Тепло твоих рук

Глава 21

Когда Зак и Оливия приехали в магазин Джоанны в восемь утра на следующее утро, дверь была открыта, но Джоанны нигде не было видно.

– Джоанна? – позвала Оливия. Никакого ответа.

Зак тронул Оливию за руку и указал под шторку примерочной кабинки. Эти красные замшевые сапоги на высоком каблуке он узнает где угодно. И эти приторно-сладкие духи.

– Да вы срослись в области бедер, – раздался знакомый голос из примерочной. – Вас нужно топором разрубить.

Что ж, даже хорошо, что Марни оказалась здесь и отпускает язвительные комментарии. У Зака в кармане был диктофон. Он хотел разговорить Джоанну на ее собственной территории, но, возможно, им удастся прищучить саму королеву неприятностей.

Оливия бросила на Зака взволнованный взгляд и сжала его руку.

Марни вышла из примерочной. На ней были обтягивающие джинсы и черный кружевной лифчик.

– Зак, мне нужно мужское мнение, не поможешь? Какой цвет мне идет больше? – спросила она, прикладывая к себе поочередно белый и черный свитера.

– Мне больше нравится, когда ты одета не так вульгарно, – сказал Зак.

Марни рассмеялась.

– Я слышал, что Дон отказался от участия в конкурсе в качестве судьи, – заметил Зак. – Вряд ли тебе удастся соблазнить Перл, так что, думаю, отныне конкурс будет проходить честно.

Улыбка Марни исчезла.

– Джоанна, я привезла тебе чеки, – крикнула Оливия. – Ты здесь?

– Джоанна плохо себя чувствует, – сказала Марни. – Я пообещала ей помочь собирать твои чеки и давать тебе форму на подпись. Мы же двоюродные сестры, в конце концов. Это меньшее, что я могу сделать.

Зак уставился на нее, внутри у него все сжалось.

– Тогда мы лучше заедем к ней домой. Лучше, чтобы все было по правилам. Она что, приболела?

– Вообще-то она расшибла голову. Такая неуклюжая. Наткнулась прямо на дверь.

– Правда? – удивился Зак. – Я думал, что человек, который везде ходит на двенадцатисантиметровых каблуках, держится на ногах довольно неплохо.

– Это еще раз доказывает, что знаешь ты не так уж много, – сказала Марни и повернулась к Оливии: – Можешь оставить чеки на прилавке. Форма лежит там же. Пока Джоанна не встанет на ноги, этим буду заниматься я.

– Я бы предпочла иметь дело непосредственно с Джоанной, – сказала Оливия. – Пойдем, Зак.

– На вашем месте я бы не тратила время, – быстро сказала Марни. – У нее сотрясение мозга, и ей прописан постельный режим. Вообще-то она в больнице.

Колокольчик над дверью зазвенел, и в магазин вошли несколько женщин. Зак заметил, что Оливия заметно расслабилась.

– Я сообщу адвокатам, что ты отказалась от борьбы за наследство, – проговорила Марни. – Джоанна сказала, что у тебя есть промежуток всего в пятнадцать минут каждое утро, чтобы предоставить чеки и подписать форму. А сейчас уже восемь двадцать.

– Вообще-то, Марни, – сообщила ей Оливия, – я читала мелкий шрифт в письме отца. Там сказано, что если Джоанна Коул не может выполнить свои обязанности смотрителя в течение этих тридцати дней, то коттедж автоматически становится моим.

Если бы взгляды могли убивать…

– Что ж, тогда наслаждайся своим разгромленным домом.

Одна из женщин, разглядывающих ряды водолазок, обратилась к Марни за помощью.

– Мы закрыты, – рявкнула она.

– Пойдем, Лив, – сказал Зак, подталкивая Оливию к выходу. – А это правда насчет условий? – спросил он по дороге к машине. – Больше никаких визитов Джоанны по утрам? Теперь дом твой?

– Не очень-то он мне и нужен, – сказала Оливия. – Но ты прав. Только мне придется поговорить с Эдвином Харрисом, адвокатом Уильяма. И думаю, Джоанне нужно будет подтвердить тот факт, что из-за болезни она была не в состоянии выполнить свою часть договора. Если она этого не сделает, это будет ее слово против моего.

– А вот и нет, – сказал Зак, вытаскивая из кармана диктофон. – Марни все для тебя подтвердила.

Оливия улыбнулась:

– Помнится ты говорил, что ты архитектор, а не детектив.

Зазвонил телефон Зака. Его, Оливию и Кайлу ждали у Абернети.

– Ну что еще? – пробормотал Зак, открывая для Оливии машину.

Через десять минут Зак получил ответ на этот вопрос. Ева Абернети проснулась этим утром и обнаружила на подушке рядом с собой мертвого крота и записку: «Ты следующая».

– Это мы обнаружили за окном комнаты близняшек, – сказал Заку офицер полиции, протягивая розовую шерстяную перчатку с розовыми блестящими помпонами.

– И мы собираемся довести дело до суда, – сказал Кларк Абернети, одной рукой обнимая жену. – Мои дочери не будут участвовать в конкурсе.

– Все из-за Кайлы! – закричала Ева со второго этажа. – Из-за нее и ее глупой зависти нам приходится выйти из конкурса. Это так несправедливо! А теперь, когда мы больше не будем ей мешать, она победит. Наверное, в этом и заключается ее план!

– Офицер, во время каждого инцидента находили нечто, указывающее на мою дочь, – сказал Зак. – Я думаю, что ее пытаются подставить. Если бы моя дочь захотела подбросить мертвого крота на чью-то подушку, вряд ли бы она была настолько глупа, чтобы оставить перчатку у окна этой девочки. Или оставить след своих духов. Или отдать свой рюкзак для осмотра, зная, что директор найдет в них улики.

– Возможно, он прав, – согласился полицейский. – Перчатка ничего не доказывает.

– Убирайтесь, вы все, – сказала миссис Абернети, щеки ее алели от возбуждения.

Уже в машине Зак заявил:

– С меня хватит. Понятия не имею, что происходит, но я собираюсь во всем разобраться, и немедленно.

– Как? – спросила Оливия.

– На конкурсе остались всего три девочки, кроме Кайлы: дочь Марни, дочь Жаклин Маккорд и Сесили Карл. У двух из матерей огромные проблемы с нами, и вполне возможно, одна из них пытается подставить Кайлу. Давай отправимся к матери Сесили. Узнаем, получали ли они угрозы.

Через несколько минут они припарковались перед домом Карлов. Это был очаровательный особняк в центре города. Рори Карл пригласила Зака и Оливию в дом и усадила за стол, накрытый к чаю.

– Рори, – сказала Оливия, – прежде всего я хотела сказать, что Кайла ко всему происходящему не имеет никакого отношения.

– Послушай, буду честной. Я еще плохо знаю Кайлу. Она была здесь всего один раз и показалась мне милой вежливой девочкой. Но близняшки Абернети и Брианна Суитсер ничуть не хуже. Про Дини Маккорд ничего сказать не могу. Но когда одна из девочек позвонила сегодня утром Сесили, чтобы рассказать о том, что произошло, даже Сесили задумалась о том, не Кайла ли во всем этом виновата.

– Но Сесили ведь поддержала Кайлу на прошлом собрании, – возразила Оливия. – Странно слышать, что теперь она считает Кайлу виновной.

Рори покачала головой:

– Она так не считает. Она просто беспокоится, что это может быть Кайла. Если это не так, тогда это должна быть Дини. Но в тот момент, когда развешивали эти плакаты, Дини сдавала экзамен по макияжу. И все знают, что из-за астмы ей запрещено пользоваться духами. Стоит ей хоть издали почувствовать их запах, как она уже не может дышать. Так что…

– Так что Кайла выглядит самой подозрительной, – закончил за нее Зак.

– Прошу прощения, – извинилась Рори. – Мне нравится Кайла. И Сесили она тоже по душе. Но мы не знаем, что и думать.

– Рори, а Сесили получала какие-нибудь угрозы? – поинтересовался Зак.

Рори сжала губы.

– Я только что узнала кое о чем сегодня утром. Она не хотела говорить мне, боялась, что я расстроюсь, но несколько дней назад она получила письмо с угрозами. Услышав о мертвом кроте, которого нашла Ева, Сесили рассказала мне о письме.

– Что там было написано? – спросила Оливия.

«Пожалуйста, пусть хоть к этому Кайлу нельзя будет никак притянуть», – мысленно взмолился Зак.

Рори поднялась и принесла из коридора сумочку. Она вытащила из нее конверт и отдала Заку.

«Ты слишком красивая, чтобы выиграть конкурс. Все знают, что он только для уродин. Так что никакой угрозы ты не представляешь. Но тебе лучше помалкивать. Или пожалеешь».

Зак покачал головой.

– Невероятно, – проговорил он, передавая письмо Оливии.

– Помалкивать о чем? – спросила Оливия. Рори пожала плечами:

– Сначала Сесили подумала, что это означает «перестань заступаться за Кайлу». Но теперь она и не знает, что думать.

Зазвонил телефон, так что Зак с Оливией поблагодарили Рори за откровенность и ушли.

– Теперь что? – угрюмо спросила Оливия.

– Теперь мы прогуляемся, – сказал он. – После разговора с Марни и этих новостей мне нужно немного подышать свежим воздухом.

Ему не пришлось думать, куда отправиться. Он направил машину к пляжу, где они долго гуляли в самом дальнем его уголке.

На пляже было замечательно. Песок все еще был покрыт снегом. Зак любил бродить здесь. Тут он вспоминал о счастливейших днях своей жизни. И о самых трудных днях… Зак почти не помнил свое детство. Но пьяного отца, бредущего по улице в два часа ночи, он, конечно, никогда не забудет. Не забудет и мать. Ему часто приходилось наблюдать, как она садится в машину к очередному незнакомцу в десять или одиннадцать вечера, а через полчаса возвращается домой. В то время, спускаясь по утрам вниз, он находил на столе лишь пакетик с жареной картошкой, и больше ничего. Хуже было, когда Зак был совсем маленьким и не мог о себе позаботиться, заработать денег на еду и одежду. Но в четырнадцать лет он вышел на работу и с тех пор полностью содержал себя сам.

Несмотря на все, через что ему пришлось пройти, Зак ни разу не задумался о том, чтобы что-нибудь украсть, или солгать, или сделать что-нибудь неправильное. Когда принципы родителей кардинально расходятся с твоими, поступить правильно становится намного легче. Если не уверен, как стоит поступить в данной ситуации, следует просто представить, как бы повели себя твои родители, и сделать все наоборот.

Родители Зака умерли в автокатастрофе вскоре после того, как он уехал с Кайлой из Блубери. Полицейский из Блубери разыскал его в Бостоне и сказал:

– Мне очень жаль, сынок, но…

Заку достался дом-развалюха, состоящий из двух комнат.

Вначале он думал вернуться в Блубери и жить здесь, но ему не хотелось привозить Кайлу в эту дыру. Бостон был для него чем-то новым, в нем открывались новые возможности, был шанс начать новую жизнь.

– Здесь она была зачата, – сказала Оливия, вырывая Зака из прошлого.

Он взглянул туда, куда она показала, на их укромное место под деревом, где они занимались любовью, скрытые от посторонних глаз. Тогда Заку казалось, что в Оливии он нашел ответы на все вопросы.

– Последние несколько месяцев были настоящим безумием, – сказал Зак. – Кайла пошла в восьмой класс, я начал встречаться с Марни. Восьмой класс разительно отличается от седьмого. Внезапно из ангела она превратилась в это раздражительное существо, которое запирается в ванной, а потом выходит с размалеванными глазами. Она тратит свои карманные деньги на футболки с надписью «Я ненавижу тебя еще больше!», а мне говорит, что я «отстал от жизни».

Оливия сжала его руку:

– Мне очень жаль, что тебе пришлось проходить через все в одиночку.

– Ты себе представить не можешь, как я рад, что у Кайлы теперь есть семья. У нее появились две тети, маленький двоюродный брат, бабушка. Теперь у нее будут родственники, которые ее любят.

Оливия улыбнулась:

– Сестры влюбились в нее с первого взгляда. Жаль, что они не могут провести вместе побольше времени. Думаю, они приедут еще через пару недель. Аманда с Этаном привезут Томми. А Айви приедет с женихом. А в следующем месяце мы все можем отправиться к ней на свадьбу.

Зак поднял камень и забросил его в океан как можно дальше. Затем еще один.

Оливия положила руку ему на плечо:

– Зак, поговори со мной.

Он бросил последний камень на землю.

– Я начинаю сомневаться в себе. Ведь именно я начал встречаться с Марни. Я думал, что они с Брианной окажут на дочь благотворное влияние. Мне хотелось помочь Кайле. Теперь же у меня ощущение, что я все делал не так.

– Ты считаешь, что ты виноват во всем происходящем? – спросила Оливия.

– Мне кажется, Кайла способна на все, что произошло последнее время, включая эту записку Сесили. Она уже давно ей завидует. Еще до того, как мы записались на конкурс, она показала мне ее во дворе школы и сказала, что Сесили считает себя неотразимой. – Он закрыл глаза и подставил лицо ледяному ветру. – Я запутался, Лив.

– Тогда позволь мне помочь, – сказала она. – Я знакома с Кайлой всего две недели. Но как я уже говорила, за это короткое время я неплохо ее узнала. Я видела и хорошее, и плохое поведение. Возможно, она и могла бы совершить все эти вещи – плакаты, угрозы, мертвый крот, – но я сердцем чувствую, что она этого не делала.

– Откуда тебе знать? – спросил Зак.

– Я чувствую то же самое, что чувствовала по отношению к тебе, Зак. Я знала, кто ты такой, с нашей самой первой встречи. С первой же минуты. Точно то же самое я ощущаю и с Кайлой. Я знаю, что она хорошая, Зак. Точь-в-точь как я сразу поняла, что ты хороший.

Он крепко обнял ее, заслонив собой от ветра. Он попытался расслабиться, но тело не слушалось его. Ему показалось, что он услышал ее шепот.

– Я люблю тебя, – прошептала Оливия.

Зак взглянул на нее, а затем на океан. Он тоже любит Оливию, она и Кайла – самое дорогое, что есть в его жизни.

Вернувшись домой с пляжа, Оливия обзвонила все больницы в округе. Ни в одной из них не было Джоанны Коул. Она несколько раз звонила домой Джоанне, но попадала на автоответчик. Оливия проехала даже мимо ее дома, но в нем не было видно ни малейших признаков жизни. То же самое было и в магазине, на котором висела табличка: «Закрыто на каникулы».

«Не подходи к этому дому». Оливия несколько раз повторяла себе эту фразу, но все же вылезла из машины. Она просто постучит, заглянет в окно, чтобы убедиться, что Джоанна не лежит где-нибудь без сознания, избитая до полусмерти своей милой двоюродной сестрой.

Оливия поднялась на крыльцо, прислушиваясь к любым звукам. Но кроме ветра, завывавшего в кронах деревьев, слышно ничего не было. Она постучала. Никакого ответа. Она постучала громче. Никакого ответа. Она попыталась заглянуть в окно, но на нем висела занавеска и Оливия ничего не увидела.

– Вам помочь?

Оливия подпрыгнула на месте. На тропинке, ведущей к дому, стояла пожилая пара и рассматривала ее.

– Я ищу Джоанну, – сказала Оливия.

– Она сказала, что ей нужно на некоторое время уехать из города, – сообщила женщина. – Я видела, как она запихивала чемоданы в свою машину. Они туда едва влезли. А затем она рванула с места, словно за ней черт гнался.

Интересно. Марни либо до смерти напугала Джоанну, либо как-то уговорила ее уехать из города. Не боится ли Марни, что Джоанна может проговориться?

Оливия вернулась домой к Заку. Не было смысла покупать в городе хоть что-нибудь.

Пора позвонить Эдвину Харрису, семейному юристу.

– А, мисс Седжуик, рад, что вы позвонили, – поприветствовал он ее. – Как у вас дела?

– Вчера кто-то вломился в коттедж, так что я договорилась со смотрительницей, Джоанной Коул, встречаться у нее в магазине. Но сегодня ее там не оказалось. Она не подъезжала к коттеджу, ее магазин закрыт. Я заехала к ней домой. Однако там тоже никого нет. Телефон не отвечает.

– Понятно, – сказал юрист. – Дайте мне день или два на то, чтобы связаться с мисс Коул, и я вам перезвоню.

Оливия повесила трубку. Теперь коттедж принадлежал ей, и она может не оставаться в Блубери.

Интересно, Зак тоже воспримет это именно так? Велит ей паковать чемоданы и возвращаться на Манхэттен? Он ведь знал, что она не хочет жить в коттедже.

Возможно, именно поэтому Зак притворился, что не расслышал ее, когда она сказала, что любит его? Разумеется, он мог и вправду ее не расслышать. Она произнесла эти слова так тихо, что и сама не была уверена, что сказала их вслух.

Может, он считает, что она планирует уехать? Вернуться к своей жизни в Нью-Йорке? Тут до нее дошло, что они с Заком даже не обсуждали это. Как она должна войти в жизнь Кайлы? Следует ли ей приобрести дом неподалеку, чтобы они с Заком могли растить дочь вместе? Оливия отправилась на кухню, чтобы сварить чашку кофе. Она услышала, как открывается входная дверь, а вслед за этим послышался голос Сесили Карл.

– Значит, твоя мама спит в гостевой комнате? – спросила она. – Это немного странно, тебе так не кажется?

– Кажется, – согласилась Кайла. Оливия услышала, что девочки поднимаются по лестнице. – Понять не могу, происходит между ней и отцом что-нибудь или нет. Впрочем, ладно. Знаешь, я так рада, что ты помогаешь мне с выступлением. Никто со мной и разговаривать-то не желает.

– Да уж, ситуация у тебя не из легких, – сказала Сесили. – Неприятно это говорить, но это правда.

Оливия услышала, что Кайла заплакала. Ей захотелось подняться наверх, но нужно было оставить дочь в покое и дать ей и подружке решить все самим.

– Хочешь, я скажу тебе кое-что, что еще никому не говорила? – спросила Кайла. – Хотя нет, забудь. Не нужно даже и…

– Ты можешь мне все рассказать, – сказала Сесили. – Я никому не проболтаюсь. Это будет наш секрет.

– Хорошо. Мне кажется, что все это делает моя мама.

Оливия ахнула. Она подошла поближе к дверному проему, чтобы лучше слышать их разговор.

– Она ведь моя настоящая мама. И ее не было рядом всю мою жизнь. Должно быть, она чувствует себя очень виноватой. Ужасно виноватой. Кроме того, она выиграла конкурс «Истинная красота», когда ей было пятнадцать лет. Может, она готова на что угодно, лишь бы я выиграла. Например, заставить моих конкуренток отказаться от состязания.

– Кайла, я не думаю, – засомневалась Сесили.

– А кто еще это может быть? – спросила девочка. – Брианна Суитсер не стала бы развешивать на стенах десять плакатов, в которых она называет себя шлюхой. Так что не думаю, что это делает она, хотя она меня и ненавидит.

– А как насчет Дини Маккорд? – спросила Сесили.

– Может, это и она. Я ее совсем не знаю.

– Ты и вправду думаешь, что все это дело рук твоей мамы? – спросила Сесили.

– Не знаю, – сказала Кайла. – Я думала об этом. Может, и она. Она меня любит. Она на все готова, лишь бы я была счастлива. Разумеется, она хочет, чтобы я выиграла.

– Разумно, – согласилась Сесили. – Ладно, давай лучше поработаем над твоей речью.

Оливия старалась не шуметь. С одной стороны, ей хотелось уронить что-нибудь, чтобы Кайла поняла, что она слышала весь разговор. С другой – ей хотелось, чтобы у дочки было время поработать с подругой над устной презентацией.

Она налила себе чашку кофе и выпила ее с тяжелым сердцем. Позже она поговорит обо всем с Заком.

Той же ночью Оливия постучала в комнату Зака. Он сидел на кровати с кипой чертежей. На нем были только потертые джинсы.

Он был очень красивый. Лунный свет косыми лучами падал на его шелковистые волосы и сильные плечи. Оливия улыбнулась, вспомнив, как ее сестры охали и ахали над ним накануне, после того как он и Кайла вернулись из похода по магазинам.

– Он такой красивый! – воскликнула Аманда.

– Классный! – поправила ее Айви.

«Может, тебе стоит рассказать ему, что ты чувствуешь…»

– Это чертежи дома? – спросила Оливия, разглядывая чертежи.

Зак кивнул:

– Только что закончил. Он такой дорогой, что продать его пока не получается. Он находится на берегу в Марбери, минут сорок на север.

Она присела на край кровати.

– Красиво. Он словно вырастает из скалы. Знаешь, что он мне напоминает? Тот дом, который ты рисовал, когда мы только познакомились. Когда бы я ни приходила, ты был так увлечен рисованием, что даже не замечал моего появления.

Зак улыбнулся:

– Знаешь, меня всегда удивляло, что ты вообще приходила. Я приносил работу на случай, если ты не придешь. Так что, если этой мечте суждено было развеяться, у меня всегда был бы мой дом. – Он указал на чертежи: – Это тот самый дом.

Теперь Оливия увидела, что это и вправду был тот самый дом. Тут были и веранда, охватывающая строение с трех сторон, и домик на дереве, и тщательно спроектированные сады.

– Я пообещал себе подождать, пока ты не приедешь за Кайлой, – сказал он. – Я ждал, пока ей не исполнилось десять, но все же какая-то часть меня не верила, что ты появишься. От этой мечты мне нужно было избавиться. Так что я начал строить дом моей мечты в Марбери.

– Знаешь, сколько ночей я смотрела из окна моей квартиры в Нью-Йорке в звездное небо, думая о том, где ты, помнишь ли обо мне и о нашем ребенке? Тогда меня успокаивала мысль, что ты ничего не знаешь. Я ведь все еще считала, что ребенок умер.

– Оливия, – вздохнул Зак, взяв ее за руку, – мне, наверное, никогда не понять, как плохо тебе было.

Она взглянула на него:

– Если бы я только знала, я бы прилетела сюда в мгновение ока.

– Не сомневаюсь. Но тогда мне не было известно ничего, кроме той лжи, которую мне сказал твой отец. Я был даже рад, что строительство дома займет три года. Чем дольше мы оставались в Блубери, тем легче тебе было бы нас найти. Я думал, что ты можешь навестить отца или приехать на какой-нибудь семейный праздник. Но ты так и не приехала. А несколько месяцев назад мне сообщили, что дом готов.

У Оливии упало сердце. Дом его мечты был готов. Она приехала в Блубери как раз вовремя. А Зак готов был отсюда уехать. Сердце ее разрывалось.

– Зак, мне нужно с тобой кое о чем поговорить. Я случайно услышала разговор Кайлы и Сесили. И меня очень волнует то, что сказала Кайла.

Зак скатал чертежи и уселся на кровать.

– Она сказала Сесили, что считает, что плакаты и письма с угрозами – моих рук дело.

– Твоих? Как такая мысль пришла ей в голову?

– У нее есть несколько теорий. Она объясняет все моей любовью к ней. Говорит, что ради ее победы на конкурсе я бы сделала и не такое. Я не знала, как разговаривать с Кайлой об этом, поэтому сделала вид, что не слышала.

– Думаю, ты поступила правильно, – сказал Зак. Он выглянул из окна, и его профиль четко очертился на фоне лунного света. – За последние несколько месяцев я понял, что подростки часто говорят не думая. Выкладывают друг другу все, что у них на уме. Я знаю, что Кайла не может понять, что происходит.

– Включая то, что происходит между нами, – сказала Оливия. – Сесили знает, что я сплю в гостевой комнате. Выходит, Кайла обсуждает с ней и взаимоотношения родителей.

– Было бы хорошо, если бы мы могли сказать ей что-нибудь определенное, – задумался Зак.

Но он сам не мог разобраться в своих чувствах. Тринадцать лет – долгий срок. И он вырастил Кайлу в одиночку.

– Юрист твоего отца уже связывался с тобой? – спросил Зак. – Дом теперь принадлежит тебе?

– Нет, он еще не звонил, – ответила Оливия.

– Что ж, после этих выходных, когда закончится конкурс, я выставлю наш дом на продажу. Я когда-то считал, что Кайле следует расти здесь, где она была зачата в любви. Но теперь, когда в ее жизни появилась ты, связь с Блубери становится не такой важной.

Оливия была уверена, что поверенный свяжется с ней в ближайшие несколько дней. Он подтвердит, что Джоанну невозможно найти и, следовательно, она нарушила условия завещания и теперь коттедж принадлежит Оливии. Заку не придется больше ее охранять. Она будет свободна, сможет уехать… И очевидно, Зак с легкостью ее отпустит.