Тэсса на краю земли

Глава 15

Запирать свой магазин Кевин Бенгли начал совсем недавно — после того, как Эллиот Новелл вломился сюда посреди ночи в поисках чего-нибудь сладенького и перепутал в потемках кондиционер с сиропом.

Но он никогда не забывал оставить запасной ключ под ковриком — если Одри вдруг захочет украсть у него пару батончиков или пачку печенья.

Уже смеркалось, и Кенни задумчиво застыл, вдыхая сладкий запах цветущих магнолий. В прежние времена он бы без всяких сомнений пересек неширокую улицу и вошел в «Кудрявую овечку», где провел бы остаток вечера с Мэри Лу. Но теперь между ними было все сложно, а идти в свою комнатку над магазином совершенно не хотелось.

Возможно, Кевин мог бы пойти к морю, туда, где стоял замок на скале, а рядом — пансионат, в котором жила Фанни.

Наверняка он будет смотреться глупо, слоняясь без всякого дела вокруг, а приличной причины, чтобы навестить Фанни, как назло не находилось.

Хотя, сказать по секрету, одна маленькая причина все же была и теперь жгла Кенни карман. Там в бархатной коробочке лежали длинные сережки с крохотными изумрудами, которые Кенни купил будто в бессознательном состоянии. Оно случилось само собой: вот он выбирал детскую кроватку, ванночку, памперсы и боди — все четко по списку невыносимой Бренды, а вот он завис перед ювелирной витриной, и тут его мозг превратился в сладкую вату.

Короткий приступ умопомрачения.

И сейчас эта бархатная коробочка вызывала маяту и волнение, а еще делала Кенни самую чуточку прозрачным.

Вздохнув, он побрел в противоположную от пансионата сторону, туда, где у подножья горы прятался в заросшем саду дом доктора Картера. Там можно будет провести тихий вечер за шахматами и не думать о столь пугающих вещах, как подарки.

На скамейке возле невысокого штакетника сидел незнакомый Кенни миловидный юноша, который потрясенно читал «Расследования Нью-Ньюлина».

Сегодня Камила выпустила свое издание только ближе к вечеру и была еще более ядовитой, чем обычно. Ее ужасно разозлило, что произошло столько событий — и все без ее участия, и никто не уведомил ее о том, что происходит. Камила всегда стремилась первой рассказать нью-ньюлинцам о новостях их деревни, но частенько не успевала за ними.

Поэтому ей только и осталось, что разить вдогонку — и вот уже чудесное воскресение превратилось в «явление очередного зомби, который к тому же умеет ходить средь бела дня», а младенец — «в безобразного подкидыша, от которого добра не приходится ждать».

Это было чересчур даже для Камилы, и Кенни сегодняшний номер «Расследований» сжег с превеликим удовольствием. Но он совсем не подумал, какое впечатление могут произвести злобные опусы на неподготовленного читателя, который к тому же только-только вернулся с того света.

— Привет, Джеймс, — сказал Кенни, присаживаясь рядом. — Не обращай внимания на эту гадость. Таковы особенности местных средств массовой информации. Считай это своеобразным приветствием, мы все через это проходили. Когда я появился в Нью-Ньюлине, Камила Фрост предрекала, что человек-невидимка будет воровать и творить всякие безобразия и что всем придется вешать замки на свои двери и сундуки.

— Невидимка? — спросил Джеймс, встрепенувшись.

— Это я. Кевин Бенгли. Становлюсь прозрачным, когда пугаюсь или слишком нервничаю.

— Вот бы посмотреть, — прошептал Джеймс с таким детским восторгом, будто это не он воскрес из мертвых.

— Еще у нас есть баньши, очень милая, между прочим. Когда она воет, у нас у всех головы взрываются. Даже в аэропорту Лендс-Энд слышно, а это в нескольких милях отсюда. А доктор Картер умеет лечить прикосновениями. Милны раз в месяц покрываются шерстью. Кимберли Вайон ясновидящая, правда, времена в ее голове перепутаны, никогда не знаешь, говорит она о прошлом или о будущем. Мэри Лу умеет дышать под водой, отшельник Эрл Дауни покрывается пятнами, стоит ему кого-нибудь коснуться. От нашего почтальона Эллиота Новелла совершенно невозможно отвязаться. У Фрэнка Райта взгляд как детектор лжи. Так что, братец, ты прибыл прямо по назначению, добро пожаловать домой. А это, — и Кенни забрал у Джеймса «Расследования», — просто выброси.

Алисия бежала так быстро, как только позволяли ее коротенькие ножки. Тэсса ощущала ужас этой маленькой девочки, который гнал ее спрятаться в самом темном углу, в шкафу, под ворохом одежды. Она слышала, как сотрясается под ударами дверь в детскую, как громко стучит крохотное сердечко, чувствовала, как Алисия закрывает себе ладошками рот, заглушая пронзительный детский крик…

— Т-с-с-с, ты кричишь, — раздался рядом успокаивающий голос, и Тэсса, крупно вздрогнув, проснулась.

Из открытого окна шумело море.

Крупные звезды с любопытством заглядывали в спальню.

Серебристый свет полной луны освещал переплетения узоров на потолке.

Холли Лонгли лежал совсем рядом и гладил Тэссу по волосам.

— Кошмары? Опять? — спросил он тихо.

— Хуже, — прошептала она в ответ, — скорбь.

Холли вздохнул, уютно обнял ее, пристроив голову на своем плече. От него пахло клубникой.

— В ту ночь, — сдавленно проговорила Тэсса, любуясь на звезды, — когда безумие накрыло Лондон, я чувствовала каждого из них. Взрослых захлестывала ненависть — они бросались друг на друга и хватались за ножи. Дети испытывали ужас и забивались в самые темные углы, которые могли найти. Это их и спасало. Сто пятьдесят человек получили ранения и трое погибли. Вот что бывает, когда инквизиторы сходят с ума.

— Ты не похожа на сумасшедшую.

— Кто знает. В Нью-Ньюлине нет зла, и меня не покидает мысль о том, что, пока я здесь прохлаждаюсь, другие, юные инквизиторы работают вместо меня. Чувствую себя дезертиром.

— Это мания величия, — невозмутимо отозвался Холли. — Мир прекрасно проживет и без твоей защиты, Тэсса Тарлтон. Без тебя и твоего безумия. Считай себя капитаном, списанным на берег. Ты не пригодна для дальнейшей службы, так что умерь свою гордыню.

— Не пригодна, — повторила она с горечью. — Но где найти новый смысл? Я завидую тебе — у тебя-то есть дело всей жизни, которое никто не отнимет.

— А вдруг меня разобьет паралич? Или я утрачу вдохновение? Я уже испытывал однажды творческий кризис сроком в целый год. Вот что такое экзистенциальный ужас.

— Год, когда ты был влюблен и занимался сексом? — Тэсса приподнялась на локте, разглядывая его лицо.

— Кошмарный год, — скривился Холли. В лунном свете он был похож на призрака — бестелесного и воздушного. И только прикосновения напоминали о том, что рядом человек из плоти и крови.

— Какой она была?

— Не знаю. Я был ослеплен сиянием ее глаз, и ямочками на щеках, и улыбкой. Я визуал, Тэсса, влюбляюсь глазами. Боюсь, что за весь год я даже не попытался понять характер той женщины. Видишь ли, в чем дело, я изо всех сил избегаю настоящих чувств, потому что обычно это все ведет к драмам. А драмы — не мой конек. Предпочитаю порхать беззаботной бабочкой.

— Тогда что ты делаешь в этой постели? — спросила Тэсса. — Я просто преисполнена драмами.

— И сам не знаю, — ответил Холли, — балансирую на краю пропасти, возможно.

Утром, когда Тэсса спустилась с чердака, куда отнесла миску молока призраку Теренса Уайта, на кухне уже разгорелось настоящее сражение.

Холли завтракал тостами с клубничным джемом и пытался выглядеть непринужденно, но это сложно было сделать с учетом нависающего над ним Фрэнка Райта.

Тот, по обыкновению, выглядел мрачно и угрожающе.

— Я ни за что не полезу в твою микроскопическую микроволновку, которую ты по недоразумению называешь автомобилем, — рычал он.

— Но надо думать об экологии, — опасливо возражал Холли. — Твой ржавый металлолом способен прожечь дыру в озоновом слое.

— Будете спорить — погружу вас в катафалк, — пообещала Тэсса, насыпая себе хлопьев.

Фрэнк, который провел в линкольне несколько очень долгих суток, скрипнул зубами.

— Ты действительно хочешь на ферму? — спросила Тэсса у Холли. — Понимаешь, что обратно придется ехать в фургоне для перевозки скота?

— И он поедет в кузове — в обнимку с коровой, — буркнул Фрэнк. — Кто-нибудь мне объяснит, для чего мы вообще возимся с этим бесполезным маляром?

— Маляром? — возмутился Холли. — Мои картины висят в Национальной галерее. И, если уж мы об этом заговорили, мое предложение нарисовать твой портрет остается в силе. Это, между прочим, великая честь. Ты хоть представляешь, сколько денег мне предлагают за такую работу? К счастью, мой гений не имеет цены. Я делаю только то, о чем шепчет моя муза.

— Меня сейчас стошнит, — предупредил Фрэнк.

— Почему тебе так хочется нарисовать именно Фрэнка? — заинтересовалась Тэсса. — Я как натурщица тебя совершенно не привлекаю?

— Неа, — беззаботно откликнулся Холли. — Ты слишком мелкая и невзрачная. А от этого громилы исходит мощь. Он фактурный.

— Фактурный, — повторила Тэсса, нисколько не обидевшись. Ей и самой не улыбалось проводить часы за позированием. Прищурившись, она одобрительно окинула взглядом трицепсы Фрэнка.

— Мелкая и невзрачная? — рявкнул Фрэнк и схватил Холли за грудки. — Ты издеваешься, что ли?

— Ну прости, — взмахнул он ресницами и уставился прямо в глаза Фрэнку: — Ты же понимаешь, что врать в твоем присутствии — гиблое дело?

— Ударить художника — все равно что пнуть котенка, — заметила Тэсса, преспокойно намазывая тост маслом.

— Почему ты просто не можешь выставить его из дома? — раздраженно спросил Фрэнк, отталкивая Холли от себя.

— Потому что он отгоняет мои плохие сны. Мне нравится спать с Холли.

— В смысле — спать? — прищурился Фрэнк.

— В смысле — в обнимку. Очень умиротворяет. Тебе тоже рекомендую.

Шея Фрэнка налилась алым, и на мгновение показалось, что он вот-вот или прибьет кого-нибудь, или выскочит прочь.

Напряжение буквально зазвенело в воздухе, и Тэссе было интересно, что сейчас случится.

Но Фрэнк Райт слишком много пережил, чтобы позволять себе распсиховаться.

Он опустился на стул, тяжело глядя на Тэссу.

— Он действительно помогает? — хмуро уточнил он.

— Очередное чудо Нью-Ньюлина, — кивнула она. — Это место дает нам то, в чем мы больше всего нуждаемся, — защиту и покой.

— Значит, Холли Лонгли тебя успокаивает. А я?

— А ты меня волнуешь.

Фрэнк помолчал, изучающе разглядывая Тэссу.

— Но на заднее сиденье этой микромашины я не полезу, — уронил он.

— За электромобилями будущее, — тут же вмешался притихший было Холли.

— Заткнись.

Стоило Холли открыть дверцу автомобиля, как он тут же с воплем отскочил назад.

Замельтешило крохотными крылышками, раздался множественный недовольный писк.

— Что за дьявол? — опешил Фрэнк.

— Мои пикси! — радостно воскликнула Тэсса. — Они свили себе новое гнездо!

— Но почему в моей машине? — жалобно спросил Холли.

— Наверное, — улыбнулась Тэсса и взяла его за руку, — для того, чтобы ты не смог сбежать из Нью-Ньюлина.

— Это пугает, — признался Холли, — как будто я действительно попал в тюрьму.

— Пойдем-ка в мой пикап, сынок, — хмыкнул Фрэнк, — и по дороге я тебе расскажу, что такое тюрьма.

— Эй, я старше тебя больше чем на десять лет, — озадачился Холли.

— Ты провел бездарную жизнь, махая кистью. Жизненный опыт складывается из страданий.

— Никогда, — убежденно произнес Холли, — я не соглашусь с такой варварской точкой зрения.

— Думай о том, — посоветовала Тэсса, захлопывая дверь машинки, — что стоит тебе позвонить твоей помощнице — и за тобой пришлют вертолет.

— И всю королевскую рать, — подхватил Холли, взбодрившись. — Послушай, Фрэнк, неужели тебе не хочется, чтобы миллионы людей любовались твоим изображением сквозь века? Вот представь себе, что ты умрешь, а новые и новые поколения продолжат восхищаться твоим обликом? Я предлагаю тебе бессмертие!

— Тэсса, — направляясь в сторону своего пикапа, сказал Фрэнк, — если ты не хочешь, чтобы я отпинал этого котенка, заставь его перестать мяукать.

— Не могу, — призналась она, — мне нравится идея с портретом. Я бы его выкупила и повесила напротив своей кровати.

— Я бы тебе его подарил, — расщедрился Холли.

— Правда повесила бы? — Фрэнк приглашающе распахнул дверцу. Она так устало заскрипела, что Холли застонал.

— Этот раритет точно не развалится посреди дороги? — испугался он.

— Тебя с нами вообще никто не звал, — проворчал Фрэнк.

— Правда повесила бы, — Тэсса проворно забралась на водительское сиденье. — Мне нравишься ты и нравятся картины Холли. Комбо.

— Раздеваться я не буду, — предупредил Фрэнк, плюхаясь на пассажирское сиденье рядом с ней. — Означает ли твое стремление всегда быть за рулем желание доминировать?

— Все инквизиторы доминируют, потому что несут на своих плечах ответственность за целый мир.

— Нет, — подал голос с заднего сиденья Холли, — немного раздеться все же придется. Хотя бы снять футболку.

— Ты извращенец или что?

— Он в жестком целибате, — проговорила Тэсса, заводя пикап. Тот заревел и буквально прыгнул с места. — Позволь ему хотя бы посмотреть на обнаженку.

— Полегче! — завопил Холли. — На заднем сиденье изрядно потряхивает. И мужская обнаженка — не то, что способно возбудить гетеросексуального художника.

— Йохоу, — Тэсса разогналась стремительно, вспарывая колесами комья земли. Деревня полетела мимо.

— Только полный псих добровольно откажется от секса ради каких-то картинок, — перекрывая шум мотора, громко провозгласил Фрэнк.

— Это называется призвание! Где у тебя тут ремень безопасности? — донеслось до них прерывистое.

— Ремень чего? — заржал Фрэнк.

— Если вы меня выроните — то мир искусства понесет невосполнимую потерю!

— Обещаю тебя не ронять. Просто держись за что-нибудь, — и не думая снижать скорость, крикнула Тэсса.

— За что? За воздух?

— За свое призвание, — насмешливо фыркнул Фрэнк.