Тихий омут

Глава 2

Тетя Грейс сидела под пляжным зонтиком Миры, прислонившись спиной к камню. Кэти почувствовала себя несколько неуютно, наблюдая, с какой нежной задумчивостью тетя смотрит на Филипа и рассказывает ему, что, если не считать страсти к приключениям, ее племянница на удивление домашняя девочка.

Тетя Грейс и Банти моментально подружились. Кого еще Банти могла так легко обвести вокруг пальца? Кто еще так быстро прощал все ее шалости и прилагал так мало усилий, чтобы заставить хорошо себя вести? Девочке сразу понравились длинные сказки, которые тетушка Грейс так хорошо рассказывала и которые всегда заканчивались как нельзя лучше: «…и с тех пор они жили долго и счастливо». Каждый раз, когда Банти отбегала дальше чем на ярд, тетя Грейс в ужасе вскрикивала, едва не проливая мятный чай со льдом и лимоном. Она все время боялась, что ребенок упадет в лужу или подойдет слишком близко к ядовитому дереву, нежно-розовые плоды которого выделяли ядовитый сок, который мог вызвать ожоги и даже слепоту.

— Зачем такие ужасные вещи вообще существуют на свете? — сетовала тетушка Грейс.

— Наша плата за красоту, — отозвался Филип. — Эти деревья растут на самых красивых пляжах острова.

Это такой же закон, как и то, что самые опасные рыбы заплывают в самые роскошные заводи, подумала Кэти, и как то, что рядом с имением «Мэриет» живет Нил Уэддон.

Она больше не видела Нила в отеле. Вообще, с того дня, как они с Филипом ездили смотреть пещеры, о нем не было слышно. Кэти решила, что Нил, вероятно, завершил свои дела в городе и, даже не попытавшись поддержать дружеские отношения с ней или познакомиться с тетушкой Грейс, уехал в свое имение. Ясно было только одно — им вряд ли приходится рассчитывать на дружелюбного соседа.

«Так даже лучше, — мысленно убеждала себя Кэти. — Я докажу, что мы сможем восстановить поместье своими силами. Пускай глумится и издевается сколько хочет. Я не стану просить у него помощи. И ни за что на свете не продам ему «Мэриет»!»

Но когда она думала так, его мрачное лицо совершенно непрошено вновь возникало перед ее внутренним взором. Она слышала его глубокий голос, прерывающийся долгими, странными паузами, а в памяти воскресало ужасное ощущение того, как ее затягивает все глубже под воду. И после этого ей каждый раз вспоминалось, что именно Нил вынес ее на руках из воды.

Неделя прошла замечательно. Мира и Тед показывали им достопримечательности острова, один сказочно красивый пейзаж сменял другой, и Кэти казалось, что она околдована каким-то странным волшебством. Куда бы она ни шла, всюду ее сопровождали двое этих чудесных людей, невероятным образом сочетающих в себе молодость души и зрелость разума. Филип тоже был всегда рядом. Они, как и при первой встрече, никогда не касались серьезных тем, но каждый день, проведенный в их обществе, был для Кэти праздником. Она беззаботно играла с Банти на пляже, танцевала с Филипом в клубе, ездила по острову, слушая таинственные, романтические истории о каждом из мест, где они оказывались.

Однажды утром Кэти заметила, что Филип чем-то расстроен. За завтраком он отругал Банти за то, что она пролила сок. Девочка чуть не расплакалась. Кэти взглянула на него с осуждением. Он быстро взял себя в руки, обнял дочь, а она улыбнулась сквозь слезы:

— Папочка, давай, когда тебе в следующий раз придет телеграмма, ты не станешь ее читать, и мы сразу порвем ее на маленькие-маленькие кусочки!

— Плохие новости? — поинтересовалась Кэти. Ей стало стыдно за упрек, который он, скорее всего, прочитал в ее глазах.

— Партнер по бизнесу решил напомнить мне, что я уже давно в отъезде, а дела сами собой не делаются. Впрочем, надеюсь, он будет доволен, ведь я кое-что все-таки делал и здесь. Я не имею в виду непосредственно бизнес, я все-таки на отдыхе. Зато удалось приобрести кое-какие полезные знакомства.

Кэти быстро возразила:

— Ведь вы приехали сюда из-за Банти.

Он кивнул, глазами давая понять, что остается здесь из-за Кэти.

Девушка покраснела так, будто он сказал это вслух. Она принялась собирать разбросанную после пикника посуду в корзину и болтать о всяких пустяках.

В последний день перед отъездом Филип предложил ей поплавать возле рифов. Это было довольно далеко, но вода там была поразительно прозрачной. Кэти осторожно обходила глубокие места и острые раковины, разглядывая дно через маску, которую взял с собой Филип. Проплыв последние тридцать ярдов, они поняли, что вскарабкаться на покрытые мхом и лишайниками скалы не так-то просто. Течение несколько раз относило Кэти от скалы, которую она выбрала, но наконец девушка сумела выбраться на берег.

— Я думал, мы никогда сюда не заберемся. — Филип наконец оказался рядом. — Течение играло нами как щепками.

— Мне больше нравится считать, что я сама контролирую свою судьбу, — улыбнулась Кэти.

— О, это иллюзорное чувство!

— Вовсе нет, — неожиданно серьезно возразила Кэти.

Они, лежа на скалах, наблюдали за жизнью кораллового рифа. Филип показал на необычную розовато-лиловую рыбу:

— Смотрите, какая красавица! Впрочем, рядом со мной кое-кто куда более интересный, зеленоглазая, среброкудрая русалка. И мне так не хочется верить, что легенды моряков не лгут и она впрямь лишена сердца.

Кэти рассмеялась, но чувствовала себя очень неуютно. Его глаза пылали страстью.

— Вы, конечно, догадываетесь, что я безумно хочу поцеловать вас?

— Пожалуйста, прекратите! — Кэти высвободила руку.

— Но я мечтал об этом с первой секунды, как увидел вас. Мне пришлось набраться смелости, чтобы подойти к вам тогда, в комнате отдыха. Без вас, Кэти, этот рай казался мне таким пустым. А ваше появление вселило в меня надежду на будущее.

Кэти повертела в руках блестящую зеленую ракушку.

— Я сама не знаю, чего хочу… Но как я могу… До того, как увижу «Мэриет»…

Филип взглянул на нее в замешательстве:

— Но, радость моя, «Мэриет» — причуда вашей тетушки. Как это влияет на наши с вами отношения? — Его тон стал резким. — Если она воображает, что имеет право увезти вас в эту глушь и загубить там вашу молодость, то она ошибается!

— Заставляя меня целыми днями играть в бридж? Знаете, Филип, вы впали в то же заблуждение, что и все остальные! Я уже давно пытаюсь объяснить вам. Дело не в том, что тетя Грейс тащит меня в джунгли. Наоборот, тетя Грейс едет в «Мэриет» только ради меня.

Он медленно произнес:

— Не хотите ли вы сказать…

Но Кэти уже соскользнула со скалы в синеву морской воды и поплыла к берегу, оставив мужчину в полном недоумении. Банти бросилась ей навстречу, и их обеих, смеющихся от счастья, подхватили и вынесли на берег волны прибоя.

Филип пригласил Кэти потанцевать вечером в клубе «Кесарина». Однако сначала нужно было закончить приготовления к отъезду. «В конце концов, — усмехнулась про себя Кэти, — пусть миссис Шеферд думает, будто я отрабатываю свой хлеб».

Она заказала машину на девять часов утра и попросила, чтобы ей принесли счет за проживание в гостинице. Тетя Грейс с видимым удовольствием дала всем служащим щедрые чаевые. Потом Кэти пришлось рассказать маленькой Банти сказку на ночь. Только после этого она смогла приступить к сборам. Когда все было закончено, Кэти еще долго нервно ходила по комнате, не находя себя места от внезапно охватившего ее радостного возбуждения. Всего через несколько часов она увидит «Мэриет»! Тихонько напевая, девушка уложила волосы и надела платье из белого тюля, с широким поясом, украшенным бархатными цветами. Белый цвет оттенял золотистый загар ее тела.

Тетя Грейс перед трудным днем решила лечь пораньше. Она до последнего момента надеялась, что Кэти передумает, но теперь тоже была полна радостного предчувствия и с нетерпением ожидала утра. Она так и представляла, как будет рассказывать всем об этой поездке. Вот уж будет о чем вспомнить!

— Ты выглядишь великолепно, девочка моя, — просияла леди, когда Кэти зашла к ней пожелать спокойной ночи. — Неудивительно, что мистер Джеферс…

— Тетя, я не смею заставлять его ждать, — быстро прервала ее Кэти.

Но когда она спустилась в комнату отдыха, мистера Джеферса еще не было. Поскольку здесь всегда было очень людно, всюду звучали смех, разговоры, звон бокалов, Кэти вышла на террасу. Звезды словно были разбрызганы по бархатно-черному небу. Из клуба доносились зажигательные, почти языческие мотивы, заставляя томиться сердце и порождая в душе странное томление.

Неожиданно Кэти услышала голос миссис Шеферд, беседующей с председателем яхт-клуба и его женой:

— Да, нам всем будет не хватать нашей дорогой мисс Сомерс. Она такая милая старушка. И такая доверчивая. Без сомнения, она даже не догадывается о том, что вытворяет ее племянница. Я пыталась намекнуть ей…

Кэти застыла на месте. Теперь, услышав то, что явно не предназначалось для ее ушей, она уже не могла уйти. Неожиданно ей пришло в голову, что, скорее всего, миссис Шеферд знает, что она здесь. Подозрение подтвердилось, когда миссис Шеферд повернулась в ее сторону и слегка повысила голос:

— В конце концов, кто-то же должен предупредить их насчет Нила Уэддона до того, как они уехали в «Мэриет».

Председатель клуба смущенно пробормотал что-то невнятное. Но миссис Шеферд возразила:

— Чушь. Конечно, это он виновен в смерти девушки. Я всегда знала, что расследование проведено не совсем чисто. В противном случае зачем ему так спешно покидать Англию? И почему он всегда держался в стороне от нас?

Председатель взял свою жену под руку и, уже уходя, произнес:

— Возможно, ему просто не нравится наше общество.

Кэти обернулась и увидела рядом с собой Филипа.

— О, вы здесь! Пожалуйста, пойдемте скорее. — Ее голос слегка дрожал.

— Вы увидели привидение? Или музыка джунглей горячит вам кровь? — улыбнулся Филип.

— Да, такое чувство, что даже земля под ногами раскалена. Я готова танцевать всю ночь напролет.

Кэти накинула на плечи шаль, и они стали спускаться по ступенькам к клубу «Кесарина», где громко звучала музыка и слышался характерный для этих островов звук — звук льда, звенящего в бокалах с коктейлями.

Кэти пыталась вернуть себе хорошее настроение, но слова миссис Шеферд не давали ей покоя. Танцуя с Филипом, она неожиданно спросила:

— Филип, пожалуйста, скажите мне правду о Ниле Уэддоне. Все на что-то намекают… Я никогда не видела столько трагизма в человеке.

Филипу вопрос показался оскорбительным. Ему было неприятно, что девушка может думать о другом мужчине даже сейчас, когда танцует с ним.

Он неохотно ответил:

— Уэддон был помолвлен. Насколько я понимаю, девушка умерла, и в связи с ее смертью был какой-то скандал. Он сбежал сюда, но его история последовала за ним… Послушайте, нам обязательно говорить об этом типе и портить наш прощальный вечер?

Кэти сказала очень тихо и очень быстро:

— Вы же знаете, он для меня ничего не значит. Просто… Я просто интересуюсь всем, что происходит вокруг.

— Поверьте, я бы отпустил вас в «Мэриет» с куда более спокойным сердцем, если бы Уэддон не бродил где-то рядом.

Кэти заставила себя улыбнуться:

— Не переживайте. У нас вряд ли будут с ним даже просто добрососедские отношения.

— Возвращайтесь поскорее. Мне эти несколько дней вашего отсутствия покажутся вечностью. Если вы не вернетесь через месяц, мы с Банти поедем к вам на выручку. И освободим вас из плена, как прекрасную Рапунцель, — шепнул ей Филип.

— Думаю, в этом не будет необходимости. Надеюсь, вам не покажется грубостью, но меня очень раздражает любое «светское общество». Я уверена, что «Мэриет» — то, что мне нужно.

— Я ни за что не позволил бы вам уехать, если бы свято не верил в пословицу о том, что расстояние укрепляет чувства.

— Вы уверены, что «с глаз долой, из сердца вон» звучит хуже?

Она говорила насмешливо, но ее глаза словно говорили, что ей будет не хватать Филипа.

Он крепче обнял Кэти. В глубине души Филип проклинал «Мэриет» и женское упрямство, заставляющее девушку ехать туда. Впрочем, он был уверен, что сумел подавить ее интерес к Нилу Уэддону. Что за особенность у всех женщин — вечно они отдают свою нежность отверженным и обездоленным?! Тем не менее ее отъезд был неизбежен. Жаль! Кэти была уже почти готова сказать ему «да». Если не сегодня, то завтра. Или через пару дней. И вот теперь эта поездка в «Мэриет».

Филип раздумывал о телеграмме из Лондона от своего партнера Харви. Все было хуже, чем он предполагал. К тому же в глубине души Филип понимал, что не выполнил своих обязательств и не сделал здесь ничего, что могло быть полезно для фирмы. Этот остров лотофагов наложил на него свое заклятие. Он погряз в ленивой, беззаботной жизни. И даже почти убедил себя, что не уехал отсюда до сих пор только потому, что беспокоится за Банти. Кроме того, он целиком и полностью убедил в этом Кэти.

Намек, что она бросила о своем влиянии на тетушку, не давал ему покоя. Это могло внести кое-что новое в отношения между ними и, возможно, сделать их продолжительнее. Филип отправил срочное письмо Харви, чтобы тот выяснил, кому именно Джордж Сомерс оставил наследство. Впрочем, в любом случае эти две недели покажутся ему скучными и пустыми. Да и Банти наверняка расшалится. Никто не может ладить с ней лучше Кэти!

Он едва заметно коснулся губами ее странных, окутанных бледным сиянием русалочьих волос. Есть масса причин, известных ей и таких, о которых она даже не догадывается, из-за чего он не станет торопиться. Риск потерять ее сейчас слишком велик, а ставки рискованно высоки!

На крыше действительно выросло дерево! Это было первое, что заметила Кэти, когда машина, долгие часы ехавшая по неровной дороге мимо заброшенных плантаций сахарного тростника и полуразрушенных деревень, приблизилась, наконец, к имению «Мэриет».

С одной стороны виднелась небольшая уютная бухта, которая долгие годы была полностью предоставлена пеликанам. Сейчас птицы недовольно косились на людей, вторгшихся в их владения. С другой стороны зеленели холмы. Вдали сверкающий на солнце подобно сотне драгоценных камней водопад то появлялся, то исчезал в изумрудной зелени. Между морем и холмами виднелся хозяйский дом поместья «Мэриет», утопающий в зарослях жасмина и олеандра. Кэти не поверила своим глазам, когда увидела его. Он был не белым, как она себе представляла, а серо-розовым, построенным из отшлифованных каменных блоков, со множеством окон, карнизом и портиком. Дом был выдержан в георгианском стиле, и единственным напоминанием о том, что стоит он не в Англии, а в джунглях на одном из Карибских островов, была застекленная веранда со стороны моря.

Кэти охватило чувство восторга и грусти. Какая невероятная роскошь и какое чудовищное запустение!

В наше время такое место могло существовать только на Карибах. Кэти вдруг поняла: что бы ни случилось в будущем, пусть даже оправдаются самые мрачные предсказания Нила Уэддона и весь остров превратится в гигантский развлекательный центр для туристов, в ее памяти это поместье останется таким, каким она увидела его сегодня, — роскошным памятником тому невероятному времени, когда люди спешили навстречу приключениям.

В стороне от особняка находился домик для слуг. Рядом во дворе был сделан великолепный бассейн. Возле него стояли цистерны, но воду в них, судя по всему, не наливали.

Мануэль, управляющий имением, появился, когда они успели все осмотреть. Этот маленький смуглый человек с португальскими усиками и типичным для всех жителей Карибских островов забавным акцентом бежал им навстречу, торопливо одеваясь на ходу. За ним следовала его стройная темноволосая жена. Мануэль протараторил что-то на своем странном английском, и Кэти с трудом смогла разобрать, что он очень рад их приезду, но, к сожалению, не имел возможности нанять слуг или как бы то ни было еще подготовиться, потому что они не сообщили ему о предполагаемой длительности пребывания в поместье. Кэти не совсем поняла логику. Единственное предположение, какое пришло ей на ум, заключалось в том, что предыдущие хозяева так часто обещали посетить имение и так редко сдерживали свои обещания, что он не верил, будто кто-нибудь когда-нибудь сюда вообще приедет.

Мануэль и его супруга повели гостей осматривать дом, с легким поклоном открывая новым хозяевам одну дверь за другой. У Кэти было странное чувство, что она идет по заколдованному замку и снимает с него заклятие. Когда они входили в каждую из длинной череды комнат, там все было покрыто мраком и сковано тишиной. Кэти открывала темные шторы, и свет и жизнь возвращались в эту прежде сонную и мертвую обитель. Сердце девушки взволнованно билось. Все это ее — кремовые стены со старинными портретами, полы из настоящего красного дерева, потолки с лепниной…

Странно было в этой роскошной обстановке обнаружить дешевые стулья с продавленными сиденьями, старенькие половички и на удивление уродливые фарфоровые сервизы с розами, которые были почему-то у всех на острове. Над резными кроватями висели рваные пологи, которые когда-то должны были защищать обитателей имения от москитов, рядом с великолепным столом времен королевы Анны стоял стул из неотесанного дерева.

— Я… я просто глазам не верю! — прошептала Кэти. Она чувствовала смущение и замешательство, но одновременно ее пронизывало ощущение безграничного счастья. Внезапно девушка пожалела, что рядом нет Филипа. Иначе бы он непременно разделил ее волнение и радость.

Кэти и тетушка Грейс обошли весь дом и снова вернулись в просторную гостиную, французские окна которой выходили на веранду. Тетя Грейс тяжело вздохнула:

— Как ужасно! Господи, как здесь ужасно! Я, конечно, готова задержаться ненадолго, чтобы перекусить. Но только представь, если тебе придет в голову делать опись вещей, мы будем вынуждены провести в этом ужасном месте всю ночь!

Кэти не отрываясь рассматривала гостиную — высокие красивые окна, альковы — настоящая Джейн Остин. Затем она посмотрела туда, где за садом сверкало на солнце море. «Это все мое… мое!»

Кэти по-прежнему думала о тех днях, когда поместье еще не было поглощено дикими зарослями. Все, что теперь могло напомнить о великолепии и роскоши, — клочок заросшей сорняками земли и старый опустевший дом. У девушки слезы навернулись на глаза. Наконец она заставила себя повернуться к тетушке Грейс и решительно произнесла:

— Конечно мы останемся здесь! В конце концов, не зря же мы везли сюда одеяла! Пойду посмотрю, как там дела на кухне. После хорошего обеда мы будем чувствовать себя куда лучше.

Тетя Грейс уселась в старинное кресло-качалку, тоскливо заскрипевшее под ее весом. Кэти пошла на кухню и вернулась очень скоро, запыхавшаяся, сияющая от счастья и радостного возбуждения:

— Там сказочная плита. Но конечно, керосина для нее нет. Так что жена Мануэля собирается подать нам рыбу, приготовленную на гриле, и батат, поджаренный в чем-то, что она называет «угольной плитой». Надеюсь, ты проголодалась, потому что в этой рыбе ужасно много костей и нужно быть очень-очень голодной, чтобы съесть ее с удовольствием! Это просто счастье, что мы привезли консервы!

Она замолчала и остановилась как вкопанная, не веря своим глазам. Нил Уэддон стоял в проеме одного из высоких окон и взирал на нее с такой высокомерной улыбкой, что Кэти почувствовала, как ее захлестывает ярость. Как он посмел вторгнуться в их владения? Как представился тете Грейс? Если он успел создать какие-то проблемы… Она резко развернулась в его сторону. Ее глаза горели ненавистью.

— Мистер Уэддон, мы приехали сюда всего час назад. Мы еще не успели поесть и очень устали. Если вы пришли, чтобы вновь сделать предложение о покупке имения, то напрасно потеряли время. Имение не продается.

Он перестал улыбаться:

— Но я пришел вовсе не для этого. Я пришел проверить, есть ли у вас все необходимое. В доме никто не жил целую вечность, а идеи Мануэля о том, как здесь все восстановить, весьма призрачны… — Словно прочитав ее невысказанную мысль, он быстро добавил: — Мы здесь передаем сообщения с помощью специальной системы сигналов, так что я довольно быстро узнал о вашем прибытии. Кроме того, я имел определенное представление о ваших планах еще до того, как вы покинули город.

— У нас есть все необходимое, — упрямо возразила Кэти.

Все, что девушка слышала об этом человеке, неожиданно всплыло в ее памяти. Его вторжение показалось ей еще более непростительным. Нил Уэддон спокойно удалился тем же путем, что и вошел, — через окно на веранду, а потом в сад. Когда он исчез, тетя Грейс с мягким упреком сказала:

— Кэти, милая, ты была не слишком приветлива.

— Приветлива?! Если бы ты знала…

— Но он наш сосед. И я уверена, он пришел с добрыми намерениями и предложил помощь от чистого сердца.

Кэти с трудом выдавила из себя улыбку:

— Тетя, ты все еще упорствуешь в своей вере в доброту и честность людей!

— А почему нет, дорогая? Это куда разумнее, чем сразу кого-то осуждать. Я была тронута добротой и заботой, какими все окружили меня в отеле. Те же Инстоу, например… А ведь я вечно создавала им проблемы.

Глядя на доверчивую улыбку тети, Кэти почувствовала, что ей становится стыдно. Но она продолжала настаивать:

— Я не собираюсь принимать в своем доме Нила Уэддона. Я дам Мануэлю распоряжения, чтобы для этого человека нас никогда не было дома.

— Это вряд ли окажется полезным, если он возьмет за правило входить через окно! — усмехнулась тетя Грейс.

— Ну и что! Все равно я не собираюсь принимать от него никакой помощи! — почти выкрикнула Кэти. — Нет, ты только посмотри! Он разговаривает с Мануэлем… Мануэль говорит ему, что водопровод не работает. Я по жестам вижу… У меня просто нет слов! Зачем нам нужна эта несчастная ванна, когда вода в море круглый год страшно теплая!

— Круглый год? — Тетя Грейс испуганно встрепенулась. — Ты же не собираешься…

Но единственное, о чем сейчас мечтала Кэти, никогда больше не видеть Нила Уэддона. Наконец она увидела, как он ушел, а Мануэль с важным и довольным видом отправился на кухню.

Примерно через час Нил прислал слугу с новыми сетками от москитов, бочонком керосина для плиты и ламп и специальным ножом для открывания консервных банок — теми необходимыми вещами, на отсутствие которых Мануэль пожаловался в первую очередь. Кэти ничего не оставалось делать, как принять их и надеяться на то, что необъяснимый порыв добрососедских чувств Нила на этом будет исчерпан.

Однако первое, что она услышала, проснувшись утром, был стук молотка. Нил явился собственной персоной, дабы починить водопровод, да еще и отправил слугу очистить бассейн от водорослей. Кэти оделась и, сжимая кулаки от ярости, отправилась на первый этаж.

Нил не перестал работать, когда она подошла. Да и вообще было сложно держаться холодно и высокомерно в такое чудесное утро, чувствуя, как легкий ветерок колышет твои волосы, слушая шум прибоя и мелодичное пение жены Мануэля…

Черные волосы Нила блестели на солнце. Он пришел в старых рабочих брюках и рубашке без ворота, рукава которой были закатаны, обнажая сильные, бронзовые от загара руки. Он был сосредоточен, каждое движение казалось точным и выверенным.

Когда Нил наконец закончил, Кэти поблагодарила его. Холодно и чопорно. Он пожал плечами и смущенно произнес:

— Да что вы, не стоит благодарности. Все равно этой починки надолго не хватит. Но какое-то время прослужит.

Она вспомнила, что его еще нужно поблагодарить за вещи, что он прислал вечером, но не удержалась и добавила:

— Не нужно было присылать сетки от москитов. Без них спать гораздо удобнее. К тому же я не видела здесь ни одного москита.

Он посмотрел на нее с жалостью:

— Здесь достаточно стоячей воды для миллиона этих тварей. Взгляните! — Он показал на старую канистру из-под бензина, где скопилось немного воды. Она кишела личинками москитов. — Преступное легкомыслие! Вам следует внимательно осмотреть усадьбу и залить все подобные места керосином, чтобы насекомые не могли размножаться. И еще. Не доверяйте это слугам, позаботьтесь сами.

Кэти попыталась улыбнуться, но как ни старалась, дрожь в голосе прозвучала довольно отчетливо. Было видно, что она растерялась:

— Ну, это как раз совсем не трудно. Здесь ведь нет слуг. Не считая Мануэля и его жены, конечно.

— Слуги появятся, когда станет известно, что в доме кто-то поселился. — Нил со странной улыбкой добавил: — Хотя бы временно… Что касается еды, с ней тоже проблем не будет. Все необходимое — фрукты, овощи, домашнюю птицу — вам будут привозить прямо к дому.

— Звучит утешительно. Я уж думала, мы всю жизнь будем питаться жареной рыбой и бататом. А что, здесь рядом есть деревня?

Нил кивнул:

— Деревня, в которой люди потеряли надежду. — Глядя на море, он медленно проговорил: — Даже в старые времена, насколько я понимаю, их благосостояние было очень ненадежным. Дело в том, что работники на сахарных плантациях заняты не более двух-трех месяцев в году. В лучшем случае с декабря по февраль, когда нужно убирать урожай. Потом поля выравнивают, накрывают толстым слоем какого-нибудь хлама, чтобы уберечь корни от солнца, а затем, когда начинается сезон дождей, тростник сам вырастает до гигантских размеров всего за пару недель. Потом он, не требуя ухода, растет до тех пор, пока придет время собирать его. Так что здесь не слишком актуальна идея экономии затрат труда. Скорее наоборот, вопрос в том, как найти работу для максимального числа людей. Мне самому постоянно приходится задумываться над этим. — Он прервал свою речь решительным жестом. — Впрочем, вам это, должно быть, малоинтересно. Но вы вскоре поймете: толпы слуг, садовников, рабочих и прочая расточительная роскошь в таком поместье, как ваше, — неплохой шанс для обитателей соседних деревень иметь хоть какой-то заработок в течение всего года.

Он поднялся и собрал свои инструменты. Когда Нил взглянул на Кэти, она почувствовала, что он едва сдерживается от ярости.

— Взгляните вокруг себя! Джунгли скоро поглотят это поместье. Последние поколения жителей деревни росли без надежды на будущее. Они разводят домашнюю птицу, рыбачат. Кое-кого из них я стараюсь обеспечить работой в своем поместье… Ужасно видеть людей, которые живут, ни на что не надеясь… — Его голос дрогнул. Нил быстро отвернулся и пошел прочь не оборачиваясь, даже не махнув ей рукой на прощание.

Мальчик-слуга выполол все сорняки. Мануэль подбежал к дому и включил кран.

— Вода течет! — с нескрываемым восторгом закричал он.

Но сейчас Кэти не могла разделить его воодушевление. Все краски дня померкли для нее с уходом Нила.

Во второй половине дня Кэти осмотрела заросший парк и опустошенные земли имения. Нил прав — плантации сахарного тростника покрылись дикими зарослями, кокосовые рощи погибали в неравной борьбе с зарослями колючек, кустами акаций, кактусами и тамариндом. В глубине имения Кэти обнаружила заброшенное деревянное здание. Ей сказали, что когда-то это был завод по производству сахара. Сюда на тяжелых повозках, запряженных быками, привозили собранный тростник, а потом перемалывали его на огромных жерновах. Эти жернова, уже изрядно проржавевшие, — единственное, что осталось ей в наследство от фабрики дяди.

От крыльца дома дорога вела к берегу. На юге открывался вид на небольшой мыс, а на севере виднелась деревня. Деревня, где люди потеряли надежду… Там между полуразрушенными домиками играли дети, птицы чистили перышки, да виднелось несколько рыбацких лодок. Ощущение обыденности нарушал только испанский галеон с фигурной резьбой на носу, пришвартованный в маленькой пристани.

Когда Кэти вернулась, ей совсем не хотелось есть. Она даже не смогла по достоинству оценить куриные отбивные, которые Мануэль, сияя от радости и гордости, подал на ужин. Всю ночь девушка пролежала без сна, прислушиваясь к шуму прибоя и странным, резким звукам, доносящимся из ночных джунглей.

Это была ее земля. И ответственность за долгие годы разрушения и упадка, царивших здесь, теперь лежала на ее плечах.

Большую часть дня Мануэль провел, подбирая слуг для имения. В семь утра следующего дня дом наполнился шумом голосов и суетой. Слугам было приказано приходить каждый день в это время. В деревню они возвращались поздним вечером, унося с собой аккуратно упакованные кулечки с рыбьими головами, остатками чая и кофе. Все было так, как в доме у Миры.

Тетушка Грейс была в шоке оттого, что Мануэль нанял такое количество прислуги.

— Чем они будут заниматься? Здесь нет каминов, которые нужно чистить, нет угольных погребов, которые нужно наполнять. Здесь даже нет мусора, потому что дом был столько лет закрыт. Я уверена, для того чтобы готовить еду, которую мы едим, вполне достаточно жены Мануэля. Ведь мы едим самое простое, что только можно приготовить. А что касается развлечений…

Но Кэти только улыбалась в ответ:

— Пусть делают то, что считают нужным, и так, как считают нужным.

— Но это пустая трата времени, — кипятилась тетя Грейс, — пришло время что-то менять.

— Еще рано, — сухо отвечала Кэти.

После одного из таких разговоров тетя Грейс сникла и удивленно сказала:

— Странно, раньше ты никогда ничего не откладывала на потом. Это место сделало с тобой что-то странное. И должна сказать, это немного меня пугает.

— Ах, тетя, у меня такое удивительное чувство, как будто я приняла ванну и смыла с себя все проблемы, которые волновали и тревожили меня раньше. А теперь я открыла сток, и они вместе с водой утекают в бездну. Что здесь пугающего? Наоборот, я никогда не была так счастлива!

Расчищать ведущую к берегу дорожку Кэти поручила двум садовникам, которые, как, впрочем, и все слуги, значительную часть рабочего дня проводили ничего не делая. Они все подолгу могли стоять и молча любоваться морем. Порой девушку разбирало нетерпеливое желание что-то изменить, но она подавляла его, понимая, что не в силах изменить неторопливый ход жизни.

Впрочем, ей все-таки удалось ввести кое-какие новшества. Она вызвала из деревни плотника, чтобы он сделал небольшой шкаф вроде того, в котором Мира хранила свои ужасные сервизы. Еще, следуя совету Нила, она нашла места, где могли вырасти личинки москитов, очистила их и залила керосином.

Кэти только-только начала радоваться, что все идет своим чередом и без помощи Нила, как выяснилось, что гигантские осы решили устроить гнездо прямо на веранде. Мануэль побоялся даже подходить к нему. Пришлось звать Нила.

Тетя Грейс отдыхала наверху, с головы до ног укутавшись в противомоскитную сетку, надеясь, что она защитит ее от ос. Когда Нил закончил работу, она спустилась вниз и, прежде чем Кэти успела остановить ее, пригласила Нила пообедать. По каким-то необъяснимым причинам он принял приглашение.

Кэти чувствовала, что Нил остался обедать не потому, что это доставляло ему удовольствие, а из-за странного упрямства, которое заставило его посетить бар в отеле, где они останавливались. Тетя Грейс пыталась вести с ним беседу в своей обычной доброжелательной манере, но на все вопросы Нил отвечал нехотя и односложно. Кэти казалось, что обед тянется целую вечность.

Допив кофе, гость наконец немного разговорился:

— Если вы собираетесь остаться в «Мэриет» еще на некоторое время, вам нужно приказать вырубить деревья. Они загораживают свет. Кроме того, любая растительность — прибежище для москитов. — Он явно обращался к тете Грейс.

Она смущенно отозвалась:

— Я думаю, вы правы. Но мы еще не знаем, насколько здесь задержимся. — Затем, вспомнив хороший предлог, чтобы уйти от ответа, она добавила: — Кроме того, Кэти не может смотреть, как рубят деревья.

— Я полагаю, это позволит обеспечить работой довольно большое число людей? — быстро спросила Кэти.

Нил изумленно уставился на девушку и сказал, что ему пора уходить. Повинуясь прозрачным намекам тети Грейс, Кэти вышла проводить гостя до веранды, где уже были отчетливо слышны ночные шорохи, кваканье лягушек, жужжание насекомых и шум прибоя.

— Мы будем вам очень благодарны, если вы поможете найти человека, который подберет лесорубов для расчистки территории имения. — Голос Кэти прозвучал напряженно.

Нил стоял совсем близко, но в темноте было трудно различить выражение его лица. Девушка почувствовала, что он удивлен ее просьбой.

— Было бы гораздо разумнее, если бы вы убедили вашу тетушку продать имение и уехать в те места, где вам обеим будет спокойнее.

Он произнес это с такой горечью и раздражением, что Кэти почувствовала, как щеки зарделись румянцем.

— Я думала, вы будете рады сделать это.

— Неужели вы считаете, что я могу радоваться, видя, что счастье и благосостояние такого огромного числа людей зависит от прихоти пожилой женщины, которая через месяц будет рада забыть о «Мэриет» и вернуться к привычной жизни? — мрачно отозвался он.

— Если вы думаете, что мы покинем «Мэриет», чтобы доставить вам удовольствие…

— Чтобы доставить мне удовольствие? — Он рассмеялся. Кэти никогда не слышала, чтобы человеческий смех был так мало похож на выражение радости. — Поверьте, мне абсолютно безразлично, уедете вы или останетесь.

Он ушел прочь в темноту, а Кэти осталась на веранде, всем своим существом ощущая беспомощность, обиду и что-то еще необъяснимое, чему она пока не могла дать имени…