Только раз в жизни

Глава 36

Совместными усилиями Барбары и дочери Тома, Алекс, День благодарения прошел лучше, чем Дафна могла мечтать. Три женщины работали вместе на кухне, разговаривали и смеялись, а Том с обоими мальчиками играл на лужайке в гольф. Том изумлялся сообразительности Эндрю и представлял, какой из него получится замечательный парень, даже несмотря на неестественную речь. Также отметил у Эндрю тонкое чувство юмора. В общем, когда Дафна перед ужином произносила молитву, она испытывала большую благодарность, чем за многие годы. Все наелись до отвала, а потом сидели у камина. Когда же стало поздно, Харрингтонам ужасно не хотелось уходить. Ребята целовали Дафну, обняли Эндрю, а он пообещал на следующий день прийти к ним в гости поплавать в бассейне, что и сделал. Это был спокойный, беззаботный уик-энд, и, если бы не отсутствие Джастина, Дафна была бы совершенно счастлива. Вечером накануне отлета Эндрю Джастин позвонил ей, но опять внезапно прервал разговор, и это вызвало у Дафны раздражение. Она не понимала, зачем он звонит, если через пару минут бросает трубку. Это не имело смысла, по крайней мере для нее. Дафна размышляла об этом вечером, после того как уложила Эндрю, и вдруг ее осенило. Получалось так, словно кто-то приближался к нему, и он бросал трубку, прежде чем его заметили. Вдруг Дафна поняла и села в кровати, бледная от злости. Лишь через несколько часов она смогла уснуть. Утром она была занята Эндрю. Она посадила его в самолет, позвонила Мэтту и вернулась домой. На протяжении следующих трех дней она пыталась работать над новой книгой, но ничего не получалось. Все ее мысли были о Джастине. Он приехал около двух часов ночи. Открыл своим ключом входную дверь, поставил в прихожей лыжи и зашел в спальню. Он думал, что Дафна спит, и удивился, увидев ее сидящей в кровати с книгой. Дафна подняла глаза и, не говоря ни слова, посмотрела на него.

– Привет, киска, чем ты занята?

– Я ждала тебя.

Но в ее голосе не было тепла.

– Замечательно. Твой ребенок благополучно улетел?

– Да, спасибо. Его зовут Эндрю.

– О Господи!

Джастин подумал, что она ему припасла еще одну речь о Дне благодарения. Но он ошибся. Она думала о другом.

– С кем ты был в Скво-Вэлли?

– В горах столько людей, и все незнакомые. – Он сел и стал разуваться. После двенадцати часов за рулем ему было не до допросов. – Давай оставим это до утра?

– Нет, до утра нельзя.

– Ладно, я ложусь спать.

– Вот как? Где?

– Здесь. Я вроде последнее время жил здесь. – Он озадаченно посмотрел на нее. – Или у меня поменялся адрес?

– Пока нет, но думаю, что может, если ты не ответишь некоторые вопросы. Честно на этот раз.

– Послушай, Дафф, я тебе сказал... Мне надо было подумать.

Но тут зазвонил телефон, и Дафна сняла трубку. В первый момент она испугалась, что что-то случилось с Эндрю. Кто бы еще мог и зачем звонить в два часа ночи? Однако это был не Мэтт, в трубке раздался женский голос, который попросил Джастина. Не говоря ни слова, она передала ему трубку.

– Это тебя.

Хлопнув дверью, она вышла из комнаты, и через несколько минут Джастин нашел ее в кабинете.

– Послушай, Дафна, пожалуйста, я знаю, что ты могла подумать, но... И затем внезапно, стоя там, усталый с дороги, он понял, что притворяться слишком хлопотно. Он устал и не способен выдумать новую ложь. Джастин сел и тихо произнес: – Ладно, Дафна. Ты права. Я ездил в горы с Элис.

– Кто это, черт побери?

– Девушка из Огайо. – У него был очень усталый голос. – Это ничего не значит, ей нравится кататься на лыжах, мне тоже, мне не хотелось участвовать в твоем семейном празднике, поэтому я взял ее на неделю с собой. Вот и все. – Он считал это нормальным.

Бороться больше не имело смысла. Это больше не могло так продолжаться. Все было кончено. Она посмотрела на него со слезами на глазах – это была такая жестокая потеря иллюзий, словно ей ампутировали ту часть души, которая его любила.

– Джастин, я так больше не могу.

– Я знаю. А я не могу ничего поделать. Я не создан для таких вещей, Дафф.

– Я поняла.

Она расплакалась, и Джастин подошел к ней:

– Дело не в том, что я тебя не люблю. Я люблю, но по-своему, и моя любовь отличается от твоей. Слишком сильно отличается. Я не думаю, что когда-нибудь смогу быть таким, как бы тебе хотелось. Ты хотела бы иметь богобоязненного, порядочного мужа. Но я не такой.

Она кивнула и отвернулась.

– Не стоит. Я понимаю. Не нужно объяснять.

– Все будет о'кей?

Она кивнула и сквозь слезы посмотрела на Джастина. Он стал еще красивее от горного загара. Но, кроме красивой внешности, в нем ничего не было. Говард Стерн прав – это красивый, избалованный ребенок, который всю жизнь делает только то, что ему хочется, не обращая внимания, что это может кого-то обидеть или слишком дорого стоить.

Когда Дафна увидела, что Джастин уходит, то в первую безумную минуту хотела уговорить его остаться, попробовать разрешить эту проблему, но она знала, что это невозможно.

– Джастин? – Весь вопрос был заключен в одном слове.

Он кивнул:

– Да, я думаю, мне надо уйти.

– Сейчас?

Ее голос дрожал. Она чувствовала себя одинокой и испуганной. Она ускорила такую развязку, но другого пути не было, и она это знала.

– Так будет лучше. Я заберу свои вещи завтра. Когда-нибудь это должно было кончиться, и теперь это когда-нибудь наступило.

Он посмотрел на нее с грустной улыбкой:

– Я люблю тебя, Дафна.

– Спасибо.

Он произносил пустые слова. Он был пустым человеком. А потом дверь закрылась, и он ушел, а она сидела одна в своем кабинете и плакала. В третий раз в жизни ее постигла утрата, но на этот раз по совершенно иным причинам. И она потеряла того, кто на самом деле ее не любил. Он был способен любить только себя. Он никогда не любил Дафну. И во время своих горестных ночных раздумий она задавала себе вопрос: а может, это и к лучшему?

На следующий день, когда приехала Барбара, у Дафны был подавленный вид, под глазами круги. Она работала в своем кабинете.

– Ты себя нормально чувствуешь?

– Более или менее.

Наступила длительная пауза, в течение которой Барбара всматривалась в ее глаза.

– Сегодня ночью мы с Джастином расстались.

Барбара не знала, что сказать в ответ.

– Я могу спросить почему или мне заниматься своими делами?

Дафна улыбнулась усталой улыбкой:

– Это не важно. Так было нужно.

Но убежденности в ее голосе не было. Она знала, что будет скучать по нему. Он немало для нее значил на протяжении девяти месяцев, а теперь все кончилось. Какое-то время это обязательно будет причинять боль. Дафна это знала. Она и раньше испытывала боль. Придется испытать ее снова.

Барбара кивнула и села:

– Мне тебя жаль, Дафна. Но я не могу сказать, что сожалею. Он бы дурачил тебя еще сотню лет. Он такой, какой есть.

Дафна кивнула. Теперь она не могла бы не согласиться.

– Я думаю, что он даже не сознает того, что делает.

– Не знаю, лучше это или хуже, – для мужчины такая черта просто позорна.

– В любом случае это больно.

– Я знаю.

Барбара подошла к ней и похлопала по плечу.

– Что ты теперь собираешься делать?

– Ехать домой. Эндрю все равно здешняя школа не понравилась, да и я здесь чужая. Мое место в Нью-Йорке, в моей квартире, там я пишу книги, там я близко к Эндрю.

Но теперь все было бы иначе. Со времени своего отъезда она открыла в себе многие двери. Двери, которые будет трудно снова закрыть, да она и не была уверена, что вспомнит, как это делается. В Нью-Йорке она вела замкнутую жизнь, а в Калифорнии с Джастином проводила время порой очень весело.

– Как скоро ты собираешься возвращаться?

– Мне потребуется пара недель, чтобы закончить дела. У меня намечены переговоры в «Комстоке».

Дафна грустно улыбнулась:

– Они хотят снять фильм еще по одной моей книге.

Барбара затаила дыхание:

– Ты будешь писать сценарий?

– Нет, больше никогда. Хватит с меня одного раза. Я научилась тому, чему хотела научиться. Но отныне – я пишу книги, они пишут сценарии.

Барбара, казалось, была удручена. Она это предвидела. Даже если бы Дафна осталась с Джастином на Западном побережье, маловероятно, что она бы снова взялась за это. Дафна целый год не писала книг и очень об этом сожалела.

– Итак, мы поедем домой.

Это было решение, которому Барбара не решилась прекословить. В тот вечер она бросилась в объятия Тому и, рыдая, рассказала ему.

– Господи Боже мой, Барб. Ты же не обязана ехать с ней.

У него был такой вид, словно он сам тоже вот-вот расплачется.

Но Барбара покачала головой:

– Я должна. Я не могу ее сейчас бросить. Она совершенно расклеилась из-за Джастина.

– Ничего, переживет. Я в тебе больше нуждаюсь.

– У нее нет никого, кроме меня и Эндрю.

– А кто в этом виноват? Она сама. Ты что, хочешь пожертвовать нашей жизнью ради нее?

– Нет.

От его объятий она только сильнее расплакалась и успокоилась лишь через некоторое время.

– Я просто не могу ее сейчас оставить.

Это в какой-то степени напоминало то, что она пережила в свое время со своей матерью, но теперь некому было помочь ей добиться свободы, как это сделала тогда Дафна. Мать Барбары умерла год назад в доме престарелых, и теперь Барбара была привязана к Дафне.

Том удрученно посмотрел на любимую:

– Ну а когда ты сможешь ее оставить?

– Не знаю.

– Это скверно, Барб. Я не могу так. – В полном отчаянии он налил себе виски. – Я не могу поверить, что ты способна на это. После того, что у нас было весь этот год, ты возвращаешься с ней в Нью-Йорк. Черт побери, это глупо!

Он кричал на нее, и она опять начала плакать.

– Я это понимаю. Но она так много для меня сделала, и наступает Рождество, и...

Барбара знала, как тяжело всегда было Дафне в Рождество. Том этого не понимал, да ему и не обязательно было знать, но она не хотела терять его. Это была бы непомерная плата за ее преданность Дафне.

– Послушай, я обещаю, что вернусь. Дай мне только время снова устроить ее в Нью-Йорке, и потом я ей скажу.

– Когда? – Том словно выстрелил этим вопросом. – Назови мне день, и тогда я заставлю тебя сдержать слово.

– Я скажу ей через неделю после Рождества. Обещаю.

– Сколько после этого ты намерена еще у нее проработать? – Он не отступал ни на дюйм.

Барбара хотела сказать месяц, но струсила, когда увидела выражение его глаз. Том был похож на раненого зверя, и она предпочла бы расстаться с Дафной, а не с ним.

– Две недели.

– Ладно. То есть ты пробудешь там полтора месяца и вернешься.

– Да.

– А ты за меня тогда выйдешь?

У него был все такой же свирепый вид.

– Да.

Том наконец улыбнулся:

– Ладно, черт побери. Тогда я разрешаю тебе погостить у нее в Нью-Йорке, но больше мне такого не устраивай. Я этого не потерплю.

– Я тоже. – Барбара прильнула к нему.

– Я буду приезжать в Нью-Йорк на уик-энды.

– Правда? – Она посмотрела на него широко раскрытыми счастливыми глазами, и в этот момент ей можно было дать не больше двадцати лет.

– Обязательно. И если не случится ничего непредвиденного, я сделаю тебя беременной еще до того, как ты вернешься, и тогда я буду точно знать, что ты сдержишь слово.

Барбара засмеялась такому радикальному предложению, но идея ей понравилась. Он уже давно убедил ее, что она вполне еще может иметь одного или двух детей.

– Это вовсе не обязательно, Том.

– Почему? Мне это только приятно.

Спустя две недели Том приехал в аэропорт проводить их. Дафна выглядела очень по нью-йоркски в черном костюме, норковой шубе и шапке, а на Барбаре был новый норковый полушубок, который Том купил ей.

– Вы обе действительно выглядите шикарно.

В них не было ничего лос-анджелесского. Когда же он целовал Барбару, то шепнул ей:

– Увидимся в пятницу.

Барбара улыбнулась и крепко обняла его, а потом они зашли в самолет, заняли места, и Дафна посмотрела на Барбару.

– Ты, кажется, не особенно расстроена. Я чувствую, что вы что-то затеваете.

Дафна рассмеялась, а Барбара зарделась.

– Когда он прилетит в Нью-Йорк? Следующим рейсом?

– В пятницу.

– Тоже неплохо. Будь я немного порядочнее, мне следовало бы уволить тебя прямо сейчас и сбросить с самолета.

Барбара наблюдала за выражением ее лица, но было очевидно, что Дафна шутит. Дафна казалась очень бледной в своей темной меховой шапке, а Барбара знала, что накануне вечером она встречалась с Джастином и догадывалась, что это было нелегкое свидание. В конце концов, после обеда Дафна рассказала ей об этом.

– Он уже живет с этой девушкой.

– Из Огайо?

Дафна кивнула.

– Может, он на ней женится? – Барбара сразу пожалела, что сказала это. – Извини, Дафф.

– Ничего. Может, ты и права, но я в этом сомневаюсь. Мне кажется, мужчины вроде Джастина вообще не женятся. Я давно должна была это понять.

Потом они говорили об Эндрю, и Дафна сказала, что поедет повидать его в ближайший уик-энд.

– Я хотела и тебе предложить, но теперь, раз у тебя более интересные планы...

Они обменялись улыбками, и тогда Барбара решила затронуть тему, о которой давно думала.

– А как насчет Мэтью?

– Что ты имеешь в виду? – Во взгляде Дафны мгновенно появилась настороженность.

– Ты знаешь, что я имею в виду. – Они слишком долго были вместе, чтобы играть в загадки.

– Да, знаю. Но он просто друг, Барб. Так оно лучше, – улыбнулась Дафна. – Кроме того, Эндрю говорит, что у него есть девушка. И я знаю, что это правда. Мэтт рассказал мне о ней в сентябре.

– У меня такое ощущение, что, знай он, что ты свободна, он бросил бы ее через десять минут.

– Я в этом сомневаюсь, да это и не важно. Я должна наверстывать год разлуки с Эндрю, к тому же собираюсь до Рождества начать новую книгу.

Барбара хотела сказать, что этого недостаточно, но знала, что Дафна не захочет это обсуждать. Они обе погрузились в свои мысли. Барбара была рада молчанию. Ей было неловко темнить насчет Тома, и в то же время она не могла сказать Дафне, что они решили пожениться.

Они прибыли в Нью-Йорк, и Дафна радостно улыбнулась, когда они въехали в город:

– Добро пожаловать домой!

Но Барбара не разделяла ее радости. Она уже скучала по Тому. У Дафны же все мысли сосредоточились на Эндрю. Она постоянно о нем говорила на протяжении следующих нескольких дней и в конце недели забрала свою машину из гаража и поехала к нему. В дороге она сгорала от нетерпения и то пела, то улыбалась самой себе. По пути почти везде уже лежал снег, дорога была долгой и утомительной, но Дафне все было нипочем. Ей пришлось остановиться и надеть цепи на колеса, но она ни секунды не тосковала по ласковому калифорнийскому солнцу. Все, чего ей хотелось, – это быть с Эндрю. Она прибыла в городок в десятом часу, направилась прямо в гостиницу и оттуда позвонила Мэтту, чтобы сообщить ему, что приехала и в школе будет утром. Но к телефону подошел один из учителей и сказал, что его нет. «Ну и ладно», – прошептала она про себя, глядя в окно. Нечего больше о нем думать, у него теперь своя жизнь, а у нее есть Эндрю. А на следующее утро, когда Дафна приехала в школу, радости мамы и сына не было предела.

– И теперь мы больше никогда не будем разлучаться. – Как ни странно, прошел целый год. – Через две недели я приеду и заберу тебя, и все рождественские каникулы мы проведем вместе у нас дома.

Приезды Эндрю в Калифорнию, несомненно, доказали, что он готов на длительное время уезжать из школы, но он посмотрел на нее и покачал головой.

– Я не могу, мама.

– Не можешь? – Она опешила. – Почему?

– Я уезжаю с ребятами.

Барбара права: у него уже есть своя жизнь.

– Куда?

Дафна почувствовала, что у нее упало сердце. Значит, на Рождество она останется одна.

– Я поеду кататься на лыжах, – улыбнулся Эндрю. – Но перед Новым годом вернусь. Можно мне тогда будет приехать?

– Конечно, можно.

Она ласково засмеялась. Как много изменилось в жизни за год.

– А на Новый год мы будем дудеть в дудки?

– Да.

Дафну удивил этот вопрос, ведь он не мог бы их слышать.

– Мне нравится, что они щекочут губы, когда в них дудишь, а другие будут слышать звук.

Это, конечно же, был восьмилетний ребенок, несмотря на его самостоятельность.

И когда к ним подошел Мэтью, Дафна улыбнулась:

– Привет, Мэтт. Говорят, ты берешь Эндрю кататься на лыжах?

– Это не я. Я остаюсь здесь, чтобы закончить дела. Но их целая группа едет в Вермонт с другими учителями.

– Это, наверное, будет здорово.

Но в ее глазах он увидал печаль.

– Ты хотела, чтобы на Рождество он прилетел в Калифорнию?

Дафна еще не сказала ему, что вернулась насовсем. Барбара звонила в школу и сообщила, что в данный момент Дафна находится в Нью-Йорке.

– Нет. Я думаю, что останусь в Нью-Йорке.

Она всматривалась в его глаза, но ничего там не видела.

– Эндрю сказал, что вернется к Новому году.

– Вот и отлично.

Их взгляды встретились над головкой мальчика и обменялись тысячей невысказанных мыслей.

– Когда ты уезжаешь, Мэтт?

– Двадцать девятого. Я думал, что еще задержусь здесь, но я очень нужен в Нью-Йоркской школе. – Он улыбнулся: – Может, это звучит не очень скромно, но Марта говорит, что уволится, если я не вернусь, а они не могут позволить себе потерять нас обоих. Они ее действительно очень ценят.

– Не скромничай. Здесь тоже без тебя будет плохо.

– Да нет. На следующей неделе из Лондона приезжает новая директриса, и, судя по ее письмам, это отличная кандидатура. А я буду приезжать достаточно часто, на уик-энды, чтобы повидать ребят.

Из этого Дафна сделала вывод, что Гарриет Бато не исчезла с горизонта. Она это учла и в дальнейшем разговоре была с Мэттом осторожна. Сначала она было подумала, что Барбара права и надо сказать ему о разрыве с Джастином, но теперь это казалось ей неуместным, да и не было никаких оснований считать, что для Мэтта это имело бы какое-то значение.

– Почему ты не едешь кататься на лыжах с детьми? – спросила она, заранее зная ответ.

– Я хочу остаться здесь с детьми, которые не могут поехать.

Дафна кивнула, но догадалась об истинной причине. А потом Мэтью занялся делами, и за два дня она виделась с ним мимолетно всего несколько раз. Он был чрезвычайно занят подготовкой к приезду новой директрисы. И, как бывало прежде, только в последний вечер, после того как Эндрю лег спать, они нашли время сесть и поговорить. Она решила, несмотря на плохую дорогу, ехать домой ночью с воскресенья на понедельник. Впервые за долгое время пребывание в Нью-Гемпшире было ей в тягость.

– Ну, как там в Калифорнии, Дафф?

Он подал ей чашку кофе и сел в свое старинное уютное кресло.

– Когда я улетала, все было в порядке. Я в Нью-Йорке с понедельника.

– Для Эндрю очень хорошо, что ты остаешься на Рождество. Как я понимаю, твой друг все еще не горит желанием с ним знакомиться. Или он прилетел с тобой?

Это был прекрасный повод, чтобы сказать ему, но Дафна им не воспользовалась.

– Нет, мне надо начинать новую книгу.

– Ты что, вообще никогда не отдыхаешь?

Улыбка Мэтта была доброй, но он был каким-то отстраненным.

– Как и ты. Как я заметила в последние два дня, ты на рани нервного расстройства.

– Да. С трудом держусь.

– Я тебя понимаю. Последние две недели съемок «Апачи» были совершенно сумасшедшие, но финиш был великолепным.

Она рассказала ему о последнем дне и прощальной вечеринке, а он слушал и улыбался. Дафна была хорошей рассказчицей и старалась, чтобы разговор не перешел на личные темы. Она все еще не оправилась от обид и не хотела открываться даже перед Мэттом. Не столько из-за того, что сожалела о потере Джастина, сколько из-за того, что потерпела Поражение. От Джастина и двадцатидвухлетней девицы из Огайо. Никогда раньше такого с ней не случалось. И не служится, она ежедневно себе в том клялась.

– Что ты будешь делать на Рождество без Эндрю?

В глазах Мэтта было беспокойство: может, Джастин к ней прилетит? В прошлый раз в беседе она упомянула, что, возможно, они поженятся.

– Мне будет чем заняться.

Ответ казался вполне подходящим, и Мэтью кивнул. Они помолчали – каждый погрузился в свои мысли, и он подумал о Гарриет. Она была замечательной девушкой, но не для него, и оба это знали. Несколько недель назад она стала встречаться с другим, и Мэтт полагал, что помолвка не за горами. Гарриет созрела для брака, и многие захотели бы воспользоваться этой возможностью, но он к таким не относился. Он не любил ее. А она была достойна лучшего, он сказал ей это при последнем свидании. Дафна пристально посмотрела на него и сказала:

– Ты что-то ужасно серьезен, Мэтт.

Он посмотрел на огонь, а потом на нее.

– Я думал, как все стремительно меняется.

Дафна задавалась вопросом, насколько сильно он увлечен той девушкой. Может, он собирается жениться? Но в тот момент она решила его об этом не спрашивать. Ей хватало и своих забот, а он, когда захочет, сам ей скажет.

– Да, ты прав. Я не могу поверить, что год уже кончается.

– Я же говорил тебе, что это не навсегда.

Мэтью был спокоен и рассудителен. Дафна заметила, что у него в волосах по сравнению с прошлым годом прибавилось седины.

– И у Эндрю все в порядке. – Он улыбнулся ей. – Да и твои дела не так уж плохи.

– Да, Эндрю молодец благодаря тебе, Мэтт.

– Это не так. Эндрю молодец, потому что он Эндрю.

Она кивнула и затем поднялась.

– Я лучше поеду, а то и до завтра не доберусь.

– Ты уверена, что это необходимо?

Мэтью огорчился, и она улыбнулась. За прошедший год он так часто ее успокаивал, что трудно было удержаться, чтобы не обнять его в этот раз, но она знала, что это будет нехорошо по отношению к нему. Он казался довольным и сам сказал, что все меняется. Лучше оставить все как есть.

– Не беспокойся за меня. Меня ничто не берет, ты же знаешь.

– Возможно, но на дорогах чертовски много снега, Дафф. – И, проводив ее до двери, он спросил: – Ты мне не позвонишь, когда доберешься домой?

– Не выдумывай, Мэтт. Я приеду в три или четыре утра. Это только для меня нормальное время, а не для остальных людей.

– Это ничего, просто позвони. Я потом сразу опять засну. Я хочу знать, что с тобой все о'кей. Если ты мне не позвонишь, я не лягу, пока сам тебе не дозвонюсь.

В данном случае речь не шла о звонке вежливости, то было напоминание об их старой дружбе.

– Хорошо, я позвоню. Но мне очень не хочется тебя будить.

Дафна вспомнила об этом, когда медленно ехала в южном направлении по обледеневшему шоссе. Дорога заняла у нее больше времени, чем она рассчитывала, и домой она добралась только в пять утра. Звонить в такое время казалось преступлением, однако она вынуждена была признаться себе, что ей этого хотелось. Она набрала его номер из своего кабинета, Мэтт сразу же сонным голосом ответил.

– Мэтт? Я дома. – Она говорила шепотом.

– Ты цела и невредима? – Он взглянул на часы. Было четверть шестого.

– Все в порядке. Спи дальше.

– Ну, хорошо. – Он с сонной улыбкой повернулся в кровати. – Это мне напомнило твои звонки из Калифорнии.

Она тоже улыбнулась, такое необычное время способствовало откровенности.

– Знаешь, я по тебе скучал. Твои наезды сюда какие-то странные. Я занят, да и люди кругом толкутся.

– Я знаю. Мне тоже неудобно.

Они немного помолчали, и Дафна подумала, что надо дать ему выспаться.

– Ты сейчас счастлив, Мэтт?

Она хотела спросить его о Гарриет, но не решилась.

– Вполне. Я слишком занят, чтобы задавать себе этот вопрос. А как насчет тебя?

Дафна на мгновение растерялась, но тут же овладела собой.

– У меня все нормально.

– Замуж выходишь? – Ему пришлось спросить.

– Нет. – Но больше Дафна ничего не сообщила. – А вот Барбара, по-моему, да.

– За парня из Лос-Анджелеса?

– Да. Он просто замечательный. Она это заслужила.

– Ты тоже... – Слова выскользнули сами собой, и он сразу же пожалел о них. – Извини, Дафф. Это меня не касается.

– Ничего. Я столько слез пролила тебе в жилетку в этом году.

– Но ты ведь уже больше не плачешь, Дафф, не так ли?

Мэтт говорил грустным тоном, и Дафна знала, что он спрашивает о Джастине.

– Последнее время нет.

– Я рад. Ты заслужила, чтобы у тебя в жизни было все хорошо.

– И ты тоже.

У Дафны на глазах выступили слезы, и она подумала, что оказалась в странной ситуации. Он имел право быть счастливым с той девушкой, но Дафна знала, что без него ей будет плохо. Когда он уедет из Говарда, больше не будет повода звонить ему. Они разве что могут время от времени пообедать вместе, но это все, а может, и это будет невозможно, если он женится.

– Спи, Мэтт, уже так поздно.

Он зевнул и снова посмотрел на часы. Было почти шесть, и пора было вставать.

– Тебе тоже надо немного поспать. Ты, наверное, устала с дороги.

– Немного.

– Спокойной ночи, Дафф, я тебе скоро позвоню.

Дафна звонила, чтобы передать кое-что Эндрю перед его отъездом в Вермонт, но Мэтта не было на месте; она собиралась позвонить ему на Рождество, но так и не позвонила. Машина сбила ее на Мэдисон-авеню в рождественский сочельник, и, вместо того чтобы звонить Мэтту, она лежала в больнице Ленокс-Хилл, а Барбара смотрела на нее, и слезы медленно стекали по ее лицу. Барбара не могла поверить, что это случилось с Дафной. И что она теперь скажет Эндрю? Дафна взяла с нее слово не звонить, но раньше или позже это сделать придется, она это знала. Тем более если... Она гнала от себя эту мысль. В этот момент Лиз Ваткинс подала ей знак, что пора покинуть палату, и, проверив у Дафны пульс, она поняла, что у той жар.

– Как она?

Лиз Ваткинс посмотрела Барбаре в глаза, пытаясь угадать, как она воспримет правду, и вышла с ней в коридор.

– Неважно, честно говоря. Причины жара могут быть разные.

Барбара кивнула, у нее снова выступили на глазах слезы. Она пошла позвонить Тому, который весь день ждал у нее в квартире. Скверно было праздновать Рождество таким образом, но она обязана была находиться здесь с Дафной.

– Ох, детка...

Он подумал, что случилось самое страшное, но Барбара поспешила его успокоить. Она звонила уже десятый раз, и Том огорчился, слыша, что она плачет.

– У нее жар, и сестра, по-моему, обеспокоена.

Том долго молчал:

– Тебе надо кому-то сообщать, Барб?

Ей на плечи теперь легла громадная ответственность.

– У нее нет родных, кроме Эндрю.

Барбара стала тихо всхлипывать, думая о нем, сообщение о потери матери убило бы его. Она знала, что в этом случае забрала бы его с собой в Калифорнию к Тому, но это было бы не то. Ему нужна была Дафна. Да и всем им.

– И я не могу ему позвонить. Он уехал кататься на лыжах. К тому же ему всего восемь лет. Ему не следует на это смотреть.

– Она что, так плоха?

– Нет, но... – Барбара еле выдавливала из себя слова. – Она может не вытянуть.

Тогда Тому пришла в голову мысль:

– А как насчет того парня, директора интерната, он же ее друг?

– Что ты имеешь в виду?

– Не знаю, Барб, но для него это может что-то значить. Судя по твоим рассказам, там дело обстоит серьезнее, чем она сама говорила.

Одно было ясно – Джастину она звонить не будет.

– Не думаю. – Барбара задумалась. – Но может, я ему и позвоню.

Даже Барбара не знала, как они стали близки, но она подумала, что с ним можно посоветоваться, как быть с Эндрю.

– Я тебе еще позвоню.

– Хочешь, я приеду?

Она хотела сказать «нет», но тут снова расклеилась. Она больше не могла это выносить. Он здесь был ей необходим.

– Никаких проблем. Я буду через десять минут.

Барбара назвала ему этаж, а он пообещал привезти ей чего-нибудь поесть. Есть ей не хотелось, но она знала: чтобы продержаться ночь, надо есть и пить много кофе. У Барбары было предчувствие, что дела у Дафны плохи, и она готовилась к самому худшему варианту.

Барбара долго сидела в телефонной будке, пытаясь решить, правильно ли будет, если она позвонит Мэтью. В один из немногих проблесков сознания Дафна велела ей не звонить. Но что-то подсказывало ей, что это нужно сделать. У Барбары была сумочка Дафны, и она заглянула в ее маленькую записную книжку. Рядом с фамилией и именем Мэтью Дэйна был записан номер его домашнего телефона.

Он ответил несколько рассеянно, словно был занят работой.

– Мистер Дэйн, говорит Барбара Джарвис, из Нью-Йорка.

Она почувствовала, что сердце у нее стучит и ладони взмокли. Предстоял трудный разговор.

– Да? – Он, судя по голосу, удивился. Официальные звонки от Дафны обычно не раздавались в вечернее время, тем более на Рождество. Он сразу вспомнил имя секретарши. Может, она звонила, чтобы что-то передать Эндрю?

– Я... Мистер Дэйн, мне пришлось вам позвонить. С мисс Филдс произошел несчастный случай. Я сейчас с ней в больнице...

– Это она просила вас позвонить?

Он, казалось, был потрясен, и Барбара с трудом сдержала слезы, покачав головой. -Нет. Он услышал, что она плачет.

– Прошлой ночью ее сбила машина, и... мистер Дэйн, она в реанимации и... – В этот момент рыдания прорвались наружу.

– Господи! Она в очень тяжелом состоянии?

Барбара рассказала ему все, что знала, и слышала, что голос у него дрожал, когда он отвечал.

– Она не хотела, чтобы я звонила вам или Эндрю, но я подумала...

– Она в сознании? – спросил он с облегчением.

– Она приходила ненадолго в сознание, но сейчас снова впала в забытье. – Барбара глубоко вздохнула и сказала ему то, что говорила Тому: – У нее появился жар.

Она также сказала ему, что это может означать, и ему пришлось контролировать свой голос, когда он задавал следующий вопрос. Мэтт внезапно понял то, что не доходило до него прежде, – каково ей было терять Джеффри, а потом Джона. Он не мог этого вынести.

– Барбара, а с ней есть еще кто-нибудь, кроме вас?

Он не знал, как еще спросить.

– Нет, но сейчас должен прийти мой... жених. Он из Лос-Анджелеса...

И тут она поняла, что говорит ему не то, что он хотел бы знать. Она решила взять быка за рога.

– Мистер Дэйн, она порвала с Джастином месяц назад.

– Почему же она мне ничего не сказала?

Казалось, он был еще более поражен, чем прежде.

– Она думала, что вы влюблены в местную девушку, и считала, что нехорошо будет говорить вам о Джастине.

– О Господи!

А он сидел с ней у камина, рассуждая, как меняются времена. Он чуть не застонал, слово в слово вспомнив их разговор. Он предполагал, что Дафна с Джастином вот-вот поженятся.

– Как вы считаете, следует ли нам сообщить Эндрю?

– Нет. Он ничем не сможет помочь. И слишком мал, чтобы без необходимости иметь с этим дело. – Мэтт посмотрел на часы, поднялся и стал расхаживать по комнате, держа в руке телефон. – Я через шесть часов буду на месте.

– Вы приедете? – Барбара опешила. Этого она не ожидала.

– А вас это удивляет? – Он, очевидно, обиделся.

– Не знаю. Я просто решила, что обязана вам позвонить.

– И правильно сделали. И я не знаю, имеет ли это теперь значение, но просто ради информации: я полюбил ее с первого взгляда. Но я был слишком глуп и не решился ей об этом сказать. – Он почувствовал, что комок подступает к горлу, и услышал, что Барбара тихо плачет в трубку. – Я не намерен теперь ее терять, Барбара.

Она кивнула:

– Надеюсь, что этого не случится.