Тонкий лед

Глава 4

Сэм поймал коробку с яйцами одной рукой, а другой подхватил пакет.

– Он сказал, что зайдет позже. Оставил карточку.

Мэгги ничего не оставалось, как пригласить его войти. Собственно, это Сэм открыл перед ней дверь, которую она позабыла запереть, и придержал, пропуская ее вперед.

– Положите на стол. Спасибо, что спасли яйца.

– Давайте я положу их в холодильник. – Не дожидаясь ответа, он открыл дверцу и принялся высматривать место. – Что это, рыба? Где вы ее берете? Я уже подумывал, как бы мне раздобыть снасти и, может быть, путеводитель.

Ни о чем таком он не думал. Его мысли занимала только эта женщина. Он пытался не замечать ее, но не мог. Она засела в его мозгу как репей, с ее высокими скулами, гордой повадкой, длинными ногами. У нее был низкий мелодичный голос, выговор никак не выдавал ее происхождения. Однако она явно не местная. Сэм был заинтригован. А кто на его месте остался бы равнодушным? Как могло случиться, что такая женщина, как Мэгги, очутилась в подобной дыре?

Сэм с детства испытывал непреодолимое влечение к загадкам. Эта причуда привела его сначала в сферу химических технологий и в конце концов в экологию. Он всегда с готовностью принимал вызов.

А Мэгги Дункан представлялась серьезным вызовом.

Сэм упрятал яйца в холодильник и захлопнул дверцу. Обернувшись, он увидел, как она, вытянувшись на цыпочках, пристраивает банку с кофе на верхнюю полку. Ее макушка находилась на уровне его глаз. Длинные ноги, длинная талия, длинные волосы. Что-то в этой женщине непреодолимо его привлекало. Словно зуд в таком месте, до которого не дотянуться.

– Что? Ах, рыба. – Мэгги сложила пустой пакет и бросила в корзину. – Это кефаль. У меня здесь есть знакомый рыбак, у него и покупаю. Та, что в холодильнике, соленая.

Соленая кефаль? В жизни не слышал.

– Вот оно что, – пробормотал он, извлекая из пакета остатки содержимого – пластиковую бутылку растительного масла и пластиковый же флакон шампуня. Шампунь пах жимолостью. На взгляд Сэма, ей бы, скорее, подошла тигровая лилия.

– Не трудитесь. То есть, я хотела сказать, спасибо, что помогли и принесли записку, но я управлюсь сама.

– Не стоит благодарности. – Сэм отвинтил колпачок шампуня, вдохнул запах и завинтил колпачок. – Я сделал лишь то, что должен был сделать.

– Я действительно могу управиться сама, – подчеркнуто резко произнесла Мэгги. Или стукнуть его поленом по голове, чтобы он наконец понял? Он ей здесь не нужен, он ей не нравится, он ей просто надоел!

– Бутылки из пластика, пакеты из пластика – все из пластика! Вы понимаете, чти" еще немного, и мы похороним себя под грудой хлама, не поддающегося биологической переработке и смертельно опасного для всего живого?

Мэгги так и застыла посреди кухни, зажав в каждой руке по большой картофелине.

– Что? Нет, то есть да. Да, разумеется. Послушайте, может быть, вы наконец…

Наконец – что? По неведомой причине она никак не могла подобрать слова, чтобы выставить его из дома.

– Спасибо за помощь, мистер Кенеди. Теперь я все сделаю сама.

Ну наконец-то понял. Мэгги догадалась по его сузившимся глазам. Но, вместо того чтобы действовать соответственно, он улыбнулся, обнажив зубы, слишком белые в сравнении с его загорелым лицом.

Пальцы Мэгги впились в картофелины, она едва сдерживалась, чтобы не запустить ими в него. Пожалуй, перекошенный рот идет ему куда больше. В присутствии этого человека, особенно когда он так простодушно улыбается, Мэгги становилось не по себе.

– Вы уже поужинали? – неожиданно спросил он. Пока они раскладывали продукты, за окном совсем стемнело. Голая лампочка освещала желтоватым светом середину маленькой кухни, оставляя по углам тени.

– Да.

– Тогда, может быть, не откажетесь от десерта? Сегодня я ездил в бухту Мэнн за обогревателем и заодно купил еще кое-что.

– За обогревателем? Каким обогревателем? Если это электрический, то я не уверена, что здешнее напряжение выдержит. А если какой-нибудь другой…

– Не беспокойтесь, газовое отравление мне не грозит. Вентиляция в доме отменная, поверьте.

– При чем тут вентиляция! Вы просто сожжете дом, и все тут, – сухо сказала Мэгги.

– Не волнуйтесь. Просто я решил, что с двумя печками мне будет теплее, чем с одной. Пойду за десертом.

Не успела Мэгги ответить, что его десерт ей на фиг не нужен, как он уже исчез за дверью.

Сэм опрометью бросился с ее крыльца к своему дому, едва не запутавшись в натянутой бельевой веревке, и лишь на полдороге заставил себя сбавить ход.

Огонь в печи снова погас. Единственной наградой за все труды прошедшего дня был жар его собственного тела, когда он орудовал пилой и колуном. Обливаясь потом, он пилил, рубил, колол, пока поленница не стала напоминать крепостную стену. И все, что он заработал, – это новые мозоли и боль в мышцах. Древесина была либо слишком свежей, либо слишком старой и тепла давала не больше пары свечек.

Пакет лежал там же, где он его оставил, когда вернулся. Сэм сгреб его в охапку и остановился у мутного зеркала на кухонной стене – поправить воротничок рубашки поверх толстого полосатого свитера. Проведя несколько раз ладонью по волосам, он понял, что усилия тщетны, и пожал плечами. Только однажды его волосам пришлось подчиниться – это было в лагере строевой подготовки, куда он попал после призыва. Тогда они были черными, как у всех мужчин его рода. Он даже гордился своей шевелюрой. Женщины были от нее без ума. Но армейскому парикмахеру кудри Кенеди были до лампочки.

Сэм поймал себя на этих размышлениях и выругался. Какая" разница, как он выглядит! Мэгги сама не красавица. Если уж такая швабра в рабочем комбинезоне показалась ему привлекательной, его дела куда хуже, чем он предполагал. Он приехал сюда пожить в одиночестве и залечить душевные травмы, а вовсе не для того, чтобы покорить местную диву.

– Вот и я, – объявил он, закрывая за собой дверь. – Вы всегда оставляете дом незапертым, когда уезжаете?

Мэгги захлопнула дверь, ведущую в мастерскую. Так и быть, пусть посидит немного на кухне, раз пришел. Но совать нос в ее личные дела она не позволит.

– Здесь в округе некого опасаться.

– Не слишком ли вы уверены?

Она вообще не уверена – во всяком случае, последнее время. Сегодня она попросту забыла запереть дверь. Старые привычки трудно изжить.

– Но ведь пока нет оснований тревожиться, – произнесла она, желая закончить этот разговор, и подставила серый кофейник под струю воды.

Сэм настроился на вторую чашку ее гремучего зелья. Среди прочего он принес пинту виски «Джим Бим» и пачку «Салем». Сам он до сих пор не притрагивался ни к спиртному, ни к сигаретам. И тем не менее похоже было, что он покинет эти места в худшем состоянии, чем до приезда.

Самой труднопреодолимой оказалась привычка перерабатывать. Об этом он и не подумал, решаясь на добровольное затворничество. Рубка дров приносила некоторую пользу, по крайней мере голова отдыхала. Что касалось тела, то оно держалось лишь жалкими остатками сил.

– Садитесь же. – Мэгги кивнула на стул и поставила на стол банку молока и сахарницу. – Нам нужны тарелки для вашего.., десерта?

Сэм опрокинул пакет на стол, и из него посыпались разнообразные изыски кондитерской промышленности, включая коричные булочки с потрескавшейся сахарной глазурью и какие-то штуковины белого и коричневого цвета «с ароматом шоколада».

– Если вы иначе не можете… Но салфетки, думаю, все же не помешают.

Мэгги взглянула на гору дешевой дряни, и ее брови поползли вверх.

– К вопросу о пластике, – усмехнулась она. Сэм в ответ лишь неловко улыбнулся.

Они сели друг против друга и принялись перебирать сладости, внимательно изучая этикетки. Мэгги все сильнее ощущала присутствие этого мужчины. Ей вдруг пришла в голову глупая мысль – что запас кислорода у него больше, чем у нее. Ее резерв оказался неожиданно истощенным. Когда он, заерзав на стуле, коснулся невзначай ее ноги, она едва не задохнулась.

– Пожалуй, кофе уже достаточно покипел, – едва выговорила она, вскакивая на ноги. На самом деле кофе был еле теплым.

– Вот, забыл вам отдать, – сказал Сэм, залезая в карман брюк. Он извлек оттуда визитку, и Мэгги осторожно протянула руку, чтобы взять ее. Карточка еще хранила тепло его тела. Мэгги почувствовала, как ее лицо заливается краской.

Что за наказание иметь такую тонкую кожу! Она извела тонны увлажняющего лосьона и ночного крема, а ее кожа продолжала реагировать на малейшую провокацию, демонстрируя миру все цвета радуги.

– «X. Дж. Уилкерсон. Агент по торговле недвижимостью». Не знаю никакого Уилкерсона.

– А он, как мне показалось, знает вас. По крайней мере он произнес фамилию Дункан, говоря о владельцах здешней недвижимости. Это вы?

– Возможно. А может быть, и нет. – Неожиданно для себя Мэгги взяла черствую сахарную булочку и пустилась в воспоминания о своем далеком предке, гнавшем когда-то самый чистый на Восточном побережье спирт в болотах неподалеку от Дунканского перешейка. – Его прозвали Медвежья Лапа. Не спрашивайте, за что. Мой дед, Джубал, рассказывал, что Дункан Медвежья Лапа владел здесь практически всем. Большая часть земель в округе ничего не стоит: для фермера слишком сыро, для рыбака слишком сухо. Думаю, кроме него, ею никто не интересовался, и он в конце концов занял все, а потом оформил на себя. Джубал говорил, что еще его отец работал на него в двадцатые годы.

Сэм расправился с последней липкой булочкой и взял бело-коричневый шарик.

– Насколько мне известно, в те времена многие промышляли спиртным.

– Для своего промысла Медвежья Лапа выбрал не самое удобное место. – Мэгги приняла от Сэма половинку шарика и с любопытством надкусила. – Ммм, суховато, но недурно. Местные рассказывают, что его.., э-э.., промысел находился далеко от Кошачьей бухты, причем вверх по течению, и добраться туда можно было только на лодке. Каждую ночь он вывешивал фонарь на одном берегу, а на другом сажал наблюдателя. Если свет мигал, это значило, что между фонарем и наблюдателем кто-то проплывал. Тогда к Медвежьей Лапе посылали гонца.

– А что бывало потом? – Сэм плеснул в свой кофе еще молока и хлебнул из кружки. Зелье начинало ему нравиться. В качестве нейтрализатора приторной снеди вполне сойдет.

Мэгги пожала плечами, и Сэм с удовольствием отметил, как проявились и исчезли ямки над ее воротничком.

– Кто знает? Все зависело от того, с какой целью к нему приезжали – покупать или грабить. Конечно, Джубал никогда не претендовал на полную достоверность того, что знал, но однажды, еще девочкой, я случайно слышала, как он в беседе со старым приятелем признался, что работал гонцом у Медвежьей Лапы. Может, и хвастал. Но был он гонцом у Медвежьей Лапы или нет – какая разница? Это был самый замечательный человек из всех, кого я знала.

Сэм промолчал. Он размышлял о том, как много тайн хранит в себе эта женщина, Мэгги Дункан.

Пока они разговаривали, за окном поднялся ветер, и стены дома застонали под его порывами. Мэгги поднялась и поворошила в огне кочергой.

– Вы, я смотрю, свою печку укротили.

– Просто я изучила ее причуды, – честно призналась Мэгги. Когда она вернулась за стол, ее щеки пылали от жара, а глаза мерцали, осененные длинными прямыми ресницами. На ней не было ни косметики, ни украшений. Похоже, она даже не взглянула на себя в зеркало, пока его не было. Очевидно, не сочла нужным утруждать себя ради него.

Черт побери, но ведь он попытался хотя бы волосы пригладить." Ее же грива выглядела так, словно сквозь нее пронесся ураган. Другая женщина хоть воротничок бы поправила. Только не Мэгги. Он как сбился набок, когда она снимала куртку, так и остался наперекосяк, а ей хоть бы что.

Сэм нервно заерзал на дубовом стуле. Эта женщина начинала его раздражать. И, что еще хуже, он чувствовал в ней вызов. Только этого ему сейчас не хватало.

– Надеюсь, кофейная гуща не опасна для желудка, – произнес он с легкой гримасой. – Послушайте, Мэгги, чем вы заняты в этой глуши?

Они успели съесть половину того, что он принес, и опустошили кофейник. Бессонница была ему обеспечена по меньшей мере на неделю.

– Здесь мой дом. – Она инстинктивно вздернула подбородок, и Сэм снова поймал себя на слишком пристальном внимании к ее длинной изящной шее, впадинкам под великолепными скулами. Ему всегда нравились высокие женщины, даже некрасивые. Он любил наблюдать их в движении. В высоких женщинах, умеющих себя держать, есть что-то царственное. К Мэгги это имело прямое отношение. К тому же некрасивой она отнюдь не была.

– Вы здесь родились? Где ваша семья?

– У нас что, перепись населения? Вот, возьмите лучше еще один коричневый шарик. Интересно, из чего они делают запах шоколада?

– Не думаю, чтобы вас это действительно интересовало. Здесь, кроме вас, кто-нибудь живет постоянно?

– Сейчас – нет. Вот эта белая начинка не настоящие сливки. Посмотрите, что здесь написано. Сплошное надувательство. Вы часто едите такие штуки?

– В них хотя бы есть калории, да и готовить не надо, – ответил Сэм. Он начинал терять терпение. Когда он работал консультантом по охране природы, ему приходилось иметь дело с разными людьми. С такими, как Мэгги, было труднее всего.

– Вот оно что. Вы до сих пор мучаетесь с печкой? Наверное, вы недостаточно углубляетесь в лес, когда идете за дровами. Все, что есть подходящего поблизости, я уже спилила.

– Если я пойду дальше в лес, мне понадобится упряжка мулов.

– Первый раз слышу, чтобы мулы ходили в упряжке. Разве что во время пахоты. А вот слонов действительно кое-где используют для перевозки дров. Не хотите ли слона?

Мэгги начинала нравиться пикировка. В прекрасном расположении духа она встала и принялась убирать со стола. В иное время она и не притронулась бы к посуде.

Сэм понял намек. К вящему ее удивлению, он обнаружил не меньшее желание покинуть дом, чем она – выпроводить его. У задней двери обоих снова охватила неловкость.

– Завтра у меня много дел, – сказала Мэгги. – В прогнозе передали, что сюда движется атмосферный фронт и к вечеру погода испортится.

– Что вы говорите, какая досада. Ну, до свидания, спасибо за кофе.

– Спасибо за.., ммм.., десерт.

В его взгляде зажглась и погасла теплая искорка. Мэгги не могла отвести глаз от его лица. И вдруг он улыбнулся своей медленной, удивительно доброй улыбкой, и Мэгги не удержалась и вздохнула.

– Спокойной ночи, Мэгги Дункан, – мягко произнес он и вдруг наклонился и коснулся пахнущими шоколадом губами ее губ.

И исчез, оставив ее в полном оцепенении. Она машинально облизала губы. В следующий миг, застонав от отвращения, она захлопнула дверь. Взвизгнула ржавая щеколда.

– Сущее безумие, – твердо сказала она, будто звук ее голоса в пустом доме мог успокоить ее растревоженные чувства, подобно тому как холодная вода унимала кофейную гущу. С обычной своей расторопностью она ополоснула кофейник, подкинула дров в печку и, распахнув заднюю дверь, стряхнула со скатерти крошки.

Ее взгляд при этом невольно влекло к освещенному окну дома напротив. Она увидела, как открылась дверь и показался Сэм. Очертания его стройного тела, его широких плеч явственно проступали в темноте. Он взял охапку поленьев и исчез.

Мэгги вздохнула. Затем тоже прихватила несколько сосновых чурок, чтобы было на чем приготовить утром завтрак, и поспешила в дом. Она расстелила скатерть на выщербленном деревянном столе, погасила свет и побежала в холодную ванную умыться перед сном. Ее ожидала книга одного из новомодных историков.

То, что произошло сегодня вечером, было ошибкой, убеждала она себя некоторое время спустя, откладывая так и не раскрытую книгу. Ей следовало быть осторожнее. Покидая Бостон, она желала независимости, в том числе от людей. Первые два года, когда дед был жив, ей было проще переносить затворничество. Теперь же она по несколько дней, даже недель, не слыхала человеческого голоса. И уверилась, что ей никто не нужен.

А раз так, то не следует поддаваться слабости и искать общества других людей. То есть мужчин. То есть одного конкретного мужчины.

Береговушки были готовы, а вот чайка никак не давалась. Мэгги почему-то не могла заставить себя сосредоточиться. Она понимала, что ей необходимо съездить, куда-нибудь развеяться, но продуктов был полный холодильник, книг тоже хватит надолго, а другого повода ехать в Мантео она не могла придумать, тем более тащиться за тридевять земель на побережье. Не говоря уж о том, что каждый раз, выезжая в город, она не могла удержаться, чтобы не потратиться, а денег у нее в обрез.

Разумнее всего было оставить чайку в покое и отправиться на несколько часов в охотничий шалаш на эскизы. А может, лучше отложить чайку и взяться за зимородка? У нее оставалось несколько небольших кусков дерева, вполне подходящих для мелких поделок. Похоже, настало время хоть как-то разнообразить свою жизнь.

Этот шалаш когда-то соорудил Джубал для своих редких охотничьих вылазок. Он построил его, взяв за основу плоскодонку, выброшенную на берег и занесенную песком. Мэгги пользовалась им для наблюдения за птицами. Ни Джубала, ни Мэгги нельзя было назвать заядлыми охотниками. Мэгги не прочь была полакомиться жареной уточкой, Джубал тоже, но застрелить птицу после многих часов наблюдения за ней у Мэгги не поднималась рука. Время от времени к ней наведывался один из старинных приятелей деда с канадским гусем в охапке, уже ощипанным и выпотрошенным. Мэгги никогда не притрагивалась к дичи, хотя одному едоку с ней было не управиться. Остатки обычно получал Неуловимый Джо.

Через полчаса она уже сидела в шалаше у самой кромки воды, удобно устроившись с альбомом и карандашами под прикрытием травы и хвороста. Вот только все птицы почему-то словно попрятались от нее. Ни одной утки, ни одного гуся вокруг, даже чаек не видно. Хоть бы зимородок показался. Тучи, что вот уже несколько дней ходили у горизонта, заволокли полнеба, но над водой свет был достаточно ярким. Ноги вконец онемели, штаны промокли от долгого сидения на песке, а в этюднике не появилось ни единого наброска.

Что ж, придется приберечь вдохновение до следующего раза. Мэгги собрала вещи и бросила последний взгляд сквозь прутья. И вдруг ей показалось, будто что-то мелькнуло вдали у самых деревьев – какой-то зверь размером с собаку, ржаво-рыжий.

Собака? Но ближайший двор, где держали собак – у младшего Джонса, – находился в восьми милях отсюда, и у него были серые. Неужели это?.. Не может быть…

Прижавшись лицом к колючим веткам, Мэгги вглядывалась в серебристую дымку в надежде еще раз увидеть рыжий с серым мех. Все в округе, включая Мэгги, следили за расселением редкого, исчезающего вида бурых волков, которых экологи специально завезли сюда, чтобы те прижились в естественных условиях. Несколько лет назад выращенные в неволе и прошедшие акклиматизацию пары были выпущены в национальном заповеднике «Аллигатор-ривер». По слухам, эксперимент проходил успешно, но до сих пор Мэгги не приходилось видеть ни одного из этих осторожных животных.

Вон он! Мэгги снова его увидела – быстрый и ловкий, с характерным окрасом. Конечно, это могла быть и собака, но что-то подсказывало Мэгги, что это именно бурый волк.

И вдруг позади раздался голос Сэма. Мэгги вздрогнула и резко обернулась, даже не заметив, что оцарапала лицо о прутья.

– Доброе утро, Мэгги, – весело произнес он. – Что это вы там делаете? Похоже, сегодня тучи действительно решили поработать, а вы как думаете?

– Тссс!

– Простите, что вы сказали? Вода, знаете ли, очень шумит, и я…

– Тише! Быстро залезайте сюда, слышите? – свирепо прошипела Мэгги.

Какого черта его принесло? Что он тут делает? Если даже он еще не успел спугнуть ее волка, то все равно спугнет, неуклюжий. Волки на редкость осторожны.

Услышав, как он возится перед дверью, она, скрежеща зубами, толкнула дверь ногой. Прижав палец к губам и умоляя не шуметь, она хмуро наблюдала, как Сэм, согнувшись в три погибели, пытается втиснуться в шалаш.

– Что происходит? – прошептал он. – Не вижу вокруг ни одной птицы.

– Еще бы, топаете, как слон. Что вы вообще здесь делаете? Вы же гуляете днем. До обеда мое время.

– Ваше? А что, разве где-то записано, что вы, как владелица земли, имеете единоличное право гулять у реки по утрам? Вам следовало меня предупредить.

– Никаких таких правил нет – во всяком случае, официально, – пробормотала она, отодвигаясь от него как можно дальше. Вообще-то шалаш был рассчитан на одного, двоим в нем не поместиться. Джубал охотился в одиночку и выстроил шалаш в расчете на одного мужчину, один дробовик, банку сардин и пачку крекеров. Чем последнее запивалось, Мэгги так никогда доподлинно и не узнала, но некоторые соображения по этому поводу у нее имелись.

Скрепя сердце Мэгги отодвинула альбом, чтобы Сэму было где разместить длинные ноги. Сэм поднял его. Бросив взгляд на пустую страницу, он принялся листать предыдущие.

– Что это?

– Ничего, – сказала она угрюмо. Ее бурый волк – если это действительно был он – давно убежал. Утро пропало даром.

– Похоже на клубок ниток с ножками.

– Это только набросок, – огрызнулась Мэгги. Она никогда не претендовала на талант рисовальщика – у нее были книги, из которых она брала пропорции, цвет и прочее. А наброски нужны были лишь для того, чтобы ухватить характерную повадку. Делая зарисовки, Мэгги ярче запоминала свои модели, что помогало ей при окончательной отделке – иначе ее работы оставались бы кусками дерева в форме птиц. Во всяком случае, так ей казалось. Что же до чайки, то ни повадок, ни пропорций передать ей не удалось.

Работать с деревом ее научил Джубал. Поначалу она мастерила приманки – грубоватые поделки " – из болванок, которые он заготавливал для нее. Поскольку охота ее не интересовала, она обратила свои способности в эту сферу и через четыре года пребывания на Перешейке так преуспела, что все ее изделия находили покупателей.

– Набросок, значит. «Клубок ниток, сам себя разматывающий». – Сэм усмехнулся, и бороздки вдоль его щек обозначились резче, а в глазах заплясали теплые искорки. У него были глубоко посаженные глаза, и Мэгги никак не могла определить их цвет: они казались то карими, то зелеными, то серыми – темные и переменчивые. Можно ли доверять мужчине с такими глазами?

– Да будет вам известно… – Мэгги чуть не задохнулась от возмущения. – Уберите свою костлявую коленку, вы мне все ребра переломаете. Это песочник, он клюет пищу. Головой вниз, хвостом вверх.

– Ах вот оно что. – Сэм преувеличенно серьезно кивнул.

– Ну ладно, хватит.

Сэм отложил альбом. Как она сейчас близко, он чувствовал запах жимолости в ее волосах. Волосы, как обычно, напоминали старый веник. Очевидно, она, уходя из дома, забрала их наверх: несколько прядей по-прежнему были схвачены сбоку черепаховой заколкой; остальные мерцающим водопадом разметались по плечам.

Злая как сто чертей, она смотрела на него так, словно с радостью вцепилась бы в него и утащила в самую глубь ада. А он еще намеревался ее не замечать. По-хорошему, ему бы не следовало рисковать и влипать в подобную историю, но ей, похоже, была необходима встряска, а кроме него, сорвать настроение было не на ком.

Нет уж, дудки, подумал он, впиваясь взглядом в ее полные ярости" глаза и вызывающе вздернутый подбородок. Еще две-три недели, и только его и видели. А пока можно и побороться.

– Вы оцарапали щеку, – произнес он вполголоса и попытался коснуться тонкой алой струйки. – Столбняка не боитесь? Мэгги отпрянула.

– Скорее, бешенства.

Сэм насмешливо цокнул языком.

– А ведь вчера вы были так гостеприимны. Что случилось? Или сладкое плохо на вас действует?

– Это вы плохо на меня действуете, мистер Кенеди. Я взяла за правило не приятельствовать с арендаторами. Вас это тоже касается.

– Как красиво начиналась наша дружба, и как печален ее конец, – с чувством произнес Сэм. – Не далее как вчера вечером мы были Мэгги и Сэм, а сегодня мы Мэгги и мистер Кенеди.

– Миз Дункан, – поправила она, и, поскольку ситуация становилась все более нелепой, утолки ее губ задрожали в сдавленном смехе. Она не любила вставать в позу, но женщина должна уметь давать отпор. Вам, наверное, будет приятно узнать, миз Дункан, что сегодня мне, впервые удалось приготовить завтрак. – Его глаза смеялись, хотя рот слегка кривился вниз – свойство, интриговавшее ее помимо воли с первой же встречи. – Правда, кофе получился безвкусный.

– Это из-за дождевой воды. Пока к ней не приспособишься…

Она встретила его взгляд, и голос ее дал осечку.

– Так научите меня, как вы это делаете, – вкрадчиво произнес он, и Мэгги была готова поклясться, что он имеет в виду совсем не кофе.

– Гммм?

Мэгги забыла вздохнуть. Да и чем тут было дышать! Их ноги соприкасались, лица сблизились, и вдруг его губы прижались к ее губам, сначала робко, но уже в следующее мгновение жадно впились в них.

Теперь они не шоколадом пахли, но имели особый, ему одному присущий, мужской запах. При первом прикосновении его языка, пронзившем ее словно током, Мэгги почувствовала, как ее пальцы стискивают его толстый свитер. Их разделяло слишком много одежды, и было так тесно, что нельзя пошевелиться. У Мэгги свело ногу, она совсем запуталась в его свитере… Она попыталась переместить ногу, не отрываясь от его губ. Она не помнила, когда ее последний раз целовали – по-настоящему целовали. Позабыла это сладкое щемящее чувство, возникающее ниоткуда, от простого соприкосновения губ.

– Подожди, нет, позволь мне… – прошептал Сэм ей в подбородок.

– Мне больно… – Ее руки наконец проникли под свитер и, ощутив теплую мускулистую плоть, во внезапном чувственном порыве обвили его талию.

Тяжело дыша, Сэм увлек ее вниз, но неожиданно непрочная стенка шалаша прорвалась, отчего голова и плечи Мэгги оказались снаружи.

– Боже, Мэгги, прости!

Потрясенный, Сэм попытался было ей помочь, но зацепился рукавом свитера за острую ветку. Желая высвободиться, он встал на колени, но нечаянно наступил коленом ей на бедро.

– Убери ногу, болван!

– Ах, черт!.. – Сэм стащил с себя свитер, оставив его болтаться на ветке. – Не шевелись, у тебя под курткой острая палка.

– О-о, я зацепилась за что-то волосами. С трудом им удалось освободиться. Мэгги откинула с лица волосы и метнула свирепый взгляд на мужчину, занимавшего три четверти полуразвалившегося шалашика.

Сэм отцепил свитер, но надевать не стал, хотя чувствовал, что быстро замерзает.

– Мэгги, прости меня… – начал он, но она оборвала его.

– Не заговаривайте со мной! Не прикасайтесь ко мне! И не смейте на меня смотреть, – злобно прошипела она.

– Но послушайте… Виноват не я один.

– И слушать не хочу. Не будь вас, ничего бы не случилось.

Сэм уставился на нее. С последним заявлением, пожалуй, не поспоришь. Он и не пытался.

– Но ведь мы оба знаем, что ваши волосы и мой свитер отнюдь не самое главное в том, что сейчас происходило.

– Неужели? Не заметила.

Вот ведьма. Откуда столько упрямства!

– Если вы невзначай запамятовали, миз Дункан, я вас поцеловал, и вы чуть не умерли от счастья. Нет, не стоит благодарности. У меня широкая натура, но такого тяжелого случая, как ваш, я давно не встречал. Ну да ладно. Как же отсюда выбраться? Кажется, вот эта стена слева, что еще держится, и есть дверь, да?

Он повернулся к ней спиной и нагнулся, чтобы выйти. Лучшего приглашения Мэгги не требовалось. Тщательно прицелившись сапогом в дюйме от мишени, она резко разогнула колено и выпихнула его из двери.

Сэм приземлился на корточки, упершись рукой в землю. Потом быстро выпрямился и гневно посмотрел на нее.

– Ваши родственнички-барыги…

– Бутлегеры!

– ..Видимо, не научили вас хорошим манерам. Вам следовало всего лишь попросить меня уйти.

Мэгги закрыла глаза, стиснула зубы, сжала кулаки, собрала всю решимость.

– Так уйдите. Я лично возмещу вам до цента арендную плату, чтобы вы только убрались отсюда в другое место до конца вашего отпуска.