Тортоделка. Истинный шедевр

17. Однолюб

ВИКА

Как преодолела путь от квартиры Германа до работы — не помню. Пелена тумана и ступор закрывали взор. Удивляюсь, как не попала в аварию. В груди клокотало и рвалось наружу чуть ли не криком, чего позволить себе не смела. Слёз из-за него и той суки больше не будет. Хватит!

Беременна! У них будет общий ребёнок. И он всё так же любит её, но оскорбленный предательством не способен простить. А я? Я та, что помогает ему не сдаться? А нужно ли вообще это всё?! Если мы ошибаемся?! Если всё как раз и идёт к тому, чтобы им снова быть вместе?! Тут я — третий лишний. Господи, да я всегда буду лишней в его семье, лишней и ненужной.

Доехала до работы на автомате, переоделась и прошла в свой родной цех не в состоянии ни с кем говорить. Таня с Саввой подозрительно оглядели меня.

Когда Майоров узнал о моих отношениях с Герой, поник и старался ограничивать близкое общение. Уходил, если мог назреть личный разговор, перестал интересоваться моими делами, как делал это раньше, даже от совместного утреннего кофе перед началом трудового дня отказывался. Став девушкой шеф-повара, я потеряла друга в лице Саввы. Чисто мужская гордость, и я ни в чём его не винила.

— Сегодня торт с космонавтом и второй с живыми цветами, — попыталась переключиться, но голос мерзко дрожал. — По меню есть стопы?

— В стопе грушевый штрудель, — сообщила Таня, подозрительно глядя на меня. — В ограничении три порции мильфея и две порции лаймового тарта.

— Когда будет готово? — безразлично подняла взгляд на своих кондитеров.

— Штрудель через два часа. Мильфей и тарт, сама понимаешь, только к завтрашнему дню будут готовы.

— Хорошо, оглашу су-шефам тогда. Есть ещё что-то?

— Крем из белого шоколада на тыквенный закончился — нет сыра на него, — проронил Майоров. — Решили заменить пока на крем из солёных желтков.

— Почему нет сыра? — раздраженно уставилась на него. В данный момент, кажется, я в целом была зла на весь мужской пол. — Не сделали заявку? Ты — ответственный за поставку продукции! Куда ты смотрел?! Повнимательней можно?! — раздраженно крикнула на мужчину, ошарашив как его, так и Таню.

Голос задрожал ещё сильнее. Я, словно сейчас обвиняла и кричала на Германа за то, что сделал меня таким ничтожеством, но достается Савве.

— Вика, ты сама урезала заявку по сыру, посчитав, что тридцати килограмм достаточно на этой неделе. Помнишь?! — вмешалась подруга, пока мужчина недоуменно буравил меня зеленью взгляда.

— Значит я во всём виновата?

И тут Остапа понесло. Горькие слёзы всё же выступили из глаз, но я, как истеричная идиотка, пыталась их удержать в себе. Часто задышала, тщетно храбрясь и захлебываясь.

— Вы могли же мне просигналить, что сыр заканчивается? Я бы заехала по дороге в магазин. Знаете же…

— Вика, Вика, — Таня с болью на лице подошла ко мне и обняла за плечи, пытаясь успокоить. — Что с тобой? Тише…

— Я — неудачница, — пискнула, сдаваясь, и вконец разревевшись, уткнулась подруге в плечо.

— Гера? Вы поссорились? — гладя меня по спине, Таня пыталась въехать в суть.

— Что он сделал тебе? — гневный голос Саввы слегка напугал. — Расскажи мне! Я урою этого, козла, — глаза парня загорели лютой ненавистью.

— Савва, не лезь, — подруга повернулась к нему. — Обычная ссора влюблённых. Всё нормально. Иди в заготовочный. Это девчачий разговор.

Майоров болезненно сцепил челюсть, пуская клубы ярости через нос и, сдавшись, ушёл.

— Что произошло? — девушка уставилась на меня настойчивым взглядом, спрашивая теперь как можно тише.

— У Геры и той рыжей скоро будет ребёнок, — слёзы ручьями бежали по щекам, а руки истерично дрожали. Сжала их в кулаки, тщетно стараясь утихомирить.

— Твою ж мать! — шокировано выдохнула Таня. — И? Что Герман?

— Не знаю. Я убежала. Эта дрянь заявилась сегодня с утра в его квартиру и огорошила. Я не смогла там находится в её присутствии. Это слишком…

Таня сожалеюще гладила мою ледяную ладонь.

— Поговори с Герой и лучше на холодную голову.

Я кивала, но сердце ныло сильней и сильней.

— Это всё меняет, Тань. Раньше за него я могла ей глотку перегрызть, терпела многое, но бороться с малышом — низко, — жалобно качала головой, поймав слезу на середине щеки.

— Может и не нужно будет. Викусь, вам придётся это обсудить. Герман порой мудрит, но я почему-то уверена, что он примет нужное решение. Он не настолько глуп.

— С каких пор ты стала его защитницей? — слегка улыбнулась.

— Я его не защищаю. Просто я — девушка его лучшего друга, а Антон его очень любит и ценит, и, судя по его рассказам, есть за что, — напарница тоже улыбнулась и пожала плечами. — А теперь выдохни, возвращайся к нему и поговорите.

Вернуться сейчас туда, где возможно до сих пор стоит запах его рыжей? Бррр. Нет! Делая ремонт и обновляя квартиру, мы почти смогли вытравить её дух, но сегодня Лика снова осрамила стены и воздух нашего гнездышка.

— Нет, не хочу, — совершенно уверенно мотнула головой. — Я поеду к маме. Пусть лучше она свернёт мне кровь.

— Я отвезу тебя, — настойчивый и безапелляционный вызов Саввы. — И не смей брыкаться. В таком состоянии ты одна не поедешь.

— Поддерживаю, — энергично закивала подруга. — Поезжай, успокойся и приведи мысли в порядок. То, что произошло — неприятно, но не конец света.

Посмотрела на неё и поняла, что и в этом она права. Может эта беременность Лики поможет расставить все точки? Гера наконец сделает выбор. Да, будет больно, но я переживу расставание с ним, зато продолжу жить, как раньше.

Однако, согласившись ехать с Саввой, поступила опрометчиво. Вместо дома матери, парень молча вырулил на МКАД и устремил машину за город.

— Савва, это лишнее, — устало взглянула на него и после обернулась на солнечную зелёную траву лугов.

— Зато помогает, — буркнул он. — От мыслей о тебе так и избавляюсь.

— Савва, — с тоской произнесла я, снова и снова сожалея, что не могу ответить этому мужчине взаимностью.

— Лучше молчи, — оборвал резко. — Здесь надо молчать.

Сейчас он немного смахивал на дорожного маньяка, но сама себе усмехнулась от подобной мысли. Вскоре парень свернул на просёлочную и вырулил к водоёму. На ухабистом, поросшем травой берегу уже лежали двое отдыхающих и чуть поодаль от них на большом камне сидел рыбак. Место тихое и пейзажное, пахло осокой и мокрым песком. На второй стороне озера простиралась лесополоса из буйных сосен. Водную гладь рассекали важные утки. Тут было очень спокойно и тихо, отчего душа невольно начала расслабляться. Сгорбившееся тело расправило плечо, шея вытянулась рассматривая местность, а грудь вдохнула влажную свежесть в полном объеме.

Савва не доехал до воды несколько метров и, выключив двигатель, вышел из машины.

— Пиво будешь? — обернулся в салон.

В десять утра?! Хотя сегодня не возбраняется. Согласно кивнула и тоже вышла из машины. Обошла автомобиль и присела на капот. Утреннее солнце грело душу и тело, радостно сверкая в отблесках цветущей воды. Мужчина протянул мне откупоренную бутылку.

— Тебе за руль, — напомнила я, немного улыбнувшись.

— У меня безалкогольное, — улыбнулся в ответ и тут же пошутил: — Моя задача споить только тебя.

— Представляю лицо мамы, когда ты внесёшь на порог её пьяную дочурку.

— Да уж, — засмеялся парень, представляя картину. — Мне потом вовек не отмыться.

Мы посмеялись ещё полминуты и задумчиво ушли в свои мысли. Савва смотрел на уток и, кажется, считал их, я же разглядывала самого жирного селезня, который манерой и грацией смахивал на моего Германа. Господи, я вижу этого мужчину даже в природе. Сравнила. Надо же так повернуться на нём! Где твоя гордость, Вик?! Вылетела в трубу?!

Савва опустошил свою бутылку и поставил на капот.

— Герман будет настоящим кретином, если оставит тебя, — понуро проронил он, больше с целью утешить меня, чем оскорбить его. — Но я бы был благодарен ему за это, уж прости.

— Даже зная, как буду страдать? — попробовала грустно пошутить.

— Ты и сейчас страдаешь не меньше, — парировал он. — Но у тебя нет меня.

— Мы могли бы быть друзьями, — робко предложила.

— Нет, не могли бы, — категорично мотнул головой мужчина и глянул на меня, обжигая взглядом. — Я не смогу строить из себя друга с той, которую люблю. Это издевательство.

С сожалением посмотрела на него:

— Ты не представляешь, как бы мне хотелось, чтобы это был ты.

Реакция поступила незамедлительно. Повернулся ко мне, пленил лицо, нежно заглянул в глаза, вторая ладонь легла на талию. Стало до невозможности неуютно в объятьях чужого мужчины. Потупила взор, но он принудительно заставил смотреть на себя.

— Тебе достаточно сказать лишь "да" и ради тебя я пойду на всё. Сделаю всё, что ты попросишь. Милая, — приблизился к губам, — любимая…

Осознав, что подошла к обрыву и погибну, вырвала лицо и оттолкнула Майорова.

— Я ничего не чувствую к тебе, пойми! Не умею обманывать ни себя, ни тем более других, — проговорила чётко.

Мужчина перевёл дух созерцая больше с сожалением, чем с обидой.

— Ошибаешься, себя ты в первую очередь обманываешь, мечтая, что этот Герман рано или поздно ответит тебе взаимностью. Противоречишь, Вик, — горько посмотрел на меня. — Знаешь, а я всё же хочу, чтобы ты была счастлива. Если он — твоё счастье, пусть так. Желаю, чтобы у вас было всё хорошо. Но, если в этих глазах, он потушит тот, свет, что мне так дорог, клянусь, я сам лично уничтожу этого задиристого петуха.

Глядя на него, понимала, что голословности и пафоса в этой речи нет ни грамма. Готов отпустить, потому что любит? Боже! Такая настоящая любовь? Забыть о себе, но думать о любимом! Гере до этого так далеко!

А я? Нужно прекращать жить сердцем и начинать жить головой. Своей чёртовой кондитерской черепушкой.

Окинула коллегу тоскливым взглядом и только сейчас поняла, что мне полегчало. То ли от столь высоких слов, то ли от его боли. Господи, Вика, ты сейчас не лучше этой Лики. Заставляешь парня страдать и кайфуешь от этого.

— Спасибо, Савва, — уронила благодарно. — Твои слова были очень нужны мне. Обещаю тебе, что смогу найти в себе силы уйти от Геры, когда настанет предел, но, пойми, именно сейчас я должна попытаться.

— Лишь бы не было потом поздно, — буркнул он разочарованно.

— Ты волен быть с другими девушками… Даже не вздумай ждать меня, — возмутилась я.

Савва усмехнулся и прошёл к дверце машины, открыв, приостановился, глядя на меня:

— Я не об этом тебе говорю, а том во что может превратиться любящий человек, когда об него постоянно вытирают ноги. — Выпалив, сел в машину. — Садись, поехали.

В последний раз взглянула на водную гладь, выискивая важного селезня, но не обнаружив, направилась к пассажирскому.

ГЕРА

Оставив машину на парковке, стремился к служебному входу. Не переодеваясь, влетел в кондитерский цех.

Взгляд Тани слегка озадачил. Меня явно не ждали, либо я чего-то не знаю.

— Привет, — выпалил запыхаясь. Она явно тут одна. Осекся.

— Привет. Выйди из цеха без спецодежды, — проворчала девушка.

— Да пофиг, — отмахнулся раздражённо. — Где Вика?! Вика! — позвал и, не дожидаясь ответа, направился в оформительный.

— Нет её! Вика торт повезла, — дрогнула голосом её подруга.

— Да? Почему тогда её машина здесь на парковке? Не обманывай. Она не хочет видеть меня? Таня, я должен с ней поговорить! Где она?! Ты знаешь! — просверлил девушку требовательным взором, но, вглядевшись в её лицо, понял, что она боится, а не вредничает, как умеют женщины. Она что-то не договаривает. — Где Вика?! Говори! — голос стал более грозным.

— Герман?! — на пороге возник дядя Паша. — А ты чего тут? У тебя же выходной вроде по графику?

— Да, просто Вика срочно нужна, а её телефон недоступен, — постарался ответить более спокойно.

— Она, кажется, уехала с Саввой. Видно, на закуп для декора что-то нужно. Позвони ему.

В груди начала закипать буря, но не гнева, а паники. Вдруг стало невыносимо страшно, что этот рыжий красавчик, вздыхающий по моей Вике, может всадить между нами ещё один клин.

— О, спасибо за наводку, — выдавил улыбку. — Ты его номер сможешь скинуть мне сообщением?

— Без проблем.

Получив желаемое, вылетел из цеха в коридор. Набрал. Долгие гудки, а после "Абонент не отвечает…". Блядь! Сука! Рванул обратно в кондитерский, заставив Таню подпрыгнуть.

— Куда она уехала с ним? — вопрос не терпящий препирательств.

— Он повёз её домой, к матери. Уймись… Дай ей время успокоиться.

— Не лезь! — бросил сурово и устремился обратно к машине.

Опасно! Очень опасно Савва подошёл к моей девушке, но и я, одновременно, не имею права винить их, потому что в этой непонятной геометрической фигуре являюсь главной собакой на сене. Вику не способен полюбить, но отпустить тем более не могу. Тело и мозг играет странный и гадкий вальс в присутствии Лики, а простить её и довериться вновь не имею права. Савва, тем временем, вздыхает по Вике, которая мучается больше всех. Бардак! Эгоизм и никакой логики. Я — настоящая мразь и ничем не лучше Лики. Как объяснить всем, что просто хочу уйти с чёрной половины, хочу стать независимым от бывшей и посвятить всего себя той, что смотрит на меня преданней собаки и незаслуженно боготворит? Очень хочу до боли в мышцах, до потери рассудка, чтобы были только я и моя тортоделка, без теней в лице ненавистной Лики и вездесущего Саввы.

Квартиру долго не открывали, но позже напуганный и агрессивный голос за дверью соизволил рявкнуть на меня:

— Пошли вон! Я вызываю полицию!

— Антонина Григорьевна, это Герман! — крикнул в полотно сейфовой двери, напряженно вслушиваясь. — Вика, к вам сегодня поехала…

Замок щелкнул и подозрительное белёсое лицо матери Вики выглянуло в щель, ограниченную цепью.

— Не приходила она, — смотрит обеспокоенно и недоверчиво. — Она же с тобой таскается! Или уже с другим решила покувыркаться?!

Подставлять девушку под удар грозной матери со своими фобиями не стал. Расплылся в улыбке:

— Видимо, я немного неправильно её понял. Простите, Антонина Григорьевна. Поищу на работе.

— Деньги нажил, а мозги — нет, — прорычала она, зацепив больным взором, и захлопнула входную.

Фух. Несладко Вике с такой матерью и сейчас убедился в этом ещё больше. Шестым чувством знал, что её мать не лгала, она бы не стала прикрывать дочь и меня бы не поскупилась выставить с помощью тапка или клюки.

Вика где-то с ним, но где именно боялся и предположить. Вновь набрал номер телефона соперника и в этот раз абонент уже недоступен. Сердце внутри пребольно сжималось, пока в голове рисовались картинки. Она не сделает этого! Это же Вика! Моя Вика!

Вышел из подъезда и замер посреди дороги, не представляя, что делать и куда идти дальше. Знакомый автомобиль зарулил во двор. Собрался, отслеживая траекторию его движения. Водитель и пассажирка увидели меня сразу. Девушка вылезла из салона и не решалась двинуться в направлении своего подъезда через меня. Обида, испуг, беспокойство отражались в милых чертах лица.

— Вика, пожалуйста, давай поговорим, — как можно мягче попросил я.

Из машины вылез и Савва, смерил меня презрительным взором, оценил её.

— Антонина Григорьевна мне книгу обещала, — сказал он Вике как можно громче. — Пойдём вместе. Заберу за одно.

Вот падлюга! Если я почернел, то Вика побелела. Мужчина обошёл машину и, взяв её под локоть, повёл к подъезду. Ну уж нет! Едва поравнявшись с ним, сталью руки упёрся оппоненту в плечо, сжав в ладони ткань его футболки, которая опасно натянулась.

— Даже не вздумай, — прорычал я, глядя на соперника в упор.

Парень — не хиляк, и тут же резким махом руки скинул мою, а второй толкнул в грудь.

— Грабли убери! — рявкнул на меня.

Вика мгновенно втесалась между нами. Уперлась в меня спиной, а Савве ладонями в торс.

— Успокойтесь! — приказала девушка. — Савва, иди на работу! — рыжий продолжал сканировать меня и мысленно крыть отборным матом. — Ты слышишь?! Майоров, у тебя смена! Иди!

Взор его зелёных глаз опустился на девушку, сбавляя обороты. Не подчиниться своему начальнику он не смел.

— Подумай о чём я говорил тебе, — проронил мужчина моей девушке и, нехотя, направился к машине. Хлопнул дверцей и рванул с места, распугав голубей.

Маленькая, но всё же победа.

— Чего скалишься?! — Вика презрительно окинула меня чернотой взора.

— Вика, пожалуйста, дай мне сказать, — попробовал пленить руку, но она её вырвала и понуро продолжила путь к подъезду.

— Может хватит?! — обернулась у дверей. — За всю свою жизнь я не испытывала столько позора и обид, как за месяц с тобой. К чему мы идём?! Я готова ждать твоей милости, но будет ли она? Способен ли ты? Есть ли смысл?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Вика, я всегда был честен с тобой. Блядь! Да, видимо, я оказался однолюб. А та сука, взяла самый важный и крупный кусок торта. Но она не потребила его, а размазала по столу самым мерзким и извращенным способом. Прошу тебя, Вика, создай новый! Свой шедевр! Я готов! Скажи, что я должен сделать!

— Герман, это бессмысленно, когда в твоём сердце другая. Ты хотел связать с той женщиной остаток своей жизни, и даже после её предательства продолжал бежать за утехами к ней. Какая гарантия, что ты не пойдёшь через несколько дней снова в её постель, если мы сейчас расстанемся?!

— Мне нужна только ты, — голос панически дрогнул.

— Вот и проверим, — сердито вскинула девушка головой. — Завтра я заберу свои вещи.

— Нет, погоди, — душа полетела глубоко в ад. — Ты бросаешь меня?!

— Нет, потому что люблю, несмотря ни на что, но делать из себя посмешище или тряпку больше не позволю. Я хочу, чтобы ты подумал и принял верное решение, потому что на второй раз, я уйду навсегда.

— Это ультиматум? — слегка скривился.

— Думай, как нравится. Это перерыв, в котором мы оба должны принять окончательное решение. Порознь это будет виднее.

— Не надо, Вик, — жалобно и устало склонил голову. — Это лишнее. Я рядом, хочу тебя, нам хорошо, когда мы вместе.

— Да. И потеряв, как раз убедимся не иллюзия ли это. До свидания, Герман, — отчеканила дрожащим голосом и поспешила в подъезд.

Иллюзия?! Я покажу тебе иллюзию! Настиг в два шага. Впечатал в дверь всем телом. Впился в рот, поглощая в себя без остатка. Оттаяла, обмякла, растеклась, снова сдаваясь в моё рабство. Смелая и решительная Вика тут же ушла в небытие. Целовала в ответ, жадно сливаясь со мной. Если бы не улица, овладел бы ею прямо сейчас. Титаническим усилием оторвался от желанного тела.

— Только лишь потому что ты просишь, — произнёс тяжело дыша. — Я отойду, но, учти, время и срок будет за мной.

С этими словами развернулся и пошёл к машине, затылком ощущая всю тоску в её взгляде. Пусть! Мне тоже интересно к чему это приведёт.