Тортоделка. Истинный шедевр

62. Теперь я попробую

ЛИКА

Серо-голубые глаза буравили насквозь, но я упрямей, чем ты думаешь. Моя цель за этой дверью, ранена, но жива. Спасибо тебе, боже, что воскресил его!

— Посещение запрещено, — грозно рявкнул следователь.

— Даже мне?! — сверкнула взглядом. — Я помогла вам. Прошу. Мне необходимо его увидеть.

— Этот человек обвиняется в четырех убийствах. Любое посещение — запрещено, тем более в больнице. Без исключения.

— Выходит, вот как выглядит благодарность за содействие органам правопорядка? Только благодаря мне вы смогли поймать своего "преступника".

Калин скривился, сцепив руки на груди.

— В ином случае, Ваш отказ в помощи расценивался бы, как пособничество преступной деятельности…

— Чего Вы никогда бы не смогли доказать, — парировала я. — Ладно вам, детектив. Услуга за услугу. Уравняйте баланс во Вселенной. Прошу, он — мой друг, кроме меня у него никого нет сейчас. Представьте, какого это быть изгоем для всех.

Калин замер, погрузившись в свои мысли. Его скулы свело болезненное напряжение. Неужели, слова попали туда, куда нужно.

— Пять минут, — мужчина грубо подхватил под локоть и потащил по коридору больницы.

У входа в палату меня досмотрели, забрали сумочку и телефон. Не пропустила случая состроить офицеру глазки, заставив его покраснеть.

Моё появление шокировало Марата не на шутку. Мужчина, прикованный к постели наручниками, пораженно привстал.

— Лика?!

Плечевой пояс в бинтах, одна рука в гипсе, на голове так же повязка. Ему больно и тяжело. Всё из-за Беспаловых… Из-за неё… Сколько ещё людей ты, тварь, погубишь, своей деланной невинностью? Я обязана тебя остановить! Любой ценой.

Расплылась в улыбке и, открыто смеясь, обняла его. Гладила по щекам, целовала в виски и щёки.

— Я люблю тебя, Лика. Это всё было ради нас, ради тебя. Но я не сумел закончить. Прости, прости….

Не скупилась на поцелуй в губы. Мой герой. Единственный, кто смог дать ответ той жестокой несправедливости.

— Тшшш, — нежно накрыла ладошкой его рот. — Не страшно. Правда. Теперь я попробую.

Я засмеялась ещё сильней, представляя в голове лицо Виктории, когда буду забирать у неё своего ребёнка.

Поцеловала Марата в губы и торжественно пообещала:

— Скоро и на нашей улице будет праздник. Просто подожди ещё чуть-чуть…

ВИКА

С трудом дожила до утра. Телефон Германа не отвечал, пока вовсе не отключился. Ярослав так же был недоступен, а Оля сообщила, что муж на выезде.

В груди теплилась мизерная надежда, что мужа снова понесло в какую-нибудь аля-Самару напару с Калиным. Почему-то становилось легче, когда думала, что эти двое вместе. Значит, всё будет хорошо. Вдвоём они сильнее.

Но в третьем часу ночи, Оля скинула сообщение, что Ярослав дома и Германа с ним всё это время не было.

О том, что супруг может быть с Ликой впервые даже мысли не возникло. Дотерпела до шести утра и помчалась к мужу на работу. Охрана противилась, но доказав, что являюсь супругой Беспалова-младшего, смогла попасть на этаж семейной фирмы. Пятен крови на стене было достаточно, чтобы понять — с Германом беда. В панической истерике вновь звонила жене следователя…

Теперь оставалось лишь ждать и молиться, вверив всё в руки Калина — заместителя начальника ГУВД.

Таня с Антоном насильно привезли меня домой. Мужчина рвался обратно в главк, желая помочь следствию. Не имела права его останавливать. Подруге так же настоятельно велела вернуться на работу, так как в кондитерской ожидалась проверка санитарной эпидемиологической службы.

Через пару часов пожаловала тяжёлая артиллерия в виде супруги следователя. Оля приехала со своей детворой, и поддержка стала самой суровой и мощной.

— Ярик отбил меня у сумасшедшего медика, — тихо проронила она в наступившей звенящей тишине. — Он трое суток разыскивал меня в лесах Урала, когда я сбежала от арабских террористов. Яр будет искать Германа до последнего. Верь ему.

Горький кивок. Подобных её мужу я ещё не встречала и поэтому всецело доверяла этим словам. Ждала, кусая пальцы. Считала каждую секунду. Время тянуло нервы, с каждым мигом натягивая их, как струну, больше и больше.

Боже, прошу, верни его! Он должен знать главное. Обязан знать, как я люблю его. И почему же, дура, не говорила ему этого раньше, когда могла, когда можно было?! Да, он сделал больно, но сейчас разве это так важно? Как быстро всё может стать несущественным, когда на пороге появляется опасность. Запах чего-то тёмного… Запах смерти. Почему так явно её ощущаю? Нет, умоляю, только не его!

Верни его! Верни! Верни!

Сцепила руки на животе и осела на диван. Жена Ярослава с подозрением оценивала меня. Холод в пальцах и стук зубов. Сколько ещё? Проще умереть, чем изводиться неизвестностью. Живот превращался в камень, и я не прекращала его поглаживать успокаивая.

— Викуль, я чай заварила, — Оля почти силой всучила мне чашку. — Ромашка. Галина Федоровна говорит, что ты часто её пьёшь при стрессах. Давай, тебе это нужно.

— Я постараюсь, — миролюбиво улыбнулась девушке, хотя абсолютно не хотела.

Мне казалось, что нужно быть начеку, так как Ярослав или Герман в любую минуту должны позвонить. Напряженно поглядывала на тёмный экран телефона, в надежде увидеть на дисплее имя мужа.

— Может, всё наоборот? — вдруг в голову прокралась страшная мысль.

Оля вопросительно взглянула на меня.

— Может, нам и правда нужно разойтись? Оставить друг друга… Когда мы вместе, то постоянно что-то пытаемся доказать. Не только другим, но и себе. Это может быть знак? Мы не только дарим друг другу боль, но и смерть. Мне страшно, Оль.

— Я не верю в знаки. Но верю в то, что люди не встречаются более двух раз. Один раз — норма, два — случай, три — вы близки ментально, физически и психически. Вы чувствуете друг друга, повторяете друг за другом, думаете одинаково. Вы — одна ячейка с единой хромосомой. Инь и Янь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Веки вдруг налились свинцом и стало сложно их держать открытыми. Нет, я не хочу спать… Не могу!

— Вик, тебе надо отдохнуть. Сон полезен для мамы и малыша. Обещаю, разбужу сразу же, как позвонит Ярик, — Оля мягко тронула за руку.

— Я… Я не могу.

— Можешь! — девушка сурово посмотрела на меня. — Ты уже мать! Муж сильней, чем твой малыш. Ты нужней сыну. Это твоя святая обязанность. Думай об этом. Спать, живо!

Янтарь глаз проник в жилы. Она права. Сын сейчас слабей всех нас. Он — первый, кому нужна истинная помощь.

— Хорошо. Ты права. Я прилягу ненадолго.

Но моих слов, видимо, для супруги Калина было недостаточно. Оля проследила, как я приму горизонтальное положение. Укрыла одеялом.

Голову вело. Сон просто валил с ног. Подозрительно взглянула на Олю.

— Что было в чае?!

— Ромашка, — невинно пожала она плечами, и картинка перед глазами расплылась.

Открыла глаза от яркого солнечного луча, бившего прямо в лицо. Поднялась. Взглянула на тумбочку, где покоился обычно мой телефон, но не обнаружила.

Прислушалась к себе. Чувствую себя отдохнувшей и приободрённой. В том чае, что принесла мне Ольга, явно была не только ромашка.

Господи, я так много проспала?!

Взволнованно сползла с кровати и, подобно большому колобку, покатилась из комнаты в гостиную. Там и ожидали меня мама и Ольга. Я открыла было рот, чтобы дать жене следователя хороший выговор, но она оказалась расторопней.

— Скорей собирайся. Яр нашёл вчера Геру. С ним всё хорошо, они сейчас в больнице.

— Оля! — в крик этого имени вложила всё: и досаду, и радость, и панику.

В машине девушка всё же получила от меня нагоняй.

— Прости, но по-другому нельзя было. Ты переживала и переживала, а потом… Не дай бог.

Да, Оля заботилась о моём малыше, и я благодарна, поэтому решила не раздувать это.

В палату мужа влетела вихрем. Гера с компрессом на шее и бинтами на руках сидел на кровати. На подоконнике расположился Калин. В груди всё дико сжималось. Метнулась к постели мужа и крепко обняла.

— Слава Богу, — целовала супруга, получая в ответ такие же горячие поцелуи. — Живой, живой…

— Всё хорошо, родная, — обнимал так же крепко, прижимая к груди. — У нас теперь всё станет замечательно. Тебе больше не грозит тюрьма… Ты свободна!

— Что?! Это правда?! — не веря своим ушам, смотрела то на Геру, то на Яра.

— Это был Марат! — низким басом уронил муж, и на его лице отразились явный стыд и горечь за брата. О Боже!

— Значит, он жив?! Даже не знаю, что думать, родной, — произнесла в его манере и ласково прошлась рукой по щеке.

— Он убил четырёх человек, — пробасил Ярослав и, подойдя к постели пациента, осмотрел нас стальным взглядом. — Пятое убийство мне нужно ещё доказать. А так же ему впаяют покушение и организацию преступной группировки. Прости, Герыч, но твой брат влип крупно и надолго.

— Хотя бы жив, — буркнул Гера, горько усмехнувшись, и крепче обнял меня.

— Ярослав, не смогу, наверное, подобрать нужных слов, чтобы отблагодарить Вас, — мой голос дрогнул и, уже не сдержавшись, от всей души обняла этого красивого и седовласого мужчину. — Спасибо Вам огромное.

— Я бы не простил себя, если не сумел помочь вашей семье, — улыбнулся следователь.

Я утёрла слезинку счастья и снова вернулась к супругу.

— Но, должен отметить, что в спасении Германа решающую роль сыграл ещё кое-кто. — Ярослав вдруг стал чуть суровей и оглядел нас исподлобья. — Это, конечно, Ваши дрязги, и меня не касаются, но именно благодаря помощи Лики Романенко, мы смогли вычислить верно то место, куда Марат отвёз Геру.

— Лика?! — ощутила, как тело мужа напряглось в нарастающем гневе негодования. — Она была с Маратом за одно?!

— Нет. Она точно так же не в курсе того, что творил твой брат. Но Лика тесно общалась с ним, потому знала чуточку больше. Я решил воззвать к её чувствам к тебе и не прогадал. Она назвала несколько предположительных мест, где Марат мог спрятать тебя. Охранник твоей фирмы узнал в машине марку Мазерати. Мы вывели список всех владельцев этих марок в Москве. И лишь две не имели GPS-трекеры. Один сломал его и ждал новый, а вторым оказался твой похититель. Дорожные камеры отследили направление Мазерати по номеру машины. С радаров тачка ушла на восемьсот пятом километре от Москвы. И этот пролёт соответствовал одному из названых Ликой адресов. Группу захвата организовали за час.

— Хочешь, чтобы мы теперь восхваляли её за спасение? — сипло рыкнул муж. — Меня спас ты. Благодарить её за то, что она путалась с убийцей и случайно чуточку больше знала о нём, я не намерен. Лика отдала гражданский долг — содействовала поимке преступника — это называется именно так и не перечеркивает все её гадости, которые она совершала по отношению к нашей семье.

Я молча поддержала его. Герман прав. Один поступок не отменяет миллионы плохих.

— Я лишь хотел, чтобы вы знали, — пожал плечами Яр. — Теперь нам предстоит ещё немного поработать. Завтра, Вика, я заберу Вас в главк. Наконец торжественно и официально снимем с Вас обвинения в убийстве Майорова.

Я, счастливо улыбаясь, кивнула, блаженно прижимаясь к мужу. Мне всё ещё не верилось, что со спасением Геры пришло и моё спасение.

Яр и Оля оставили меня с супругом в палате наедине, где смогла услышать всю чудовищную правду о всех произошедших событий за этот месяц.

— Никогда не думала, что люди могут так люто ненавидеть, — проронила печально, перебирая в руках пальцы мужа. — Насколько же сильным бывает это чувство, что человек становится способен лишить жизни кого-то.

— Это не сила чувств, это натура человека. Если он родился с душой убийцы, ничто его не изменит. Сравнить Калина и твоего отца, к примеру. Они оба в прошлом преступники, но любовь к дочке изменила Яра, сделав тем, кто он есть сейчас, а у Виктора не только нигде не дрогнуло, но ещё он сделал всё, чтобы испортить тебе жизнь. Просто за дозу. Убийцами рождаются, а не становятся.

Притянула ладонь супруга к губам, втянула запах своего мужчины, почувствовала любимое тепло, упиваясь от мысли, что он по-прежнему рядом и его никто не отобрал у меня. Эмоции переполнились через край, и я решилась. Он должен об этом знать. Хватит отмалчиваться и страдать!

— Я люблю тебя. Всегда любила и буду любить, — его рука стала сильней.

Сжал мои ладони и резко потянул к себе, губы слились в пылком поцелуе — жадно, жарко и благодарно. Держит за затылок, не в силах отпустить. Уткнулась лбом в висок.

— Я так испугалась, что не скажу тебе этого больше, — шепнула, касаясь дыханием кожи.

— Я тоже очень люблю тебя, родная. Умоляю, не уходи больше. Давай бороться с невзгодами вместе. Вместе мы сильнее.

Выдохнула и зарылась в объятия мужа. Вжалась в него настолько крепко и сильно, что моего ответа ему не понадобилось…

Германа выписали буквально на следующий день, который мы почти полностью провели в главке.

Все обвинения сняты. Я подписала документы. Гера же, тем временем, подвергался уговорам прокурора написать заявление о покушении.

— Нет, — твёрдо мотнул головой муж. — Ему и так светит пожизненное за убийство пяти человек и за организацию ОПГ.

— Он едва не убил Вас, — прокурор повысил от изумления голос. — Ваш отказ, в любом случае, не спасет Марата Беспалова от наказания.

— Тогда тем более оно необязательно. Он — мой родной брат. Пожалуйста, поймите. Я не держу на него зла. А за другие преступления Марат обязан ответить перед законом.

Дома счастьем пахло мало. Лариса Игоревна и Элина, безусловно, были рады, что живы как Гера, так и его брат, рады, что меня оправдали, но то, что Марат сядет за решетку удовлетворение не доставляло. Герман всецело занялся поисками хорошего адвоката.

Всю следующую неделю я провела дома, так как осенняя погода как-то быстро пришла в наш город. Дожди нудно и промозгло омывали улицы и дома. Небо подобно серому камню нависало над нами.

Супруг завершал рабочие моменты на фирме, а я усиленно готовилась к грядущим родам.

Давление часто стремилось вверх, но должный врачебный уход сдерживал его в норме. Тело катастрофически отекало и малыш в животе резво крутился и пинался. Я старалась делать небольшие прогулки с мамой вокруг дома, но чаще пребывала в лежачем положении.

Элина уговаривала организовать небольшое торжество для узкого семейного круга. Всё же есть что отметить да и вечный траур в доме Беспаловых изрядно надоел.

Гера был приятно удивлен мероприятию. Собрались только близкие нам люди и друзья. Даже семейство Калиных вошло в их число. Сюрпризом стало объявление о помолвке Тани и Антона.

От души поздравляли друзей, крепко обнимая. Муж всё время держал за руку и периодически шептал на ухо разные комплименты. Светился, разглядывая меня, ненароком касался живота. Я наконец смогла ощутить полноту своего счастья, пребывая в кругу своей семьи и тех людей, которым была небезразлична.

Увы, тот, кого мне так же очень хотелось видеть, не смог присутствовать на празднике, так как его работа важней меня. Михаил принёс слова извинения по телефону и…

В самый разгар курьер доставил большую белую коробку с красивым голубым бантом. Смерила в руке и посмотрела в предвкушении на мужа, который пожал плечами.

Быстро вскрыла подарок и, сняв крышку, едва не упала в обморок. Зажала рот рукой и в ужасе отлетела от коробки.

Внутри в ворохе опилок лежала кукла-младенец с ножом во лбу. Пупс был обильно измазан чем-то красным, имитирующим кровь, а на груди зияла надпись маркером: "Ещё чуть-чуть, Герочка".

Я уже не видела, как Ярослав схватил злосчастный сюрприз и поспешил утилизовать его. Слышала лишь голоса Оли и Тани.

— Это злая шутка, Вик. Это ничего не значит. Забудь, не принимай серьёзно.

— Я ей башку сверну точно, — рычал в ярости Герман, удерживаемый Антоном. — Эта Лика… Кто же ещё?!

Кислорода не хватало и поспешила на улицу. Вылетела прямо в платье, жадно хватая грудью холодный воздух. Стремительно зашагала по садовой аллее, уходя вглубь.

Нет, я не суеверная, но, стоя, на пороге родов, в лёгком страхе боишься буквально всего. Даже таких вещей. Всю беременность я борюсь за нашего сына и видеть подобные сюрпризы сверх моих сил.

Холод возвращал трезвость ума, остужал поток жутких мыслей и картин. Успокойся! Всё в твоей жизни наконец наладилось! Любимый муж, семья, друзья и коллеги. Все те, кто тебя любит, поддержит и всегда заверят в самом лучшем исходе. Это злая потеха от врагов, которые, увы, всё ещё существуют. Но теперь я не одна. За моей спиной большая семья. Моя гавань и крепость. Перевела дыхание и развернулась к дому.

— Не так быстро, — в живот уткнулось дуло пистолета.

Твой отличительный признак прикрыт париком, но тебя я знаю до мельчайшей чёрточки. Взор сумасшедших чёрных глаз напугал до полусмерти.

— Живо в машину! Пора поговорить, тварь…