Тот самый парень

Глава 13

— Пенелопа.

Низкий голос, зовущий меня по имени, принадлежит не Эмили. Сильная рука, трясущая меня за плечо, тоже принадлежит не ей.

Ко мне возвращаются воспоминания.

Пылающее собачье дерьмо.

Тюрьма.

Джейк.

Вечеринка.

Секс.

Ммм… секс.

— Пенелопа. Вставай.

Я стону и натягиваю плед на голову.

— Отстань.

Громкий, драматичный выдох.

— Кэм, сделай что-нибудь.

Тишина.

Еще больше тишины.

Теперь мне любопытно.

Я переворачиваюсь и выглядываю из-под пледа, чтобы увидеть Кэма, сидящего на пуфике менее чем в двух футах от меня. Он ухмыляется.

— Доброе утро, принцесса. Выглядишь ужасно.

В костюме он — само совершенство.

— Сегодня воскресенье. Почему ты так одет?

— Потому что я на работе.

Я оглядываю гостиную.

— Ты работаешь здесь?

— Да.

— В доме Джейка?

— Когда это необходимо. — Он поднимает дымящуюся чашку. — Кофе?

— Днем я предпочитаю «Маунтин Дью». — Я смотрю в окно. Снаружи так же серо, как и вчера. — Ведь уже после полудня, да?

— Сейчас восемь утра.

— Тогда зачем ты меня будишь? — не могу сдержать раздражения в голосе.

— Потому что мне так сказали.

— Ты работаешь на Джейка, да?

Он щиплет меня за кончик носа.

— От тебя ничего не ускользнет. А теперь вставай. Серьезно.

Меня захлестывает волна печали.

— Ты отвезешь меня домой?

— Что она все еще делает на диване?

Громоподобный голос Джейка кружит мне голову. Он только что из душа, одет в джинсы и свитер. Он подходит к нам и садится в кресло. Боже, как же классно он выглядит этим утром. Мои бедра покалывает от воспоминаний, каким великолепным он был прошлой ночью.

Бросаю взгляд в сторону окна. На то самое место, где он опустился на колени. Краем глаза замечаю, как его взгляд следует за моим. Я смотрю на него, когда он поворачивается обратно.

Он ухмыляется.

— Чего только не сделаешь по-пьяни.

Ой.

Вероятно, не было бы так больно, если бы не всплывшее воспоминание о том, что еще произошло тем вечером. То, что я попыталась забыть этим утром. На вечеринке между нами что-то вспыхнуло. Он назвал меня самой красивой женщиной в Чикаго. Мы вместе танцевали. Большую часть вечера он держал меня за руку.

Потом мы вернулись домой. И он трахнул меня так, как никто не трахал. Целовал там, где никто не целовал. Говорил такое, отчего я чувствовала, что что-то значу для него. Я не настолько глупа или наивна, чтобы думать, что он безнадежно влюбился в меня, и прошлая ночь стала началом нашего счастливого будущего. Но я ожидала от него большего, чем это — остаться на диване в одиночестве.

Он обращался со мной как с мисс Симс.

Такой я себя и чувствую.

Он надевает ботинки и встает. Возвышаясь надо мной, заставляет меня чувствовать себя маленькой. От пренебрежения в его глазах я чувствую себя ничтожеством. И боль в груди усиливается.

— Сегодня ко мне придет очень важный клиент. Мне нужно, чтобы ты не попадалась ему на глаза. Можешь воспользоваться спальней для гостей. Вздремнуть. Принять душ. Мне все равно. Но ни при каких обстоятельствах не появляйся в моем кабинете. Поняла?

Мне нечего сказать, поэтому я просто киваю.

— Мой помощник занимается организацией твоего отъезда. К тому времени, когда моя встреча закончится, нам дадут об этом знать.

Почему он так себя ведет?

Я никогда не была из тех, кто жалеет себя. Этот раз ничем не отличается. Итак, Джейк Суэггер хочет отправить меня домой. Сегодня. И он задел мои чувства. Уже не в первый раз. И так же, как и в предыдущий раз, я сдерживаю эти чувства. О них я подумаю позже. Или никогда. Прямо сейчас я потрачу то немногое время, что у меня осталось, сосредоточившись на своей мести — единственной вещи, которую я знаю лучше, чем Этого Самого Парня.

— Прекрасно.

Я встаю, прикрывшись пледом. Он соскальзывает и почти обнажает грудь, но я ловлю его как раз вовремя. И не пропускаю вспышку собственнического жара или предупреждение в глазах Джейка, когда он встает перед Кэмом, загораживая меня.

Отворачиваюсь, чтобы скрыть улыбку, и пытаюсь выйти из комнаты. Все не так просто. Моей бедной вагине хорошенько досталось этой ночью. И сейчас я это чувствую. Поэтому, в конечном итоге, мне приходится идти враскорячку, что, как я надеюсь, не слишком очевидно.

Но Кэму насрать на мои чаяния.

— Кому-то ночью засадили…

Сволочь.

Я не собираюсь принимать душ в гостевой спальне. После такого утра я заслуживаю понежиться в горячей, пенной ванне размером с аквариум в хозяйской спальне. Хотя, наверное, мне не стоило включать все эти пузырьки и форсунки. Оказывается, эти хреновинки могут стремительно выйти из-под контроля.

Кстати, когда героини утверждают, что у них «восхитительно болит» после грубого траха с горячим героем, они лгут.

В том, что я чувствую сегодня, нет ничего восхитительного. Это боль. Болит все. Мой долгое время не использовавшийся узкий канал раскурочен. Бедра в синяках. Клитор и соски сверхчувствительны. Конечности болят и затекли. А голова, кажется, вот-вот взорвется. Частично от алкоголя, частично от дерганья за волосы.

Следовало бы надрать задницу Джейку Суэггеру за то, что он не позаботился обо мне, не предложил массаж и не смазал обезболивающим кремом мои женские части тела. Первое, что он должен был сделать сегодня утром, это спросить о моем самочувствии. Затем сказать, что позаботится обо мне сегодня. Вот как поступил бы идеальный Тот Самый Парень.

Но сделал ли это Джейк?

Нет.

Почему?

Потому что он козел.

За отсутствием одежды, проскальзываю в гардеробную Джейка и роюсь в его вещах. Выбираю серую рубашку, которая свисает почти до колен. Закатав рукава, разглядываю себя в зеркале и делаю мысленную пометку украсть ее перед уходом. Если бы я подпоясалась в талии и надела туфли на каблуках, то наряд получился бы очень милым.

— Он бы взбесился, узнав, что ты здесь.

Я встречаюсь в зеркале со смеющимися глазами Кэма и пожимаю плечами.

— Тебе нравится жать на его кнопки, не так ли?

— Докажи мне, что он этого не заслуживает, и я остановлюсь. — Я поворачиваюсь к нему. Он прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди. — Что ты здесь делаешь? Я думала, ты работаешь.

Он приподнимает плечо.

— Он злится на меня. Поэтому я ушел, прежде чем он сможет ранить мои чувства. — Его улыбка говорит мне, что он ни капельки не беспокоится о своих чувствах.

— Из-за чего он злится на тебя?

— Из-за того, что я сказал, что вы, — он стреляет в меня коварной ухмылкой, — …трахались.

О.

— Предполагаю, он не распускает язык о своих похождениях?

— Это-то меня и смущает, Пенелопа. Он всегда рассказывает о своих похождениях. И я выражался так много раз. Но впервые это вывело его из себя.

Я бледнею.

— Хочешь сказать, что видел, как другие женщины совершали позорную прогулку на кривых ногах?

Он смеется.

— Нет. Это было впервые. Но только женщина на диване с растрепанными волосами и с похмелья всегда означает одно и то же. Кому-то засадили.

Кэм только что подтвердил мои худшие опасения. Ночью он действительно обращался со мной как с мисс Симс. И та бутылка, в которой хранятся мои оскорбленные чувства, почти переполнена. Но я освобождаю место. И сосредотачиваюсь на чем-то, что заставит меня злиться, а не грустить. Например, на том, что Джейк разрушил еще одну фантазию о Том Самом Парне. Если в этой истории он — герой, а я — героиня, тогда он должен был трахнуть меня там, где никогда не трахал другую женщину.

Заявляю официально.

Джейк Суэггер — не Тот Самый Парень.

Он — Тот Самый Мудак.

— Всегда в своих мыслях. — Кэм улыбается и отталкивается от дверного косяка. — Я ухожу. Тебе что-нибудь нужно?

— Нет. Я в порядке. Но, вероятно, мы видимся в последний раз, так может, обнимемся? Кроме того, мне нужен номер твоего телефона, чтобы дать его моей лучшей подруге Эмили, потому что мне нужно, чтобы ты в нее влюбился.

Глядя на меня, он качает головой.

— Ты спятила. И ты еще будешь здесь, когда я вернусь. Я уверен.

Мне хочется засыпать его вопросами. Спросить, почему он так чертовски уверен, что я все еще буду здесь. Но он загадочно, сексуально подмигивает и оставляет меня в тупике.

Пофиг. Я рада, что он ушел. Мне все равно нужно кое-что сделать. Например, найти чего-нибудь пожевать. Составить план. И испортить все, что происходит в кабинете Джейка.

— …все остальное можно обсудить, но я обещаю вам, что мы будем твердо стоять на своем… — голос Джейка стихает, когда наши глаза встречаются.

Я стою в дверях его кабинета. В одной руке держу серебряный поднос с кучей всякого дерьма, что я нарыла на кухне Джейка. Другая рука — на моем бедре. На мне ничего, кроме рубашки и улыбки.

Вена на лбу Джейка дает о себе знать, и он ерзает на стуле. Вместо того чтобы сидеть в своем рабочем кресле, он расположился рядом со своим клиентом — мужчиной средних лет, в «стетсоне», ковбойских сапогах, джинсах Wrangler и блейзере.

Идеально.

— Я так и думала, что вы, мальчики, проголодались, — щебечу я с самым сильным южным акцентом.

Мужчина встает. Джейк в ошеломленно-разгневанном состоянии немного медленнее следует его примеру.

— Так-так, — говорит мужчина и тепло улыбается мне. — Кто тут у нас?

Я улавливаю намек на акцент в его голосе. Определенно, не из здешних краев. И не такой глубоко южный, как у меня.

— Мистер Кэнтон — Пенелопа Харт. Пенелопа, это мистер Кэнтон. Он здесь по делу, — напоминает Джейк с ноткой раздражения, пытаясь скрыть ее за улыбкой, которая не затрагивает его глаз.

— Приятно с вами познакомиться. Крекер? — Я протягиваю поднос.

— Нет, спасибо, дорогая. Я плотно позавтракал. — Он потирает свой слегка выпирающий животик.

— Выпьете?

— У нас все хорошо…

— Виски, если у вас есть? — перебивает Джим, бросая на Джейка косой взгляд.

— Конечно. Я тебе помогу, Пенелопа, — вызывается Джейк, подходя ко мне и бормоча что-то о том, что убьет меня, как только я скроюсь из поля зрения Джима.

— Спасибо, Джейк. — Сую поднос ему в руки и, проигнорировав его сжатую челюсть и жесткий взгляд, обхожу его и занимаю его место. — Могу сказать по вашему акценту, что вы не местный.

Продолжаю смотреть на мужчину, чтобы не встречаться взглядом с Джейком. Но все равно чувствую смертоносные волны энергии, которые от него исходят.

Джим усмехается, откидываясь на спинку стула.

— То же самое я мог бы сказать и о вас, мисс Харт.

— Зовите меня Пенелопа, пожалуйста.

Он приподнимает шляпу.

— Хорошо, Пенелопа. А вы можете звать меня Джим. Из какого штата ниже линии Мэйсона — Диксона вы родом? (прим.: линия Мэйсона — Диксона — граница, проведённая в 1763–1767 гг. английскими землемерами и астрономами Чарльзом Мэйсоном и Джеремайей Диксоном для разрешения длящегося почти век территориального спора между британскими колониями в Америке: Пенсильванией и Мэрилендом. Линия чётко определила границы современных американских штатов Пенсильвания, Мэриленд, Делавэр и Западная Виргиния. До гражданской войны линия Мэйсона — Диксона служила символической границей между свободными штатами Севера и рабовладельческими штатами Юга)

— Из Миссисипи. А вы?

— Канзас. Я здесь по делам уже неделю. Должен был вылететь пару дней назад, но погода испортилась.

Я ахаю и наклоняюсь вперед, слегка хлопая его по колену.

— То же самое случилось и со мной!

— Вы в Чикаго тоже по делам? — Он подмигивает мне. — Или по какой другой причине?

— Определенно, по другой причине.

— Правда? — Его улыбка теплая и многозначительная. Будто, моя возможная причина пребывания здесь — Джейк. — И что же это за другая причина?

— Поджечь мешок с собачьим дерьмом.

Он хмурит брови.

— Прошу прощения?

— Ну, знаете, положить немного собачьего дерьма в пакет. Оставить его на крыльце. Поджечь. Позвонить в дверь и дождаться, пока кто-нибудь выбежит и станет его топтать. Довольно интересное зрелище. Но трудноосуществимое. — Я подаюсь вперед, прикрываю ладошкой рот и шепчу: — Вы не поверите, как здешние жители защищают дерьмо своих собак.

Джим молча смотрит на меня несколько долгих мгновений, прежде чем разразиться хохотом. Появившийся в дверях Джейк смотрит на нас в замешательстве. Я просто улыбаюсь.

— Эта… — Джим указывает на меня, делая паузу, чтобы перевести дыхание. — Эта девушка — нечто, Джейк. Она мне нравится.

Фальшивый смех Джейка заставляет меня закатить глаза.

— Она, определенно, нечто. — Выйдя из поля зрения Джима, он одними губами произносит: — Что за хрень ты выкинула?

Я пожимаю плечами и беру второй стакан с виски из рук Джейка, который явно предназначался для него, а не для меня. Эта гребаная выпивка по утрам превратит меня в алкоголичку. Пока не делаю глоток, и меня чуть не выворачивает.

— Вы должны прийти на ужин с Джейком сегодня вечером.

— К сожалению, Джим, она не может. У нее дела.

— Ничего подобного.

Джейк окидывает меня взглядом и награждает холодной улыбкой.

— Конечно, ты занята.

— Ммм… — притворяюсь, что секунду раздумываю. — Нет. Я свободна.

— Отлично! — Джим встает и протягивает руку Джейку, который немедленно превращается в очаровательного, любезного хозяина. — Увидимся с вами обоими за ужином. Моим девочкам она понравится.

Выражение его лица становится серьезным, несмотря на улыбку.

— Возможно, убедить их станет немного легче. Без обид, но корпоративный мир может быть пугающим. Им будет приятно увидеть, что вы окружаете себя людьми, которые чуть больше похожи на тех, к которым привыкли мы.

Теперь Джейк выглядит по-настоящему довольным.

— Я понимаю. Мы придем. — Он провожает его, а я остаюсь сидеть и ждать взрыва.

Когда Джейк возвращается, он обходит стол и садится в свое большое, важное кресло. Он невозмутим, и я не могу его прочесть. Я бы почти предпочла, чтобы он злился.

— Этот человек был убежден, что его дочери не согласятся продать свои акции в компании. Последние полчаса я потратил на попытки пересмотреть условия нашей сделки, потому что не желаю отказываться от этих инвестиций. Ничто из сказанного мной не убеждало его дать мне шанс озвучить свое предложение его семье.

Он замолкает на секунду и делает глубокий вдох. Могу поспорить, он собирается сказать то, чего на самом деле не хочет говорить. И от этого я невероятно счастлива.

— Но какого бы нелепого или безумного дерьма ты ни натворила за те две минуты, что я отсутствовал, этого оказалось достаточно, чтобы убедить его в обратном. И я не знаю, хочу ли вышвырнуть тебя в эти окна, оттрахать тебя до бесчувствия, прижав к ним, или упасть на колени и делать то, что делал прошлой ночью, пока ты не сможешь стоять самостоятельно.

Не знаю, куда я засунула ту бутылку чувств, которую планировала вытащить, чтобы напомнить себе, кто такой Джейк на самом деле, на случай, если он попытается обратить свое обаяние против меня. Потому что внезапно я превратилась в кашу, гормоны и жар. Но я держу себя в руках — с трудом — и внешне остаюсь невозмутима.

— Простого «спасибо» будет достаточно.

— Ни единого гребаного шанса. Что ты сделала?

— Ничего.

— Ты что-то сделала. Что именно, черт возьми.

Я закатываю глаза.

— Правда, Джейк. Я ничего не делала. Люди просто естественным образом тянутся ко мне. Я довольно незаурядный человек. Но ты слишком занят, будучи эгоцентричным мудаком, чтобы заметить это.

Он усмехается.

— Эгоцентричным? После всего, что я для тебя сделал.

Теперь моя очередь усмехаться.

— Что ты для меня сделал? А как насчет того, что сделала я для тебя? — Он намеревается что-то сказать, но я тычу в него пальцем и прищуриваюсь. — Да поможет мне Бог, если ты напомнишь, как я вломилась в твой дом. Я перепрыгну через этот стол и завалю тебя.

Завалю…

Бл*ть.

Неподходящее слово.

— Я имела в виду, собью с ног.

— Ты женщина своего слова?

— Конечно! — рявкаю я, не понимая, что заглотила наживку, пока он не показывает мне крючок, леску и грузило.

— Ты вломилась в мой дом.

Я откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки на груди. Его взгляд перемещается к моему обнаженному декольте.

— Можете забыть об этом, сэр.

— Значит, ты не женщина своего слова.

— Я женщина, которая сегодня едва может ходить.

Он хмурится, и между его бровями образуется симпатичная маленькая V-образная складочка.

— Тебе больно?

— О, теперь тебе есть до меня дело.

В моих словах не звучит никакой обиды. Честно говоря, я даже не хотела их произносить. Я бы предпочла кивнуть, надуть губки, заставить их дрожать, заползти к нему на колени и позволить ему утешить меня. Но я еще не потеряла достоинства. Его немного, но оно есть.

Джейк встает и направляется ко мне. Чем ближе он подходит, тем сильнее колотится сердце. И он продолжает поглощать весь воздух, не оставляя ни капли для меня. Он берет меня за подбородок, когда я отказываюсь смотреть на него. Эта V-образная складочка все еще между его бровей.

— Что я могу сделать? Хочешь болеутоляющее?

Я отбрасываю его руку.

— Меня жестко трахнули. Я не попала под автобус.

Я злюсь, потому что это не те слова, что я хочу от него услышать. Он не должен меня ни о чем спрашивать. Сейчас он просто должен подхватить меня на руки. Отнести в свою постель. Осмотреть меня. Зарычать и сказать что-нибудь о том, как сильно меня хочет, но ему придется подождать. Потом укрыть одеялком. Приказать оставаться на месте. Принести мне стакан воды, две таблетки ибупрофена и настоять, чтобы я приняла их и отдохнула.

Я так устала от того, что он вечно лажает…

— В чем, черт возьми, твоя проблема, Пенелопа?

— Проблема не во мне.

Он отшатывается, будто я влепила ему пощечину.

— О, так она во мне?

— Да.

— Ради всего святого, из-за чего ты так разозлилась?

Я вскакиваю и тычу пальцем ему в грудь.

— Для начала из-за того, что ты ничего не понимаешь.

— Тогда почему бы тебе не просветить меня?

— Прекрасно! Так я и сделаю.

А-а-а, так вот ты где, бутылка с эмоциями.

Я топаю по комнате и размахиваю руками, устраивая грандиозное представление.

— Ты мил со мной, пока пьян или пытаешься обмакнуть свой член. Говоришь мне всякую чепуху. Зовешь деткой. Обращаешься со мной, как… я не знаю… с человеком! А потом, как только протрезвеешь и твой член высохнет, обращаешься со мной так, словно я камешек в твоем ботинке. А я здесь спасаю твою задницу, когда единственное, чего я действительно хочу, чтобы ты сел на нее в лужу.

Он качает головой, пока я перевожу дыхание.

— Ты даже для угрозы не можешь придумать оригинальную реплику.

Хотя я уже знаю, о чем он, все же спрашиваю:

— О чем ты?

— Эта последняя фраза? О том, чтобы я сел задницей в лужу? Это цитата из «Грязных танцев».

Уперев руки в бедра, пристально смотрю на него, пытаясь подыскать ответ.

— Ну… ты не станешь нравится мне больше только из-за того, что знаешь эту фразу. Так что… неважно.

— Неважно?

— Не… важно.

— Поцелуй меня.

— Что?

— Поцелуй меня.

— Н-не буду.

— Предпочитаешь, чтобы я просил? Отлично. Я попрошу. Поцелуешь меня?

Что, мать вашу, происходит?

— Нет. Не стану я целовать тебя.

— Я не буду просить снова, Пенелопа.

Эта сволочь считает себя таким… обходительным….

— Ну и не проси.

— Запросто.

Три шага.

Столько требуется ему, чтобы преодолеть расстояние между нами.

Два вдоха.

Именно столько требуется ему, чтобы протянуть руку, обхватить меня за талию и прижать к своей груди.

Один поцелуй.

Это все, что требуется, чтобы я разомлела.

Я даже не помню, почему разозлилась. То есть, не то чтобы он мне что-то обещал. Я могу принять хорошее вместе с плохим. Конечно, мы поссорились, но если нам суждено быть вместе, это ожидаемо.

Он отрывается от моих губ и поднимает меня вверх за талию.

— Знаешь, почему я не могу быть милым с тобой?

Он сажает меня на стол, у меня не хватает слов, поэтому я качаю головой.

— Потому что, когда я милый, у тебя такой вид. — Он стягивает с себя свитер через голову. Разрывает на мне рубашку и стонет. — Такой затуманенный, полный похоти взгляд, от которого мой член сходит с ума.

Его губы находят мои в неистовом, нетерпеливом поцелуе. Я отвечаю с тем же пылом. Задыхаюсь от желания, когда он хватает меня под коленки и подтягивает к краю стола.

— Как сильно у тебя болит? — напряженный взгляд предупреждает не лгать.

Отчаяние берет верх над всяким здравым смыслом.

— Не настолько, чтобы сказать «нет».

Он прижимает ладонь к моему животу и толкает меня на спину. Мои пятки каким-то образом находят дорогу к краю стола. Мои колени раздвигают, и он там, смотрит на меня сверху вниз. Совершенно голую.

Костяшками пальцев Джейк ласкает внутреннюю сторону моего бедра, прежде чем провести большим пальцем по моей щелке.

— Ты опухла.

— Да, насчет этого. Меня ужалила пчела. Это не имеет никакого отношения к прошлой ночи. Я в порядке.

И, очевидно, отчаянно желаю сказать какую-нибудь нелепую хрень вроде этого.

Он решает проигнорировать мои глупые слова и проникает в меня одним длинным пальцем.

— Бл*ть, ты такая же мокрая, как и прошлой ночью. Еще уже, чем была прошлой ночью. Там у тебя тоже опухло.

Я же говорила вам, что он размером с банку колы…

Он убирает палец из моего дурацкого опухшего влагалища, чтобы еще раз погладить мое бедро. Он также хмурится и проявляет небольшую озабоченность, которую я считала горячей, но теперь просто нахожу раздражающей.

— Это пустяки. Серьезно. Я от природы узкая. Это все мой узкий канал, Джейк.

— Пенелопа… пожалуйста, прекрати говорить «узкий канал».

— Это подходящий медицинский термин.

— Подходящий или нет, я нахожу его чертовски сексуальным, хотя и не должен бы. Не говоря уже о том, что я пытаюсь не идти против здравого смысла, жестко взяв тебя прямо здесь, на моем столе, не заботясь о твоей реакции на пчелиный укус.

Он сказал «пчелиный укус».

Я хихикаю.

Он свирепо смотрит на меня.

— Твой милый смех тоже не помогает.

— Ты пробовал думать о черепахах?

Он молчит.

— Жевательной резинке?

Снова тишина.

— Хочешь, перенаправлю свою энергию? — Я прижимаю пальцы к виску.

Он хватает меня за руку и тянет в сидячее положение. Мои ноги падают вместе с движением, и вскоре свисают с края стола, а он оказывается между ними. Он делает свою фишку, прикасаясь к моему виску.

— Я слишком жестко обошелся с тобой этой ночью.

Мое тело мгновенно вспыхивает. Я хнычу и ерзаю на столе. Откликаюсь на его прикосновение. Тянусь к нему и пытаюсь уложить на себя. Он — непоколебимая стальная стена.

— Позволь мне позаботиться о тебе сегодня.

О, теперь он хочет быть Тем Самым Парнем и заботиться обо мне.

Сейчас.

Когда я разгоряченная и возбужденная.

Что ж, это не момент идеального Того Самого Парня. Это момент Джейка Суэггера. Момент «я трахну тебя своим большим членом, и ты примешь его, и тебе понравится, потому что я так сказал» Джейка Суэггера.

— Если ты действительно хочешь позаботиться обо мне…

— Выкинь из головы грязные мыслишки, Пенелопа.

Он сдергивает меня со стола и ставит на ноги. Стягивает с моих плеч разодранную рубашку. Хватает с пола свитер. Надевает его мне через голову, а потом целует в лоб, как гребаный Папочка Дом. Что точно не моя фишка.

— Это ты пытаешься так сильно надуть губки или это твоя естественная реакция?

Надуть губки….

Сказано очень по-отцовски.

— Если ты сейчас достанешь поильничек, я уйду.

Он смотрит на меня мгновение, качает головой, затем поворачивается и уходит, бормоча себе под нос:

— Какую же хрень она несет…