Тот самый парень

Глава 15

— Давай, Пенелопа!

— Давай, Пенелопа!

— Давай, Пенелопа!

Собравшаяся вокруг толпа скандирует мое имя, когда я на стойке бара самого элитного ночного клуба Чикаго исполняю «бегущего человека». Машу Эмбер и Мэри, двум дочерям Джима Кэнтона, чтобы они присоединились ко мне. Затем все на танцполе внизу присоединяются к ним. Теперь весь клуб исполняет «бегущего человека».

Оказывается, все, что было нужно дочерям Джима, чтобы убедить их продать свои акции, — это увидеть цифры черным по белому. Когда Джейк подвинул по льняной скатерти конверт со своим предложением Эмбер, старшей дочери, ее глаза расширились, и она вскрикнула. Затем показала бумагу Мэри, которая тоже вскрикнула. У их отца ушло несколько минут, чтобы успокоить дочерей.

Все пялились на нас. Было странно. А мне — грустно, потому что я не разглядела, насколько велико то предложение. Ну, сколько может стоить ирригационная система?

Джим хотел вернуться в гостиничный номер вместе с Джейком, чтобы просмотреть документы, прежде чем все поставят подписи, и сделка станет официальной. Его дочери хотели отпраздновать это событие. Итак, мы все вернулись в отель, а мужчины отправились в номер. Я, Эмбер и Мэри пошли в бар отеля.

После этого все несколько вышло из-под контроля.

Джейк, в момент ошеломляющего возбуждения, очень глупо отдал мне свою кредитную карту, сказав, что сегодняшний вечер за его счет. Он также позвонил Кэму, чтобы тот пришел в бар отеля «присмотреть за нами» и убедиться, что мы не вляпаемся ни в какие неприятности. Когда девушки сказали Кэму, что хотят вечеринку в стиле Чикаго, он уверил их, что знает подходящее место.

Это было несколько часов назад.

Теперь я пьяная.

Сестры пьяные.

Кэм пытается поймать удачу.

А Джейк только что вошел в дверь.

Черный костюм. Черные волосы. Квадратная челюсть. Развязная походка. Глаза выискивают. Сканируют. Оценивают. Следуют за скандированием толпы. Поднимаются все выше, выше, выше и, наконец, останавливаясь на моем лице. Я лучезарно улыбаюсь ему, хотя наполовину ожидаю, что он рассердится на меня за… что-нибудь. Напоить сестер Кэнтон и убедить их танцевать в баре — похоже на то, что он бы не одобрил.

К моему удивлению, уголки его губ приподнимаются в сексуальной усмешке. Я пытаюсь настроиться на песню DNCE «Cake by the Ocean». Но не могу, потому что при взгляде на его чертовски красивое лицо постоянно глупею.

Тот же человек, который обращался с нами как с членами королевской семьи в тот момент, когда я показала ему черную кредитку Amex, подходит и приветствует Джейка. Несколько мгновений спустя Джейка сопровождают в нашу VIP-ложу на втором этаже. Он на мгновение исчезает из моего поля зрения, и моя улыбка сникает. Затем она возвращается, когда я вижу, как он перегибается через перила с бокалом в руке и сразу же находит меня глазами.

Я так чертовски на него запала….

Не отрывая от него глаз, слегка машу ему рукой. Он отвечает мне, чуть вильнув пальцами, и улыбается. Никогда не видела его таким довольным. Интересно, он всегда такой, когда заключает сделку? Или только в этом конкретном случае. Делаю мысленную заметку спросить его позже, когда мы останемся наедине. Может, в один из сонных моментов, когда мы будем обниматься в посткоитальном блаженстве.

— Сейчас вернусь! — кричу сестрам, которые слишком заняты Кэмом, зажав его между собой, как сэндвич, чтобы обращать на все остальное внимание.

Я протягиваю руки двум чувакам внизу, и они более чем счастливы опустить меня на пол. Не могу сказать вам, как они выглядят. Понятия не имею. И мне все равно. Не имеет значения. С Джейком им не сравниться.

Музыка стихает, когда я поднимаюсь по лестнице в VIP-зону. Он наблюдает за мной, когда я, наконец, добираюсь до лестничной площадки.

— Хорошие движения.

— Знаю, скажи?

Я исполняю «бегущего человека» только для него. Затем переключаюсь на ривердэнс. К тому времени, как я щелкаю пальцами и достаю пистолетики, кончиками пальцев касаюсь его груди.

— Хотя, этот твой ривердэнс…

Я улыбаюсь.

— Он тебя заводит, да?

— Ммм. — Его улыбка становится шире. В тусклом освещении клуба зубы сверкают белой вспышкой.

— Жаль, что ты не пришел сюда раньше. Ты пропустил моего Арбузного короля.

Он заправляет прядь волос мне за ухо.

— Кто-то должен был работать, чтобы остальным было что праздновать.

— Ты закрыл сделку? Официально?

— Мы обсудили детали. Но нужно, чтобы сделку закрыли юристы. Для этого мы назначим встречу где-нибудь в ближайшие пару дней, в зависимости от погоды.

Его пальцы скользят по вырезу моей рубашки.

— Останься со мной, пока все не завершится. — Он смотрит на меня из-под ресниц и улыбается. — Просто на случай, если сестры протрезвеют и передумают?

О, мой бог.

Он просит меня остаться.

Дерьмо!

Не уверена, что смогу.

— Насколько?

Он ухмыляется.

— Пытаешься прикинуться недотрогой?

Я пожимаю плечами. Я позволю ему верить во все, что он захочет. Но ответ мне нужен все равно. И ему требуется несколько мгновений, чтобы понять, что я его жду.

— Ты серьезно?

— Да. Насколько ты просишь меня остаться?

— Какое это имеет значение? Тебе нужно свериться со своим расписанием или что-то в этом роде?

— Или что-то в этом роде. Так насколько?

Его глаза сужаются.

— Самое большее — на пару дней.

— Значит, два дня? И все?

— Да, Пенелопа. Два дня. Ты останешься со мной еще на два дня?

Я ухмыляюсь.

— Ладно. Два дня я смогу продержаться.

— Ты такая странная.

— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю. Например, почему согласился поужинать с Кэнтоном и его дочерьми для того, чтобы заключить сделку? Не знала, что богачи делают что-то сами. Я полагала, что для таких дел у вас есть специальная команда.

— Я больше предпочитаю… брать дело в свои руки.

— Это сексуальный намек?

Он смеется.

— Нет, если по этому вопросу тебе нужны объяснения.

Сжав мою руку, он ведет меня к одному из бархатных диванов и передает мне бутылку воды из бара. Эта VIP-ложа — просто охренеть не встать. Здесь даже куриные крылышки подают.

— Я много работаю с такими людьми, вроде Джима Кэнтона. Людьми, которые вкладывают душу и сердце в свои проекты, — объясняет он, садясь на диван напротив меня, облокачивается на колени и наклоняется вперед. — Многие из них рисковали всем, чтобы воплотить свои идеи в жизнь. Вложили все, что у них было. Я восхищаюсь такими людьми. Уважаю их. Поэтому делаю все сам. Не хочу, чтобы они чувствовали, что продаются какой-то «важной шишке». Я хочу, чтобы они хорошо отнеслись к решению о продаже. И знали, что я буду относиться к их продукту, как к собственному.

Ого.

Кто знал, что он может стать еще сексуальнее?

— Та комната в моей квартире? Та, что с кодом на двери, которую ты считаешь секс-подземельем? В ней я храню все свои файлы. Оригинальные копии чертежей на патенты. Всю личную информацию о клиентах. Прототипы. Все там. Чтобы мне не приходилось сомневаться в их сохранности. Такого рода информацию я не доверяю даже людям, которые на меня работают.

— Это… неожиданно.

— Что именно? Что я занимаюсь каждым проектом лично, или что запертая комната — всего лишь архив, а не секс-комната?

— Ну, я, конечно, разочарована, что архив — это не секс-комната. — Он смеется. И звук такой замечательный. — Но то, что ты придаешь каждому проекту такое личное значение? Внушает благоговейный трепет.

Он делает глоток из бокала.

— Это хороший способ вести бизнес. Именно поэтому я добился успеха. Как ты и сказала, я недостаточно изобретателен, чтобы придумывать собственные идеи. — Он подмигивает мне левым глазом, и моя вагина откликается трепетом. — Но я разбираюсь в бизнесе. Мне нравится инвестировать в проекты, которые часто считают малозначимыми. Результаты таких сделок приносят еще большее удовлетворение, когда эти проекты становится глобальным явлением.

— Глобальным явлением? Серьезно?

Он пожимает плечами. Пожатие скромное, но оно говорит о нем гораздо больше.

— Я узнаю хорошее, когда его вижу.

Его глаза скользят по моему телу. Будто я — что-то хорошее.

Я выпрямляюсь, пытаюсь чуть приподнять грудь. Выгибаю шею. Надуваю губки. Не очень-то деликатный намек.

Он быстро все понимает и ухмыляется. Затем его глаза темнеют. Губы приоткрываются. И мне хочется десерта.

— Хочешь убраться отсюда?

— Да. Пожалуйста. Да. Хочу. — Вот ведь идиотка….

Когда мы идем через клуб, я чувствую себя как в тумане. Вокруг лишь размытые пятна света и музыка, Кэм обещает отвезти сестер домой, Росс открывает дверцу машины, и твердая стена мышц скользит на сиденье рядом со мной.

Алкоголь не имеет никакого отношения к моему затуманенному рассудку. Я под кайфом от Джейка Суэггера. От высокого уровня сексуального напряжения. Кажусь себе бескостной, возбужденной и накачанной эндорфинами.

Губы на моих губах. Язык танцует с моим языком. Длинные, ловкие пальцы расстегивают пуговицу на моих брюках. Мужская рука скользит под мои трусики. Возле уха раздается дикое рычание. Резкий шепот подтверждает мое желание:

— Твоя киска чертовски мокрая.

Я стону. Он заставляет меня замолчать своим ртом. Но чем ближе подводит меня к краю, тем громче я становлюсь. Тем труднее дышать. И вскоре я отрываюсь от его губ и тяжело дышу, когда напряжение становится слишком сильным. Слишком интенсивным. Я вскрикиваю, и его свободная рука зажимает мне рот.

Засранец.

Это самая горячая вещь на свете.

— Мне нравится, как сильно ты кончаешь.

Ладно… может, вот это самая горячая вещь на свете. А может, все это… то, как порочно его палец обращается с моим клитором. Его слова, произнесенные хриплым и низким, чуть громче шепота, голосом. И эта рука, зажимающая мне рот. Заглушающая крики удовольствия, когда моя спина выгибается над сиденьем. Бедра выпячиваются. Ноги широко расставлены. Одна закинута на него, другая безжизненно распласталась по салону.

Да.

Все это чертовски сексуально.

Но, подождите.

Он не сделал типичного поступка Того Самого Парня, который стал бы самым сексуальным на сегодняшний день. И когда я выхожу из своего посторгазмического кайфа, то обнаруживаю, что выжидающе смотрю на него. Ожидая, предвкушая то, что произойдет дальше. То, чего так и не происходит.

Он застегивает молнию на моих штанах. Целует меня в плечо. Сжимает член через штаны и стонет. Наши глаза встречаются, и он моргает несколько раз, прежде чем наклониться ко мне, вглядываясь в мое лицо.

— У тебя приступ?

— Что? Нет. Почему ты спрашиваешь?

— Потому что ты смотришь на меня безумным взглядом. Даже не моргаешь.

— Может, я кое-чего жду…

Пытаюсь выглядеть обуреваемой страстью. Хлопаю ресницами. Что только еще больше сбивает его с толку. Он анализирует каждую черту моего лица. Ищет подсказку. Приходит к выводу, что все понял, и ухмыляется. Но еще до того, как он открывает рот, я знаю, что он ни хрена не понял.

— Не волнуйся, детка. Ты получишь это «кое-что» и многое другое. Но я не буду трахать тебя на заднем сиденье машины. На то, что я планирую с тобой сделать, уйдет гораздо больше времени, чем десять минут.

Бла-бла.

Бла-бла.

Бла-бла.

— Я жду не этого, — невозмутимо заявляю я.

Его брови взлетают до линии роста волос, и он смеется.

— Не сдерживайся, красавица. Скажи мне, что ты чувствуешь на самом деле.

— Речь не о моих чувствах. Речь о том, чего я хочу. — Я застегиваю брюки, скрещиваю ноги и отворачиваюсь к окну, чтобы не смотреть на него. — Иногда ты настоящий отстой в том, чтобы быть Тем Самым Парнем.

Он проводит большим пальцем по моей челюсти — тем самым большим пальцем, который должен пососать, закрыв глаза и издав гортанный стон, потому что вкус моей влаги вызывает некое непреодолимое, первобытное желание заявить на меня права.

Он берет меня за подбородок и поворачивает к себе лицом. Конечно, моя обида его забавляет, и на его лице эта глупая ухмылка.

— Что?

— Что… что?

— Чего ты хочешь, Пенелопа?

— Сейчас это не важно, Джейк. Ты уже все испортил.

Он наклоняется ко мне. Целует верхнюю губу. Нижнюю. Мой подбородок все еще между его пальцами, которые теперь так близко к его рту…

— Скажи мне. Что за поступок Того Самого Парня я испортил на этот раз?

— Понимаю, ты считаешь это смешным, но если ты когда-нибудь хочешь научиться, тебе нужно это знать.

Я отстраняюсь и увеличиваю небольшое расстояние между нами. Его веселье только растет. Он едва может сдержать улыбку, пытаясь выглядеть серьезным, поднимает руки в знак поражения и откидывается на спинку сиденья.

— Пожалуйста. Просвети меня.

Я не теряю времени даром.

— В каждом любовном романе, всегда после того, как герой, он же Тот Самый Парень, хорошенько поработает пальцами на заднем сиденье автомобиля, он совершает поступок, от которого трусики героини вспыхивают. Это вновь разжигает чувства, так что, придя в себя после первого оргазма, она уже в предвкушении следующего.

Он больше не борется с улыбкой.

— Так что же я сделал не так?

— Ты вытащил руку из моих штанов и вытер пальцы о свои брюки, будто они в конденсате от стакана с водой, а не в сладком, греховном, невинно сексуальном криптонитовом меде, который источает моя вагина.

Глядя на меня, он качает головой.

— Эта чушь, что ты несешь.

— Чушь, которую ты не делаешь, — парирую я.

— Агу. И что именно я должен был сделать, Пенелопа? Ну, со всем этим твоим сладким медом?

— Облизать свои пальцы. Зарычать. Сказать что-нибудь собственническое и непристойное.

— Облизать пальцы?

— Да. Чтобы попробовать меня на вкус. Потому что ты просто ничего не можешь с собой поделать.

В его голосе слышится рычание.

— Зачем довольствоваться только пальцами?

Он сдвигается. Хватает меня под колени. Разворачивает к себе лицом. Тянет на себя. Приподнимает мои бедра и опрокидывает меня на спину. Я приземляюсь с резким «ох». Затем Джейк расстегивает молнию на моих штанах. Рывком спускает их до коленей. Наклоняется и облизывает мою щелку по всей длине. Поверх шелковых трусиков. И почему-то это ощущается лучше, чем, если бы я была совершенно голой.

— Ч-что ты делаешь?

Бросаю взгляд на затемненное стекло, отгораживающее нас от Росса. Смотрю в окно на проплывающие мимо здания, гадая, как близко мы от квартиры Джейка. И, наконец, на него, между моих ног. Он нависает надо мной. Щетина на его подбородке щекочет меня сквозь тонкий материал нижнего белья.

— Даю тебе то, чего ты хочешь.

Я качаю головой. С трудом сглатываю. Вспоминаю, как дышать. И чертовски надеюсь, что сквозь мое грохочущее сердцебиение меня услышат.

— Т-ты же сказал, что времени недостаточно. Помнишь? Примерно две секунды назад. Времени не хватит. Так ты сказал.

— Для этого времени достаточно.

— Но я просто хотела, чтобы ты облизал свои пальцы.

— Прости, детка. — Он ведет носом по моим трусикам и вдыхает. Я чуть не умираю. — Как ты и сказала…

Он делает эту гребаную драматическую паузу и подмигивает, и я боюсь, что то, что он сейчас скажет, может прикончить меня навсегда.

— Я просто ничего не могу с собой поделать.

И… я мертва.