Трегуна

Глава 3

— Крис, сынок, мама права, — Джозеф подошел к сыну и положил руки ему на плечи. — Рановато для самостоятельной жизни. Ты так не считаешь?

— Пап, тебе было двадцать четыре, когда родился Алекс. Разве это не было рановато?

— Одно дело — двадцать четыре, другое — когда тебе не исполнилось даже восемнадцати лет.

— Да подумаешь, месяц до восемнадцати остался! И вообще! Не собираюсь я никого рожать сейчас! И совершенно спокойно могу себя содержать.

— А я и не про деньги говорю. Просто сам подумай — для чего тебе все это?

— Пап, я ее люблю. И она меня тоже. И я хочу жить с ней.

На банковском счете Криса, студента факультета информационных систем, было без малого шестьсот тысяч долларов. Он их честно заработал на приложении, которое в мгновение ока принесло никому до этого не известному парню и имя, и деньги — небольшие по сравнению с возможными доходами в этой сфере, но баснословные, если равняться на сверстников Криса, которые все еще получали деньги от родителей на мелкие расходы. Генеральные консульства многих стран официально синхронизировали свои базы данных с разработанным Крисом приложением «Visorable», которое идентифицировало пользователя по биометрическим данным, собираемым при помощи мобильного телефона, автоматически заполняло заявку пользователя на получение визы и оплачивало визовые сборы. Клиенту достаточно было лишь выбрать на своем мобильном устройстве страну из предлагаемого списка, и через 5 дней он получал сообщение с уникальным графическим кодом, использовавшимся как аналог визы.

— И как на это смотрит миссис Мейер? — поинтересовалась Мария.

— Я с ней еще не говорил на эту тему. Да и какая разница? Амире уже исполнилось восемнадцать. Мам, мне правда хочется жить без родителей. Я нормально учусь и хорошо зарабатываю. И даже если мама Амиры не отпустит ее со мной и запрет в башне, я все равно от вас съеду. Не хочу, как Алекс, в свои двадцать три жить с мамой и папой.

— Алекс как раз тоже собирается съезжать от нас. И мы не против — он взрослый человек, в будущем — перспективный стоматолог, и все решения принимает самостоятельно. В отличие от тебя.

— Вот когда его состояние перевалит за полмиллиона долларов, тогда и ставьте его мне в пример, — огрызнулся Крис. — У него и десятой части нет того, что я заработал!

— Котик, — ласково сказала ему Мария, — не все в этой жизни измеряется деньгами. Сегодня они у тебя есть, и это очень хорошо, мы с папой рады за тебя. Но завтра их может уже не быть. И что тогда?

— Все у меня будет, — решительно возразил ей сын. — И еще больше будет, чем сейчас. Я хочу приходить после учебы и работы в свой дом, а не к родителям. Я, конечно, люблю вас, и все такое, но мне нужно жить одному, понимаешь?

— Ладно, — сдался отец, — мы же не прикуем тебя наручниками к батарее. Хочешь жить один — пожалуйста.

— Я и с бабушкой тоже советовался, — сказал Крис. — И она меня поддержала!

— Марта так тебя любит, что даже если бы ты поставил ее перед фактом, что собираешься стать сутенером, она бы тебя тоже поддержала, — язвительно заметила мать. — Что ж, делай как знаешь.

Тут из коридора послышался заливистый смех, который Крис мог различить в толпе на расстоянии километра — так смеялась только Амира.

«Больше всего на свете я хочу закончить школу и забыть эту идиотскую математику как страшный сон!» — говорила Амира Крису еще в старших классах, когда она попросту отказалась дальше постигать эту дисциплину. Крису же не составляло никакого труда делать за нее практические задания — он решал задачи играючи, оставляя Амире возможность сосредоточиться на подготовке к поступлению на медицинский. Не прошедший до конца комплекс вины перед Амирой за события многолетней давности, из-за которых девочка вынуждена была перевестись в другую школу, не позволял парню отказать ей в помощи с ненавистной ей математикой, да он и не хотел отказывать, ведь так он получал возможность приглашать ее к себе домой и робко поглядывать, как Амира, забравшись с ногами на его кровать, зубрит химию и биологию, пока Крис разделывается с ее домашней работой. Со временем их общение переросло в дружбу, дружба — в симпатию, а симпатия — в серьезную привязанность. К моменту окончания школы они уже потеряли друг с другом девственность, а когда стали студентами, то объявили родителям о себе как о паре.

Следом за Амирой, зашедшей в комнату, где Крис спорил с родителями о своей эмансипации, показался Алекс.

— О, Амира, здравствуй! — улыбнулась Мария девушке.

— Добрый день, миссис Трегуна!

Амира подошла к Крису, чмокнула его в губы, а потом обратилась к его отцу:

— И вам, мистер Трегуна, доброго дня!

— И тебе доброго, коллега, — нацепив очки на нос, усмехнулся Джозеф и сел с газетой в кресло. — Как отучилась? Что было сегодня?

— Зачет по материаловедению, — ответила девушка.

— Ох, как вспомню его… — поежилась Мария. — У нас профессор Норрис вел. Я ему с третьего раза только сдала, представляешь?

— Не могу вообразить вас в роли человека, который еще не знает, как лечить зубы! — рассмеялась Амира.

— У меня тоже профессор Норрис вел, — сказал Алекс, поставив свой портфель рядом с креслом. — Мне кажется, наш курс у него последний был перед пенсией.

— Глядишь, и ты когда-нибудь станешь профессором, — улыбнулась Мария, которая начала накрывать на стол.

— Ну, против профессуры я, конечно, возражать не буду, — почесал затылок Алекс, — но уж только не материаловедение. Это я сейчас так просто… Чтобы педагогического опыта набраться. И то лишь зачеты принимаю.

— Так это тебе, что ли, сегодня Амира сдавала? — оторвался от газеты Джозеф.

— Мне, — усмехнулся Алекс, — но я спрашивал с нее строже, чем с остальных! Со своими только так можно.

— И правильно, — поддержала старшего сына мать. — Так, давайте садиться обедать, я уже накрыла. Крис, Алекс, садитесь, — она кивнула в сторону стоящих возле окна стульев. — Амира, проходи, садись. Джозеф! Тебя ждем!

— Миссис Трегуна, я вроде как за Крисом зашла, — осталась стоять в центре гостиной Амира, — мы с ним гулять собирались.

— И в чем удовольствие гулять на пустой желудок? — удивилась Мария. — Пообедаете и пойдете, никуда ваши прогулки не денутся. Садись. И ты, Крис!

— Мам, я не буду, — сказал Крис, — мне еще как минимум час не надо есть.

— Из-за тренировки, что ли? — спросила мать.

— Да. Я протеин выпил, а поем позже, через час.

— Протеин он выпил! — цокнув языком, воскликнула Мария. — Наслушаетесь всяких глупостей от своих тренеров и пичкаете себя химией!

— Это не химия, это белок, — возразил Крис.

— Белок, сын, это яйца и грудка куриная, а не та фигня, которую вам в этот протеин сыплют! — стояла на своем мама.

— Так это же не стероиды какие-то, мам! Обычный безобидный протеин. Натуральный.

— Натуральный! — вскинула голову Мария. — Ты прям, наверное, думаешь, что они берут высушенную куриную грудку и натирают ее на мелкой терке прямо в банку, а вы потом разбавляете водой и пьете. Да?

Крис усмехнулся.

— За стол! Все! — скомандовала мать.

Марии нравилось, когда вся семья собиралась за одним столом. Формально Амира, конечно, не была еще частью их семьи, но Мария приняла как данность то, что совсем скоро девушка станет ее снохой, и в целом не имела на этот счет особых возражений. Еще совсем немного, и они с Джозефом останутся одни. Как же долго она ждала и боялась этого момента… «Ну-ну, котик! — нежно прижимая к себе разревевшегося маленького Алекса, упавшего с качелей, успокаивала его Мария. — Ни на минуту тебя нельзя оставить! А ведь пройдет немного времени, и ты самостоятельно будешь качаться на качелях… А потом пойдешь в школу, а потом… Интересно, курить будешь? Вот я тебе! Выпускной, колледж… И вот однажды ты придешь и скажешь, что уходишь от нас с папой…»

Мария тогда и предположить не могла, что у них с Джозефом появится еще и Крис, и что именно от младшего они с отцом впервые услышат эти волнующие, эти пугающие слова об отдельной жизни.

«Крис, Крис… Когда же ты успел стать таким взрослым? Такое чувство, что ты вырос быстрее Алекса! Надо же, я за всю жизнь столько не заработала, сколько ты за прошлый год… Умница, горжусь тобой. Такой же уверенный в себе, целеустремленный и сильный, как и твой отец. Если бы не Джозеф, не его решимость, тебя бы с нами уже много лет как не было… Господи, как вспомню тот день, так сердце словно рвется на мелкие кусочки!»

Погруженная в мысли, Мария сидела с ножом и вилкой в руках, но не ела, а лишь будто сквозь дымку наблюдала, как ее муж, дети и Амира о чем-то вовсю болтают, хотя и не слышала ни слова.

«Алекс, сынок… Продолжатель нашей зубной династии. Мой первенец… Как же они непохожи с Крисом! Словно от разных родителей. Такой сдержанный, собранный. Крис не был так привязан к нам с отцом, как ты, — он всегда был сам по себе. Неудивительно, что решил свалить при первой же возможности. А ты съезжаешь как будто не потому что хочешь, а потому что надо — не жить же в двадцать три года с родителями. А так бы, наверное, остался… Девушку бы тебе хорошую. Нет, Джозеф не прав — ну какой ты гей? Идиотские стереотипы! Нет девушки — значит, гей. Ага! Можно подумать, что все холостяки вокруг — геи! Да и потом, какая нам с отцом разница? Я не буду любить своего сына меньше только лишь из-за этого. У него своя жизнь. Кто я такая, чтобы лезть? Джозеф рассудительный, он от Алекса точно не отвернулся бы. Это наш сын, и он любит нас независимо от того, что творится в его спальне. И мы его любим. Бесит прям, когда родители начинают предъявлять своим детям претензии на этой почве. Особенно доктор Фрейзер меня поразила, конечно… Казалось бы, такая умная женщина, такая уравновешенная, а какой скандал сыну на людях закатила! «А ты обо мне подумал? Обо мне ты подумал? Без внуков меня оставить хочешь?» Твою мать… Да, без внуков. И что теперь? Он должен себя переделать, только потому что ты, старая ослица, хочешь внуков? Башка есть? Отлично! Конечно, пусть лучше он дойдет до ручки, живя с нелюбимой женщиной, мучая и ее, и семью, зато бабушка будет с внуком! А если он у тебя бесплодный, скажем? Или его гипотетическая жена — убежденная чайлд-фри? Что ты будешь делать? Во ведь дура, а?»

— Мам! — окрикнул ее Крис, и она, вздрогнув, прервала свой внутренний монолог. — Ты чего зависла? Наливать?

— Что наливать? Выпить что-то хотите?

— Мам, — улыбнулся Крис, — чаю налить тебе? На кухню иду.

— А, да, да. Там фруктовый возьми с верхней полки — отец с Кипра привез. Вкусный.

Когда семья сидела и пила чай, Мария уже не решилась снова провалиться в мысли.

— Амира, — обратилась к девушке Мария, — ты уже обсуждала с Лорой ваши с Крисом планы съехаться?

— В принципе, обсуждала, — ответила Амира. — Мама в мою жизнь старается не вмешиваться, поэтому не могу сказать, что знаю ее мнение. Но Крис ей всегда нравился.

— Еще бы! Такие золотые мальчики на дороге не валяются, — ухмыльнулся Алекс, водя пальцем по ободку чашки.

— Прости? — вопросительно посмотрела на него Амира. — Это как понимать?

— Я имею в виду, что любая мама, вы уж меня простите, хочет для дочери только хорошего. И если за дочкой ухаживает такой экземпляр, как наш Крис, то это гарантированно будет ситуация «Крис ей всегда нравился».

— Завидуешь, что ли… — буркнул Крис, привыкший к подобным выпадам брата.

— Просто говорю как есть. Конечно, миссис Мейер для проформы скажет: «Амира, ты еще такая юная, тыры-пыры, подумай, ля-ля-ля, а может, попозже, бла-бла-бла», а сама такая: «Дура, хватай кобеля еще щенком, пока не увели!»

— Алекс! — возмущенно посмотрела на него Мария.

— Я просто говорю! — развел руками Алекс. — Скажете, не так? И я, заметьте, не утверждаю, что это плохо! Крис наш — парень хороший. Сами посудите: он бо-о-о… в смысле, э-э-э, умный. Он бо-о-о… то есть… красивый. Он бо-о-о… А, точно — богатый!

Амира встала из-за стола и демонстративно направилась к выходу.

— Амира, ты чего? — бросила ей вслед Мария.

— Между прочим, — развернувшись уже у двери гостиной, сказала раскрасневшаяся девушка Алексу, — у нас с Крисом все началось, когда у него ни гроша в кармане не было! Так что не надо мне тут!

— Во ты дебил… — покачал головой Крис, бросив на брата презрительный взгляд, потом встал из-за стола и последовал за своей девушкой.

В коридоре их нагнал Джозеф:

— Амира! Амира! Ты забыла шарфик свой на стуле!

Он протянул ей темно-красный легкий шарф и заметил инициалы «А.А.», вышитые белой нитью.

— А почему «А.А.», а не «А.М.»? — нахмурился Джозеф. — У тебя же «Мейер» фамилия?

— Так это не по фамилии, — сказала девушка, забирая шарфик из рук будущего свекра, — а по второму имени. Мое полное имя — Амира Альберта Мейер.

— А-а-а, вон оно что, — протянул Джозеф и улыбнулся: — Мы голубых кровей!

Амира улыбнулась в ответ и дважды обернула шарфиком шею.

— Ну и что ты такое устроил? — обратился Джозеф к Алексу, когда, проводив Криса и Амиру, вернулся в гостиную. — Тебе же не пятнадцать лет!

— Сказал как есть, — безучастно ответил Алекс, не поднимая головы над тарелкой с десертом.

— Вот иногда, ей-богу, мне кажется, что ты действительно завидуешь.

— Да было бы чему, — все так же равнодушно буркнул Алекс, не оборачиваясь на отца.

— Все мы знаем — чему.

Тем временем Амира и Крис медленно бродили по улицам весеннего города и почти не разговаривали. Амира то и дело отвлекалась на телефон.

— Что там тебе такого срочного написывают? — не выдержав, спросил Крис, но совершенно без злобы в голосе.

— Это общий чат нашего курса. Ничего. Рутина.

— Ты расстроилась из-за того, что сказал Алекс?

— Естественно, расстроилась, — фыркнула девушка. — Можно подумать, я виновата в том, что ты заработал кучу денег!

— Не злись на него, — улыбнулся Крис. — Пойдем лучше вон по коктейльчику выпьем! — он кивнул в сторону клуба «Саммерсолт».

— Мне бы водки.

— Э-э-э, ну там, я думаю, и этого добра навалом, — сказал удивленный Крис.

— Да я шучу, — ласково посмотрела на него девушка. — Пойдем выпьем по коктейлю. От какой-нибудь «Маргариты» я бы сейчас и впрямь не отказалась.

— «Маргариту» девушке, а мне «Олд Фэшн», пожалуйста, — обратился Крис к симпатичной барменше, когда они с Амирой уселись за стойкой бара.

— Какие у тебя планы на вечер? — заигрывающе посмотрел Крис на свою девушку.

— Да никаких особо, а что? У тебя есть предложение?

— Есть, — все с той же хитрой улыбкой ответил парень. — Что, если мы снимем уютный номер в отельчике и прекрасно проведем там время? Только ты и я?

— Крис, — мило улыбнулась ему Амира, — у меня сегодня не то настроение…

— Но ты же сама вчера мне писала, что у нас уже с прошлой недели не было, и что ты этого хочешь…

— Я хочу, конечно же, я хочу! Но у меня еще… Ну, ты понял, да?

— А-а-а, — протянул Крис, — в смысле, «не то пальто»?

— Не то, — кивнула Амира. — Придется подождать.

— Ну блин! — расстроился Крис. — Они же вроде у тебя вот буквально неделю назад были?

— Да какая неделя, ты чего! Я-то, наверное, лучше знаю. Нет, Крис, давай сегодня по домам.

— Ясное дело, что по домам, — пробубнил парень, потягивая коктейль. — Я такими темпами скоро разучусь это делать.

— Не говори глупостей, — усмехнулась девушка и положила руку ему на бедро.

— Когда мы будем жить вместе, то будем заниматься этим каждый день! — уверенно заявил Крис и поймал на себе взгляд барменши, которая, хихикнув, отвернулась от него и стала энергично протирать полотенцем хайбол.

— Не люблю загадывать, — ответила Амира и в очередной раз взглянула на неугасающий телефон.

— Но ты хочешь?

— Каждый день? — засмеялась она.

— Да нет же! Я про то, чтобы жить вместе!

— Мы с тобой сто раз об этом говорили — конечно, хочу.

— Я прям жду не дождусь! — мечтательно сказал Крис. — Приходишь домой к себе, никаких родителей, все твое вокруг… Захотел — фильм посмотрел, захотел — поработал! Мы с ребятами, кстати, сейчас одну крутую идею вынашиваем.

— Для приложений?

— Ну да. Как докрутим до беты, я тебе расскажу.

— Хорошо. Крис, пойдем по домам. Время уже, посмотри. Завтра мне вставать рано, с мамой к бабушке хотели заехать, помочь надо.

Они вышли из бара и медленно направились к метро.

— Может, тебе такси вызвать? — предложил Крис. — А то пока ты доедешь до дома…

— Я не откажусь, спасибо.

Крис поцеловал Амиру перед тем, как она исчезла в приехавшем, как назло, слишком быстро такси, а сам решил добраться до дома на метро — он был убежден, что чем больше находится среди людей, тем лучше понимает их нужды, а для разработчика софта, как ему казалось, это понимание было ключевым. Свалившиеся на Криса деньги не вскружили ему голову — он предпочитал не думать о том, что они есть у него на счету, и это помогало ему мыслить рационально и вести себя адекватно.

Спустя несколько недель Амира и Крис уже подбирали для себя варианты.

— Крис, — сказала Амира, когда они завершили повторный осмотр просторной двухуровневой квартиры в лофте на самом берегу реки, — ты уверен, что лучше арендовать, чем покупать?

— Абсолютно, — отрезал парень. — Купить жилье — значит привязать себя к месту. А я не хочу.

— Ну почему обязательно привязать? Тебя же никто не заставляет жить тут до смерти. И потом, недвижимость — прекрасное вложение денег.

— Оно прекрасное, не спорю, но не хочу тратить на это все, что у меня есть. Аренда.

— Ну хорошо. Тебе виднее.

— Мы берем! — обратился Крис к агенту по недвижимости.

— И это правильно! — восхищенно ответила низенькая полноватая женщина. — Ваши документы в полном порядке, поэтому оформление будет быстрым. И напоминаю — никаких домашних животных и никакого курения!

— Мы не курим, — улыбнулся в ответ Крис.

— Чудесно, — одобрительно кивнула женщина. — Мне понадобятся подписи всех лиц, кто будет проживать в этих апартаментах. То есть ваша, — она взглянула на Криса, — и вашей девушки.

Когда с документами было закончено, довольная риэлторша поспешно зашагала к выходу. На прощанье она обернулась к молодым людям и с натянутой улыбкой сказала:

— Что ж, поздравляю вас с новосельем! Апартаменты просто шикарные! Это исключительно правильный выбор. Говорит о хорошем вкусе! — она подмигнула Амире: — «Макс Мара»?

— Простите?

— Шарфик, — риэлторша коснулась пальцами шарфа Амиры, — «Макс Мара». Такая юная особа, а такой прекрасный вкус. Впрочем, какие апартаменты, такой и шарфик. Все, что-то я заболталась. Еще раз примите мои поздравления.

Когда дверь за ней закрылась, Амира выдохнула:

— Какая навязчивая! Что она так на этом шарфике зациклилась!

— Недешевый? — спросил Крис.

— Понятия не имею. Я в брендах не разбираюсь — мне его мама на день рождения подарила.

— Зато тетя сейчас пойдет свою комиссию за сегодняшнюю сделку высчитывать. Глядишь, тоже шарфик себе прикупит, — усмехнулся Крис.

— Я тебя умоляю! — воскликнула Амира. — Такие люди, как она, моментально просекают все о своем клиенте — сколько зарабатывает, быстро ли подпишется, будет ли жилиться насчет гонорара… Ты когда ей спустя два дня после первого просмотра перезвонил и договорился о повторной встрече, она уже тогда посчитала свою комиссию и уже тогда, в тот же день, ее сразу заранее потратила. Купила своей дочке какой-нибудь новый мобильный. По тебе ж видно было, что ты в эти апартаменты с первого взгляда влюбился.

— Но они реально крутые! Какие окна огромные! Всегда мечтал о таких. А лестница на струнах? И арка эта кирпичная, такая кайфовская! — сиял Крис, оглядывая свое новое жилище, словно не мог поверить, что его дом теперь здесь.

— Да молодец ты, молодец, — снисходительно сказала Амира и улыбнулась.

Она неспешно прохаживалась по квартире, на каком-то своем женском, природном уровне планируя, как она здесь все поменяет и подгонит под свои нужды и свой вкус. На четырех прямоугольных массивных колоннах под необработанную штукатурку явно не хватало рассеянного света, направленного к полу и к потолку; длинная голая каминная стойка напротив дивана остро нуждалась в черно-белом триптихе с каким-нибудь парусом или, может, маяком; огромный, интегрированный прямо в кирпичную стену, винт из трех прошитых клепками лопастей вращался слишком быстро и мозолил глаза; а шторы на окнах ну никак не должны быть вертикальными — только римскими.

Крис тем временем стоял посередине как будто парящей в воздухе лестницы, облокотившись на перила, и гордо смотрел сверху на свои владения. Встретившись взглядом с Амирой, он улыбнулся ей, медленной поступью спустился вниз, подошел к девушке, приобнял за талию и уткнулся носом в ее волосы. Нежно целуя Амиру в губы, он легонько стал подталкивать ее к дивану. «Крис», — шепнула девушка, но он ничего ей не ответил, а лишь сильнее прижал к себе, скользя пальцами по ее спине, прямо между лопатками, как она любила. Он настойчиво посадил ее на диван, а сам встал на него коленом, не отрываясь от любимой. «Крис, не сейчас же», — пробормотала Амира, но и в этот раз ответа от Криса не последовало. Левой рукой он стал неловко расстегивать свой ремень, не переставая целовать девушку, но она, сделав усилие, смогла немного отодвинуться от него, после чего, уже не шепотом, сказала: «Да ну, не сейчас, Крис!»

Перестав целовать ее, Крис растерянно и даже несколько разочарованно посмотрел ей в глаза и в эту секунду услышал звонок своего мобильного. Поняв, что момент в любом случае уже испорчен, парень застегнул молнию на джинсах, встал с дивана и направился к своему рюкзаку, в котором лежал телефон. Ничего себе — бабушка!

— Алло, — сказал Крис.

— Здравствуй, мой родной, — услышал он ласковый голос Марты.

— Привет, ба.

— Я тебя не отвлекаю?

— Уже нет, ба, — сказал Крис и бросил недовольный взгляд на Амиру, которая стояла спиной к нему возле перегородки из тонких деревянных стропил, на которых были развешаны небольшие зеркала, и собирала свои длинные русые волосы в хвост.

— Я сегодня разговаривала с твоим отцом, Крис, и он поведал некоторые детали твоего, скажем так, отъезда, в которые ты, очевидно, решил меня не посвящать. Да?

— Ты о чем, ба?

— Я всецело поддержала твое решение съехать от родителей. Ты самостоятельный парень, можешь вполне о себе позаботиться. Но потрудись объяснить, почему ты умолчал о том, что собираешься жить с Амирой?

— Ба, да ничего я не умалчивал! Просто забыл сказать, наверное. Это ж не значит, что я от тебя хотел что-то скрыть! От тебя попробуй утаи хоть что-нибудь!

— Крис, золотой мой, я тебя, конечно же, не стану отговаривать — что может быть бесполезнее! Но просто послушай меня, старого и опытного человека. Тебе едва-едва исполнилось восемнадцать. Зачем тебе жить с девушкой так рано? Если тебе нужен секс, а я это прекрасно могу понять, то приводить в свой дом девушку и оставлять ее там жить совсем не обязательно!

— Ба, — тихо сказал Крис, направившись в сторону балкона, чтобы его не слышала Амира, — ты так говоришь, будто я уже женился и кровью подписал брачный договор!

— Нам еще этого не хватало, — голос Марты звучал спокойно, но уверенно и немного нравоучительно. — И ладно бы если кто-то, а то Амира! Далась она тебе!

— Бабуль, — пресек ее Крис, — вот ты только что сказала, что не будешь отговаривать, а сама начинаешь!

— Крис, золотой, я о тебе же беспокоюсь. Я не говорю, что она какая-то там плохая, но это не твоего уровня человек!

— Фу, ба, это уже слишком! — возмутился Крис.

— У вас с ней с самого юного возраста были… ну… трудности. А потом еще эта история с ее отцом… И после всего этого ты решаешь быть с ней!

— Нет, ба, это она, — Крис повысил голос на последнем слове, — она решила быть со мной после всех этих историй! И это может говорить только о том, что она действительно хочет жить со мной!

— Это говорит только о том, золотой мой, что на самом деле она хочет только твоих…

— Ну?

— Ладно, пустое.

— Договаривай, ба! Хочет моих денег. Угадал?

— Не надо ничего угадывать. Ты прав, что это никчемная идея — пытаться проникнуть в твою голову и сбросить там настройки, или как уж это там у вас говорится.

— Ба, все у меня будет хорошо, — Крис не мог сердиться на бабушку, и его голос вновь стал мягким. — В конечном счете, именно я принимаю все решения. Если захочу — буду жить один. Я самостоятельный. Решаю я и только я. Все решения за мной.

Закончив разговор с бабушкой, Крис вернулся в комнату и заметил, что винт в стене больше не вращается. «Я решила его отключить», — заявила Амира, положив ладони на плечи Крису.

«Хорошо — почти все решения за мной», — подумал про себя Крис.

— Марта звонила? — как бы вскользь спросила Амира, собирая со столика журналы, которые то ли остались от прошлых арендаторов, то ли были подброшены риэлторшей в каком-то непонятном порыве создать, видимо, домашнюю обстановку.

— Ага. Поговорил с ней и тут же вспомнил о той истории с твоим отцом…

Услышав это, Амира опустила глаза, взяла журналы в охапку и быстрым шагом направилась на кухню.

Ее отец, Глен Мейер, был совладельцем сети закусочных в городе. Он начинал поваром в местном итальянском ресторанчике, но в один прекрасный день они с женой решили рискнуть и, взяв кредит под залог доставшегося Глену в наследство дома, открыли крошечную закусочную на первом этаже этого самого дома. Изначально договорившись не гнаться за прибылью, они все силы тратили на то, чтобы завоевать внимание клиентов на недорогой, но вкусной итальянской еде. В первое время клиентура состояла преимущественно из соседей, но затем четко сработавшее сарафанное радио помогло привлечь первых настоящих посетителей, и вот уже через несколько месяцев от клиентов в «Пастиле» не было отбоя, а Глен был вынужден нанять посудомойку, уборщицу и официантку в помощь Лоре, которая до этого обслуживала все столики в одиночку. Несмотря на стабильный поток клиентов, Лора и Глен продолжали удерживать в закусочной настолько низкие цены, насколько это вообще было возможно, чтобы не растерять клиентуру. Между тем львиная часть дохода направлялась на погашение кредита, чтобы рассчитаться по нему как можно скорее, а потому чистая прибыль бизнеса была минимальной, что ничуть не расстраивало Лору и Глена. Когда площадь заведения перестала справляться с посетителями, немалую часть которых составляли офисные работники, полюбившие сытный и недорогой бизнес-ланч, родители Амиры решили открыть с торца дома экспресс-окно для еды навынос, а коллектив закусочной пополнился двумя поварами и кассиром.

Спустя почти два года с момента открытия «Пастилы» Глен уже обсуждал с потенциальными партнерами франчайзинг своего заведения — оригинальное меню, удобный формат и приятный глазу узнаваемый дизайн закусочной продавали себя лучше любой рекламы. Немного позже франшиза «Пастилы» уже приносила ощутимую прибыль, которой в принципе-то неприхотливым родителям Амиры было достаточно, чтобы жить только за счет отчислений, и в какой-то момент Глен и Лора уже почти решили отойти от активного бизнеса и сконцентрироваться на воспитании детей, если бы не жадность. Нет, жадность не Глена, а одного из его франчайзи. Надо оговориться, что когда мораль переплетается с юриспруденцией, с терминами стоит обращаться предельно аккуратно: то, что Глен считал жадностью, его франчайзи Бретт Линц называл предпринимательством, и с ним согласился антимонопольный комитет, который после тщательно проведенной проверки не усмотрел бесспорных признаков недобросовестной конкуренции в том, что Бретт Линц после полутора лет работы по франшизе Глена Мейера решил запустить свой собственный бизнес. С самого начала не поскупившись на хороших юристов, Линц загодя просчитал и угадал все свои возможные слабые места, на которые впоследствии захочет надавить Глен, и заранее обошел их: почти все блюда меню его закусочной «Пастель» хотя подозрительно и ассоциировались с кухней «Пастилы», но формально имели несколько иную рецептуру; бледно-розовые паттерны с красными полосками и белыми завитками, использовавшиеся в оформлении всех закусочных Глена, были заменены на бежевые с коричневыми полосками и белыми волнистыми линиями; а на месте улыбающейся блондинки, приветливо машущей рукой из окна на эмблеме «Пастилы», красовалась белокурая девочка, как будто сидящая на перекладине квадратной рамки, похожей на подоконник. По итогам первого года агрессивной работы «Пастели» и размытого вследствие этого рынка доход «Пастилы» рухнул на 65 процентов. Параллельно с попыткой решить проблему в правовом русле через антимонопольный комитет Глен тратился на рекламу, но едва ли можно было сказать, что эти расходы окупались надлежащим образом. Поняв, что его бизнес находится на грани исчезновения, Глен нанял адвокатов и подал иск в суд с требованием о запрете Бретту Линцу нарушать интеллектуальную собственность «Пастилы» и о признании всей его деятельности актом недобросовестной конкуренции. Спустя год, в течение которого длилось производство в суде первой инстанции, единственным результатом, которого добился Глен, стали сильно стукнувшие по карману счета от его адвокатов, а также возложенная судом на него как на проигравшую сторону обязанность возместить Линцу судебные расходы последнего, которые были еще больше, чем гонорары юристов Глена Мейера. Вконец отчаявшийся Глен даже пытался навести справки у Джозефа Трегуна, а не приходится ли федеральный судья окружного апелляционного суда Марта Трегуна какой-нибудь родственницей Джозефу — ну, мамой, например, почему бы нет… Но Джозеф пресек тот разговор на корню, и тогда Глен не нашел ничего лучше, как без приглашения заявиться в кабинет к Марте (которой и была распределена его апелляционная жалоба) с чемоданчиком, где находились его последние сбережения.

Как и большинство опытных судей, Марта Трегуна всегда старалась предугадывать поступки людей хотя бы на два шага вперед, и в день несанкционированного визита к ней некоего нервного мужчины с чемоданчиком в руках (за что потом увольнением поплатилась вся охрана апелляционного суда) чутье не подвело Марту — одновременно с фразой: «Кто вы и что делаете в моем кабинете?» Марта незаметно включила диктофон. Провокация, взятка, угрозы — никогда не знаешь, с какой стороны ждать подвоха от людей, которым нужно «правильное» судебное решение.

— Вы соображаете вообще, что творите? — Марта была так ошарашена прямолинейностью Глена, который положил чемоданчик ей прямо на стол, что сама не могла понять, то ли она собирается разозлиться, то ли рассмеяться. — Вы мне взятку пытаетесь подсунуть? Мне? Взятку?

— Тише, тише, п-прошу вас! — Глен вел себя суетливо. — Нас могут услышать!

— Нас не просто могут услышать, нас непременно услышат! — с усмешкой воскликнула Марта. — Сэр, я не уверена, что вы отдаете себе отчет в том, что сейчас делаете! Это преступление.

— Умоляю вас, — полушепотом, вкрадчиво, смотря ей в глаза, сказал Глен, — выслушайте! Кстати, я могу собрать еще, если этого мало! Только выслушайте!

— Сэр, я приказываю вам незамедлительно удалиться! Вы совершаете преступление! Точнее, вы уже его совершили!

— Я почти потерял бизнес, — будто не слыша ее, твердил о своем Глен, — но если посмотреть внимательно, по сути, а не формально, то это недобросовестная конкуренция! Дизайн, меню…

— Покиньте мой офис! Живо! — крикнула Марта, видя, что по-хорошему от бедолаги не избавиться.

— Они даже открываются исключительно на тех же перекрестках, где наша «Пастила» работает…

Марта выдохнула, встала из-за стола, подошла к Глену, грубо схватила его за плечо и заставила подняться. После этого она потянула руку к лежащему на своем столе чемоданчику, но, вовремя спохватившись, взяла платок, обернула им ручку чемоданчика и всучила его растерявшемуся отцу Амиры.

— Мисс, я прошу вас… Ваша честь… Ваша…

Марта с силой вытолкала его за дверь своего кабинета. Сердце колотилось — еще никто и никогда за все ее годы работы судьей не вытворял такого. Она вернулась за свой стол, достала потрепанную записную книжку, нашла номер и взяла телефонную трубку:

— Добрый день. Это федеральный судья Марта Трегуна из окружного апелляционного суда. Прокурора Мак-Ивора, пожалуйста. Спасибо.

На судебном заседании по апелляционной жалобе, которую подал Глен Мейер, председательствовала Марта Трегуна. Как только она открыла заседание, то тут же уведомила всех присутствовавших в зале о том, что берет в этом деле самоотвод. Она сказала, что после той сцены с чемоданом денег, которую заявитель жалобы устроил в ее кабинете, ей сложно будет проявить абсолютную беспристрастность, особенно учитывая, что по ее заявлению в отношении Глена Мейера было возбуждено уголовное дело по факту покушения на дачу взятки судье.

— Мне очень жаль, — приобняла Мария сидевшую у нее на диване Лору, когда та пришла в дом семьи Трегуна, — но я, пойми, практически не общаюсь с Мартой. Я ее даже немного боюсь.

— А Джозеф? — с мольбой подняла на нее глаза Лора.

— Могу гарантировать, что Джозеф даже заикаться не будет о том, чтобы говорить с матерью хоть о чем-то, что связано с ее работой.

— Просто руки опускаются… У нас ведь было все, и вдруг вот это… Бизнес загибается, на суд потрачено целое состояние, а тут еще и тюрьма ему светит, — разрыдалась мама Амиры. — Шон еще ладно, но Амира? Ей всего восемь! Глену же реальный срок дадут! Я советовалась с адвокатами! Лет пять или семь спокойно могут дать! Ты понимаешь?!

— Понимаю, Лора, — Мария старалась говорить как можно спокойнее, — но и ты пойми, что дело возбуждено. Даже сама Марта, захоти она вмешаться, ничего сделать уже не сможет — это ведь уголовное дело, идет следствие, и судья на все это никак не влияет.

— У Марты связи наверняка, — не слушала ее Лора. — Я ей все готова отдать, лишь бы она… я даже не знаю… посодействовала как-то… Чтобы ему хотя бы условно…

— Да что ты такое говоришь? Вы ее взятками, что ли, закидать всю хотите? Или тебе тоже в тюрьму надо? Лора, прими факты, пожалуйста. Дело возбуждено, и ни Марта, ни кто-то еще не сможет оказать никакого воздействия. Мне правда очень-очень жаль.

Новый судья, которому передали на рассмотрение апелляцию после самоотвода Марты Трегуна, разобрался с делом весьма быстро — он обстоятельно проанализировал каждый довод, который адвокаты Глена положили в основу апелляционной жалобы, и дал всем заявленным в апелляции аргументам и возражениям подробнейшую правовую оценку, отвергнув их все без исключения. Сам Глен свидетелем своего поражения в апелляционном суде не был, поскольку к тому моменту уже находился под стражей.

В то время Амира, конечно же, не вполне осознавала произошедшие с ее отцом события, но по мере взросления, когда отца уже выпустили из тюрьмы после пятилетнего заключения, в ней поселился стыд за него. Амире казалось, что все люди вокруг смотрят на нее как на дочь зека, и это при том, что самого Глена тюрьма, по большому счету, не изменила. На время его заключения Лора и Глен решили отдать франшизу под управление фонда, который им посоветовали друзья, а затем, по рекомендации менеджера фонда и с молчаливого согласия Глена, «Пастилу» поглотила «Пастель» Бретта Линца, а сам бренд в течение года после закрытия сделки был ликвидирован. Те небольшие деньги, которые семья Мейер выручила от продажи некогда успешного бизнеса, было решено разместить частично на депозитах, а оставшуюся часть вложить в самые консервативные ценные бумаги с минимальной доходностью, чтобы остаться в финансовом смысле хотя бы на уровне среднего класса.