Трепет света

Глава 15

Он стиснул мое запястье и начал притягивать к себе, но только я подумала о том, что мне нужно за что-то схватиться, как тут же нащупала нечто гладкое и деревянное — резные перила, ведущие в никуда, но за которые можно держаться, — и решила, что ему придется сломать мне руку, чтобы я отпустила их.

— Мередит, я ни за что не обижу тебя.

— Ты меня изнасиловал!

— Ложь, Мередит, это все ложь. Я спас тебя от Неблагих монстров. У одного из твоих детей есть рога, а другой покрыт пятнами, как собака, но наша дочь совершенна. Их тела испорчены, чудо, что ты вообще выжила.

Каждый зеленый лепесток радужки его глаз начал светиться зеленым пламенем, затягивая меня в него. Мне хотелось коснуться его волос цвета бриллиантов в огненно-красном закате. Моя хватка на перилах начала слабеть, а затем один единственный лепесток розы приземлился мне на грудь. Я не жертва.

Он так и держал мое запястье, что же, пусть будет так. Я разжала руку и приложила ладонь к его коже, призвав силу одной из моих рук. Его кожа покорежилась, как будто начала плавиться под моим прикосновением.

Он взвизгнул и отпустил меня.

— Что это?

— Рука плоти, моя рука силы, которой прежде обладал мой отец.

Рука Тараниса начала сворачиваться, как будто кости и мышцы прорывались наружу, выворачивая руку наизнанку.

— Останови это! — завопил он, но как я и ожидала, его кожа перестала плавиться аккурат у его плеча. Если бы он коснулся этой рукой обнаженной кожи в другом месте, поражение распространилось бы дальше, но Таранис достаточно быстро отдернул руку, держа подальше от себя, чтобы наизнанку не вывернулось все его тело. Рука плоти могла сделать это и сделала бы. Я ничего хуже этого не видела, но мне было отчасти жаль, что я не сотворила этого с Таранисом.

— Это сон, и за его пределами у тебя нет этой силы.

Он не сводил глаз со своей руки, и ужас на его лице, когда он наконец взглянул на меня, сделал меня немного… счастливее.

— В прошлый раз ты ударил меня, лишив сознания, и едва не убил, прежде чем взобраться. Я была слишком ранена, чтобы дать отпор.

— Это не реально! — закричал он мне.

— Не знаю, дорогой дядюшка, возможно, когда ты проснешься, твои руки будут целы, а возможно, они станут напоминанием тебе держаться подальше от меня, моих детей и всех, кто мне дорог, потому что, если ты когда-нибудь тронешь меня еще раз, во сне или наяву, я уничтожу тебя, Таранис.

— Это не по-настоящему, — сказал он, но голос был неуверенным.

— Для твоего же блага, хорошо бы, чтобы нет, — сказала я. — Но если честно, для своего собственного блага, я надеюсь, что все это реально.

— Я же спас тебя, Мередит, почему ты меня ненавидишь?

Я пожелала, чтобы у меня был меч, и он появился в моей руке. Рукоять была прохладной и безупречной. Нужно было очень присмотреться, чтобы разглядеть на ней вырезанные крошечные тела, сплавленные друг с другом, подобно предупреждению о том, что может произойти с вами, если вы коснетесь меча. Это был Абен-дул, еще за столетия до моего рождения этот меч принадлежал моему отцу, и он лег в мою руку точно так же, как и в первый раз показавшись мне в реальности. Прежде он никогда не появлялся вдруг в моих руках, но ведь это был сон, а значит все возможно.

— Откуда он у тебя? — вот теперь Таранис боялся, и это сделало меня по-настоящему счастливой.

— Ты можешь не дать мне освободиться от этого сна, но не в силах запретить мне делать этот сон таким, каким я хочу его видеть.

— Ты не должна быть на это способна, — проговорил он.

— Ты сам сказал, дядя: я путешествую во снах, помогая солдатам, у которых есть реликвии с моей кровью и болью. Богиня приходит ко мне в моих снах. У меня та же рука силы, что и у моего отца, а еще меч — дар Неблагих, но Благой крови во мне не меньше, чем Неблагой. Во мне сочетаются чудеса и кошмары обоих дворов, дорогой дядя.

— Перестань меня так называть, я отец твоего ребенка.

Я обхватила рукоять меча обеими руками, лишь моя рука плоти уберегала меня от магии клинка, и встала в стойку, которую выучила давным-давно. У меня не было практики с мечом, потому что еще подростком я знала, что никогда не выберу клинок в качестве оружия на дуэли, я и вызывать никого на дуэль не собиралась, и пока вызовы бросали мне, за мной оставалось право выбирать оружие, и все же я знала, как держать меч. Моих знаний было достаточно, чтобы я смогла пустить ему кровь до того, как он убьет меня, а еще я вывернула его руку, которой он удерживал меня, если мне повезло, я лишила его магии. Будь я уверена в том, что меч сработает во сне так же, как и в реальности, я смогла бы применить свою руку плоти, не касаясь Тараниса, но я не была уверена достаточно, чтобы рискнуть использовать Абен-дул иначе, чем просто меч.

— Я уже была беременна, когда ты изнасиловал меня, больной ублюдок! А теперь освободи нас обоих от этого сна, не то клянусь Летней страной и Тьмой, что Поглощает Мир, я сделаю все, что в моих силах, чтобы убить тебя, дражайший дядюшка.

— Не называй меня так, Мередит, ты моя королева и будешь моей женой.

Я начала приближаться, делая выпад мечом. Таранис отшатнулся, его раненная рука была ни на что не годна.

— Подойди, дядюшка, давай обнимемся, и я закончу то, что начала с твоей руки.

Он исчез из сновидения, а мгновеньем позже проснулась и я в постели с Дойлом и Холодом, глядящих на меня. Дойл прижимал мои руки к телу, потому что я все еще сжимала Абен-дул.