Третье Желание (СИ)

Глава 2

Моника очнулась. Она лежала на жесткой кровати, казалось, что спишь просто на железной сетке. Ее запястья были привязаны к металлическим подлокотникам. Пейзаж вокруг был удручающим; серые кое-где с ржавыми пятнами голые стены. Плотно закрытые окна с мелкой решеткой, а пол был устелен затертым и обшарпанным линолеумом, времен первооткрывателя Америки.

Моника закрыла глаза, голова нестерпимо болела. Ощущение такое, словно на темечке поселился дятел и сосредоточено долбил по нему. Постепенно Пэриш снова уснула. Ей снилась пещера, старинный сосуд и нечто плотное, которое надвигалось на нее со всех сторон. Туман медленно обволакивал Монику. Казалось, что густой туман, живое существо, которое дышит. Она ощущала каждой клеточкой своего тела, как некое существо вдыхает ее запах, словно пытается запомнить.

Пэриш резко распахнула глаза. Она все также лежала на ужасной кровати, а руки были связаны. Понять, где Моника находилась, не представлялось возможным. Железная дверь со скрипом отворилась и в помещение прошмыгнула медсестра.

— Проснулись, мисс Пэриш? Как себя чувствуете?

— Отвратительно! — призналась Моника, — у меня онемела спина и руки. Кажется, я скоро вообще перестану их чувствовать. А еще меня тошнит, хочу в туалет, и принять душ!

— Мисс Пэриш, вас тошнит, потому что вы получили тяжелое сотрясение мозга. Отсюда и галлюцинации. Вы все время твердили: «Черный туман! Мы все умрем!».

— Правда? — удивилась Моника, — она совершенно не помнила, что говорила и что делала. Последнее, что ей запомнилось, так это пещера и то, как провалилась в нее. А дальше, темнота. — А где я? — наконец спросила Пэриш.

— Это государственная психиатрическая больница «Пилгрим»[1]. Вас привез сюда мужчина. Сказал, что вы невменяемы и пытались его убить, в попытке отобрать какую-то бутылку.

— Я?! — возмутилась Моника и попыталась встать. Головная боль, вроде утихла, но вернулась с новой силой. — Этого не может быть!

— Но вы действительно вели себя странно. В любом случае, я не могу судить о вашем состоянии и уже вызвала врача. Доктор Кортез, сейчас подойдет.

— Скажите, — Моника решила вести себя более спокойно, чтобы поскорее покинуть это место, — а как звали того мужчину, что привез меня сюда?

— Кажется… — медсестра задумалась, — Джастин Пирсон.

— Джас?! Как он мог? Почему не отвез меня с сотрясением в нашу клинику? Даже если я не в себе, он не должен был везти меня в психушку! А можно еще вопрос? При мне была бутылка? Ну, она чем-то на колбу из кабинета химии похожа…

Медсестра кивнула.

— Да. Но он забрал ее. Сказал, что не хочет, чтобы вы при виде нее снова получили стресс. О, — она взглянула на открывающуюся дверь, — а вот и доктор…

В палату вошел тучный мужчина в белом халате. Тусклый свет в помещении отражался на его гладкой лысине. Мужчина окинул медсестру недовольным взглядом и пробубнил:

— Ханна, сколько раз я тебе говорил, не болтать с пациентами? Некоторые из них только на вид безобидны. Еще раз увижу, до практики больше не допущу. Единственное, о чем ты должна спросить пациента, это о его самочувствии. В твои обязанности входит выполнять процедуры предписанные врачом, а не трещать с пациентами, словно с подружками! — врач пододвинул стул к кровати и осведомился у Моники:

— Как вы себя чувствуете?

— Ужасно! — Моника перечислила те же симптомы, что сказала медсестре, — когда меня отпустят?

— Видите ли, — начал эскулап, — у вас сотрясение мозга.

— Доктор, — перебила его Пэриш, — вы же психиатр, а не нейрохирург. Давайте, моим сотрясением займутся мои коллеги-врачи, хорошо?

— Эм, — замялся врач, — мисс Пэриш, вы пролежали здесь две недели. Поначалу вели себя буйно. Требовали вас отпустить, говорили о какой-то угрозе, которая уничтожит человечество. Якобы вы случайно выпустили зло из бутылки. Потом набросились на своего молодого человека из-за этого сосуда. А после потеряли сознание. Мы ждали, когда вы придете в себя и на всякий случай привязали к кровати. Позже под действием лекарств, нам удалось вас нормально обследовать. И выяснилось, что у вас черепно-мозговая травма и тяжелое сотрясение мозга. Отсюда и весь этот бред про «зло». Должен признаться, это не палата, а изолятор. Сюда мы помещаем исключительно буйных пациентов. У вас несколько раз были припадки. Поэтому вы здесь, а не в обычной больнице. Вы извините, но и сейчас отпустить я вас не могу. Как минимум около месяца будем вас наблюдать. Ну, а если все будете в порядке, то отпустим с миром.

Моника слушала врача с разинутым ртом. Это просто невероятно! Она поражалась тому, какой идиоткой оказалась. Возможно, она действительно видела в пещере нечто. И могла рассказать об этом и остальной группе археологов. Но какой нужно быть кретинкой, чтобы устроить истерику в дурдоме! Да один неверный жест и для здешних врачей, ты будешь ценным пациентом в палате под номером шесть. И что хуже всего, что ее будут держать тут еще месяц. Это в лучшем случае, а в худшем, то Моника останется здесь на ПМЖ. Да и с работой медсестры, можно попрощаться навсегда. Никто не допустит девушку со справкой, работать с пациентами. Хорошо если ее вообще примут на какую-нибудь работу.

— Капец какой-то! — еле выдавила она из себя.

— Мне интересно другое. Как вы попали на раскопки?

— С Джастином за компанию отправилась. Он мой молодой человек. А теперь уже бывший! — зло выплюнула Моника.

— Да. Ваш молодой человек действительно неприятный тип. Как мужчина это говорю. Вместо того чтобы доставить любимую девушку домой и вызвать врача отдельно, он практически избавился от вас. Возможно, вы обнаружили нечто ценное. Поэтому он и запер вас здесь. Врачам скорой помощи, он сказал: «Уберите от меня эту чокнутую!». Конечно, я врач и не должен вам это все говорить. Но я хочу убедиться в том, что вы адекватно отреагируете на шокирующее известие.

— Это правда? — тихо спросила Моника, — ну, про чокнутую?

Врач кивнул.

- Да.

— Козел он! Хорошо, что я не успела выйти замуж за эту тухлятину, — вполне нормально ответила Пэриш. Но внутри бушевала настоящая буря.

***

Валефору понадобилась целая неделя на восстановление своей прежней формы. Сначала, он хотел остаться в пещере до завершения процесса. Но услышал голоса людей. Один из них даже осмелился спуститься и джин решил, что незнакомец беспокоиться о девушке. И ошибся. Археолога интересовали лишь предметы.

— Verbero![2] — выругался он на латыни.

Валефор собирался обрушить стены на жадного археолога. Но сначала нужно обезопасить свою спасительницу. Джинн со свистом пронесся по пещере, сотрясая стены. Груда камней тут же засыпала место, где находилась основная часть находок. Мужчина испуганно огляделся вокруг, поднял с земли бутыль. После чего с полным разочарованием все же соизволил вытащить бессознательную девушку из пещеры. Бутыль археолог не преминул прихватить с собой.

— Merda![3] — снова выругался джинн уже на итальянском. Валефору совсем не нравилось, что его сосуд в чужих руках. Он конечно уже бесполезен, но три желания еще не загаданы. А значит, есть вероятность возвращения в «клетку». Чего ему абсолютно не хочется.

Когда его спасительница оказалась в безопасности, Валефор засыпал пещеру полностью, сровняв ее с землей. Джинн проводил всю группу взглядом и растворился в ночном воздухе.

***

Спустя долгий и казалось нескончаемый месяц пребывания в лечебнице, Моника, наконец, покинула ее.

Она стояла на оживленной улице Нью-Йорка и с наслаждением вслушивалась в звуки города.

У пешеходного перехода попискивал светофор, торопя людей перейти дорогу. По тротуару шла толпа спешащих по своим делам. А у витрины игрушечного магазина, хныкал мальчишка лет пяти. Ребенок теребил тучную женщину за подол и требовал: «Ну, купи! Ты же обещала!»

Моника села на скамейку в ожидании автобуса. И невольно стала свидетелем разговора непослушного дитя и весьма терпеливой матери.

— Я хочу того робота! — не отставала капризный ребенок.

— А я уже устала повторять, что этот робот, стоит как моя зарплата! Кушать и жить мы на что будем?

— Ты же обещала купить мне робота, — хныкал мальчишка, не отрываясь от витрины.

— Я обещала и купила... — ответила мать.

Ребенок заревел в голос.

— Тот робот не ходит, не разговаривает и руками не шевелит! Просто дурацкая железяка...

— Знаешь что?! — не выдержала дама, — я тебя здесь оставлю с этим роботом. Раз он дороже матери. Я и так на двух работах пашу, чтобы тебя обуть, одеть, накормить и образование дать! А ты истерики из-за игрушки устраиваешь!

Женщина подошла к остановке и плюхнулась на скамейку рядом с Моникой. Следом прибежал и ревущий малыш. Пэриш думала, что неугомонный мальчишка снова закатит истерику. Но он обнял мать и почти по-мужски произнес:

— Мамочка, когда я вырасту, то заработаю много денег и обязательно куплю тебе робота!

Моника улыбнулась детской непосредственности.

— И вот так, каждый раз! Когда идем мимо этого магазина, — сказала дама, обращаясь уже к Монике.

— Да уж... —только и ответила Пэриш, — удачи вам...

К остановке подъехал нужный автобус, и она попрощалась с женщиной. Моника села на свободное место и задумчиво уставилась в окно.

Она много раз видела, как лечат психически больных людей. Но благо ее такой метод обошел стороной. То ли она была слишком тихим пациентом, то ли ее жалели. Факт оставался фактом. Монику просто наблюдали. Делали всякие анализы, томографии. И не какой инсулиновой терапии и изоляторов. Соседка по палате оказалась настоящей блаженной. Таких, обычно не держат в психушках. Девушка вечно ходила с глупой улыбкой и утверждала, что она цветочный горшок, а цветок, который в ней посажен, необычный. Стоит о чем-то попросить, и он исполнит.

Естественно девушка была самой обычной. По крайней мере, физически. И никакого цветка в помине не было.

Голос из динамика объявил нужную остановку, и Моника поспешила выйти.

За проведенный месяц в больнице, ее никто ни разу не навестил. Группа археологов, которых она считала друзьями, оказали вовсе не ее друзьями. А Джастин, тот вообще настоящий мерзавец. Мало того, что сдал ее в психушку, так еще и бутыль прихватил с собой. Видать, колба ценной оказалась. Наверняка, сосуд принадлежал какому-нибудь графу, который лично наливал из него вино. Или же бутыль являлась старинным графином, для древних обрядов. В любом случае, это уже неважно.

Что касалось родных Моники, то их у нее практически не было. Ее мать жила в Калифорнии своей жизнью. А судьбой дочери, особо не интересовалась. Подруги у Пэриш тоже отсутствовали. Она все время проводила у коек пациентов, когда другие жили совершенно другой и ненужной ей жизнью. Единственным развлечением Моники были книги и редкие свидания с Джастином. О последнем, Пэриш хотела забыть как можно скорее.

[1] Название придумано автором. Любые совпадения, случайны.

[2] Мерзавец (лат.)

[3] Дерьмо (итал.)