Три дара любимому

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

За долгие часы, проведенные в комнате отеля в Виктории за разглядыванием серого потолка, Дейвон приняла решение. На следующее утро, после завтрака, она пошла на прогулку, стараясь привести мысли в порядок. В конце концов, у нее будет ребенок, о котором нужно заботиться. Она не может просто так сбежать, не думая ни о чем. Она должна забыть о прошлом, о Джареде и думать только о будущем. Может быть, на несколько месяцев ей стоит поселиться в небольшом европейском городке? Найти работу переводчика там труда не составит.

Дейвон купила пару романов, потом пошла на утренний сеанс в кинотеатр, на фильм, который давно хотела посмотреть. За ужином в вегетарианском ресторанчике она начала читать одну из купленных книжек. Потом на такси вернулась в отель.

Там для нее, разумеется, никаких новостей не было.

Она закрыла дверь своей комнаты, разложила свои покупки, чтобы номер принял более жилой вид. «Джаред, — с внезапно накатившим отчаянием подумала она, — Джаред, как ты мог?»

Слезы закончились быстро. Она умылась и приготовилась ко сну. И на этот раз ее преследовало не одиночество, а желание. Она хотела того, что получить уже не могла, — чтобы Джаред был рядом с ней, чтобы его сильные руки обнимали ее, чтобы его губы ласкали ее... Чтобы Джаред был с ней честен, потому что любил бы ее.

Но с таким же успехом она могла пожелать луну с неба.

На следующий день Дейвон решила попить чаю в отеле «Императрица», где чай подавали в традициях королевы Виктории. За соседним столиком сидели две женщины, оживленно обсуждавшие семейные проблемы своих подруг. Дейвон слушала вполуха, стараясь утешить себя тем, что в своих страданиях она не одинока: измены, судя по всему, совершаются тут и там постоянно.

Внезапно что-то в разговоре привлекло ее внимание и заставило прислушаться.

— Если бы мне пришлось выбирать, — говорила женщина помоложе, в белом тюрбане, — то я бы выбрала Дерека. Он не болтун, но за ним — как за каменной стеной. Ему можно доверять. Гарольд... о, ну конечно, он душка, с ним и в люди выйти приятно, но ни одному его слову верить нельзя. Ни в коем случае. Иди за Дерека, Марси.

Дейвон сидела застыв, с полуоткрытым ртом. Как похоже описание этого Гарольда на Лиз — обаятельный, красивый и все же не лучший. В то же время Джаред — как Дерек: лишних слов не тратит. Но когда хочет что-то сказать, то не кривит душой.

В памяти Дейвон одна за другой проносились картины из прошлого. Вот Джаред рассказывает ей про Беатрис и Турнепса, ужасного рыжего кота, которого он очень любил. Вот лицо Джареда, когда его сильное тело накрывало ее в том бунгало на тропическом острове, — нежность в его глазах не могла скрыть даже ночная мгла. Даже его гнев, когда он говорил о работе, или ревность, когда он услышал о Патрике, были искренними. Все было искренним.

И все же Дейвон поверила Лиз. Не Джареду.

— С вами все в порядке, мадам?

Дейвон положила пирожное на тарелку и непонимающе посмотрела на подошедшую официантку.

— Да, — сказала она. — Да, все в порядке. Уже в порядке.

Какой же она была дурой! Она придала этим фотографиям решающее значение. Она позволила Лиз — известной актрисе с Бродвея — убедить ее бросить собственного мужа! Сбежать от него, скрыться от человека, которого она любит!

Она немедленно возвращается в Ванкувер. Как можно скорее. Она разыщет Джареда и скажет ему прямо, что любит его и готова ждать хоть всю жизнь, пока он тоже не сможет ее полюбить.

Ведь когда-нибудь он сможет ее полюбить?

Было уже темно, когда Дейвон вернулась. Дом выглядел пустым и негостеприимным. Деревья давно утратили листву, силуэты их голых ветвей вздымались к небесам. От холода увяли последние цветы у дома, а Томаса, разумеется, здесь не было, чтобы их убрать. Расплатившись с таксистом, Дейвон вошла внутрь, кожей ощущая пустоту дома. Ее шаги гулко раздавались в пустом коридоре.

В дверях солнечной гостиной она недоуменно остановилась. Уходя, она не оставляла на столике свою записную книжку... И бумаги у нее были аккуратно сложены, а не разбросаны как попало.

Ее сердце забилось словно пойманная птица. Дейвон поспешно взбежала наверх, в спальню. Занавески были раздвинуты, дверь ванной комнаты распахнута, а покрывало на кровати смято. Джаред? Это мог быть только Джаред. Иначе сработала бы система безопасности и дом был бы окружен полицией.

Но сейчас его в доме не было. Не было ни его чемодана, ни каких-либо других признаков того, что он здесь. Даже на кухне все оставалось так же, как перед ее уходом. Если он и был здесь, то снова уехал.

Даже не оставив записки.

Сначала Дейвон хотела переночевать в гостинице. Но, подумав о том, что предварительно надо звонить и заказывать номер, а потом снова куда-то ехать, решила, что лучше остаться здесь.

Она спустилась вниз, внимательно проверила панель сигнализации. Все было в полном порядке. Менять что-либо она не решилась, боясь наделать ошибок и поднять шум. Только полицейских сирен ей не хватало. Выключив свет, она снова поднялась наверх, чувствуя острое нежелание спать в полном одиночестве в хозяйской спальне. Пока здесь была Салли, Дейвон все же спала там, потому что экономка вряд ли бы одобрила перемещение хозяйки дома в гостевую спальню. Но Салли сейчас в Калгари. И она, Дейвон, может делать, что ей заблагорассудится. Она выбрала самую маленькую гостевую комнату с уютным камином, окно которой выходило на лес. Она может спать здесь. Может быть, здесь ей не будет так одиноко.

Дейвон положила чемодан на кровать и взяла телефон. Прикусив губу, набрала номер манхэттенской квартиры Джареда, отчаянно желая услышать его глубокий голос, который успокоил бы ее взвинченные нервы, несмотря на то, что он сейчас так далеко от нее. Но после четвертого гудка она услышала механические слова автоответчика.

— Джаред, — дрожащим голосом сказала она, — это Дейвон. Я вернулась в Ванкувер. Позвони мне, как только сможешь, пожалуйста. — Она глубоко вздохнула: — Я люблю тебя, — и дала отбой.

В это время он должен бы быть дома. Как раз между поездками в Техас и Сан-Франциско.

Может быть, пошел куда-нибудь с Лиз?

Дейвон торопливо подавила в себе эту гадкую мысль. Она ведь решила, что будет доверять Джареду. Только поэтому она и вернулась из Виктории, и то, что посреди ночи его нет дома, не должно изменить ее намерения.

Дейвон быстро приняла душ, переоделась в красивую изящную ночную сорочку и забралась под одеяло с головой, чтобы не смотреть открытыми глазами в темноту.

Не прошло и пяти минут, как она уснула.

Дейвон проснулась от какого-то звука: снизу донесся звон разбитого стекла. Мужской голос громко выругался. Потом с грохотом захлопнулась входная дверь, и кто-то с топотом прошел к лестнице. Дейвон вскочила, от ужаса сон как рукой сняло. Кто-то пробрался в дом. Схватив телефон, она набрала службу 911 и прошептала:

— Грабители — скорее!

Потом, выскользнув из постели, она на цыпочках подошла к двери и проверила замок. Маленький золотистый ключик был скорее украшением, чем защитой. Но тяжелое бюро из красного дерева на эту роль вполне годилось. Ужас придал ей сил, и она с трудом подтащила его к двери.

Через дверь ей слышны были грубые мужские голоса, кто-то толкал дверь плечом. Крепко закусив губу, чтобы не закричать, она уперлась плечом в бюро, закрыла глаза и мысленно взмолилась, чтобы полиция приехала поскорее.

В аэропорту Ванкувера Джаред взял такси. Томас и Салли все еще были в Калгари — он разрешил им остаться у сына, потому что в доме им пока делать было нечего. Он и сам не знал, зачем едет в Ванкувер, подчиняясь только необъяснимому внутреннему стремлению оказаться там, где совсем недавно была Дейвон.

Она не воспользовалась кредитной карточкой, не заказывала номер в отеле на свое имя, ее не видели в поездах, идущих в восточном направлении. Она взяла такси до железнодорожного вокзала и исчезла. Ее письмо не оставляло сомнений. Она не хотела, чтобы ее нашли.

Зачем же он все-таки разыскивает ее? И почему ему так плохо, как будто самая крупная сделка в его жизни готова вот-вот провалиться?

Джаред ясно представил себе горы и залив, видные из окон дома. Мебель он заказал около года тому назад, даже не видя, что покупает. Стены еще требовали покраски, на полах не было ковров... Об этом доме он вообще вспоминал очень редко. И все же именно здесь он оставил Дейвон, оторванную от семьи и от Манхэттена, потому что ему пришла в голову нелепая мысль предоставить ей возможность превратить этот дом в уютное семейное гнездышко.

Без его участия. Они даже не спали здесь вместе.

«Мне одиноко, — сказала она. — Одиноко без тебя, Джаред». А он просто отмахнулся от ее призыва, занятый другими, более важными мыслями о работе.

Такси остановилось у светофора. Она могла быть где угодно — и рядом с его домом, и в другой стране. В своих поездках она наверняка обзавелась множеством друзей во всех странах мира. А он даже не потрудился расспросить ее. Был слишком занят тем, чтобы затащить ее в постель. Или чтобы заработать еще денег.

Чувство собственной вины и отчаяния тяжелым грузом навалилось на него. Не говоря об усталости — он не спал как следует ни одной ночи после того, как Уоллес прочитал ему по телефону письмо Дейвон. Поистине: что имеем — не храним, потерявши — плачем! Джаред отрешенно смотрел в окно. Такси тронулось с места.

Дейвон полюбила его. Но разве он это заметил? Нет, разумеется. Его слишком занимало то, что он отказался от собственных правил, потерял контроль над собой. Его возмущало, что женщина с глазами синими, как море, вдруг взяла над ним верх. Ее чувства при этом в расчет не брались. Он к этому не привык.

«Каким же я был негодяем и эгоистом», — с горечью думал Джаред. А если уже слишком поздно? Даже если он найдет Дейвон, неизвестно, захочет ли она вернуться к нему. Ей не нужны его деньги. Если она перестала доверять ему, никакие миллионы не помогут.

Может быть, он ничего не знал о браке и чувствах, но одно понял хорошо: Дейвон была права, главное — это доверие.

Он проморгал ее. Он, Джаред Холт, глава одной из крупнейших в мире корпораций, не смог удержать собственную жену в течение каких-то жалких двух месяцев. Она сбежала от него, и это не шутка — он достаточно хорошо знал Дейвон.

Его сердце сдавила невыносимая боль. Каким он был безмозглым кретином! Он, известный своей интуицией, своим умом, своей способностью мгновенно принимать решения.

Наконец машина выехала на бульвар, вдоль которого шло большое поле для гольфа. Джаред нетерпеливо сказал водителю:

— Сверните в первый переулок после клуба. Так короче.

Машина, завизжав тормозами, резко свернула за угол. Достав бумажник, Джаред расплатился. Вдруг таксист сказал:

— Вам надо к дому, который окружен полицией? Поосторожнее там, а то еще впутаетесь в крупные неприятности.

Джаред поднял голову. Его сердце сжалось от скверного предчувствия. Действительно, со стороны его дома доносился вой полицейских сирен и видны были красно-синие огни на крышах машин. Джаред поспешно схватил сумку с вещами, бросился к дому. Тут же полицейский преградил ему дорогу.

— Извините, сэр, но дальше нельзя.

Джаред рявкнул:

— В чем дело? Это мой дом.

— Двое грабителей, сэр. Точнее, двоих мы уже схватили, а теперь проверяем дом — нет ли там сообщников.

В этот момент Джаред заметил двоих мужчин в наручниках, стоящих у машины.

— Они были в доме?

— Да, сэр. Вы — Джаред Холт?

Джаред кивнул.

— Сработала система безопасности?

— Нет, сэр. Полицию вызвали из дома.

У Джареда снова невпопад стукнуло сердце.

— Дома никого нет. Моя жена... в отъезде.

— Кажется, в службу 911 позвонила женщина, сэр.

— Из этого дома? Вы уверены?

— Да, сэр. Она...

Охваченный ледяным ужасом, Джаред резко спросил:

— Где она?

— Мы пока что не знаем, сэр... Мы как раз собирались...

— Бога ради, что же вы здесь стоите? Надо найти ее!

Он рванулся к дому, но полицейский остановил его. Джаред рявкнул:

— Вы можете пойти со мной, или я пойду один. И пусть небеса помогут тому, кто будет стоять на моем пути!

Офицер полиции — мальчишка лет двадцати — прокричал остальным полицейским какие-то приказания. Когда Джаред подбежал к двери дома, молодой офицер уже следовал за ним.

— Наверх, — коротко бросил Джаред. — Женщина назвала свое имя?

— Нет, сэр.

Это должна быть Дейвон. Никто другой. Но где она? Взбегая по широкой лестнице на второй этаж, Джаред представлял себе чудовищные картины. Ее изнасиловали. Избили, и она лежит без сознания. Или убитая, в луже крови.

Каждый нерв в его теле восставал против этого. Она не может умереть. Только не его нежная и добрая Дейвон. Этого не может быть... он этого не переживет.

Ведь это он сам бросил ее здесь одну.

Хозяйская спальня была пуста, все было так же, как он оставил, уезжая. На кровати никто не спал. Чувствуя, как холодеет в жилах кровь, Джаред крикнул:

— Дейвон? Ты здесь? Все в порядке, ты можешь выйти.

— Сюда, сэр.

Джаред тоже услышал — сначала шум из одной из гостевых комнат, потом дрожащий и слабый голос Дейвон:

— Джаред? Это правда ты?

— Здесь со мной полиция... открой дверь.

Он услышал, как что-то двигают. Тяжелое, большое. Задыхаясь, Дейвон сказала из-за двери:

— Очень тяжело... я не знаю, смогу ли... а, вот, пошло...

После этого Джаред услышал, как щелкнул замок, дверь открылась.

На Дейвон поверх ночной рубашки был голубой шелковый халат, ее глаза были огромны, лицо — белее, чем простыни, разбросанные на кровати за ее спиной. Ее пальцы, сжимавшие край дверного косяка, тоже были белыми, — казалось, она вот-вот упадет. Сделав три шага к ней, он сжал ее в объятиях, прижал к груди, ощущая, как все его существо переполняют радость, облегчение и еще какое-то чувство, прежде ему не знакомое, но сильное и всеобъемлющее, словно океанские воды.

— Слава богу, ты жива, — севшим голосом прошептал он.

Ее била дрожь. Подошел еще один полицейский, быстро осмотрел комнату. Джаред продолжал стоять, прижимая к себе Дейвон и чувствуя, что держит в своих руках все счастье мира. Он заслужит прощение. И в другой раз своих ошибок не повторит. Теперь все будет так, как надо.

Зарывшись лицом в ее волосы, он сказал:

— Одевайся — мы едем в отель.

— Я ненавижу этот дом, — пробормотала она.

— Я не должен был оставлять тебя здесь. Где твои вещи?

Она отстранилась, не глядя на него.

— В комнате... Я сейчас вернусь.

Последовавшие за этим полчаса показались Джареду столетием. Кроме двух пойманных грабителей, в доме больше никого не обнаружили. Дейвон и Джаред никогда их прежде не видели. Дейвон отвечала на вопросы молодого офицера полиции, а Джаред не выпускал ее из объятий, словно хотел вечно защищать ее от всего мира. После расспросов их отвезли в город на патрульной машине, и они отправились в роскошный отель, принадлежавший корпорации Джареда. В номере на верхнем этаже коридорный оставил их вещи, Джаред щедро наградил его чаевыми и закрыл дверь. Наконец-то он остался наедине со своей женой.

На ней были потрепанные джинсы и зеленый свитер, она выглядела измученной и неуверенной, мягкий свет лампы на стене отбрасывал тени на ее худое лицо с выступающими скулами и длинные волосы. Теперь, когда они остались одни, он не знал, что сказать. Что сказать и что сделать.

Сколько времени прошло с тех пор, как они занимались любовью? Кажется, целая вечность, но как бы сильно Джареду ни хотелось заключить ее в объятия, что-то останавливало его. Перебирая пальцами ремень сумки, она едва слышно спросила:

— Джаред, почему ты приехал сегодня?

— Я искал тебя, — просто ответил он.

Без улыбки, не делая ни одного движения, чтобы к нему приблизиться, она спросила:

— Зачем?

Она, со своей обычной прямотой, сразу попала в самое «яблочко». Джаред изо всех сил подыскивал нужные слова. Слова, которые убедили бы ее и заключали бы в себе только простую истину.

— Я должен был. У меня не было выбора.

— Потому что я поставила тебя в неловкое положение? Потому что ты терпеть не можешь что-либо терять — особенно когда это касается женщины? — Она гордо подняла подбородок. — Разве ты не должен сейчас быть в Сан-Франциско? На деловых переговорах?

— Да. Но это было важнее. Я должен был найти мою жену. — Помедлив, он наконец, пересиливая себя, произнес слова, которые рвались из груди с того самого момента, как Уоллес прочел ему по телефону письмо Дейвон, единственные слова, которые имели значение. — Я люблю тебя.

Эти три простых слова донеслись до его слуха как будто со стороны. Три слова, которые, как он думал раньше, он никогда не скажет ни одной женщине. Лицо Дейвон окаменело. От шока, не от радости.

Она все еще не верит ему. Хуже — может быть, уже разлюбила его?

— Это правда, — сказал он, чувствуя, что должен отстаивать свою судьбу, свою жизнь до конца и что если он проиграет эту битву, то потеряет и самого себя. — Для того, чтобы я понял, что ты для меня значишь, ты должна была от меня уйти... С Лиз я никогда не спал, Дейвон. За все время нашего знакомства. Мы познакомились в Сингапуре два года тому назад, она была там на гастролях. Эти снимки тогда и были сделаны — ты должна мне поверить!

— А как ты думаешь, почему я снова в Ванкувере? — ответила Дейвон. — Как ты думаешь, почему я вернулась?

Джаред только потерянно покачал головой. Ему даже не пришло в голову задуматься над этим.

— Пришла моя очередь спросить, почему.

— Я пила чай в «Императрице»...

— А как ты добралась до Виктории? Самолетом?

— Автобусом. Переоделась на железнодорожном вокзале. — Губы Дейвон впервые за все время тронула слабая улыбка. — Агенту 007 пора бы и уступить свои лавры, как ты думаешь?

— Ты действительно не хотела, чтобы я тебя нашел?

— Конечно, не хотела. Измена — ужасное слово. Но когда я пила чай, я случайно услышала разговор сидящих рядом женщин. Он мне показал разницу между тобой и Лиз. И я поняла, кому должна доверять, а кому — нет... Но если ты не был с Лиз, Джаред, то почему отказался взять меня с собой в Сингапур?

— Потому что я не знал, что такое любить женщину, — ответил он, подходя к Дейвон и очень нежно отводя прядь волос с ее лица. — Я никогда не думал, что смогу полюбить, я ведь говорил тебе об этом. Это не входило в мои планы. Но с того момента, как Уоллес по телефону прочитал твое письмо, все мои планы рухнули. Дэниэлс вместо меня закончил встречу в Техасе, а Грегсон ведет переговоры в Сан-Франциско. Я наконец научился использовать заместителей. И ты знаешь что? Мир от этого не рухнул.

Она стояла не двигаясь, словно статуя. В отчаянии, не зная, что делать, он повторил:

— Я люблю тебя, Дейвон. Я хочу, чтобы ты разделила со мной мою жизнь — во всех смыслах этих слов. В том числе и кризисы в Сингапуре, и встречи в Техасе. — Он сделал глубокий вдох, спрашивая себя, что ему останется делать, если Дейвон скажет «нет». — Я собираюсь на открытие нового отеля в Австралии через месяц... ты поедешь со мной?

— Ты правда меня любишь? — едва слышно спросила она.

— Именно это я пытался сказать тебе каждый раз, когда мы оказывались в постели... даже когда сам этого не понимал. Но мое тело знало это с самого начала. Мы занимались любовью, Дейвон, ты была права. — Он улыбнулся ей. — Да, я люблю тебя. Сильнее, чем могу передать словами... всю мою оставшуюся жизнь я буду доказывать тебе это.

Ее глаза наполнились слезами, намокли ресницы.

— Я не сплю?

В этот момент Джаред сделал то, о чем мечтал с того момента, когда они вошли в отель. Он обнял ее, прижал к себе, с изумлением заново открывая мягкость и нежность ее теплого тела.

— Я здесь, — хрипло сказал он. — Моя дорогая Дейвон, я так тебя люблю.

Две слезинки покатились по ее щекам.

— Значит, я дома, — сказала Дейвон и подняла к нему лицо. — Дом там, где ты. Все так просто.

Он поцелуем стер слезы с ее щек.

— Не плачь, любовь моя.

— Я плачу, потому что счастлива. — Ее улыбка засверкала, словно радуга после дождя. — Ты понимаешь? Мы любим друг друга — значит, мы по-настоящему женаты. Мы не в ловушке, мы свободны!

— Ты всегда была мудрее меня, — сказал Джаред, склоняясь к ее губам. Потом, взяв Дейвон за руку, он провел ее в спальню, где, не говоря ни слова, раздел все еще дрожащими руками.

В полной тишине они занимались любовью, и каждое движение, каждая ласка их были наполнены чувством и страстью. А когда все закончилось, Дейвон снова расплакалась, а у Джареда так стиснуло горло, что он не мог сказать ей ни слова и только продолжал держать ее в объятиях, медленно осознавая, как он счастлив.

— Я люблю тебя, — прошептал он. С тех пор, как он произнес эти слова в первый раз, ему хотелось повторять их снова и снова.

— Мне так хорошо с тобой, так спокойно, — тихо сказала она. — Знаешь, ведь Лиз в итоге сделала для нас доброе дело.

Джаред коротко рассмеялся.

— Думаю, да. Может быть, пригласим ее на крестины?

— Почему бы и нет? — Дейвон приложила руку к животу. — Джаред, наш ребенок будет одним из самых счастливых в мире. Потому что его родители любят друг друга.

— Я знал, что делаю, когда настаивал на том, чтобы мы поженились... просто с самого начала пошел по неверному пути. Теперь я понимаю, что полюбил тебя с первого взгляда, — сказал он. — Когда ты набросилась на меня, как фурия, в том мятом зеленом костюме.

Она прыснула:

— А я приняла тебя за дворецкого.

— Знаешь, что по-настоящему прекрасно? — добавил Джаред. — Ты полюбила меня за то, что я — это я, а не за мои деньги.

— Я полюбила тебя за то, что ты такой упрямый и сексуальный.

— Сексуальный? — Он с невинным видом провел рукой по ее животу и внутренней стороне бедра.

— И ненасытный... Джаред, прекрати!

Он приподнялся на локте, со смехом глядя на нее.

— Ты на самом деле хочешь, чтобы я прекратил?

Она приглашающе шевельнула бедрами.

— Думаю, нам надо наверстать упущенное время... Знаешь, почему еще я люблю тебя? Потому что ты приехал, чтобы разыскать меня.

— Ведь и ты тоже. Ты решила поверить мне и вернулась домой. — Он помедлил. — Дейвон, давай продадим этот дом. Найдем что-нибудь неподалеку от Нью-Йорка, выберем дом вместе, настоящий дом, наш с тобой.

— Рассчитывая, чтобы там хватило места детям, — добавила она, обнимая его за шею.

— Мне кажется, отличная мысль, — сказал Джаред. — И скольким же детям?

— По меньшей мере двоим. — В глазах Дейвон запрыгали веселые огоньки. — В конце концов, мы же обязаны окружить твоего отца и мою мать целой толпой внуков.

— Твоя первая обязанность, — приникая губами к ее груди, проворчал Джаред, — это обратить внимание на то, что делаю я.

— Это не обязанность, Джаред, — ответила Дейвон. — Это наслаждение. Поверь мне.