Три дара любимому

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

День ее свадьбы.

Дейвон лежала на кровати в той же самой комнате, которую ей отвели, когда она впервые приехала в «Дубки» на свадьбу матери и Бенсона. Теперь уже был ноябрь. Не самый любимый ее месяц, дождливый и унылый. Дождь, судя по шуму за окном, шел и сейчас.

В час дня они с Джаредом должны стать мужем и женой. Свидетели — Бенсон и Алисия, Бенсон настоял на том, чтобы пригласили тетю Бесси с дядей Леонардом. После праздничного обеда Джаред и Дейвон должны отправиться в Торонто, а оттуда — на Багамские острова, на четыре дня, в новый туристический комплекс, купленный Джаредом на одном из островов Эксумы. Затем они намеревались переехать в Ванкувер, чтобы остаться там, в доме Джареда, где он намеревался осесть на пару лет. Оттуда он сможет ездить в Нью-Йорк — или куда еще его призовут дела.

В компании ее годичный отпуск приняли без возражений. Квартиру в Торонто она сдала, потому что рынок недвижимости был в упадке и на продаже она бы изрядно потеряла, да и не готова была продавать свое жилище. Ее мебель, картины и даже красная «мазда» уже были на пути в Ванкувер.

Шаг за шагом уходила она от своей прежней жизни, все подлаживая под желания и образ жизни Джареда. Работа Джареда, дом Джареда в Ванкувере... ребенок Джареда. Результат этой бессмысленной интрижки. Теперь Дейвон точно знала, откуда у него такое богатство: если Джаред принимал какое-нибудь решение, то шел к цели напролом, безжалостно сокрушая всех и вся на своем пути.

Ее беременность достигла той стадии, на которой постоянно хочется спать. Она слишком устала, чтобы продолжать бороться с ним. Легче просто во всем ему подчиниться. Оставить работу. Выйти замуж. Поселиться где-нибудь в Монголии. Родить тройняшек, если он того захочет. Какая разница, в конце концов?

Она чувствовала себя парализованной, обездвиженной, стреноженной. Словно кукла в витрине магазина, говорящая кукла, которая произносит одни и те же слова, когда на ее спине нажимают кнопку. Да, Джаред. Нет, Джаред. Как скажешь, Джаред.

«Я живу в сказке, — думала Дейвон. — Но сочиняю ее не я, а Джаред».

А что, если она очнется? Будь у нее хоть капля рассудка, она выбежала бы сейчас из дома, оседлала Раджу и поскакала навстречу закату солнца. Только разве увидишь закат за этими дождевыми тучами... и к вечеру она уже будет замужем.

Слишком поздно бежать.

Дейвон свернулась клубком, укрылась с головой одеялом. Слишком много людей связано с ней, чтобы убегать. На следующий день после отъезда Джареда в Гонконг Дейвон пригласила Бенсона и Алисию на ужин. Первым блюдом она подала все тот же морковный суп и, когда Алисия похвалила его аромат, пробурчала в ответ:

— Мы с Джаредом решили пожениться.

— Что? — воскликнула Алисия.

— Зачем? — спросил Бенсон.

Дейвон старательно размешивала сметану в супе.

— Через две недели. В «Дубках», если вы не будете против.

— Дорогая! — воскликнула Алисия. — Конечно, мы будем только за! Любовь с первого взгляда — это замечательно! Надо же, а я даже не заметила!

Бенсон проворчал:

— Мне не приходило в голову, что вы даже отдаленно подходите друг другу.

— О да, — без запинки солгала Дейвон. — Нам понадобилось некоторое время, чтобы понять, что это не так. — Вся тщательно подготовленная речь вдруг полностью забылась. Продолжая помешивать ложкой суп, она бухнула даже без подготовки: — Я беременна. У вас будет внук.

Алисия замерла, онемев. Бенсон очень отчетливо произнес:

— Ты любишь Джареда, Дейвон?

— Полюблю. Мне нужно время, — поднимая подбородок, сказала она.

— А он тебя?

— Вам лучше спросить об этом у него, — ответила она.

Бенсон жестко сказал:

— Однажды я предал его. Когда он был еще ребенком. Наверное, от этого он и стал таким замкнутым и так цинично относится к женщинам. Ты даже не представляешь, как бы мне хотелось исправить свою ошибку, изменить прошлое... но я не могу. Никто из нас не может.

— Он рассказывал мне о Беатрис, — тихо сказала Дейвон.

— Да? — Бенсон недоверчиво посмотрел на нее. — Удивительно. Со мной он всегда наотрез отказывался говорить о ней. Если он открыл тебе даже это, Дейвон, то, может статься, ты подходящая женщина для него.

Не думаю.

К счастью, Дейвон не произнесла этих слов вслух. Но теперь, ворочаясь в своей постели дождливым ноябрьским утром, она, как никогда, была уверена, что совершенно не подходит Джареду.

Он даже не дотронулся до нее с тех пор, как она сообщила ему о беременности. Как будто испытывал к ней отвращение. Как будто теперь, когда он оказался в ловушке, она вообще перестала вызывать в нем какое-либо желание. Он не хочет на ней жениться. И спать с ней тоже не хочет.

Четыре дня наедине с ним? Одна мысль об этом приводила Дейвон в ужас.

В дверь постучали.

— Дорогая, ты проснулась?

Дейвон с трудом сложила губы в улыбку.

— Заходи, мама.

— Я принесла тебе завтрак, — ласково сказала Алисия. — Дейвон, я так надеюсь, что ты будешь счастлива. Я хочу, чтобы ты была так же счастлива с сыном Бенсона, как я — с Бенсоном.

Алисия явно подготовила небольшую речь. Понимая, что сейчас самое главное — не расплакаться, Дейвон ответила:

— Спасибо, мама. Я уверена, что буду счастлива.

— Ты знаешь, а ведь он извинился передо мной. Джаред извинился. За то, что пытался дать мне отступного. Он сказал, что не должен был этого делать, что теперь он видит, как все хорошо получилось. Это было после Дня благодарения, когда ты уехала.

— Он извинился? — изумленно спросила Дейвон.

— Не думаю, что он сделал это только для вида, — у меня такое чувство, что прежде Джареду вообще не приходилось извиняться ни перед кем, — склонив голову набок, продолжала Алисия. — Он извинился, потому что почувствовал, что так надо, я уверена... Мне кажется, он никогда не делает ничего против своей воли.

«Кроме того, что женится на мне», — подумала Дейвон.

— Бенсон рассказал мне о Беатрис, — снова заговорила Алисия. — Ведьма, настоящая ведьма, патологически ревнивая притом. Она возненавидела Джареда с первой минуты — он ведь был сыном другой женщины и Бенсон любил его. Поэтому, мне кажется, Бенсон так хочет внука. Чтобы загладить ошибки прошлого.

— Я рада, что Джаред извинился, — сказала Дейвон, чувствуя, как на сердце стало капельку легче.

— Ты то, что ему нужно, дорогая.

Если бы и он так думал. Но в этом Дейвон не была уверена.

После завтрака она закончила укладывать вещи для свадебного путешествия, приняла ванну и переоделась. Ее самой любимой тканью всегда был шелк, и на этот раз она выбрала легкую короткую юбку и свободно сидящую тунику. Они были белого цвета. Да, пусть она не невинная девушка-невеста, но чувствовать себя должна именно так.

В половине первого дворецкий Мартин принес к ней в комнату небольшую коробочку.

— Прислали сегодня утром для вас, мадам, — сказал он. В коробке была одна изысканная орхидея. На карточке значилось просто «Джаред».

Никаких «С любовью от...». Это ведь брак не по любви.

Не обращая внимания на боль, стискивающую сердце, Дейвон приколола цветок к волосам и тронула щеки румянами, чтобы не выглядеть такой бледной. Затем с маской абсолютного спокойствия на лице она спустилась вниз.

Алисия, опытная в брачных делах, всю гостиную украсила цветами, так что за ними не было видно ничего. В камине плясал огонь. Вокруг него столпились шесть человек, ожидая Дейвон. Дядюшка Леонард и тетя Бесси, Бенсон с Алисией, священник и тот, за которого она и должна сегодня выйти замуж, — Джаред. На нем был строгий деловой костюм, и выглядел он совсем не похожим на счастливого новобрачного, ожидающего свою возлюбленную.

Страхи Дейвон только усилились. Однако, глядя на его замерший профиль, она пожалела, что ей даже не пришло в голову и для него заказать цветок в петлицу.

Никто даже не заметил ее прихода. Дейвон быстро выскочила за дверь и из стоявшего на столике в холле букета выхватила розовый бутон. Потом на цыпочках прошла в кухню, попросила у Мартина нож и обрезала большую часть стебля. Роза оказалась персиково-розовой, небольшой и очень красивой.

К дьяволу, она не намерена идти на собственную свадьбу словно овца на заклание! Джаред извинился перед Алисией, признал, что поступил неправильно. А его страсть к ней самой, пробудившая в ней наконец живую женщину? Такое не может мгновенно исчезнуть. Да, затаиться — может. Но не пропасть. В конце концов, разве не он прислал ей орхидею, которая теперь красуется в ее волосах? Орхидея всегда считалась очень эротическим цветком.

С высоко поднятой головой Дейвон возвратилась в гостиную. На стук ее каблучков по паркету обернулся Джаред. Сжимая в руке розовый бутон, словно талисман, она улыбнулась ему. Потом подошла и продела бутон в петлицу его костюма.

Дейвон стояла, не двигаясь с места. Она чувствовала запах лосьона Джареда, знакомый до боли. Он тоже не двигался. Когда она подняла глаза, то увидела, что он смотрит на нее с непонятным выражением.

— Мне нравится этот цвет, — сказал он.

— Розы? Или моего платья? — спросила Дейвон, сама удивляясь, как непринужденно срываются с ее губ слова.

— И то, и другое, разумеется, — сказал он. И более глубоким голосом добавил: — Ты выглядишь прекрасно.

— Спасибо, — тихо ответила Дейвон.

На лице Джареда промелькнула улыбка.

— Пора начинать?

Дейвон встала рядом с ним. С другой стороны стал Бенсон. Из камина летели редкие искры, и краем глаза Дейвон видела розовый бутон в петлице Джареда. Но когда она произносила слова клятвы любви и верности Джареду, ее голос дрожал, дрожали и пальцы, когда она брала с блюдечка кольцо, чтобы надеть ему на палец. Она сама выбрала это кольцо — гладкое, без украшений, с гравировкой внутри: «Мой третий дар тебе».

Она уже жалела об этой надписи. Нужно было оставить кольцо чистым.

— Объявляю вас мужем и женой, — провозгласил священник, улыбаясь им обоим. — Можете поцеловать невесту, — сказал он, адресуясь к Джареду.

У Дейвон перехватило дыхание, когда Джаред склонился к ее губам. Его губы были теплыми и твердыми, он почти сразу снова отстранился.

Потом ее расцеловали Бенсон и Алисия. Потом Алисия расцеловала Джареда, а Бенсон крепко обнял сына. Тетя Бесси торжествующе, словно эта свадьба была ее личной заслугой, объявила:

— Я знала еще на свадьбе Бенсона, Джаред, что ты встретил свою половину. Тебе нужна женщина, которая держала бы тебя в узде. Вот я всегда держала Леонарда в узде, не так ли, милый?

— Всегда, — ответил Леонард и подмигнул Дейвон. Дейвон была уверена, что дядюшка Леонард никогда и не пытался высвободиться из узды.

— Очень жаль, что не было органа, — сказал он. Сдерживая смех, Дейвон повернулась к Джареду.

«Дело сделано, — подумала она. — Теперь я его жена. До конца своих дней».

Она еще не могла до конца осознать смысл этих слов.

Стараясь развеселиться, Дейвон без умолку болтала и смеялась, пила и ела. И все это время ее сознание изо всех сил пыталось постичь, что же она сделала, выйдя замуж за Джареда. Попалась в ловушку с золотыми прутьями? Или, может статься, ступила на путь, где сможет встретить настоящую любовь и взаимопонимание?

Если бы они с Джаредом могли полюбить друг друга... На миг перед мысленным взором Дейвон открылась эта перспектива, заставив ее полностью потерять нить разговора. Джаред, влюбленный в нее? Она, влюбленная в него? Невероятно.

Наконец пришло время уезжать. Бенсон и Алисия проводили их до аэропорта. У ворот терминала Алисия уронила несколько подобающих случаю, но искренних слезинок, а Бенсон глухо сказал:

— Я рад, что ты вышла замуж за моего сына, Дейвон, будьте счастливы.

После этого Дейвон с Джаредом перешли за загородку терминала. Только они. Никого больше.

Она не могла придумать, о чем бы поговорить, а Джаред просто молчал всю дорогу, пока они шли от терминала к самолету. На борт они погрузились очень быстро и почти без суеты, вежливо отвечая на поздравления. Самолет вывели на взлетную полосу, и Джаред сказал:

— Если ты не против, я займусь кое-какими бумагами.

— Конечно, занимайся, — ответила она и, откинувшись на спинку сиденья, закрыла глаза. Так можно представить, что летишь одна... и даже почти поверить в это.

Она проснулась примерно за полчаса до приземления, прошла в роскошную душевую комнату, освежила макияж. Когда она вернулась, Джаред по-прежнему был погружен в работу и даже не заметил, что она рядом. «Может быть, он намерен работать все четыре дня?» — с легким раздражением подумала Дейвон, глядя в окно на великолепное синее море, играющее в лучах заходящего солнца.

«Это все нервы. Из-за свадьбы. Но сколько можно нервничать?» — огорченно думала Дейвон, глядя, как из моря вырастают очертания белого острова, где им предстоит провести медовый месяц. В Нассау они пересели на вертолет, принадлежащий компании, который и перенес их на небольшой островок, принадлежащий лично Джареду.

Их ожидала машина, буквально через несколько минут они остановились перед бунгало, стоящим особняком от прочих построек, в окружении пальм и живой изгороди. Пока водитель выгружал их багаж, Дейвон поспешно прошла в бунгало, чтобы Джаред не вздумал переносить ее через порог на руках, как будто они действительно любящие супруги. Этого она бы не выдержала.

Пол был прохладным, из светлого дерева, стены выкрашены в зеленый цвет, обстановка в основном состояла из причудливой смеси бамбука с тиком.

Джаред ровным тоном сказал:

— Располагайся, Дейвон, чувствуй себя как дома. Мне нужно сделать пару звонков, а потом, может быть, поедим на улице? Мариша сказала, что оставила для нас что-то в холодильнике.

Его мысли определенно были где-то далеко. Ее они не касались. Чувствуя, словно ее сердце готово разорваться, Дейвон ядовито отозвалась:

— Как скажешь.

Джаред пронзительно взглянул на нее.

— Мне нужно закончить с делом, Дейвон, — сердито пояснил он. — Это не может ждать, но много времени не займет.

— Это займет столько времени, сколько тебе нужно.

Это вырвалось невольно. Брови Джареда сдвинулись к переносице.

— Что ты хочешь сказать, Дейвон? — с угрожающей мягкостью в голосе спросил он.

— Может быть, тебе лучше заняться звонками? Мне не хотелось бы первую супружескую ссору затевать вокруг дел компании «Холт инкорпорейтед».

— Компания «Холт инкорпорейтед» платит за все, что есть вокруг тебя... или ты об этом уже забыла?

— Ты меня не покупал, Джаред!

— Ты хочешь поругаться? Тогда подожди, сначала я позвоню, а потом продолжим. Это очень важно.

«А я — это неважно».

— Отлично, — сказала она, сбрасывая с ног белые босоножки на шпильке. — Босая, беременная, на кухне. Вот где мне самое место.

— Пора нам кое-что прояснить, — холодно сказал Джаред. — Одно из моих первых правил в жизни — не позволять ни одной женщине становиться между мной и моей работой. Ни одной, понимаешь?

— Трудно было бы не понять, — отпарировала она. И вышла из комнаты.

Джаред за ней не пошел.

В холодильнике было полным-полно еды, но Дейвон не чувствовала голода. В самолете ей почему-то представлялось, что Джаред набросится на нее как сумасшедший, едва они останутся одни, как тогда, в Нью-Йорке. Теперь стало очевидно, что это не так. Дейвон бесцельно бродила по комнатам. В ванной она обнаружила джакузи и огромную стопку мягких пушистых полотенец. Спальня была больше, чем ее гостиная, и посреди нее возвышалась огромная кровать.

Поспешно отведя от нее глаза, Дейвон прошла в столовую, которая выходила во внутренний дворик. Садовая мебель тоже была из тика, расставленная в тенистых беседках, увитых плющом. Дейвон был слышен голос Джареда, далекий и чужой.

Впервые в жизни Дейвон почувствовала, что задыхается в огороженном саду, таком прекрасном и ухоженном. Как в тюрьме. Она заторопилась, прошла вдоль бассейна и схватилась за большую железную ручку калитки. Но, сколько ни вертела и ни дергала ее, калитка не открывалась.

Изо всех сил, отчаянно желая выбраться отсюда, она толкала толстую деревянную калитку, но та ни в какую не поддавалась. И только несколько минут спустя она заметила замочную скважину под ручкой.

Калитка была заперта. А ключа у нее не было.

С внезапной яростью она с силой стукнула кулаком по дереву и расплакалась. Медленно сползла вниз, уткнулась головой в колени и зарыдала так, будто ее сердце разрывалось на части.

Джаред вежливо распрощался и положил трубку. Майклс, как он и предполагал, все испортил. Теперь придется долго исправлять и налаживать поставки продовольствия. А Майклс очень скоро добьется увольнения.

Джаред сунул бумаги в кейс, бросил пиджак и галстук на стул и решил, что пришло время что-нибудь выпить. Внезапно почувствовав, что в бунгало очень тихо, он окликнул Дейвон.

Дейвон не отозвалась. Обиделась, раздраженно подумал Джаред. Он терпеть не мог, когда его отрывают от дел, и чем скорее она это усвоит, тем лучше. Но прежде чем выйти из комнаты, он краем глаза увидел что-то светлое на своем пиджаке. Бутон, который она приколола. Повинуясь внезапному порыву, он взял стакан, налил туда воды и поставил полуувядший цветок в него. Потом направился на кухню.

Дверь холодильной камеры была плотно закрыта, на кухне никого не было. Он быстро заглянул в спальню. Чемоданы Дейвон стояли там, где их оставил шофер, других следов ее присутствия не наблюдалось.

Джаред почувствовал легкую тревогу. Не могла же она уйти купаться. Даже не переодевшись.

— Дейвон! — крикнул он, но ответом ему была давящая тишина.

Сад. Ну конечно. Весь день она провела в помещении и теперь решила прогуляться. Двери в патио были открыты, на глади воды в бассейне блестели звезды. Вода казалась бездонной, как омут. На миг его ужалила страшная мысль, и в ту же минуту он увидел маленькую белую фигурку, скорчившуюся у калитки.

Ей плохо? Что случилось?

Бегом он преодолел расстояние до калитки и только тут увидел, что плечи Дейвон содрогаются от безмолвного плача, а в пальцах она сжимает скомканный платок.

На миг Джаред замер, не зная, что думать и что делать. Дейвон не из тех женщин, что плачут для вида. Ее слезы были искренними и шли из самого сердца. Это тронуло его до глубины души — места, которое он держал закрытым ото всех столько лет, что порой ему казалось, будто души нет вовсе.

До этого момента.

Он неловко взял ее за плечи, стараясь заглянуть в лицо. Она отчаянно сопротивлялась, колотя его в грудь кулаками, волосы упали ей на лицо, скрывая его.

— Уходи, — всхлипнула она. — Уходи, оставь меня...

— Дейвон, что случилось?

«Отличный вопрос, Джаред, неудивительно, что ты — президент компании». Она отвернулась от него.

— Лучше бы мы никогда не встретились, лучше бы мы никогда... О господи, что же мы натворили? Нам нельзя было жениться!

Понятно. Она не хотела за него замуж. Прошло меньше восьми часов после их свадьбы, а она плачет, потому что понимает, что сделала ужасную ошибку.

Это он настоял на свадьбе. Он отверг все ее доводы, все возможные варианты выхода из положения. Он настоял на своих условиях. Он всегда поступал так с женщинами. Вся жизнь шла по его правилам. И вот впервые в жизни победа оставляла горький привкус на его губах.

Что толку в том, что Дейвон стала его женой, если в первый же день она бьется словно птица в клетке, мечтающая вырваться на свободу?

Что толку в том, что эта клетка — золотая? Дейвон не нужны его деньги. Она слишком независима, слишком горда, слишком... слишком Дейвон. Хотя сейчас она не выглядит ни независимой, ни гордой. Она выглядит сломленной.

Сломленной. Это его рук дело. Он виноват в этом. Он укротил ее, как того и хотел.

«И что же дальше, Джаред? Теперь ты собираешься спрятаться от нее? Выдумать какой-нибудь невероятный финансовый кризис в Нью-Йорке и улететь? Или сказать ей, что все будет хорошо? Вот, Дейвон, прими-ка пару таблеток аспирина и ложись спать...»

Спать... Мысль о Дейвон в постели была для него невыносимой. Не сейчас. Сейчас он был не в состоянии даже вернуть себе свое пресловутое самообладание. Но самоконтроль был абсолютно бесполезен, чтобы заставить Дейвон прекратить плакать.

Мысли Джареда завертелись в другом направлении. Разве он не мечтал — и не однажды — о женщине, которая примет его как человека, не обращая внимания на его деньги? Примет его не за то, что он богат, а за то, что он — человек? Дейвон меньше всего интересовало его богатство. Теперь от него зависит, увидит ли она за деньгами человека. Человека, который скрывался так долго, что и сам стал забывать, какой он.