Тридцать девять и девять (СИ)

Глава 13

Удивительно теплым был этот день для середины ноября. Солнечно и легкий ветерок — Данил всегда любил такую погоду и, выйдя из спортклуба на площадь Нахимова, решил немного прогуляться вдоль моря.

Сегодня суббота, он отлично потренировался в бассейне в компании неугомонного Магрипова, который, каждый раз проигрывая ему заплыв, остается уверенным, что это чистая случайность, и продолжает проставляться по итогам каждого из таких соревнований. Арсену некогда задерживаться, он отправился домой сразу после тренировки. Он обещал сыну съездить вместе на базу подводных лодок в Балаклаве, и Владик всю неделю только об этом и мечтал. А у Данила есть пока время, и почему бы, в самом деле, не пройтись по знакомым улицам, придумывая, что рассказывать Светке во время будущих с ней прогулок.

Свадебный кортеж въехал на площадь, направляясь к памятнику прославленному адмиралу, и Давыдов непроизвольно свернул в сторону проспекта, чтоб не проходить вблизи этой процессии. Он и так уже из последних сил держится, ежедневно переслушивая подробности предстоящего торжества, и ждет его, как судного дня. Но все равно этот день пройдет, и уже очень скоро, и наступят наконец те самые долгожданные будни, когда он перевезет Светку и будет ходить с ней здесь за руку.

Вот по этому проспекту с «морским фасадом», с удивительным простором между домами старой архитектуры, где с любого места можно увидеть море. Недаром именно здесь почти сразу после войны решено было построить самую знаменитую гостиницу города: историческое сооружение в монументальном сталинском стиле, где неизменно останавливаются почетные гости и столь «любимые» Давыдовым иностранные делегации.

Одна их таких делегаций как раз вывалила на проспект, собираясь затолкаться в подъехавший микроавтобус. Решив быстро проскочить за спинами галдящих у входа туристов, Данил прибавил шагу, двигаясь уже вдоль высоких колонн… И он не знает, что заставило его вдруг остановиться. Какое-то неуловимо знакомое движение руки, перебрасывающей на плечо волосы, или перекатывающийся звук неразличимой фразы…

— Это мисс Элли Грейс, наш переводчик! — сказал по-русски с явным акцентом стоящий лицом к Данилу улыбающийся парень. Видимо, он обращался к группе встречающих иностранных гостей мужчин в деловых костюмах. А потом еще что-то… Данил не понял. Он как-то вообще перестал воспринимать окружающую обстановку и слышать что-либо, кроме фонового звона в собственных ушах.

***

Не нужен им никакой переводчик. Эти потомки русских эмигрантов, решившие отправиться в турне по историческим местам Крыма, прекрасно говорят по-русски, переводчик им положен просто по протоколу. И хорошо, что, кроме Элины, к группе приставлен отдельный работник МИДа следить за всеми перемещениями и докладывать о контактах. Она именно этой поездки ждала. Именно такая группа нужна была для того, чтобы иметь возможность хотя бы на время от них отделаться и решить наконец проблему, не дающую ей спокойно существовать.

Они тоже рады втихаря избавиться от ее компании, чтобы оторваться в местных кабаках и гостеприимных саунах. Какие там исторические места… Не за этим высококультурные европейцы сюда приезжают, наслушавшись о местных традициях встречать дорогих гостей щедрыми угощениями с реками халявного алкоголя и толпами сказочно прекрасных и абсолютно доступных девиц. Мисс Грейс им явно поперек горла, словно напоминание о заявленной цели визита, да и они ей порядком надоели. Она с чистой совестью и к обоюдному удовольствию передает их в руки севастопольских коллег, отлично понимающих основные задачи. Сочинив историю о стремлении навестить в Севастополе родственников, Элина на пару деньков от них освободится. Она лишь проследит, чтобы их автобус благополучно отбыл, и поедет на такси к этому чертовому военному училищу немедленно.

Она сотрудник бюро переводов МИДа, в конце концов, у нее официальный статус, и в ее легенду о необходимости получить сведения о конкретном человеке должны поверить. Плохо, что сегодня суббота, но не может же быть там вообще закрыто! По крайней мере, можно хотя бы узнать, к кому именно за информацией обращаться. Она обратится, она не остановится. Она должна избавиться от этого, должна во всем убедиться и больше не оглядываться, став нормальным человеком. И если он окажется где-то близко, например, в Керчи или в Новороссийске, она успеет смотаться туда уже в ближайшие дни. Пусть даже нарвется на серьезные проблемы с работой, но жить так больше нельзя. С нее хватит!

Эля решительно повернулась и воткнулась взглядом в расстегнутый ворот светлой рубашки с выпирающими четкими ключицами. Едва уловимая пульсация была заметна во впадинке между ними, и Элине никак не удавалось оторвать застывший взгляд от этой картины, закрывшей ей весь обзор.

Она уже точно знала, что не ошиблась, когда медленно поднимала глаза сначала к гладкому подбородку, потом к четко очерченным ярким губам, растянутым в кривой улыбке. Он смотрел на Элину с каким-то странным выражением изумления в прищуренных серых глазах. Он в полном ступоре. Ему жарко, и он, кажется, не дышит. По крайней мере, она точно знает, что произнести он сейчас ничего не сможет.

Ей кто-то казался на него похожим? Или на тот романтичный образ из ее собственной сказки? В ее воспоминаниях и домысленных за прошедшие годы деталях он был недосягаемо красивым, совершенным, практически идеальным… Так что же, в таком случае, сейчас перед ней находится? Да на него же смотреть страшно — настолько все это настоящее, мужественное и броское. И явно без нее не погибшее. Злое, опасное и… ну что — ей в обморок падать прямо посреди этого пыльного тротуара? Или чего он хочет сейчас дождаться, уставившись прямо ей в лицо?..

— Здесь бар на втором этаже, — первой опустила она взгляд. — Давай зайдем, если хочешь, — и, обойдя застывшего Давыдова, скрылась за колоннами.

У Данила закружилась голова — такой огромной была порция втянутого им наконец воздуха. Элли Грейс… Он же все правильно расслышал? И все четко увидел еще со спины. Идеально гладкие волосы, поправленные таким спокойным жестом, приталенный брючный костюмчик явно не для прогулок по здешним улицам, ультрамодные кожаные ботинки вместо тех легких летних сандаликов… Она так уверенно шагает перед ним, оставляя за собой шлейф запаха дорогих духов, и так прекрасно ориентируется в расположении гостиничных баров!

Что ж, отлично, что он все это увидел! Видимо, сама судьба распорядилась показать ему тот самый «идеал» перед предстоящими переменами в жизни. Он не ошибался, считая, что она его тогда продала! Променяла на шикарные гостиницы, тряпки и иностранные делегации. На золотые серьги в проколотых ушах и уродливую сумочку в форме небольшой коробки. Он будет наконец свободен с сегодняшнего дня. Вот с этого самого момента, когда выскажет ей все, чего она заслуживает, забрав у него столько лет полноценной жизни!

Элина выбрала столик в самом дальнем от входа углу, просто чтобы пройти еще хотя бы несколько шагов, чтобы подольше не оказываться с ним снова лицом к лицу, и, опустившись на стул, не могла заставить себя на него посмотреть.

— А ты процветаешь, я смотрю? — с презрением на нее глядя, сказал усевшийся напротив Давыдов. — Отели, курорты. И поездки за границу, скажи? Магазины чековые. У нас здесь есть, даже два! Один совсем недалеко, «Черноморочка» называется…

Кто такая черноморочка, о чем он говорит?.. Элина все еще не отошла от первого шока, не понимала вообще ничего из сказанного и, лишь постепенно обретая возможность воспринимать информацию, пыталась уловить в его фразах хоть какой-то смысл. Этого никак у нее не получалось.

— …И, наверное, лайнеры круизные. Стамбул там, Афины! Это ж не по общагам офицерским таскаться, правда?! — Данил продолжал свою обвинительную речь, все больше расходясь от ее смущенного вида и полной безответности. Ну а что она может ответить? Все же очевидно! Пусть даже выглядит она не вызывающе, и ресницы виновато опущены, но они же все равно у нее накрашенные! И так манерно научилась она курить, держа тонкую ментоловую сигаретку в пальцах с отличным маникюром…

Он на секунду замолчал, остановив взгляд на этих нервных пальцах, и, воспользовавшись паузой, она коротко на него взглянула:

— У тебя есть семья?

Вот это было уже вообще интересно! Данил разве что не рассмеялся в это наглое лицо. Человек с фамилией Грейс спрашивает, есть ли у него семья!

— Конечно! — уверенно ответил Давыдов. — А что, не должно быть?!

Она явно сникла, снова посмотрев вниз, а разве Данил сказал неправду? Разве его родители и Светка — не его настоящая семья?

— По-твоему, я все это время должен был по тебе страдать? Ждать, когда ты на белых «Волгах» накатаешься?

— На «Ягуарах».

— Что?.. — он забыл, что еще хотел сказать, когда она резко вскинула на него глаза. Огромные, черные и нахальные. Они были точно такими же!

— На «Ягуарах» я люблю кататься. У меня был оранжевый в Лондоне, теперь как раз белый думаю взять. И круиз по Средиземному морю, давно в Стамбуле не была! — она щелкнула застежкой сумки и, в секунду выхватив несколько купюр, швырнула их на стол прямо перед носом притихшего Давыдова: — Возьми! Здесь дорого. Чтоб семья не разорилась!

Данил даже вскочить с места не успел, так быстро она мимо него пробежала, а когда повернулся ей вслед, она уже скрылась за дверями бара.

— Эля!

Он произнес ее имя вслух впервые за эти девять лет. Девять лет и два с половиной месяца. И звук ее имени, так внезапно и легко прозвучавший, будто включил что-то внутри, мгновенно развеяв туман в его голове. Она только что была здесь. Эля сидела прямо напротив. Она каким-то чудесным образом оказалась в Севастополе и снова исчезла! Он в панике озирался, уже оказавшись на улице и не зная, в какую сторону за ней броситься.

Обогнув фасад гостиницы, Данил выскочил к набережной и, вцепившись руками в ограду, уставился на живописный морской пейзаж. Он закрыл глаза, пытаясь восстановить дыхание, но лишь сильнее впивался пальцами в металлические прутья. Да она же невероятная… Он так много раз вспоминал ее полудетский образ и представить себе не мог, какой она может стать в будущем. А разве можно было это представить? Этот матовый загар нежной велюровой кожи, глянцевый блеск черных прямых волос, в которых переливался свет ламп, когда Данил шел за ней через вестибюль гостиницы… Как необычно выглядят ее миниатюрные серьги со свисающими тоненькими цепочками, и как же хорошо он помнит, насколько мягкий хрящик в этих аккуратных прижатых ушках. Она словно экзотическая статуэтка в своем приталенном костюме и немного бандитских ботинках…

Данил будто бы пленку перед глазами прокручивал, на которую его оглушенное сознание записало все детали ее нового образа. Что он вообще здесь делает, как возле этой решетки оказался? И где его сумка, например?.. Наверное, осталась в баре. Какого черта он рванул на улицу? Он бы точно ее догнал, если бы она выходила из гостиницы! Она же там живет и, значит, должна быть в своей комнате! Развернувшись, он помчался обратно в полной готовности разнести стойку администратора, если ему откажутся сообщить, какой у нее номер.

***

Выхватив из шкафа чемодан, Элина швыряла в него все, что попадало в поле ее зрения: сдернутые с вешалок вещи, туалетные принадлежности, фен, пакеты с бельем… Впрочем, фен — собственность гостиницы, тем более в чемодан он уже не лезет. Вообще ни хрена не лезет в этот чемодан, как только она туда все это вмещала!.. Не замечая собственных действий, она лихорадочно стянула пиджак и брюки, бросив их в ту же кучу и безуспешно пытаясь утрамбовать свое имущество.

Фантастика просто! Припереться сюда, дождавшись наконец шанса, доказать стольким людям, что именно она наилучшая кандидатура для сопровождения высоких гостей в этом идиотском турне, насочинять вранья на каждом из этапов своего великого пути и собираться, подобно героическим декабристкам, отправиться за любимым чуть ли не за полярный круг… Напороться на него посреди улицы в первой же точке намеченного маршрута, прослушать информацию о каких-то черноморочках и быть посланной по известному адресу в связи с тем, что место рядом уже занято и отбор на роль декабристки давно окончен.

Вот и замечательно, она же именно этого хотела! Убедиться, что мучается абсолютно нереальными, ею же придуманными надеждами, и сказка про прекрасного принца осталась в далеком прошлом. Тоже еще принц! Она зло усмехнулась, вспомнив его презрительную гримасу и назидательный тон. Он же типичный закомплексованный провинциал, гордый оттого, что дальше своего вольера ни разу в жизни носа не высовывал! Да пожалуйста — оставайся в своем свинарнике пожизненно, у нее есть занятия поинтереснее, чем мотаться по свету за какой-то жалкой деревенщиной… А куда она, собственно, сейчас собирается?..

Эту мысль Элина закончить не успела, услышав громкий стук в дверь. Черт, она не одета, а номер у нее не заперт!

— Одну минуту! — крикнула она, подходя к двери, не в состоянии сообразить, что на себя надеть, поскольку ее шкаф был абсолютно пуст.

Но ручка вдруг резко повернулась, и, увидев входящего Давыдова, она мгновенным встречным движением навалилась на дверь изнутри, всем весом выталкивая его обратно.

Данил успел втиснуть ногу в дверной проем, не дав ей захлопнуть дверь, и легко распахнул ее со своей стороны.

— Эля, послушай! — ввалился он в ее номер, но она уже была в комнате, отбежав в самый дальний угол к стоящему у окна столу, и, повернувшись к Данилу спиной, всем своим видом выражала нежелание даже взглянуть в его сторону.

Он забыл, что именно приготовился сказать, уставившись на ее нервно переступающие на одном месте ноги в тонких черных колготках. Длинная белая блузка спускалась до самых бедер, которые были не просто стройными, а какими-то прозрачными и, казалось, неосязаемыми. Она, похоже, еще больше похудела за эти годы и стала меньше ростом… Хотя, конечно! Он же вырос на пару сантиметров уже после девятнадцати лет…

— Послушай…

— Ну, я слушаю! — нетерпеливо встряхнула она немного спутанными волосами. — Говори быстрее, что тебе надо? Я ухожу, меня ждут!

— Подожди… — вдохнув, Данил пытался сосредоточиться. — Пожалуйста, выслушай меня спокойно. Это все неправда… то, что я говорил, это просто…

— Шутка. Я поняла! Если это все, ты можешь быть свободен! — не в силах справиться с собственными нервами, она схватила телефонную трубку и, покрутив на аппарате диск, резко к Данилу повернулась. — Меня ждет муж. Внизу. О, Стив! — сказала она раздающимся в трубке гудкам, изобразив на лице счастливую улыбку. — Хай! Айм реди!

Она смотрела Данилу прямо в лицо, и ей нужно было сказать еще хоть что-то, но ни одного английского слова она вспомнить не могла, будто со стороны слыша свой новый рязанский акцент и сама ужасаясь произносимым ею звукам:

— Вейт ми, хани! Ай гоу! — она решительно положила трубку. — Все, ауфидерзейн! — указала она Давыдову направление движения. — Там жена уже соскучилась!..

— Какая жена, Эля! Нет у меня никакой жены!

— Ага. Испарилась! Все, до свидания…

— Секундочку! — тем же раздраженным тоном прервал ее Данил. — Ты штаны не хочешь надеть?! Прямо так к нему поскачешь?

— А тебе какое дело?!..

— Да никакого, все отлично! Он будет в восторге! — захлебываясь от ярости, Давыдов вылетел в коридор, и, ему показалось, вздрогнула стена — с такой силой захлопнулась за ним дверь и мгновенно провернулся запираемый изнутри замок.

***

Несколько мгновений Элина смотрела на закрывшуюся дверь и, не в силах больше сдержать захлестывающих ее эмоций, бросилась в комнату, упав лицом в подушку, чтобы ее истерики не было слышно на весь этаж.

А ведь это уже происходило однажды! Она уже выгоняла его вот так, когда он пытался что-то ей объяснить, а потом точно так же рыдала, мечтая лишь о том, чтобы он появился снова. В прошлый раз она в итоге пришла к нему сама, а теперь куда ей идти? В адресное бюро, а потом явиться прямо домой? На радость дружному семейству? Какая же она дура. Точно как девять лет назад. Ни капельки же не поумнела!..

И как девять лет назад, полежав и вволю нарыдавшись, она почувствовала, что пора бы вернуться в сознание. Бар еще работает, и успокоительное там весьма действенное. Она приведет себя в порядок и что-нибудь обязательно придумает.

Умывшись холодной водой, Элина решила, что заново краситься не будет. Для кого, если он давно ушел? Она просто выпьет немного, чтобы прийти в себя… А лучше много, чтобы уснуть сегодня, а завтра, когда наступит следующий день, начать мыслить в новом направлении с учетом того, что ехать ей больше никуда не нужно.

Достав из кучи сваленного в чемодан барахла и надевая те же брюки, она даже блузку в них заправлять не стала. Ей дойти-то всего до второго этажа.

Однако, выйдя из комнаты, она замерла у двери, сраженная увиденной картиной. Данил сидел прямо в гостиничном коридоре под стеной, положив руки на согнутые колени и спрятав в них лицо. Сколько времени уже прошло? Он что, вообще не уходил?..

— Эля! — поднялся он на ноги, оказавшись прямо перед ней. — Ты что, плакала?.. Я прошу, не прогоняй меня. Давай поговорим с тобой спокойно…

— Да… Да, давай. Поговорим… — она отступала спиной вперед вглубь своей комнаты, и он неуверенно шел за ней, стараясь сохранять дистанцию.

— Я хотел сказать, что… В общем…

— Потом, — вдруг решительно посмотрела она ему в глаза, резко остановившись. — Потом скажешь, — Эля неожиданно взяла его за руки и, потянув на себя, перехватила за плечи. — Хватит уже!

Золотая цепочка, намотанная вокруг ее шеи в два оборота — последнее, что зафиксировал он на сознательном уровне, когда стаскивал с нее тонкую блузку, сваливая прямо на стол, не в состоянии уже ни секунды потратить на то, чтобы переместиться на кровать. Ее модные брюки были сдернуты практически вместе со всеми нижними слоями одежды, она вскрикнула от первого же его толчка, после которого больше не осталось для Данила ничего, кроме этого горячего сгустка, который снова трепетал под ним и извивался.

Не нужно было больше никаких прелюдий и никаких слов. Его тело, его руки и губы помнили каждый квадратный сантиметр этой бархатной смуглой кожи, он мгновенно узнавал каждую родинку на ее нежном, гибком теле, и ему снова казалось, что ее не хватает, ее катастрофически мало по сравнению со всей силой его желания.

Он все же сделал попытку остановиться в конце первого, совсем короткого раунда их энергичного общения, но Эля, тоже не в силах его выпустить, прижалась еще сильнее, явно протестуя против прерывания с ним контакта и окончательно лишая его способности свои действия контролировать. И он перестал контролировать. И так легко, так естественно сбывались все мечты, и становились реальностью самые смелые фантазии… Он перестал думать о чем-либо вообще, полностью отдавшись силам природы, с которыми было абсолютно бесполезно бороться…