ТриНити

Часть 2 Глава 5

Мать свою маленький Елисей так больше и не встретил. Она вернулась в Москву и действительно стала звездой. Режиссёров привлекала непостижимая глубина ее взгляда, нотка трагичности в смехе, бледность кожи в сочетании с темными платками, которые Леночка так любила изящно повязывать на красивые волосы.

Мужчины, обожающие чуть отстраненную загадочность, штабелями падали у ее ног. Говорят, не один маститый мэтр пытался покорить ее сердце, но ни у гуру кинематографа, ни у молодых красавцев-актеров ничего не вышло. В этот раз ее образ не был игрою. В этот раз это была она сама. Холодная, отстраненная, загадочная, трагичная.

Петр с сыном остались в избушке старого Шамана. Сложнее всего было наладить быт. Московский инженер с завидным упорством пытался соорудить насосы для воды, из старой ванны сделал бойлер и провел какое-то подобие канализации, чтобы был слив воды прямо из дома. Протянул поручни для Лисенка по дому и двору.

Петр и Шаман почти не общались. Часто «доброе утро» было единственной фразой, которую мужчины говорили друг другу за весь день. Отец занимался физическим развитием и обучением сына, а Шаман учил его истинному, как он выражался. Рассказывал ему верования и легенды.

Они часто и подолгу гуляли. Шаман вкладывал в руки Лисенка травы и цветы. Тот увлеченно изучал их форму, плотность. Растирал в руках и впитывал в себя запах.

Эта, говорил Шаман, давая ребенку что-то с мелкими листьями и горьковатым ароматом, чтобы спать хорошо. Она у ног горы растет, как камень почувствуешь под ногами, так и ищи.

А выше по телу горы пойдешь, вот эту встретишь — приятный аромат, мягкий лист и пушистый стебель — заваривать надо, когда голова болит. А эта — мягкий лист, мясистый стебель, резкий запах — в степях растет, от живота помогает.

Лисенок слушал, трогал, вдыхал аромат, жевал или слизывал сок с излома листа. Запоминал.

Когда прогулки утомляли мальчика, они усаживались на горячих камнях и разговаривали. Говорили о силе озера, о духах, Шаман рассказывал легенды, а Лис, повернув лицо туда, откуда веяло прохладой и доносился шум воды, слушал.

Одну из легенд он полюбил особенно. Часто просил учителя рассказать именно ее.

О богатыре Амыр-таке.

Был такой богатырь, первый силач, знатный охотник. Лучше всех в своем племени умел следы животных читать да дичь выжидать. Бывало, сутки на тропе ждет, пока стадо пройдет. И всегда возвращался с добычей. В самый голодный месяц его семья сыта была, никто в его племени от голода в мир духов не уходил.

Вот в один год совсем зверя мало было. Пошел Амыр-так на озеро. Рыбачить надумал. А рыбак он был плохой, кого и где ловить, не знал. Вот сел он на берегу и стал смотреть, будто, значит, зверя выслеживает. Час смотрит, два… Уж и солнце к закату, а Амыр-так все смотрит. И в тот миг, когда солнце позолотило воду, Амыр-так поднялся с камня своего и нырнул, словно сокровище увидел.

Долго семья ждала богатыря. Ночь прошла, не пришел Амыр-так. Уж завыла выпью мать, уж трижды вышел на дорогу и посмотрел на озеро отец. Нет Амыр-така.

Но только лишь рассвет снова окрасил воды золотом, появился Амыр-так на берегу. Богатую добычу принес с собой великий богатырь и охотник. Ни слова не сказал, откуда зверь, но ни один рот в его селении голодным не остался.

С тех пор Амыр-так все чаще ходил не в лес, но к озеру. Долго его не бывало. И день, и три, и неделю. В год, когда следом за матерью отправился в мир духов и его отец, Амыр-так ушел в озеро насовсем. Но местные до сих пор верят, что великий Амыр-так в том озере и живет. А в голодный год нужно лишь дань ему принести, и тогда великий богатырь накормит свой народ. Надо только дождаться, когда солнце позолотит воды озера.

Лисенок слушал легенду молча, задумчиво. Однажды Шаман не выдержал:

— О чем думу думаешь, малыш?

— Получается, Амыр-так с других звезд дичь принес? Значит, можно в это озеро нырнуть, а в другом мире вынырнуть?

— Э-э, слушал ты, слушал, да главного не услышал!

— А что главное?

— А главное, что цель должна быть. Великая. Ему народ накормить надо было, вот озеро его и пустило в другой мир. А без цели нырнешь — только вымокнешь.

— Разве? Я же нырял с вами. Зимой. Без цели.

— Это у тебя цели не было. А у меня была.

Хотел Лис еще что-то спросить, но Шаман, кряхтя, поднялся с камней и пошел в сторону дома. Лисенку только и оставалось, что догонять учителя. Аккуратно, опираясь на посох, обдумывая каждый шаг.

Именно то, что без цели, без просьбы ничего не выходило, чуть было не стало причиной самой большой ошибки слепого мальчика. Когда его стали пускать самостоятельно в озеро, он брался помогать любому пришедшему. Не всматривался, не вдумывался. Старый Шаман ворчал, Петр откровенно ругался. А Лис просто хотел видеть.

Все изменилось в один день. Лису тогда едва исполнилось пятнадцать. Субтильный юноша, только открывший для себя тайны мужского и женского. Нервный, неровный, он все чаще убегал в горы. Один, без учителя. Пальцами изучал каменные трещины, прижимался к горе, слушал ее сердце. Что-то спрашивал у бесконечности, что-то предъявлял Мирозданию. Дождался ли он ответов — никто не знал, но руки его стали вдруг сильными, плечи раздались так, что все рубахи малы стали. Становился он мужчиной.

И вот на пороге его дома появилось чудовище. Не сказочное, а самое обыкновенное, с одной головой, двумя руками и двумя ногами, которых, впрочем Лис видеть не мог. Зато видел он непроницаемую, вязкую черноту внутри у посетителя. Монстр, без крупицы святого, живущий только по праву силы. Лис содрогнулся, а монстр не заметил.

— У меня жена пропала. Конкуренты украли. Не найду ее, — продекламировал монстр заготовленную речь. И совсем уж вымученно и неестественно добавил: — Переживаю.

Старый Шаман схватил было ученика за руку, сжал предплечье, но Лис уже кивнул и взял протянутую ему женскую вещицу. Ему важно было просто видеть.

Озеро открылось перед мальчишкой привычным блеском звезд. Золотая паутина Мироздания услужливо притянула ему родной мир поближе. Лис, предвкушая удовольствие погружения, напрягся, вытянулся струной и нырнул.

Он нашел нужную женщину быстро. Она была измучена, но в то же время рыдала от облегчения. Проводила рукой по остриженным волосам, терла себя по щекам, размазывая слезы, и говорила, говорила.

Она рассказывала, в каком аду жила, но спаслась, наконец-то спаслась. И плевать на деньги, плевать на положение в обществе, она свободна, правда свободна!

Лис потянулся и прикоснулся к ее душе, к ее памяти, к ее сущности. То, что он увидел там, заставило его вздрогнуть. От ужаса, от страха, от боли. От ее ужаса. Ее страха. Ее боли. Нет, не конкуренты. Его посетитель, его проситель годами измывался над ней. Унижал, избивал, вытворял с ней все, что его черной душе было угодно. Она вздрагивала от резких движений, подпрыгивала от простого хлопка двери, а мысли о добровольной близости с мужчиной и допустить не могла. И вот наконец-то свобода. Дух ее не был сломлен, она готовила план побега несколько месяцев. Достала поддельные документы, накопила наличности, изменила внешность: женщине ее уровня для этого достаточно было уродливо обкромсать и покрасить в дешевый цвет волосы, пренебречь макияжем и надеть джинсы с чем-то бесформенным сверху.

Конечно, ей помогли. Те, кто любил и жалел ее, кто ненавидел его. Сейчас все они и сама измученная женщина были под ударом.

Лис не принимал никакого решения — ответ был очевиден. Он вынырнул, выплыл на берег и встал напротив своего просителя с непроницаемым лицом:

— Я не увидел твоей жены в мире живых.

— Этого не может быть, — голос просителя звучал глухо, угрожающе. — Я все проверил. Тела не нашел.

— Я не увидел твоей жены в мире живых, — Лис старался сохранить спокойствие в голосе, но именно сейчас понял, кто перед ним. Этому чудовищу достаточно было бы ее тела. Собственно, эту участь он для своей женщины и приготовил. Затем и ищет.

Мужчина зарычал и двинулся было вперед. Петр бросился наперерез, Шаман подскочил в мгновенье ока, но Лис остановил их обоих движением руки.

От удивления замерли все, даже посетитель.

— Дай мне руку.

Мужчина медленно и нехотя протянул Лису ладонь. Юноша взял его руку в свою и вложил в нее поднятый со дна озера камень.

— Слушай меня, человек, забравший сотню жизней, — посетитель встрепенулся, напрягся, но остался стоять с вытянутой рукой. — Слушай меня, в этом мире важно равновесие. Самое главное в этом мире — равновесие. Твоя жизнь любому покажется кошмаром, и любой сочтет тебя чудовищем, но ты нужен этому миру. Ты пришел ко мне. Ты пришел ко мне, сам не понимая, что за этим последует. Так получи же дар.

— Камень?

— Камень, — губы Лиса вздрогнули будто в улыбке, он продолжал держать за руку монстра, выискивая в его душе хоть что-то светлое. — Я не скажу тебе, что это священный камень. Нет. Самый обычный. Таких на дне озера сотни тысяч. И таких как ты — сотни тысяч. И каждому Мироздание уготовило незавидную судьбу — быть перемолотым в песок. В тебе сосредоточено все самое мерзкое и грязное, что может быть в живом существе. Но ты пришел ко мне, и у тебя есть шанс изменить это. Так можно. Поверь, можно. Ты вот животных любишь. Людей всех ненавидишь, а животных по-настоящему любишь. В тебе есть то, что поможет тебе выплыть и держаться за мир. Ты можешь взрастить в себе светлое, а не быть просто камнем.

Посетитель стоял ошарашенный. Что-то в его душе поднималось из самых глубин, какой-то комок встал в горле и никак не хотел проглатываться. Ему казалось, что его тошнит, но не от съеденного, а от сделанного.

— Ты говоришь, что я важен был Мирозданию, что ему нужно равновесие. А если я уйду, кто-то другой значит… — мужчина не договорил.

— А может, ты пришел ко мне, потому что Мироздание пытается добавить в эту реальность немного добра? Случайности не случайны.

Мальчишка наконец отпустил ладонь своего просителя. Тот стоял еще какое-то время с протянутой рукой и ошалело смотрел на камень в ней. Потом сжал его, до побелевших костяшек сжал, развернулся и, пошатываясь, ушел.

Три пары глаз были обращены ему вслед, и каждый думал о своем. Лис размышлял, достаточно ли высоко удалось ему вытянуть светлое начало. Удержится ли человек или все же пропадет и других за собой потянет.

Петра трясло от напряжения, он очень волновался за жизнь сына — страшный человек к ним приходил. Он подошел к Елисею и обнял его, прижав к груди.

Шаман же стоял, как обескровленный. Глаза подернуты пеленой слез, рот полуоткрыт. Он медленно подошел к своему ученику и положил руку ему на голову. Лис повернул лицо в его сторону, а Шаман проговорил срывающимся голосом:

— Ты понял, ты смог. Ты все узнал. Мне теперь пора уходить, а ты останешься. Теперь люди будут звать Шаманом тебя.

— Нет, учитель, как же…

— Если тебе будет нужен мой совет, — Шаман криво улыбнулся, — ты всегда сможешь со мной поговорить.

____

Если вам нравится этот роман, подписывайтесь на автора.

____