ТриНити

Часть 1 Глава 7

Тринити уже второй день пыталась снять интоксикацию у девочки-борха. Процесс выздоровления шел очень тяжело и осложнялся эмоциональным состоянием пациентки. Она почти ни с кем не разговаривала, большую часть времени лежала, отвернувшись к стене иногда тихо постанывая.

Химический ожог тела составлял девяносто семь процентов. Она была почти при смерти. Хорошо, что степень ожога была невысока: кожа пострадала вся, но не сильно.

В медкарте было указано, что девочка сделала это сама. Причину никто не выяснил. Тринити считала, что этому нужно уделить особое внимание, поэтому во время обхода пошла к ней в самом конце:

— Доброе утро, — Тринити широко улыбнулась.

Девочка-борх фыркнула и отвернулась.

— Как ты себя чувствуешь? — прописанные алгоритмы предписывали проявлять внимание, участие и дружелюбием и бионикл изо всех сил старалась это делать.

— Ты что, припадочная? Что скалишься, как больная?

Лицо Тринити тут же выровнялось. Бионикл отметила, что слова борха относительно ее улыбки надо будет обязательно обдумать и проанализировать. Так же она сохранила в памяти несколько новых для себя мимических масок, но сейчас важнее, что она получила ответную реакцию.

— Больной у нас являешься ты, — Тринити открыла карту, — Ты нанесла себе химический ожог. Скажи, зачем?

— Я хотела убрать эти уродские волосы! Что непонятного? — девочка кричала, из глаз ее лились слезы. Тринити казалось, что эти слезы не от физической боли, хотя это было бы самым логичным.

— Убрать волосы? Но ты же борх?! — Тринити совершенно не понимала.

— Вот именно! Борх! Я — борх, а он — отера!

— Он? — кажется, Тринити услышала что-то важное.

— Я просто хотела быть красивой для него! — в голосе девочки смешались нежность, сожаление, благоговение… Тринити подумала, что голосом можно выразить не меньше, чем лицом, и сделала себе пометку обдумать это и потренировать интонации. Однако сейчас нужно было понять, что же случилось у девочки.

— Я не понимаю, в чем проблема. Смешанные браки очень распространены, — Тринити озвучила вложенную в нее идею: расы равны, смешанные браки распространены. При желании можно даже зачать ребенка. Искусственно, конечно, но можно…

— Распространены? Между кем и кем они распространены? Вирфы и отеры еще уживаются друг с другом, а мы… Знаешь, как он называет борхов? «Мохнатые зверушки». Он смеялся надо мной! Я для него — мохнатая зверушка, — последнее девушка произнесла уже рыдая. Слезы было не остановить — она уткнулась в подушку и завыла тем воем, который так напугал и удивил Тринити пару дней назад.

— Смеялся? — Тринити выбрала из всего монолога единственное, что смогла однозначно проанализировать, — Но смех — это же хорошо.

— Да что ты понимаешь, ты, искусственный кусок мяса! — девчушка зашлась рыданиями, отвернулась к стене.

Тринити ошарашенно сидела и смотрела на нее. Смех — это не всегда хорошо? Борхи — зверушки для отер? Биониклы — искусственные куски мяса?

Поступившая информация ломала все загруженные в нее стереотипы. Бионикл медленно поднялась и вышла из палаты. Надо добавить в назначения транквилизаторы и поднять вопрос о переводе пациента в стационар психиатрии.

Вечером, перед регенерацией Тринити спросила у голубовласого борха:

— Профессор, разве я — кусок мяса?

— Нет, Тринити, что ты. Ты — сложный бионический конструкт, — профессор не обратил внимания на вопрос, выставлял нужные ему параметры на регенерационной капсуле.

— Бионическое, с точки зрения биологии — это клетки мяса, кожи, сухожилий… мясо.

Что-то в тоне бионикла заставило профессора все же обратить на нее внимание. Он замер на секунду. Нахмурился, перевел взгляд на свою подопечную.

— Нет, конечно. Ты не только мясо.

— А что еще?

— Ты — это еще и загруженная в тебя информация.

— Значит, информация делает из мяса человека?

Профессор не был готов к таким вопросам. Он долго и задумчиво смотрел на бионикла:

— Нет, не только информация, но, пожалуй, это мы с тобой обсудим завтра, после регенерации. — голос профессора был сладким, успокаивающим. Тринити подумала, что именно таким голосом ей следует в будущем говорить с новой пациенткой.

Бионикл кивнула и молча улеглась в капсулу. На следующее утро она не помнила ни этого разговора, ни подробностей общения с пациенткой. Девочку — борха перевели в другое отделение, и ничто не отвлекало больше Тринити от привычного режима функционирования. Только вот какая-то недосказанность все время ей мешала. Она иногда задумывалась, глядя на общение детей разных рас или разглядывая своих коллег-биониклов. Как будто пыталась что-то вспомнить. Что-то очень важное для нее. Что-то, что постоянно ускользало.

Аля сидела на деревянном шезлонге, обхватив колени. Сергей раскинулся на покрывале у ее ног. Нежаркое московское солнышко ласкало своими лучами их лица, шелест листвы и щебет птиц перекрывался гомоном с детских площадок, легкий ветерок с воды обдувал, принося нежную прохладу. Где-то недалеко лаяли собаки и покрикивали их хозяева. Почти идеальное утро. Ребята держали в руках стаканы с чаем и наслаждались погодой и обществом друг друга.

— Ты как моя бабушка, — Серега по кошачьи щурился и явно наслаждался напитком.

— В смысле? Старая и ворчливая? — картинно возмутилась Аля.

— Нет, конечно! — Сергей опять покраснел, и Аля засмеялась. — И бабушка у меня совсем не ворчливая. Она, кстати, тоже Аля. Алевтина.

— Ну, я — Алла, — девушка пожала плечами

— Я знаю. Когда я говорил, что ты — как она, я имел в виду чаи. Она тоже их любит. У нее разных трав — целый чулан. Утром надо пить шиповник с имбирем, а вечером — иван-чай или чабрец! И так на все случаи жизни. Рецептов — сотни две.

— Хотела бы я тоже такую кладовку, — произнесла Аля мечтательно.

— Да, у нее хорошо. Кстати, Юрка через три дома от нее участок купил. Строиться будет, — в голосе парня явно чувствовалась тоска.

— Ты скучаешь? — участливо спросила москвичка.

Сергей молчал. Продолжила Алька:

— Кажется, тебе вообще Москва не нравится, — это было скорее утверждение, чем вопрос.

— Ну, вот здесь и сейчас мне нравится! — Сергей шутливо приподнял стакан чая, как будто произносил тост. Аля улыбнулась, а он продолжил уже не таким бодрым тоном, — Понимаешь, казалось, что Москва — это город больших возможностей, но чем дольше я тут живу, тем лучше понимаю, что не все эти возможности мне нужны. А то, что я люблю и умею делать, я могу делать из любой точки планеты. Вопрос в том, чтобы найти заказчика.

— Эх, — грустно протянула Алька, — Как это здорово, понимать, что тебе действительно нужно. У меня с этим проблемы.

Сергей сел на покрывале и внимательно посмотрел на свою подругу. Она уже поставила стакан и откинулась на спинку шезлонга, прикрыв глаза. Волосы разметались в беспорядке, одна из прядок упала на лицо. Парень аккуратно потянулся, чтобы убрать волсы с ее лица, но стоило ему коснуться Алиной щеки, она подпрыгнула, как ужаленная.

— Прости, я не хотел, я просто, волосы… — Сергей был явно смущен.

— Нет, ничего, — Алька смутилась, потом взяла его руку в свою, успокаивая. — Все хорошо, ты ни при чем.

— Ты так вздрогнула, — Сергей сделал пасс рукой в воздухе, пытаясь что-то объяснить жестами. Слов ему не хватало.

— Да, это просто… от неожиданности, — Аля замялась.

Сергей с волнением всматривался в лицо девушки. Она так боится прикосновений? Отчего?

— Точно? Все нормально? — теперь уже он держал ее руки в своих.

— Точно… Я просто…

Але вдруг захотелось ему все объяснить, все рассказать… Ей показалось, что он не отмахнется, не станет шутить, не пошлет ее к психиатру.

— Понимаешь, мне иногда снятся странные сны. — Сергей по-прежнему внимательно на нее смотрел. — Там целый мир. Чужой, не наш. И… Только не говори, что это отражение моих дневных переживаний, или что мне надо к врачу за снотворным!

— Не скажу, — Сергей видел, что она сильно нервничает. То, что она говорит — серьезно для нее, а значит и для него. — Про врачей и снотворное я вообще ничего не могу сказать — совсем не моя тема. Ну а по поводу того, что сны — это отражение твоей жизни… В жизни случается всякое, и мы часто вешаем ярлык «невозможно» на то, что не можем объяснить. Ты ж помнишь, я — с Алтая. У нас там до сих пор всерьез к шаманам ходят. Те накурятся благовоний и что-то предсказывают. И ты знаешь, интересные иногда предсказания выходят. У нас есть один шаман такой. Нестарый, кстати, еще мужик. Слепой, умеет впадать в транс и так людей ищет. И находит. Моей бабушки соседи сына своего искали. Подросток из дома сбежал. Так шаман рассказал, где ребенок, с кем ушел и что сказать надо, чтоб домой вернулся… После таких историй начинаешь верить, что есть что-то за пределами того мира, который можно пощупать. Ну так что за сны?

Лидия Андреевна в молодости была очень видной женщиной. Работала секретарем у большого начальника, и поддержание эффектной внешности считала частью своих должностных обязанностей. Годы добавили ей складок в разных местах и убавили огня в глазах, но, в общем и целом, потенциал еще был! И она это прекрасно понимала: тонкий шарфик на шее, ресторан с правильно выбранным освещением и сложный, но неброский макияж делали из нее почти ровесницу Андрею Евгеньевичу.

Они сидели друг напротив друга — молодящаяся фам фаталь и красивый, подтянутый мужчина со стальным взглядом. Модная стрижка, ухоженные руки, будто небрежно расстегнутый ворот рубахи — все выдавало в нем человека состоятельного и внимательного к себе. Он медленно потягивал кофе, пристально наблюдая за собеседницей из-под полуприкрытых век цепким, профессиональным взглядом, а она, чуть-чуть жеманничая, щебетала:

— Мне кажется, это все потеря отца. Ей не хватает опоры. Представляешь, у нее совершенно не складываются отношения с ровесниками! Она же творческая натура. Ей нужен кто-то, кто готов поддерживать, успокаивать, иногда даже опекать, — Лидия Андреевна послала многозначительный взгляд собеседнику. — Современные мальчики так поздно взрослеют.

Андрей Евгеньевич молчал, давая выговориться старой знакомой. Ее замысел был наивен и прозрачен, и не надо было быть опытным психиатром, чтобы догадаться, к чему его склоняют. Закоренелый холостяк, благополучно доживший в одиночестве до тридцати семи лет, он действительно уже иногда задумывался о женитьбе. Это придало бы ему солидности, статуса, продолжение рода, опять-таки. Молодая жена, творческая личность. Нет, «творческая личность» не подходило Андрею Евгеньевичу. Начинающая писательница, вот это звучит лучше. Начинающая писательница, хорошо образованная, потомственная москвичка, здорова, что немаловажно.

Андрей Евгеньевич задумался почти всерьез, но молчал. Хотел выслушать Лидию Андреевну до конца. Чем еще его поманят?

— Конечно, мы не богаты. Покойный муж мне почти ничего не оставил.

Это была наглая ложь. Лидия Андреевна исправно получала дивиденды с капиталов мужа, что позволяло ей не работать в последние, предпенсионные годы. Но об этом же никому не надо знать, правда? Даже Аля искренне считала, что они на грани нищеты, и она обязана работать.

Андрей Евгеньевич отметил едва заметное движение подбородком, отведенный взгляд, и, хотя и не считал себя опытным физиогномистом, чуть улыбнулся: «Врет, старая перечница!»

— Но зато девушка не избалована! — Лидия Андреевна продолжала гнуть свою линию. — Она мила и заботлива. Всегда обнимет, поцелует. А какой она заваривает чай! У нее на каждый случай в жизни есть свой сбор: чабрец, мята, иван-чай. Весь шкаф в ее баночках!

Андрей Евгеньевич улыбнулся, в этот раз открыто.

— Лидочка Андреевна, если ваша дочь хоть немного унаследовала вашей красоты и обаяния, то ей не понадобятся ни приданое, ни рекомендации. Вы говорили по телефону, что у нее какие-то проблемы со сном?

— Ох, да. Я уверена, это невроз. Наверное, ей надо что-нибудь попить. Она еще стала такой строптивой. В ваших аптечках нет ничего такого, чтобы девочка снова стала послушной? — Лидия Андреевна состроила максимально невинные глазки: пойди, пойми — серьезно она говорит или шутит.

— В наших аптечках чего только нет, — недобро усмехнулся Андрей Евгеньевич.

— Я так и думала, — Лидия Андреевна довольно улыбнулась. — Она обещала позвонить тебе в понедельник.

— В понедельник? Это удачно. Возможно, в понедельник вечером я даже смогу с ней встретиться.

— Было бы замечательно! — Лидия Андреевна кивнула.

— Ну, на этом и остановимся, — Андрей Евгеньевич улыбнулся своей очаровательной акульей улыбкой и попросил счет.

— Говоришь, она дотронулась до твоей щеки, и это был как удар током?

Алька кивнула. Вид у нее был так себе. Вся эта история, облеченная в слова, выглядела по-дурацки. И талант писателя не помог. Аля очень смущалась и боялась выглядеть мнительной истеричкой в глазах друга. Но Сергей не смеялся, не пытался сменить тему, а всерьез обдумывал ее рассказ.

— А мама, значит, не могла тебя добудиться?

— Да, она меня и водой поливала, и звала, и трясла. Только пощечина помогла.

Аля приложила руку к щеке. Сергей положил ладонь поверх ее руки и большим пальцем пощекотал кончик ее носа, как котенку. Девушка от неожиданности растерялась и чуть отпрянула. В этот момент она была похожа на удивленного ребенка — простая и наивная, даже рот чуть приоткрылся. Серега широко и добродушно ей улыбнулся. Алька рассмеялась и соскользнула с шезлонга к нему на колени. Молодой человек заботливо обнял ее, прижал к груди и поцеловал в макушку. Альке стало так тепло и уютно, она замерла в его объятиях, боясь спугнуть мгновение, даже дышать перестала. Сергей погладил ее по волосам, прижался ее к себе, и чуть покачиваясь, наверное, чтобы успокоить, принялся рассуждать:

— Сами собой сны с продолжением — не редкость. Странно то, что ты не могла проснуться. Это действительно может проявляться какая-то травма, даже из глубокого детства, а может, — Сергей округлил глаза и изменил голос, — Кто-то из другого мира пытается передать тебе послание.

Алька рассмеялась и поудобнее устроилась в его руках. Сергей продолжал:

— На самом деле, ничего нельзя сбрасывать со счетов. Знаешь что? — он чуть отстранился и посмотрел Альке в глаза. — Я обещаю тебе поискать информацию об этом, а ты, — он нахмурил брови и стал похож на молодого учителя из старого советского фильма, — А ты пообещай мне, что сегодня пораньше ляжешь спать!

Аля приложила ладонь к виску, вроде как честь по-военному отдавала:

— Торжественно клянусь!

— Эх ты, — Серега нахлобучил на нее свою бейсболку, — К пустой голове руку не прикладывают!

Девушка снова смеялась, а Сергей довольно улыбался. Откуда-то из далекого прошлого Але вспомнилась фраза: «Выходить замуж надо за того мужчину, который умеет тебя рассмешить». Она уже не помнила, была ли это цитата или любимая присказка кого-то из родственников, но сейчас была с этим полностью согласна: жизнь — сложная штука. Много на пути будет неприятностей. И некоторые будет очень трудно преодолеть, если только не посмеяться над ними. Вместе.

Чай закончился, но расставаться не хотелось. Сергей с Алей встали с покрывала. Решили немного прогуляться по парку. Аля поправила одежду и вернула Сергею его бейсболку — встала на цыпочки и очень аккуратно надела головной убор на друга. А он смотрел ей в глаза, и у нее почему-то мурашки по спине пошли от этого взгляда. Только впервые не захотелось убегать от этих мурашек. Наоборот — хотелось большего. Серега положил руки ей на талию и медленно притянул возлюбленную к себе и очень нежно, едва касаясь губами кожи, поцеловал. Лоб, щеку и, наконец-то, губы.