Тропа первая

Глава 8

Я смотрела в окно и наблюдала, как Элхард бродит в том месте, где вчера были мы с драконом. Между прочим, о следах я подумала еще перед сном и приготовила отмазку на случай, если ночью не пойдет снег или не случится другого чуда, что скроет присутствие дракона. У меня была целая ночь, чтобы обдумать свою версию, а именно как достоверно сделать изумленное лицо и сказать: «Не знаю». Или «не может быть» в зависимости от вопроса Эла. За сутки, проведенные вместе, меня стал немного злить тотальный контроль со стороны жениха.

Да мы теперь с Элхардом официальные жених и невеста, потому что первым делом мужчина отвел меня к старосте и вытребовал об этом бумагу, мотивируя тем, что в замке сгорели все документы. Дядька оказался непрост, даже с юмором, предложил Элхарду нарисовать брачное свидетельство, благо у него и бланк лишний имеется. Не бесплатно, конечно, но такому давнему товарищу он сделает это с большой скидкой. Бородатый староста, напоминающий мне медведя из мультика про Машу, с такими же добрыми и честными глазами, смог поколебать даже мою уверенность. Что уж говорить об Элхарде, у которого глаза загорелись в прямом смысле этого слова. И ведь в этот раз на восход не спишешь. Или отсветы пламени от печки, рядом с которой мы стояли?

— Эл, — дернула его за рукав и зашептала на ухо. — Нам‑то оно зачем?

Говорить при старосте, что жениться мы вообще не собираемся, я не стала, незачем посвящать в наши личные дела посторонних людей.

— Может пригодиться, я тебе потом объясню, — так же тихо ответил блондин.

— И это правильно! Берите — не пожалеете, в столице с вас втридорога сдерут за этот бланк. А я вам как родным…

— Возьмем, только ты быстрее пиши наши имена и ставь свою подпись, пока магия бланка не рассеялась, — усмехнулся Элхард. — Сколько он еще годен? Два — три дня?

— Обижаешь, декаду точно еще действовать будет, — сделал невинное лицо староста, но даже я ему не поверила, слишком лукаво у него светились глаза. Спустя полчаса мы стали обладателями документов: метрики, староста приписал меня к почившему, но древнему роду; справки о регистрации помолвки, выписали ее тоже задним числом; и свидетельство о браке, в него мужчина поставил сегодняшнюю дату. Как мне потом объяснил Эл, по — другому бы и не получилось, ведь бумага зачарована.

Меня все это очень заинтересовало, в первую очередь брачное свидетельство, а так же что за срок годности и чем он лично мне грозит. Честно признаться, оставаться в этом мире, даже замужем за таким неплохим мужчиной, как Элхард, мне совсем не хотелось. Оказалось, что это не то, чего я боялась, и блондин не полезет ко мне консумировать брак, чтобы уложиться в заявленные десять дней. Просто в деревнях, подобной этой, нет своего штатного мага, имеющего к тому же разрешение на ведение документов государственного образца. То есть средневековьем в этом мире и не пахло, у всех были метрики. И если в последние можно было что‑то вписать задним числом, ведь ребенка не всегда принесешь к магу или к старосте сразу в день рождения, то в свидетельство о браке такой возможности не было. Вот старосты раз в год получали официальные бланки в ближайших городах, причем строго лимитировано. На мой вопрос, а как быть, если документы сгорели, испортились, или потерялись? Эл ответил, что для восстановления едут в город или по месту рождения, ведь у старост есть книга учета. И я вспомнила, как ставила в ней свою подпись, а еще мы с Элхардом капали по капле крови на бланк. Блондин сказал, что это для того, чтобы подтвердить законность бумаги.

Мне очень хотелось прочесть, что написано в каждой бумажке, но буквы я знала еще не все, да и почерк у старосты был корявый. Приходилось верить Элхарду на слово. Но одно я смогла понять, дату своего нового дня рождения: третьего мари две тысячи пятнадцатого года. У меня даже глаз задергался от такого совпадения, ведь «мари» соответствовал нашему сентябрю, а Ланьер меня как раз выкрал третьего сентября и год совпадал. Элхард неправильно понял мою заминку, прочитал и рассмеялся.

— Ладно, метрику твою никому показывать не буду, — отсмеявшись, сказал блондин.

— Почему, что с ней не так?

— Все так, но по ней тебе чуть больше пятнадцати лет, а в таком возрасте свадьбу играют только по одной причине — если девушка беременна. А так разрешенный возраст с шестнадцати лет, — с улыбкой пояснил Элхард.

— Да, это он мне сильно польстил, — улыбнулась в ответ, все‑таки тема возраста любую девушку или женщину не оставит равнодушной.

— А сколько тебе лет? — как бы невзначай спросил блондин.

— А сколько тебе? — не поддалась я на провокацию.

— Если я отвечу, ты мне скажешь? Должен же я знать, сколько лет моей жене, вдруг тебе и пятнадцати нет, — веселился мужчина.

— Скажу, но только если ты пообещаешь не называть меня женой. Ухо режет, — чуть скривилась я, стараясь не показать блондину всю степень паники, что меня охватила в тот момент. Почему‑то когда подписывала брачное свидетельство и капала на него своей кровью, у меня ничего не екнуло в груди, будто это все было не по — настоящему. А после слов Элхарда пришло осознание того, что мы считай женаты.

— Ладно, но только когда мы одни, все‑таки некоторым людям придется тыкать этой бумажкой в лицо. Знаешь, но это даже к лучшему, не будут возникать лишние вопросы, пока мы будем в пути. Мне тридцать четыре года, — Эл перегородил мне путь и теперь с каким‑то азартом ждал ответа. И все же я его не понимала, как можно жениться на первой встречной? Хотя сама‑то не умнее, вышла замуж за самого странного типа из тех, что мне попадались в жизни. Но я решила не думать об этом и даже в мыслях называть блондина женихом, а не мужем.

— Мне двадцать один, — не сталf лгать я. Да и не такая уж я старая, чтобы стеснятся своих лет. Элхард с любопытством рассматривал меня, будто видел впервые. Даже осторожно провел пальцами по моей скуле, но я сделала шаг назад, чтобы разорвать тактильный контакт.

— Не понимаю я мужчин вашего мира, у нас ты давно была бы замужем и с кучей детишек, — мужчина опустил руку и отвернулся к коню, поправляя повод.

— В каждом обществе свои приоритеты. К тому же у вас браки разрешены с шестнадцати, у нас с восемнадцати, — решила не рассказывать Элхарду о практике свободных отношений в нашем мире. Пока он считает меня девушкой, то приставать вряд ли будет. Наверное, это еще один весомый аргумент не оставаться в этом мире. Кто я для них? Просто женщина, без связей, приданого, к тому же старая и порченая. Как скоро тот же Эл станет тыкать меня этим, если мы поженимся по — настоящему? Не хочу себе такого будущего. — Элхард, а у вас разводы есть? А то мы вроде как женаты, но я все равно хочу вернуться домой.

— Развод? Ты имеешь в виду аннулирование брака? — переспросил Элхард, а у меня похолодело сердце осознанием того, во что я умудрилась по глупости вляпаться. — Вообще, мы с тобой и так не женаты. Нет, не в том смысле, в котором ты подумала. Просто одной бумаги недостаточно, брак освещают в храме. То есть после подписания свидетельства проводят свадьбу, а в храм идут на следующее утро. Вот после храма аннулировать брак невозможно. А до этого вполне, достаточно найти целителя и за отдельную плату он поклянется на камне истины, что девушка невинна.

Единственное, что я смогла сделать после таких слов — кивнуть. А у самой волосы зашевелились от открывшихся перспектив в случае, если я не вернусь домой. Хотя какие перспективы, если я умудрилась выйти замуж за первого встречного и нас теперь никто не разведет? Ладно, если вернусь домой, мне лично плевать, что по законам этого мира я замужем, а если не получится? Я бросила оценивающий взгляд на Эла, наверное, впервые посмотрев на него как на возможного спутника жизни. Он не был красавцем, но что‑то в нем привлекало. Муж? Нет, это слово меня коробило, ведь в этом амплуа я представляла только Дениса.

А потом было знакомство с людьми Элхарда, большую часть отряда из восьми человек я знала и моему приходу они обрадовались. Некоторые даже бросились с объятиями, но добежать не успели, наткнувшись на острый, как кинжал, взгляд блондина. Он громко и спокойно представил меня своей женой, и отправил особо ретивых позаботиться о коне, а так же занести в дом мои вещи. Комнату нам в доме выделили одну на двоих, что неудивительно. В принципе, их там всего было три: большая комната с печкой и обеденным столом, и две маленькие, одна из которых хозяйская спальня в которую нас и определили, а другая детская. Как рассказал Эл, этот дом принадлежал каким‑то деревенским жителям, которые временно уступили свое жилище за незначительную плату. Блондина знали и уважали, а может и побаивались.

За ужином выяснилось, что мы с Элом поженились сегодня и его друзья взялись сыграть для нас настоящую свадьбу. Уже позже я поняла, что свадьбы во всех мирах проходят одинаково, во всяком случае, если на них гуляют мужчины, которым надо выпить и подраться. Но до этого был пожар в горах, который было видно издалека. Я, глядя в окно на беснующееся пламя, на каком‑то интуитивном уровне поняла — там мой дракон и он очень недоволен. Поэтому я не особо удивилась, когда почувствовала его рядом. Все‑таки приятно, когда тебе так радуются, но умом ты понимаешь, что такого большого зверя невозможно забрать себе. Это как в детстве: я ходила в передвижной зоопарк и чуть ли не плакала у клетки с верблюдом. Он был грязным, горбы висели, стоять он мог только по диагонали клетки и то упирался спиной в потолок. У него был такой одинокий взгляд, что мне захотелось забрать его домой. Конечно, мне это никто не позволил, а мама прочитала лекцию о том, что такие большие животные должны жить на воле. Помню, мне долго снился этот верблюд, я просыпалась в слезах, обещая себе, что вырасту и отпущу его на волю. Уходя от дракона, я тоже повторяла себе, что поступаю правильно, отпуская его. Несмотря на рассказы Эла и Ривена, дракон для меня оставался зверем, заботливым, по — своему ласковым и очень одиноким. Прям как я.

Солгу, если скажу, что не переживала за себя в свете того, что свадьба проходила с размахом и нас поздравляли весьма своеобразно, говорили непристойные шутки, делали двусмысленные намеки и прямым текстом желали скорого прибавления в семействе. Я не пила, Элхард тоже только пару раз глотнул из своей кружки. Наверное, я бы что‑нибудь сказала или сбежала бы, все‑таки нервное напряжение и усталость давали о себе знать, но Эл заметил мое состояние и взял меня за руку. Странно, но мне сразу стало спокойно, от жениха исходила сила, уверенность, надежность.

Спать нам пришлось в одной комнате. Я прокручивала в голове, как объяснить Элу, что не могу делить с ним кровать, но он все понял без слов, вытащил один тюфяк и бросил его на пол. В благодарность я нашла спальник и показала, как им пользоваться. Мужчина обрадовался, как ребенок новой игрушке, а когда я сказала, что решила ему подарить спальник, то растерялся. Пришлось объяснять, что Элхарду он нужнее, ведь мужчина половину жизни проводит в походах, а мне и обычного одеяла достаточно. На что жених ответил туманной фразой, что с походами он решил завязать, но мой подарок для него все равно дорог. А еще потребовал с меня обещание, что я приму от него дар и не буду отказываться. Пришлось согласиться и, получив невинный поцелуй в щеку, лечь спать.

Говорят, утро вечера мудренее, но что‑то я этого не заметила. Ответ на все тот же вопрос: «Что делать?», так и не пришел мне на ум.

— Элен, с добрым утром! Ты почему так рано встала? — я и не заметила, как ушла в свои мысли и пропустила приход Эла. Вздрогнула, оглянулась и почти попала в объятия улыбающегося блондина. Где‑то в душе шевельнулась совесть, которую я постаралась заглушить, напомнив, что ничего не обещала Элхарду.

— Доброе. Наверное, это уже сила привычки — просыпаться с рассветом. А ты чего подскочил? На полу не холодно было? — я не хотела выказывать своей заинтересованности делами мужчины. Но слова уже вырвались и их назад не забрать.

— Я тоже не привык долго спать. К тому же сегодня мы отправляемся в путь, — и опять эта задорная, почти мальчишеская улыбка, так необычно смотревшаяся на его лице. — Сейчас завтракаем, потом я помогу упаковать твои вещи, а через час выезжаем. Как тебе такой план? Помочь тебе умыться?

Зачем он так? Почему не может держаться, как остальные, отдаленно и настороженно? Отчего, глядя в его почти бесцветные глаза, которые должны пугать, я чувствую себя виноватой? Ответа не было.

— Думаешь, я сама не справлюсь? — чуть улыбнулась.

— Ну, должен я поддерживать образ счастливого молодожена, — в глазах Элхарда загорелось уже привычное пламя. Я же вспомнила, что у нас была для всех первая брачная ночь, и смутилась. Ведь если вспомнить, как я чувствовала себя после своего первого раза, такая внимательность молодого человека, должна была приятно согреть. Она бы и грела, если бы между мной и Элом было хотя бы подобие чувств. Взаимная симпатия не в счет.

Из комнаты мы вышли вместе, я с пунцовым лицом, Эл на мое согласие ответил привычным поцелуем руки. Только обыденным оно было для него, но меня каждый такой жест бросал в жар. Нас встретили понимающими улыбками, подмигиваниями, от чего мое лицо заалело еще сильнее. Элхард сменил ласковую улыбку на свое обычное невозмутимое выражение лица, только краешки его губ изгибались. Я не великий физиономист, но даже мне было понятно, что весь наш вид должен соответствовать молодоженам. Судя по всему, нам поверили.

Не знаю, что еще вчера успел Элхард сказать своим людям, но ни один из них, даже в сильном подпитии, не спросил у меня, как так вышло, что выжила только я. Меня данный факт только радовал, как и то, что под хмурым взглядом блондина все улыбки резко увяли, а мужчины уделили все свое внимание завтраку. Наверное, другая бы поздравила себя с тем, что ей удалось отхватить такого сильного защитника и пользовалась бы этим, но меня данный факт только расстраивал. Потому что в Элхарде я видела живого человека, а не средство для достижения цели.

Как и говорил блондин, не прошло и часа, как мы покинули деревню. Мои вещи были упакованы и привязаны к седлу какого‑то воина, если бы постаралась то и имя его вспомнила, но мне оно было не нужно. При упаковке Эл заметил мою шубу и его рука дрогнула, а потом он поднял на меня взгляд, в котором застыл вопрос.

— Подарок дракона, — потом подумала и показала ему еще ожерелье. Сначала я не собиралась ничего говорить Элу о моем маленьком состоянии, но нам вместе путешествовать, а возможно и жить, если мне не удастся вернуться домой. Да и кто, как не местный житель может примерно оценить мое приобретение.

— Твое приданое, — хмыкнул мужчина, почему‑то помрачнев.

— Что‑то не так? — не поняла настроения блондина, ведь он должен был обрадоваться, что его невеста не голодранка. Или нет?

— Все так. Просто это дорогие и личные вещи, такие подарки драконы не делают только из благодарности. Хотел бы я в этом ошибаться, но мне было бы спокойнее, если бы он просто принес тебе кошель с золотом. Или вообще не появлялся, — честно ответил мужчина, накрывая мою руку своей ладонью.

— Вещи женские, их могла собрать мать Северена, — неуверенно произнесла я, теряясь от столь близкого соседства. Видимо, мое предположение успокоило Элхарда и он убрал руку, я мысленно вздохнула с облегчением, не зная еще тогда, что основное испытание впереди. А именно поездка верхом в тесной близости с женихом. Хотя, после такого путешествия он был бы обязан на мне жениться. Я как‑то никогда не думала, что возможен такой практически интимный способ передвижения. Это хорошо, что стояла зима, а то не представляю, каково это было бы ощущать, как перекатываются мышцы мужчины под тонкой рубашкой, как бьется его сердце. Кстати, пока я утеплялась по совету Элхарда, он успел куда‑то сбегать и принести мне цветастый платок с рукавичками.

— В первом же городе купим тебе нормальный полушубок, а то этим только пугать, — тихо проговорил жених, обнимая меня одной рукой, а другой направляя коня на выезд из деревни. Дыхание Элхарда коснулось моего лица, теплое, вызывающее мурашки и желание отодвинуться, но он только крепче стиснул мою талию. Я вскинула глаза на мужчину и слова возмущения замерли на моих губах, лицо Эла было непозволительно близко. Пришла мысль, что он меня сейчас поцелует, а я ведь даже оттолкнуть его не смогу, мы же вроде как женаты. Но нет, мужчина всего лишь улыбнулся и устроил меня удобнее, чтобы я опиралась спиной на его грудь. Все было хорошо и правильно, но вот откуда‑то взялось легкое чувство разочарования.

Рен встретил рассвет на балконе, его не беспокоил мороз и ветер, все его помыслы были направлены на восток. Ночью он почти не сомкнул глаз, лишь изредка проваливаясь в тревожные сновидения. Зверь затаился, давая человеку возможность разобраться самому, только не проходящая тоска не давала забыть Рену, что его дракон уже сделал выбор. Какой? Почему? Ответа не было. Да и что мог ответить на этот вопрос зверь, для которого важны инстинкты, запахи? А что увидел Рен? Мог ли он с уверенностью сказать, что это та самая девушка, которую он искал всю жизнь? Нет. Но и убежденности в обратном не было. Оставалась вероятность, что в силу возраста его чувства притупились и одной встречи недостаточно для точного ответа. И разве можно тот коротенький монолог назвать встречей? Девушка считает его каким‑то ненормальным драконом, чуть ли не ручной зверюшкой. Откуда она вообще такая взялась? Память зверя была доступна и Рен прокручивал первые воспоминания о девушке. Что‑то его царапало, крутилось в голове. То, что эта Элен из замка, он уже понял, ей просто неоткуда было взяться в лесу. Скорее всего, она убежала, когда они с Сетаром напали на убежище мага. Элен. А не та ли это Элен, в которую влюблен племянник? Вряд ли в такой глуши много девушек с похожим именем? Рен еще раз проверил воспоминания зверя и нашел то, что его цепляло — от девушки пахло Севереном, его кровью. Вот и разгадка того, почему Элен считает его большой игрушкой, она иномирянка.

Слова незнакомки всплыли в голове Ренальда, ее искренняя забота, переживания и этот смешной поцелуй. А еще его даже во сне преследовал огонь ее души — яркий, чистый, горячий. Искорка. Наверное, надо порадовать племянника и сказать ему, что с девушкой все в порядке? Ответом ему был утробный рык зверя, который не собирался делиться своим сокровищем ни с кем. Дай ему волю — он похитит девушку, но Рен не собирался этому потакать. Во всяком случае, пока. В таком деле нельзя было полагаться на эмоции, ведь на кону не только его судьба, но и этой смешной девочки. У нее уже есть какой‑то Элхард, зверь зарычал еще грознее, и будет подло лишать ее счастья в угоду собственному любопытству. Прошли те времена, когда девушки, возвращенные в родные селения, встречались с почестями. Теперь судьба их в людских городах незавидна.

Рен глубоко вдохнул морозный воздух, с трудом отвел взгляд от занимающейся зари, стараясь не обращать внимания на тоску зверя, и направился в спальню. Впереди его ждал завтрак, а потом библиотека. Ренальд не любил читать, не понимал, что некоторые находят в книгах, в выдумках, если вокруг интересного не меньше. Но сейчас к книгам его вела необходимость, ему нужна была самая полная информация об избранницах драконов. Только вооруженный знаниями он сможет окончательно убедиться является Элен его единственной или нет. Для этого он собирался познакомиться с девушкой в человеческом обличии. Зверь послал одобрительную волну, но все равно настойчиво убеждал похитить Искорку.

Невозможно всю дорогу проделать молча, особенно, если один из фиктивных молодоженов хочет стать настоящим. Да и о погоде говорить дни напролет не будешь. Не обсуждать же, что снег в том овражке белее, а та сосенка выше? Глупо и неинтересно. Неудивительно, что уже через час Элхард начал потихоньку задавать наводящие вопросы о моем прошлом. На те, что касались детства, я отвечала с охотой и улыбкой. Говорила, в основном, о бабушке и друзьях, немного рассказала о наших обычаях.

— Твои родители рано умерли? — с сочувствием спросил Эл.

— Почему ты так решил? — удивилась я.

— Ты о них почти ничего не говорила, только что они были.

— Они и сейчас есть, просто живут каждый своей жизнью, — настроение испортилось.

— Не расскажешь? — вопрос Эла больше походил на утверждение.

— Да нечего рассказывать. Времени на дочь у них всегда не хватало. И вообще, сейчас твоя очередь предаваться воспоминаниям, — я улыбнулась, но получилось криво. Элхард не стал настаивать и, даже с желанием, начал говорить о своем детстве. Да только он тоже мало что говорил о родных, в его рассказе из родственников присутствовал лишь младший брат.

— Он немногим старше тебя, — постепенно воспоминания захватили Элхарда и в его голосе все чаще стала проскальзывать грусть. — Он хороший парень, гордость и надежда нашего рода. Я в какой‑то мере был ему не только братом, но и отцом.

— А ваш отец погиб? — мне казалось неуместным задавать такой вопрос, но я видела, что Элу надо выговориться.

— Нет, он тоже слишком занятой и бескомпромиссный человек. А я не оправдал его ожиданий, — усмехнулся блондин, тряхнув волосами. Кстати, я еще с утра успела прочитать ему лекцию о том, что здоровье надо беречь и не ходить зимой без шапки. Но он рассмеялся и сказал, что мечтает простыть, чтобы его милая женушка за ним ухаживала. Я хотела возмутиться, но вовремя заметила, что мы на крыльце не одни, пришлось пообещать вернуться к этой теме. Вот и сейчас не удержалась, протянула руку и накинула на голову Эла капюшон. Судя по взгляду блондина, зря я это сделала. Нет, ему‑то как раз понравилось, глаза загорелись, зрачки чуть расширились, а губы расплылись в улыбке. Он склонился надо мною, почти прислоняясь своим лбом к моему, и сказал: — Давай договоримся, ты называешь свое настоящее имя, а я пообещаю носить шапку.

— Какой‑то неравноценный обмен, не находишь? — хмыкнула я. — Давай так, я тебе свое имя, а ты расскажешь о том, как потерял магию?

— Согласен, — слишком быстро согласился блондин.

— Но прежде я хотела бы узнать, в чем смысл представляться ненастоящими именами? Ланьеру я свое из вредности не назвала, а так в моем мире редко кто скрывает свои имена.

— Это прерогатива девушек, — рассмеялся Элхард. — Наверное, никто уже не помнит, с каких пор повелось, что свое настоящее имя девушка открывает только тому, кого готова назвать своим защитником и покровителем. Это знак доверия.

— Подожди, а потом? Ну после того, как девушка назовет свое имя? — что‑то я не понимала логики в их традиции.

— В основном, настоящем именем женщин начинают звать после свадьбы. Но есть и исключения. Ведь браки не всегда заключаются по любви, а главное условие не само знание имени, а чтобы его обладательница его открыла, доверилась.

— Как у вас все сложно. А я думала, что это как‑то связано с магией. Ну, что с помощью настоящего имени тебя могут проклясть или приворожить.

— Элен, ты сама подумай, сколько в мире девушек с одинаковыми именами. Сразу теряется смысл использовать их в магии, а вот кровь — другое дело. Но не каждый маг может верно ею распорядиться. Так что не переживай. Если тебе еще хочется знать мою историю — я расскажу, а потом ты решишь, доверяешь мне или нет.

Кивнула и приготовилась его внимательно слушать, размышляя о том, что я никому кроме себя не доверяю. Имя? Что оно значит для меня? Всего лишь набор звуков, к которому я привыкла за прожитые годы. Меня уже больше месяца зовут Элен и протеста во мне это не вызывает. Потому что не имя делает человека.

История Элхарда была коротка и трагична: хороший, правильно воспитанный парень, пожертвовал своим даром ради малознакомых людей. Блондин не рассказывал подробностей, да и сама история у него получилась очень лаконичная, но додумать все остальное не составило труда. Он излагал сухие факты, никого не обвиняя и не оправдывая. Совсем скупо он поведал об отце, который посчитал поступок Элхарда предательством своей семьи и конкретно его. Я видела, что даже такому сильному и невозмутимому мужчине тяжело переживать тот эпизод заново, но он все равно счел нужным сказать мне о нем, хотя я и не просила.

— Знаешь, Элен, иногда меня посещают мысли, что было бы, поступи я как Ланьер?

— Татьяна, — произнесла я, но пришлось повторить, потому что до блондина не сразу дошло: — Мое имя Татьяна. Мне кажется, ты не смог бы поступить по — другому. В экстремальной ситуации все ведут себя по — разному: кто‑то паникует, кто‑то защищает только себя, а кто‑то спасает других. Но самое интересное, изменить себя невозможно.

— Татьяна, — из уст Элхарда мое имя звучало иначе, как‑то загадочно, нежно, волнующе.

— Да, так и зовут, только давай я и дальше буду Элен? Я уже привыкла, — смутилась, отстраняясь насколько это было возможно.

— Хорошо, но наедине я буду звать тебя Татьяна, — с улыбкой сердцееда произнес Эл.

— Ну хоть не Танюша, — буркнула я себе под нос. В который раз я корила себя за любопытство и слабость, особенно за последнюю. Ведь сумела выстроить за месяц у себя в сердце броню, а сейчас этот самозваный жених ее целенаправленно рушил.

— Как? — Элхард все‑таки услышал и теперь с упорством маньяка смотрел на меня.

— Не важно, это для очень близкого человека, а мы с тобой не в тех отношениях.

— У нас все впереди, — глаза блондина хитро сверкнули. — Танюша.