Трудный выбор

5

Ралф настоял на том, что проводит ее к хирургу. Более того, он оставался и ждал до тех пор, пока рану ее не обработали и не наложили на руку свежую повязку.

Далее он позволил себе проявить нетактичность, упомянув синяк, украсивший ее ребра.

Вероника взглянула на него укоризненно, сердясь за въедливость, и доложила, что доктор и этот синяк осмотрел, заверив ее, что ребра целы.

— Вы невозможно много командуете, мистер Спенсер, — проворчала она, когда они спускались в лифте.

Он поднял брови.

— А вы не командуете?

— Нет, я не командую.

Покинув здание, они молча прошли на автостоянку. И все время, пока ехали в сторону города, Вероника не проронила ни слова.

Они подъехали к магазину, торговавшему дорогой модельной одеждой, исполненной в основном в единственном экземпляре. Цены на ярлыках стояли астрономические. Входя в элегантный салон, Вероника чувствовала себя страшно неловко и отчего-то злилась на Ралфа.

Вскоре, впрочем, восхищение этим необыкновенным мужчиной взяло верх над всеми другими чувствами. У него оказался отменный вкус. За два часа он помог ей выбрать пару восхитительных вечерних туалетов, пару платьев для коктейлей, невероятно изысканный костюм, а ко всему этому роскошеству — несколько пар изящных туфель.

— А теперь пора перекусить. Время ланча, — провозгласил он, укладывая коробки и свертки с покупками в багажник машины и запирая его.

Выбор Ралфа остановился на ресторане «Эмманьюэл». Отложив меню, он с удивлением взглянул на нее, слыша, что она хочет заказать порцию копченого лосося и суп.

— Считаете, дорогая моя, что еда не имеет значения?

Серьезно взглянув на него, она сказала:

— Я бы обошлась сандвичем и чашкой кофе.

— Вам не нравится производить хорошее впечатление?

— А разве я здесь для того, чтобы производить впечатление?

— Нет, это не входило в мои намерения.

Тем не менее они привлекли к себе внимание нескольких посетителей.

— Скажите, а вам нравится, когда на вас глазеют? — рискнула спросить она и увидела, что его глаза слегка помрачнели.

— Не особенно.

Вероника предпочитала носить узкие юбки и блузки, дополняя их жакетом. Одежда не особо дорогая, зато хорошо на ней сидела и была ей к лицу. Но, вероятно, подумала она, в тех сферах, где вращается ее любовник, одеваются несколько иначе. Именно поэтому они сейчас привлекали всеобщее внимание. Он был прав, предлагая ей одеваться и вести себя соответственно его статусу.

— В таком случае... Благодарю.

— За что?

— За одежду, — просто сказала она. — И за еду.

Что это? Притворство? Игра? Нет, вряд ли, подумал Ралф, тут нечто иное.

— Представьте, Вероника, я прекрасно понимаю, что стоит за вашей благодарностью. Но не стоит, право, смущаться.

Действительно, не стоит смущаться по поводу новых приобретений, ведь это не более чем необходимость, уговаривала себя Вероника. В конце концов, любовница богатого человека обязана хорошо одеваться.

— Мне еще предстоит навестить отца, — сказала Вероника, когда они перешли к кофе. — Вчера я у него не была. А потом еще надо заехать к Тони.

— Они ведь в разных больницах, — ровным голосом произнес Ралф, и она взглянула на него настороженно.

— Обещаю вернуться домой вовремя. Только скажите, когда нам надо будет выходить.

— Сразу после шести.

Вероника взглянула на часы: почти половина второго.

— Отца я навещаю каждый день. А у Тони никого нет.

Никого, кто позаботился бы о нем, договорила она про себя. Ему, возможно, хуже, чем сироте. Тот хоть знает, что к нему некому прийти, и никого не ждет.

Ралф призвал официанта, быстро расплатился с ним и сразу встал.

— Буду ждать вас дома в четыре тридцать. Не позже, — строго сказал он, когда они шли к машине.

Машин на больничной стоянке было полно, что и понятно: по выходным посетителей всегда больше, так что припарковаться Веронике удалось не сразу. Она провела с отцом полчаса и помчалась к Тони. До той больницы, где он лежал, нужно было проехать несколько миль. Парень выглядел просто ужасно — весь в ссадинах и синяках, которые сегодня стали еще страшнее.

— Вы пришли, мисс Хеймиш! Я очень рад.

Она принесла ему небольшой томик Диккенса и несколько бутылок фруктового сока.

— Ну, как ты, Тони? Выглядишь сегодня лучше.

— Да, спасибо.

— Прости, но я не смогу сегодня побыть с тобой подольше...

— Ничего, мисс Хеймиш, не беспокойтесь.

В коридоре она задержалась на сестринском посту и расспросила о состоянии Тони: нет ли улучшений, и сколько он может здесь пролежать? Потом ей пришлось чуть не полмили идти до машины.

Она опоздала всего на несколько минут и, поднявшись в спальню, сразу скинула туфли и разделась.

Вещи она распаковала еще утром, после завтрака, и, схватив свежее нижнее белье, отправилась в ванную, где наскоро вымыла голову и принялась за макияж. Прежде чем выйти в спальню переодеваться, она расчесала волосы.

Платье было просто сногсшибательное: облегающее, с низким вырезом и тонкой бретелькой через плечо, оно мерцало павлиньей зеленью и синевой. Руку она обвязала подходящим по цвету шарфиком, что и выглядело оригинально, и скрывало заживающую рану.

Из драгоценностей у нее был лишь небольшой бриллиантовый кулон на золотой цепочке и такие же серьги — подарок родителей к ее совершеннолетию.

Волосы Вероника зачесала наверх и сложила в искусный узел. Она уже надевала вечерние туфли на тонком высоком каблуке, когда в спальню вошел Ралф.

Он был свежевыбрит, волосы поблескивали от недавнего душа, и вообще выглядел он в идеально сшитых брюках и свежей белой рубашке олицетворением утонченности.

Сердце Вероники невольно ускорило ритм, стоило ей окинуть взглядом его стройную широкоплечую фигуру, а треугольник смуглой кожи в вырезе не до конца застегнутой рубашки возбудил у нее желание увидеть его раздетым. Она, естественно, ничем не выдала своих ощущений и шальных желаний.

Ралф на ходу скрепил обшлага рубашки запонками и застегнул пуговицы, затем повязал галстук и облачился в пиджак великолепного кроя.

Было прохладно, и мостовые блестели от недавно прошедшего дождя.

— Что это будет за вечер, Ралф? — спросила Вероника, когда они подъезжали к центру. — Вы говорили, кажется, что он благотворительный?..

— Да. Для Фонда больных лейкемией, — ответил он, метнув в нее быстрый взгляд. — Этот Фонд один из немногих, которые я нахожу нужным поддерживать.

Ралф остановил свой «мерседес» у главного входа в отель, и они вышли, предоставив швейцару распорядиться о парковке машины.

Поднявшись на лифте, они вошли в просторное фойе, предваряющее великолепный бальный зал. Повсюду сновали официанты с подносами, предлагая гостям вино и шампанское. Сливки городского общества попивали напитки, сплетничали и краем глаза следили за вновь прибывающими.

— Ралф, дорогой мой! Вы здесь! Искренне рада вас видеть.

Вероника повернула голову и увидела высокую молодую брюнетку. Все в ней было совершенно: от вершины фантастической прически до кончиков туфель.

Интересно, это ее воображение или Ралф действительно насторожился?

— Лора? Весьма рад, — глухим голосом отозвался он.

— Вы не хотите познакомить нас?

— Конечно. Лора Каннингем. Вероника Хеймиш.

И пяти секунд не пройдет, подумала Вероника, как ее оценят и тотчас отстранят.

— Не помню, чтобы мы с вами встречались, — промурлыкала Лора. — Вы недавно в городе?

Новенькая в этой части города, она чувствовала в вопросе подвох, но лишь улыбнулась и просто сказала:

— Нет.

Лора выгнула тонкие брови.

— Полагаю, что друг друга-то вы знаете хорошо?

Если эта красотка желает позабавиться, Вероника вполне способна подыграть ей.

— Ралф, он... — она выдержала паузу и одарила его милой и непринужденной улыбкой, — мой особый друг.

— Я понимаю.

Нет, милочка моя, ничего ты не понимаешь, подумала Вероника.

— Ну, мы еще побеседуем.

Лора, казалось, готова была съесть Ралфа живьем. Улыбка, прикосновение ее безупречно отлакированных ногтей к его рукаву. То, как она облизывает губы. Явный призыв, привлекательно обернутая в любезности и милые словечки обжигающая чувственность.

— Надеюсь, мы окажемся за одним столиком, — уверенно проговорила Лора.

Вероника в ответ на это просто опустила ресницы.

— Вы извините нас, — протяжно заговорил Ралф, — но я вижу некоторых своих приятелей, с которыми хотел бы Веронику познакомить.

Когда они отошли, Вероника вполголоса спросила:

— Эта роскошная Лора одна из ваших бывших пассий? Недавняя, надо думать? Если не последняя...

Ралф одарил ее ленивым взглядом.

— Да.

— Мне следует ее опасаться?

— Я не обещал ей...

— Райских садов? — дерзко договорила за него Вероника.

Он улыбнулся.

— Вот именно.

— Но я пари готова держать, — сдержанно поделилась она своими мыслями, — что эта Лора из тех особ, которые, попадая в дом, тотчас заново оформляют интерьер и меняют мебель.

— А я не из тех мужчин, которые позволяют это делать. Я вообще редко оставляю женщину в своем доме.

И как ей относиться к тому, что ложе, которое она разделяла с этим мужчиной, он разделял — пусть «редко» — с другими?

— Предпочитаете отели, мотели и ее квартиру?

— Ни то, ни другое, ни третье. И вообще...

— Это не мое дело, — заключила она с невинной улыбкой. — Я понимаю.

Ралф вдруг захотелось наброситься на нее, закрыть дерзкий рот поцелуем и посмотреть, как насмешливые искорки в этих зеленых глазах начнут растворяться в чувственной неге.

— Не искушайте судьбу, — лениво процедил он, перехватив ее лукавую улыбку.

— Я и не думаю.

Смешавшись с гостями, они погрузились в светскую жизнь и вращались в обществе до тех пор, пока не отворились парадные двери и обслуживающий персонал в униформе не пригласил гостей пожаловать к столам.

Первое блюдо было подано через минуту после того, как гости расселись.

Ралф заказал превосходный шардонэ, и Вероника сделала несколько осторожных глотков, когда основатель Фонда произнес приветственный тост.

За каждым из круглых столов сидело человек по десять, и Вероника не очень удивилась, увидев, что Лора действительно оказалась за их столом, усевшись прямо напротив Ралфа.

Эта женщина ведет себя профессионально, подумала Вероника, следя за вкрадчивыми движениями и утонченными жестами, какими пользовалась Лора, дабы привлечь внимание Ралфа. Да и любого другого мужчины, оказавшегося в поле ее зрения.

Обед сопровождался небольшим шоу. Модели, дефилируя по узкому подиуму, вынесенному в зал, проводили показ высокой моды, а на столы в это время подавались основные блюда, включая грудку цыпленка в нежнейшем соусе, художественно украшенную овощами и зеленью.

Затем выступали артисты, после чего на огромном экране, размещенном на заднике сцены, демонстрировался документальный фильм о детях, пораженных болезнью.

Снято было эмоционально, и фильм явился живым напоминанием гостям, что на столь благородное дело, как благотворительность, денег жалеть не стоит.

Вечер был организован прекрасно, все до мелочей продумано мастерами своего дела, событиям задан хороший темп, так что у гостей не было особой возможности для застольных бесед до тех пор, пока не зажглись дополнительные светильники и официанты не начали подавать десерт и кофе.

Гости принялись расхаживать между столов, приветствуя знакомых, так что Лоре не долго пришлось ждать, когда возле Вероники освободится место и к ней удастся подсесть, тем более что внимание Ралфа было в этот момент отвлечено разговором с коллегой.

— Вероника, скажите, вы давно знакомы с Ралфом?

Продолжение допроса, подумала Вероника и вежливо ответила:

— Нет.

— Не очень-то вы разговорчивы, дорогая.

— В какой степени разговорчивой мне следует быть?

— Вы должны простить меня за любопытство. Мы с Ралфом добрые... — она выдержала паузу, — друзья.

— В самом деле? — невинно спросила Вероника.

— Близкие друзья, — уточнила Лора с особым нажимом на первое слово.

— Так что, как говорится, руки прочь?

— Я знала, дорогая, что вы меня правильно поймете.

— Не лучше ли вам обсудить эту тему с Ралфом?

— Не уверена, что это будет лучше. Он ведь просто решил поддразнить меня, приведя вас сюда.

Вероника пыталась заставить себя проявить хотя бы любезность по отношению к этой женщине, но тщетно. Придется спасаться бегством.

— Простите, но я вынуждена ненадолго вас покинуть.

Она встала, захватила свою вечернюю сумочку и бежала, скрывшись в ближайшей туалетной комнате.

Ралф заметил бегство Вероники из-за стола, довольную усмешку Лоры, и подумал, что мог бы повторить их разговор слово в слово. Лора, насколько он знал, прекрасно владела искусством прицелиться и пустить в противника стрелу резкого слова. Но и Вероника, по всему видно, постоять за себя умеет.

Вдруг он живо вспомнил о хрупкой белокурой бестии, которая, проснувшись сегодня на рассвете в его объятиях, отважилась провести неуверенные пробные исследования в области его анатомии, которые чуть не довели его до потери сознания.

Вероника оказалась весьма прилежной и способной ученицей, пылкой к тому же, что очень возбуждало его. Не было ничего притворного в том, как она отзывалась на его ласки. Но особенно ему нравилось это смешение благодарности и крайнего удивления, идущего вслед за интенсивным наслаждением, когда он вел ее по тропе чувственности к новому сексуальному открытию.

К моменту появления Вероники в зале Ралф закончил разговор с коллегой и теперь следил за тем, как она приближается к нему. И, конечно же, он видел, что не был единственным, кто наблюдал за ней.

Обслуживающий персонал быстро размонтировал и убрал выносной подиум, очистив пространство для танцев, а на сцене разместились музыканты.

Подойдя к Ралфу, Вероника села на свое место и второй чашке кофе предпочла воду со льдом.

— Немного вина?

— Нет, спасибо.

Оркестр заиграл первую мелодию, и несколько пар вышли танцевать.

— Потанцуем, Ралф?

Вероника взглянула на Лору и, улыбнувшись Ралфу, милостиво разрешила:

— Развлекитесь, милый, конечно.

Если она и помрачнела, то не более чем на секунду, сразу же взяв себя в руки и любезно улыбнувшись обоим. Потом она сидела и смотрела, как легко Ралф вел в танце свою прельстительную партнершу.

Вместе они хорошо смотрятся, подумала Вероника. Даже слишком хорошо. Появилось легко узнаваемое состояние, которое вдруг породило острую боль в груди от чего-то, что она сразу же определила как зависть. А может, это ревность?

— У меня просто сил нет смотреть на прекрасную женщину, сидящую в одиночестве.

При звуке незнакомого глуховатого голоса Вероника обернулась и, когда красивый молодой человек сел рядом с ней на пустой стул, улыбнулась ему.

— Могу я предложить вам вина? Или, может, кофе?

Интересно, подумала она, развиваются события. Сколько же времени прошло с тех пор, как с ней пытались познакомиться в общественном месте? Возможно, стоит расслабиться и пофлиртовать?

— Нет, спасибо.

— Вы здесь одна или с кем-то?

Вопрос, как говорится, в лоб. Но в течение нескольких минут можно избежать прямого ответа.

— Я не расслышала ваше имя.

— О, прошу прощения, — тотчас ответил он. — Теренс Сайберт. А вас как зовут?

— Вы сели, мой друг, на чужое место, — прозвучал до такой степени спокойный голос Ралфа, что по спине Вероники пробежали ледяные мурашки.

Реакция Теренса была мгновенной, в глазах его промелькнул неподдельный ужас, и он тотчас вскочил на ноги.

— Извините, я не знал...

— Теперь знаете, — проговорил Ралф с обманчивой мягкостью.

— Да, да, конечно. — Его стремление как можно скорее уйти выглядело почти комично. — Надеюсь, вы извините?.. Меня ждут друзья.

— Чего он так испугался? — спросила Вероника, когда Ралф по-хозяйски опустился на стул, только что столь поспешно покинутый Теренсом. — Вы что, обычно едите молодых людей на ужин?

— Только тех, что вторгаются на мою территорию.

— Хорошо, когда знаешь свое место.

Лора прислушивалась к их разговору и не преминула вмешаться:

— Ралф, дорогой, может, вам стоит проинформировать всех тех, кого это может интересовать, где место Вероники?

Вероника взглянула на своего спутника и вопросительно подняла брови.

Он откинулся на спинку стула и небрежно сказал:

— Вероника живет со мной.

Взгляд Лоры помрачнел.

— В качестве гостьи?

Он даже не попытался смягчить удар.

— Нет, в качестве моей любовницы.

Послышалось нечто вроде шипения, краткий всплеск неподражаемой, до сих пор хорошо замаскированной ярости.

Но, мгновенно совладав с собой, Лора, как ни в чем не бывало, прощебетала:

— В самом деле, дорогой? Могли бы и сказать мне об этом.

— Мы с вами были любовниками по случаю, — ровным голосом сказал Ралф. — Когда было настроение, подходящий момент, когда мы оба оказывались свободны... Наша связь никогда не была чем-то постоянным.

— Я так не считаю, — холодно заметила Лора, забирая свою сумочку и удаляясь, чтобы раствориться в толпе гостей.

— Это было грубо, — тихо сказала Вероника.

Глаза Ралфа выражали нечто такое, что она так и не смогла точно определить.

— Зато правда. Та единственная правда, которую Лора в состоянии понять.

Вероника взглянула на него и увидела одну только силу, властность и жестокость.

— Мне кажется, что я не люблю вас.

Его губы скривились в циничную ухмылку.

— По документам, подписанным вами, вы не брали на себя обязательств любить меня.

— Да, это так, — ровно сказала она. — Я обязалась просто удовлетворять ваши сексуальные потребности.

— Осторожнее, pequena, — мягко предостерег он, заинтригованный тем, как, в зависимости от настроения, темнеет цвет ее глаз.

— Я вас не боюсь.

— Это слова храброй женщины.

— Мне бы хотелось, — тихо заговорила она, — выйти отсюда, взять такси и уехать. — Ее подбородок немного поднялся. — Но у меня, к сожалению, нет с собой денег, и я вынуждена торчать здесь с вами.

Задумчивая улыбка Ралфа возбудила в ней желание ударить его. Но он встал, схватил ее за руку и заставил тоже встать.

— Потанцуйте со мной.

И у нее не было другого выхода, кроме как подчиниться своему нанимателю... Не устраивать же ему сцену на глазах любопытной публики.

Когда они вышли танцевать, зазвучала проникновенная лирическая мелодия. Он повернул ее и приблизил к себе, так что она чувствовала прикосновение его губ к своим волосам. Затем его дыхание переместилось к ее виску.

Гнев ее начал утихать, хотя она и пыталась удержать его. К тому же теперь ей пришлось сражаться с неотвязным летучим жаром, который, пронизывая ее вены, разогревал кровь и распалял чувственность.

Легко ли сердиться на партнера по танцу, когда ваши с ним тела слились в единое целое? Чувствовать предательскую дрожь, когда его губы почти неосязаемо касаются уха и шеи, и сохранять спокойствие?.. Нет, это почти невозможно.

Было далеко за полночь, когда Ралф заводил машину в гараж, а Вероника стояла и ждала, не имея удовольствия войти в дом раньше него по той простой причине, что у нее не было ключа, и что она не знала кода отключения сигнализации.

Когда они вошли в вестибюль, она сразу же поднялась наверх, слыша за спиной его шаги.

В спальню она вошла за несколько секунд до него, сбросила туфли, сняла кулон и серьги, затем дотянулась до молнии и, расстегнув ее, сняла платье. За ним последовали трусики.

Схватив свою футболку, она быстро натянула ее, затем аккуратно повесила в гардероб вечернее платье и, ни слова не говоря, направилась к выходу из спальни.

— Даже и не думайте, моя дорогая, что я позволю вам спать в другой комнате.

Вероника обернулась взглянуть на него и чуть не потеряла сознание от суровости, проявившейся в его взгляде. Его пиджак и галстук лежали в беспорядке, он расстегнул рубашку, отбросил запонки и уже снимал трусы.

— Сегодня я не хочу лежать с вами в одной постели.

— Разве вы не знаете, что мне легко сделать так, чтобы вы захотели этого?

Вероника вышла в коридор и тихонько прикрыла за собой дверь.

Последует ли он за ней? Она решила, что это не должно ее волновать. Волнуйся не волнуйся, а победу над ним все равно не одержать. Это дело принципа, уверяла она себя, войдя в соседнюю комнату и приближаясь к окну.

Была темная безлунная ночь, и все, что можно было видеть за окном, растворилось во мраке. Лишь в отдалении тонкие цепочки огней обозначали пригородные улицы, на которых кое-где — красным, зеленым и синим — вспыхивал неон световых реклам.

Она скорее почувствовала, чем услышала его шаги в комнате и знала, что он подошел и стоит за ее спиной. Черт, она даже не попыталась усложнить ему задачу, чтобы он не сразу ее нашел.

Ралф не сказал ни слова. Вместо этого он повернул ее к себе и закрыл ее рот поцелуем. Никаких ласк, только касание его языка, только умение не спеша разжечь сладостный жар чувственности, и она, против воли, ответила ему.

Ни одной частью тела, кроме рта, он не соприкасался с ней и чутко уловил момент, когда она сдалась, милостиво приняв ее капитуляцию. Руки Вероники сами собой поднялись, легли ему на плечи, и вот уже она обнимала его.

Ралф сжал ладонями ее лицо и углубил поцелуй, затем обнял ее за плечи, но руки его быстро соскользнули на талию, на бедра, и вот уже забрались под футболку.

Так ли уж важно, сдалась она добровольно или под магическим воздействием его прикосновения? И если он выиграл, значит ли это, что она проиграла?

Он приподнял ее и усадил на подоконник, внимая тихим стонам, выражавшим крайнюю степень наслаждения. Ее ноги обвились вокруг него.

Она была горячей и страстной, она ожидала, и он овладел ею, вновь и вновь повторяя пылкие атаки, пока не почувствовал ее содрогания и тело ее не обмякло в его объятиях.

Когда, взяв ее на руки, он понес Веронику в их общую спальню, она зарылась лицом в его шею. В спальне он бережно опустил ее на кровать.

Прошло не так уж много времени, и он вновь обнял ее, на что она ответила легким стоном и ответным объятием.

Его глаза были мрачны, а руки нежны.

Он долго ласкал ее, чем довел до исступления. Заключив ее лицо в ладони и прильнув поцелуем к губам, он словно пил ее дыхание, затем вновь овладел этим жарким и жаждущим телом.

После всего Вероника лежала лицом к нему, положив голову на его плечо, слишком изнуренная, чтобы пошевелиться, и чувствовала нежное скольжение его руки вдоль своей спины.

Потом Ралф нежно гладил ее спутанные волосы, и это был тот момент, когда она уплывала в сон, уже не воспринимая ни его тихих ласк, ни легкого прикосновения губ, когда он осторожно высвободил руку и прикрыл ее одеялом.

Вероника спала беспокойно, терзаемая кошмаром, в котором кто-то гнался за ней по бесконечной темной аллее, и, как бы стремительно она ни бежала, ее преследователь не отставал ни на шаг, дыша ей в затылок.

И вот он схватил и держал ее, а она безгласно выкрикивала что-то в тщетной попытке освободиться. Она услышала хриплый голос, изрыгавший проклятья, затем вспыхнул ослепительный свет, и она увидела, что это Ралф держит ее, и аллея куда-то исчезла, а сама она лежит в постели, приходя в себя и вспоминая, что это за спальня и чей это дом.

— Матерь Божья, от кого или от чего вы убегали?

Она не ответила, Ралф поднял ее лицо, увидел сверкнувшие в глазах слезы и нежно поцеловал.

Подсознание подчас способно породить в душе великое смятение, он это понимал. Бывали случаи, когда он сам просыпался в холодном поту после кошмаров, перемещавших его в годы юности, в те времена, когда жизнь была полна лишений и часто так бессмысленно жестока. Годы, которые сформировали его и превратили в того человека, каким он стал сегодня, до сих пор возвращались к нему кошмарами.

— Вы со мной, дорогая, — нежно прошептал Ралф, пытаясь ее успокоить. — Здесь никто не причинит вам зла.

До поры, грустно подумала Вероника.