Трудный выбор

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— В ноябре? Что, ради всего святого, вы собираетесь делать в Си-Айл-Сити в ноябре? Говорю тебе, Джил: Тед свихнулся. От калифорнийского солнца у него сделалось размягчение мозгов. Да там, в Си-Айл-Сити, может, всю неделю будет идти дождь.

Джиллиан присела на край кровати, не успев положить в чемодан теплый свитер, который собиралась взять с собой.

— Или снег, — глухо сказала она, поглаживая мягкую овечью шерсть. — В прошлую среду был снегопад, помнишь? — Она покачала головой. — Не знаю, Барб. Я думаю, Тед хочет доказать, что пляж, где нельзя загорать круглый год, вообще не пляж.

— Да? Повтори еще разок. По-моему, я что-то потеряла по пути.

Джиллиан принялась снимать со свитера черные волоски шерсти Синдбада. Почему Синдбад стал линять в ноябре, понять было невозможно, но она и не вдавалась в это слишком глубоко, равно как и в то, почему он питает такую невообразимую страсть к картофельному пюре.

— Все очень просто, Барб. На солнечных пляжах Калифорнии не идет снег. Теоретически иногда там бывает прохладно или сыро, но в этом году стоит на редкость сухая погода. Говорю тебе, даже климат против меня. Вчера Тед сказал мне по телефону, что они со Стивом заняли у кого-то костюм и пошли днем заниматься серфингом. Серфингом! В ноябре! Я жду, вот-вот наступит день, когда он станет носиться по переулку за домом на роликовых коньках.

Барбара, лежавшая поперек кровати, обхватила подбородок ладонями.

— Не знаю, Джил. Тед, наверное, здорово выглядел в костюме для серфинга, но я вижу, к чему все это приведет. Он продолжает петь свою песню: «Давай подумаем, не переехать ли нам навсегда в Калифорнию», да?

Джиллиан со вздохом кивнула.

— И даже не старается это завуалировать. Но смотри, Барб, как получается: когда я лечу к нему в Сан-Франциско, мы загораем на пляже, купаемся, ездим по всем этим красивым местам… а когда Тед прилетает домой, мы только тем и занимаемся, что то затыкаем дыры в этом несчастном душе, то моем и вставляем вторые оконные рамы, то готовим задний двор к зиме. Какая тут романтика — удобрять землю под розы, а наслаждаться их запахом просто нет времени, будь оно все проклято!

Барб спрыгнула с кровати и встала перед Джиллиан.

— Докатилась, подруга, уже начала ругаться. Похоже, дело гораздо серьезней, чем я думала. Только не говори, что твой медовый месяц закончился, Джил. Через полгода я выхожу за Пита, и мне страшно подумать, что прозаическая реальность заявляет свои права так скоро после свадьбы.

— Нет, нет, Барб, — поспешила успокоить ее Джил.

После той знаменательной встречи в овощном отделе магазина у Барб и Пита начался стремительный роман, в результате чего в октябре Пит преподнес Барбаре на день рождения бриллиантовое кольцо.

— Ведь вы с Питом не собираетесь жить в разных концах света? Если он кинет на постель мокрое полотенце, ты сможешь тут же, не сходя с места, отчитать его, а не мириться с этим и даже улыбаться ему, как делаю я: Тед ведь прилетает на каких-то сорок восемь часов и мне не хочется тратить хоть один из них на ссору.

Джил встала и, аккуратно положив свитер в чемодан, закрыла крышку и застегнула молнию.

— И наш медовый месяц не закончился. Просто он… стал обтрепываться по краям.

Джиллиан стащила чемодан с кровати, окинула взглядом спальню и пошла впереди Барбары к лестнице, стараясь удержать глупые слезы. Она не хотела показывать своей закадычной подруге, насколько в действительности расстроена, как боится предстоящих трех дней на филадельфийском побережье.

Когда она спустилась в столовую, Синдбад приподнял огромную голову с ковра, печально взглянул на Джил и жалобно заскулил, словно знал, что она уходит из его жизни на целых три дня и две ночи.

— О, не начинай снова меня терзать, у меня и так проблем хватает! — воскликнула Джиллиан, проскальзывая мимо пса в кухню проверить, выключила ли она кофейник. — Знаешь, Барб, иногда я чувствую себя без вины виноватой, как это ни глупо.

— Ну, о Синдбаде ты можешь не волноваться, Джил, — сказала Барбара, падая на стул. — Мы с Питом будет выгуливать его каждое утро, а мама, наверное, избалует его до невозможности, закармливая всякими вкусностями. Он по-прежнему обожает картофельное пюре?

— С тех пор как Тед посадил нас обоих на калифорнийскую диету, последнее увлеченье Синдбада — клубничный йогурт, — пробормотала Джиллиан еле слышно, разыскивая в ящике кухонного шкафа пузырек с аспирином: у нее раскалывалась голова. — Но ты этого ему не давай. По-моему, йогурт ему не на пользу. Ой… посмотри на часы! Если я хочу поспеть в аэропорт к прилету Теда, я должна сию минуту выходить. Барб… пожелай мне удачи.

Джил проглотила две таблетки аспирина и сунула руку в рукав пальто, поданного ей подругой.

— Мои ключи! Куда, черт подери, я их положила?

Прижав ладони ко рту, Джиллиан безумными глазами обшаривала кухню, стараясь вспомнить, куда сунула ключи от машины, когда вернулась из школы.

Она стояла неподвижно, пытаясь сосредоточиться, пальто чуть не падало с плеча. После уроков она еще осталась в школе: надо было помочь Томми Истерману с делением; затем помчалась в магазин, чтобы сделать запас любимого Синдбадом корма перед тем, как забрать из чистки зимнее пальто Теда.

— Нашла! Пальто Теда! — Она так поставила стакан на стол, что пролила воду. — Я чуть не забыла взять пальто Теда! — Сунув вторую руку в рукав, Джил кинулась в столовую, где на столе лежал пластиковый мешок с пальто, а рядом — ключи от машины. — Точно, я положила ключи и пальто вместе, чтобы не забыть. Вот безголовая! — Схватив мешок, Джил обернулась к Барбаре: — Не могу даже сказать тебе, Барб, до чего я это ненавижу. Половина вещей Теда здесь, половина в Сан-Франциско… разве что он привезет все сюда, чтобы я постирала. Я уже подумываю, не повесить ли мне объявление: «Джиллиан Хэккет. Стирка. Домашние обеды. Секс. С доставкой на дом».

Барбара прислонилась к дверному косяку, улыбаясь подруге.

— Верное дело, Джил, особенно предпоследний пункт, насчет секса.

Нижняя губа Джиллиан задрожала — явный признак того, как было известно Барб и ей самой, что слезы близки. Джил провела рукой по волосам… и заморгала, вспомнив, как в начале этой недели уступила давнему желанию и коротко постриглась… не сказав об этом Теду.

Джиллиан бросилась в ближайшее кресло. Слезы обожгли глаза.

— Мои волосы! О Барб, он и смотреть на меня не захочет. Ему будет противно. Вчера вечером, — голос ее прервался, — только вчера вечером Тед говорил мне по телефону, как он мечтает о моих волосах, рассыпанных по его подушке.

Барб кашлянула, прикрыв лицо рукой, чтобы Джил не заметила ее улыбки.

— Ну, это он и сейчас может получить. Кто тебе мешает оставить свои волосы всюду, где он хочет: на подушке, в сливе раковины, в овощном супе. Или ты забыла попросить парикмахера отдать обрезанные волосы?

Джиллиан выдавила слабую улыбку. Она понимала, что подруга хочет ей сказать, как глупо сгущать краски. Джил вытерла глаза и подняла руки в знак того, что сдается.

— Ладно-ладно. Возможно, я немного преувеличиваю. Но все будет хорошо, Барб, честно. Будь другом, укажи мне на дверь — ведь компания «Ломбардские авиалинии» никого ждать не будет…

— Это ты-то боишься опоздать? Королева организованности?.. Женщина, которая планирует все — от уборки дома до чистки зубов? Которая полагает, что «Будь чистым и аккуратным» — одиннадцатая заповедь? О, не говори так, Джил. Ты подорвешь мою веру в мировой порядок вещей.

— Заткнись, Барб, ладно? — сухо парировала Джиллиан, но не выдержала и рассмеялась. — Ты стала похожа на Теда, это он без конца говорит мне, что я не способна на непредсказуемые поступки. — Ее улыбка стала шире. — Ха, сказала я ему, ты меня плохо знаешь.

Барбара протянула Джиллиан ключи от машины и подтолкнула ее в сторону задней двери.

— Да? А что ты ему еще сказала?

Уцепившись одной рукой за дверную ручку, Джиллиан другой взяла небольшой чемодан, который Барбара протянула ей, и весело ответила:

— Непредсказуемые поступки? Да сколько угодно…

— Ну и умница! — крикнула вдогонку Барбара, в то время как Джил чуть не бежала к машине. — А теперь забудь про Сан-Франциско, и сырые полотенца, и стирку и как следует повеселись. Ты это заслужила.

Джиллиан обернулась. Барбара и Синдбад стояли в открытых дверях.

— Заслужила, не спорю. Я тебя люблю, Барбара Макаллистер! — воскликнула, поддавшись порыву, Джил. — И тебя тоже, глупый барбос. До воскресенья!

Тед отпил глоток охлажденного белого вина, захваченного из Калифорнии, и нахмурился. Время подходило к полуночи, а он сидел один в крошечной гостиной арендованной им квартирки в кооперативном доме в Си-Айл-Сити.

— Какого черта я здесь делаю? — спросил он себя, понизив голос и глядя, как в каменном угловом камине, который он затопил по приезде, в последний раз взметнулось яркое пламя и огонь угас.

Тед мысленно проследил весь путь от аэропорта до этой квартирки в Си-Айл-Сити.

За все три часа пути Джиллиан почти не раскрыла рта — за исключением тех случаев, когда вынуждена была отвечать на его вопросы о Синдбаде и учениках и о том, заплатила ли вовремя за воду, чтобы в будущем воспользоваться скидкой.

И молчала она не потому, что была голодна: он специально спросил ее, поела ли она перед тем, как ехать в аэропорт, и Джил ответила, что проглотила парочку бутербродов в последнюю минуту. Так как сам он перекусил в самолете, то и не стал настаивать на еде.

Возможно, это надо было сделать. Джил похудела за те три недели, что они не виделись.

Похудела и постригла волосы.

Он ничего ей не сказал, хотя ему вовсе не понравилась ее новая прическа; промолчал, даже рта не раскрыл. Пока она не спросила. Зачем ей понадобилось спрашивать? И что такого ужасного было в том, когда он произнес: «Очень мило, Вояка, но длинные нравились мне больше»?.. Вот и все. И как только такая простая фраза смогла перерасти в третью мировую войну?..

Тед взглянул на дверь в спальню. Единственную спальню в доме. Закрытую дверь в спальню. Куда удалилась Джиллиан, прочитав ему краткую, но содержательную лекцию о том, что такое непредсказуемые поступки. Она сказала, что обрезанные волосы — именно такой поступок и разве сам он не говорил, что не следует сдерживать себя ни в чем. Какая тут связь — разобраться он не мог.

Тед поставил бокал на столик и, наклонившись вперед, в полном отчаянии взъерошил волосы. У него были такие большие надежды на этот уик-энд. Приехать снова в Си-Айл-Сити, где они провели свой короткий медовый месяц, забрать Джиллиан из этого проклятого дома с вечно текущими кранами и аккуратно пронумерованными неоплаченными счетами… снова пережить ранние беззаботные дни их стремительной любви.

Прекрасная мысль — так ему казалось, — пока реальность не разбила вдребезги его мечты.

— Тед?

Он поднял голову и посмотрел на открытую дверь спальни, где в потоке света, падающего на нее откуда-то сзади, стояла Джиллиан. На ней была длинная, до пола, ночная рубашка из шелка цвета слоновой кости; он ясно различил контуры ее тела под легкой тканью. Она была прекрасна, и он так ее любил. Он очень ее любил!

— Как ты, Тед? — спросила Джил, медленно входя в гостиную. — Я хочу сказать, тебе, наверное, там неудобно? Ты не хочешь лечь в постель?

Тед криво улыбнулся и похлопал по лежавшей рядом подушке, словно приглашая жену присесть.

— Да, первоначально именно это было моим намерением. Но я думаю, нам лучше сперва поговорить, если ты в настроении.

— Поговорить? — Голос Джиллиан дрогнул, она вздохнула. — Что ж, ладно, давай поговорим. Но если так, я лучше сяду туда, в то кресло, подальше от соблазна.

— Опасаешься моих неотразимых чар? — поддразнил ее Тед, откидываясь на подушки. Перспектива провести приятный уик-энд становилась более реальной.

— Нет, милый, — мягко ответила Джил, опускаясь в кресло, стоявшее напротив кушетки, по другую сторону кофейного столика, — нет, чтобы было трудней дать тебе по башке, если ты еще раз посмотришь на меня так, словно хочешь сказать: «Кто? Я?» — и спросишь: «Что-нибудь не так, Вояка?»

Тед взял со столика бокал и, обнаружив, что он пуст, встал с кушетки, чтобы его наполнить, а заодно налить вина Джил.

— Прости меня за слова насчет стрижки, Вояка, — сказал он, не сомневаясь, что его замечание насчет ее волос положило начало ссоре. — Да я уже и привык к ней. Ты стала похожа на фею, если я употребил то слово, что надо. Просто я страшно удивился, когда увидел тебя.

Джил одной рукой отмахнулась от его извинений, другой взяла бокал с вином.

— Я сама во всем виновата, Тед: раздула из мухи слона. К тому же мне следовало сказать тебе, что я собираюсь постричься. Не спрашивать, нет, но сказать. Так или иначе, раз приклеить я их не могу, придется нам обоим потерпеть какое-то время, пока они отрастут.

— Договорились, — согласился Тед, довольный, что с этой темой покончено. — Ну а теперь, Вояка, почему бы тебе не сказать, что на самом деле у тебя на уме?

— Думаю, не стоит. — Джил отвела от него глаза. — Вряд ли тебе это понравится.

Тед коротко рассмеялся, чтобы скрыть волненье. Что-то было не в порядке, и у него возникло странное чувство, будто это «что-то» куда серьезней, чем текущий кран, который нуждается в починке.

— Ты хочешь напомнить мне старую шутку, Вояка? Ты знаешь ее: «Милый, у меня не очень хорошие новости — у нас сгорел гараж». Тут я должен спросить: «Правда? Как это случилось?» А ты отвечаешь: «Перекинулся огонь от дома».

— Очень смешно, Тед. Почти так же смешно, как когда ты говоришь: «У меня хорошие новости — я получил повышение по службе и более высокий оклад; плохо одно: это высокое жалованье компания будет платить мне только в Сан-Франциско». Но неважно. Отвечаю на твои вопросы: Синдбад в полном порядке. Дом в полном порядке. Не в порядке одна я. Честно говоря, я в полном раздрызге.

Мгновение — и Тед уже стоял на коленях перед креслом Джил.

— Вояка… любимая, ты хочешь мне сказать… у нас будет ребенок?..

— Ребенок? — повторила Джил с явным удивлением и покачала головой. — Нет, милый, у нас не будет ребенка. Как учительница математики в начальной школе, я осмелюсь утверждать, что шансы зачатия увеличиваются в обратной пропорции к числу миль, разделяющих супругов… Хотя это касается лишь одного из них, — добавила она так тихо, что Тед с трудом ее расслышал.

Но расслышал.

— А какие шансы находятся в прямой пропорции, Вояка? — спросил он, вспоминая приводимые ею цифры, касающиеся так называемых «сезонных» браков.

Возможно, Джил прочитала еще одну статью, менее оптимистичную? Или он был слеп и Джиллиан вовсе не так легко смирилась с их ситуацией, как он пытался внушить себе? Стала ли она лучше справляться с ней, как он думал, или научилась лучше скрывать, как она несчастна?

Джил вздохнула.

— Не знаю, Тед. Правда. И узнавать не хочу. Другими словами… я хочу с этим покончить.

У Теда упало сердце.

— Покончить? Ты говоришь о разводе?

— Нет! — Джил отчаянно затрясла головой и взглянула на мужа с пробудившимся вдруг опасением. — То есть… если ты сам не хочешь, — тихо добавила она. — Ты хочешь? И — нет. К тому же, — продолжала она с горькой улыбкой, — как мы можем сказать, что мы разошлись, когда и сейчас почти не бываем вместе?

— Очень смешно, — отозвался Тед, по-видимому успокаиваясь. — Но если ни ты, ни я не говорим о том, чтобы покончить с браком, Вояка… тогда, будь добра, скажи мне, о чем, пропади оно все пропадом, мы говорим?

— Я говорю о том, что хочу жить вместе с тобой все время, а не по три дня два раза в месяц. Хочу, чтобы мы спорили о том, чья очередь выносить мусор и какую по телевизору смотреть программу — спорт или эстраду. Хочу ходить вместе за покупками и даже скучать вместе. Я хочу, чтобы мы наконец стали семьей.

Тед сел на пол и растерянно раскинул руки.

— Ты хочешь сказать, что мы не семья, потому что не ссоримся из-за мусора? Вояка, это… это бред!

— Да? Тогда объясни мне, почему у меня такое чувство, будто встречаемся мы главным образом, чтобы заниматься любовью? Что единственное, о чем мы говорим, — где мы встретимся и когда мы встретимся, а это вообще не имеет значения, так как занимаемся мы в любом случае одним — любовью, даже если у нас нет для этого настроения: ведь мы вместе, чем же нам еще заниматься? Потому и сюда приехали, верно? На деньги, которые надо бы отложить на будущее, — чтобы заниматься любовью.

Взгляд Теда скользнул с ее лица в сторону.

— Значит, и ты это видишь? — спокойно спросил он, испытывая в одно и то же время чувство вины и облегчения. — И не гляди так на меня. Я признаюсь, Вояка, у меня порой возникает мысль, что мы играем в папу-маму… Не спорю, это упоительно… и еще как… но мы не дети. Брак — это не только секс.

Джиллиан встала с кресла и села на пол рядом с Тедом.

— Конечно, секс не так уж плох, — сказала она, посмеиваясь, и положила голову на плечо Теда.

— Да, не так уж плох, — согласился Тед, обнимая ее за плечи. — Говоря по правде, он чертовски хорош, потому я и решил, что мысль провести уик-энд подальше от дома совсем не так уж глупа. Но ты, кажется, не согласна с этим, Вояка? — (Джил отрицательно качнула головой.) — Я думал, будто ты хочешь сказать мне без слов, что из-за дома, и Синдбада, и счетов ты, как бы выразиться, ощущаешь себя в ловушке, что ты хочешь заниматься любовью, словно мы любовники, а не супружеская пара, а я уже давно мечтаю об одном — чувствовать себя настоящим мужем.

Джиллиан подняла голову и посмотрела Теду в глаза.

— Мое воображение опять слишком разыгралось, да? Иногда я такая бестолковая! Потому нам и нельзя разлучаться. Когда я одна, у меня слишком много свободного времени, вот и приходят в голову нелепые мысли. А я всегда считала, что я нормальный, благоразумный человек.

Тед поцеловал Джиллиан в лоб, разглаживая морщинки, которые ему так горько было там обнаружить.

— Ты и есть самая благоразумная. Это наша ситуация ненормальная. Мы живем порознь на противоположных концах страны, лишь изредка урывая минутки побыть вместе, и стараемся взять от них как можно больше. Сказать по правде, я думаю, мы убиваем сами себя, пытаясь доказать, что эта нелепая ситуация может привести нас к успеху.

— Значит, ты согласен, что мы не можем продолжать в таком духе еще полтора года? Ведь если я не сумею найти работу в Сан-Франциско, пройдет еще полтора года, пока ты вернешься в Аллентаун.

— Нет, этого я не говорю, — сказал Тед, помогая Джил встать с пола и подталкивая ее к дверям спальни, так как в гостиной с каждой минутой становилось холодней. — Я говорю только, что нам надо перестать изо всех сил доказывать самим себе, какая мы идеальная пара. Пара, которая никогда не ссорится, для которой важно одно — любовь. Признайся, Джил, когда я прилетел на уик-энд в прошлом месяце, а у тебя была сильная простуда… ты была бы рада, если бы я остался в Калифорнии, а не являлся в Аллентаун, мечтая о ростбифе, чистом белье и очередной романтической встрече с тобою в постели?..

Джиллиан села на край кровати, затем скользнула под одеяло. Тед присоединился к ней с противоположной стороны.

— Да, тот уик-энд я вполне могла прожить без тебя, — согласилась она с улыбкой. — Хотя и оценила тот факт, что ты вывел Синдбада и я могла остаться в постели. А как насчет того уик-энда, когда ты вытащил меня в Сан-Франциско… ты готовился тогда к письменному экзамену? Вряд ли тебе хотелось водить меня в ресторан и кино. Но ты это сделал — ведь минуты, когда мы вместе, драгоценны, и мы считаем, по-видимому, что каждая из них должна вызывать у нас воспоминания, которые будут поддерживать нас в разлуке.

Тед раскинулся на подушках. Уже много месяцев у него не было так легко на душе, так спокойно.

— Знаешь, в чем дело, Вояка? — сказал он, подведя наконец итог их недоразумениям. — Мы знали, что нужно сильней стараться, чтобы добиться успеха, а так как мы оба стремимся к успеху всегда и во всем, то вот мы и перестарались, хватили через край. Странно, почему я этого не видел раньше? — Тед повернул голову, посмотрел на Джил. — Так как, хочешь уложить чемодан и вернуться домой?

Джиллиан протянула руку и стала рисовать кончиками пальцев узор у него на груди.

— Не знаю. Мы уже здесь. Мы говорим о важных для нас вещах; на нас ничто больше не давит, у нас нет чувства, что мы должны беспрерывно заниматься любовью и притворяться, что никогда не действуем друг другу на нервы. Скажи… тебе действительно стала нравиться моя новая стрижка?

Тед притянул ее ближе.

— Вояка, да ты хоть наголо обрейся… только обещай, что с этой минуты мы ничего не будем таить друг от друга. Помни: мы вместе. А сейчас… почему бы нам не выспаться как следует?

Тед крепко поцеловал Джиллиан, затем повернулся на спину и стал глядеть на потолок, а Джил уютно пристроилась рядом.

Лунный свет ткал узоры на потолке, приглушенно шумели волны, набегая на берег за домом. Прошло минут пять. Внезапно Тед почувствовал, что Джиллиан шевельнулась. Ее правая рука кралась к поясу его бежевых шортов, которые он надел, когда они зашли в дом.

Кончики ее пальцев плавно скользили над верхним краем эластичного пояса, затем нырнули под него, двинулись вниз, описывая круги на вспыхнувшей жаром коже.

— Джилли? — хрипло произнес Тед. Ее зубы легонько покусывали его грудь, теплое дыхание будоражило кровь.

— Хм, — ответила она, придвигаясь к нему.

— Не надо, если ты не хочешь, — сказал Тед. Если бы он мог лучше владеть дыханьем и утаить свою слишком явную реакцию на ее любовную игру! — Мы ведь договорились, что никак не будем давить друг на друга. Мы вовсе не должны заниматься любовью только потому, что мы в Си-Айл-Сити, или потому, что не виделись целых две недели!..

Джиллиан села на кровати, быстро скинула через голову ночную рубашку, швырнула ее на пол и опустилась на колени.

— Конечно, не должны, любимый, — сказала она, улыбаясь, — и по какой-то непонятной причине именно поэтому я хочу тебя сильней, чем всегда. Ну не замечательно ли это?

Тед протянул к ней руки, обхватил ладонями ее груди, упиваясь их красотой в лунном свете.

— Мало сказать — замечательно. И сама ты, мало сказать, замечательная! Ну а теперь… иди ко мне.