Трудный выбор

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Я думала, здесь будет теплей, — сказала Джиллиан. Тед подложил ей под больную ногу подушку и оперся о перила балкона. — Градусов шестнадцать-семнадцать, не больше. Разве мы не в «солнечной Калифорнии»?

Тед улыбнулся.

— Мы в солнечной Калифорнии, Вояка… но не на Майами-Бич. На калифорнийском побережье морской климат — здесь прохладное лето и теплая зима. Хотя кто-то при мне удивлялся, что в этом году еще не было морозов.

— Я не знала. Удивительно. Хорошо, что ты укладывал мои вещи, дорогой, не то бы я сейчас замерзла, хоть и светит солнце. А теперь мне чудесно. Я тебе уже говорила, как мне нравится этот тренировочный костюм?

— Говорила, — ответил Тед, с улыбкой глядя, как Джил поглаживает рукав куртки такого же темно-зеленого цвета, как и брюки, — но можешь сказать снова, если хочешь. Я не перестаю гордиться тем, что сам выбрал его. Видишь ли, у меня совсем нет опыта приобретения рождественских подарков для женщин… Если припомнить, то последний раз я покупал их очень давно. Это была сковорода для матери… Не очень романтическая покупка… Ты уверена, что тебе удобно, Вояка? Я могу достать еще одну подушку, если надо. Знаешь что, я принесу, а ты сама решишь, нужна она тебе или нет. — И, пройдя мимо жены, Тед проследовал в гостиную.

Джиллиан улыбнулась ему. С той самой минуты, как она появилась на костылях в кухне их аллентаунского дома и преподнесла ему «подарок» — вывихнутую, к счастью, не сломанную лодыжку, — Тед держался изумительно.

Он взял на себя украшение елки, приготовил первый рождественский семейный обед… и делал все без единого слова жалобы. Он даже не сказал ей, что она никогда не поскользнулась бы на льду, если бы жила с ним в Сан-Франциско, потому что в Сан-Франциско не бывает льда на улицах… И уж точно не бывает снежных бурь.

Спустя три дня они перебрались в Калифорнию, где Джил решила остаться до конца рождественских каникул, которые в школе Бэрда длились три недели. Стив находился в рейсе и должен был вернуться только накануне Нового года и тут же улететь к родителям в Хьюстон, так что весь дом был к их услугам, а ее «воздушная шина», как оказалось, почти не мешала превратить этот промежуточный эпизод во второй медовый месяц.

И в довершение всего Тед был так внимателен, так заботливо ухаживал за ней — подобного удовольствия Джиллиан была лишена с детских лет! Помнится, последний раз что-то похожее она испытывала в двенадцать лет, когда заболела инфлюэнцей и мать не отходила от нее ни на шаг, то взбивая подушки под головой, то пичкая домашним куриным бульоном…

Заметив внизу старика, выгуливавшего собаку, Джиллиан подумала о Синдбаде. Она была так благодарна Барбаре и Питу, которые вызвались присмотреть за ним.

— Избалуют они его к тому времени, как я вернусь, — тихонько проговорила она.

— Кого избалуют, дорогая? — спросил Тед, вновь появляясь на балконе с подушкой, взятой с кровати. — Уж не меня ли? Да, верно, меня. Когда твоя нога заживет, ты в свою очередь начнешь надрываться за двоих — разложишь по алфавиту приправы («п» стоит перед «р», не забудь; сейчас у меня только и есть что «с» — соль и «п» — перец), выгладишь мою форму и станешь кормить меня очищенными дольками грейпфрута, в то время как я буду нежиться на ковре, положив голову тебе на колени.

— Как бы не так! Ты получишь собственную голову на серебряном блюде, если хоть словом заикнешься о том, чтобы я возместила твои заботы. Не забывай: ты, как преданный муж, делаешь все это из любви к своей обожаемой женушке. Хотя форму твою я, пожалуй, могу погладить… если ты мило попросишь. И нечего сидеть с подушкой в руках… положи ее под себя, тут все еще сыро после дождя.

— Хватит меня отчитывать. — Тед продолжал сидеть на полу, обхватив колени руками и улыбаясь Джил. — Вот смех, я вдруг почувствовал себя давно женатым человеком. И сказать тебе правду, эти слова клятвы: «…в болезни и в здравии» — имеют смысл. Я рад, что настоял на твоем приезде сюда, рад, что ты будешь со мной, пока снова не станешь на ноги в буквальном смысле. Как ты думаешь, ты поправишься к обеду? А то мне страшно надоело то, что я готовлю.

— Ты — готовишь? А что, хотелось бы узнать? Уж не вернее было бы сказать: подаешь на стол остатки от рождественского обеда?.. А еще вернее — подогреваешь в микроволновой печи вчерашний и позавчерашний завтрак… — Джил рассмеялась. — А я-то сидела и думала о том, какой у меня замечательный муж. Значит, три дня — твой предел для исполнения той части клятвы, где говорится: «…на горе и радость»? Но, сказать по правде, мне и самой бутерброды с ветчиной и пицца не лезут в горло. Если я дам тебе список, как ты думаешь, ты не заблудишься в ближайшем продуктовом магазине? Костыли не помешают мне зажарить курицу. И сварить картошку. И, может быть, сделать немного салата.

— Стоп! Стоп! Пощади! — с комическим ужасом взмолился Тед, поднимаясь на ноги и держась за живот с таким видом, словно не ел три дня и сейчас умрет от голода. — Ты можешь сделать тот салат, куда кладешь спаржевую и цветную капусту и какую-то специальную приправу? Знаешь, Вояка, если бы мы пустили эту штуку на рынок, мы бы к старости могли удалиться на собственный остров на Багамах. Это так вкусно!

— Лесть все двери откроет, да, милый? — сказала Джил и протянула руку за спину, чтобы взять костыли, затем милостиво разрешила Теду поднять себя со стула. — Сейчас набросаем список, а пока тебя не будет, ублажу себя: поваляюсь на диване с книжкой и кончу последнюю главу.

— Договорились! — Тед отступил в сторону, пропуская Джил вперед, затем взял карандаш и листок бумаги и записал все, что она велела ему купить. Через пять минут Джиллиан уже лежала на диване и с блаженным видом перебирала в поисках книги кипу наваленных на кофейном столике журналов.

Только она ее нашла, как щелкнул замок входной двери, и, обернувшись, Джил увидела Стива Хэммонда.

— Э… Привет, Стив! — сказала Джил, нахмурившись: у нее вдруг возникло дурное предчувствие. — Веселого Рождества, и добро пожаловать обратно. Тед сказал, что ты вернешься только к Новому году. Что-нибудь случилось?

— Джиллиан! — воскликнул Стив, удивленно глядя на нее. — Я не ожидал тебя здесь встретить. — Он подошел к дивану и сел в стоявшее рядом кресло. — Что сделал этот Тед — похитил тебя? Нет… погоди минутку, — он указал рукой на ее ногу, — кажется, не то. Он не похищал тебя. Он пригласил тебя на танец и наступил на ногу обеими своими неуклюжими лапами. Господи, я знал, что этот парень ни перед чем не остановится, чтобы хоть ненадолго тебя заполучить… но, боюсь, на этот раз он перестарался.

— Идиот! — радостно рассмеялась Джил и откинулась на диванные подушки. — Тед не имеет никакого отношения к моему увечью. Я поскользнулась на льду и упала накануне Рождества. Если честно, Тед просто замечательно заботился обо мне. Но, Стив, ответь, пожалуйста, на мой вопрос. У тебя все в порядке? Мы тебя не ждали… Не думай, что я хочу выгнать тебя из дома… и вид у тебя такой усталый…

Стив испустил глубокий вздох.

— Вернее было бы сказать: измученный. Чувствую себя как выжатый лимон. Я не спал двадцать пять… — он отодвинул манжет рукава и взглянул на часы, — точнее, двадцать шесть часов. Только я забрался в постель в номере гостиницы в Гонолулу, как мне позвонили из дому и сообщили, что отцу сделали срочную операцию на сердце. Компания отнеслась ко мне сочувственно и немедленно предоставила отпуск. Через два часа я лечу дальше, в Хьюстон. А задержался в Сан-Франциско, только чтобы захватить рождественские подарки для родных.

Джиллиан наклонилась вперед, коснулась рукой плеча Стива.

— Мне так жаль. Очень тебе сочувствую. А в каком состоянии отец сейчас?

Стив слабо улыбнулся.

— С ним все в порядке, — сказал он, качая головой. — Это не человек, а кремень. Он не разрешил маме ничего мне сообщать, пока не отключили респиратор и он не смог сам со мной говорить; мама только держала трубку у его уха. Сегодня его перевели из блока интенсивной терапии… возможно, не без помощи сестер, которые не могли дождаться, когда их избавят от него. Понимаешь, отцу пришлось отказаться от сигар, и он от этого не в особенном восторге.

Джиллиан успокоилась, хотя видела, что Стив все еще в напряжении, как бы ни были обнадеживающи известия насчет отца.

— Но ты хочешь увидеть его своими глазами, да, Стив? — спросила она, протягивая руку к костылям. — Я тебя понимаю. Съешь бутерброд с ветчиной? Ты меня не затруднишь… а ветчины у нас осталось от рождественского обеда столько, что хватит прокормить полк солдат.

— С удовольствием, Джил. Ничего удивительного, что Тед собирается обратиться к власть имущим насчет возвращения в Аллентаун на свою прежнюю должность. Сперва я думал, что он рехнулся — упустить такой шанс! — но теперь я его понимаю. Я бы и сам не захотел разлучаться с такой женщиной, как ты.

Четверть часа спустя Джиллиан, не переставая улыбаться, попрощалась со Стивом, который, засунув перед уходом из дома два завернутых в фольгу бутерброда в сумку, отправился в аэропорт.

Джил не хотела, чтобы Стив заметил, как потрясли ее его слова. У нее совершенно расходились нервы. Она заставила себя нарезать ветчину и помидоры на бутерброды для Стива, но хотелось ей одного — броситься на пол и зареветь в голос.

Однако Тед мог вернуться в любую минуту. У нее нет времени вволю поплакать, чтобы облегчить душу, нет времени продумать, как половчей рассказать ему ту новость, которую сообщил ей Стив.

У нее нет времени ни на что, она может лишь отвечать, говорить первое, что придет в голову: ведь Тед, ничего не подозревающий Тед, уже входил, широко улыбаясь, в дом с полными руками покупок.

Подождав, пока он положит курицу и другие продукты в холодильник, Джил перешла в наступление.

— Ты собираешься все бросить? — накинулась она на него, ненавидя себя за пронзительный голос, и качнулась на костылях, не давая Теду пройти в гостиную. — Ничего мне не сказав… ни единого слова… Ты собираешься бросить курсы… упустить такую возможность? Как ты мог, Тед?

Тед окинул взглядом комнату, словно, хоть и с опозданием, хотел проверить, туда ли он попал, затем понимающе посмотрел на фирменную сумку Стива, оставленную на стуле, и иронически поднял бровь.

— Как это я раньше не заметил? Где же он сам, наш воздухоплаватель с длинным языком?

— Не вини Стива… он не знал, что говорит мне то, о чем ты не отважился сказать. К тому же он уже улетел в Хьюстон, к родным. У его отца была операция на сердце три дня назад, но сейчас он уже в порядке. Ответь на мой вопрос, Тед! — потребовала Джиллиан, садясь на диван, но все еще держа в руках костыли на случай, если ей захочется стукнуть Теда по голове, чтобы отвести душу.

Тед опустился в ближайшее кресло.

— Стив на целую неделю опоздал со своим сообщением, Вояка. Я серьезно подумывал о том, чтобы все здесь бросить, и обсуждал разные варианты со Стивом. Если бы я отказался от продвижения по службе, это было бы моим рождественским подарком: перед тобой в Сочельник со всеми своими пожитками появился бы непобедимый герой, который пожертвовал всем ради любимой женщины. Но я не смог это сделать.

Джиллиан зажала дрожащей рукой рот, чувствуя, что к глазам подступают жгучие слезы.

— Не… не смог? — прерывающимся голосом спросила она. — Почему, Тед?

Муж беспомощно раскинул руки.

— Трудно сказать. Не потому, что не люблю тебя, Джил… ты и сама знаешь, как я тебя люблю, верно? Это было бы трусостью с моей стороны. Мы поставили перед собой цель — каждый из нас — добиться успеха в работе и в нашей совместной жизни, и я чуть было не позволил моей тоске по тебе заставить меня об этом забыть. — Тед улыбнулся ей. — Судя по твоей реакции, я принял в конце концов правильное решение. Знаешь, Вояка, мне было показалось, что ты вот-вот стукнешь меня костылем.

Плечи Джиллиан затряслись от еле сдерживаемого смеха. Она покачала головой.

— Я знала. И знаю, почему я так бурно отреагировала на то, что сказал Стив. Тед… я опередила тебя. Я твердо решила сделать то, чего не сделал ты.

— Да, правда? — Тед наклонился вперед: весь внимание, — Ну же, продолжай, Вояка. Думаю, мне твой рассказ придется по вкусу.

Опустив голову, Джиллиан принялась вертеть одну из пуговиц на куртке тренировочного костюма.

— На прошлой неделе я обратилась к мистеру Бэрду с просьбой дать мне рекомендательное письмо в конце учебного года… в том случае, конечно, если он согласен расторгнуть наш контракт… потому что на мои последние ходатайства о работе в Сан-Франциско я получила целых три положительных ответа. Это должно было быть моим рождественским подарком тебе.

— Правда? — вкрадчиво проговорил Тед, пересаживаясь с кресла на диван, поближе к Джил. — И что же ответил мистер Бэрд?

Джил украдкой кинула на него взгляд из-под ресниц.

— Ничего вразумительного. Вот почему ты не получил этот подарок к Рождеству. Он сказал только, что подумает о моей просьбе во время рождественских каникул, поэтому я решила держать все в секрете, по крайней мере до середины января. А ты, если верить Стиву, чуть не обогнал меня. Знаешь, Тед, — слегка нахмурившись, продолжала Джиллиан, — это похоже на старую рождественскую историю. Помнишь… ту, где жена продает свои волосы, чтобы купить мужу цепочку для часов…

— …а муж продает часы, чтобы купить жене гребень для волос, — закончил с улыбкой Тед. — Помню. Это О.Генри, да? — Он притянул Джил поближе. — Я думал, мы обещали спокойней относиться к нашей «коммуникационной» проблеме, Вояка. В том темпе, в котором мы двигаемся вперед, на следующий год ты окажешься здесь, на Тихоокеанском побережье, а я — в Пенсильвании.

С тихим смехом Джиллиан спрятала голову на груди у Теда, затем дотронулась рукой до его щеки, пристально глядя ему в глаза. Его прекрасные, неотразимые голубые глаза.

— Мне стыдно, что я была такой ведьмой, когда ты пришел, любимый. Наверное, нечистая совесть взяла надо мной верх. И еще то, что я хотела сама, без тебя, решить все наши проблемы.

Тед коснулся губами ее лба, затем уложил жену обратно на подушки, нежно скользнув ладонями вдоль ее тела.

— Да ничего, — сказал он, наклоняясь над ней. — Однако здесь нигде нет волшебной палочки. Как же ты собиралась совершить чудо, которое решило бы все наши проблемы?

Джиллиан оттолкнула его и снова села.

— А кто тебе сказал, что я их не решила? Если ты не забыл, я ведь еще не получила ответ от мистера Бэрда. К тому же, если мне не удастся добиться своего, Барбара, возможно, не пригласит меня на свадьбу. Я ведь упоминала, что буду подружкой невесты, верно?

— Да, хотя мне не совсем понятно, какое отношение ее свадьба имеет к нам, — отозвался Тед. — Я уже говорил тебе, как мне нравится твоя новая стрижка? Когда волосы короче, куда легче добраться до шеи, чтобы исследовать ее, — объяснил он и принялся любовно щекотать губами нежную кожу под ухом. — А, кажется, я открыл новую зону…

Джиллиан подняла к потолку глаза с притворным неодобрением, затем на миг уступила сладостной ласке Теда, но тут же заставила себя снова стать серьезной.

— Барбара и Пит… — начала она, подавляя желание отложить этот разговор до другого раза, — Барбара и Пит обратились ко мне на прошлой неделе с просьбой продать им мамин дом.

Рука Теда, расстегивающая одну за другой пуговицы на куртке тренировочного костюма Джил, замерла в воздухе.

— Да? А мы куда денемся? Ты сообщила об этом Синдбаду? Не думаю, чтобы он пришел в особый восторг от этой идеи.

Джиллиан прижалась тесней к Теду, а тот, освободив последнюю пуговицу и просунув внутрь руку, завладел ее грудью, чему никак не помешал тончайший лифчик.

— Возможно, что нет, но это было бы так чудесно для Барб! Ей не пришлось бы волноваться о матери, ведь она будет жить рядом, и Питу тоже не пришлось бы волноваться о теще, ведь она будет жить рядом с ними, а не вместе… если ты догадываешься, к чему я клоню…

— Я предпочел бы, чтобы ты догадалась, куда клоню я, — сказал Тед, прижимаясь лицом к золотистой коже Джил повыше лифчика, — но продолжай, я — весь внимание. Этот твой рождественский подарок, хотя я его и не получил, с каждой минутой нравится мне все больше.

Блуждающие по ее груди и шее губы Теда пьянили Джил, и ей становилось все трудней не упустить нить разговора, но она перевела дыхание и продолжила:

— Занятия в школе кончаются на второй неделе июня, то есть через месяц после свадьбы Барб и Пита, но они сказали, что согласны подождать и въедут только тогда, когда я смогу вывезти вещи и выехать сама. И… и мама сказала, что хочет дать нам в качестве свадебного подарка те пятнадцать процентов стоимости дома, которые Барбара должна заплатить наличными, потому что все эти годы я так хорошо приглядывала за ним.

Наконец-то слова Джил дошли до Теда. Он, положив руки ей на плечи, заглянул в глубину ее глаз.

— Ты шутишь? — медленно произнес он и добавил: — Нет, похоже, ты не шутишь, Вояка… ты знаешь, что это значит?

— Еще бы мне этого не знать! — ответила Джил. — Разве что ты откажешься взять эти деньги, ведь ты хочешь, чтобы мы всего добивались своими руками. — Эта мысль терзала ее с того самого момента, как она получила от матери письмо, и теперь, ожидая ответа Теда, тревожно всматривалась в его лицо.

Тед слегка нахмурился, прикусил губу и покачал головой.

— Нет, не вижу никаких оснований отклонять этот щедрый дар. Это подарок тебе, а не подаяние мне. Ты была прекрасным жильцом, Джил… сделала новую крышу, покрасила стены во всех комнатах, держала весь дом в превосходном состоянии. Если твоя мать желает тебя отблагодарить, я думаю, нам надо только сказать спасибо.

Джиллиан облегченно вздохнула и прижалась к Теду.

— А ты чуть было не отказался от повышения по службе! Мне так стыдно, так жаль, Тед… я не должна была держать все это в секрете. Мне так хотелось рассказать тебе обо всем в Сочельник. Помнишь, ты сказал, что в этот вечер мы подарим друг другу по одному подарку? Наверное, я бы не удержалась от искушения и все бы рассказала, хотя мистер Бэрд еще не дал своего согласия. Но эта проклятая нога все испортила и…

— Эта проклятая нога, Джилли, привела тебя в Калифорнию, — прервал Тед, поднимая ее с дивана, чтобы отнести в спальню, — и мы воспользуемся этим несчастным, вернее, счастливым случаем, чтобы следующие две недели поездить по пригородам и присмотреть квартиру, которую сможем в июне снять. Естественно, сначала нам придется сделать небольшой крюк… в спальню.

Джиллиан не выразила протеста, когда Тед положил ее на широкую кровать, и только раскинула руки, беззвучно призывая его к себе.

— Естественно, — успела она сказать, прежде чем их губы встретились. — Все, что ты хочешь, любимый…