Твое имя – страсть

6

Вскоре по Лугу звонко разносились ритмичные удары топора. Обычно колка дров Стива успокаивала, если он, конечно, при этом не думал о том, что послужило причиной злости. С каждым взмахом он обещал себе получше следить за своим языком при встречах с Моникой. Ему нет никакого дела, что с нею будет осенью. Пусть хоть за зулуса замуж выходит. Черт, да хоть за десятерых зулусов!

Топор так глубоко вонзился в дерево, что Стиву пришлось остановиться, чтобы высвободить стальное лезвие. Чертыхаясь, он осмотрел его. Заточить топор с помощью точильного камня было минутным делом. Потом он стянул с себя рубаху, швырнул ее на кучу дров и взялся за работу по-настоящему, старательно избегая думать о Монике. Мысли о ней пагубно сказывались на самообладании.

Постепенно ритм ударов захватил Стива. Чтобы правильно заносить тяжелый топор требовалась и сила, и точность. В непрерывно повторяющихся простых движениях было что-то примитивно прекрасное, почти совершенное. Колка дров заставляла время остановиться.

Моника стояла не шевелясь под шатром сосновых крон неподалеку от ручья и смотрела, как из-под сверкающей стали отлетают медово-желтые поленья. Стив вздымал большой топор с легкостью, словно длинное деревянное топорище и стальная головка были продолжением его тела. Золотистый от солнца пот сбегал по спине, отчего кожа, казалось, светилась. Черный треугольный ковер волос на груди поблескивал редкими капельками. Бугры мышц на руках то напряженно вспухали, то выпрямлялись.

Она не знала, как долго вот так простояла, любуясь красотой мужского тела. Наконец Стив отложил топор, направился к ручью, зачерпнул воды в большие ладони и осушил эту чашу одним большим глотком. Затем стал полными пригоршнями поливать голову и плечи, смывая пот. Помывшись, ненадолго опустился на колени, поводил пальцами по мелким бурунчикам быстро текущего ручья. Нежность этого жеста совсем не вязалась с мощью мужчины.

Моника перевела взгляд с рук Стива на глаза и увидела, что он смотрит на нее. На какой-то миг ей показалось, что он провел пальцами по изгибам ее тела, а не по поверхности воды. Горячая волна тут же окатила девушку с головы до ног.

В этот момент Стив вскочил и пошел к ней. Он остановился так близко, что Монику обдало запахом холодной воды и теплого мужского тела. Можно было даже слизнуть капельки с его кожи. От этой мысли окатывающие ее волны стали еще горячей.

— О чем ты думаешь? — спросил он низким с хрипотцой голосом.

Моника оторвала взгляд от сверкающих бриллиантов, рассыпавшихся в густых темных волосах на груди и посмотрела ему в глаза. Попыталась заговорить, но не смогла. Бессознательно облизнула губы. И почувствовала, казалось даже услышала, как у Стива перехватило дыхание.

— Думаю? — Вместо слова получился странный короткий всхлип — не то смешок, не то вопль отчаяния. — Когда ты рядом, я почему-то не могу думать. — Она сглотнула, стараясь сообразить, что будет, если собрать ртом капли влаги с его тела, и вдруг выпалила: - Как ты считаешь, может, я буду лучше колоть дрова, если тоже разденусь до пояса?

Ей хотелось разрядить напряженную ситуацию шуткой. Но Стив совершенно серьезно обвел взглядом пуговицы ее блузки.

— Чертовски удачная мысль! — пробасил он и коснулся верхней пуговицы. — Почему это я сам не додумался?

— Я пошутила! — в отчаянии вскрикнула Моника, хватая его за руки и удивляясь, какие они теплые, сильные.

— Снимай блузку, посмотрим, кто засмеется первым, — сказал он без тени юмора в голосе, но в глазах его играли веселые огоньки.

Моника застонала от облегчения и одновременно странного разочарования.

— Пора бы мне перестать! — заметила она.

— Перестать шутить?

— Нет! Попадаться на твои шуточки. Все время ты меня ловишь.

— Малыш, я тебя пока еще ни разу не поймал.

Моника вдруг поняла, что все еще держит Стива за обе руки, цепляясь словно утопающая. Впрочем, так она себя и чувствовала — падала, тонула, медленно кружилась в ласковых волнах обволакивающей ее нежности.

— Так как насчет колки дров?

— Именно это я и предлагаю.

— Разве?

— А разве ты не хочешь научиться?

— Научиться… чему?

— Как колоть дрова, конечно. Погоди, а тебе что взбрело в голову?

— Рядом с тобой я теряю голову, — повторила Моника. — Как в нее может что-нибудь взбрести?

Стив от души заразительно рассмеялся. Моника залилась смехом вместе с ним — ну как тут не посмеяться над самой собой. В словах Стива не было издевки — только поддразнивание, не на что обижаться.

— Но я научусь делать это лучше, — пообещала она.

— Что делать?

— Дразнить.

Он смерил ее удивленным взглядом, потом одарил улыбкой, от которой у нее ослабли и подогнулись колени.

— Тебе нравится меня дразнить?

— Еще бы! — усмехнулась Моника.

— Это называется заигрывать, — напрямик заявил он. — Многим это нравится.

Пришел черед удивляться девушке.

— Так ковбои заигрывают, да?

— Так заигрывают мужчины и женщины, солнышко. А как это делается там, откуда ты приехала?

Монике вспомнились взгляды черных глаз, искоса бросаемые из-под опущенных ресниц, колышущиеся пышные бедра, горделивое покачивание грудями…

— Телом.

Стив как-то сдавленно крякнул и снова разразился смехом.

— Я тебе вот что скажу: ты научишь меня, как это делать телом, а я научу тебя колоть дрова.

— Нет уж! — быстро возразила Моника. — Больше тебе не удастся меня поймать. Я знаю, ты опять начнешь спрашивать, о чем я думаю. Стану рассказывать — рассмеешься. Лучше уж мне сразу язык проглотить.

— А ты умеешь?

— Нет, зато могу складывать его пополам. Смотри!

Моника высунула язык, распластала его, аккуратно сложила так, что боковые края сомкнулись вверху, и спрятала.

— Еще, — потребовал Стив.

Он завороженно смотрел, как она забавно складывает язычок.

— Черт подери! Как бабочка…

— Какая еще бабочка? — прошептала Моника, пугливо замахиваясь на него.

— Если столкнешь меня в ручей, сама вымокнешь, — смеясь, увернулся Стив.

Моника вздохнула.

— Нечестно пользоваться физическим преимуществом над слабым.

— С твоей стороны, умно это вовремя заметить.

— А где же твое чувство справедливости?

— Отложил вместе с рубашкой. — Стив помолчал, наблюдая, как девушка борется с собой, чтобы не ответить грубостью. — Давай, помогу.

— В чем?

— Язычок прикусить. Я ласково. Даже отметины не останется.

У Моники тут же перехватило дыхание. Любопытство и томление засветились в аметистовых глазах. Но через секунду она вспомнила, что это просто ковбойский юмор.

— Довольствуюсь тем, что ты поучишь меня оставлять отметины на поленьях, — сказала она серьезно. — Большие и глубокие.

Моника могла бы поклясться, что на лице у Стива промелькнуло разочарование.

— Значит, большие и глубокие?

— Во всю длину полена. Как у тебя получается.

Стив ухмыльнулся.

— Можешь не стараться, солнышко. Чтоб рубить, как я, надо и быть таким, как я. — Он посмотрел на заметно вздымающуюся грудь девушку, плавную линию достаточно широких бедер и удивился — как это он мог принять ее за мальчишку? — Ты определенно сложена по-другому…

— Это к лучшему, — торжественно заявила Моника. — С темной бородой я выглядела бы ужасно!

В глазах Стива полыхнули смешинки.

— Посмотрим, что можно сделать с твоей манерой колоть дрова. — И протянул руку.

Моника, не колеблясь, взяла ее. От жесткой теплой ладони по телу пробежала дрожь.

— Готова? — спросил он.

Она хотела было спросить к чему, но решила, что, пока Стив держит ее за руку, готова ко всему.

— Готова.

— О'кей! — Он повернулся к ручью. — На три. Раз, два, три!

Не выпуская руки девушки, Стив сделал для разбега два длинных шага и взвился над сверкающей лентой воды. Без всяких колебаний Моника взлетела в воздух вместе с ним. Смеясь, они приземлились на другом берегу ручья и сразу пошли к колоде. Стив поднял топор одной рукой, другой по-прежнему нежно сжимал руку Моники.

Глядя в ее оживленные глаза, он вдруг подумал, что давно уже не чувствовал себя в таком ладу с самим собой и миром. Рядом с этой девушкой Стив вдруг вновь обрел способность искренне смеяться, как не смеялся со дня смерти матери. Моника была на нее похожа — так же умела радоваться и делиться этой радостью с другими, отчего все вокруг становилось чуточку ярче и светлее.

Впервые Стив задумался: а не поиски ли этой редкой способности заставляли его отца заводить бесчисленные интрижки с женщинами, которые только тратили его деньги? Таков и младший брат, успевший к двадцати пяти годам дважды жениться и развестись. Хорошо хоть их сестра Сандра умеет распознавать мужчин, которым только и нужен доступ к банковскому счету Диксонов.

С Моникой насчет этого можно не беспокоиться. Для нее он бедняк, неспособный купить себе новую рубаху. И тем не менее она смотрит на него восхищенными глазами. От этого ее улыбка казалась Стиву еще прекраснее. И можно не задаваться вопросом, почему ей нравится быть с ним. А это уже само по себе такая роскошь, которую не купишь за деньги.

Впервые в жизни он точно знал, что приглянулся девушке просто как мужчина. А это ни с чем не сравнимое ощущение!

Стив вдруг спохватился, что слишком долго стоит, сжимая теплые пальцы Моники.

— Ты очень заразительно улыбаешься, — сказал он, протягивая топор. — Возьми двумя руками. Когда я рублю, то держу его за конец топорища. У тебя так не получится. Хватай ближе к головке. Когда заносишь, скользи правой рукой вверх, когда опускаешь - обратно. А левую не отпускай. Дай-ка, я покажу.

Он продемонстрировал сказанное. Моника старалась не сводить глаз с топора и рук Стива, но это было трудно — ее так и притягивала игра мощных плечевых мышц под загорелой кожей.

— Хочешь попробовать? — спросил он.

Она едва удержалась, чтобы не спросить что именно. Когда брала топор, коснулась нечаянно Стива и почувствовала не просто тепло его тела. Показалось, будто в нее влилась излучаемая им жизненная сила. Моника мысленно повторила то, чему он ее учил, сделала глубокий вдох, подняла топор и опустила его на полено.

Топор отскочил, едва царапнув по дереву. Она повторила движение. Опять отскочил. Попробовала еще раз - то же самое. Ничего не получалось.

— Слушай, давай попробуем вместе. Чтобы ты уловила правильный ритм и замах, — предложил Стив.

Он встал сзади и так взялся за топорище, что Моника оказалась в объятиях мужчины.

Его горячая кожа слегка касалась ее, дыхание колыхало выбившиеся из пучка волосы. При движении грудь Стива прижалась к ее спине.

У Моники закружилась голова, земля куда-то поплыла из-под ног. Она вцепилась в топорище так, что побелели костяшки пальцев

— Моника?

Она беспомощно глянула через плечо. Стив был так близко, что можно было пересчитать реснички, уловить все оттенки серых глаз. А если ей чуть-чуть приподняться на цыпочках, а ему чуть-чуть наклониться…

Взяв топор из покорных рук девушки, Стив небрежно вонзил его в колоду.

— Придвинься, — прошептал он. — Ближе. Вот так.

Последние слова выдохнул прямо ей в лицо, крепко прижимая Монику к себе. Она ощутила тепло его груди, стальные мышцы рук, потом прикосновение губ. Не рассуждая, тоже положила руки ему на плечи, упиваясь нежной упругостью губ Стива и даже жесткостью щетины на подбородке. Боже, хоть бы это мгновение никогда не кончалось!

Но вдруг руки Стива ослабли, слегка оттолкнули ее.

— Что с тобой? — резко спросил он. — Приникаешь ко мне, словно наступает коней света, а когда я тебя целую, не реагируешь. С тем же успехом я мог бы целовать моего коня. Это у тебя такая шуточка?

Волна смущения окатила Монику вогнав в краску.

— Я думала у тебя.

— Что? — не понял он.

— Целовать меня, — пояснила она. — Для тебя ведь это шутка, не так ли? — Она прерывисто вздохнула, прежде чем отважилась сказать дальше: — Ты просто показываешь мне, какая я зеленая, а я стараюсь не портить игру, потому что ты прав, — перед тобой совершенный новичок в том, что касается поцелуев. Мне еще никогда никого не приходилось целовать, кроме родителей. А когда ты целуешь, меня бросает то в жар, то в холод, не могу ни дышать, ни думать… В общем, когда кончишь смеяться, можешь продолжить учить меня колоть дрова, только, пожалуйста, не стой так близко, а то у меня от этого слабеют колени и руки, могу уронить топор. О’кей?

Закончив свою спотыкающуюся речь, Моника с беспокойством посмотрела на Стива, ожидая взрыва хохота. Но тот не смеялся. Просто глядел на нее, не в силах поверить услышанному.

— Сколько же тебе лет? — спросил он наконец.

— Сегодня какое?

— Двадцать пятое июля.

— Уже? Вчера мне исполнилось двадцать.

Минуту Стив стоял неподвижно. Затем осмотрел ее всю — от сияющей короны платиновых волос до пальцев на ногах, проглядывающих из порванных тапочек. Осмотрел пристально, собственническим взглядом.

— С днем рождения! — пробормотал он, не в силах оторвать глаз от розовых губ. — Знаешь, есть хороший американский обычай целовать в день рождения по количеству прожитых лет. Но, малыш, когда я буду целовать тебя, это будет означать много чего, только уж точно не шутку.

Моника приоткрыла рот, но не проронила ни слова, с пытливым интересом глядя на Стива. А тот теперь видел невинность там, где раньше хотел отыскать признаки притворства.

— Никого, кроме родителей? — переспросил он сипло.

Моника кивнула, не сводя глаз с его губ. Стив взял ее руку, нежно раскрыл ладошку и поцеловал в середину.

— Это раз. — Дотронулся губами до сгиба большого пальца. — Два. — Прикоснулся к указательному. — Три.

Его зубы тихонько сомкнулись на бугорке у основания мизинца. Моника застонала. Ей не было больно, просто по всему телу начало разливаться неописуемое наслаждение.

— Ч-четыре? — спросила она.

Он покачал головой и потерся щекой о ладонь.

— На укусы ограничений нет. И на это тоже. — Кончик его языка коснулся чувствительной кожи между пальцами.

Стив нежно лизнул тыльную сторону ее ладони, потом, захватив губами мизинец, втянул его в рот. Моника задрожала.

— Тебe нравится? — спросил он.

— Да, — выдохнула она. — Нравится.

Стив услышал, как дрогнул ее голос, и подумал, что было бы здорово снова и снова слышать «да», когда он станет целовать каждый кусочек этого нежного тела. А потом она простонет последнее «да», разрешая погрузиться в нее. Стив даже содрогнулся от жгучего желания. А дрожь, пронизывающая Монику и ощущаемая им, отнюдь не способствовала охлаждению пыла.

— Тебе понравилось чувствовать мои губы на своих?

Еще не договорив фразы, он увидел ответ во внезапно потемневших аметистовых глазах. Затем густые ресницы опустились, прикрывая предательски расширившиеся зрачки, лицо Моники обратилось к нему с доверчивостью цветка, раскрывающего лепестки навстречу утреннему солнцу. Стив знал, что обязан предупредить Монику, — она не должна доверяться ему так беспредельно: он мужчина, который хочет узнать все тайны ее нетронутого тела, ласкать его, владеть им целиком. Но вместо этого прошептал:

— Ближе, ближе. Я хочу снова почувствовать, как ты прижмешься ко мне. Ближе… Да.

Когда Моника выгнулась в его крепких объятиях, у него вырвался хриплый стон. Почти с яростью Стив поймал ее губы и почувствовал, что она удивленно застыла. Тогда, сделав усилие, заставил себя ослабить хватку, прислонился лбом к светлой короне волос, чтобы совладать с дыханием и неудержимой страстью.

— Стиви! — встревоженно вскрикнула девушка.

— Все в порядке. — Он приподнял голову и вновь накрыл губы Моники своими. — Позволь мне только… Всего раз… Впусти меня, солнышко. Я буду нежен… Очень.

Прежде чем она успела сказать хоть слово, Стив вновь коснулся ее губ. Снова и снова он смаковал их нежность, мягко скользил по ним, едва их касался, усиливал нажим так медленно, что Моника невольно привлекла его голову к себе поближе. А почувствовав, что он слегка прикусил ей нижнюю губу, тихонечко застонала.

— Да, — прошептал он, зализывая невидимые отметинки. — Откройся мне, малыш…

И опять прошелся по ее губам, лизнув их, словно свои собственные. Моника вздрогнула, приоткрыла рот, потом раскрыла его шире, еще шире, пока не осталось уже никаких преград.

— Да, — низким тихим голосом сказал Стив. — Вот так. Вот так.

Она коротко вскрикнула, ощутив его язык, но тут откуда-то из середины живота поднялась горячая волна, грозящая растопить ее всю, словно воск. Моника изо всех сил вцепилась в крепкого, сильного Стива, осознавая только ритм его движений, и подчинилась разрастающемуся в ней пламени.

Спустя какое-то время Стив выпрямился, нежно прижал к груди девушку, тщетно пытаясь унять дрожь от обуревающего его желания. И вдруг понял, что ее сотрясает такая же дрожь. Невероятно! Эта абсолютная невинность тоже хотела его.

— Пять, — мечтательно произнесла между тем Моника, прижавшись щекой к его обнаженной груди. — Не дождусь шестого.

— И я. Даже если умру от этого. Что вполне возможно. — Увидев в глазах Моники озадаченность, Стив невольно улыбнулся. — Ты словно маленький любопытный котенок. Родители никогда не говорили тебе, что кошку погубило любопытство?

Он не собирался ее соблазнять, пока она не успела прийти в себя. Совесть не позволяла ему совращать женщину, которая даже не знала его имени. Но и сказать ей, кто он, Стив был тоже не в силах. Не желал увидеть, как в прекрасных глазах загорятся долларовые значки.

Тем не менее он ее хотел! Хотел так, что его трясло. Нет, нельзя ее трогать! Секс можно получить от тысячи других женщин. Невинной улыбкой улыбалась только она одна.