Твой сладкий поцелуй

Глава 16

Через три дня Гарри получил выходной у лорда Крейна. Немного повздорив с самим собой, он облачился в одежду Роута, напудрил волосы, наплел что-то Лизетт о разведке в городе и вышел из дома. Очень скоро он обнаружил, что стоит у крыльца Донкастер-Хауса с колотящимся в груди сердцем и влажными от волнения ладонями. На этих ступеньках он чувствовал себя не в своей тарелке и нервно огляделся вокруг. Если его заметит кто-то из сотрудников Стаффорда, он будет уволен еще до ужина. Но если он не зайдет с визитом к Марии, кто знает, что она предпримет, когда они встретятся в следующий раз? Поправив на носу очки, Гарри подергал колокольчик и отступил на несколько шагов назад, надеясь, что ее не окажется дома и одновременно умоляя, чтобы она была на месте.

Его мольбы были услышаны, а надеждам не суждено было сбыться, когда дворецкий, взяв его карточку, очень быстро вернулся, чтобы проводить его в гостиную. Гарри последовал, за ним, репетируя свою речь для Марии. За полчаса он должен проявить себя надоедливым, старомодным, тупым — словом, сделать все, чтобы она больше не приглашала его к себе. А еще надо развеять всяческие подозрения, что лорд Роут и Генри Таун являются, пусть даже дальними, родственниками. Потом он извинится и уйдет, чтобы не допустить какой-нибудь очередной ошибки в суждениях, что было весьма вероятно с его стороны в присутствии Марии.

— Лорд Роут! — Дворецкий открыл перед ним двери, отступая назад и не оставляя Гарри другого выбора, как войти в гостиную. Он ухватился за трость и шаркающей походкой двинулся вперед, не сводя глаз с графини, высокой, симпатичной женщины, безмятежная улыбка которой скрывала удивление или недовольство, которое она могла почувствовать при его появлении. Гарри пробормотал ответ на ее приветствие и, пошатываясь, поклонился, воспользовавшись этим моментом, чтобы вздохнуть и собраться с силами…

— Лорд Роут. — Мария сделала реверанс. — Как приятно видеть вас снова. — У Гарри замерло сердце, так прекрасна она была в солнечном свете. Ее волосы блестели, как черное дерево, а серые глаза были чистыми и ясными, как заря. Он мог только смотреть на нее, блаженно, беспомощно, влюбившись до безумия, как последний идиот.

— Я тоже очень рад, — услышал свой голос Гарри.

— Проходите, — улыбнулась Мария и протянула руку, указывая на место рядом с ней. Гарри на долю секунды замешкался, потом зашаркал ногами в указанном направлении. — Я так рада, что вы пришли.

— С вашей стороны очень любезно принять меня. — Гарри захихикал. — Это всегда лестно, когда тебя приглашают такие очаровательные леди.

— Спасибо, сэр. — Графиня улыбнулась. — Мария рассказала мне о том, как вы встречались с ней в парке.

— О, это такой пустяк… — начал Гарри, но Мария перебила его:

— Для меня это вовсе не пустяк! Я должна поблагодарить вас, сэр.

— А, ну тем лучше! — Гарри натянуто улыбнулся. Он уже потерял контроль над ситуацией. — Не каждый день удается доставить удовольствие леди без особого беспокойства для себя. — Эта витиеватая фраза прозвучала менее вежливо, чем ему хотелось бы, но слова уже были сказаны.

— Не хотите ли выпить чая? — предложила графиня.

Гарри кивнул, опираясь на трость, стоявшую у кресла. Отличная идея; он будет держать чашку, размешивать чай, и не спеша поддерживать пустопорожнюю беседу, не думая о Марии.

Как только графиня подала ему чашку, дворецкий объявил о двух новых посетителях, и все поднялись. Гарри кивнул головой в ответ на приветствие вновь прибывших, отметив, каким оценивающим взглядом они тайно его окинули, как будто удивляясь, что это он здесь делает. Гарри сказал самому себе, что их визит кстати — они отвлекут от него внимание, чтобы он смог уйти. Он сказал себе это, пока пил чай и наблюдал за маневрами, которые совершали лорд Картерет и лорд Уиттинг, чтобы привлечь внимание Марии и получить одобрение ее матери. Ни один из них не имел большого успеха, отметил Гарри, потому что Мария все время пыталась вовлечь его в разговор, а ее мать старалась отвлечь Марию от него. Наконец графиня решила обратиться к нему напрямую:

— Мне кажется, вы родом из Шотландии, лорд Роут?

— Лоуленд?

Гарри почувствовал, как оживилась и навострила уши Мария, как будто он мог случайно о чем-то проговориться. Конечно, все, что он собирался сказать, было ложью, сфабрикованной Стаффордом, смешанной с фактами из настоящей жизни давно умершей семьи Роута.

— Да, прекрасная, милая Шотландия. Я каждый день все больше скучаю по ней.

— Я тоже часто скучаю по нашему дому недалеко от Йорка, — откликнулась графиня.

— Ну, это вполне понятно, графиня. Настоящего покоя невозможно достичь нигде, только в собственном сердце и доме.

— Всякий раз, когда мне удается побывать в Лоуленде, я восхищаюсь его великолепными парками.

Гарри едва удержался от смеха. В некотором смысле она оказала ему любезность; эту нейтральную тему разговора он мог обсуждать бесконечно, причем с большим энтузиазмом благодаря лорду Крейну.

— Это самое прекрасное место на земле, — сказал Гарри, пускаясь в длинную дискуссию о садоводстве и ботанике, которая должна была извести всех присутствующих. Ему удалось избежать попыток Марии, завладеть его вниманием, и, отвлекая своим разговором двух джентльменов, Гарри почувствовал уверенность в своей способности говорить и молоть чушь, пока не завершит свой визит.

Графиня улыбалась, довольная, что завладела его вниманием. У Марии теперь не было выбора, как повернуться к другим джентльменам или рисковать прослыть ужасно грубой.

Следующие четверть часа, казалось, длились полдня. К тому моменту, когда внутренние часы Гарри просигналили, что он пробыл здесь уже довольно долго и пора уходить, через высокие окна он увидел, что солнце клонится к закату.

— О, леди Донкастер, леди Мария, я должен откланяться, — заявил Гарри, протягивая руку к трости. — Мне было очень приятно.

Мария едва не подпрыгнула на стуле. Все это время она ждала удобного момента пообщаться с ним, а он собирается уходить, когда она и десяти слов ему не сказала. Мария не могла позволить ему уйти, не убедившись в собственной правоте или ошибке в отношении его настоящей личности.

— Нет-нет, сэр, вы же совсем недавно пришли! — В гостиной стало тихо. Все, за исключением лорда Роута, смотрели на Марию. А тот, казалось, был занят поиском подходящего места на полу для своей трости. — Может быть, вы хотите посмотреть что-нибудь из коллекции моего отца? — Мария старалась говорить спокойно, но сердце тревожно колотилось в груди. Каждая минута его пребывания здесь причиняла ей страдания. Она ждала удобного момента, чтобы предложить ему прогулку в сад, посмотреть галерею, да все, что угодно, чтобы побыть с ним наедине хотя бы мгновение. Она теперь едва замечала присутствие лорда Уиттинга и лорда Картерета.

Лорд Роут медленно повернулся к ней, устремив проницательный взгляд карих глаз поверх своих ужасных очков.

— А что он коллекционирует?

— Ну… Много чего, — выпалила Мария, внезапно забыв, что находится в галерее. Поразительно, как легко ему удавалось сбить ее с толку.

— У моего мужа прекрасная коллекция древнего оружия, — подсказала графиня, едва скрыв недовольство поведением дочери. Мария знала, что ведет себя, как вздорная идиотка, и позже будет объясняться за свое поведение. Но это будет позже. Сейчас он сидел здесь, а мать почти все время его визита потратила на расспросы о растениях и деревьях. Содержательный разговор!

Лорд Роут кивнул косматой седой головой: — Да признаться, я не очень этим интересуюсь… — Может, вы хотите посмотреть сад? — перебила его Мария. — Лавровые деревья, плющ, розы.

— Конечно, это любопытно. — Гарри заерзал на стуле. — Однако…

Он пытался уйти.

— Но вы, по крайней мере, должны увидеть портрет моей бабушки, написанный Рейнольдсом. Я помню, вы говорили, что обожаете его работы, — отчаянно лгала Мария.

На этот раз Гарри, похоже, попался и не знал, что ответить. Он колебался и с сомнением посмотрел на графиню.

— Конечно, сэр, вы должны его увидеть. Прекрасная работа. — Мать снисходительно улыбалась, но Марию это не обмануло. Мать никогда не делала ей замечаний в присутствии посторонних, но Мария знала, что позже она поговорит с ней строго.

— Спасибо, леди Мария, — почти мрачным голосом ответил лорд Роут. — Очень любезно с вашей стороны.

Путь в галерею никогда еще не казался ей таким длинным. Мария тонко улавливала каждый звук, когда его трость касалась пола, каждый его вздох. Он был хорошим актером, и теперь Мария понимала, почему весь Лондон охотно верил в его маскарад. Но зачем ему все это? Неизвестная причина не давала Марии покоя: она должна знать. Казалось, они шли уже целую вечность, когда, наконец, через широкие двустворчатые двери попали в галерею, где висели портреты предков Марии. Девушка тихонько толкнула дверь, и она медленно, но без щелчка, закрылась за их спиной. Она впервые за много часов перевела дыхание, оставшись с ним наедине.

— Где же этот Рейнольдс? — Лорд Роут пристально осмотрелся вокруг, горб на спине стал более заметен. — Его нельзя вешать близко к окну, испортятся краски.

Мария, не в силах промолвить ни слова, указала на портрет.

Громко стуча тростью, лорд Роут шаркающей походкой подошел к портрету, чтобы рассмотреть его вблизи, несколько минут молчал, потом кивнул:

— Превосходная работа. Рейнольдс талантливо передает свет.

— Вот там, в витрине, есть еще несколько его миниатюр, мне кажется. — Мария не знала этого наверняка, но видела, что он собирается уходить. Услышав ее слова, он остановился, словно обуздывая свое желание уйти, и подошел к витрине.

Мария собрала все свое мужество. Вот он, долгожданный момент. Если она не скажет это сейчас, у нее, возможно, больше не будет такого шанса.

— Гарри! — Она произнесла это едва слышно, все еще боясь, что может оказаться не права. — Ты меня больше не хочешь знать?

Лорд Роут продолжал стоять, склонившись над витриной.

— Я думаю, это вы не знаете меня, — ответил он скрипучим голосом.

Мужество почти покинуло Марию. Она нервно облизнула губы и предприняла последнюю попытку.

— Ты ошибаешься. Вероятно, ты притворяешься стариком, чтобы передвигаться по городу, не привлекая внимания. Я думаю, что ты… какой-то тайный агент. Но конечно, я не считаю тебя вражеским тайный агентом, — поспешила она добавить, когда он бросил на нее удивленный взгляд. — Я доверяю тебе, правда, доверяю. И никогда ни слова никому не скажу, даже родителям…

Лорд Роут повернулся и двинулся к выходу, его трость громко стучала по полу, отдаваясь эхом по всей галерее. Нет, нет, нет, казалось, отстукивала она. Мария поспешила за ним следом, едва сдерживая слезы. Она не знала, откуда они появились: то ли от того, что он отказывался признаваться, кто он такой, то ли от того, что она ошиблась и по-прежнему ничего не знала о своем таинственном поклоннике.

— Пожалуйста, не убегай от меня, — молила Мария. — Прости за то, что я сказала. Я так скучала по тебе, пожалуйста, не уходи…

Он задержался у небольшого алькова. Мария остановилась, заломив руки и ожидая его дальнейших действий.

— Что это? — Лорд Роут указал в сторону алькова.

— Это… Здесь некоторые вещи, которые принадлежали первому графу Донкастеру, пятьсот лет назад. Но…

— Покажите, — прервал ее лорд Роут. — Обожаю смотреть то, что старше меня.

И тут Мария признала свое поражение. Либо она оказалась не права, либо он просто решил ничего не рассказывать ей. В любом случае Гарри был потерян для нее навсегда, верный своему обещанию никогда не возвращаться. Трепетный любовник, взбирающийся к ней в спальню по стеблям плюща, исчез, и она даже не знала почему. Марии хотелось повернуться и бежать отсюда изо всех сил, оставив его играть роль лорда Роута, и не позволяя разбивать ей сердце. Но она сама затеяла все это и не покажет, как ей сейчас больно.

Мария выпрямила плечи, высоко подняла голову и вошла мимо него в альков.

— Этот меч принадлежал Уильяму Мору, — холодным голосом сказала она. — Он был известен как «темный Мор» из-за темной окраски оружия…

Внезапно она оказалась прижатой к стене за драпировкой, которая частично скрывала альков от света, чтобы не повредить наиболее хрупкие портреты. Лорд Роут был совсем близко, одной рукой прикрывая ей рот, а другой — удерживая ее за талию.

— Бог свидетель, ты меня погубишь, — прошептал он. Мария сдавленно охнула — это был Гарри! В следующую секунду его губы прижались к ее губам, и все остальное исчезло.

— Это ты, — выдохнула Мария, когда восстановила дыхание. Она обвила руками его шею. — Я думала, что больше никогда не увижу тебя!

— Я не могу встречаться с тобой, — вздохнул Гарри. — Он все еще удерживал ее близко к себе, и Мария слышала быстрый стук его сердца.

— Но почему? Почему ты должен притворяться…

— Ш-ш-ш. — Гарри закрыл ей рот поцелуем. — Даже не спрашивай. Я не могу сказать тебе правду, а врать не хочу.

Мария молча проглотила десятки новых вопросов.

— Так будет всегда?

— Нет, — помолчав, ответил Гарри, изучая ее лицо. Мария облегченно выдохнула:

— Когда ты сказал, что не можешь прийти ко мне снова…

Гарри вздохнул, поднял очки на лоб и потер переносицу.

— Я говорил правду. Но ты… — Он покачал головой. — Мария, у меня будут большие неприятности, если кто-то узнает, что я тут натворил и что приходил к тебе: И не только от твоего отца, который будет прав, даже если застрелит меня.

Эти слова умерили любопытство Марии, заставив тревожно забиться сердце. Когда она раньше спрашивала его, не занимается ли он чем-то опасным, он не ответил. Девушка не думала, что, приходя к ней, он рискует жизнью.

— Я никогда не должен был даже разговаривать с тобой, — продолжал Гарри. — Я нарушил так много правил…

— Зачем же ты это делал?

Гарри сверкнул глазами в ее сторону, они горели неприкрытым желанием, и Мария вспомнила прикосновения его рук, которые ласкали ее грудь, охватывали горячими ласками все ее тело.

— А почему ты приставала ко мне в парке? — тихо спросил Гарри.

У Марии горели щеки, но она не отвела взгляд.

— Ты сам знаешь почему, — прошептала она в ответ. Гарри первым отвел взгляд в сторону, возвращая очки на место.

— Это никогда не должно повториться.

— Почему? Я согласна быть терпеливой, — быстро добавила Мария, и Гарри мрачно посмотрел на нее. — Но только если ты обещаешь мне…

— Я ничего не могу тебе обещать.

Марии не нравился подобный тон разговора. Он мог бы немного приоткрыть завесу тайны, она чувствовала это по его напряженной позе и сдавленному голосу. Но не станет.

— Тебя накажут? — сменила тему Мария.

— Нет, если никто не узнает. — Лицо у Гарри посветлело, на губах появилась улыбка.

— Я не скажу ни одной душе, — поклялась Мария. — Никому.

— Даже мисс Беннет?

— Откуда ты знаешь, что я ей рассказала? — вспыхнула Мария. Она совсем забыла про Джоан.

Гарри только поднял брови и посмотрел на нее поверх очков, пожав плечами.

— Во всей этой истории мы не можем ничего изменить. Но ты не должна больше ничего никому рассказывать, и не только ради меня…

— Почему? — округлила глаза Мария.

Гарри видел, что напугал ее, и хотя именно эту цель и преследовал, чувствовал себя неловко. Он снова обнял ее, понимая, что у них осталось всего несколько мгновений.

— Не спрашивай меня ни о чем, — прошептал он. — Не сейчас.

Мария прижалась к нему, потом отшатнулась в сторону.

— Может, ты, наконец, покажешь мне свое настоящее лицо?

Их взгляды на секунду встретились. Он не вправе. Он никогда не снимает ни единой детали своего костюма в каком-то другом месте, кроме безопасного дома на Фентон-лейн. Но она смотрела на него своими ясными глазами, прижималась к нему всем телом, словно боялась не перенести разлуку. Он так много раз ей отказывал. Какое значение может иметь одна незначительная деталь, когда он уже раскрыл себя? Гарри медленно выпрямился, расправил сгорбленные плечи. Накладка, имитирующая горб, сползла в сторону. Он редко стоял прямо в одежде Роута, это было вопреки всем правилам игры. Гарри снял очки и стянул с плеч бесформенный камзол.

— Ты всегда носишь очки?

— Только для чтения.

Мария тронула пальцами худощавые щеки Гарри. Тот закрыл глаза и глубоко вздохнул, чувствуя ее легкие прикосновения.

— Какого цвета твои волосы?

— Каштановые. — Гарри открыл глаза и коснулся рукой своей головы. — Это пудра, театральный трюк.

Мария кивнула, тщательно рассматривая его лицо, словно пытаясь, все тщательно зафиксировать в памяти. Кто знает, когда у нее еще будет такая возможность? Гарри стянул перчатки с рук и обхватил ее лицо.

Руки Марии легли к нему на грудь и медленно, почти осторожно скользнули под жилет.

— Я думала… Я начала подозревать, что ты — не настоящий, — прошептала она.

— А теперь? — пробормотал он, касаясь губами ее губ. Мария почувствовала, как задрожало ее тело, и прижалась к нему.

— Поцелуй меня снова, чтобы я могла знать наверняка.

Гарри поцеловал ее страстно и отчаянно. Потом справился с собой, и поцелуй стал нежным, как в последний раз. Ее губы были сладкими, теплыми и восхитительными. До самой смерти он будет помнить вишневый вкус этих губ. Мария таяла в его объятиях. Какое значение имеет то, кто он там по своему положению, думала она. Гарри крепче прижал ее к себе, понимая, что он почти опьянен ею.

— Приходи ко мне опять, — прошептала Мария. Ее дыхание участилось, когда губы Гарри стали скользить по щеке, подбородку, спустились к шее. — Приходи без маскарада, сам…

— Я не могу, — простонал Гарри.

— Пожалуйста, — умоляла Мария, — скажи мне свое настоящее имя, клянусь, я приму тебя.

— Нет.

— Тогда приходи так, как ты обычно приходишь.

— Возможно, — колебался Гарри.

— Нет, обязательно. Сегодня же вечером…

— Я не могу. — Гарри уперся руками в стену по обе стороны от ее головы и наклонился, чтобы поцеловать ее снова, смягчая тем самым горечь расставания.

— Мария? Лорд Роут? Мария, вы здесь? Испуганный взгляд Марии метнулся к Гарри. Он мгновенно натянул свой камзол с накладкой, согнулся в обычную для Роута позу и нацепил на нос очки.

— Приведи себя в порядок, — выдохнул он, натягивая перчатки. Мария поправила юбку, потом корсет. — Теперь рассказывай мне что-нибудь, — приказал Гарри.

— Да, конечно, — прошептала Мария, поворачиваясь и окидывая взглядом альков. — На этом портрете — первый граф Донкастер, — начала она громким, выразительным голосом. — Титул графа ему пожаловал король Эдуард III, который на самом деле был его кузеном. — Теперь они оба слышали приближающиеся шаги. Мария глубоко и шумно вздохнула и стала говорить все подряд из того, что смогла вспомнить о своем давнем предке. При этом она не переставала удивляться, что смогла извлечь что-то из головы сейчас, когда кровь все еще бурлила от поцелуев Гарри и мчалась по жилам со страшной скоростью. — Здесь — его герб, выбранный в честь Эдуарда III. Лев символизирует Англию, лилия — чистоту. С тех пор лилии стали символом Данморов…

— Вот вы где. — В дверном проеме стояла графиня.

— Да, мама, — улыбнулась ей Мария. — Я показывала лорду Роуту вещи первого графа Донкастера.

— Вас интересуют пейзажи, сэр? — вежливо поинтересовалась графиня. — В столовой есть несколько замечательных рисунков Уилсона.

— Да? Это хорошо. — Лорд Роут достал носовой платок и, прикрывшись им, закашлялся. — Пейзажи… — Он снова начал кашлять. Мария ждала, чувствуя облегчение от близкого спасения и сильное волнение от этих нескольких мгновений уединения. Мать бросила на нее вопросительный взгляд.

— Пожалуйста, простите меня, мадам, — развел руками лорд Роут. — Я должен идти.

— Ну конечно. — Графиня грациозно склонила свою головку. — Мы были очень рады, что вы пришли, сэр.

— Самый приятный визит, который я сделал в этомсезоне. Ваша дочь была необыкновенно внимательна к старику. Вы должны гордиться ею.

— Благодарю вас. — Улыбка матери, казалось, была приклеена к ее лицу.

Они медленно прошли через дом. Лорд Роут не смотрел на Марию, пока они не дошли до входной двери. Здесь он склонился над ее рукой и вежливо попрощался. Мария не стала смотреть, как он уходит, и сразу отвернулась.

— Мне хочется подышать свежим воздухом, мама. Могу я пойти с Джоан в парк?

— Мы должны поговорить, Мария, — строго сказала графиня.

Мария знала, что ее ждет грандиозный скандал, надо было проявить осторожность. Она послушно последовала за матерью в гостиную, где служанка убирала поднос с чаем. Как только она ушла, мать плотно закрыла дверь и повернулась к ней:

— Мария, что, скажи на милость, с тобой происходит?

— Да ничего, мама, — пожала плечами Мария. — Я считаю лорда Роута более интересным, чем лорд Уиттинг и лорд Картерет.

— Я поняла это, когда ты буквально силой повела его в галерею. Мария, он тебе в дедушки годится! — На лице матери читалось еле сдерживаемое волнение. — У тебя были предложения от самых знатных женихов Англии, и ты всем им отказала. Почему ты предпочитаешь лорда Роута?

Мария нахмурилась, опасаясь сболтнуть что-нибудь лишнее. Как удивилась бы мать, если бы узнала правду!

— Он не смотрит на меня как на выгодную партию, мама. Он смотрит на меня как на личность. Он интересный человек, и я отдаю себе отчет, что он для меня слишком стар. Но ты всегда советовала мне слушать свое сердце…

— Нет, если оно подсказывает тебе выбрать лорда Роута, — резко перебила ее мать, — мы с отцом возражать не будем. Хотя…

— Я не собираюсь становиться леди Роут. — Мария закусила губу и опустила взгляд. И это была правда; она никогда не сможет стать леди Роут, потому что лорда Роута не существует. Она только теперь поняла, что ее надежда найти достойное родство Гарри разбилась. Его настоящее имя по-прежнему было ей неизвестно. Более того, он признался, что является тайным агентом и самозванцем. Теперь в этом не было сомнения.

— Я рада это слышать. — Мать испытала явное облегчение. Она пересекла комнату и прижала руки к щекам Марии. Несколько мгновений ее обеспокоенный взгляд изучал лицо дочери. — Я очень волнуюсь за тебя, дорогая. Мы с отцом хотим, чтобы ты была счастлива, но у тебя недовольный вид. Тебе чего-нибудь хочется? Тебе не нравится Лондон?

И Мария почувствовала себя виноватой. У нее никогда не было никаких секретов от родителей. Они всегда проявляли твердость, но были добрыми, а она никогда не была лживым ребенком. Но сейчас все было иначе, и она не видела выхода из этого затруднительного положения, по крайней мере, такого, что устраивал бы ее.

— Я… Я довольна, — произнесла она, наконец. — Во всяком случае, я чувствую это. Мне кажется, что я забыла или никогда не знала по-настоящему, что такое быть жительницей Лондона. Многое изменилось с тех пор, как мы были здесь последний раз, мама. Мне тогда было только шестнадцать, и я была другой. Тогда я была девочкой, а теперь — взрослая. Мне тяжело видеть, как джентльмены оценивают мою стоимость в качестве невесты, обсуждают мое приданое и преимущества папиных связей. Я знаю, что своими отказами поставила вас с отцом в тупик. Но мне хочется, чтобы жениться хотели на мне и чтобы любили меня, мама.

— Понятно, — после долгого молчания сказала мать.

— Ты так добра ко мне, мама. И поверь, я искренне хочу, чтобы у меня был брак, как у вас с отцом. Это должен быть человек, которого я могу уважать и которому могу доверять. И он будет уважать меня, и доверять мне, и пусть при этом он окажется не самым знатным человеком в городе. Я не выйду замуж за лорда Роута, но с ним я по крайней мере не чувствую себя, как на выставке невест.

— О, Мария! — У графини блеснули слезы в глазах. Она раскрыла объятия, и Мария прижалась к ней. Все, что она сказала матери, была правда… За исключением того, что она уже нашла мужчину, который отвечает ее требованиям. Гарри — тайный агент, самозванец и обычный человек незнатного происхождения, но она скорее выйдет замуж за него, чем за самого богатого герцога в христианском мире. Хотя она сомневалась, что мать будет рада услышать это.

— Ты не хочешь пойти со мной, мама? Сегодня чудесный день для прогулки, и до дома тети Марион совсем недалеко. — Мария понимала, что у нее не будет возможности поговорить с Джоан, а тем более — открыть сегодня ей всю правду. В действительности она никогда больше не сможет поговорить с Джоан о Гарри. Раньше для них это было чем-то наподобие игры, они пытались найти таинственного незнакомца. Теперь Мария понимала, что это не игра; безопасность Гарри, его жизнь могут зависеть от ее осторожности.

— Что ж, пойдем, — улыбнулась мать.