Твоя... Ваша... Навеки

Глава 17

Клеон заходит последним, с особым тщанием закрывает за собой дверь, словно опасаясь, что Тесса может нас подслушать. И в просторной светлой гостиной сразу становится тесно, сумрачно и душно, мне кажется, инкубы заполняют ее своим присутствием так, что я не могу отвернуться и не уткнуться при том взглядом в одного из них. Они окружают меня, Байрон и Клеон присматриваются ко мне столь же внимательно, непонимающе, как и Арсенио до того, изучают, оценивают изменения, невидимые взору обычных людей. Вся моя решимость угасает мгновенно, я сжимаюсь, отвожу взгляд, сосредоточив его на полу под моими ногами.

Не могу…

Просто не могу.

Байрон выступает вперед, опускается предо мною на одно колено, берет мою безвольную руку в свою, теплую, ободряющую, пытается посмотреть мне в глаза, но я упорно избегаю встречаться с ним взглядом.

С каждым из них.

— Рианн.

Чувствую, губы дрожат.

Сердце стучит у самого горла, едва ли не оглушая.

И волчица скулит тихонько от страха перед неведомым.

Я приняла, смирилась с мыслью, что, шагнув в портал, предала и инкубов, и Эвана, отрезала себя ото всех, кого любила, и осталась одна-одинешенька. Что я полностью завишу от доброй воли и милости семьи Эльяни и что впредь мне не на кого будет положиться, кроме самой себя. Что мне придется учиться выживать самостоятельно, без помощи и поддержки брата, и никто не явится за мной, не спасет от всех бед.

— Рианн, — повторяет Байрон негромко. — Мы приехали за тобой.

Опускаю голову так низко, что волосы тяжелым покровом падают по обеим сторонам лица, растекаются по коленям, контрастируя резко с белой тканью.

— Все хорошо, — уверяет Байрон. — Отныне тебе нечего бояться и не о чем тревожиться, больше мы тебя не оставим.

Качаю головой, пытаясь сдержать рвущееся наружу рыдание.

Не хорошо.

Все совсем не хорошо.

— Ну, и что ты ей успел ляпнуть? — вопрошает Клеон недовольно.

— Ничего, — отзывается Арсенио растерянно. — И с чего ты вообще решил, что это я? Почему всегда сразу я?

— А-а, то есть это она от радости перепугалась так, что слова сказать не может?

— Может, она твоей ро… физиономии небритой не рада.

— Я говорил, не надо отправлять его первым. Тесса вроде не дура, а родителям ее и вовсе все равно, кто из нас пришел бы, они никого из нас никогда в лицо не видели. Какая им разница?

— Рианн, — Байрон гладит мои пальцы, баюкает кисть, словно ребенка. — Все хорошо, слышишь? Тебе нечего бояться. Больше нечего… а эти двое всю дорогу препираются, поэтому просто не обращай на них внимания.

Я резко вскидываю голову, рывком высвобождаю руку, отбрасываю волосы назад. Инкубы умолкают, смотрят на меня выжидающе.

— Я беременна, — выпаливаю на одном дыхании. — Довольны?

Клеон и Арсенио переглядываются с недоумением немалым, искренним, но в глазах Байрона я не вижу и намека на удивление. Наоборот, он спокоен, мягким движением касается кончиками пальцев моей щеки, отводит в сторону темную прядку. Волчица тянется за невинной этой лаской, однако я слишком напряжена, чтобы растаять от бесхитростного прикосновения.

— Ты знал? — уточняю недоверчиво.

— Понял, когда сейчас увидел тебя. Аура немного изменилась, да и… это было ожидаемо.

Клеон делает шаг к дивану, опускается рядом со мной, обнимает. Пытается поцеловать в макушку, однако страх внезапно уступает злости, я понимаю с раздражающей ясностью, что, похоже, инкубы все решили и обо всем договорились без меня, что пока я мучилась неизвестностью и собственным предательством, боялась равно и будущего, и его отсутствия, мужчины разобрались со всеми возможными тайнами, конфликтами и недомолвками и пришли к соглашению, естественному среди их народа. Я начинаю вырываться, выставляю локоть, желая отпихнуть Клеона, но Арсенио следует его примеру, садится на диван по другую сторону от меня и перехватывает мои руки за запястья.

— Пустите, — я не говорю — цежу сквозь стиснутые зубы. — Пустите, вы…

Да как они смеют являться вот так запросто и уверять преспокойно, что все хорошо, даже замечательно, после того, что я пережила в их отсутствие?! После всего, что надумала, тайного и явного, что навоображала, не зная, что будет со мною дальше, переживу ли я хотя бы оставшуюся часть этого года?!

— Тише, Рианн, тише, — Арсенио прижимает меня к себе, держит крепко, не позволяя высвободиться из его объятий. — Никто никуда тебя не отпустит, и не надейся.

— Вы… вы… — я безуспешно упираюсь в грудь Арсенио в попытке оттолкнуть его, всех их.

— Мы хотим попросить у тебя прощения, — твердо произносит Байрон, положив ладони мне на колени, будто опасаясь, что я могу пнуть его. — Нам следовало сразу рассказать если не о возможности связки, то о ней как таковой точно, предупредить, что подобное бывает среди представителей нашего вида. Вероятность образования связки с чистокровной человеческой девушкой фактически равна нулю, с представительницей другой расы — ничтожна мала, о прецедентах ничего не известно, по крайней мере, в условиях Лилата не удалось разыскать какой-либо достоверной информации. Ни я, ни Арсенио не думали и не предполагали, что это может проявиться в нашем случае.

— Прости нас, Рианн, — Арсенио заглядывает мне в лицо, взор исполнен мольбы, вины и раскаяния. — Дураки мы…

— Это точно, — поддакивает Клеон.

— Сам-то… не лучше.

— Я хотел поговорить начистоту…

— Ага, в последний момент, когда мы и без твоих исповедей все узнали.

Силы вдруг покидают меня, я перестаю вырываться, замираю в руках Арсенио на секунду-другую и разражаюсь рыданиями. Цепляюсь слепо, отчаянно за футболку Арсенио и плачу, не понимая, что со мной происходит, почему не удается сдержаться, сохранить достоинство. Ослабив объятия, Арсенио гладит меня по спине успокаивающим жестом, Байрон достает из кармана пиджака носовой платок и протягивает мне. Всхлипнув, я сажусь ровнее, беру платок, вытираю мокрое от слез лицо.

— Т-ты следил за мною в то воскресенье, — я не спрашиваю, но утверждаю.

— Следил, — соглашается Байрон.

— Ты странно себя вела, — подхватывает Арсенио. — Нервничала без видимого повода, замыкалась в себе, что-то скрывала, явно недоговаривала… хотя с Эваном уже было все в порядке… и мы решили проследить, как только представилась возможность. Верхний город есть Верхний город, там на каждом столбе фиксатор транспортного контроля…

Через который отслеживается передвижение мобилей всех моделей и марок. Выходит, пока Байрон, замаскировавшись, лично наблюдал за мной и Клеон, Арсенио следил за моим мобилем через сеть транспортного контроля.

— А после эти герои даже сообразили проверить, где был мой мобиль все последние дни, — добавляет Клеон с толикой насмешки. — И, как я и говорил, кое-кто тут же разобиделся на всех и каждого…

— Уж прости, что после такой новости я не кинулся тебе на шею со слезами радости, — огрызается Арсенио.

— Все равно мог бы и сразу ответить.

— Мне нужно было все обдумать, желательно в одиночестве.

— Что-то долго ты думал, — Клеон инстинктивно трет собственную челюсть и меня осеняет внезапно.

— Вы подрались?

— Нет! — отвечают оба инкуба в порыве поразительного единодушия.

— Они немного разошлись во мнениях, — Байрон усмехается беззлобно. — Но потом сошлись.

— И вы… — смотрю недоверчиво на каждого инкуба поочередно, комкаю платок. — Вы все… решили? И…

— Конечно, решили, — подтверждает Арсенио невозмутимо. — Вместе так вместе.

— Но… это же… это уже не семья на троих, а… — я хочу сказать, что едва ли они ожидали получить целый квартет вместо традиционной пары или даже трио.

— Твоей вины тут нет, Рианн, — Байрон снова касается моей руки. — Вся вина на нас, каждый был хорош по своему, каждый совершил ошибку.

Как и я.

Как и Эван.

— В конце концов, мы стали одной компанией задолго до встречи с тобой, — хмыкает Арсенио. — Сами решили, что и эти морды сойдут, чтобы пить, кутить и девок пор… развлекаться, так что чего уж теперь роптать.

— И мы не люди, чтобы отказываться от своей женщины из-за призрачного собственнического инстинкта или ради идеалов моногамии, — напоминает Клеон.

— А если бы вас было больше? — поддеваю я.

— Связки рассчитаны на троих инкубов, — поправляет Арсенио снисходительно. — На большее наши предки, к счастью, не замахивались.

— Да и даже аппетиты суккубы не безграничны, — улыбается Клеон.

— Вы говорите, что моей вины нет, но она есть, — возражаю я. — Я настояла, чтобы Лео ничего не говорил до срока, я молчала, скрывала и врала… и я сбежала, не вы.

— Эван рассказал, что произошло на крыше… по крайней мере, о том, что знал сам. И адрес Тессы в Эмираде дал. Тесса добрая девушка и тебя не бросила бы, — Арсенио мрачнеет вдруг. — В отличие от моих так называемых родственников. Не следовало позволять Лизетте даже рот открывать, не то что говорить. Кто ж знал, что ее тявканье окажется не таким и безобидным?

— Скандал… — вспоминаю я, однако Клеон отрицательно качает головой.

— Вурдалак с ним. Мы теперь далеко от этого, так какая нам разница, что там болтают в высших кругах Лилата? О расторжении помолвки с Валентиной мы объявили как должно и разошлись если не друзьями, то точно не врагами.

— Но…

— Я публично отрекся от Лизетты и всего семейства Дэлгас, — перебивает Арсенио. — Пусть катятся куда угодно, хоть прямиком в Вечную реку. Слишком уж высокую цену тетушка ломит за свое сомнительного качества покровительство. Поэтому мы как можно скорее уладили все свои дела в Лилате и приехали к тебе.

— И вам столь легко удалось покинуть стены полиса…

— Довольно легко, надо сказать, — не без капли удивления подтверждает Клеон.

— Что-то там явно случилось — и с защитой, и вообще, — продолжает Арсенио. — Надо бы Тессу расспросить, пока мы здесь. Сдается мне, она к этим нежданно-негаданно возникшим дырам в защите имеет некоторое отношение.

— А как же Эван? Он остался в Лилате?

— Да. Сказал, что у него еще дела, контора его, которую он считает неправильным бросать на откуп судьбы, но позже он обязательно навестит тебя, куда бы ты ни уехала. Он проводник, захочет — выйдет и безо всяких дыр.

Волчица полна радости и новых надежд, она счастлива и спокойна, наконец-то оказавшись рядом со своими мужчинами, сбегать от которых она больше не намерена. И волчица сделает все, что в ее силах, чтобы не позволить человеку повторить то, что было уже сказано и сделано. Я же присматриваюсь осторожно к инкубам, с трудом веря, что буду с ними троими, буду им законной супругой, не игрушкой для постельных утех, не блюдом питательным, необходимым, не случайной любовницей на одну ночь.

Женой.

Матерью их детей.

И любимой.

— И… и что дальше?

— Как и было запланировано — летим к моим родителям в Лайвелли. Они будут рады первому внуку.

— Но ведь он не… — я накрываю ладонью живот, еще слишком плоский, не отличающийся от того, что было прежде, в Лилате, не позволяющий пока в полной мере прочувствовать грядущие изменения.

— Он мой, я знаю, — горячая ладонь Клеона ложится поверх моей, голос звучит возле самого уха. — Инкубы это сразу чувствуют.

— И при связке дети не делятся, — добавляет Арсенио. — Как же иначе-то? Для моих родителей все дети моей супруги будут их внуками, независимо от биологического отцовства.

— Твой отец инкуб, я помню, а мать разве не человек?

— Человек. И что? Мама уже столько лет замужем за папой, что привыкла ко всем инкубьим выкрутасам и особенностям, — Арсенио усмехается самодовольно. — Не волнуйся, моим родителям ты понравишься. Ну, и Байрон, наверное, тоже. Немного.

— А я? — Клеон принимает наигранно оскорбленный вид.

— А про тебя мы скажем, что тебя никто не звал, ты как-то сам прилип. Подцепили тут какого-то при пересадке…

— Правильно. Меня никогда не зовут, я сам прихожу. Учти это, когда доберемся до первой брачной ночи.

Байрон поднимается с пола, смотрит мне в глаза. От нежного, понимающего взгляда его я смущаюсь неожиданно, стискиваю платок сильнее.

— Все хорошо, Рианн? — спрашивает Байрон тихо.

— Да, все хорошо, — киваю я.

Потому что теперь все действительно хорошо.

Мы улетаем из Эмирады два дня спустя. Тесса провожает нас до аэропорта и я, прощаясь с девушкой, говорю, что Эван обязательно сделает правильный выбор, надо лишь подождать немного. Похоже, Тесса не слишком-то верит в благополучное разрешение ситуации, но я знаю брата и теперь, когда я сама обрела свое счастье, мне хочется видеть свет надежды везде, где это только возможно.

Я больше не хочу отчаиваться.

Бояться.

И лгать близким.

Только волнуюсь чуть-чуть из-за перелета — я никогда прежде не пользовалась воздушным транспортом. Арсенио уверяет, что аэролеты вполне безопасны, даже безопаснее мобилей, тем более срок у меня маленький и можно не тревожиться о том понапрасну, да и Клеон категорически возражает против порталов, полагая, что они-то куда как хуже для беременной женщины. Утренняя тошнота постепенно идет на убыль, я делюсь с инкубами своими недавними страхами относительно оттока энергии, и Байрон напоминает, что при нашей связке и союзе, основанном на взаимных нежных чувствах, маловероятно, чтобы ребенок в утробе тянул силы из матери. К тому же я не человек.

Возможно, врач была права, сказав, что во всем виноват переход через портал и стресс. Во всяком случае, чем больше проходит времени, чем лучше я себя чувствую, появляется аппетит и мне не нужно заставлять себя есть через силу, руководствуясь лишь необходимостью хоть как-то поддерживать ресурсы организма. Мне легко, спокойно, мир вокруг действительно обретает яркие цвета, плотность и насыщенность, сам собой, словно черно-белое изображение раскрашивают вдруг в разные причудливые тона.

Инкубы настаивают на немедленном оформлении брачного союза, как только мы прибудем в Лайвелли и разрешим все проблемы, связанные с документами. Я подозреваю, что Арсенио, пользуясь своими знаниями и умениями, постарается сделать все как можно скорее — как в случае специального разрешения на брак между троими, которое так нам и не пригодилось. Конечно же, я догадываюсь, откуда оно возникло столь быстро и при том, по словам Арсенио, не обошлось в серьезную сумму, однако вслух ничего не говорю, не напоминаю лишний раз ни себе, ни инкубам о том, что мы оставили позади, в Лилате.

И впрямь, какая теперь разница, что было там, в Лилате, судачат ли о нас в его светских кругах или уже позабыли, получив новых жертв для злых сплетен?

Кресла в салоне аэролета расположены по два в ряду и после недолгих споров инкубы решают, что будут сидеть рядом со мной по очереди. Впрочем, Арсенио, заняв свое место, быстро засыпает и без всякого музыкального вечера, и компанию мне составляет Клеон. Байрон сидит позади с посапывающим мирно Арсенио и читает книгу, но я чувствую, как он время от времени посматривает на меня, будто способен видеть сквозь высокую спинку кресла.

Нынче Клеон внимателен, предупредителен, держится рядом и часто берет меня за руку, словно я могу опять сбежать или кто-то обидит меня, без конца осведомляется, как я себя чувствую, не нужно ли мне чего. Они с Арсенио спорят почти постоянно, но беззлобно, то и дело начинают бодаться из-за меня и великого множества иных мелочей, однако Байрон прав — их проще проигнорировать, чем пытаться вмешаться, развести по разным углам и помирить, все равно через час или через пять минут они найдут новую тему для препирательств.

— А как же твоя семья? — спохватываюсь я внезапно.

Арсенио много рассказывает о своих родителях, о кровных родственниках Байрона мне тоже известно, но Клеон еще ни разу не упоминал о собственной семье.

— Никак, — Клеон равнодушно передергивает плечами. — Мать обычный человек, она давно умерла, а мой папаша-инкуб… был не лучшим мужем и сомнительным папой. Мы почти не общаемся, и поддерживать с ним связь, находясь в другом полисе, желания я тем более не имею. Так что вся родня со стороны мужей, которая тебе достанется, — это сугубо семья Арсенио.

Может, оно и к лучшему. В моей семье до смерти родителей нас было всего четверо, не знаю я, каково жить в по-настоящему большой семье, с подчас запутанными кровными связями, с многочисленными кузенами, тетушками, дядюшками и прочей родней. Да и как вести себя с родителями Арсенио не представляю по-прежнему. Я ведь не просто войду в его род, но приведу с собой еще двоих супругов.

Мы беседуем негромко — до Лайвелли лететь не один час, полис этот расположен дальше от Эмирады, чем Лилат, — пока Байрон, явно утомившись слушать сопение Арсенио и наши с Клеоном перешептывания, не встает и не подходит к нам.

— Все, время вышло. Твой черед наслаждаться обществом Арсенио.

Клеон кривится, словно при виде заведомо невкусного блюда, но не спорит. Я с улыбкой наблюдаю, как инкубы меняются местами, и Клеон, устроившись позади, начинает вздыхать и что-то ворчать себе под нос. Арсенио издает невнятный звук — подозреваю, Клеон пихнул его локтем, поскольку Арсенио все норовит сползти со спинки своего кресла на соседнее, — однако не просыпается.

— Как ты себя чувствуешь? — Байрон задает этот вопрос реже, чем Клеон, но все же достаточно, чтобы преисполниться ужасом перед тем, что будет через несколько месяцев.

— Хорошо. Меня не мутит, ничего не болит, мне удобно, не холодно и не жарко, есть я пока не хочу, пить тоже.

— Лео оказался хуже наседки, — усмехается Байрон.

— Намного хуже.

— Ты должна его простить за чрезмерную опеку — все-таки ты носишь его ребенка.

Я придвигаюсь ближе к Байрону, склоняю голову ему на плечо, понижаю голос до едва слышного шепота:

— Тебе… вам с Арсенио не… не обидно, что первым… что он первым станет отцом?

— Как вышло, так и вышло. Я уже говорил, это не твоя вина. Мы допустили эту ошибку, закрыли глаза на очевидное, и раз так сложилось, то какой резон теперь роптать?

— Я люблю тебя…и сама до недавнего времени не представляла, как сильно, — вырывается вдруг у меня. Кажется важным, необходимым сказать это сейчас, прежде, чем мы окончательно вступим в новую жизнь. — И Арсенио тоже… хотя я пока ему не говорила… А Лео… не знаю… он мне нравится, и забота его неожиданно приятна… по большей части… но я еще не уверена…

— И не надо, — Байрон находит мою руку, и я прижимаюсь к нему теснее. — Ты сама все поймешь со временем. И скажешь, когда будешь готова.

Сердце наполняется нежностью к сидящему рядом мужчине — и к оставшимся позади тоже — и я закрываю глаза, умиротворенная, убаюканная их ко мне отношением, теплом их и заботой.

В аэропорту Лайвелли нас встречают лорд и леди эль Абелардо, и Арсенио, заметив родителей, первым бросается им навстречу, крепко обнимает мать, светловолосую женщину почтенных лет, которую не видел уже несколько лет кряду. Его отец, мужчина высокий, убеленный сединами, но все еще импозантный, как часто бывает среди демонов, смотрит со сдержанной улыбкой то на сына, то на нас, приближающихся неспешно. Когда Арсенио наконец отстраняется от матери и оборачивается к нам, я вижу тронутое морщинами лицо, не знающее ни коррекции, ни всевозможных ухищрений, на которые шли лилатские дамы в летах, дабы сохранить подобие внешней молодости, открытую улыбку и васильковые глаза, унаследованные Арсенио. Арсенио же берет меня за свободную руку — Клеону приходится отпустить меня, — и я встаю рядом с ним, улыбаюсь его родителям неловко, смущенно.

— Ма, па, позвольте представить мою избранницу и нашу невесту, Рианн Лобо. И мои друзья и партнеры Байрон и Клеон. Мои родители, леди Катерина эль Абелардо и лорд Армандо эль Абелардо.

— Милорд, миледи, — Байрон и Клеон почтительно кланяются супружеской чете.

Я несколько растеряна, не зная, как должно приветствовать родителей Арсенио, следует ли присесть в реверансе и стоит ли вовсе делать его, будучи в штанах, одетая по эмирадской моде? Лорд Абелардо окидывает меня пристальным, оценивающим взором темных карих глаз, чуть прищуривается и бросает вопросительный взгляд на сына — догадываюсь, что лорд, как всякий инкуб, понимает, что я уже беременна. Арсенио кивает в знак подтверждения, а леди Катерина вдруг обнимает меня так же крепко, как сына, словно я пока не чужая ей, по сути, женщина, но близкий, любимый родственник, по-простому целует в обе щеки, отстраняется и смотрит с восхищением и радостью.

— Какая ты красавица, Рианн, — говорит она совершенно искренне. — Арсенио не мог сделать лучшего выбора.

Леди Катерина отступает, и лорд Абелардо подхватывает мою руку и осторожно, едва касаясь, запечатлевает на моих пальцах вежливый поцелуй.

— Арсенио писал, вы оборотень по происхождению, — уточняет лорд.

— Волчица, — отвечаю я.

— Чудесно. Рад, что ты, сын, не только составил прекрасную партию, но и поддерживаешь многовековые традиции нашего народа. В нынешнее время это большая редкость, — произносит лорд Абелардо тоном серьезным, торжественным и поворачивается к Байрону и Клеону. — Господа, добро пожаловать в род эль Абелардо.

— Папа, — вздыхает Арсенио.

— Он тоже скучал по тебе все эти годы, — шепотом уверяет леди Катерина. — Действительно скучал. Мы же не знали, когда ты вернешься и вернешься ли когда-нибудь вовсе…

— Но я здесь, я вернулся.

— Надеюсь, что надолго.

— Навсегда, ма. Ну что, поехали домой?

Байрон и Клеон переглядываются, пряча понимающие улыбки, берут меня под обе руки, и мы все вместе идем через зал к выходу, солнцу и новым надеждам.