Ты не знаешь меня

20. Таша Эванофф

Я лежу на ковре, подложив под спину подушку, и смотрю на черное небо, которое периодически распарывают белые вспышки молний. Сила и мощь заставляют волноваться. Я считаю секунды до грома. Одна, две, три. Хм... используя систему подсчета бабы, где одна секунда равна одной миле, гроза находится всего в трех милях отсюда, и гроза может дойти до нас. В лучшем случае, гроза могла разразиться и пройти мимо нас.

Ной быстро возвращается, неся поднос, на котором стоят две дымящиеся пиалы и тарелка с Chak-Chak. Я окунаю свою ложку в густую коричневую подливку и кладу немного картофеля и говядины в рот. Мясо настолько нежное, что просто тает во рту.

— Мммм... Ирина очень хороший повар, — говорю я, прикрывая глаза. — Я чувствую запах чеснока и укропа, но она использовала еще и другой ингредиент. — Я хмурюсь, задумавшись, пытаясь выяснить, что за ингредиент она использовала. — Думаю, это розмарин. Нет, постой. Не розмарин. На самом деле, это орегано, — утвердительно заявляю я.

Он смотрит на меня со странной улыбкой.

— Что?

— Ты напоминаешь мне анекдот, который как-то рассказал мне мой менеджер из ресторана.

— Рассказывай. Я вижу, как тебе хочется поделиться, — я кладу кусок хлеба в рот и выжидающе смотрю на него.

Он ухмыляется.

— Анекдот касается гурмана, обладающего повышенным обонянием. Он был очень горд своей способностью, так точно угадывать запахи. Ему достаточно было понюхать вилку или нож, и он мог точно сказать из чего было сделано блюдо, только используя столовые приборы. Он мог это проделывать даже, когда приборы были вымыты. Каждый раз, когда он заходил в ресторан, он отмахивался от меню, которое ему протягивал официант или официантка. Он просил принести ему вилку и нож, и по запаху определял главное блюдо ресторана, на котором специализировался данный ресторан.

— Как-то он отправился в итальянский ресторан и, как обычно, прежде чем официант предложил ему меню, он сказал, поднимая руку: «Позвольте мне, я смогу догадаться сам».

Официант странно посматривал на него, думая про себя, «О, Боже, я слишком стар для этой работы, чтобы терпеть подобных клиентов». Он молча, указал ему жестом, что гурман может делать все, что ему захочется. Мужчина начал нюхать вилку. «Ах», произнес он. «У вас морской окунь, запеченный с анчоусами и оливками, но повар добавил слишком много лимонного сока, поэтому я не хочу это блюдо. Вместо него я возьму цыпленка с пармской ветчиной и печеным картофелем, который пахнет просто превосходно».

Шокированный официант спросил: «И это все, вы узнали, всего лишь понюхав вилку?»

Мужчина начал ему объяснять, что обладает повышенным обонянием, но пожилой официант подозревает, что мужчина над ним подшутил. Должно быть он раньше наведывался в ресторан и узнал какое блюдо самое лучшее. Однако, он молчит, обслуживая гурмана. Только он хочет заикнуться о десерте, который точно является особенным, гурман снова начинает нюхать десертную ложку. «Ах, кажется, тирамису довольно-таки свежий».

Официант убежден, что это человек над ним издевается. «Да, сэр, тирамису был сделан сегодня утром», несмотря ни на что, вежливо отвечает он. «Я с удовольствием возьму его на десерт», ответил мужчина.

И тут терпение официанта кончилось, и он решает тоже подшутить над этим мужчиной. «Нет, прежде чем вы примете решение попробовать это совершенно особенное блюдо, которое однозначно угадали совершенно правильно, я хочу вам предложить то, что никогда не выставлялось у нас в ресторане. Вы понюхаете и сами обо всем догадаетесь. И если вы правильно угадаете, то за счет заведения сможете заказать блюда на вынос».

Гурман соглашается.

Официант отправляется на кухню, подходит к Марии, которая моет посуду. Он протягивает ей чистую ложку. «Послушай, Мария, можешь сделать мне одолжение и потереть ложной между бедер?

Мария — простая девушка. «Хорошо», соглашается она, засунув ложку в свои трусики.

Официант моет ложку, затем тщательно вытирает ее и относит мужчине.

Он подносит ложку к носу и принюхивается. Сначала обнюхивает ее один раз, потом другой. С недоумением посматривая на официанта, а потом говорит: «Мария тоже работает в этом ресторане?».

Я смеюсь.

— Отличный анекдот.

Он тоже смеется, и вдруг я чувствую насколько он мне дорог, и насколько я его понимаю, словно мы прожили вместе уже очень много и много лет.

— Расскажи мне о себе, — прошу я, поставив пустую пиалу.

— Что ты хочешь узнать?

— Почему ты вдруг примкнул к мафии?

Его лицо становится нечитаемым, он пожимает плечами.

— У меня были на то свои причины.

Я поднимаюсь на колени, и целую его.

— Скажи мне. Откройся мне, — умоляю я.

Он проводит щекой по моей груди.

— Мне нужны были деньги, причем много и как можно быстрее, — говорит он.

— Зачем? — шепчу я.

— Мне было пятнадцать, мама заболела. Я не знал, как еще достать деньги.

— А что насчет твоего отца?

— Мой отец исчез, как только обрюхатил мою мать.

— О, Ной, — выдыхаю я. Я представила его высоким, долговязым юношей, крепким, худым, с глазами, в которых поселилась боль и тревога. — Что случилось?

— Я получил деньги, но мама скончалась через два месяца. Я попытался выйти из братства, выплатив долг, но, как оказалось день им были не нужны. Меньше чем 20 000£ за душу является договором.

— Я очень сожалею.

Он отрицательно качает головой.

— Хотя и два месяца, но они того стоили. Я бы все сделал также, если бы потребовалось, — как бы защищаясь отвечает он.

— Прости за то, что ты был вынужден жит в этом ужасе.

— Сначала ничего ужасного не было. Я был всего лишь вором, но такая работа медленно просачивается в каждую твою клетку, занимая все больше и больше пространства, пока не становится самим тобой, а ты становишься ей. Ты окончательно становишься вором, жуликом, палачом и убийцей.

— И ты переехал в Англию?

— Среди тех, с кем я общался, я встретил Александра Маленкова. Тогда его звали Зейн. Он переехал из России в Англию. На родине меня ничего не удерживало. Ко всему прочему, умерла бабушка, как раз в том году, поэтому я поехал с ним. Мы ладили вместе и создали свой собственный бизнес.

Он поднимает тарелку с Chak-Chak и предлагает мне. Я беру пару сладостей.

— Да, мы своего рода вели себя, как мафиози, но дело касалось исключительно финансов. Мы грабили банки и крупные финансовые организации. Мы крали у самых известных, самых больших жуликов всего мира. И от этого испытывали настоящий кайф.

Я прожевав, глотаю Chak-Chak.

— Иногда мы были вынуждены вести бизнес с такими, как твой отец или типа него, но мы старались держаться, как можно дальше от организованной преступности, нашей маленькой, но верной группой. Пару лет назад Александр встретил Далию, и она смогла его убедить, чтобы он дал волю своему таланту, он стал выдающимся пианистом, кем сейчас и является. В результате нашего совместного бизнеса, к этому времени у меня было уже достаточное количество денег, поэтому я купил у Зейна все клубы и рестораны. Вот так все было.

Начинают падать за окном первые крупные капли дождя. И тут же они быстро начинают стучать по стеклу. Я поворачиваюсь к нему.

— Разве это не прекрасно? Словно никого больше нет в целом мире, кроме нас в этом доме.

Он внимательно смотрит на меня.

— Мы можем попрыгать под дождем? — спрашиваю я.

Его брови взлетают вверх.

— Ты хочешь порезвиться под дождем? — недоверчиво переспрашивает он.

— Да.

— Но сейчас осень, очень холодно.

— И что?! Мы русские. Холод нам не помеха.

— Я думаю ты можешь замерзнуть.

— Я люблю дождь.

Он встает и открывает дверь в сад. В комнату врывается свежий воздух. Ной так и остался голым, а на мне только его рубашка. Я беру его за руку, и мы выходим на мокрую траву. Действительно, дождь такой холодный, мы мокрые с ног до головы, но при этом оба смеемся, как дети.

— Ты не хочешь потанцевать со мной? — кричу я, пытаясь перекрыть шум проливного дождя.

— Невозможно…

— Когда дама просит тебя потанцевать с ней, ты должен танцевать, — сурово произношу я.

— Тебе не стоит разговаривать со мной таким тоном, молодая леди.

— А то, что? — бросаю я вызов.

— Вот что, — он резко прижимает меня к своему телу и целует в засос. Вода течет по нашим слившимся воедино телам. Потрясающе. И... я никогда не забуду этого момента.

Мы возвращаемся внутрь, вытираемся насухо, и он занимается со мной любовью на коврике среди подушек. Снаружи стучит дождь, молния разрывает небо. Я никогда не забуду эту ночь.