Ты так прекрасна!

Глава 33

Вцепившись в перила крыльца, Крис молча смотрел, как Виктория уезжает в ночь.

«Я люблю тебя настолько, что не стану мешать».

Он знал, куда она направляется. К проходу сквозь время.

«Как же ты был глуп, Кристофер Свифт!

Ты поставил ее перед выбором, и она вынуждена была его сделять. Теперь смотри, как расплывается ее силуэт. Вот к чему привели твое нетерпение и эгоизм.

Но она же любила тебя, ты все читал по глазам и надеялся на это!

А если ты ошибся?

Так или иначе, но ты разыграл свою любовь в орлянку, и монета легла не той стороной.

Но как еще ты мог ее задержать? Силой любить не заставишь. Не заставишь».

Оглядывая пещеру, Виктория откинула назад мокрые волосы. Проход сквозь время никуда не исчез.

Виктория не сразу решилась подойти к пещере. Сомнения мучили ее всю прошлую ночь. Согласна ли она навсегда исчезнуть отсюда и никогда больше не видеть ни Криса, ни Лаки, ни ковбоев, ни Абигайл, ни Рандела? Согласна ли потерять Дженни, так и не успев сдружиться с ней? Как ни старалась Виктория взять себя в руки, ее самообладание, что всегда выручало в самые трудные минуты, на сей раз подвело.

А главное, она теряет Кристофера.

И ради чего ей расставаться с этим человеком? Что ждет ее по ту сторону прохода?

Преступники, погони, суды да еще одиночество.

При мысли об этом Виктория только стиснула зубы, чтобы не разрыдаться в голос.

Теперь ее почему-то стал пугать и сам этот проход во времени.

Зачем она сюда пришла? Впервые очутившись в объятиях Криса, она поняла, что никогда ей не было так хорошо и покойно. Ничто на свете не могло сравниться с его улыбкой, комплиментами и поддразниваниями. Все это она будет вспоминать ежедневно, и ежедневно ее будет мучить боль утраты.

Ради чего? Ради долга? Но сколько же можно мстить? Пора и жить начинать.

Раньше у нее просто не было выбора. Любовь к Крису изменила все.

Не толкают ли ее в дорогу обычное упрямство и привычка подавлять свои эмоции?

Нет, дальше она не пойдет. Она пришла сюда лишь попрощаться. С тем миром, где были Триша, Кевин, Коул и где прошла почти вся ее жизнь.

Положив голову на широкую шею коня, Виктория взглянула вверх, на луну. Цезарь удивленно поднял морду.

— Да, да, я помню о тебе, — ласково похлопала она коня по гладкой шее. — Знаешь что, Цезарь? Поехали-ка домой.

Конь топнул копытом в знак согласия, и Виктория одним махом взлетела на него. Бросив последний взгляд на пещеру, она пробормотала: «Прощай!» — и развернула лошадь.

Она ехала домой.

И молила небеса, чтобы Крис ее простил.

Поскольку пива под рукой не было, Виктория вознаградила Цезаря за долгий путь охапкой свежего сена и пригоршней сахара, а затем направилась к черному ходу. Стараясь не шуметь, она прошла по коридору и застыла у комнаты Лаки.

Мальчик спал, свернувшись калачиком.

Виктория тихо приблизилась к кровати, легонько коснулась губами его лба. Внезапно Лаки повернулся во сне и, наткнувшись на ее руку, схватился за нее своими. На губах его заиграла слабая улыбка.

— Эй, малыш, — попыталась высвободиться Виктория. Парнишка мигом открыл глаза.

— Вы остались!

«Надо же, какой проницательный!» — подумала Виктория.

— Да, мой дорогой. Я осталась. Наклонившись, она обняла мальчонку.

— Я знал! Я знал, что вам здесь нравится! — горячо зашептал он.

Виктория поспешно прикрыла глаза, чтобы малыш не заметил ее слез. И как она только додумалась покинуть этот дом!

Лаки тотчас перевернулся на другой бок и, успокоившись, закрыл глаза.

Виктория осторожно затворила дверь и двинулась по коридору в поисках Криса. Она проверила комнату за комнатой на первом этаже, но, к ее удивлению, все они оказались пусты, да и в самом доме было непривычно тихо, хотя едва перевалило за десять вечера. Свет вырывался только из-под двери Абигайл. На цыпочках миновав комнату домоправительницы, она решила подняться наверх, в спальню Криса, но застыла у лестницы перед зеркалом, невольно скривившись от увиденного. От долгой дороги вся ее одежда запылилась.

И потому Виктория решительно устремилась в ванную.

Раздевшись, она поспешно смыла с себя грязь, затем, обернув полотенце вокруг талии, скользнула к себе в комнату. Набросив на плечи халат и завязав пояс, женщина распахнула дверь на балкон.

В тут же минуту в комнату ворвался горячий воздух. Жарко! Но Виктория с жадностью вдохнула аромат Колорадо 1872 года. Без дыма, бензиновых выхлопов и утомительного городского шума, наполненный лишь стрекотом кузнечиков и приглушенным ржанием лошадей.

Дом.

Она повернулась и, выйдя в коридор, постучала в дверь Криса. Ответа не последовало. Тогда Виктория открыла дверь, сделала шаг вперед и остановилась. На столе горела лампа, и потому отсюда хорошо просматривалась массивная кровать со столбиками по углам. Кровать была пуста.

Виктория пересекла комнату и вышла на балкон. Там тоже никого не оказалось.

Она не на шутку встревожилась. Куда же он исчез? Отправился в город или поехал следом за ней? Но в стойле, когда она ставила Цезаря, все лошади были на месте.

Так куда же провалился хозяин дома?

Уже не заботясь о том, чтобы двигаться бесшумно, Виктория снова пробежалась по комнатам второго этажа, спустилась по лестнице на первый и увидела, как в разных концах коридора открылись двери. Из одной показалась голова изумленной Абигайл, на лице вышедшего из другой комнаты Рэн-дела тоже читалось недоумение. Заметив домоправительницу, дворецкий успокоил ее кивком головы и исчез в своей комнате. Домоправительница, перекрестившись, тоже закрыла дверь.

Терпение Виктории лопнуло. Надо же, Крис спрятался! Уж не взялся ли он с горя за лук и стрелы?

Повернувшись, Виктория вновь увидела в зеркале свое отражение и едва себя узнала. Естественно, она загорела на солнце, волосы чуть выцвели от солнечных лучей, но в ней изменилось и что-то еще. Виктория зажгла свечу и внимательно пригляделась. Странно, как будто кто-то чужой смотрел на нее из зеркала…

Ах вот оно что! Глаза! Как всегда ясные и золотистые, теперь они были спокойными, волнение и печаль из них исчезли. '

Взяв подсвечник, Виктория улыбнулась и снова возобновила поиски. Направившись к восточному крылу дома, она прошла по коридору и заметила под одной из дверей узкую полоску света.

Стараясь не шуметь, Виктория подошла ближе.

Дверь оказалась приоткрытой, словно манила войти. Из проема шел чуть уловимый аромат цветов.

Потушив свечу, она опустила подсвечник на пол, приоткрыла дверь и замерла, пораженная красотой увиденного. Первое, что бросилось ей в глаза, — великое множество цветов. Вьющиеся растения почти закрывали стену, сложенную из грубо обработанных камней. В дальнем конце комнаты, словно властелин этого растительного царства, возвышался раскидистый дуб. Нарушая умиротворяющую тишину, откуда-то доносилось журчание ручейка. Виктории на миг показалось, что она заглянуларв совершенно другой мир — настолько она не ожидала увидеть подобный пейзаж среди пыльного, иссушенного солнцем ранчо.

На камнях узкой дорожки чуть поблескивал лунный свет. Ступив на дорожку, она внезапно заметила Криса, сидевшего на каменной скамье. Прислонившись к стене и обхватив руками колено, в руке он вертел маленький цветок. Свифт выглядел печальным и заброшенным.

От увиденного у нее перехватило дыхание, а на глаза навернулись слезы.

«Это из-за меня!»

Словно почувствовав ее присутствие, он резко повернул голову.

— Вик?!

От изумления он словно врос в скамью, цветок выпал из его рук.

Виктория смахнула скатившуюся по щеке слезинку и сделала шаг вперед.

— Я… я… О Боже, Крис! — вырвалось, словно стон, из ее груди.

С каким же трудом дается ей каждый шаг!

Крис чуть приподнялся ей навстречу, но у нее не осталось сил подойти ближе. Она лишь судорожно вцепилась в отвороты халата.

— Я знаю, ты сердишься.

— Нет, нисколько.

— Но…

— Нет! Не надо было давить на тебя. Я думал только о себе. Я не имею права заставлять тебя делать выбор и не буду этого делать.

Виктория слабо кивнула.

— Я была… у прохода назад.

— Я знаю. — Он шагнул к ней, потом остановился, не решаясь заключить ее в объятия. — Я думал, ты покинула меня.

Виктория энергично покачала головой, затем протянула руку, словно желая до него дотянуться. Попыталась что-то произнести, но безуспешно.

Крис со страхом ждал, когда она справится с собой. А вдруг сейчас скажет, что вернулась лишь на время?

— Ты можешь простить меня за то, что я доставила тебе столько страданий?

— Да, — ни секунды не медля ответил он, чувствуя, что сейчас сердце его разорвется от счастья. Когда уходят, обычно не просят прощения. Неужели есть надежда? — А почему ты спросила?

Губы ее задрожали, голос упал до шепота:

— Потому что я люблю тебя.

Крис затаил дыхание, и казалось, больше никогда не вздохнет.

— Я люблю тебя и потому не могу вернуться обратно. И не вернусь, независимо от того, заплатит Бэкет за свои преступления или нет. — Она умолкла. — Если ты ничего не ответишь, то я… я…

— Ударишь меня? Она пожала плечами.

— Ну, например.

— Я люблю тебя, — задыхаясь от счастья, произнес Крис. — Иди ко мне, сама увидишь.

Не успел он договорить, как Виктория уже бросилась к нему, причем с такой быстротой, что Крис едва удержался на ногах. Он немедленно заключил ее в свои объятия.

— Я люблю тебя! — прошептала Виктория ему на ухо. От этих слов на душе его стало тепло. — ЛюбЛю так сильно, что даже болит сердце.

— Я знаю. — Внутри у него все сжалось. — У меня тоже.

— Ты мне нужен, Крис. Я умру в своем столетии, чтобы жить в твоем, с тобой.

Она заключила его голову в ладони и застыла, любуясь им. Откинув волосы с ее лба, Крис пристально вгляделся ей в глаза.

— А Бэкет?

Виктория замешкалась лишь на миг.

— Здесь ты — закон. Это твоя проблема.

— Но ты потратила на него столько времени!

— Вести его назад — довольно опасное дело. — Ее золотистые глаза посуровели. — К чему рисковать? Я могу потерять слишком много.

— А ты потом не пожалеешь? — с тревогой спросил Крис.

— Никогда! — Виктория взяла его за руку. — Я испугалась, — призналась она чуть слышно. — Испугалась, что уйду через проход и уже никогда не смогу к тебе вернуться.

— Может, мы бы могли…

Закрыв губы Криса рукой, она заставила его замолчать.

— Ведь этой пещеры не было. Она может исчезнуть в любую минуту. А что, если это произойдет, как только я туда пройду?

— Бог не допустит такой жестокости.

Он коснулся ее пальцев губами, и она вся затрепетала.

— И еще я поняла вот что… — Он распахнул ее халат, прижался к ее груди, и Виктория тяжело выдохнула: — То, что с нами произошло, — слишком дорого для меня.

— Не стоит даже говорить мне об этом. — Его руки лихорадочно заскользили по любимому телу. — Твой отъезд стал для меня очень тяжелым ударом.

— Извини. — В глазах ее появилось сожаление.

— Я до сих пор не оправился.

— Но должен же ты понять, что было в моей голове!

— Ты — на редкость упрямая женщина, Виктория. — Крис хотел произнести с осуждением, а слова прозвучали как комплимент.

— Ну… да.

— И дьявольски решительная. — Его ладони прошлись по груди любимой, и соски вмиг затвердели. — И у тебя потрясающие ноги.

— Говори, говори…

— А грудь просто шикарная. — Крис коснулся губами ее груди.

— О Боже, как хорошо! — простонала Виктория.

— И голос, как у настоящей певицы.

— Ты любишь песни? — Он не ответил, втянув сосок в рот. — О, Кри-ис!

Совсем обезумев от страсти, он сбросил халат с ее плеч и на миг замер, любуясь ее совершенством. Затем потянулся к брюкам, довольно отметив про себя, что она не отводит глаза.

— Ты такой красивый, — произнесла Виктория, коснувшись его чресел.

Крис тотчас покрыл ее грудь градом поцелуев. Запрокинув голову, Виктория тихо застонала.

— Я люблю тебя, — произнес он. На глаза его наплыла тень.

— Я всегда это знала.

— И почему-то боялась, — обронил он, обняв ее за талию.

— Не представляла, что можно так любить, Крис.

Она улыбнулась, но на глазах ее выступили слезы. Этот человек был для нее всем. Он компенсировал ей все жизненные потери, вернул ей любовь, подарил нежность, создал семейную атмосферу, заставил почувствовать себя женщиной. Его губы нерешительно обхватили ее рот, и Виктория захотела немедленно расставить все точки над 1.

— Я никогда не покину тебя! Я люблю тебя, люблю, Быстрая Стрела.

Он едва не задохнулся от счастья.

— Боже, Вик. Мне кажется, я ждал этого момента всю свою жизнь. — Он мягко прикоснулся к ее губам и прошептал: — Пусть бы он длился вечно!

Он обнял ее так крепко, словно боясь, что какая-нибудь сила вырвет ее из его рук. Из этих сильных и одновременно нежных рук.

Осторожно и бережно он опустил любимую на мягкую траву, сорвал цветок и поднес его к ее щеке, затем скользнул лепестками по губам. Она закрыла глаза, наслаждаясь негой этого ласкового прикосновения. Цветок коснулся ее груди, и Виктория с тихим вздохом расслабилась; когда же мягкие лепестки прошлись по плотным мышцам ее живота и застыли у нее на бедрах, она потянулась к любимому: — Я тоже хочу до тебя дотронуться. Улыбнувшись, Крис заключил ее в свои объятия. Она поцеловала его, затем властно, по-хозяйски, проникла в его рот языком. О, теперь любимая всецело принадлежит ему! Он чувствовал это в ее неровном дыхании, в том, как она прикасается — лихорадочно скользя по его телу, словно пытаясь слиться с ним.

В эту ночь оба словно обезумели. Незачем было сдерживать свою страсть, а она оказалась яростной и кипучей. Но и в этом бешеном водовороте любви они оставались нежными и внимательными друг к другу. Их плоть говорила сама за себя, и не надо было никаких слов.

Она любила этого человека всем своим сердцем, всей душой и всем телом. То же самое чувствовал и он. Слившись с ней в любовном экстазе, он прошептал:

— Наши сердца бьются словно одно. Ты согласна, женщина-ягуар?

— Да. — Она думала так же и ощущала каждый удар его сердца. — Я не хочу с тобой расставаться. Никогда!

— Обними меня, — прошептал он, когда любовный ритм участился. — Вот так. Мне нравится, как ты это делаешь. — Его слова приятно щекотали ее губы.

— Крис… О, Крис!

Он атаковал снова, сильно и глубоко. Виктории даже показалось, что время сжалось в одно-единственное мгновение, в котором не осталось ничего, кроме невыразимого наслаждения.

Достигнув вершины блаженства, она обняла Криса и изо всех сил прижала к себе, как будто бы стремясь слиться с ним навеки.

Луна вышла из-за темного облака, и теперь они купались в лунном свете — белом, невесомом, словно легкое одеяло. Звуки ночи стали чуть громче, и все же не смогли заглушить беспорядочный шепот, обещающий вечную любовь.