Удача леди Лайзы

Глава 21

Лайзе стало казаться, что мир поплыл у нее перед глазами. То, что сейчас происходило, не могло быть на самом деле. Она смотрела на Джайлза и видела незнакомца.

— Нелегальный брак? — повторила она одеревеневшими губами.

— Ты заставил нас сегодня побегать, — сказал Чад уже веселым тоном. — Нам потребовался целый день, чтобы понять твой план. Когда мы обнаружили, что ты вытащил из тайника в своей спальне подвеску, мы уже несколько часов знали, что ты нанял дорожный экипаж до Дувра. Позволь мне угадать: подвеску, которая так хорошо всем известна, очень трудно обратить в деньги в этой стране, и поэтому ты намеревался продать ее на континенте — целиком или по частям.

— Какая чепуха, — фыркнул Джайлз.

— Но, — говорил Чад, не обращая внимания на его высказывание, — тебя мгновенно поразила мысль: а зачем путешествовать одному? Лайза тем временем продолжала оставаться неотзывчивой к твоим постоянным декламациям о любви, и ты все больше и больше отчаивался от того, что не сможешь наложить лапы на ее аппетитное состояние.

У Лайзы вырвалось неясное восклицание, и Джайлз посмотрел на нее. Во тьме трудно было прочесть выражение его лица, но ей показалось, что она увидела тревогу, усталость и что-то еще, чего понять не могла.

Какое-то мгновение все думали, что Джайлз будет сохранять негодующую позу, но внезапно он обмяк и всхлипнул, глубоко вздохнув.

— Да, это правда, но, Лайза, я так долго любил тебя — я мог бы сделать тебя моей королевой! Ты не смогла бы найти себе другого мужчину, который бы…

— …торговал рабами, Джайлз, — голос Лайзы растворился в потоке его патетических слов, как кусок льда. — Расскажи мне о торговле рабами.

Джайлз упал на каменную скамейку, он был окончательно сражен.

— И расскажи ей о борделях, Дэвентри, и о тех молодых женщинах, которых ты крал с улиц или из дома, чтобы они там работали.

— Ох… Господи, Джайлз…

Голос Лайзы затих при звуке приближавшихся шагов, и со сдавленным проклятием перед ними очутился мужчина. Он был невысоким и коренастым, в сердитом расположении духа. Он оглядел присутствующих и издал раздраженный рык.

— Ах вот вы где! Я слоняюсь по этому проклятущему месту уже час или больше в поисках вас! О Господи, чтобы мне дважды залепили пощечину и наподдали пинков, я не заметил вас, миледи. Прошу прощения.

Это был Джордж Сергуд. Он быстро посмотрел на Чада, а потом бросил презрительный взгляд в сторону Джайлза.

— Это и есть то дерьмо? Жалкое зрелище, не так ли?

Казалось, Джайлз едва заметил, когда сыщик приблизился к нему, чтобы прочесть список обвинений. Мистер Сергуд еще не закончил свой монолог, а Чарити, Джон Вэстон и леди Бернселл, сопровождаемая сэром Джорджем, появились на дорожке.

— Лайза? — удивленно произнесла леди Бернселл. — Чад? И Джайлз? Ну наконец-то! Мы искали вас повсюду. Что это с вами, Джайлз? И что вы все здесь делаете, в этом укромном месте?

— Лайза! — на этот раз это была Чарити, чей голос стал громким от изумления. — Твоя подвеска? Она вернулась к тебе?! Кто?..

Тут наперебой раздались взволнованные возгласы, но вскоре наступило молчание — когда стал известен виновник.

— Силы небесные! — пророкотал сэр Джордж. — Кто бы мог подумать! Невозможно поверить! — выразил он всеобщее мнение.

— Мистер Дэвентри? Сэр! — раздался голос молодого человека, заглянувшего в открытую дверь в стене. — Уже давно прошел тот час, к которому вы велели приготовить экипаж… Все в…

Его фраза повисла в воздухе неоконченной, когда он заметил коренастую фигуру, вынырнувшую неподалеку от него. К его далеко не приятному удивлению, на незнакомце был красный жилет сыщика с Боу-стрит. Молодой человек поспешно попятился.

— Стеббинс! — Лайза, думавшая, что этот вечер больше не принесет никаких потрясений, чуть не вскрикнула от изумления. — Что ты тут делаешь? Так это ты…

— Не дайте ему уйти! — громко закричал Чад, когда парень пустился во всю прыть. Джон Вэстон, стоявший ближе всех к стене, бросился вперед и удивил себя — как и всех остальных — тем, что свалил наземь бывшего лакея Лайзы метким ударом в челюсть.

— Ох, Джон! — задохнулась от восхищения Чарити, широко раскрыв глаза.

— Отлично сработано! — со смехом одобрил Чад. — А я и не знал, что у вас неотразимый удар левой в числе ваших прочих талантов.

Чад подошел к Лайзе и, заметив ее шоковое состояние, дал знак сыщику, который с помощью Рави Чанда стал поднимать Джайлза на ноги. Индиец уже держал одной рукой злосчастного лакея, прижимая его к себе локтем.

Все оживились, когда из тени вынырнул Джем Дженуари. Он выглядел очень усталым, а карман его подозрительно оттопыривался.

— Ах, мистер Дэвентри, — сказал он с дьявольской усмешкой. — Вижу, вы уже не в одиночестве. Я рад. Только жаль, что я пропустил самое интересное, но у вас на Арлингтон-стрит было столько увлекательных бумаг! Как я мог устоять? Я очень любознателен. Так что, пока я их все собрал, прошло довольно много времени. Между прочим, я с нетерпением жду, когда смогу с вами побеседовать по душам, — он огляделся вокруг, — в более уютной обстановке.

Джайлз смотрел на него с явным изумлением.

— Я вас не знаю, — сказал он безучастно, оглядывая группу людей, окруживших его — Я не знаю этого человека, — повторил Джайлз, словно этот факт мог благотворно повлиять на его обстоятельства.

— Джем Дженуари, к вашим услугам, сэр, — галантно ответил джентльмен. — И вы меня отлично знаете, правда, мы с вами встречались довольно давно.

Джайлз отвернулся, и после последнего мучительного взгляда на Лайзу его увели Сергуд и Рави Чанд.

Только несколькими часами позже каждый получил удовлетворительный ответ на вопрос, который его интересовал. После того как увели Джайлза и лакея Стеббинса, оставшиеся отправились в дом Чада, где он и объяснил им события этого вечера.

— И я должен не забыть, — заключил он, — поблагодарить союзные войска, благодаря которым Провидение дало мне в руки такой шанс.

Все взгляды обратились к Джему, тот встал и поклонился. Несмотря на свой довольно изможденный и нереспектабельный вид, он выглядел так, что всем было ясно — он совершенно на своем месте в гостиной джентльмена.

Чад рассказал собравшимся о нападении на него неподалеку от Мервэйл-хауса. Лайза побледнела, как мел, и взгляд Чада не отрывался от ее лица, пока он перечислял улики, благодаря которым была доказана виновность Джайлза в поджоге его фабрики и организации взрыва на шахте.

— Боже мой! — прошептала Лайза. Ей казалось, что Чад говорил о ком-то, кого она никогда не знала, — зловещем, порочном незнакомце, который безо всяких причин сеял зло и разрушение как одержимый навязчивой идеей маньяк. Усилием воли она заставила себя отогнать эти мысли. Ей это удалось, и она снова обратила все свое внимание на Чада и его рассказ.

— …А кто нам обещал объяснение причин такого повышенного интереса к курьезной деятельности мистера Дэвентри, мистер… м-м… Дженуари?

Джем повернулся к лицам, глядевшим на него с нетерпеливым любопытством.

— Нет, не Дженуари, как вы сами уже, без сомнения, догадались к этому времени. Я придумал эту фамилию по названию месяца, когда я впервые приехал в Лондон. — Он глубоко вздохнул. — Я должен принести вам свои извинения, мистер Локридж, и всем остальным тоже, что имел честь стать вашим знакомым под фальшивой фамилией. Меня зовут Джереми Стэндиш, и мой дом — в Глостершире.

— Стэндиш… — повторил задумчиво Чад. — Когда-то я знал семью с такой фамилией. Мой отец обычно покупал лошадей у джентльмена по имени Чарльз Стэндиш. Он выращивал самых лучших лошадей во всей стране.

Улыбка зажглась в серых глазах Джема.

— Да, Чарльз Стэндиш — мой отец.

— Но, позвольте… — медленно проговорил Чад. — Он не был мистером Чарльзом Стэндишем, он был лордом Гленрейвеном.

Джем смущенно кашлянул.

— Да, это правда. Мой отец унаследовал скромное баронетство в Глостершире, где моя семья и я жили счастливо, пока эта мразь, это исчадие ада не отняло у нас наш дом. Я не буду утомлять вас подробностями — достаточно сказать, что мы разорены при содействии Джайлза Дэвентри. Из-за него и еще одного типа я оказался один на этом свете — на безжалостных улицах Лондона в возрасте четырнадцати лет. Но я неожиданно выжил и даже преуспевал в районе притонов и игорных домов.

— Господи! — пробормотал Чад.

— …И, — продолжал Джем, — даже заработал достаточную сумму денег — иногда не самым законным способом, должен признаться. И у меня образовалась целая сеть помощников и информаторов.

— Но… простите, если я коснусь этого, — вмешался пораженный сэр Джордж. — Если ваш отец умер, тогда… Господи, значит, вы должны быть лордом Гленрейвеном!

— Ну да… — застенчиво пожал плечами Джем. — Да, я — лорд Гленрейвен, хотя этот титул звучит гораздо внушительнее, чем мои довольно плачевные обстоятельства. И сам его носитель. — Он подождал, пока утихнут изумленные возгласы, прежде чем продолжить — Во мне все крепло желание исправить несправедливость и зло, причиненные моей семье, а чтобы это осуществить, мне необходимо было составить исчерпывающее досье на мистера Дэвентри и его черные делишки. — Он с усмешкой обернулся к Чаду — Именно мой интерес к мистеру Дэвентри и привел меня так неожиданно к вам, и это единственная вещь, за которую я ему обязан по гроб жизни. — Неожиданно он опять соскользнул на кокни. — Ва-аще, было так здорово служить у такого джентльмена — у-ух, хозяин! Но теперь, к сожалению, — продолжал он уже другим тоном, — боюсь, я должен откланяться — и довольно надолго. Пришло время… — Он умолк, а потом заключил дрогнувшим голосом: — Пришло время мне вернуться домой.

Чад встал, чтобы пожать ему руку.

— Джем… о, вернее, милорд, знакомство с вами явилось для меня одной из самых больших радостей в жизни. И если я могу что-то сделать для вас, — только скажите.

— Я тоже хочу присоединиться к этим словам, — вставила Лайза. — Мне тоже есть за что вас благодарить.

Джем сделал жест, напоминавший воинское отдание чести.

— Я счастлив, что способствовал возврату вашей собственности, миледи, и я хочу еще пожелать вам всего самого лучшего на будущее… м-м… и успеха в ваших деловых начинаниях.

— Полагаю, — сказал Чад, глядя на толстую пачку бумаг, все еще торчавшую из кармана Джема, — вы хотите немедленно отправиться в Глостершир?

— Да, как только мне удастся организовать беседу с Дэвентри. Остались еще вещи, на которые лишь он сам может пролить свет. А теперь, — Джем повернулся к собравшимся, которые все еще пристально смотрели на него, жадно ловя каждое его слово, — если вы меня извините, мне пора идти. День был тяжелым, и мне, — он указал на бумаги, — нужно еще кое-что прочесть.

Оставшиеся в комнате какое-то время возбужденно делились впечатлениями по поводу удивительного молодого человека, который только что их покинул. Потом леди Бернселл встала и подала руку Джорджу.

— Становится поздно, и, как заметил этот необыкновенный молодой человек, день был трудным. Отведите меня домой, дорогой. Чарити, тебе тоже уже давно пора быть в постели.

Чарити встала и повернулась к Джону, который бережно накинул шарф на ее плечи. Лайза также встала и потянулась к своим вещам, но Чад задержал ее руку.

— Могу ли я сказать вам еще несколько слов, Лайза?

— Ох, но… — начала леди Бернселл. Но потом, глядя на свою старшую дочь, просто добавила: — Не задерживайся слишком долго, дорогая.

Через несколько минут Чад и Лайза остались одни. Чад взял обе ее руки в свои.

— Мне жаль, что все так произошло. Простите меня, Лайза, — произнес он тихим голосом.

— Вы о Джайлзе?

— Да… Я… я знаю, каковы ваши чувства к нему… и мне искренне жаль, что я причинил вам боль… способствовав его аресту. Но, Лайза, я так боялся, что вы выйдете за него замуж, не зная, что он за человек на самом деле. Я не мог позволить вам сделать это.

— Чад, — голос Лайзы стал нежным. — То, что вы рассказали мне сегодня вечером про Джайлза, и то, что он сам выказал своим поведением, конечно, явилось для меня большим потрясением, но я и сама чувствовала себя с ним неуютно в последнее время. Я начала подозревать, что именно он в ответе за лавину сплетен, обрушившуюся на вас и чуть не сломавшую вам жизнь. Я считала его своим другом. Как я могла так ошибаться в нем?

И Лайза сокрушенно покачала головой.

Чад ничего не сказал, но только крепче сжал ее руку. Как и всегда, от его прикосновения у нее сильно забилось сердце, но она не отстранилась от него. Она застенчиво подняла на него глаза.

— Я рада, что вы попросили меня остаться, потому что мне нужно с вами кое о чем поговорить.

Чад изучающе смотрел на нее несколько минут, прежде чем сказать:

— О чем?

— Срок нашего пари истекает через несколько дней, — начала Лайза, колеблясь.

— Да, — тихо ответил он.

— Я знаю, что к этому времени завтра стоимость правительственных ценных бумаг, которые вы купили на нашу оговоренную тысячу фунтов, возрастет в несколько раз. Может быть, это позволит вам выиграть пари, но я не хочу ждать так долго. Я хочу сдаться.

Этого услышать от нее Чад совершенно не ожидал. Он взглянул на Лайзу, не веря своим ушам.

— Но… почему?

— Потому что… — Она умолкла, но потом продолжила на одном дыхании: — Потому что с самого начала это было нелепое пари, и я согласилась на него только оттого, что я… я всегда хотела, чтобы к вам вернулась подвеска королевы.

Это было одно из тех редких мгновений в его жизни, когда Чад едва не лишился дара речи.

— Я не понимаю, — проговорил он.

Лайза вздохнула.

— Я не уверена, что не говорю глупости, но я всегда чувствовала себя виноватой перед вами. Я была так раздавлена, когда вы покинули Англию. Я почти ненавидела вас за то, что вы бросили меня, я чувствовала себя в ответе… за случившееся с вами потом — ваш поспешный отъезд и зловещие сплетни о краже подвески. И тогда я решила разыскать ее и доказать, что эти слухи были ложью. — Она неловко рассмеялась. — Вы подумаете, что я очень глупа, но я мечтала о том, как я буду отдавать вам подвеску… вот так. — Она положила подвеску ему в ладонь несколько скованным движением. — С благородной речью… прочувствованной, а вы с благодарностью упадете к моим ногам. А потом…

Она прикусила губу, потому что невольно чуть не выговорила: «А потом, я подумала, может, вы опять полюбите меня?»

Господи, она чуть не показала себя перед ним полной идиоткой!

Чаду казалось, что его охватил ураган противоречивых чувств. Стиснув подвеску, он думал только о тех словах, которые его больше всего ранили.

— Я… бросил вас? Да как вы только могли… Если вы помните, леди Лайза, именно вы в буквальном смысле этого слова повернулись ко мне спиной — насколько я помню… вам нужно было послушаться ваших друзей, говоривших, что все эти слухи — правда.

Вся его боль, и ярость, и разбитые иллюзии, так старательно подавляемые, прорвались наружу — он вспомнил ее хрупкую стройную фигурку, ее золотистые волосы, искристым потоком сбегавшие ей на спину.

— Я верил вам… я любил вас. Вы были твердой скалой в океане мутной, грязной воды, в которой я тонул. А под конец вы — вы тоже — предали меня.

Его горящий взгляд пронзал ее, как кинжал. Потом он посмотрел на подвеску.

— Я благодарю вас за этот жест, поистине щедрый и великодушный, но подвеска королевы — слишком ценная вещь, чтобы подкреплять ею ваши слова и ваше состояние, может быть, минутное, возникшее благодаря случайному стечению обстоятельств. Честно говоря, я сам уже давно был не прочь аннулировать наше пари, и я с радостью куплю у вас эту штуку по рыночной цене.

Чад уронил подвеску ей на колени и встал. Потом подошел к окну и устремил свой взор в темный сад. Лайза не отрываясь смотрела ему вслед. Господи, как все могло дойти до такого кошмара и как он мог только подумать, что?.. Она глубоко вздохнула.

— Может, — сказала она жестко, — вы окажете мне в ответ такую же услугу — я имею в виду Брайтспрингс?

Чад немного помолчал, а потом обернулся к Лайзе.

— Продать вам Брайтспрингс? — спросил он со странной дрожью в голосе. — Боюсь, я не смогу этого сделать, потому что я его уже продал.

Лайза просто окаменела. Наверное, она ошиблась? Неправильно расслышала? Неужели он ее ненавидел настолько, что просто дразнил ее, а сам продал Брайтспрингс кому-то другому? Но он не мог этого сделать! Как мог он продать собственность, которая была ставкой в их пари?! Только законченный мерзавец, подлец мог сделать такое, а Чад не такой… Она подняла глаза и увидела, что он стоит прямо перед ней и смотрит на нее в упор.

— Пойдемте, — коротко бросил он. Чувствуя головокружение, Лайза встала и пошла вслед за ним. Он повел ее по небольшому коридору к комнате, которая служила ему кабинетом. Пораженная только что услышанным, она смотрела, как он вытащил листок бумаги из ящика своего письменного стола. Проводив ее внутрь комнаты, Чад протянул ей этот листок.

— Купчая на Брайтспрингс, — сказал он.

— Но… я думала… вы сказали, что вы…

— Да, я продал его, но бумага еще не передана. Вы хотите знать личность покупателя?

«Пусть это будет завершающим ударом», — подумала она. Проглотив резкие слова, которые готовы были сорваться с ее губ, Лайза взяла в руки листок. Она быстро пробежала по нему глазами, пока не дошла до строки внизу под названием Покупатель. Рядом стояло ее собственное имя! Она подняла глаза на Чада.

— Я не понимаю, как…

— Я убедил Томаса действовать в ваших интересах. Вы купите Брайтспрингс — за сумму в одну гинею. Сделка вступает в силу в тот самый день, когда истекает срок нашего пари. Я поступил точно так же, как вы сейчас со своей подвеской, — и по той же причине. Я вложил свою тысячу в правительственные бумаги потому, что не хотел выигрывать это пари.

Ее охватила сильная дрожь.

— И вы так же надеялись на благодарность, мистер Локридж? Если так, боюсь, вы будете сильно разочарованы, потому что… ох, черт побери!

К ее ужасу, слезы, которые давно уже подступили к ее горлу — с тех самых пор, как Чад вернулся из Индии, — выбрали именно этот момент, чтобы хлынуть наружу.

— Лайза! — закричал Чад. — Господи, не надо! — И уже более спокойным голосом он продолжил: — Я никогда не видел, как вы плачете.

Но слезы не хотели останавливаться.

— Это потому, что я не… я никогда не… обычно. П-пожалуйста, н-не обращайте внимания. Ох, как я ненавижу слезливых барышень! — пробормотала она, всхлипывая, когда новый поток слез залил ее щеки. — Ум-моляю, извините меня. Я… мне н-надо идти.

Она быстро повернулась и уже было выбежала из комнаты, но Чад схватил ее за плечи, и она уткнулась лицом в его плечо.

— Лайза, что такое? Я думал, вы будете рады…

— И я тоже думала, что вы будете рады, когда подвеска королевы вернется к вам, но… ох, ради Бога… у вас есть носовой платок?

Чад вытащил желанный предмет из кармана своего жилета, и Лайза окунула в него свой терпящий бедствие нос и вытерла щеки.

— Не знаю, что это со мной случилось. Пожалуйста, извините меня.

— Я обидел вас, Лайза. Мне так жаль… Простите меня за это.

— Вы еще раньше обидели меня — и вы не сожалели об этом, по крайней мере, — слезы опять полились, и Лайза сердито заморгала, проклиная свои глаза. — Как вы могли сказать, что я отвернулась от вас? Может, я что-то и сказала — и могла еще сказать… ну, хорошо, да, я повернулась к вам спиной. Но вы со мной и двух слов не сказали за все те недели после… Я так хотела, чтобы вы… поговорили со мной. — Она едва могла говорить от рыданий, которые сотрясали все ее тело. — Я знаю, это было глупо, но я просто хотела вызвать у вас хоть какую-нибудь реакцию. Меня испугало ваше равнодушие. Я думала, вы обнимете меня и… Но вы н-не сделали-ли этого… Вы просто… О-о-хх! — вздохнула она жалобно, плача, как тогда, шесть лет назад, когда она стояла, прижавшись к двери, за которой только что исчез Чад. Что же это с ней? Она просто не может с собой справиться. Да она скоро промочит слезами ковер! Господи, что он о ней подумает?

Лайза быстро повернулась и побежала прочь. Она вихрем промчалась по коридору, выбежала в сад и ни на минуту не останавливалась добежала до спасительного кабинета в своем собственном доме. Лайза подлетела к столу и без сил упала на стоящий рядом стул. И тут она увидела возле себя Чада.

— Что вы здесь делаете? — закричала Лайза, давясь неутихающими слезами. — Я х-хочу побыть одна!

Она пошарила в ящике стола в поисках еще одного носового платка. Вдруг наружу вылетела маленькая деревянная шкатулка и со стуком упала на пол.

— Не в ней ли вы хранили подвеску? — спросил Чад странным тоном.

— Да, — ответила Лайза, все еще пытаясь найти что-нибудь, чем смогла бы вытереть лицо.

— Но… разве вы не отнесли ее на Боу-стрит?

— Боу-ст… нет, конечно нет. Ох! — Она подозрительно взглянула на него. — Откуда вы знаете?..

— Я невольно слышал часть вашего разговора с Джайлзом в саду — в тот день. Просто мне показалось, что вы собрались пойти на Боу-стрит при первой же возможности…

— Чад Локридж, вы — самый глупый человек из всех, кого я только знала!

Ее глаза настолько распухли от слез, что она едва могла его видеть. Лайза стала раздраженно тереть их в отчаянной попытке вернуть себе нормальное зрение.

— Неужели вы и вправду подумали, что я вот так просто возьму и отдам им эту проклятую улику против вас? Я знала, что вы невиновны — несмотря ни на что… Так с чего бы я вдруг изменила себе и бросила на вас подозрение?

Какое-то мгновение Чад молча смотрел на Лайзу. Ему показалось, что внутри него что-то взорвалось и вспыхнуло пламя, осветившее его душу. Он порывисто обнял Лайзу и прижал ее к себе. Она не сопротивлялась, но продолжала что-то говорить в мокрый носовой платок, уткнувшись в плечо Чада. Наконец она успокоилась — лишь редкие всхлипы сотрясали ее тело, но она не поднимала головы.

— Как я мог быть таким глупым, Лайза? — Он приподнял ее подбородок и, улыбнувшись, заглянул в мокрые синие глаза. — И как ты могла быть такой глупой? Мы оба полны ложной гордости… Как мы могли позволить, чтобы колкие разговоры сломали нам жизнь? Вернее, чуть не сломали. — Взяв у нее носовой платок, Чад вытер последние следы ее слез. — Да ты выглядишь сущей дьяволицей, — сказал он ласково.

Лайза нежно улыбнулась в ответ:

— Да-а, ты хорошо знаешь, как успокоить даму.

Его губы едва коснулись ее волос.

— Ты думаешь… ну, я хочу сказать… мы можем вернуть прошлое, Лайза? Я никогда не переставал любить тебя и знаю, что никогда не перестану.

— Чад, я не думаю, что мы когда-нибудь сможем вернуть прошлое, но у нас может быть будущее… потому что я тоже тебя люблю. Я так тебя люблю.

Лайза могла бы еще многое сказать ему, но ей пришлось мгновенно умолкнуть, потому что Чад закрыл ее рот поцелуем. У нее закружилась голова, и она словно растворилась в его объятиях.

— Ох, Чад, мой любимый, — прошептала Лайза несколько мгновений спустя, когда, счастливая и усталая, положила голову ему на плечо. — Может, я была не права, когда сказала, что мы не можем вернуть прошлое, потому что я чувствую себя опять молоденькой влюбленной девочкой.

— Вместо напористой дамочки, которой ты стала? С замашками мужчины? Вот беда! — шутливо посочувствовал Чад. Чтобы опередить возможные протесты, он опять наклонился к ее лицу. После долгого поцелуя Лайза мягко высвободилась из его объятий.

— Думаю, — сказала она, улыбаясь, — что вам лучше отправить вашу персону домой, мистер Локридж, прежде чем вы окончательно подмочите мою репутацию.

— Ох, как это верно замечено, — ответил Чад, прижимая ее к себе опять. — Но должен вас огорчить, тут все в порядке. Многое дозволяется обрученным особам.

— Ах, вот как? Значит, мы обручены?

— Моя замечательная леди! — Он бросил на нее укоряющий взгляд. — Неужели все это время вы просто играли моими чувствами? Или… нет, вы совершенно правы. Я понял, что кое-что я упустил из виду. Леди Элизабет, вы не окажете мне незаслуженную честь стать моей женой?

Вместо ответа она взяла его лицо в свои ладони и, притянув к своему лицу, прижалась губами к его губам. Но на этот раз Чад высвободился из объятий.

— Ты права, — сказал он хрипловатым голосом. — Мне пора уходить — сейчас.

В молчании они прошли сквозь притихший дом. Она вдруг остановилась, словно какая-то мысль поразила ее.

— А новая стоимость твоих недавно купленных правительственных ценных бумаг будет достаточной, чтобы возместить ущерб, который причинил тебе Джайлз?

Чад улыбнулся ей в темноте:

— Есть еще одна вещь, которую я упустил из виду. Конечно, потери были огромными, но это пустяки. Лайза, моя несравненная любовь, я должен сделать тебе еще одно признание. Я очень богат.

— Ох, — проговорила Лайза, прижимаясь к его плечу. — Утром мы первым делом должны известить Томаса, — сказала она, счастье переполняло все ее существо.

— Да, он будет доволен — и, наверное, будет сам себя тайком поздравлять… Мне кажется, последние три месяца он чувствовал себя прирожденной свахой.

— Ну, думаю, это все благодаря моей знаменитой везучести, — ответила Лайза с радостным смехом.

— Ну нет, — мягко возразил Чад. — Думаю, это мне повезло.