Удачный контракт

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Неужели она перестаралась?

— Ты передумал?

— Нет! — Он снова подался к ней. — Я много думал об этом последние дни и не верю, что можно спать с женщиной — с женщиной, которую знаю и которой восторгаюсь, — и делать вид, что между нами ничего нет. Однако, думаю, мы преодолеем это, если оба постараемся.

— Не уверена, что поняла тебя. — По крайней мере, он не отверг ее.

— Думаю, нам следует смотреть на это как на приключение. Пока будем ограничивать наше общение… э… процессом, мы, пожалуй, сможем держаться в этих рамках.

— Ясно. Никаких дружеских визитов между назначенными встречами.

— Именно так. Мы встречаемся, когда назначено, но в остальное время наши отношения остаются неизменными.

— То есть сугубо деловыми.

— Да.

Оливия поиграла своей вилкой.

— Именно об этом я всегда мечтала. Я буду наслаждаться, а ты демонстрировать свое мужское искусство, чтобы оплодотворить меня. — При этих словах в голове сформировался мысленный образ, и у нее перехватило дыхание. — Что касается всего остального… Как ты понимаешь, у меня нет времени для фривольных свиданий.

Он вгляделся в ее лицо, словно собираясь возразить, но потом покачал головой и проговорил:

— Так и быть, мы пришли к соглашению. И ближайший уикенд меня тоже устраивает. Не начать ли в пятницу вечером?

— Я буду весь день в южном отеле, но к шести закончу.

— Очень хорошо. — Он поправил на столе нож и вилку, и Оливия заметила, как дрожит его рука. Она тоже дрожала от нетерпения. — Я найду какое-нибудь уединенное место, и встретимся там. Таким образом, никто не увидит нас вместе. Нам следует соблюдать общепринятые приличия.

Оливия кивнула.

— Я тоже постараюсь, чтобы никто ничего не заподозрил. Мне самой не нужны грязные сплетни.

— Да, это очень важно. Моя семья живет поблизости, и все они только и думают, как бы наставить меня на путь истинный. Едва появится малейший намек на скандал… Даже страшно представить, что произойдет. Начнется что-то вроде боевых действий.

Оливия была заинтригована.

— Так они не знают, что ты запланировал? Я имею в виду — ребенка и все остальное?

— Нет, черт возьми! Мое семейство ужасно старомодное. Их мнение — все нужно делать по заведенному порядку.

— Сначала жениться?

— Вот именно. — Он снова улыбнулся той самой улыбкой, от которой у Оливии дрожь пробежала по телу. — Родственники самым усердным образом пытаются женить меня. Каждый считает своим долгом меня с кем-нибудь познакомить.

Оливия внезапно поняла, что они нарушили свои только что установленные правила. Разговоры о семье Тони выходят за рамки деловых и грозят опасными последствиями; чем больше она узнает о нем, тем желаннее он становится.

Пугающая перспектива. Она не вправе позволять себе излишне привязаться к нему — ни профессионально, ни эмоционально. И Оливия постаралась перевести разговор с семьи Тони на что-то менее личное.

Принесли их суп, и остаток ленча они обсуждали новый магазин Оливии и предполагаемый контракт по этому проекту. Все закончилось обещанием Тони убедить своего адвоката одобрить поправки и вернуть подписанные бумаги в ближайшее время.

Они постояли у выхода из ресторана, обтекаемые толпами спешащих перекусить служащих, и Тони коснулся ее руки.

— В пятницу в шесть.

— Я буду готова.

Питая отвращение к себе, Оливия всю вторую половину пятницы приводила себя в должный вид. Она пораньше покинула магазин, приняла душ, переоделась. Она собиралась вернуться вовремя и кое-что проверить, но задержалась из-за выбора наряда, пытаясь подобрать что-то одновременно и простое и сексуальное. Когда Оливия вернулась в магазин, оставалось совсем мало времени до ожидаемого появления Тони.

Попрощавшись с менеджером, она села просматривать свежий пакет заявок на работу — любезность Тони. Оливия уже решила перевести одну женщину на должность менеджера нового магазина, и сейчас нужно было заполнить освобождающуюся вакансию. Оливии всегда удавалось находить превосходных работников. За что платишь, то и получаешь. Золотое правило Тони.

Едва мысль об Остине мелькнула в ее голове, снова перед глазами поплыли образы из ее грез. Следовало бы купить новый костюм на сегодня, подумала она, критически осматривая свою простую бежевую юбку и чуть более темную блузку. Впереди ряд пуговок, начинающийся выше груди и заканчивающийся у воротника. И Оливия невольно представила, как Тони расстегивает эти пуговки, одну за одной…

Она отбросила свои обычные колготки, предпочтя им шелковые чулки с бледно-розовыми атласными подвязками — самый ходовой товар ее магазина. Она даже побрызгала духами самые интимные места. Туфельки на среднем каблучке подчеркивали стройность ног. Она распустила волосы, сделав пробор посередине и позволив им рассыпаться по плечам. Помада? Возможно, но только чуть-чуть.

А если надеть что-нибудь смелое, что-нибудь греховное и сексуальное?

Оливия подошла к корзине и выбрала комплект белья, откровенно соблазняющий кружевными розочками вокруг груди и между ног. Она потрогала материал, ощутив, как он скользит под пальцами, и с шумом втянула в себя воздух, представив, как его коснется рука Тони.

Услышав дверной колокольчик — вошедший явно не обратил внимания на табличку «Закрыто», — Оливия вздрогнула, потом быстро повернулась лицом к двери.

Тони шагал, засунув руки глубоко в карманы брюк. Их взгляды встретились, и он двинулся, не останавливаясь у прилавка, к корзине, у которой она стояла с открытым ртом и соблазнительной вещицей в руке.

Его глаза осмотрели ее с ног до головы, задержались на кружевах в руке.

— Мы здесь одни?

Оливия кивнула.

— Я только что закончила…

Тони приложил палец к ее губам. На его лице не было ни улыбки, ни привета в глазах. Лишь решимость, страсть и дикий голод. Он приподнял ее голову. А потом поцеловал ее.

Это действительно стоило ожидания.

Никогда раньше он так не тревожился из-за женщины. Сомневаться не приходится: она дразнит его, и это унизительно. Оливия в своей обычной решительной манере старательно и продуманно соблазняет его! Странно, но он никогда прежде не думал о ее деловом стиле, перенесенном на такое личное дело. Да, он чертовски мало знает о ее личной жизни. Скажем, носит ли она сама такое же сексуальное белье, какое сейчас держит в руках?

Но это он вскоре узнает. Потому что она, очевидно, использует одну и ту же тактику для достижения цели, будь то бизнес или секс. И она хочет его. Эта мысль терзала Тони всю неделю, и ему с трудом удавалось сохранять контроль над собой. Он уже страстно жаждал долгого, жаркого, интимного вечера наедине с Оливией. Один вечер и еще две недели. А потом он сможет выбросить ее из своей головы и дожидаться результата — того, ради чего он будет с ней. Но, черт возьми, какой приятный вкус у этих губ!

Тони знал, что следует оторваться, дать ей время перевести дыхание, но она не сопротивлялась, не демонстрировала потрясение. Она просто стояла, позволяя ему делать, что пожелает. Он снова прижался к ней губами, потом слегка коснулся языком ее нижней губы. Она застонала.

Он поднял голову и посмотрел ей в лицо. Ее карие глаза были прикрыты, густые ресницы словно упали вниз под собственным весом. Ее рот был все еще приоткрыт, щеки пылали. Ему определенно все это понравилось.

— Мы поедем ко мне домой. Она дважды моргнула.

— Я полагала, ты снимешь квартиру…

— Мой дом очень уединенный. Кроме того, сегодня мой день рождения, и мне хотелось бы отметить его дома.

Ее глаза расширились.

— С днем рождения. Я не знала… Тебе следовало бы отпраздновать с кем-то особенным.

Он уже хотел сказать, что она — особенная, самая особенная, но прикусил язык.

— Все в порядке. Более чем в порядке. — Он наклонился и быстро поцеловал ее. Она выглядела разочарованной, когда он поднял голову. — Не могу придумать лучшего способа, отпраздновать этот день. Ты сделаешь мне наилучший подарок. — И поторопился пояснить. — Ребенка, я имею в виду.

— Я догадалась, что ты имеешь в виду.

Но он лгал, лгал ей и себе. В данный момент он хотел только ее; мысли о ребенке уступили место страсти.

Оливия выглядела слегка оглушенной. Она потянулась за вешалкой, потом бросила кружевное белье на дно корзины. Тони осмотрелся, оценивая обстановку магазина. Конечно, он бывал здесь и раньше, но Оливия никогда не переставала поражать его своей организованностью и природным коммерческим талантом.

Легко понять, почему она успешно развивает свой бизнес. Все товары выставлены с безупречным вкусом. Манекены в стыдливых позах стоят в каждом углу, их совершенные формы задрапированы тонким шелком или атласом пастельных тонов, пряные ароматы, распространяющиеся из витрины с парфюмерией, витают в воздухе. Каждый дюйм пространства использован с максимальной пользой, нет ничего лишнего.

— Я подумывала заказать дополнительную партию, — проговорила Оливия, указывая на белье. — На этой неделе мы продали больше, чем ожидали. Белье очень удобное.

— Откуда ты знаешь, что оно удобное, Оливия? Ты носишь эти вещи? — Он наклонился и поймал кружевной край трусиков, провел пальцем по тонкой ткани.

Выпрямив спину и приняв дерзкую позу, которую он уже начал узнавать, Оливия кивнула.

— Конечно. Я лично испытываю все, что продаю.

Тони еще раз быстро осмотрел магазин, и на этот раз его взгляд остановился на комплекте из черного лифчика и трусиков Лифчик лишь подчеркивал полноту груди, оставляя открытыми соски, а на трусиках имелся очень удобный вырез. Почувствовав бешеное волнение, Тони понял, что нужно увозить Оливию из магазина, иначе он не выдержит.

— Ты готова ехать?

Взволнованная не меньше его, она кивнула и направилась за пальто. Тони помог ей одеться, потом взял за руку, чтобы направиться к выходу. Оливия слегка дрожала, и он хотел как-то успокоить ее, но, заметив, как заострились ее соски под мягкой тканью блузки, растерял все подходящие слова. Ему до боли захотелось коснуться этой груди, узнать, такая ли она нежная, как выглядит, попробовать ее на вкус, хотелось доставить Оливии то удовольствие, которого она требовала.

Выруливая с подземной стоянки, он решил, что, если не получится первый раз, у него достаточно времени продолжать попытки. Эта мысль заставила его усмехнуться.

— Что такое?

Он взглянул на Оливию и понял, что она следит за ним. Сейчас она выглядела несколько настороженной и даже смущенной.

— Эй, ты часом не передумала?

— Нет, но, должна признаться, эта твоя усмешка немного нервирует.

Он услышал легкую дрожь в ее голосе и взял ее руку, лежавшую на колене.

— Мне просто…

— Не терпится?

— Да, это самое подходящее слово. — Он снова усмехнулся. — А тебе?

Она нервно вздохнула и прошептала:

— Да.

Тони пришлось вцепиться обеими руками в руль. Никогда еще одно короткое слово не действовало на него так сильно. Ему хотелось гнать машину, скорее примчаться домой, но улицы были заполнены потоками машин и толпами спешащих за покупками людей. День Благодарения через две недели, и все стремятся использовать вечер пятницы. Черт их побери!

— Долго нам ехать?

— Минут двадцать. — Двадцать минут, которые кажутся двумя часами. — Ты проголодалась? Я могу остановиться у закусочной.

— Нет. Я не проголодалась.

Да, она торопится не меньше его. Эта мысль взбудоражила Тони. Они остановились перед светофором.

— Ну, если мы так торопимся, почему бы тебе не поцеловать меня? Честно говоря, мне отчаянно хочется.

Она несколько раз глубоко вздохнула и повернулась к нему. Тони поймал губами ее губы, прижал ее спиной к сиденью и на этот раз пропустил стадию подготовки. Он сразу проник языком в ее рот и встретился с ее языком. Руки Оливии легли ему на плечи.

Зажегся зеленый, и движение в черепашьем темпе возобновилось.

Они продолжали целоваться и ласкать друг друга при каждой возможности, и Тони чувствовал, что они оба уже на грани безумия. Но он не прекратил ласки и, в конце концов, терзаясь мучительным разочарованием, свернул на дорогу к дому. Дорога заняла двадцать пять минут, и каждая минута была увертюрой к дальнейшему. Оливия закрыла глаза и, казалось, сосредоточилась на дыхании. Ее пальто было распихнуто, колени плотно сжаты, руки вцепились, в сиденье и дрожали.

— Мы приехали, — проговорил Тони очень тихо.

Она медленно подняла голову и осмотрела его дом затуманенными глазами. Несколько секунд она не могла произнести ни слова, потом прошептала:

— О, Тони. Как красиво.

Он быт доволен похвалой.

— Я построил его несколько лет назад. И постарался, чтобы ни одно дерево не было спилено.

— Он выглядит почти частью пейзажа.

К этому Тони и стремился. Построенный из камня и дерева, одноэтажный дом раскинулся вширь, сливаясь с фоном в окружении дубов, сосен и зарослей кизила.

— Сейчас, когда ветви голые, дом хорошо виден. Но весной и летом он почти исчезает.

Тони нажал кнопку дистанционного управления, чтобы открылась гаражная дверь, и въехал внутрь. В гараже на четыре машины стояла лишь одна.

Едва открыв перед Оливией дверцу и подав ей руку, он не мог удержаться от еще одного поцелуя. На этот раз, уверенный, что их никто не увидит, он дал волю рукам. Его ладони блуждали по ее спине, ощущали ее тепло даже сквозь толстое пальто, затем опустились ниже и сжали круглую попку.

Оливия с шумом втянула в себя воздух и тихо застонала, ощущая жар его тела. Он знал, что она чувствует его плотское возбуждение, знал, что реагирует на него, и его собственное сердце заколотилось еще чаще. Неужели это Оливия, холодная деловая женщина, акула бизнеса? Неужели именно она прижимается к его телу, трепещет и ждет большего? Это было чудесно, странно и настолько возбуждающе, что сил терпеть почти не оставалось. Тони чувствовал, как твердеет его плоть, как напрягается, растет, вот-вот взорвется.

Он попятился вместе с ней к двери, ведущей в дом. Сейчас, когда они так близко к цели, он определенно не хочет заниматься любовью прямо в гараже. Но едва он поднял голову, глаза остановились на ее вздымающейся груди, на ее вновь затвердевших сосках. Ее пальто не было застегнуто, и он распахнул его, потом осторожно накрыл ладонями груди, ощущая их форму и вес. Оливия откинула назад голову и издала тихий стон — звук удовольствия и страсти. Не давая времени разуму одобрить его действия, Тони расстегнул три маленькие перламутровые пуговки и раздвинул края блузки. Ее атласный кружевной лифчик был цвета кофе с молоком, но настолько тонкий, что он мог видеть грудь. Кончиком пальца он нежно погладил сосок и ощутил, как она затрепетала.

С низким, гортанным стоном он стянул лифчик вниз и наклонился, приближаясь губами к груди, потом снова погладил пальцем уже обнаженный сосок. Оливия тяжело дышала.

— Тони…

Этот тихий, умоляющий шепот заставил его немного опомниться. Не спуская глаз с прекрасной обнаженной груди, он обнял Оливию за талию и направил к двери, потом не глядя, распахнул дверь и едва не подпрыгнул от неожиданности.

— Сюрприз!

Тони увидел все свое семейство, воздушные шары и ленты. Потребовалась лишь секунда, чтобы все поняли неловкость ситуации, и выражение лиц мало-помалу переменилось. Его мать ахнула, дед захихикал. Лицо брата расплылось в ехидной усмешке. Должно быть, его собственное лицо выглядело ошарашенным, руки не знали, что делать. И он, и Оливия словно примерзли к месту. Тони заметил, как его шестилетний племянник уставился на Оливию, и как жена брата поспешила прикрыть обеими руками лицо сына. Усилием воли Тони привел себя в чувство, проворно захлопнул дверь и попытался навести в голове видимость порядка, чтобы просчитать дальнейшие действия.

— О, Боже!..

Он взглянул на Оливию, дрожащую и прикрывающую лицо руками.

— О, Боже, — снова прошептала она. Ее грудь оставалась неприкрытой, и ему больше всего хотелось снова прикоснуться к маленькому розовому соску. И еще ему хотелось, чтобы его семейство куда-нибудь исчезло, испарилось, провалилось в тартарары, но, судя по раскатам хохота за дверью, ни один из драгоценных родственников и не собирался двигаться с места. Черт их всех побери!

— О, Боже!..

Тони нахмурился, не в силах оторвать взгляд от соблазнительного соска.

— Ты молишься или ругаешься?

Она взглянула на него, и в глазах мелькнула невиданная доселе злоба.

— Ты обещал уединение, Тони. А здесь, должно быть, не меньше пятидесяти человек.

— Нет. Если присутствуют все, а, судя по шуму, так оно и есть, то не больше десяти, в крайнем случае, двенадцати человек. Только кажется, что их больше, ведь часть из них — дети. Шумные дети.

Тони, продолжая мертвой хваткой удерживать дверь — вдруг кто-нибудь попытается открыть, — протянул свободную руку и накрыл ей грудь. Оливия вздрогнула.

— Тони…

Непонятно, как может так быстро меняться ее голос — от ледяной злобы до тихой мольбы.

— Только один раз, Оливия, пожалуйста. Потом я смогу разобраться со всем остальным.

Она, видимо, не поняла и лишь, поэтому не протестовала.

Тони тряхнул головой, потом наклонился и медленно провел кончиком языка вокруг соска. Она задохнулась, и он присосался к груди, слегка удерживая ее зубами. Ее плоть была жаркой и сладостной, сосок — туго вздувшимся, его язык ласкал и дразнил. Оливия тихо застонала, и он прижал ее к себе.

Руки Оливии начали играть его волосами, когда послышался отчетливый стук в дверь.

— Можешь спокойно входить, Тони. Я отослал малышей на кухню проверить пирог.

Тони выругался, ткнулся лбом в плечо Оливии, потом заставил себя выпрямиться, пока она пыталась поправить лифчик и застегнуть пуговицы.

— Спокойней, Оливия, все в порядке.

Голос его брата за дверью подтвердил:

— Ага, Оливия, все в порядке. Мы рады приветствовать тебя на нашем празднике.

Тони рассвирепел:

— Пошел вон, Джон!

— Слушаюсь. Но через две минуты я вернусь, если вы не изволите появиться. Вы оба.

Сейчас, приведя себя в порядок, Оливия начала нервно осматривать гараж, и Тони понял, что она готовит попытку к бегству.

— Забудь. Они не выпустят меня, следовательно, и ты попалась.

— Но ты же не хочешь этого! — воскликнула она, сложив руки на груди. — Это твоя семья, Тони, часть твоей личной жизни, и я не хочу вторгаться в нее. Мы договорились, что я не буду вторгаться.

Тони вздохнул, зная, что она права.

— Я найду способ убрать мое семейство со сцены. Просто держись спокойно. Им достаточно знать, что мы — коллеги по бизнесу, и ничего больше.

— Держаться спокойно? После того, что они видели? — Она решительно тряхнула головой. — Нет, туда я ни ногой.

— Оливия…

— Они видели нас!

Он пожал плечами.

— Это не их собачье дело. Если кто-то будет нахальничать, попроси заткнуться. Или лучше скажи мне, и я разберусь. — Тони коснулся ее лица. — Я видел вас за работой, леди. Ты запросто справишься с несколькими любопытными родственниками. Ты же акула, вспомни. Возьми себя в руки.

Оливия сделала глубокий вдох и неуверенно кивнула.

— Я был идиотом, когда повез тебя сюда. — Тони снова повернулся к двери. — Подозреваю, придется помучиться несколько часов. Но не может же семейный праздник длиться вечно!..

Оливия надела на лицо безмятежную улыбку, когда все семейство Остин выстроилось в ряд, чтобы познакомиться с ней. Тони дождался всеобщего внимания, затем произнес с ошеломляющей искренностью.

— Познакомьтесь, это Оливия Андерсон. Мы с ней коллеги. Она владеет магазинами дамского белья в моих отелях, и сегодня мы прорабатываем окончательное размещение еще одного. Потом Тони начал представлять членов семьи, слишком многих, чтобы сразу запомнить, хотя у Оливии всегда была хорошая память на имена и лица. Мужчины, чувствуя неловкость ситуации, поторопились усесться у телевизора — передавали футбольный матч. Ограничившись кивками в ее направлении и парой ехидных замечаний по поводу бизнеса Тони, они устроились на диване и на полу перед большим телеэкраном в гостиной.

Женщины, однако, не отходили. Им явно не терпелось поболтать с ней, и Тони, бросив на Оливию сочувственный взгляд, удалился, когда мужчины позвали его смотреть игру. Сью, мать Тони, пригласила ее на кухню.

К удивлению Оливии, никто не выражал ни малейшего неудовольствия по поводу увиденного.

— Мне жаль, если мы вам помешали, — смущенно проговорила Сью. — Тони, конечно, не знал, что мы нагрянем. И мы не знали, что у Тони другие планы.

Кэйт, сестра Тони, и Лайза, его невестка, прыснули.

— Видела бы ты его лицо! Да, это был сюрприз так сюрприз, — веселилась Кэйт.

Оливия не могла удержаться от улыбки. Обе молодые женщины ловко орудовали на кухне и успевали присматривать за бегающими без остановки малышами.

— Было ужасно неловко.

Лайза рассмеялась.

— Нам тоже. Конечно, Джон любит Тони, но никогда не упустит шанса боднуть старшего брата.

— И оба бодают меня. Без конца! — тряхнула головой Кэйт. — Но сейчас я достаточно вооружена, и Тони у меня теперь попляшет.

Оливия решила, что пора сменить тему.

— Могу я чем-то помочь?

Сью раскладывала на блюде ветчину, Кэйт расставляла на подносе бокалы, Лайза одной рукой держала крошечного младенца, а другой — огромное блюдо картофельного салата. Она радостно откликнулась на предложение Оливии.

— Подержи малыша — это будет огромная помощь.

Оливия замешкалась.

— Я… Э… Я бы лучше помогла накрывать на стол. Я никогда не держала в руках малыша.

— Вот и потренируешься. И он такой хороший мальчик. У тебя не будет с ним проблем.

Не успела Оливия выдвинуть следующий аргумент, как малыш уже лежал у нее на руках. Мать завернула его в мягкую голубую пеленку, и, кроме крошечной ручки и розового личика, из-под пеленки не выглядывало ничего. Оливия старательно покачала его, когда малыш захныкал. Он устроился поудобнее, тихо вздохнул и беззубо улыбнулся.

Она ощутила боль в груди, которая не имела никакого отношения к физическому недомоганию и говорила лишь об одном — о разбитом сердце.

Одна за другой женщины покинули кухню, чтобы отнести подносы в столовую, и Оливия осталась одна. Никогда раньше ей не приходилось держать в руках такого крошечного младенца. Она осторожно откинула пеленку с его головки и потерлась щекой о темечко. Как мягко, подумала она, ощущая шелковистые волосики. И запах. Никогда она не вдыхала столь сладких запахов, как запах этого младенца. Она приблизила к малышу свой нос и принюхалась, когда вошел Тони.

— Что ты делаешь?

Оливия вздрогнула. Что ему ответить? Что она нюхает малыша? К счастью, вернулась Лайза и забрала ребенка.

— Сейчас, когда все дети уселись есть в гостиной, я могу положить его в люльку. Когда носятся кругами, я боюсь, они его разбудят. Ты же знаешь этих детей.

Оливия ясно видела, что Тони не одобрил ее общение с младенцем. Лайза покинула кухню, и Тони прошипел.

— Думаешь, это была хорошая идея?

Оливия знала, что он имеет в виду. Он опасается, что Оливия сама захочет малыша, если подержит на руках чужого. Она могла бы сказать, что слишком поздно тревожиться, что это уже не имеет значения. Она может мечтать хоть всю жизнь, но никогда не получит желаемого. По крайней мере, не получит ребенка. Только страсть, и, похоже, в огромном количестве.

— Ты бы предпочел, чтобы я отказалась? Какой повод я могла придумать?

Он нервно провел пальцами по волосам, потом взглянул в сторону столовой.

— Пошли. Все ждут меня, чтобы сесть за стол.

— Но это же невозможно!

— Пойдем. Все прекрасно.

Впрочем, тон его был не слишком убедителен, и Оливия подумала, успели ли Джон и Кэйт уколоть его. Войдя в столовую, Оливия огляделась. У нее еще не было возможности разглядеть дом Тони изнутри, но сейчас, осмотревшись, она не очень-то и удивилась. Каждая тарелка, каждый предмет мебели — все, вплоть до обоев, свидетельствовало о превосходном вкусе. Тони никогда не кичился своими успехами, и, несмотря на огромные размеры, дом казался уютным.

Каждая комната словно перетекала в следующую, и повсюду блестели стекла окон. Мебель в столовой — из полированного красного дерева. Проходя на свое место, Мэгги, малышка лет трех, провела рукой по дверце буфета и оставила небольшое жирное пятно. Тони только сгреб ее и подбросил в воздух. Девочка засмеялась, обхватила пухлыми ручками шею Тони и поцеловала его в нос. Он сделал вид, что собрался съесть ее, потом усадил на высокий стул и занял место рядом с Оливией. Остальные дети тоже потребовали его внимания.

Боль в груди Оливии усилилась. Ей отчаянно хотелось именно таких отношений. Необходимо хотя бы на время заполнить пустоту, потому что жизнь ее будет одинокой, без детей, без любимого и любящего мужчины.

Ужин прошел чудесно, сопровождаемый буйным весельем детей, разговорами взрослых, бесконечной чередой блюд. Малыши быстро осознали, что Оливия — новое лицо и, следовательно, с ней можно поиграть. Несмотря на растущую тоску, она смеялась над детскими шалостями, слушала ребячью болтовню, а когда кто-то из детей потянул ее за юбку, даже не вздрогнула из-за оставшегося на ткани жирного пятна. Малыш хотел на ручки, и Оливия не могла противиться. Но маленькая ручка продолжала цепляться за ее юбку, и когда малыш взлетел вверх, следом взлетел и подол.

Она поторопилась поправить юбку, но каждый, очевидно, успел заметить верхний край ее чулка и бледную полоску бедра. Джон усмехнулся, Лайза игриво шлепнула его по губам, чтобы удержать от комментариев, а Сью поспешно заговорила о рождественских покупках.

Оливия взглянула на Тони и увидела, что он сидит с закрытыми глазами и словно шепчет молитву. Несмотря на довольное хихиканье брата, ему потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки. А потом он послал Оливии улыбку, несущую одновременно и обещание, и угрозу.

После этого небольшого инцидента Тони приложил все силы, чтобы отвлечь от нее детей. Родственники его явно недоумевали. В конце концов, все здесь приняли ее. На этот вечер она словно стала частью их семьи, и за это Оливия была благодарна всем. Но наступил момент, когда, несмотря на общую приветливость, она почувствовала себя незваной гостьей. А, заметив в углу гору подарков в ярких обертках, поняла, что не может остаться.

Она выдумала повод выйти «попудрить носик», затем быстро нашла телефон. Он оказался в спальне Тони, если судить по костюмам в открытом шкафу и запаху его одеколона… и его тела. Обнаружив, что вдыхает этот запах излишне глубоко, Оливия покачала головой и заставила себя мыслить трезво. Потом присела на край кровати и вызвала такси. Тони нашел ее там же, сидящей у телефона.