Уготованная судьба

Смит касается своими губами моей нижней губы, а затем верхней, прежде чем, наконец, отступить. Его брови сдвигаются вместе, и он проводит большим пальцем по влаге на моей щеке.

— Всё будет хорошо, — шепчет он. — Я позабочусь об этом.

Глава 15

Смит

Быть с кем-то круглосуточно на протяжении трёх недель — не думал, что это будет тем, что придётся мне по душе. Я полагал, что она будет раздражена тем, как я постоянно разбрасываю свою грязную одежду на полу в ванной и оставляю пустые бутылки из-под воды, где попало. А когда она пнула меня ночью по ногам, мне хотелось столкнуть её с кровати. Или когда у меня не оказалось места на полке, потому что её девчачье дерьмо занимало всё пространство, я жаждал швырнуть всё это в мусорное ведро. Но это были лучшие три недели в моей жизни.

Мы просыпаемся вместе и вместе готовим завтрак. К счастью, Ричард ещё не вернулся из командировки, поэтому с тех пор нам ещё не представилась возможность столкнуться с ним; когда я уезжаю работать в дом, она едет со мной и проводит время, занимаясь своими делами. Наступает время обеда, и мы едим вместе, вместе едем домой и ходим друг за другом как привязанные, пока не придёт время ложиться спать. Затем мы просыпаемся, и всё повторяется снова.

Поэтому я в замешательстве, почему сейчас она дёргается, потому что, насколько мне известно, ничего не произошло.

— Что-то не так, солнышко?

Она впивается в меня взглядом, я сажусь и опираюсь на изголовье кровати.

— Нет, — она выключает свет, буквально бросается в постель, а затем поворачивается ко мне спиной.

— Это один из тех случаев, когда что-то не так, а я должен просто ждать, пока ты об этом скажешь? Или же мне продолжать доставать тебя, пока ты мне не скажешь сама? — она не отвечает. — У тебя… эти дни или что-то ещё?

— Ты… Нет. Просто скажи это! — кричит она.

Да, не следовало так выражаться. Я откидываюсь назад на матрас, мысленно улыбаясь тому, что эта маленькая самодовольная женщина — единственный человек в мире, который заставляется меня съёживаться.

— Извини.

Я слышу, как она раздражена и пыхтит. По-видимому, её что-то беспокоит. На протяжении нескольких последних недель мы узнали друг друга ещё больше. Симпатии и антипатии, любимые вещи и страхи, и многое, многое другое. Я выучил её настроение, а она — моё. Хотя, судя по всему, я не знаю её так хорошо, как думал.

— Так… ты будешь злиться, если я пойду спать, или мне необходимо бодрствовать и ждать, пока ты заговоришь?

— Делай что хочешь, — она чуть отбрасывает одеяло. — Во всяком случае, мужчины делают именно так.

— Скажи, что не так?

— Ничего.

— Мелли, детка. Поговори со мной.

Она садится и скрещивает руки.

— Он почти не звонит мне.

— Кто?

— Мой парень, — огрызается она. — Джей, кто же ещё?

— Он сейчас глубоко погружен в поистине крупное дело, и ему известно, что ты со мной. Тут не о чем беспокоиться.

— Не говори мне, что я должна чувствовать, — её голос поднимается на октаву.

Иисусе.

— Хорошо, извини.

Мы сидим молча, пока она не заговаривает вновь.

— Просто я чувствую, что ему наплевать. Из-за этого понимаю, что он заботился обо мне лишь потому, что должен был. Тогда мне становится еще хуже… словно я была для него лишь обузой, — она задыхается, и меня рвёт на части то, что она так думает.

Я включаю светильник на прикроватной тумбочке и снова сажусь.

— Поверь мне, ты никогда не была и не будешь обузой. Он любит тебя так сильно и винит себя за то, что в данный момент не может быть рядом с тобой столько, сколько ему бы хотелось.

— За последние три недели я разговаривала с ним лишь дважды. Не пойми меня неправильно, мне нравится быть здесь с тобой, но он всё, что у меня было довольно долгое время, и просто… я скучаю по нему.

Чёрт, я знаю, что она чувствует, за исключением того, что она обладает роскошью — до сих пор имеет живого брата, на которого можно злиться. Её гнев и отчаяние уйдут, когда он завершит это дело; это временно. Дыра же в моём сердце не затянется никогда.

— Он закончит в ближайшее время, а потом снова начнёт доставать тебя из-за всякой ерунды.

Она улыбается и кивает.

— Ага. Скорее всего, так и будет.

Когда она ложится, я выключаю свет. Я прижимаю Мелли к себе, и мои веки становятся тяжелыми.

— Смит?

— Да?

— Извини за то, что накричала на тебя.

Я смеюсь и целую её в голову.

— Это ты кричала?

— Да. Меня очень сложно вывести из равновесия.

— Вижу, — я провожу своими пальцами вверх-вниз по её руке. — Как долго ты скрывала это, прежде чем, наконец, взорвалась?

— Двенадцать дней, — вздыхает она и бубнит что-то ещё под нос, что я не могу расслышать.

— Что?

— Ничего, — её резкий тон вернулся.

— Если тебя беспокоит что-то ещё, я не смогу тебе помочь, пока ты не скажешь мне.

Я продолжаю выводить узоры на её руке, и она громко вздыхает.

— Почему ты не пытался сделать со мной что-нибудь ещё?

Даже не намекая на то, чего ей хочется, всего лишь задавая вопрос, она заставляет мой член затвердеть.

— Я жду, когда ты скажешь мне, что готова двигаться дальше.

— Я готова, — без колебаний отвечает она.

Из меня вырывается стон, и я делаю глубокий вдох.

— Ты уверена?

— Да.

— Окей, — я отбрасываю одеяло, снова включаю свет и забираюсь на неё сверху; сон внезапно становится последним, что приходит мне на ум. Свет обрамляет её нежную кожу привлекательным сиянием. — Скажи мне, если захочешь, чтобы я остановился, хорошо?

Мелли кивает, зарываясь пальцами в мои волосы. Я опускаю голову, когда она тянет меня вниз и удивляет меня своим настойчивым поцелуем. Сначала она проскальзывает своим языком в мой рот, затем толкает свои бёдра вверх, чтобы её тело было против моего.

Вместо того чтобы тратить время на то, чтобы целоваться с ней, а это единственное, чем мы занимались на протяжении последних нескольких недель, я отрываю от Мелли свой рот и целую девушку в шею. Когда добираюсь до её майки, я хватаюсь за край, и она поднимает руки, чтобы я мог снять её.

Мой язык дразнит вершинки её дерзких сисек, и я спускаюсь к её крошечным трусикам-шортикам. Сладкий аромат Мелли поражает меня прежде, чем я даже оказываюсь между её ног, и заставляет мой член истекать смазкой.

Её слабые стоны и извивания говорят мне больше, чем когда-либо могли её слова, поэтому я не стесняюсь раздевать её. Мелли разводит колени в стороны, и я провожу пальцем по её щели.

— Ты такая мокрая, детка.

— Да, — соглашается она.

— Это действительно было ошибкой? — я толкаю в неё сразу два пальца, и её бёдра взлетают вверх, но я прижимаю Мелли другой своей рукой. — У тебя болит здесь? Должен ли я сделать что-то, чтобы тебе стало легче?

— Да, пожалуйста.

— Пожалуйста, что?

— Пожалуйста, сделай так, чтобы мне стало легче.

— О, Мелли, я могу сделать всё очень хорошо, — я тру ладонью её холмик, пока её бёдра не начинают трястись. — Так лучше?

Она отвечает стоном, который стреляет прямо в мои яйца.

Я не хочу, чтобы она уже кончила, поэтому я сжимаю пальцы и толкаю их обратно, вытаскивая одним движением кисти, снова и снова, трахая её своей рукой. Быстро, затем медленно, жестко, а потом нежно, так, как если бы мой член был внутри Мелли. Когда из неё вытекают соки, и девушка выкрикивает моё имя, я прижимаю большой палец к её клитору, и она взрывается. Стенки её и без того тугой киски сжимаются вокруг моих пальцев, и я позволяю ей объездить их, пока она не падает.

Постепенно её спазмы почти прекращаются, и я сажусь, наслаждаясь тем, как она хныкает, когда я убираю руку. Глаза Мелли закрыты, и я целую её в губы. Когда она открывает глаза, я целую её снова, а после прослеживаю линию её губ пальцем. Она слизывает с них свою влагу, и могу поклясться, я чуть не кончаю.

— Ты готова для ещё одного?

— Что? — спрашивает она сквозь тяжёлые задыхающиеся вдохи.

— Ты готова.

Я сползаю вниз и раздвигаю ноги Мелли, её блестящая киска, как чертов магнит для моего рта. Раскрываю рот шире, чтобы захватить как можно больше её плоти. Я не могу больше ждать и всасываю её всё ещё опухший клитор в рот.

— Чёрт! — она кричит и хватает меня за волосы. — О, Боже мой.

Проклятье, она такая чертовски сладкая. Почти как мускатная дыня. Я вкушаю её, словно она моя последняя грёбаная еда, пожираю Мелли и трахаю её дырочку своим языком. Лижу, сосу и даже щиплю самую вкусную киску, которую я когда-либо имел удовольствие сделать моей. Я не могу удержаться, прижимая свой член к чертову матрасу; бедняга в отчаянии.

— Мне нужны… Боже, мне снова нужны твои пальцы во мне, — Мелли приподнимается на локтях и сжимает бёдра вместе, когда я быстро щелкаю по её пульсирующему клитору. — Я собираюсь кончить еще раз.

Всё, что мне приходится сделать, — вставить кончик большого пальца внутрь, прежде чем она издаёт стон и сжимает его с каждым спазмом, простреливающим через её тело. Девушка очень чувствительна, поэтому я убираю рот, но пальцем медленно вхожу и выхожу до тех пор, пока её ноги не падают, и она в изнеможении валится на кровать.

Я ползу вверх по телу Мелли и трахаю её рот своим собственным, так что, чёрт возьми, я должен буду пойти в ванную, чтобы подрочить. Когда я в буквальном смысле чувствую, что собираюсь кончить в боксёры, я отстраняюсь от Мелли и откидываюсь на кровать. Бросаю взгляд на руку и пытаюсь выровнять дыхание.

Она удивляет меня, обхватывая меня через ткань, и я рычу от того, как хорошо это чувствуется.

— Могу я?

— Да, детка. Делай всё, что хочешь, — я перемещаю руку так, чтобы я мог наблюдать за ней.

После того, как Мелли располагается рядом со мной, она стягивает пояс вниз до колен и использует обе руки, одну поверх другой, чтобы гладить меня.

— Проклятье, Мелли!

Жемчужно-белая бусинка влаги вытекает из кончика моего пениса, Мелли наклоняется и слизывает её.

Девушка поднимает глаза и улыбается мне.

— Не так уж и плохо, как я себе представляла.

Я смеюсь и толкаю свои бёдра вверх, призывая её; никогда не был таким твёрдым в своей проклятой жизни.

— Это чертовски здорово, я ещё никогда не чувствовал ничего лучше, чем твои пальцы, обернутые вокруг моего члена, но если ты не заставишь меня кончить, думаю, мои яйца отвалятся.

Мелли опускает голову, поэтому её волосы падают вперёд, закрывая лицо от меня. Я потерял не только её глаза, но и её руки.

— Не прячься от меня.

Она заправляет за уши несколько прядей и смотрит на меня сквозь густые ресницы.

— Я не знаю, как это сделать.

Я откидываюсь назад и облизываю губы.

— Просто продолжай делать то, что делаешь. Только немного сильнее и чуть быстрее.

Это не займет много времени. Она, возможно, могла бы отсосать у меня, и я бы кончил чертовски тяжело.

Кротко кивнув, Мелли делает глубокий вдох и сжимает меня сильнее и быстрее.

— Быстрее, — рычу я.

Она колеблется, и я пригвождаю её жарким взглядом.

— Доверься мне, ты не сделаешь мне больно. Быстрее, Мелли, — она делает так, как я прошу, и её сомнения исчезают. Язык Мелли устремляется наружу, и я чувствую, как все моё тело напрягается. — Ты приближаешь меня, детка. Такая сексуальная. Моя красавица, ты заставляешь меня кончить всего лишь от своей руки. Чёёёрт.

Она смотрит вниз как раз вовремя, чтобы увидеть эти жемчужно-белые потоки в области моего напряженного пресса. Не помню, когда в последний раз мои чёртовы ноги дрожали от оргазма. Эта девушка подарила мне нечто невообразимое. Через секунду она отпускает меня, и я тяну её за шею, чтобы быстро чмокнуть.

— Спасибо, малышка.

Она смеётся.

— Тебе спасибо.

— Хочешь быстренько принять душ?

— Вместе?

— Ага. Ты не должна, если…

— Окей.

— Дай мне секунду.

Я снимаю свои боксёры и использую их, чтобы вытереть свой живот, затем беру Мелли за руку и веду в ванную. Когда она завязывает волосы, я включаю воду и вхожу, держа занавеску открытой для неё.

Девушка заходит, я затаскиваю её под душ, позволяя теплой воде скатываться по её спине. Руки Мелли обвиваются вокруг моей талии, и мы просто стоим так какое-то время. Думаю, нам обоим нужна минутка, чтобы разобраться. Дело не в том, что я не знал того, насколько хорошо с ней будет; дело в том, что я не ожидал, что это превзойдет все мои ожидания. Всё в ней поражает меня. Её сила, её юмор, её страсть. Я погряз слишком глубоко… глубже, чем я даже думал, что когда-либо буду с кем-то.

— Куда делся твой пирсинг?

Заданный ею вопрос вырывает меня из собственных мыслей.

— Я вытащил его. Мне это не нужно, и я не хочу ничего, кроме тебя.

— Это мило.

— Ты милее, Мелли. Так мила, что я с трудом выдерживаю… ты что-то делаешь со мной, детка.

Она застенчиво улыбается и целует мою грудь.

Мы наконец-то помылись и выходим. Я хватаю свежие трусы, а она берет мою старую футболку, чтобы надеть, затем мы забираемся в постель и проваливаемся в сон.

* * *

Моя система безопасности подает звуковой сигнал, и я подрываюсь с кровати, когда он прекращается. Мелли всё ещё спит, но я должен разбудить её.

— Мелли, малышка, проснись, — шепчу я, натягивая джинсы.

Она шевелится, и меня убивает, что она улыбается во сне, а я собираюсь испортить это.

Я трясу девушку, и её глаза открываются.

— Здесь кто-то есть. Не покидай эту комнату.

Она едва реагирует на то, что я говорю, прежде чем я выхватываю пистолет из ящика и закрываю дверь моей спальни позади себя. Я слышу грохот внизу и иду на цыпочках, избегая мест на ступеньках, которые, как мне известно, скрипят.

Ещё один шум… звучит как скрежет стула, а затем тишина. Больше гнев, нежели страх, подпитывает меня, заставляя двигаться и, наконец, остановить ублюдка, который осмелился прийти в мой дом и угрожать моей женщине. Я продолжаю красться и нахожу кухню пустой, за исключением сумки, брошенной на спинку стула. Какого хрена? Так же, как и я, огибая угол, появляется тень, и я направляю на неё свой пистолет, снимая с предохранителя.

Когда силуэт поворачивает из-за угла, он кричит.

— Чёрт, чувак.

— Господи, Эрик, — я снова ставлю предохранитель и засовываю холодный металл за пояс моих джинсов. — Какого чёрта ты делаешь здесь посреди ночи?

Он слегка покачивается, и я бурчу под нос проклятия.

— Ты снова пьёшь?

Меня убивает видеть его таким. Я столько раз пыталась помочь ему, но он не готов помочь себе, поэтому я по возможности стараюсь быть рядом с ним как можно больше. Он уже много лет был «под мухой» и вернулся к старым привычкам, и хотя он больше не живёт в городе, его появление неожиданно.

— Извини, что разбудил тебя. Мне просто нужно было где-то переночевать.

— Я чуть не выстрелил тебе в голову, засранец. Не стоило давать тебе мой чертов код.

— Смит?

Я поворачиваюсь и протягиваю Мелли руку, заслоняя её собой.

— Я сказал тебе не выходить, — говорю я ей на ухо.

— Знаю, но я услышала, как ты с кем-то разговаривал.

— Кто эта маленькая штучка? — невнятно произносит Эрик и направляется в нашу сторону.

Мелли застывает.

— Это Мелли. Она запретная-нахрен-зона для тебя. Понял меня?

Я впиваюсь в него взглядом, и хотя Эрик напился, он получает моё сообщение. Последнее, чего я хочу, чтобы ей было неудобно рядом с ним. Если у Эрика есть кто-то на примете, он превращается в игрока и бабника, который, как правило, немного агрессивен в своих заигрываниях.

— Привет, — она немного волнуется. — Я собираюсь вернуться в постель.

— Хорошо, детка. Я скоро поднимусь.

Эрик вытягивает шею, и, когда она скрывается из виду, я бью его в живот.

— Тьфу. Чёрт, мужик. Какого хрена?

— Не надо. Что бы ты, чёрт возьми, не задумал… Не надо. В особенности с ней.

— Могу я остаться здесь на несколько дней?

Я никогда не колеблюсь, когда он просто появляется, но здесь Мелли, я не уверен, что это наилучший вариант.

— Всего на день или два, чувак.

— Понял. Спасибо. Я иду спать, идёт?

— Ага. Ты знаешь, где всё находится.

Я поднимаюсь наверх и когда закрываю за собой дверь, Мелли садится.

— Всё в порядке?

— Да, — я кладу пистолет обратно и снимаю джинсы, а затем подползаю поближе к моей девушке. — Я объясню позже, но он мой лучший друг, который страдает от алкогольной зависимости. Возможно, он пробудет здесь несколько дней, если ты не против.

— Да, конечно. Завтра я заберу свои вещи из комнаты для гостей.

— Я так устал. Поспи немного, а утром мы поговорим.

Не отвечая, она засыпает, и вскоре после этого я, должно быть, отправляюсь за ней, потому что следующее, что осознаю, — это то, что я просыпаюсь от запаха бекона.

Глава 16

Мелли

Я плохо спала после того, как Смит меня разбудил, поэтому, когда восходит солнце, я встаю, одеваюсь и спускаюсь вниз. Я удивлена, увидев его друга… Эрик уже проснулся и смотрит телевизор в гостиной.

— Доброе утро, — он встаёт и входит на кухню.

— Привет. Я как раз собиралась приготовить завтрак. Ты голоден?

— Ага. Умираю с голоду.

Я открываю кухонный шкафчик и достаю коробку со смесью для черничных маффинов.

— Мне до смерти хочется приготовить такие.

— Звучит здорово.

Я приступаю к приготовлению остальных ингредиентов, и пока делаю это, между нами висит неловкая пауза. Рада, что он возится со своим телефоном. Я никогда не была хороша в светских беседах и вскоре жалею, что не подождала Смита. Хотя, в свою защиту скажу, я думала, что Эрик всё ещё спит. Как только заканчиваю укладывать маффины в духовку, я замечаю Мышь, спускающуюся по лестнице. Я улыбаюсь ей, и Эрик устремляет свой взор туда, куда смотрю я.

— Это перс (прим. перс или персидская кошка — порода длинношерстных кошек, с курносым носиком)?

Я имитирую звук поцелуя, и она прибегает, чтобы я могла поднять её.

— Да. Это Мышь.

— У моей бабушки было три перса, — он входит в моё пространство и чешет ей голову. — Она симпатичная.

— Рада, что хоть кто-то ещё так считает.

— Смит не в восторге, да?

— Нет. Но я вижу, как он гладит её, когда я не смотрю. Мне кажется, она ему нравится.

Я опускаю Мышь и беру её миску для еды, чтобы наполнить.

— Так как вы познакомились? — спрашивает Эрик, когда садится.

Я начинаю варить кофе.

— Мой дедушка завещал мне дом, а Смит занимается его реконструкцией. Он был экс-напарником моего брата в Чикаго.

— Да? Как зовут твоего брата?

— Джей.

— Я помню его. Мы никогда не встречались, но Смит немного рассказывал о нём.

— Да. Это было довольно давно, я едва помню, как Джей говорил о Смите.

Эрик смеётся.

— Старость — не радость.

Я тоже смеюсь, но опускаю маленькую подробность касаемо моего возраста.

— Итак, дом. Поскольку предстояло сделать многое, я просто планировала остаться в городе на несколько месяцев, пока не закончится ремонт и дом не будет продан.

— Ты останешься намного дольше, — голос Смита заставляет меня подпрыгнуть.

— Черт, — я держу руку над своим сердцем. — Ты должен перестать так подкрадываться ко мне.

— Прости, — он целует меня в макушку, а потом они с Эриком приветствуют друг друга ударом кулака о кулак. — Чем займёшься сегодня? — спрашивает он Эрика.

— Ничем, чувак. Я просто потусуюсь какое-то время. Что насчёт вас, ребята?

— Поедем в дом. К счастью, мы опережаем график, поэтому сегодня начинаем укладку полов.

— Нужна помощь?

— Благодарю. Но у меня есть ребята на обеспечении, и если ты придёшь, это отнимет у них зарплату.

Рука Смита сжимается вокруг меня, но выражение его лица и голос остаются прежними. Любопытно.

— Круто.

Чувствуя, что Смит не хочет, чтобы Эрик был там, я меняю тему.

— Ты говорил, что вы были друзьями? Как вы познакомились, ребята?

Когда они оба смотрят друг на друга, но не отвечают, я нервно переминаюсь с ноги на ногу.

Таймер на духовке срабатывает как раз во время — спасибо, Господи — и я хватаю прихватку, чтобы вытащить маффины.

— Вкусно пахнет, солнышко.

— Надеюсь, они так же хороши на вкус. Я умираю с голоду.

— Нагулял себе аппетит прошлой ночью, да? — говорит Эрик.

— Отвали, идиот.

Смит смеётся, и я пытаюсь скрыть своё полное смущение, наливая кофе и расставляя тарелки и масленку.

— Они будут готовы через минуту, после того как остынут. Я пойду собираться, ладно?

Я улыбаюсь, когда ухожу, и как только поднимаюсь наверх, направляюсь непосредственно в главную ванную.

Закрыв за собой дверь, я опираюсь на неё и пытаюсь отдышаться. Я ещё не привыкла ко всему этому… этим шуткам и, определенно, не к стёбу. Всякий раз, когда я пыталась сопоставить себя с чем-то сексуальным, меня тошнило. Впрочем, это неплохо. Я не так напугана, как предполагала, что буду, когда окажусь в ситуации подобной этой. После последнего долгого вдоха, за которым последовал столь же длинный выдох, я вхожу в душ с улыбкой на лице. Я чертовски горжусь собой за то, чего достигла за такой короткий промежуток времени.

Занавеска резко открывается, и я вскрикиваю:

— Чёрт, Смит!

Он уже голый и твёрдый. Его глуповато-красивое лицо пытается не рассмеяться, поэтому я брызгаю в него водой. Он качает головой и входит.

— Это лучшее, что ты смогла придумать?

— Здесь мои возможности довольно ограничены, дорогой. Я хочу сказать, если только ты не хочешь, чтобы я брызнула немного мыла в твои глаза.

— Не-а, — он загоняет меня в угол, и когда я ударяюсь о маленькую скамейку, у меня не остаётся выбора, кроме как сесть на неё. — Ты не ела, и я голоден этим утром.

— Я собиралась после выхода из душа.

Смит опускается на колени и прижимает губы к моей шее, затем скользит по ней вниз.

— Хм, — мурлычет он у моей ключицы, прокладывая через неё дорожку из поцелуев. — Я не хочу ждать так долго. Подумай, есть ли что-то, что ты можешь предложить мне, чтобы насытить меня?

Мои внутренности сжимаются от его слов. Слов, которые я никогда не думала, что кто-то мне скажет. Слов, на которые у меня такая интуитивная реакция, что немного пугает, потому что когда он так говорит, я забываю обо всём на свете.

— Ты не против, если я съем твою киску прямо сейчас?

Я даже сглотнуть сейчас не могу, какого ответа он ожидает от меня? Моя голова превращается в куклу-неваляшку, когда я киваю вместо ответа.

Мужчина тянет меня вперёд, поднимая ноги, чтобы мои икры упирались в его плечи. Когда его рот приближается ко мне, я подавляю стон, который умирает от желания вырваться наружу. Смит сдвигает своё тело и скользит двумя пальцами в меня, но не двигает ими туда-сюда, как делал вчера.

Повернув голову в сторону, он стремительно щёлкает языком по моему клитору, и тепло распространяется по моим венам, горячее, чем пар, заполняющий ванную. Когда он сгибает пальцы внутри меня, я почти соскальзываю со скамейки.

— О, Боже мой.

Его губы изгибаются в улыбке, но он не замедляет магию, которую совершает своим языком. Смит ускоряет все свои движения, и меня пронзает молния. Я разрушаюсь, когда электрический ток проносится через моё тело. Не могу сдержать вопль, что срывается с моих губ.

— Чёрт возьми!

Смит использует обе руки, чтобы раскрыть меня. Прижав свой язык, он проводит им по моим складочкам, а я отталкиваю его голову.

— Слишком чувствительно, — задыхаюсь я.

Он покрывает поцелуями мой живот и покусывает мою грудь, прежде чем впиться мне в шею, когда возвращается обратно. Своими губами, перехватывая моё дыхание, Смит шепчет:

— Вкусно.

Мгновение я размышляю, будет ли ему противно, если я поцелую его прямо сейчас. Но он обрушивает свои губы на мои, и я стону, когда чувствую себя на его языке. Это что-то невероятно эротичное, почти табу. Я так много узнаю о себе. И самое главное — я люблю секс. Ладно, пока что мне чертовски нравится всё, что ведёт к этому. Не могу даже представить, что почувствую, когда Смит, наконец, войдет в меня.

Я отрываю свой рот от него.

— Меняемся.

— Что?

— Меняемся. Садись.

— Тебе необязательно делать это, Мелли. Мне, чёрт возьми, нравиться вылизывать тебя, я могу поедать твою симпатичную розовую киску часами и так и не насытиться.

— Я хочу этого.

Смит целует меня в щёку, а затем встаёт и протягивает руки, чтобы я взяла их. Я меняюсь с ним местами и опускаюсь на колени. Его член устремлён на меня, почти указывая и умоляя. В этот раз я беру его без колебаний.

«Сделай это, Мелли. Просто сделай это». Прежде чем всосать его в свой рот, я облизываю губы и действую. Я начинаю с самого кончика и глотаю, когда его солоноватая на вкус жидкость скользит по моему языку.

Пальцы Смита скользят по моей голове, и нежное усилие с его стороны побуждает меня продолжать. Я всасываю его глубже и двигаю своей рукой в такт с моим ртом. В голове не укладывается то, как я возбуждена от того, что делаю это с ним.

— Твой рот подобен раю, детка.

Я мурлычу напротив него — мой способ согласиться с этим, это на самом деле восхитительно — и он сжимает руки в моих влажных волосах.

— Чёрт.

Я в восторге, что ему нравится это. Я опасалась, что сделаю это неправильно и опозорюсь, но это так естественно. Как будто ешь фруктовое мороженое. Помню, Смиту понравилось, когда в прошлый раз я делала это жестко и быстро, поэтому я ускоряюсь и сжимаю его сильнее.

— Проклятье! — он двигает моей головой, когда толкается вверх, используя мой рот, как ему заблагорассудится. Смит сдерживает себя, я могу это сказать по тому, как напряжены мышцы его бёдер. Я хочу, чтобы он отпустил себя. Я протягиваю руку и аккуратно обхватываю ладонью его яички. — Я собираюсь кончить, детка. Чёёёрт!

Мужчина одёргивает мою голову назад и сжимает рукой член, поглаживая себя несколько раз, прежде чем кончает. Тёплые потоки спермы попадают на мою грудь, и когда он заканчивает, то садится передо мной на пол в душе и притягивает меня на колени.

— Это было потрясающе, — говорит он прямо перед тем, как поцеловать меня. Нежное прикосновение его губ в таком любящем жесте вызывает у меня восторг. Теперь я знаю, что чувствуют эти героини в книгах. Моё сердце настолько переполнено, и я не могу вспомнить время, когда была так чертовски счастлива.

— Вполне. Спасибо за то, что сделал всё так легко.

— Любить легко, детка.

* * *

— Ты готова ехать? — Смит обнимает меня сзади и целует в шею.

Я редактировала весь день, и, несмотря на то, что пялилась на экран в течение девяти часов, я едва ли сделала какую-либо работу. Между ударами молотка и смехом Смит приходил и отрывал меня каждые двадцать минут.

— Да, — вздыхаю я и захлопываю свой ноутбук.

Он поворачивает меня и слегка наклоняется, чтобы быть со мной на одном уровне.

— Всё в порядке?

— Ага, — я целую ему нос и беру свои вещи.

Мы едем домой и, как обычно, сидим в тишине. Однако это совсем не неловко; между нами ничего нет, кроме моей неуверенности. Смит обходит машину, чтобы открыть мою дверь, и после того, как закрывает её позади меня, прижимает меня к ней.

— Мы были окружены людьми весь день и не могли войти в пустой дом, поэтому я собираюсь сделать то, что до смерти хотел сделать весь проклятый день.

Он смахивает с моего лица выбившиеся волосы, придерживает мои щёки ладонями и наклоняется, чтобы поцеловать. Смит целует меня, и в мгновение ока стресс, испытываемый мной, исчезает, сменяясь желанием. Я обхватываю руками его шею и прижимаю к себе. Через несколько минут мы с неохотой разрываем объятия, и он отходит.

Я перебрасываю свою сумку через плечо, и Смит протискивается вперёд, чтобы открыть для меня дверь гаража для входа в дом. Когда я захожу на кухню, то ожидаю увидеть Эрика, но его нигде нет. Мы ходим по дому, а Смит даже заглядывает в комнату Эрика.

— Он не говорил тебе, что куда-то собирается?

Смит достает свой телефон и прижимает его к уху. Через несколько секунд, он прячет его обратно в карман джинсов.

— Не отвечает. Вероятно, он только что вышел. Его вещи всё ещё здесь, так что он вернётся.

— Окей, — мы идём в спальню, где Смит снимает свою одежду. — Что ты хочешь съесть на ужин?

— Без разницы. Уже поздно, так что если что-то закажешь, то это будет здорово.

— Хорошо. Как насчет пиццы? В таком случае, если Эрик захочет поесть, у нас что-то останется для него.

— Конечно, — он бросает мне свой бумажник. — Воспользуйся моей кредиткой.

Я закатываю глаза, но всё равно беру. Мышь извивается вокруг моих лодыжек, когда я заказываю пиццу и готовлю ей еду. Пока жду Смита и доставку, я привожу в порядок гостиную. Эрик, должно быть, провел здесь некоторое время, потому что несколько пустых бутылок из-под воды и несколько обёрток засоряют помещение. Плюс, одеяла, которые я красиво сложила на спинке диване, скомканы.

Смит спускается как раз в тот момент, когда звонят в дверь. Он подписывает квитанцию, забирает еду, а потом приносит её мне.

— По-прежнему никаких вестей? — спрашиваю я.

— Нет. С ним всё будет хорошо.

— Кстати, что между вами происходит? Я почувствовала некоторое… напряжение этим утром.

— В самом деле? — он берёт кусок пиццы. — Никакого напряжения. Как продвигается работа над твоей книгой?

В очередной раз меняет тему. Я позволю ему это. Никоим образом я не заставлю кого-то говорить, когда они этого не хотят. Я была в аналогичной ситуации прежде, и это паршиво.

— Эм, да. Так. Об этом. Я больше не могу…

Входная дверь открывается с такой силой, что ударяется о стену. Смит вскакивает и ругается.

— Эрик, Иисус, чувак, — он бежит к нему, и я следую за ним. Закрываю дверь и отключаю сигнализацию, пока Смит помогает Эрику встать, обняв его за плечи. — Как ты сюда добрался?

— Меня подвезли… двое из них, — он смеётся, а затем рыгает.

— Ты должен прекратить это, приятель.

— Ого, здесь красотка, которая делает восхитительные маффины.

Его веки настолько тяжёлые, что я удивлена, как он вообще может меня видеть.

— Иди спать, засранец, — Смит практически тащит его вверх по лестнице.

Не уверена, стоит ли мне идти с ним, поэтому я просто возвращаюсь в гостиную и жду. Сверху доносится несколько громких стуков, я выключаю звук в телевизоре и прислушиваюсь. Не могу четко разобрать слова, но голос Смита сердит, а Эрик даже ничего не отвечает. Или даже если он это и делает, я не в состоянии услышать.

Когда тяжелая поступь спускается вниз по лестнице, я снова включаю громкость и пытаюсь притвориться, что не подслушивала. Смит не садится рядом со мной, а останавливается в конце дивана.

— С тобой всё будет хорошо, если я пойду спать?

— Конечно. Всё в порядке?

Беспокойство, которое я никогда не видела у него прежде, показывает, насколько мужчина сейчас напряжён. У Смита между бровями складки и сжата челюсть.

— Да. Просто устал.

— Хорошо. Я тоже могу пойти сейчас.

— Не нужно.

Я погружаюсь вглубь дивана, и он потирает затылок.

— Я просто хочу сказать, что в этом нет необходимости. Ты можешь посмотреть телевизор или что-то в этом роде. Не ложись спать рано из-за меня.

— О… ну, ладно.

— Окей. Спокойной ночи, — он поворачивается на пятках и уходит, даже не поцеловав меня на ночь.

Глава 17

Смит

Я чувствую, как Мелли заползает в постель через пару часов, и я притягиваю её ближе, поражаясь тому, как высвобождается столько напряжения от того, что я всего лишь обнимаю её. Эрик всегда слетает с катушек, потому что завтрашний день — годовщина их смерти. Мне это прекрасно известно, но вместо того, чтобы зацикливаться на завтрашнем дне, я притворяюсь, что его не существует. По крайней мере, такой вариант представляет собой разумный способ справиться с этим.

Она засыпает раньше меня. Проворочавшись некоторое время, я, наконец, засыпаю, только чтобы проснуться через несколько часов. Я вылезаю из кровати и натягиваю одеяло до подбородка Мелли, затем направляюсь в ванную. Обычно в этот день я занимался другими делами. Если не работой, то женщиной. Всем, чем угодно, лишь бы отвлечься.

Когда я возвращаюсь в спальню, Мелли проснулась и сидит на кровати.

— Всё в порядке?

Я могу просто смотреть на неё весь день. Никогда не узнаю, что же, чёрт возьми, я сделал, чтобы мне так повезло заполучить такого красивого человека — как изнутри, так и снаружи — который заботится обо мне.

— Нет. То есть да. Всё в порядке, — подхожу к ней и целую её в макушку. — Просто не мог уснуть. Возвращайся в постель.

— Думаю, тебе стоит ехать в дом без меня, — выпаливает она.

— Что? Почему?

Она тянет меня вниз, поэтому я сажусь на край кровати.

— Я люблю проводить с тобой время, но Смит… я не могу работать с таким количеством отвлекающих факторов. Последние несколько недель были сложными. Я немного отстаю от графика.

— Я не оставлю тебя одну.

— Да ладно тебе, не было ни одного появления уже почти месяц.

Я качаю головой.

— Это потому, что у них не было возможности добраться до тебя, Мелли. То, что они притаились, не значит, что они забыли.

— Я не хочу снова жить в страхе, — она понижает голос и играет с кончиками своих волос.

— Тебе не обязательно это делать. Моя задача — убедиться в этом. Вот почему ты приедешь через пару часов после того, как встанешь.

— Смит… нет. Я этого не сделаю.

Моя упрямая девушка испытывает моё терпение этим утром, а я уже на взводе, поэтому делаю глубокий вдох.

— Детка, я не собираюсь спорить с тобой по этому поводу.

— Эрик здесь, верно? Так что я не буду одна. У тебя есть сигнализация и оружие. Пожалуйста, — она дёргает меня за руку. — Я уже так отстаю в работе и… Боже, я так долго была в одиночестве. Не могу продолжать находиться среди всех этих людей, этих мужчин, весь день.

«Какого хрена?» Я знаю, что мои парни никогда бы и пальцем её не тронули.

— Кто-то сказал тебе что-то?

— Нет-нет, — упорно не соглашается она. — Но моё беспокойство начинает возвращаться, и мне просто необходимо немного пространства. Находиться рядом с ними и притворяться, что мне комфортно, сводит меня с ума.

Как я раньше этого не заметил? Я потратил столько времени, чтобы убедиться, что она в безопасности со мной, что ни разу не подумал о том, что она чувствует рядом с моими парнями.

— Почему ты раньше ничего не сказала?

— Потому что мне нравится быть с тобой. Ребята хорошо ко мне относятся. И я хотела попытаться быть нормальной хотя бы раз в моей взрослой жизни.

— Ты нормальная. Ни на секунду не задумывайся о том, что ты неправильная, только потому, что тебе нравится уединение, — должен ли я позволить ей? Имею в виду, я бы никогда не заставил Мелли сделать то, чего она бы не хотела, но сейчас я делаю только то, что лучше для моей девушки и её безопасности. Я хочу закончить с этим «виновником» радости, этим домом, чтобы она выставила его на продажу и покончила с этим. — Дай мне поговорить с Эриком, хорошо?

— Окей. Спасибо тебе, — Мелли зевает, пока я встаю, и она ложится и почти сразу засыпает.

Как только я тихонько выскальзываю из комнаты, то открываю дверь Эрика и нахожу его кровать пустой. Я обнаруживаю парня внизу с похмельем, пьющего томатный сок и явно сожалеющего о своём выборе прошлой ночью.

— Как себя чувствуешь? — острю я, когда похлопываю его по спине, направляясь к холодильнику.

— Как задница, — он прочищает горло. — Извини за прошлую ночь. Я просто вспомнил, какой сегодня день, и разозлился, когда, гуляя по дому, не увидел ни одной их гребаной фотографии, поэтому я ушел.

— У меня есть фотографии. Я просто не выставляю их.

— Почему? Они были твоей семьей, Смит.

— Я знаю это, но мне не нужны фотографии, чтобы вспоминать их. Каждую чёртову минуту, я вижу вещи, которые напоминают мне о них. Каждый грёбаный раз, когда смотрю в зеркало, вижу, как она смотрит на меня. Я больше не хочу вспоминать.

Он качает головой и ставит стакан чуть сильнее, чем нужно.

— Семь лет. Семь чертовых лет.

— Знаю, — я толкаю к нему пузырёк с аспирином. — Вот почему мне нужна услуга.

Поскольку я не собираюсь обсуждать то, что произошло много лет назад, я меняю тему и кратко излагаю ему то, что происходит с Мелли, до мельчайших деталей, которые слышал о Ричарде. К сожалению, это включает предоставление ему некоторых личных подробностей, которые, боюсь, расстроят её. Но чтобы Эрик осознал серьёзность ситуации, я принял это решение.

— Значит он где-то там. И этот ещё один грёбаный кусок дерьма? Какого хрена?

Взрывоопасная сторона Эрика, которую я давно не видел, появляется, и я не уверен, хорошо это или плохо для его здоровья.

— Ричарда всё ещё нет в городе, он в командировке. Или что, чёрт возьми, он там ещё делает. Вся информация, собранная о нём Джеральдом, указывает на очень нестабильного человека. В его досье не зафиксировано никаких насильственных действий, и его послужной список легален, поэтому он думает, что парень больше жутковатый и безобидный, нежели жестокий. Я же, в свою очередь, не согласен с Джеральдом. Мне кажется, Ричард — бомба замедленного действия. Я располагаю информацией о женщине, с которой он живёт. Она не его жена, а женщина, которую он спас на улице. Он предоставил ей дом и еду в обмен на то, что она играет роль домохозяйки. Странная договоренность, но нет признаков, указывающих, что он представляет для неё реальную физическую угрозу. Более тревожный фактор — Нормана нигде не могут найти. До сих пор.

— Что от меня требуется? И, бл*дь, мужик. Почему ты сразу мне не сказал?

Всё, что мне нужно сделать, это поднять брови, и он кивает в знак подтверждения.

— Точно. Я пьяница.

— Ты был на встречах в последнее время?

— Нет.

— Может, тебе стоит сходить. Я могу пойти с тобой, если хочешь.

— Спасибо, но это то, что я должен сделать самостоятельно, — он встаёт, и в очень необычном жесте притягивает меня в объятия, и похлопывает по спине. Я отвечаю взаимностью, потому что люблю этого тупого чувака, и мне жаль, что я не могу вернуть своего лучшего друга. — Делай то, что нужно. Я пригляжу за ней.

— Спасибо.

Он берёт воду из холодильника и уходит.

— Помнишь, где я храню своё оружие?

— Ага. Хотя оно не понадобится, — кивает он.

— До скорого. Я тебе позвоню.

Довольный, что Эрик проследит, чтобы никто не добрался до Мелли, я включаю сигнализацию и запираю за собой дверь, а затем отправляюсь в ее дом.

Мелли

Я с трудом дышу, когда просыпаюсь после кошмара. Не могу вспомнить, о чём он был, но то чувство страха ползёт по моему позвоночнику. Как миллион маленьких пауков, которых я не могу сбросить.

Мой телефон сообщает, что уже 9:50, и у меня два пропущенных сообщения. Одно от моего брата, в котором сказано, что он будет здесь через несколько дней. Я буду счастлива увидеть его снова, я так по нему соскучилась. Другое от Смита, он сообщает, что Эрик здесь, и мне строго приказано оставаться в доме. Я отправляю ему смайл в виде сердечка, и он незамедлительно отвечает и говорит, что дом одинок без меня.

Собравшись в ванной, я спускаюсь вниз, чтобы поесть и захватить свой ноутбук, прежде чем начать работу. Я должна закончить одну рукопись, а затем отредактировать фрагмент, который автор просто сбросил на меня в последнюю минуту.

Мышь ждёт меня внизу лестницы.

— Привет, малышка, — я поднимаю кошку, и она прижимается ко мне головой. — Ты голодна?

— Я уже накормил её.

Она шипит и выпрыгивает из моих рук, а затем выскакивает из комнаты.

— Какого чёрта?

Эрик смеётся.

— Извини, кажется, я напугал её, — он начинает говорить что-то другое, но дверной звонок прерывает его. — Оставайся здесь.

Решительный и хмурый взгляд сменяет его смех. Когда он добирается до двери, я слышу звуковой сигнал тревоги, затем обмен фразами, после чего дверь закрывается, и сигнализация снова включается.

— Кто-то превратился в большого болвана, — смеётся он.

Я, наконец, выдыхаю воздух, который задерживала, когда Эрик обходит угол с вазой, наполненной розами.

— Ой, — я срываю карточку, когда он проходит мимо меня.

«Скучаю по тебе».

Мои щёки болят от улыбки на лице. Когда я, наконец, отвожу взгляд от карточки, Эрик качает головой и подавляет смех.

— Мой братан превратился в киску.

— Вовсе нет. Это мило.

— Как скажешь. Пойду посмотрю ESPN (прим. ESPN — американский кабельный спортивный телеканал).

Я зарываюсь носом в красивый букет и наслаждаюсь свежими запахами. Я посылаю Смиту сообщение с сердечком и цветком. Он не отвечает сразу, поэтому я продолжаю поиски какой-нибудь еды. Поев, беру свой ноутбук со стола в углу, где он заряжается.

— Я поднимусь наверх на некоторое время.

Эрик наклоняется вперёд и салютует мне.

— Я буду здесь.

* * *

Я поражена объёмом работы, сделанным за сегодняшний день. Заходящее солнце предупреждает меня о том, что я не двигаюсь уже несколько часов. Моя спина и шея убивают меня, поэтому я заканчиваю главу, над которой работала, и спускаюсь вниз, чтобы поесть. Эрик уже достал коробку с остатками пиццы.

— Как раз вовремя, — бормочет он с набитым ртом.

— Похоже на то. Умираю с голоду.

— Могу себе представить. Ты была наверху весь день. Много работы?

Я откусываю кусочек пиццы и показываю пальцем на рот, давая понять, что не могу ему ответить.

— Извини, — говорит он. — Ненавижу, когда кто-то задаёт мне вопрос, когда я ем. Как в ресторанах, когда официантка спрашивает тебя, как дела, пока ты жуёшь.

Я проглатываю и смеюсь, едва не задыхаясь.

— Да. Это так раздражает.

Он протягивает мне бутылку воды, и я тут же залпом выпиваю половину.

— Я хотела сказать, вот, что случается, когда я вхожу в режим редактирования. Я как бы отправляюсь в другой мир, и прежде чем осознаю это, проходит не один час.

— Так бывает, когда я тренируюсь… вернее тренировался.

— Тренировался для чего?

— Для боёв.

— О, — я сажусь на табуретку и беру другой кусок. — Каких боёв?

— ММА (прим. смешанные боевые искусства — боевые искусства (часто неверно называемые «боями без правил»), представляющие собой сочетание множества техник, школ и направлений единоборств).

— Однако ты больше не дерёшься?

— Нет.

— Почему?

Он отворачивается от меня и сжимает челюсть.

— Прости. Это было грубо. Ты не обязан мне говорить.

— Нет, — он качает головой, — всё в порядке, — Эрик глубоко вздыхает и кивает сам себе. — Просто… я не могу продолжать без неё… без них. Хотел бы я быть похожим на Смита, но я просто не могу.

Когда он поднимает голову, и его взгляд устанавливает со мной зрительный контакт, я сажусь немного прямее.

— Мне очень жаль, Эрик. Я, правда, не хочу показаться бесчувственной, но о ком ты говоришь?

— Смит тебе не рассказал?

— Рассказал мне что?

—- Мать твою! Дерьмо! Чёрт! — он проводит пальцами по волосам.

— В чём дело?

— Он будет в бешенстве.

— Эрик, о чём ты?

Он вытаскивает свой телефон и пролистывает что-то в течение минуты, а затем протягивает его мне. Я беру телефон и чуть ли не бросаю его, едва прочитав заголовок.

«Семья погибает в результате несчастного случая.

При неудачном стечении обстоятельств во время вчерашнего шторма семья была убита в своём доме. По оценкам, почти столетний гнилой дуб рухнул от порыва ветра и расколол дом пополам. Как сообщается, семья умерла мгновенно. Имена пока не разглашаются, ближайшие родственники уведомлены. Мы будем держать вас в курсе дальнейших подробностей по мере их появления».

— О, боже мой, — я закрываю рот рукой и роняю телефон Эрика. — О, боже мой!

Эрик склоняется над стойкой, одинокая слезинка скользит по его щеке.

— Она была единственной…

— Это была семья Смита? Почему он не…? Он никогда мне не рассказывал.

Всё начинает складываться — разговоры, которых он избегал, смена тем, которые он не так искусно проработал в наших беседах.

— Эта семья была всем; она была всем, что у меня было.

Я вижу, как взрослый мужчина съёживается. Он буквально падает на пол, и всё его тело сотрясается от каждого вздоха. Я приседаю рядом с ним и не могу справиться со слезами, которые катятся из моих глаз. Это заставляет меня вспомнить смерть моих собственных родителей и как Джей поднимал меня с пола, когда рассказал мне, что произошло.

Положив руку ему на спину, я пытаюсь подбодрить его, но знаю, что это ни хрена не значит. Через несколько долгих минут он встаёт и хватает бутылку из шкафчика. Я, наверное, должна сказать ему, остановиться, но он, по-видимому, всё ещё скорбит.

— Сегодня годовщина. Семь лет, — он делает глоток водки прямо из бутылки.

— Господи, — бормочу я. — Он ничего не сказал мне.

Прямо сейчас я тоже так зла на Смита. Я понимаю, что неприятно вспоминать такие вещи, но было бы неплохо, по крайней мере, бл*дь, знать, что вся его семья погибла в результате трагического несчастного случая. Это так много объясняет о человеке, которым он является, и я сразу понимаю его ещё больше.

— И не скажет. Ему нравится притворяться, что их не существует.

— Мне так жаль.

— Мне тоже.

Эрик несёт свою бутылку в гостиную, и мы садимся на противоположные концы дивана. Затянувшееся молчание более чем неудобно, поэтому я радушно принимаю отвлекающий фактор, когда он включает телевизор. Идёт дурацкий сериал, только никто из нас не смеётся. Я не обращаю на него внимания, но внезапно Эрик бросает бутылку через всю комнату.

Стекло разбивается, и он встаёт и бьёт в стену кулаком до тех пор, пока в ней не образуется дыра, а костяшки его пальцев покрываются кровью.

— Она была беременна.

Я прижимаю руку к быстро бьющемуся сердцу.

— Что?

— София. Она была беременна. Она сказала своей семье, что встречается с кем-то, но никогда не говорила с кем. Я продолжал таскать её вместе с собой, храня её маленькую грязную тайну, но потом она забеременела. Той ночью... Боже, той чертовой ночью! — он кричит. — Она должна была быть со мной!

— Эрик…

— Мы поругались. Она хотела рассказать всем, а мне хотелось повременить с этим. Она умоляла меня, но я был упрямым засранцем, который не был готов стать отцом и быть связанным, даже с ней. Годами она пыталась убедить меня, что нам суждено быть вместе, но я всегда водил её за нос. Я накричал на неё той ночью и выгнал из своей квартиры. Если бы не я, она бы не умерла!

Как можно быстрее я пытаюсь всё переварить.

— Смит знает?

— Бл*дь, нет. Он никогда бы не одобрил наши с ней отношения, тем более то, что она вынашивала моего ребёнка.

Сомневаюсь в этом.

— Тебе следует рассказать ему. Эрик, если бы он знал, возможно, он бы…

— Это ничего не изменит. Не вернёт их обратно. Это не вернёт назад её. Знание того, что прямо сейчас он мог бы быть дядей, причинит ему ещё больше боли. И что я мог бы предотвратить смерть его сестры.

Он снова съеживается, и я бросаюсь к нему. Обхватываю его руками и пытаюсь раскачать его большое тело взад и вперёд. Не могу представить, через что он проходит, как тяжело потерять не только свою семью, но и своего не рождённого ребёнка. Он плачет мне в плечо, а я глажу его по спине.

Он обнимает меня, а когда успокаивается, то освобождает меня из своих объятий.

— Спасибо, — шепчет он.

— Не за что.

Эрик встаёт, вытирает глаза и протягивает ко мне руки. Когда он поднимает меня, то делает это с большой силой, отчего я оказываюсь приклеенной к нему. В знак поддержки я обнимаю его ещё раз.

— Всё будет хорошо, — шепчу я. — Ты должен рассказать…

— Какого хрена? — грозный голос Смита становится громче, когда его шаги приближаются. — Отвали от неё!

Тело Эрика отрывается от меня, и меня пробивает дрожь от настроения, повисшего в воздухе. Смит создаёт препятствие моему взгляду, но его рука замахивается, и звук удара заставляет меня съёжиться.

Смит поворачивается и отчаянно исследует моё лицо.

— Мелли, посмотри на меня, детка.

— Я в порядке. Всё хорошо, не…

— Не могу поверить, что ты подумал, будто я сделаю это, — говорит Эрик, вытирая кровь с губы.

— Убирайся, Эрик.

— Смит, — умоляю я. Эрик не сделал ничего плохого. Это я обняла его. Он одинок и неимоверно расстроен; он просто искал утешения. Я никогда не видела, чтобы кто-то так мучился угрызениями совести.

— Вон, — кричит Смит, перед тем, как поворачивается и в буквальном смысле выбрасывает Эрика из гостиной. — Я, мать твою, доверял тебе!

Эрик лишь поднимает руки и качает головой.

— Да, я это вижу.

— Смит, — шепчу я, сглатывая слёзы. Я хочу рассказать ему, но не знаю, правильно ли это. Не понимаю, что, чёрт возьми, делать прямо сейчас. Это не моё дело, и Эрик ничего не говорит, очевидно, расстроенный тем фактом, что его лучший друг думает, что он делал что-то неподобающее по отношению ко мне.

— Чёртов пьяный кусок дерьма.

Он следует за Эриком, хватает его за рубашку и прижимает его к стене.

— Смит, прекрати.

— Убирайся, нахрен, из моего дома и никогда не возвращайся. Слышишь меня? — он отпускает его, и Эрик бросает на меня взгляд. — Не смотри на неё.

Движением, заставшим меня врасплох, Смит так сильно толкает Эрика, что тот падает на пол.

— Убирайся отсюда! — кричит Смит.

— Смит, может быть…

— Нет, Мелли. Никто не тронет тебя. Вообще. Даже он, — Смит качает головой и указывает на Эрика. — Я больше не хочу видеть твою жалкую задницу снова.

Голова Эрика всё это время опущена вниз, пока он не встаёт. Не могу держать язык за зубами. Вся эта ситуация ненормальна, неправильна. Я ценю, что Смит заступается за меня, и мне доставляет удовольствие знать, что он заботится обо мне так сильно, что бросается на мою защиту, не задумываясь, но ему нужно знать правду.

— Твоя сестра была беременна, — выпаливаю я, и они оба резко поворачивают свои головы на меня.

— Что ты только что сказала? — спрашивает Смит устрашающе спокойным тоном.

— Эрик рассказал мне, Смит. О твоей семье. Господи, мне так жаль. Жаль, что всё это не исходило от тебя, — я проглатываю ком, застрявший в горле, не уверена, я лишь подбросила ещё одно бревно в огонь или, наконец, залила костер водой. — Твоя сестра. Она была беременна от Эрика.

Глава 18

Смит

Я видел много фильмов, где все так чертовски удивляются, когда достигают сюжетного поворота. И всегда поражался их тупости, потому что это было так очевидно. Еще в начале фильма я догадывался, что произойдет.

Но эта новость настолько поражает меня. Мысль о них двоих ошеломляет. Я ни разу не видел их вместе. Даже не думал, что такой вариант возможен. Вероятно, я был слишком поглощён своим горем, чтобы заметить, как страдает Эрик. А может, он просто хорошо скрывал это. В любом случае, моё сердце останавливается на мгновение, и я чувствую, как мои ноги вот-вот подкосятся.

— Что?

Разъярённо проведя рукой по волосам, Эрик заикается, перед тем как непосредственно начинает говорить:

— Я-я был слишком напуган, чтобы сказать тебе, чувак. Знал, что ты всё равно не поймёшь этого, не поймёшь, что было между нами. Она хотела всем рассказать, а я был не готов. Мы… мы поссорились той ночью, — он зажмуривается. — Она оставила мою проклятую кровать, чтобы умереть в своей.

— Замолчи! — кричу я. — Заткнись!

— Это правда! — орёт он ещё громче, чем я.

— Ты врёшь! Она бы рассказала мне. Я бы знал. Я бы знал, если бы мой лучший друг трахал мою сестру.

— Это было нечто большее.

— Заткнись нахрен!

Очевидно признав поражение, Эрик вновь просит прощения.

— Прости нас. Нас обоих.

Его шаги затихают, когда он приближается к двери и отдаляется от меня. Я должен отпустить его и забыть, что он был частью моей жизни. Но чтоб меня… он мой лучший друг, и он был с моей сестрой. Она была беременна. Они лгали мне.

— Ты любил её?

Он останавливается, но не поворачивается.

— Любил. Очень сильно. И до сих пор люблю.

— На каком сроке она была?

— Восемь недель.

— Она была рада этому?

— Да, чувак, — он оборачивается и нерешительно подходит ближе. — Она уже выбрала имена.

— В самом деле? — я тру свои глаза ладонями. — Какие?

— Если бы был мальчик, она хотела, чтобы был Эрик Смит. А если бы девочка, то Либерти Смит.

Я смеюсь, но это больше похоже на истерический смех.

— Это ужасное имя.

— Знаю. Но ей оно нравилось.

Время — забавная штука. Кажется, что в данный момент оно стоит на месте… застывшее и мрачное. Но, так или иначе, оно мерцает, показывая мне вспышки света, такие яркие, что я ослеплён. Моя сестра была беременна. Она и мой лучший друг были... вместе. Я ломаю себе голову, пытаясь вспомнить, говорила ли она мне что-либо в последний раз, когда мы разговаривали. Это было так давно. Я работал в Чикаго и отсутствовал дома несколько месяцев. Мы разговаривали по телефону, но по её голосу не было похоже, что что-то не так.

Я знал, что она с кем-то встречается, но моя сестра никогда не приводила парней домой. Отец и я, как правило, прогоняли их, потому что никто не был достаточно хорош для неё. София была самой доброй и прекрасной душой, которую я когда-либо знал. Она любила животных и была волонтёром в доме престарелых. Её жизнь была невероятно коротка, и я постоянно страдаю от чувства вины за то, что выжил… несмотря на то, что меня вообще не было там, когда это случилось. Когда я испытывал счастье, её не было, и поэтому я этого не заслуживал и не заслуживаю. Я закрылся от вкушения радости.

— Мне нравится имя, — Мелли соединяет свою руку с моей. — Оно необычное, и мне кажется милым тот факт, что она хотела использовать твоё имя.

Эрик смеётся, а я обнимаю мою девушку, ту, которая, в конце концов, позволила мне стать счастливым вновь. Воспоминание или осознание возрастает, и всё встаёт на свои места, наконец, обретая смысл.

— Я думал, что простудился.

Помню, как пару раз меня рвало утром, я позвонил на работу и сказал, что болен. Мне позвонила София, и прежде чем я предоставил ей возможность выговориться, я скулил, думая, что умру. Она назвала меня большим ребёнком и сказала перезвонить и поговорить с ней в другой раз. Я не разговаривал с ней и не видел её до тех пор, пока три недели спустя не опознавал её тело. Эта вина будет вечно съедать меня… я никогда не перезванивал ей.

— Всякий раз, когда один из нас болел, другой тоже заболевал. Странности подобного рода случались. Думаю, это нормально для близнецов.

— Она была твоим близнецом?

Я смотрю вниз на удивлённое лицо Мелли.

— Да.

— У меня есть её фотография.

Эрик нерешительно подходит ближе, и Мелли отходит от меня, делая шаг ему навстречу.

Он достаёт бумажник, вытаскивает фотографию и передаёт ей.

— Ого, — она смотрит на меня и улыбается. — Она, типа, хорошенькая версия тебя.

Не могу поверить, что смеюсь в этот момент. Видишь? Счастлив.

— Мы слышали это много раз, пока росли.

— Помнишь, как однажды на Хэллоуин вы переоделись друг в друга? — спрашивает Эрик.

— Ага, — я тру синяк на обратной стороне плеча. — Я был так зол, что люди реально думали, будто я — это она.

— Они так сделали? — смеётся Мелли. — Сейчас мне бы хотелось увидеть это фото.

— У меня есть одно. Вообще-то, целый альбом, — я вхожу в гостиную и поднимаю верхнюю часть журнального столика

— Не знала, что он открывается.

Мелли садится на диван, а я достаю фотоальбом из тайника, затем сажусь рядом с ней.

Эрик держится в стороне, и я киваю на пустое место рядом со мной. Он колеблется.

— Не вынуждай причинять тебе боль снова.

Он закатывает глаза и садится, но держится подальше от меня. Мы оба знаем, что он позволил мне надрать ему задницу. Я определённо могу держать себя в руках, но он обладает природным талантом причинять кому-либо боль. Я переворачиваю первую страницу и съёживаюсь от наших детских фотографий, потому что, конечно же, мой маленький пенис висит.

— Оу.

Мелли наклоняется ближе, и я перелистываю страницы. Показывая ей эти фотографии, даёт мне, пожалуй, большее принятие, которое я испытывал с тех пор после их смерти. Разделив эту часть моей жизни с кем-то, кого я люблю так же сильно, если не больше, чем я любил свою семью, освобождает. Эрик смеётся и добавляет кое-что к тому, что я говорю об одной фотографии. Когда дохожу до фотки Хэллоуина, мы все смеёмся над ней.

— Эрик, это ты? — Мелли указывает на маленького мальчика, стоящего рядом с Софией.

— Ага, — он смеётся. — Это была идея Софии.

— Вообще-то это было потрясающе.

София сказала ему одеться как мой отец. Поэтому на нём была футболка с логотипом «Портер и сын», парик с проседью, пояс для инструментов, и моя мама нарисовала усы на его лице. Я подшучивал и называл его «папочкой» всю ночь.

Когда я продолжаю перелистывать страницы, то замечаю, что часто Эрик стоит рядом с Софией или смотрит на неё почти на всех фотографиях. Он и я были, нет, мы и есть лучшие друзья… и всё же он уделял всё внимание ей. Никогда не замечал этого раньше. Как я мог такое пропустить?

— Когда вы, ребята, начали, эм… встречаться?

— Мы встречались с тех пор, как нам исполнилось шестнадцать лет.

— Придурок, — я слегка подталкиваю его локтём. — Вы, ребята, должны были рассказать мне.

— Она хотела этого. Это то, мм… это то, из-за чего мы поссорились. Я знал, что она могла бы найти кого-то получше меня, и я просто… дерьмо, — он вытирает лицо своим плечом. — Я, бл*дь, так сильно скучаю по ней.

Это занимает всего секунду, первичное проявление страдания, чтобы я осознал, где он находился по жизни и как попал сюда. И всё становится на свои места.

— Я тоже, брат, — я кладу руку ему на плечо. — Я тоже.

* * *

Когда обнимаю Мелли и жду, пока она уснёт, я пытаюсь отключить свой мозг. Но сотня вопросов и тысячи потенциальных воспоминаний не перестают воспроизводиться на повторе. Например, как тогда, когда на компакт-диске возникала царапина. Песня проигрывалась туда-сюда. Повторяясь, заедая, дразня. Впрочем, что особенно важно, больше всего на свете я беспокоюсь о Мелли.

— Ты точно в порядке?

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает она.

— Он был… он держал тебя в своих объятиях.

— Да, я в порядке. Это было просто объятие. Он рассказывал мне о ней и… Смит, боже мой, я никогда не видела, чтобы взрослый мужчина так мучился. Он рыдал на полу, и я была той, кто обняла его первой. Я не могла просто смотреть, как он расклеивается. Клянусь, это пустяк, и я в полном порядке.

Когда я вздыхаю с облегчением, её волосы колышутся.

— Окей. Но, пожалуйста, скажи мне… обещай, что скажешь, если тебе станет некомфортно или что-то ещё.

— Скажу. Обещаю.

— Спасибо, — я обнимаю её крепче и глубже погружаюсь в матрас.

— Почему ты не рассказал мне? — Мелли шепчет она так тихо, что я почти не слышу её.

Прижав губы к её уху, я говорю девушке единственную правду, которую знаю. Ложь, которую твердил себе в течение семи лет.

— Если я притворяюсь, что этого не было, если не говорю о них, тогда не так больно.

— Понимаю.

— Я должен был сказать тебе. Ты рассказала мне о своём прошлом, и, к сожалению, твои трагедии позволяют тебе понять меня, вероятно, больше, чем мне себя. И, возможно, подсознательно, в глубине души я знал это. Не найдётся ни одной причины, почему я чувствую связь с тобой, но это так. Я должен был сказать тебе.

Она перекатывается на спину, и я кладу руку рядом с ней, так я смогу держать себя в руках.

— Это кажется мне логичной причиной. Я имею в виду то, через что я прошла и что потеряла… мне совершенно ненавистно, что ты тоже потерял свою семью. Это просто ужасно, и мне очень жаль. Но зная, что ты понимаешь меня, я влюбляюсь в тебя ещё больше.

— Сам бы не смог сказать лучше.

Я наклоняюсь и целую Мелли, что доставляет мне больше удовольствия, чем могли бы описать любые слова.

— О, чуть не забыла поблагодарить тебя за цветы.

— Какие?

— Их доставили сегодня утром.

— Но я не посылал тебе цветы, — волоски на моей коже встают дыбом.

— Может быть, Джей? На открытке было написано «скучаю по тебе», но это были розы. Почему о…

Моё тело застывает как чёртов бетонный блок, и кровать вздрагивает от воздействия.

Паника небывалой степени проносится сквозь Мелли. Я не вижу, но чувствую, как она распространяется по её венам. Глаза девушки отчаянно мечутся по комнате, и она пытается говорить, однако, ничего, кроме спутанной неразберихи, не выходит.

— Всё будет хорошо. Не волнуйся, — пытаясь нацепить лучшую из моих масок, я пробегаю кончиками пальцев по её подбородку, пока она не акцентирует своё внимание на мне. — Прямо сейчас, в данный момент, ты, несомненно, на сто процентов, в безопасности.

— Ага.

Она дрожит, пока я стараюсь не делать того же. Впрочем, не от страха; скорее, от проклятой ярости, усердно долбящей мой кишечник от того, что один из этих ублюдков наконец-то сделал свой ход. Это дерьмо скоро станет намного хуже и очень быстро. С меня хватит. Бл*, жду, когда Джей передаст мне отчёты от своих источников. Законные пути, по которым идёт Джеральд, скоро зайдут так далеко, что я, возможно, не найду дорогу назад. Я не позволю какому-то больному извращенцу, пародии на мужчину, коснуться хоть одного волоска на голове Мелли.

Мои пальцы массируют кожу её головы и распускают ей волосы. Заставляю себя сохранять спокойствие, чтобы Мелли снова уснула, — это пытка. Когда её дыхание выравнивается и становится глубже, я выскальзываю и тихо накрываю девушку одеялом. Я наблюдаю за ней мгновение и могу сказать, даже во сне она испытывает стресс. Хмурых морщинок у нее на лбу там не должно быть, а пальцы, сжимающие простыни, должны быть расслаблены.

Я собираюсь воспользоваться этим шансом. Мне придётся. Я должен сделать всё, что потребуется, я сделаю, что угодно ради этой девушки. До встречи с ней, я был лишь роботом, живущим и влачащим своё жалкое существование изо дня в день. Я мало заботился даже о себе. Но что может быть хуже, чем человек, которому не за что бороться? Человек, которому есть что терять… и я не собираюсь её терять.

— Эй, мужик. Просыпайся, — я легонько толкаю Эрика, и он поворачивается ко мне.

— Дерьмо, — просыпаясь, он трёт глаза. — Завязывай с этой хернёй.

— Я ухожу. Мне нужно, чтобы ты, находясь с Мелли, держал ухо востро. И под этим я подразумеваю, проснуться и наблюдать.

Я бы доверил этому человеку свою жизнь. Имея представление о том, что произошло, и зная, какой он человек, я могу быть уверен, что он ничего не сделает Мелли. Я погорячился.

Он подскакивает в положение сидя.

— Что случилось?

После краткого изложения, он буквально наступает мне на пятки, когда мы спускаемся вниз. Я беру пакетик из ящика и вытаскиваю карточку из цветов, которые пропустил во время хаоса ранее. Я заберу её, чтобы снять отпечатки, однако сомневаюсь, что они найдутся в базе данных.

— Сообщишь мне, куда собираешься?

— Нет, — хватаю вазу с розами и выбрасываю её в мусор.

— Ладно, — Эрик вздыхает. — Будь осторожен!

Я киваю и беру из ящика со столовым серебром «Глок» и мой «Боуи» из-под кухонного стола, незаметно закрепляя их под одеждой (прим. нож Бо́уи, иногда просто Боуи — крупный нож (тесак) с характерной формой клинка, на обухе которого у острия выполнен скос, имеющий форму вогнутой дуги).

— Скоро вернусь. Если она проснётся, скажи ей, что я пошёл на пробежку.

Эрик следует за мной до двери, и я прислушиваюсь к щелчкам, пока не слышу, как включается сигнализация. Открываю дверь гаража и жду, пока она полностью поднимется. Проверяю окружающую местность, прежде чем сесть в грузовик и ехать в одну из худших частей города.

Плезант-Валли — это холм, разделяющий два очень разных социальных класса нашего города. Из шестидесяти пяти тысяч человек, живущих здесь, приблизительно четвертая часть живёт у подножия холма. Единственная причина, по которой ты приходишь сюда, — купить дурь, оружие или тёлку.

Сейчас почти четыре утра, но человек, с которым мне нужно встретиться, работает в ночную смену. Я паркую свой грузовик за углом, и перед тем как вхожу в здание, меня встречают два человека, которые останавливаются прямо передо мной.

— Свиньям здесь не рады, — говорит Джимбо или Джимми.

— Мне нужно видеть Дирта.

— Ты договорился о встрече, старик?

Эти головорезы всадили бы в меня пулю без колебаний, так что, как бы мне не хотелось выместить свою агрессию на их панковских задницах, я прикусываю язык.

— Нет, но он захочет меня видеть.

Джимми кивает другому, и тот вытаскивает телефон, затем подносит его к уху.

— К вам незваный гость. Портер. Да, — когда его глаза расширяются, я знаю, что ему надирают задницу. — Окей. Сию минуту, — он убирает свой телефон и смотрит на меня. — Идём.

Я следую за ним, в то время как другой мужчина следует за мной, он ведёт меня через главный вход тускло освещенного стрип-клуба. Я просматриваю своё окружение, чтобы найти другие выходы на случай, если что-то пойдёт не так, хотя я не ожидаю, что это случится. Женщины и мужчины валяются в отключке. Некоторые с сигаретами, всё ещё висящими из их ртов. Секс в углу, минет на сцене. Травка, употребленная в небольшом пространстве, вызывала туман.

Пройдя через основной зал, он ведёт меня в коридор и стучит в первую дверь.

— Войдите.

Верзила поворачивает ручку, и мы втроём входим внутрь. Дирт кивает на меня и прогоняет двух мужчин.

— Босс?

— Не задавай вопросов.

Они опускают головы и закрывают за собой дверь. Дирт встаёт и протягивает мне руку. Я принимаю её, и мы хлопаем друг друга по спине.

— Кореш. Какого хрена тебя сюда занесло? — он садится в своё кожаное кресло и берёт зажженную сигару из золотой пепельницы.

Я сажусь в кресло напротив него и перемещаю лист бумаги по столу из красного дерева.

— Я прошу об услуге.

Приподняв брови, он разворачивает бумагу и секунды изучает её.

— Кто эта девушка?

Его догадка верна, хотя в газетах ничего не упоминалось о ней.

— Единственная, ради которой мне пришлось это сделать.

— Хочешь, чтобы я убрал их обоих? — он кивает на имена, написанные на бумаге.

Я хочу быть тем, кто достанет их задницы, поэтому качаю головой.

— Если ты случайно наткнёшься на них, я не буду этим огорчён. Но если серьёзно, мне просто нужно, чтобы ты делал то, что у тебя лучше всего получается.

Дирт кивает; он получил своё прозвище не без причины (прим. с англ. «Dirt» — земля). Он хоронит людей. Заставляет их исчезнуть.

— Позволь мне увидеть её.

Когда я мешкаю, он качает головой.

— Ты же знаешь, просто хочу увидеть.

Достав телефон, я пролистываю и нахожу фотографию, сделанную мной однажды, когда Мелли была за компьютером. Её волосы собраны в беспорядочный пучок, и она грызёт кончик ручки. «Чертовски, бл*дь, сексуальна».

Я передаю телефон Дирту, и он свистит.

— Ты умеешь выбирать женщин.

Я киваю, но не отвечаю.

Он передаёт мобильник обратно, затем тушит оранжевые угольки, падающие с его сигары.

— Когда, по-твоему, тебе понадобятся мои услуги?

— В ближайшее время.

— Ты знаешь, что есть глаза, следящие за мной, брат. Тот факт, что ты однажды был по ту сторону закона, не значит, что они не будут устремлены на твою задницу из-за этого неожиданного визита.

— Я позабочусь об этом.

Дирт вздыхает и указывает на фотографию на столе, на которой изображены он и его сестра.

— Ей всё ещё снятся кошмары. Она до сих пор видит его. Шрамы заставляют её думать, что она некрасивая.

Бл*дь. Я надеялся, что он не станет возвращаться к тому случаю.

— Ленни, мужик. Не…

— К чёрту это.

Я смотрю ему прямо в глаза.

— Я сделал обществу одолжение. Если бы ты этого не сделал, его бы зарезали.

— Но я не получил отмщения, которое мне было необходимо.

Я киваю в знак согласия.

— У меня была сестра. Я бы сделал то же самое.

Никогда не забуду количество крови, в которое увидел той ночью. Первые пару месяцев в полиции я был новичком. Это могло разрушить мою карьеру. Но даже будучи новичком, я знал, кто эта девушка и насколько силён её брат на улицах. Месть была неизбежна.

Дирт сглатывает.

— Он вопил, — зловещий смех доносится из горла мужчины, — как маленькая сучка. Мямлящий мудозвон. Он действительно предложил мне деньги… как будто это изменит тот факт, что он… что он порезал мою сестру тем же ножом, который держал у её горла, когда он, бл*дь, сломил её дух.

Мне в буквальном смысле приходится подавить приступ рвоты, подступающей к горлу, когда вспоминаю. Я прибыл первым, находился ближе всех к месту преступления.

— Я решил, что она умерла. Как только медики погрузили её, меня вырвало. Никогда не видел ничего более жестокого. Он должен был перестать дышать.

— Я до сих пор не знаю, как ты нашел его.

Я пожимаю плечами.

—- У меня свои методы.

Это и правда была удача, но разыграть эту карту было бы ошибкой; это продемонстрировало бы слабость. После того, как сестру Дирта отправили в больницу, я опросил соседей по обшарпанной новостройке и получил описание. Страх, что этот больной придурок мог сделать своими руками с моей родной сестрой, придал мне решимости, чтобы найти его. Дирт просто оказался чуть быстрее меня.

— Ты сдержал своё слово. Спустя столько лет.

Я киваю головой, соглашаясь. Когда я следил за этим мужчиной, Полом, до его дома, полуразрушенной хижины в глуши, я был один. Или, по крайней мере, мне так казалось. Я не мог уснуть, зная, что этот больной ублюдок где-то там. Мной двигало нездоровое стремление к справедливости; это было так глупо. Меня могли поймать, но гнев перевесил последствия. Когда я вошёл в дом Пола, то обнаружил Дирта, сидящего на стуле и наблюдающего, как ублюдок смотрит на меня с облегчением, словно я помогу ему. Никогда не забуду слова, сказанные Диртом: «Я ещё ничего не сделал, но если тебе нужна причина, чтобы арестовать меня, вот». Затем он швырнул нож через всю комнату, и тот застрял в животе ублюдка. Он вопил в кляп во рту.

Я присел на корточки рядом с Диртом, не боясь репутации безжалостного человека. Когда я встретился с ним в больнице, мне пришлось удерживать его от того, чтобы он не ворвался в палату и не увидел сестру, пока она была в хирургии. Дирт расклеился у меня на глазах, и я защищал мужчину от всех остальных в больнице. Как и тогда, всё, что я вижу, — любовь старшего брата к своей сестре.

— Сделай ему больно, — сказал я ему, когда встал и обхватил его за плечо.

В глазах Дирта прямо-таки отразилось удивление, и он кивнул.

— Если ты не сможешь заставить его исчезнуть — это твоя проблема. Что касается меня, меня здесь никогда не было.

Мне понадобилось лишь два шага, чтобы оказаться перед Полом. Я размял шею из стороны в сторону, а затем выбил дерьмо из больного ублюдка, наконец, закончив ногой в его промежности. Дирт кивнула мне на выходе.

— Я твой должник, брат.

Не знаю, сколько ещё побоев он получил от Дирта, прежде чем его, наконец, убили, но насколько я могу судить, этого было недостаточно. Его тело так и не нашли.

Это воспоминание всегда вызывает у меня отвращение. И вот я здесь, пришел взять долг прямо сейчас.

— Моя девочка, она была…

Не хочу произносить эти слова.

— Изнасилована. Которым из них?

— Парнем постарше, Норманом.

— Что с другим?

— У него не всё в порядке с головой. Но учитывая, что он е*анутый псих, я остановлю его до того, как у него появится шанс.

— Давай заключим сделку, — Дирт держит бумагу. — Я возьму старика, покажу ему мою собственную форму правосудия, а затем придам его земле.

— Он призрак.

— Я найду его.

Я вздыхаю.

— Отлично.

Я без проблем убил бы этого выродка, но лучше проведу время, лаская свою женщину, чем буду ещё больше пачкать руки.

— Когда будешь готов заставить другого ублюдка исчезнуть, позвони мне, — мужчина протягивает мне одноразовый телефон. — Там только один номер. Просто скажи мне место, и я приеду.

Моя шея хрустит, когда поворачиваю её. Я встаю, беру телефон, затем засовываю его в карман. Дирт обходит стол и обхватывает меня за плечо.

Наши взгляды встречаются, и понимание вспыхивает между нами.

— Причини ему боль.

Глава 19

Мелли

Мои колени нервно дрожат, и Эрик качает головой.

— Перестань волноваться.

— Куда он, чёрт возьми, делся?

— Он скоро вернётся.

— Он не берёт свой те…

Дверь гаража открывается, и сигнализация подаёт звуковой сигнал, затем открывается дверь на кухню. Когда Смит входит, я сдерживаю себя от того, чтобы не побежать к нему, потому что не уверена, хочется ли мне обнять его или ударить.

— Где ты был?

— Ты рано встала, — Смит пожимает плечами в куртке, отблеск металла сверкает, когда его рубашка поднимается.

— Где ты был?

Он игнорирует мой вопрос и кивает Эрику, когда идёт ко мне. Когда он подходит достаточно близко, чтобы прикоснуться, мой гнев улетучивается, и я прижимаюсь к нему. Смит притягивает меня к себе и целует в макушку.

— Почему от тебя пахнет травкой?

— Откуда ты знаешь, как пахнет травка? — он, скорее всего, удивлён.

— Когда-то я была обычной старшеклассницей.

Его грудная клетка двигается при вздохе.

— Пойду, переоденусь.

— Куда ты, чёрт возьми, ходил?

Когда он пытается уйти, я держу его крепче, боясь отпустить. Смит вздыхает и поднимает меня. Я обвиваюсь вокруг мужчины, как чёртова обезьянка, и он несёт меня наверх. В спальне, захлопнув дверь пинком, Смит кладёт меня на не заправленную кровать и касается своим носом моего.

— Знаешь, как сильно я, бл*дь, люблю тебя?

Сиюминутный прилив влаги застилает мои глаза. Он никогда не говорил мне этого. Он показывал, но данные слова никогда не были произнесены.

— Да?

— Да, Мелли. Действительно люблю. И поскольку ты – моя забота, это значит, что я забочусь о тебе.

О, Боже.

— Что ты сделал?

— Не беспокойся об этом. В этом-то и весь смысл. Тебе не стоит беспокоиться, — он целует мои губы.

— Смит, — протест вырывается в виде стона, потому что он скользит рукой по моей рубашке.

— Мелли, — дразнит он.

— Тебе не удастся отвлечь меня своими сексуальными движениями.

Он усмехается и делает что-то своим ртом на моей шее, отчего мои слова теряют своё значение.

Моё парение в воздухе заканчивается тем, что я седлаю его, и он подтягивает нас к изголовью кровати, где наши лица оказываются на одном уровне. Когда Смит толкает меня на себя, я двигаюсь, чтобы получить трение, которое, по всей видимости, искала. Он продолжает двигать своими руками по мне. Спускаясь по моим ногам, он сжимает мои бёдра, затем, едва касаясь, возвращается, чтобы подразнить мою грудь. Смит даже обхватывает мои ягодицы на мгновение, тем самым отвлекая меня, когда губами втягивает мой сосок через тонкий хлопок его футболки, которую я набросила на себя с утра.

Я двигаюсь на нём из стороны в сторону, вверх и вниз, наше дыхание сбивается.

— Смит, — шепчу я ему на ухо. Он делает меня слишком слабой, чтобы даже держать себя в руках.

— Да, — бормочет он.

— Это так приятно.

— Знаю.

— Очень приятно.

— Хочешь, сделаю так, чтобы стало ещё лучше?

— Не думаю, что это возможно.

Он поднимает меня с колен, и я хнычу в знак протеста.

— Одну секунду, — когда Смит тянется к пуговице на поясе своих джинсов, я втягиваю воздух. — Не слишком быстро, правда, детка?

— Правда.

Смит снимает их и сдвигает пояс моих брюк вниз. Я доверяю ему, поэтому неловко снимаю эластичные штаны для йоги. Как только они исчезают, он притягивает меня назад, и, обхватывая руками мои бёдра, перемещает меня вперёд-назад.

— Ого, ничего себе, — я сижу на нём и сохраняю равновесие, сжимая пальцами его плечи.

Его рот слегка приоткрыт, но Смит ухитряется улыбнуться.

— Я же говорил.

— Ты такой твердый.

Смит хмыкает и толкается вверх. Я кладу руки на его запястья и наблюдаю, как мужчина маневрирует моим телом, используя меня для собственного удовлетворения, но всё же отдавая то же самое. Кончик его члена выглядывает наружу, и я издаю стон от одного его вида. Убрав одну руку с его руки, я использую свой указательный палец, чтобы выводить маленькие кружочки на покрасневшей головке.

— Ты так чертовски красива, Мелли, — голос Смита практически пропитан похотью и нуждой.

Я отталкиваюсь от него, и он закрывает глаза. Он не видит, как я снимаю свои насквозь промокшие трусики, и когда тянусь к его поясу, его глаза открываются.

— Что ты делаешь?

— Я хочу сделать это вот так.

Я снова седлаю его, и когда моя киска встречается с его членом, страсть между нами воспламеняется.

— Проклятье. Твоя киска такая горячая и влажная, детка.

— Знаю. Для тебя.

— Чёрт. Объезди меня, Мелли.

Я двигаюсь вверх-вниз, медленно и нежно, дразня его, как он делал со мной. Мышцы его челюсти напряжены. Ему тоже это не нравится?

— Хочу, чтобы тебе это тоже нравилось.

— Чёрт, женщина. Мне нравится это. Чувствуешь, каким твёрдым ты меня делаешь?

Я сжимаю губы и робко опускаюсь на головку его члена, затем приподнимаюсь и наклоняюсь вперёд под углом так, что он оказывается прямо у моего входа. Я такая мокрая, что Смит едва не выскальзывает, но я смещаюсь и снова слегка опускаюсь.

— Что ты делаешь, Мелли?

— Я не знаю.

— Хочешь, чтобы он был внутри, детка, или ты просто хочешь поиграть?

— Не знаю.

«Боже, что я вообще делаю?»

— Тогда это значит «нет», солнышко.

Смит отстраняется, и я хватаю его в знак протеста. Я так близко, и мне так хорошо, не хочу, чтобы он уходил.

— Позволь я покажу тебе кое-что. Если тебе не понравится, мы можем сделать это по-другому, хорошо?

Я киваю, и он осторожно переворачивает меня, прежде чем сесть на пятки и подтянуть меня ближе, таким образом, что я оказываюсь прямо между его ног.

— Тебе понравилось вот здесь?

Он чуть толкает головку внутрь, и я закатываю глаза от удовольствия.

— Д-да.

— Мне тоже. Ты такая тугая. Такая горячая. Такая чертовски мокрая.

Смит вытаскивает свой член, и я хнычу. Но потом он вводит его снова. И делает это снова. И снова. Когда я извиваюсь, он скользит своей бархатистой твёрдой плотью по моей щёлочке, а затем постукивает им по моему клитору. Я вскрикиваю. Поэтому он делает это снова.

— О, Боже мой.

Думаю, ему нравится мучить меня.

— Ты заставляешь меня кончить с минуты на минуту, детка. Готова последовать за мной?

— О, мой бог, да.

Смит наклоняется ко мне, тянется вниз и скользит своей твёрдостью между моими гладкими складочками. Его тело двигается так, словно он внутри меня, и через несколько секунд я вскрикиваю от наслаждения. Смит что-то бормочет мне на ухо, но я не слышу, я хватаю его за руки, вонзая в них ногти на пике ощущений.

Он продолжает свои плавные движения, но затем они становятся хаотичными, и Смит отступает как раз вовремя, чтобы кончить мне на живот. Его рука выдаивает член, когда падают последние капли, и я тяжело дышу, поскольку спускаюсь со своей спирали экстаза.

Он падает рядом со мной и целует меня в горячую щеку. Мы переплетаем наши пальцы, и проходит несколько минут, пока мы приходим в себя от этого оргазмического кайфа.

Не хочу, чтобы Смит думал, что сможет избежать моего вопроса, будучи таким сексуальным, поэтому я спрашиваю его снова.

— Так куда ты ходил?

Он вздыхает и бормочет что-то вроде «упертой» себе под нос.

— Я ходил поговорить со знакомым. Не хочу лгать тебе, но я также хочу, чтобы со мной ты чувствовала себя в безопасности.

— Каким знакомым?

— Большего ты из меня не вытащишь, Мелли. Я может и люблю тебя, но не собираюсь рассказывать тебе больше, так что перестань спрашивать.

— Прекрасно.

Я топаю в ванную и захлопываю дверь. Прежде чем успеваю привести себя в порядок, он оказывается у меня перед носом.

— Не устраивай подобную хрень.

— Какую хрень? — я скрещиваю руки и поднимаю подбородок.

— Не убегай в бешенстве. Это моя работа – защищать тебя, и если для этого нужно скрывать от тебя некоторые вещи, то это именно то, что я собираюсь сделать. Но будь я проклят, если ты не дашь мне этого сделать, — он упирает руки в бедра, наконец, выдохнув. — Пожалуйста, позволь мне…

— Заботишься обо мне, правильно? Боже, Смит. Обо мне заботились с семнадцати лет!

Он рассекает рукой воздух.

— Разговор о тебе и твоей безопасности не подлежит обсуждению. И никогда не будет, так что перестань давить на меня.

«Так я ребёнок?»

— Извини?

— Перестань быть такой упрямой. Ты знаешь, что я имею в виду, детка.

— Всё, о чем я прошу, чтобы ты сказал мне, куда ходил.

— И я рассказал тебе.

— Ты секретничаешь, — громко шепчу я.

Ненавижу не знать, что происходит.

— Знаю. И на это есть причина. Я делаю то, что лучше и безопаснее для тебя. Поэтому, пожалуйста, — он удерживает моё лицо руками, — пожалуйста, просто верь мне.

Мой гнев растворяется, когда он становится милым и заботливым. Знаю, что он заботится обо мне, но я просто ненавижу, что меня держат в неведении. Это моя жизнь, мои преследователи…

— Не хочу, чтобы ты делал что-то, что может причинить тебе боль или неприятности.

— Не сделаю.

— Пообещай.

Его ответ – нежный поцелуй.

— Прими душ. Я буду внизу.

— Окей.

Собрав волосы в небрежный пучок, я быстро принимаю душ, а затем одеваюсь. Когда спускаюсь вниз, оба, Эрик и Смит, уже вырубились. Эрик наполовину свисает с дивана, а Смит сидит в потрепанном коричневом кресле. ESPN эхом отдаётся в тихом пространстве, и я закрываю рот, борясь со смехом (прим. ESPN — американский кабельный спортивный телевизионный канал). Они такие милые, я должна быстренько сфотографировать их.

Делая чашку кофе, я открываю ноутбук и начинаю работать.

Через час парни просыпаются, и Эрик исчезает наверху, чтобы принять душ. Смит наливает себе чашку кофе и пролистывает информацию на экране своего телефона.

— Бл*дь.

— Что?

— Приехал чувак из комитета по строительству, но постановление еще не пришло.

— О. Я могу чем-нибудь помочь?

— Нет, — Смит целует меня в макушку. — Я лишь заскочу в душ и быстро отправлюсь туда.

— Ладно.

Когда он поднимается наверх, я встаю за ещё одной порцией кофеина. Примерно на половине моего пути, Смит, уходя, целует меня, а Эрик спускается, наливает себе миску хлопьев и садится рядом со мной. Он листает журнал, а я редактирую. Звучит сигнал уведомления о сообщении на мой email, поэтому я открываю его, не обращая внимания на отправителя.

«Когда ты не можешь дать человеку то, что ему нужно, он либо возьмёт это, либо получит в другом месте».

Когда я нажимаю на вложение, фотография Смита, идущего в стрип-клуб, заполняет экран, я тут же чувствую боль в животе. Отталкиваюсь от островка и захлопываю ноутбук. «Дыши, дыши».

— Мелли? — Эрик встаёт.

— Я, эм, мне просто нужно в ванную.

— Что случилось? Тебе нехорошо?

— Немного. Я… Я сейчас вернусь.

Я спешу в спальню. Мою спальню? Нашу спальню. Даже не знаю. Дерьмо. Я вообще ничего не знаю. Он ходит в стрип-клубы? Знаю, что это был он. Фотографии не лгут. Однако это делает Смит. Нет, он этого не делает. Он не лжет. Он любит меня.

— Мелли? — Эрик заходит в комнату и останавливается рядом с кроватью, где сижу я. — Ты в порядке?

— Зачем Смиту ходить в стрип-клуб?

Видимо, у меня из головы растут рога или что-то типа того, потому что именно так Эрик смотрит на меня сейчас.

— Кто-то только что прислал мне фото, на котором он заходит в стрип-клуб. Это было прошлой ночью. Я знаю, что это он на фото.

— Он бы никогда не изменил тебе, если это то, о чём ты подумала.

— Да? Откуда тебе знать?

— Потому что он любит тебя.

— Да? Тогда ладно, — я скрещиваю руки.

— От кого было фото?

— Не знаю. Я даже не посмотрела.

— Мелли…

Теперь я чувствую себя ещё хуже, и мы оба спешим вниз. Я щелчком открываю интерфейс и целых три раза ввожу пароль, потому что мои руки сильно дрожат. Когда я просматриваю сообщение на электронной почте и вижу обратный адрес, я кричу.

— Нет. Нет, нет, нет.

Затем появляется ещё одно сообщение. Эрик открывает его и нажимает на вложение. Приходит другое, и он делает то же самое. Я мчусь к раковине, и меня выворачивает в серебряную чашу. Я слышу звук входящего сообщения на мою почту, снова и снова, всякий раз это вызывает всё большее количество скручиваний в моем желудке.

— Останови это! — я зажимаю уши руками и сползаю на пол.

— Сукин сын.

Пиканье прекращается, но сердитый голос Эрика заполняет воздух.

— Тащи свою задницу обратно. Живо. Физически, да, просто пошевеливайся, мать твою.

Он садится рядом со мной и прижимает меня к себе. Я вижу образы в своей голове снова и снова.

— Он был здесь. Он был здесь.

Я дрожу от осознания того, насколько близко он подошёл, ужас меня практически парализует.

— Тссс, теперь ты в порядке. Он просто пытается напугать тебя.

— Ну, у него это, бл*дь, получается.

— Мне жаль, Мелли. Иисус, мне так жаль.

Я сижу на полу с Эриком и пытаюсь контролировать судороги, которые у меня возникают каждую минуту или около того.

Когда входная дверь бьётся о стену, я подпрыгиваю.

— Мелли? — Смит появляется передо мной и поднимает меня на руки. — Что случилось?

Смит поворачивается к Эрику и снова спрашивает.

— Что, чёрт возьми, случилось?

— Фотографии, — хрипло говорю я.

— Что?

— Почему бы тебе не дать ей прилечь, а я тебе покажу.

— Покажешь мне что? — Смит скрежещет зубами.

Хотела бы я иметь силы, чтобы что-то сделать, но я так напугана, что едва могу дышать. Сейчас я чувствую себя более осквернённой, нежели раньше. Как это возможно, когда это всего лишь картинки?

— Доверься мне, — говорит Эрик.

Смит подносит меня к креслу и укладывает. Я закрываю глаза и вздрагиваю, когда он набрасывает на меня одеяло и оставляет поцелуй у меня на лбу.

— Я буду на кухне. Я смогу тебя видеть с того места, где буду находиться.

Его шаги постепенно исчезают, и я сжимаю свои веки ещё сильнее, но это ни черта не помогает — я лишь продолжаю видеть образы, снова и снова.

Глава 20

Смит

— Покажи мне.

Эрик кивает и разворачивает ноутбук. Её электронная почта.

— Посмотри на имя отправителя.

Mellicentlover69.

— Какого хрена?

— Это было первым, что она увидела.

Эрик открывает его, и я читаю текст, а затем опускаю голову, когда появляется моё изображение.

— Чёрт.

— Что, чёрт возьми, ты там делал?

— Встречался с парнем, который поможет мне найти этих ублюдков.

У того, кто следил за мной большие яйца, нежели я предполагал.

— Ну, это ещё не самое худшее, — друг набирает в грудь воздух и делает паузу, прежде чем нажимает на ссылку. — Это заставит тебя выйти, найти этого ублюдка и выбить из него все дерьмо, но Смит, говорю тебе, нет, даже предупреждаю тебя, — он указывает через плечо на Мелли в кресле, — она нуждается в тебе. Ты должен держать себя в руках.

— Покажи. Мне.

Он, наконец, сдвигает мышку вниз и открывает электронные письма, показывая мне фотографии. Снимки мудака, держащего фотографии обнаженного тела Мелли, с кончиком члена в руке и его сраной спермой, излившейся на них. Моя, бл*дь, женщина одевается в отеле. Обнаженная. У него были там камеры. После чего он вернулся домой, подрочил на них и сфотографировал это. «Ёб*ный больной сраный х*есос!»

— Дыши, — Эрик похлопывает меня по спине, и я делаю глубокий вдох.

— Я оторву его проклятый член и засуну ему в глотку!

— Она видела только первые две, но не знает, сколько их.

— Мне нужно несколько минут, чтобы побыть с ней наедине.

— Я останусь здесь. Не хочу оставлять вас двоих уязвимыми сейчас, но я буду молчать.

Он прав. Если бы я просто обнимал её прямо сейчас и успокаивал, это бы поставило меня в слабую позицию, так как этот урод становится смелее. Не знаю, что он собирается делать дальше, но на случай, если он настолько глуп, чтобы прийти сюда, я бы предпочёл, чтобы Эрик был начеку.

— Спасибо.

Забираюсь в кресло позади Мелли и обнимаю её так крепко, что боюсь, я причиню ей боль.

— Он был здесь.

— Знаю.

— Он был здесь.

— Я знаю, детка.

— Не думаю, что смогу… смогу позаботиться о себе сейчас, Смит. Он собирается убить меня.

— Нет, он не сделает этого, — рычу я. — Ему не удастся.

— Я устала. Так чертовски устала. Можешь просто обнять меня?

— Да. Я буду держать тебя столько, сколько понадобится.

Она укрыта одеялом и завернута мной в кокон, но всё ещё дрожит. К нам запрыгивает Мышь и тоже сворачивается в клубок около девушки. Когда дыхание Мелли выравнивается, я медленно встаю и начинаю отвечать на первое письмо. Пишу ублюдку, что убью его, когда найду. Осознав, как глупо было бы оставлять подобный след, я удаляю письмо и захлопываю экран.

— Ты собираешься звонить её брату? — спрашивает Эрик с другой стороны кухонного островка.

— Нет.

— Уверен?

— Я не держал его в курсе всего, что здесь произошло. Сейчас он сосредоточен на своём деле. Когда закончит, я сделаю это. Кроме того, я даже не знаю, какой придурок это делает. Сосед, похоже, отморозок, но он работал за городом. Это должно быть Норман. Он единственный, кто пропал.

— В этом есть смысл.

Какое-то время мы просто сидим. Я ломаю голову, не совсем понимая, что ищу или о чём думаю. Мелли ворочается во сне и затихает, когда я собираюсь встать, чтобы успокоить её.

— Мне нужно увезти её отсюда.

— Что?

— Я должен увезти её отсюда.

— Я и в первый раз тебя расслышал, но о чём, чёрт возьми, ты говоришь?

— Ты знаешь, о чём я говорю.

Он поворачивает шею.

— Прошло семь лет с тех пор, как кто-либо был там. С чего ты взял, что он всё ещё цел?

— Потому что… Я, эээ, я уже бывал там после тех событий.

Его глаза расширяются, и Эрик смотрит на меня в шоке. Коттедж моей семьи дальше на севере был самым лучшим местом в мире. Мы жили там в летний период, и это то место, где у меня лучшие воспоминания о моей жизни.

— Когда?

— Я езжу туда каждый июль. Всего на пару дней. Я также плачу парню, чтобы тот проверял его несколько раз в год. Отец был бы зол на меня, если бы я позволил этому месту развалиться. Это единственная причина, по которой я туда ездил.

— Ей понравится.

— Ага, — я рад поделиться этим с ней. Хоть это и при таких запутанных обстоятельствах, я хочу, чтобы она увидела эту часть моей жизни… которую больше никто не видел. — Я сделаю несколько звонков и упакую пару сумок.

Поднявшись наверх, я хватаю спортивную сумку и складываю в неё вещи для себя, не забывая упаковать дополнительное оружие. Затем беру чемодан Мелли и бросаю в него кое-какую одежду и её штучки для душа с цветочным ароматом. Пока делаю это, я звоню Нейту и назначаю его ответственным за остальной ремонт. Мне плевать, что будет со всем остальным, я просто хочу, чтобы он сделал это сам. Потом я звоню Джеральду и сообщаю ему последние новости и чем занимаюсь. Он собирается попросить кого-нибудь приехать и отследить IP-адрес по этим письмам. В последнюю очередь я звоню Джею, но тот не отвечает. Он слетит с катушек, когда узнает, что происходит, но незнание того, где она, убьёт его. Поэтому я оставляю короткое сообщение ему на голосовую почту, хотя я и сказал Эрику, что не собираюсь ему рассказывать.

— Можешь остаться здесь и присмотреть за домом и кошкой? — спрашиваю я Эрика, когда возвращаюсь вниз.

— Конечно.

— Он может занервничать и появиться здесь. Будь осторожен.

— Если этот ублюдок такой умный, каким ты его, похоже, считаешь, ему не составит труда найти коттедж под именем твоего отца.

— Знаю. Но я подготовился.

Я загружаю свой грузовик, а потом иду к Мелли.

— Эй, соня.

Я массирую ей руку и жду, пока она проснётся.

Мелли широко открывает глаза и садится.

— Что случилось?

— Ничего. Я хочу увезти тебя отсюда.

— А? — она трёт глаза и почесывает голову Мыши.

— Давай выберемся отсюда на несколько дней.

— Куда же мы поедем?

— У моей семьи есть коттедж на севере. Он в трёх часах езды отсюда.

Мелли сглатывает и с минуту оглядывает комнату, прежде чем глаза девушки снова останавливаются на мне.

— Нет.

— Почему?

— Я хочу вернуться домой.

Уже и без того разъярённая кровь, текущая по моим венам, несётся ещё быстрее.

— О чём ты вообще говоришь?

Это и есть её дом. Со мной.

— Я просто хочу вернуться домой. Хочу к своему брату, — слёзы капают из её глаз, и Мелли не утруждает себя, чтобы их стереть. — Прости.

— Хорошо, — я встаю и протягиваю свою руку, чтобы Мелли взяла её. — Давай возьмём все для Мыши и отправимся в путь.

Эрик, должно быть, слышал, потому что, когда я прохожу мимо него, он пожимает плечами.

— Какого хрена?

— Что я должен был сказать? Отказать ей?

— Я услышал тебя. Мужик, — он качает головой, — прости, чувак.

Я беру лежак Мыши и заполняю одну коробку оставшимися ее вещами, бросая всё в грузовик. Эрик встречается со мной в дверном проёме с кое-какой кошачьей едой.

— Положу это в машину.

— Спасибо.

Проходя мимо него, я застаю Мелли на том же месте, где она и была раньше.

— Готова?

— Да, — она встаёт и несёт Мышь с собой через кухню.

Эрик входит в дверь в тот момент, когда девушка собирается её открыть. Мелли подпрыгивает на четыре фута и вскрикивает так громко, что Мышь выпрыгивает из её рук и убегает.

— Мышь, нет.

Мелли пускается за ней и спотыкается, когда бежит по лестнице.

Я спешу к середине лестницы и поднимаю её. У Мелли на лбу приличный синяк, а также небольшой порез, и кровь смешивается с её слезами.

— Я не могу этого сделать, — она делает слабый вдох и вытирает лицо. — Я просто хочу вернуться домой.

Всякий раз, когда она произносит эти слова, они режут меня на куски.

— Знаю. Я отвезу тебя туда, но сначала приведём в порядок твоё милое личико, а затем поедем, хорошо?

— Окей.

Мелли позволяет мне отнести её в ванную и посадить на столешницу.

Я протягиваю девушке салфетку, и она вытирает глаза. Я тем временем вытягиваю аптечку из-под раковины. Прижимая ватный диск ко лбу Мелли, накладываю немного мази и пластырь. Мелли наклоняется вперёд, кладёт голову мне на грудь и обхватывает меня руками. Дарить ей утешение и знать, что она уходит, — это убивает меня, но я держу её так крепко, как только могу, запоминая, таким образом, как она ощущается против меня.

— Прости, — шепчет она.

— Не нужно извиняться.

Она отстраняется и направляется вниз, по пути забирая Мышь с кровати. Эрик обнимает Мелли на кухне, а когда мы садимся в грузовик и выезжаем, она включает радио и смотрит в окно. Мышь мяукает в переноске, пристёгнутой к заднему сиденью, но спустя минуту прекращает и засыпает.

Я не отрываю глаз от дороги и продолжаю проверять, что у меня за спиной, чтобы убедиться, что за нами не следят. Отодвинув в сторону свои эмоции, я концентрируюсь на том, что мне нужно делать, и просто еду.

Мы всего около часа в пути, когда Мелли, наконец, произносит:

— Мне нужно в туалет.

— Хорошо.

— Смит?

— Да?

Её рука сжимает моё бедро, и прохлада её кожи просачиваются сквозь ткань.

— Ты злишься на меня?

— Нет.

— Смит? — вздыхает она. — Прости меня.

— Перестань извиняться, — я подъезжаю к заправке в маленьком городке с одним светофором и паркуюсь рядом с бензоколонкой. — Хочешь, я провожу тебя туда?

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Мелли, и она раздражённо моргает сквозь слёзы.

— Нет, — огрызается она. — Я сделаю это сама.

Её дерзкая задница выпрыгивает из грузовика и мчится через стоянку. Я догоняю Мелли и хватаю за руку. Девушка пытается оттолкнуть меня, но это только заставляет меня притянуть её ближе.

— Остановись.

— Отпусти меня!

— Мелли, успокойся.

— Здесь какая-то проблема?

Бородатый мужчина идёт в нашу сторону и по пути выплевывает чёрную нитку.

— Нет, ничего, — я игнорирую его и сосредотачиваюсь на моей девушке, потому что она — именно такая, моя девочка. Моя, чтобы заботиться о ней, моя, чтобы любить, и моя, чтобы защищать. — Я пойду с тобой, хорошо?

Она качает головой и всхлипывает.

— Всякое случается, и мне страшно и хочется сбежать с тобой, но я хочу остаться и вернуться домой. Мне надоело плакать. Но главное, больше всего на свете, я не хочу, чтобы ты был зол на меня. Я также не могу допустить, чтобы ты злился на себя.

Её слова наскакивают друг на друга, и я притягиваю Мелли ещё ближе, чтобы показать, что не сержусь на неё.

— Это не так, детка. Я злюсь на ситуацию и на то, что должен потерять тебя, но я понимаю…

— Лучше отпусти её, парень.

Сегодня не лучший день для того, чтобы лезть ко мне.

— Послушайте, — сейчас он находится справа от меня, поэтому я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. — Я не причиняю ей боль. Можете оставить нас. Сейчас же.

— Думаю, леди сама может за себя ответить, — он скрещивает мускулистые руки над своим пивным животом и кивает на Мелли.

— Он, э-э… — Мелли заикается, явно испытывая дискомфорт от пристального взгляда этого мужчины. — Он не причиняет мне вреда. У нас всё в порядке.

Я не в том настроении, чтобы разбираться с этим ублюдком прямо сейчас. Я молча провожаю Мелли внутрь, а когда она выходит из уборной, веду её обратно к грузовику и помогаю забраться в него, не заправляясь. Будет еще одна заправка где-нибудь дальше по шоссе. Когда возвращаюсь на дорогу, то вынимаю телефон из заднего кармана и бросаю его на приборную панель. Мелли снова извиняется.

— Почему ты продолжаешь говорить это? Я же сказал, все хорошо.

— Потому что ты лжёшь. Я знаю тебя, Смит. Возможно, ты не осознаешь, что я это делаю, но это так.

Я сжимаю руки на руле.

— Я чертовски зол, понятно? Я в ярости оттого, что ты меня бросаешь. Но я люблю тебя так сильно, что если отпустить тебя — это то, что тебе нужно, я сделаю это.

— Я хочу, чтобы ты остался со мной, но не могу просить тебя изменить свою жизнь, пока его не поймают.

Всё, что произошло сегодня, было похоже на ураган, и я вращаюсь в круговороте так быстро, что даже не знаю, как выбраться на поверхность.

— Если бы это было тем, чего ты хотела, я бы сделал это.

— Я не знаю, как поступить правильно.

Я протягиваю руку и беру её ладонь в свою. Чёрт, не знаю, что сказать ей сейчас. Её решения должны быть её, а не теми, которые, по её мнению, сделают меня счастливым.

— Больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива и чувствовала себя в безопасности. Это то, о чём тебе стоит беспокоиться прямо сейчас, идёт?

— Просто я так напугана и не хочу, чтобы ты пострадал и…

— Вот, что тебя беспокоит? Я? Мелли, это последнее, о чём ты должна думать.

— Однако, это не так. Я не хочу терять тебя. Если из-за меня с тобой что-то случится. Если он доберётся до тебя первым, не знаю, чтобы я делала. Я уже потеряла…

Она замолкает, когда позади нас завывает сирена.

— Чёрт.

— Что происходит? Ты превысил скорость?

— Нет. Проклятие.

Я хлопаю рукой по рулю и останавливаюсь. В таком маленьком городке я точно знаю, почему меня останавливают. Я совершенно не знаком с этим городом, и мне пи*дец как страшно, что она останется одна.

Опустив стекло вниз, я жду, когда подойдет офицер, и, посмотрев в зеркало, вижу, что он уже вытащил свой пистолет. Бл*дь.

— Сэр, мне нужно, чтобы вы вышли из автомобиля.

— Могу я спросить, в чем дело, офицер?

— Поступила жалоба на ссору в «Мобил» вниз по улице (прим. «Мобил» - международная нефтяная компания, имеющая бензоколонки во многих странах, в том числе в США). Свидетели говорят, что вы угрожали этой женщине и жестоко обращались с ней.

— Это не так. Он…

— Тсс, — я качаю головой в ответ Мелли.

— Сэр, выйдите из машины.

Взявшись пальцами за дверную ручку, я поворачиваюсь к ней.

— Позвони Эрику и скажи ему, где ты. Можешь вернуться ко мне домой, хорошо? Введи адрес в GPS и развернись. Не останавливайся нигде, просто езжай прямо туда; здесь достаточно бензина. Эрик может встретить тебя на полпути.

Её губы дрожат, и я никогда не видел ни у кого таких больших глаз. Боже, бл*дь, чёрт возьми!

— Сейчас же, сэр.

— Дайте мне чёртову минуту. Детка, ответь мне, пожалуйста.

— Да. Я смогу.

— Я знаю, что сможешь. Ты сильная, Мелли. Ты можешь сделать это.

— Сэр.

Голос офицера становится громче, и я открываю дверь.

Не глядя на него и всё еще пытаясь убедить её, что всё будет хорошо, я выхожу и держу руки поднятыми. Он вжимает мне в шею приклад пистолета и обхватывает наручниками запястье, а затем дёргает эту руку вниз. Это не по протоколу, что за херня?

Я собираюсь что-то сказать, когда он крепит другую часть наручников к металлическому кольцу в кузове грузовика.

— Какого хрена?

Он отступает назад и снимает свою шляпу, а затем очки-авиаторы. Мелли кричит, и тот качает головой на неё. Когда он поворачивает голову, и я вижу шрам в виде молнии на его шее, это, бл*дь, врезается в меня, как гребаный товарный поезд. Дерьмо!

— Тсс, — брюзжит он ей.

— Ты больной ублюдок!

Я натягиваю наручники и срываю кожу, но ничего не происходит. Какой же я дебил! Чёрт подери!

— Пойдем со мной, Меллисент, и я не убью его, — его пистолет всё ещё наставлен на меня.

— Не вздумай этого делать, Мелли.

— Что ты будешь делать, Меллисент? Уедешь и потащишь его за собой? — злой смех вырывается из него. — Нет, ты поедешь со мной, как хорошая девочка.

У меня такое чувство, что рука сейчас отвалится, но я продолжаю тянуть. Никогда не перестану бороться за Мелли. Либо я сломаю себе руку, либо металл на грузовике, в конце концов, ослабнет, верно? Между наблюдением за тем, что он делает, и присмотром за девушкой, я вижу, как она тянется к бардачку, где у меня есть пистолет, и я мысленно улыбаюсь тому, насколько она умна.

— Дотянешься туда, и я пристрелю его. Клянусь! — кричит он на неё, вынуждая плакать сильнее, когда Мелли робко подносит палец к кнопке, чтобы открыть его.

— Возьми пистолет, детка. Снеси его грёбаную башку.

Только я произношу это, как жар пули пронзает мою ногу. Мгновение я вижу лишь темноту от боли. Мое тело под тяжестью веса падает на землю, но рука, прикованная наручниками, выступает в роли бумеранга и дергает меня обратно.

Мелли вскрикивает, а Норман смеётся.

— Я говорил тебе, что сделаю это. Вылезай из машины и следуй за мной, малышка. Мне нужно знать, что ты хочешь быть со мной так же сильно, как я хочу быть с тобой, но ты должна быть той, кто придёт ко мне в этот раз. Выживет ли он — зависит только от тебя.

Я моргаю, когда мир возвращается в фокус как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мелли поднимает руку, чтобы показать, что уступает. Я продолжаю натягивать наручники, и грузовик очень сильно трясётся.

— Нет!

Она скользит по водительскому сидению, и первой появляется её ступня, затем ноги и, наконец, её красное заплаканное лицо и слезящиеся глаза.

— Нет, детка. Не надо. Пожалуйста, Боже, не делай того.

Боль в руке ничто в сравнении с моим бедром, в котором красуется гребаная дыра с кровью, вытекающей рекой, но я буду бороться за Мелли, пока не умру, поэтому продолжаю использовать любую оставшуюся у меня силу.

Как только девушка ступает на землю, он хватает её и прижимает спиной к своей груди. Мелли зажмуривается, и Норман кладет руку ей на живот. По её лицу безмолвно текут слёзы. Когда мужчина опускает руку ниже и кладет её на промежность джинсов, колени девушки подгибаются, и он смеётся, когда тянет её вверх одной рукой.

— Ты стоишь того, чтобы ждать.

— Не смей её трогать! Убери от неё свои поганые руки больной ублюдок! — я кричу, дергаюсь и делаю всё, что могу. При движении кровь вытекает из моей ноги сильнее, и я чувствую головокружение. — Я убью тебя! — рычу я на него.

Мелли открывает глаза и смотрит на меня, когда мужчина тянет её прочь.

— Мелли!

— Мне очень жаль, — шепчет она. Боже, я едва слышу её, она такая тихая. — Прости, — произносит Мелли одними губами, прямо перед тем, как он толкает её на заднее сиденье полицейской машины.

Глава 21

Мелли

Если бы я строила догадки, то сказала бы, что мы провели в этой машине пять минут, хотя, кажется, будто пять часов. Мы на парковке за заброшенным зданием. Единственная вещь в поле зрения — фургон.

— Пора уходить, сладкие щечки.

Норман открывает дверь полицейской машины, и я бью ногами. Он забрал меня от Смита, но теперь моя очередь сражаться. Что бы ни случилось, я сделала всё возможное, чтобы увести Нормана от него. Смит не виноват в том, что эта кошмарная часть моей жизни вернулась, чтобы отомстить.

Случались ужасные вещи — человек на крыльце, цветы, фотографии, — но я не хотела верить, что воспоминания и страхи, скрываемые в глубине моего мозга, были правдой. Что кошмары могут стать реальностью.

Это мой единственный шанс. Как только он отвезёт меня в другое место, я там умру. Я не могу позволить ему увезти меня. Не буду. Мне нужно вернуться к Смиту. Необходимо убедиться, что он в порядке. Его подстрелили из-за меня.

— Оставь меня в покое! — кричу я и не перестаю пинаться, когда Норман садится в машину.

— Живее, живее. Ты же знаешь, я не хочу причинять тебе боль.

«Боже, эти слова».

Он хватает меня за лодыжки и тащит, но я хватаюсь за ремень безопасности и тяну его. Норман дёргает меня сильнее, отчего кончики моих пальцев соскальзывают с нейлона, когда он волочёт меня к себе. Я приближаюсь к двери, поэтому предпринимаю последнюю попытку и цепляюсь за ручку обеими руками.

— Я сказал, что не хочу причинять тебе боль!

Затем пульсирующая боль поражает моё бедро в том месте, где он пинает меня. Одна рука отпускает ручку, и я отчаянно пытаюсь возобновить хватку. Нога мужчины бьёт мои ноги, и когда думаю, что хуже быть уже не может, он делает это только сильнее.

Я больше не могу держаться, хотя знаю, что это смертный приговор, когда отпускаю пальцы. Мои ногти ломаются, и я слышу щелчок в своём правом колене. Он отпускает мои ноги, и они шлёпаются о бетон. Я настолько глупа, чтобы думать, что победила его, но когда поворачиваюсь, чтобы увидеть, что он делает, то встречаюсь с его кулаком.

* * *

Моя голова пульсирует, а ноги так сильно болят, что я едва могу ими двигать. Пытаюсь согнуть их, а когда, наконец, выпрямляю, мышцы горят. Я поднимаю руки, чтобы размяться, и они трутся о мягкий материал. Прищуриваю глаза, и меня поражает искаженная версия моего ожившего кошмара. Я сижу и охватываю взглядом каждый угол моей старой комнаты. Моя старая спальня. Каждая деталь, каждая фотография, даже грязная одежда, которую я бросила на пол той ночью,… Норман как будто сфотографировал то место и воспроизвёл его во всех деталях.

За исключением решётки на окне, обивки на стенах и замков на двери, которые предполагают, что это все-таки не моя детская комната. Я оказалась запертой внутри ужасной истории, там, где по иронии судьбы всё началось.

Как только желчь поднимается из желудка и обжигает мое горло, дверь открывается. Норман стоит там с сервировочным столиком.

— Доброе утро. Хорошо спала?

— Иди к чёрту.

— О, нет. Такой хорошенькой девушке, как ты, не стоит так выражаться.

— Пошел. Ты.

Я вскакиваю с кровати, но вынуждена схватиться за стену, чтобы не упасть. Я сгибаю одну ногу и привстаю на носочек, чтобы предотвратить стреляющую боль.

Норман быстро ставит поднос к стене и бежит ко мне. Я уворачиваюсь от его попытки схватить меня своими грязными руками, но он выставляет ногу, и я падаю лицом вниз. И без того травмированный лоб бьётся о пол, и я хнычу, когда моя голова гудит. Это занимает какое-то время, но я кричу.

Он ворчит, закрывает дверь пинком и подходит ко мне, склоняясь.

— Кричи сколько угодно, теперь тебя никто не услышит.

Я поворачиваю голову и кричу прямо ему в ухо, пытаясь ударить его.

— Проклятье, Меллисент! — он поднимает меня, а я борюсь, но моя сила уменьшается по мере исхода этой ужасной ситуации. — Смотри, до чего ты меня довела.

Когда он толкает меня на кровать, я извиваюсь, чтобы выбраться, и один из его длинных ногтей царапает меня. Он облизывает грязный палец и тянется к моему лицу.

— Не прикасайся ко мне!

Я бью мужчину по рукам и поднимаю свою здоровую ногу, чтобы ударить его, но он садится на меня сверху и щиплет мои щёки пальцами.

— Мне нужно привести тебя в порядок. Лежи спокойно.

Его мокрый палец вытирает мне лицо, и когда он его убирает, я вижу свою кровь на его пальце прямо перед тем, как Норман вновь засовывает его в рот и сосёт, как ребёнок.

Учитывая то, что он отвлёкся, и поскольку голова уже не убивает меня, я делаю ею мах вперёд и раздвигаю ноги, чтобы сбросить его с себя. Головой я попадаю ему в нос, и он слетает с кровати. Мои мышцы пульсируют, а сердце не справляется с тем, насколько быстро кровь течет по венам, но сейчас или никогда. Я добираюсь до двери, открываю её рывком, бегу через кухню и обнаруживаю выход. Быстро насчитываю на двери не меньше четырёх замков, отступая в шоке, пока буквально не сталкиваюсь с Норманом.

Он закрывает мне лицо вонючей тряпкой, и прежде чем успеваю отбиться от него, я падаю на пол.

* * *

Если ориентироваться на свет, проникающий снаружи, то прошло три дня и три ночи. Я не получаю никакого ответа, когда стучу по стенам и кричу во всё горло. Я сижу в этой комнате на кровати, не уверенная, что эта комната выглядит именно так, как мы оставили ее, когда Джей избавился от квартиры, и смотрю на дверь в поражении. Я не ела и не пила ничего, кроме бутылки воды, которую Норман швырнул в меня вчера, и куска хлеба, сунутого им под дверь позавчера.

Стараюсь не заострять внимание на мыслях о Смите, брате или Мыше. Только так можно сбежать. Но я слаба, измотана, голодна, напугана и так чертовски опечалена, что едва могу держать глаза открытыми.

Норман стал тем, кем всегда хотел быть. Кем-то, кто нужен мне. Он играет с моим разумом и заставляет поверить, что нужен мне, чтобы выжить. Поэтому, когда снаружи комнаты раздастся звон ключей и повернется ручка, он будет ожидать, что я буду рада его видеть. Я должна подыграть ему.

— Привет, — говорю я, прежде чем он полностью появляется в поле моего зрения.

Мгновенный шок на его лице — бонус для меня, потому что он этого не ожидал.

— Привет.

— Я очень голодна. Могу я попросить что-нибудь поесть? И немного воды?

Он заходит в новой одежде — брюках цвета хаки и белом свитере. Я инстинктивно вздрагиваю, когда Норман касается моего лица.

— Я не причиню тебе вреда. Я не хочу этого.

Лжец.

— Знаю.

— Хорошо, — указательным пальцем мужчина убирает прядь моих волос с лица. — Такое красивое личико. Мне ненавистно, что на нём есть отметина.

Я не психолог, но уверена, что у меня окажется больше шансов выбраться отсюда, если буду играть на его слабостях. Так как физически я не способна бороться с ним, мне необходимо использовать интеллектуальное преимущество.

— Прости, что вынудила тебя сделать это со мной.

— Да. Конечно, — он нежно гладит меня по щеке. — Не хочешь немного супа?

— Спасибо.

— Окей. Я скоро вернусь.

Он улыбается мне и встает, я тоже посылаю ему ответную улыбку, хотя моя, как мне кажется, выглядит отвратительно, но он принимает её и уходит. Дверь всё ещё открыта, но теперь, зная, что путь моего побега под замком, я должна найти другой способ. Окно или пожарная лестница, или что-то ещё.