Глава 10


Ее запах окутал его. Ее сладкое дыхание коснулось его рта, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее красные спелые губы.

Он понял, что всегда хотел ее, и не мог побороть свое желание. Оно терзало его и заставляло становиться на вахту среди ночи, радуясь холодным брызгам, охлаждавшим разгоряченное лицо. Оно заставило его развернуть судно и последовать за ней в западную Атлантику, забыв о своей миссии.

Возможно, она и в самом деле английская шпионка, которая завлекла его в свои сети, пробудив в нем это желание, а затем сбежала, чтобы он преследовал ее, подвергая опасности документы. А возможно, что ее цель — спасти этого английского лорда, которого она притащила на корабль. И очень может быть, что она сделала его, Остина, игрушкой в своих нежных ручках.

Нет-нет, она невинная девушка. И она целовала его так нежно, а ее ласки были столь неловкими и неумелыми… Однако она прижималась к нему бедрами. Невинная девушка, которая знает, как соблазнять?.. Кто же научил ее издавать эти тихие вздохи? Кто научил так проводить по мужским рукам кончиками пальцев?

Если он, Остин, найдет его, то убьет.

Он провел губами по ее щекам, осушая слезы. Затем поцеловал прикрытые веки, пытаясь ее успокоить.

Ее сорочка свисала клочьями, ленточки порвались. Он раздвинул тонкую ткань и остатки кружева. Белая кожа, потемневшая от пороха, манила его. Он рисовал пальцем узоры на ее ключицах, стирая серый порошок.

Рубашка соскользнула с нее вместе с бушлатом. Ее шелковистые груди приподнялись навстречу его рукам, и он, снова поцеловав ее в губы, прошептал:

— Ты меня поражаешь, Эванджелина. Ты делаешь это намеренно?

— Мм… — Она закрыла глаза.

Он прикусил мочку ее уха и, просунув руки ей под рубашку, скользнул ладонями по ее спине, затем по округлым бедрам. Она что-то пробормотала, прижимаясь к его восставшей плоти.

На койке им вдвоем было бы тесно. Но был еще и стол… Он подумал о такой возможности еще в ту ночь, когда она пришла соблазнять его. Он мог бы усадить ее на стол и…

Она со стоном пробормотала:

— Остин, пожалуйста, поцелуй меня еще.

— Да, конечно. Всю ночь, моя сирена. Всегда.

Она раскрыла губы, и он впился в них поцелуем.

За дверью послышался резкий голос Олбрайта:

— К вам первый лейтенант Сьюард, сэр!

Холодная реальность настигла его. Он поднял голову и перевел дыхание.

Господи, она опять ускользнула! И обвела его вокруг пальца, раздразнив так, что он забыл, кто он такой и что делает.

Наверное, это все ее очки… Они в первый раз ввели его в заблуждение, заставили увидеть в ней невинную девушку, которая ничего не знает о своем очаровании. Они заставили его забыть ее ложь и полуправду, а также откровенные увертки.

Остин натянул рубашку ей на грудь и запахнул полы бушлата.

— Войдите, — процедил он сквозь зубы.

Сьюард вошел в каюту.

— Сэр, я подумал, что мисс Клеменс понадобится мыло, а также чистые полотенца.

Эванджелина кивнула:

— Да, конечно, мистер Сьюард. Спасибо.

Он улыбнулся ей:

— Я рад, что вы вернулись, мисс. Надеюсь, мисс Адамс справедливо наказана за то, что попыталась забрать вас от нас.

— Так вы полагаете, что она меня похитила?

Лейтенант с удивлением посмотрел на Остина:

— Конечно. А вы — нет, сэр?

— Вы закончили, Сьюард?

Сьюард посмотрел на полотенца, которые принес.

— Да, сэр. — Он бросил полотенца на стол.

— Тогда оставим ее. Пусть моется. Пошли.

Сьюард снова посмотрел на Остина, потом — на девушку.

— Да, сэр.

Уходя, Сьюард придержал дверь и опять посмотрел на капитана.

— Сэр, ужин будет подан через полчаса в кают-компании.

— Да, знаю, — кивнул Остин. — А вы, мисс… Опоздаете — останетесь без ужина.

Она взглянула на него с удивлением:

— Так вы не запрете меня в каюте?

— Посмотрим. Если вы снова украдете мою шлюпку или кого-нибудь из лейтенантов… Или если вы с этим англичанином что-нибудь устроите, то окажетесь в тюрьме вместе с мятежниками.

— Уверяю вас, капитан, я не доставлю вам неприятностей. Вы и представить не можете, как я рада, что снова оказалась на «Авроре». Знаю, мое спасение не входило в ваши планы, но я очень благодарна вам за то, что позволили мне находиться на борту вашего корабля, хоть я для вас и обуза.

«Господи помоги!» — мысленно воскликнул Остин.

— Осталось двадцать восемь минут, мисс Клеменс. Поторопитесь.

Остин выскочил из каюты и захлопнул за собой дверь.


Капитан оглядел общество, собравшееся в кают-компании. Присутствовали пять офицеров, лорд Рудольф и Эванджелина. А на столе были белоснежные скатерти, чуть влажные, чтобы тяжелые серебряные блюда не скользили, когда корабль кренится. Ящик с ножами и вилками прикрепили к стене рядом с креслом капитана, чтобы ужинавшие могли взять их, когда понадобятся.

Оставив Эванджелину, Остин отошел как можно дальше от своей каюты — на нос. Разве что в море не прыгнул. Он внимательно осматривал лебедки и тросы на носу — к большому неудовольствию матросов, — но видел перед собой только Эванджелину; видел, как вода стекает по ее голым рукам и ногам, как чистая рубашка липнет к влажному телу, как белые чулки скользят по ее узким ступням и округлым икрам…

Офицеры и официанты стояли по стойке «смирно», ожидая, когда капитан даст сигнал садиться. Эванджелина же стояла за своим креслом, чистая и чопорная в своем сером платье с двумя полосками розового кружева по корсажу. Корабельный плотник починил ее сломанные очки, и за стеклами блестели ясные серые глаза. Кроме того, она сделала прическу и надела скромный кружевной чепец.

Теперь мисс Клеменс совсем не походила на растрепанную нимфу, какой была в каюте. А тогда, когда она распахнула бушлат и стала видна ее рваная сорочка, он мгновенно возбудился. Она, должно быть, знала это, маленькая ведьма, и использовала в свою пользу.

Остин строго посмотрел на нее, но она не заметила его взгляда, так как в это время улыбалась через стол лорду Уиттингтону.

Тут капитан подал знак, все заняли свои места, и Сирил поставил на стол графин с портвейном.

Один из офицеров произнес перед ужином краткую молитву, и мужчины накинулись на еду так, будто не ели две недели.

— Хорошая работа, сэр, — заметил Осборн. — Я все отдал бы за то, чтобы увидеть эти английские песьи морды, когда они обогнули мыс и заметили наши корабли.

Эванджелина выразительно взглянула на него.

— Их речь и впрямь походила на песий лай.

Все расхохотались. Потом Сьюард сказал:

— Расскажите нам, что произошло, мисс Клеменс. Как вышло, что вы взорвали тюрьму Гаваны?

Лорд Рудольф, очевидно, позаимствовал у какого-то офицера одежду; теперь на нем были жилет и вельветовый сюртук, но казалось, этот наряд ему не очень-то нравился, так как он привык к другому. Бросив взгляд на Эванджелину, англичанин проговорил:

— Да, расскажите нам вашу историю. Как вы решили спасти меня?

Щеки Эванджелины порозовели. Выпавшая из прически прядь золотисто-каштановых волос привлекла взгляд Остина к изгибу ее изящной шеи и к ложбинке между грудей.

«Ох, так и съел бы ее», — подумал Остин. Никогда в жизни он не терял контроля над своими реакциями на женщину, а сейчас… Он почувствовал, что опять возбуждается.

Девушка отставила свой бокал и начала рассказывать, сначала — неуверенно, потом — все более вдохновенно; мужчины же ловили каждое ее слово. Она рассказала им все, начиная с того момента, как Анна Адамс вошла в ее каюту, и заканчивая тем, как Остин подсадил ее на борт «Авроры», положив руку на ее округлую попку.

Да, она рассказала абсолютно все его офицерам и Уиттингтону, а ему раньше ни слова не сказала.

Уиттингтон поднял свой бокал:

— За мою спасительницу. За храбрейшую женщину.

Последовал добродушный смех, и все подняли бокалы.

Остин внимательно посмотрел на англичанина. Тот привел себя в порядок и причесал свои непокорные волосы, собрав их в хвостик. Даже с повязкой на глазу некоторые женщины нашли бы его красивым. Эванджелина, конечно, восхищалась им. Она одарила Уиттингтона лукавой улыбкой, ее серые глаза блестели.

— Но теперь вы с нами, живая и здоровая. — Сьюард похлопал ее по руке. — Мы так волновались за вас…

Лорд Рудольф расхохотался:

— Вы покорены, лейтенант.

Лейтенант, сидевший в конце стола, усмехнулся. Остин бросил на него тяжелый взгляд, и тот, закашлявшись, пробормотал:

— Она напоминает мне мою сестру, милорд.

— Вашу сестру? — Лорд Рудольф подмигнул Эванджелине.

— Да. Она умерла незадолго до того, как «Аврора» отплыла из Бостона.

Насмешка тотчас исчезла из взгляда лорда Рудольфа.

— Ах, прошу прощения, сэр.

Все сидевшие за столом пробормотали слова соболезнования и посмотрели на лейтенанта с сочувствием.

— Сьюард, вы никогда об этом не говорили, — заметил Остин.

Все посмотрели на капитана с удивлением. Он сделал глоток бренди, скрывая смущение.

— Вы должны были сказать мне, лейтенант.

— Я не хотел… Не хотел, чтобы вы думали, будто я не смогу выполнять свои обязанности.

Эванджелина нахмурилась и укоризненно посмотрела на Остина. Тот невольно вздохнул.

— Должно быть, она была очаровательная юная леди, если походила на мисс Клеменс. — Лорд Рудольф снова поднял бокал, как бы приветствуя Эванджелину, и она ответила ему улыбкой.

Остин представил, как хватает лорда Рудольфа за ворот и швыряет в море. Этот аристократ с шумом шлепнется в воду, что доставит ему, Остину, большое удовольствие.

А болван Сьюард продолжал болтать о своей сестре. Эванджелина же похлопывала его по руке и смотрела на него с сочувствием. К тому же все остальные слушали лейтенанта с интересом. И он, Остин, ничего не мог с этим поделать.


Две недели «Аврора» шла на север, направляясь в Америку, в Бостон. Становилось все холоднее, часто шли дожди, заставившие Эванджелину и лорда Рудольфа оставаться в своих каютах или в кают-компании. Остин разрешил девушке выходить на палубу, когда ей захочется, но настаивал на том, чтобы ее всякий раз сопровождал Сьюард или юный Олбрайт. Ради ее безопасности — так он сказал.

Даже под присмотром ей нравилось стоять на носу и смотреть на море. Остин говорил, что отправит ее назад в Англию, и следовало придумать, как избежать этого. Она хотела двигаться вперед, а не возвращаться в прежнюю жизнь с ее неприятностями.

Что касается Остина, то он и словом не обмолвился с ней после того ужина вместе с его офицерами. Эванджелина часто видела его на палубе — он отдавал приказы своим людям или же вносил записи в судовой журнал, который носил за ним какой-нибудь матрос. Но он редко удостаивал ее взглядом.

Капитан не разговаривал с ней и не разговаривал с лордом Рудольфом. Он стал таким же сдержанным, каким был до бунта, когда совершенно игнорировал своих пассажиров.

«Может быть, это и к лучшему», — говорила себе Эванджелина, по мере того как проходили дни. Всякий раз при виде капитана она вспыхивала от смущения. В ее памяти оживали его жгучие поцелуи, прикосновения его рук и его страстный шепот. И она по-прежнему сгорала от желания, заставлявшего ее ночами вертеться в постели, с нетерпением ожидая, когда наступит утро и она снова увидит его.

Лорд Рудольф, напротив, был приятным собеседником. Он часто стоял на палубе с ней и со Сьюардом или играл с ней в карты в кают-компании в дождливую погоду. Он рассказывал ей о своих путешествиях, развлекая историями о дальних странах и о живущих там удивительных народах. Лорд Рудольф поведал ей о китаянках, которые могут драться с мужчинами и ногами, и кулаками, о сиамских женщинах, которые могут завязываться чуть ли не в узел, о полинезийских женщинах, которые делают себе татуировку на лице. Мисс Пейн была бы шокирована. А ей, Эванджелине, было интересно и любопытно.

О своей жизни в Англии лорд Рудольф рассказывал очень мало. Когда же она задавала ему прямые вопросы, он всегда находил способ сменить тему.

Однако ей было очень просто говорить с ним о себе самой. Она рассказала ему о своей жизни в Глостершире, о смерти отца, о Харли и о своем решении покинуть родной дом и отправиться в Америку. И было приятно слышать, как он возмущался поведением Харли и хвалил ее за мужественное решение отправиться в новую страну в поисках счастья.

Шли дни, но их однообразие было отдыхом для Эванджелины. Никаких бунтов, никаких преступников, и не нужно было штурмовать тюрьму. За все это время произошли лишь три события: встреча с американским кораблем, когда им сообщили об Анне Адамс, покушение на жизнь Остина и случай с ее молитвенником.


Загрузка...