Угрюмый роман

ГЛАВА 4

ЗАМОРОЗКА МОЗГА

ДАРРЕЛ

Санни Кетцаль вредна для моего кровяного давления.

Достаточно неловко, что я понятия не имел, что она была дизайнером моего фермерского дома, когда она вошла в комнату. Или что я почувствовал толчок в груди, когда ее глаза цвета корицы встретились с моими. Или что я бросил на нее голодный взгляд, прежде чем смог совладать с собой.

Не то чтобы кто-то мог меня винить.

Она сногсшибательна.

Объективно говоря.

Каждый чистокровный мужчина в средней школе Джон Херст согласился бы с этим.

Столько лет, а она ничуть не изменилась. То же подтянутое тело, те же блестящие черные волосы, кошачьи карие глаза и нездоровая одержимость оставлять за собой последнее слово.

Я бы вышвырнул ее вон из моего здания, если бы она не вызвалась выйти первой. Есть так много причин, по которым работать с Санни было бы плохой идеей.

Она великолепна.

Она приводит в бешенство.

Она лучшая подруга Кении.

И если Санни узнает, зачем мне нужно, чтобы она украшала комнаты для семи- и одиннадцатилетнего ребенка, Кения узнает об этом. Если Кения услышит об этом, пройдет совсем немного времени, и Алистер тоже узнает.

Впускать Санни Кетцаль в сложную часть моей жизни, когда я еще даже не сообщил об этом Алистеру, — это верный путь к катастрофе. Я собираюсь обсудить опекунство со своим шурином, когда буду в порядке и готов. Ни секундой раньше.

Санни собирается уйти, прихватив с собой свой опьяняющий аромат "Карибский бриз", когда дверь распахивается, и два маленьких пятна обегают стол и бросаются на меня.

Санни ахает и оборачивается. У меня нет времени следить за выражением ее лица, потому что я слишком занят, разглядывая детей, которые цепляются за мои ноги, как обниматели деревьев, протестующие против вырубки леса.

— Майкл? Бейли? — Я касаюсь их голов. Мои пальцы погружаются в мягкие каштановые кудри.

По комнате раздаются глухие шаги, и в мой кабинет входят Дина и мисс Беннет. Я встречаюсь взглядом с социальным работником. Ее губы наполовину втянуты в рот, и она заламывает свои темные руки. Мой взгляд отслеживает морщинку у нее на лбу, блеск пота на виске и неровный порез ногтей. Она вцепляется в ключи от машины, более тонкий конец ключа врезается ей в ладонь. Она понятия не имеет, что чувствует боль, что является признаком шока. Тот факт, что она смогла проделать весь этот путь с детьми, говорит мне о том, что она привыкла работать в условиях огромного стресса.

Совсем нехорошо. Особенно при ее работе, где стресс является постоянной частью ее дня. Я делаю мысленную пометку предложить ей поговорить с кем-нибудь, прежде чем ее стресс выплеснется более опасным образом.

Затем мой взгляд останавливается на Санни, только потому, что она смотрит на меня так, словно задается вопросом, не попала ли она в сумеречную зону. Полагаю, ее шокировало бы, что маленькие дети добровольно бегут ко мне, поскольку она считает, что я настолько бессердечен, что ем младенцев на завтрак.

Я отрываю от нее взгляд и сосредотачиваюсь на маленьких мальчиках. Никто не сказал, с чем связан этот внезапный визит, но я нутром чую. Мисс Джин, должно быть, ушла.

Я быстро моргаю, чтобы сдержать слезы. Я не могу позволить себе роскошь исследовать свое горе. Утешить Майкла и Бейли — самая насущная потребность. Они оба смотрят на меня. Наблюдают за мной. Ждут.

Лица, осуществляющие уход за ребенком, оказывают влияние на его мозг в течение всей его жизни. Это означает, что все, что я делаю в данный момент, задаст тон тому, как Майкл и Бейли будут ассоциировать меня и мою заботу в будущем.

Я опускаюсь на колени, чтобы оказаться на их уровне, и обнимаю их обоих. — Все в порядке.

— Она мертва. — Бейли, младший из двух мальчиков, рыдает мне в шею. Его очки сползают с носа, но останавливаются за мгновение до того, как упасть с его лица. — Бабушка ушла.

Его голос срывается, и это заставляет маленькую частичку меня тоже сломаться. Я могу понять, через что он проходит. Я до сих пор помню, как мое сердце выпрыгивало из груди, когда мне позвонили по поводу Клэр. Она была моей лучшей подругой, и подумать только, что я не смогу увидеть ее снова…

Я прижимаю семилетнего ребенка чуть крепче. — Плакать — это нормально.

— Нет. — Майкл, старший из них двоих, отстраняется и вытирает лицо. У него светлая кожа и светло-карие глаза, которые напоминают мне профессора Штейна. Как и его отец, он мудр не по годам и излучает меланхолию. — Бабушка сказала нам, что не хочет, чтобы мы плакали.

— Не плакать тоже нормально, — уверяю я его. — Пока ты знаешь, что я здесь ради вас обоих.

Майкл слегка отворачивается и проводит тыльной стороной ладони по щекам. Вероятно, он испытывает невероятное давление сейчас, когда он — все, что осталось у Бейли в этом мире. Я надеюсь, что в ближайшие недели он научится перекладывать часть бремени старшего брата на меня.

Бейли поднимает лицо. У него мелкие черты лица и голубые глаза, которые увеличены круглыми стеклами. — Мистер Даррел.

— Да?

— Это правда, что теперь мы собираемся остаться с тобой?

Я киваю.

Мисс Беннет прочищает горло. — Гастингс, могу я с вами поговорить? — Она указывает пальцем на дверь. — Снаружи.

— Конечно. Дина?

— Да, да. — Дина обходит стол и собирает мальчиков к себе, как наседка своих цыплят.

Я прохожу мимо Санни, которая застыла посреди моего кабинета, ее челюсть отвисла, а глаза прикованы ко мне. Мое сердце подпрыгивает на ступеньку выше. Слышала ли она вопрос Бейли? Слышала ли она мой ответ?

Мои пальцы обхватывают ее локоть, и я начинаю подталкивать ее к выходу. — Как видишь, я сейчас немного занят.

— Кто эти дети, Даррел? — Она спотыкается позади меня, когда я тащу ее в вестибюль. Ее голос низкий и настойчивый.

— Я прошу тебя уйти.

— Они действительно остановились у тебя?

Черт возьми. Она услышала. — Тебе не нужно беспокоиться, — рычу я.

— Как ты можешь так говорить? Ты думаешь, я такая же бессердечная, как и ты? — Ее брови напрягаются. — Я не могу просто уйти, когда двое детей выплакивают глаза.

— Ты можешь и сделаешь это.

— Или что? — Она складывает руки на груди, ее губы сжаты в вызове.

— Уходи сейчас же, Санни, — рявкаю я. Повторение инструкции волшебным образом не даст результатов, но я надеюсь, что в моем тоне будет достаточно резкости, чтобы напугать ее и заставить подчиниться.

— Мистер Гастингс. — Социальный работник бросает на меня нетерпеливый взгляд.

— У меня сейчас нет на это времени. — Я отпускаю руку Санни и указываю пальцем на дверь. Глаза темнеют, я одними губами говорю ей: — Уходи. — Надеясь, что она поймет намек, я отворачиваюсь от Санни и указываю на коридор. — Мисс Беннет. Давайте поговорим здесь.

Она следует за мной туда и поворачивается ко мне лицом. — Мистер Гастингс, я приношу извинения за вторжение в вашу практику. Я понимаю, что мне следовало сначала позвонить.

— Все в порядке. Расскажи мне, что случилось. Как вы… — Комок в моем горле увеличивается, когда я думаю о мисс Джин. — Как вы узнали?

— Мне позвонили из больницы и сообщили, что мисс Джин чувствует себя неважно. Я забрала мальчиков из школы и отвезла их к бабушке, чтобы они попрощались в последний раз.

— Они видели ее? — Спрашиваю я, стараясь не думать о том моменте, когда я снял простыню с безжизненного тела Клэр.

— Я не давала им выбора. Я проводила их обратно к машине и привезла сюда. — Она сжимает руки и опускает взгляд. — Это то, чего хотела мисс Джин. Она надеется, что мальчики смогут запомнить ее яркой и громкой личностью, какой она была.

Я киваю.

— Теперь, учитывая, как внезапно это произошло, я собираюсь предположить, что у вас есть не все, что мы обсуждали, на месте?

— Я работаю над этим, — выдавливаю я. Хотя сейчас я дальше от цели, чем был вчера. Возможно, я поторопился, выставляя Санни из своего офиса. Комнаты мальчиков все еще не были закончены, и я был твердо намерен нанять того же декоратора.

— Я могу оставить мальчиков в интернате, пока вас не оценят должным образом…

Мои глаза расширяются. Я открываю рот, чтобы возразить.

— Но, — она поднимает руку, — это была просьба мисс Джинс оставить их у вас. Я уважу это и порекомендую передать их на ваше попечение в качестве экстренного опекуна. Однако это не означает, что опекунство официально завершено.

— Я понимаю.

— Вы должны проработать все то, что мы обсуждали ранее. Я все еще не уверена, что это место подходит.

Я опускаю подбородок. По крайней мере, она достаточно честна, чтобы высказать свое предубеждение против меня. Мы можем с этим справиться.

Мисс Беннет бросает взгляд на мой кабинет, где мальчики разговаривают с Диной. — Позвоните мне, если вам что-нибудь понадобится, хорошо?

— Я так и сделаю. Спасибо вам, мисс Беннет.

Она выходит из коридора. Я слышу, как гудят колокольчики, когда она уходит.

Мисс Джин ушла.

Есть разница между подготовкой к переменам в своей жизни и встречей с этим моментом.

Я несу ответственность за этих детей.

Это ударяет меня прямо в грудь, двухтонный шлакоблок лежит у меня на плечах. Я провожу тыльной стороной ладони по губам, чувствую, как начинают дрожать кончики пальцев, и прислоняюсь к стене.

Сделай глубокий вдох, Даррел.

Вдох.

Профессор Штайн спас мне жизнь. Я в долгу перед ним.

Выдох.

Если я смогу научить взрослого мужчину бороться с сонным параличом, я смогу позаботиться о том, чтобы двое детей были накормлены, о них заботились и они были защищены.

Отсчитав в обратном порядке от десяти, я готовлюсь вернуться в офис. Когда я собираюсь сделать первый шаг, я вижу вспышку розового в углу коридора. Мой взгляд останавливается в том направлении.

Мне это только показалось?

Вдалеке раздается негромкий стук, как будто кто-то ударился о стул. Раздраженно выдохнув, я выбегаю из коридора и замечаю, как Санни бешено несется к выходу. Я наклоняюсь вперед и хватаю ее сзади за рубашку как раз в тот момент, когда она пытается проскользнуть мимо стола секретарши Дины.

— Эй! — Она пищит.

Я тяну ее назад.

Ее руки сжимают мои, и она пытается высвободить мои пальцы. — Не растягивай мою рубашку. Я заплатила за нее пятьдесят баксов.

Я выполняю ее просьбу и вместо этого беру ее за руку. В тот момент, когда я прикасаюсь к ней, по моему телу пробегает электрический ток. Я отбрасываю это чувство в сторону и сосредотачиваюсь на своем раздражении. Это так похоже на Санни Кетцаль — полностью игнорировать мои требования и делать все, что ей заблагорассудится.

— Я сказал тебе уходить, Санни.

Ее брови приподнимаются, как будто они хотят пожать друг другу руки. Она упирается ногами в ковер и откидывается назад. — Так вот почему тебе понадобилось украсить интерьер? Тебе нужно подготовить комнаты для этих детей?

— Я не отвечу на твой вопрос.

— Я не уйду, пока ты этого не сделаешь.

— Это не твое дело.

— Я только что слышала, как ты разговаривал с той дамой, Даррел. Она сказала, что ты не сможешь оставить детей, если хорошо не подготовишься.

— Ты ошибаешься.

— Я слышала тебя.

— Нет, ты не слышала меня. Ты подслушивала частный разговор. — Я срываюсь. — Две разные вещи.

Ее грудь поднимается и опускается при учащенном дыхании.

Я не отрываю от нее взгляда, отвечая взглядом на ее взгляд. Это пустая трата моего времени. Мне так много нужно сделать теперь, когда мисс Джин ушла. Нужно оплатить больничные счета. Нужно связаться с похоронным бюро. Мне нужно позвонить в школу для мальчиков.

У меня в голове миллион и одна забота, и последнее, что мне нужно, это чтобы эта красивая, расстраивающая меня женщина добавила еще одну головную боль.

— Ладно, прекрасно. Думаю, я действительно подслушивала, но ты бы мне об этом не сказал. У меня не было выбора! — Она вскидывает руку.

Ну вот, она начинает давать нелогичные объяснения, как будто они имеют какой-то вес.

Рациональный человек уходит, когда его присутствие не требуется.

Рациональный человек не будет прижиматься к стене и подслушивать частные разговоры.

Я резко останавливаюсь и притягиваю Санни к себе, пока она практически не встает мне на цыпочки. — Не вмешивайся.

— Ни за что.

— Санни.

— Мне жаль, что я подслушивала, но теперь, когда я знаю о детях, я хочу помочь.

— Мне не нужно твое вмешательство.

— Что тебе нужно, так это произвести впечатление на этого социального работника. Оформление двух комнат мной будет огромным плюсом.

— Все не так просто.

— Это самая простая задача в мире. Ты просто хочешь, чтобы все было сложно.

Я замираю, мои пальцы сжимаются на ее запястье. Если бы она не была самой невыносимой, очаровательной, доставляющей хлопоты женщиной, которую я когда-либо встречал…

Дина выходит из моего кабинета. Майкл и Бейли шаркают за ней.

— Даррел? — Она выгибает седеющие брови. — Что нам теперь делать?

Майкл и Бейли тоже смотрят на меня.

У меня сводит желудок. Что нам делать?

Я не знаю.

И проблема в том, что я должен.

У меня есть опыт помогать другим справиться с их горем. После Клэр я сплотился вокруг Алистера. Он был настолько измотан, что полностью отдалился от Белль. А Белль, бедняжка, все время плакала. Благодаря им я научился менять подгузники, подогревать молоко и отрыгивать ребенка.

У меня богатый опыт вытаскивания измученного горем человека с края пропасти и ухода за младенцем, но дети семи и одиннадцати лет… Они достаточно взрослые, чтобы понимать, что происходит, и достаточно молоды, чтобы не быть уверенными в том, как с этим справиться.

Санни отрывается от меня и подходит к мальчикам. Бейли уклоняется, в то время как Майкл наблюдает за ней с любопытством. Это соответствует их личностям. Майкл — любознательный брат, в то время как Бейли больше боится того, чего не понимает.

Прямо сейчас он бросает подозрительный взгляд на Санни. И кто может его винить? Большую часть времени я с трудом понимаю Санни.

— Привет. — Она протягивает руку старшему брату. — Я Санни. Я собираюсь украшать ваши спальни. Мистер Хастингс попросил меня сделать их потрясающими.

Я продел дыру у нее в затылке. Какую часть нашего предыдущего разговора она не поняла?

— Нам не нужно украшать наши комнаты, — говорит Майкл. — Нам просто нужна кровать.

— Вот тут ты ошибаешься, приятель. Комната — это больше, чем кровать. Это убежище. — Она драматично поднимает руки. — Ты когда-нибудь смотрела шоу по переустройству дома?

Он пожимает плечами, а затем кивает.

— Ну, у меня нет телешоу, но что у меня есть, так это навыки. Видите ли, я не просто хороший дизайнер интерьеров… Я лучший. Вот почему мистер Даррел нанял меня.

Я тебя не нанимал. Вот она бежит полным ходом в направлении, в котором я сказал ей не ходить. Понимаете, что я имею в виду? Нелогично.

Я сердито смотрю на нее. Она одаривает меня понимающей ухмылкой в ответ, у нее карие глаза, шелковистые черные волосы и узкие джинсы на ногах, которые можно носить вечно.

— Санни, — предупреждаю я.

— Знаете ли вы, что мне нужно, прежде чем я смогу спроектировать для вас лучшую комнату?

— Что? — Спрашивает Майкл.

— Мороженое. — Санни слегка наклоняется и обхватывает колени, улыбаясь, как будто она не ставит себя в ситуацию, в которой ей нет места.

Глаза Бейли загораются.

Санни тоже улыбается. Это подкуп, и она это знает.

— Какое отношение мороженое имеет к дизайну комнат? — Спрашивает Майкл, скрещивая свои долговязые руки на плечах. То, как он склоняется к Санни, говорит о том, что он заинтересован, но его не так легко переубедить, как его младшего брата.

Санни остается на уровне его глаз. — Есть много вещей, но я не собираюсь рассказывать тебе сейчас, иначе это может повлиять на то, что ты будешь делать позже.

Он с минуту обдумывает ее слова.

Бейли прыгает вперед, на его заплаканных щеках появляется улыбка. — Мы действительно собираемся поесть мороженого? Правда?

— Мы должны спросить мистера Даррела. — Санни стоит между братьями и смотрит на меня с преувеличенно невинным выражением лица. — Пожалуйста.

— Пожалуйста. — Бейли копирует ее позу и кладет руки под подбородок.

Майкл не делает умоляющего выражения лица. Он смотрит в землю, заложив руки за спину, как будто его ничто не беспокоит. Но его ухо повернуто ко мне, и я могу сказать, что он внимательно слушает.

Отлично. Как мне сказать "нет" детям, которые только что потеряли бабушку?

Я не могу.

Это физически невозможно.

— Конечно, мы можем купить мороженое.

Санни приветственно поднимает кулак. Бейли следует ее примеру, потому что он впечатлительный ребенок, который бы радовался падению комет на землю, если бы это было достаточно красиво. Майкл не выказывает внешнего одобрения, но уголки его губ приподнимаются.

Дина бросает на меня понимающий взгляд. — Я останусь здесь и уточню твое расписание на день. Продолжайте с мисс Кетцаль.

— Мисс Кетцаль к нам не присоединится. Она поедет домой. — Я твердо смотрю на нее.

— Но я не взяла с собой машину, — бормочет Санни, хлопая ресницами. — Меня нужно подвезти.

— Поймай такси, — выпаливаю я.

Санни выпячивает свою пухлую нижнюю губу, посылая нежелательный импульс по моему гипофизу.

— Даррел, — она мурлычет мое имя, — поработай со мной здесь.

Я отвожу от нее взгляд и провожу рукой по лицу.

— Я расцениваю это как ”да". — Санни вытягивает руку вперед. — В бэтмобиль!

— Ты знаешь Бэтмена? — Хрипит Майкл, глядя на нее так, словно она может набрать супергероя в плаще на своем мобильном телефоне.

— Ты что, шутишь? Я читалаоригинальные Детективные комиксы, начиная с…

Глаза Майкла загораются. — Номер выпуска…

— … Двадцать семь, — заканчивает за него Санни. Затем она смеется своим раздражающим, проникновенным смехом. — Ты знаешь комиксы о Бэтмене?

Он указывает на кожаное ожерелье с эмблемой Бэтмена. То, как блестят ее глаза, говорит мне, что она заметила и завела этот разговор намеренно. Она что, мошенница какая-то?

— Мне его подарила мама, — говорит Майкл, его глаза затуманиваются. Он проводит бледными пальцами по эмблеме.

— Это прекрасно, — шепчет Санни.

Бейли приподнимается на цыпочки. — Мне тоже нравится Бэтмен.

— Правда, приятель? — Она наклоняет к нему голову.

— Угу. — Он с энтузиазмом кивает, отчего его темные кудри взметаются вверх-вниз.

— Как насчет того, чтобы рассказать мне, что еще ты любишь с мороженым?

— Хорошо!

Санни идет впереди меня, Майкл и Бейли следуют за ней по пятам.

У меня отвисает челюсть.

Три минуты.

Ей потребовалось три минуты, чтобы околдовать мальчиков так, как она околдовала всю старшую школу.

Бейли обхватывает пальцами ее руку, и она прижимается к нему так, словно знает его целую вечность. Я должен последовать за ними, но я слишком расстроен, чтобы двигаться.

Санни игнорирует мой мрачный взгляд, потому что ей хочется умереть, и открывает дверь. Под пение ветряных колокольчиков она оглядывается через плечо и спокойно спрашивает: — Идешь, Гастингс?

— Санни.

Она не дожидается продолжения. Перезвон курантов издает музыкальный звук, когда дверь захлопывается за ней и детьми.

— Она забавная. — Дина хихикает. — Она мне нравится.

— Я не знаю.

Ее глаза сужаются так быстро, что морщинки подпрыгивают друг на друге. — Почему я тебе не верю, Даррел?

Наверное, потому, что это ложь.

Но я ни за что в этом не признаюсь.

Прочищая горло, я прохожу мимо нее и присоединяюсь к мальчикам, которые должны были бы плакать о своей бабушке, но вместо этого смеются над Бэтменом и мороженым.

Бейли не понимает концепции рожков для мороженого.

— Приятель, у тебя вся рубашка промокла. — Я достаю еще салфеток из диспенсера и понимаю, что они все закончились.

Бейли поднимает на меня свои мягкие голубые глаза. — Извини.

— Все в порядке. — Я растягиваю губы в, как я надеюсь, ободряющей улыбке. — Я сейчас вернусь.

Я отталкиваюсь от стола, за которым укрылись Майкл и Бейли. Санни должна быть за стойкой и заказывать себе угощение, но я ее нигде не вижу.

Моя голова вертится взад-вперед в поисках ее. Я едва успеваю сделать пару шагов, как натыкаюсь на ту самую женщину, которую ищу. Столкновение сопровождается легким ароматом духов и учащением пульса, за которым немедленно следует ледяной холмик, сползающий по моей рубашке и джинсам.

— Мне так жаль. — Глаза Санни расширяются, когда она замечает пятно, которое оставила на моих брюках. — Клянусь, я тебя не видела, Даррел.

Я рычу на нее. В кафе-мороженом тридцать градусов, а моя рубашка и джинсы перепачканы мороженым с печеньем "Орео" и карамельным сиропом.

— Дай-ка я возьму салфетки. — Она разворачивается к стойке, хватает несколько салфеток и набрасывается на меня с ними.

— Все в порядке. — Все не в порядке. Эта рубашка была подарена Клэр после ее поездки в Италию. Ты никогда не найдешь такого мягкого материала, Даррел.

— Я знаю, что мы терпеть друг друга не можем, но я не настолько мелочна. Я правда тебя не видела. — Она продолжает вытирать мою рубашку, как будто ее рука — салфетка для бритья.

— Санни, это… — Остальные слова застревают у меня во рту, когда она ныряет ниже пояса с бумажными полотенцами, и я отпрыгиваю. — Просто присмотри за детьми, пока я вытру это.

Она смотрит на меня своими карими глазами. Те же глаза, от которых у меня путались мысли всякий раз, когда я видел ее идущей по коридору в школе.

Ее взгляд слегка обостряется. — Это был несчастный случай, ладно? Не нужно рычать на меня.

Она ругает меня, хотя это она испортила мою рубашку? Выдержка у этой женщины.

— Ты все еще пялишься.

— Все еще холодно.

— Я же сказала, что сожалею.

— И я думаю, мир должен перевернуться и поаплодировать тебе за это.

Ее брови напрягаются. — В чем твоя проблема?

Мой пульс бешено колотится в венах, желудок сжимается, а сердце сжимается от того, что я стою так близко к ней.

Мороженое слишком холодное.

Я не могу сейчас думать.

— Просто понаблюдай за детьми, — огрызаюсь я.

Она хмуро смотрит на меня и остается на месте, пока я крадусь в ванную. Дверь за мной захлопывается. Я наклоняюсь над раковиной и наливаю в ладони холодную воду. Ополаскивая лицо, я позволяю воде стекать по носу и подбородку.

Она даже не помнит тебя, идиот. Тебе нужно смириться с тем, что произошло, и жить дальше. О, и перестань вести себя с ней как придурок.

Я делаю несколько глубоких вдохов, а затем оттираю рубашку так хорошо, как только могу. Поскольку брызги воды на мою промежность привлекут еще больше внимания к беспорядку, я смачиваю комок салфеток и прикладываю к этой области как можно больше точек. Когда это не удается, я стягиваю рубашку и позволяю ей свободно болтаться у меня в паху.

Мои шаги длинные и торопливые, когда я выхожу из ванной. Я подхожу поближе к столу, где мальчики доедают мороженое. Угощения отвлекают их. Горе постигнет их позже, в тишине и темноте, но сейчас они не думают о понесенной потере или о том, что их жизнь полностью изменится в третий раз.

Санни поднимает глаза, когда видит, что я приближаюсь. Она выдерживает мой взгляд, ее глаза сужаются, как будто она хочет ударить меня. Думаю, я бы это заслужил. Обычно я не такой раздражительный, но моя рациональная сторона отключается, и вся моя защита усиливается, когда я рядом с ней. Это одна из многих причин, по которым она мне не нравится. Она превращает меня в мужчину, который огрызается на женщин.

— Вы, ребята, готовы идти? — Я хватаюсь за спинку стула Бейли.

Майкл продолжает молча есть свое мороженое.

Бейли щебечет мне. — Но мы еще не закончили.

— Уже поздно, приятель. А у тебя есть домашнее задание.

— Ненавижу домашние задания, — ворчит Бейли.

— Я тоже. — Санни нежно вытирает лицо салфеткой, промокая мороженое, стекающее по руке. Ее нежность резко контрастирует с сердитым взглядом, который она бросает на меня, когда я достаю ключи.

— Неважно, нравится вам домашнее задание или нет. Важно то, что его нужно выполнить.

— Кайфоломщик, — бормочет Санни.

Майкл фыркает.

Я прищуриваюсь, глядя на нее. У нас с ней могут быть проблемы, но она не должна плохо влиять на детей. — Мы уходим.

Через несколько минут Бейли и Майкл садятся в машину. Я открываю переднюю дверь своего крузера для Санни, но она усмехается и говорит мне, что будет на заднем сиденье с детьми.

Санни садится, когда я забираюсь на водительское сиденье. Резкий ветер захлопывает дверь прежде, чем я успеваю схватить ее и сделать это самостоятельно. Я делаю полный вдох, который не подавляет волнение в середине моей груди. Сейчас не время чувствовать себя так неуверенно, но я ничего не могу с собой поделать.

Это ее вина.

Это всегда Санни, разрушает мой рациональный разум и кружит меня, как волчок.

Я отправляюсь в путь.

Задняя часть машины превращается в вечеринку. Их голоса становятся все громче и громче, накладываясь друг на друга. Санни начинает напевать мелодию из старого мультфильма о Человеке-пауке, и мальчики присоединяются. Энергия и веселье проносятся в воздухе, как ураган, и это треплет волосы у меня на затылке.

Тот факт, что мне приходится вести машину, заключается в том, что я приседаю, чтобы отвлечь внимание от зеркала заднего вида. В зеркале я вижу, как Санни устраивается между двумя мальчиками и наклоняет мороженое Бейли, так что капли падают на ее салфетку.

Майкл пристально наблюдает за ней, как будто он был бы не прочь испачкать мороженым свою одежду, чтобы привлечь такое же внимание. Мальчики получают от Санни больше улыбок, чем я за всю свою жизнь.

Я должен следить за дорогой.

Мне следует перестать беспокоиться о раздражающей женщине на заднем сиденье.

Если бы только она исчезла из моей жизни и облегчила мне ее.

— Где ты живешь? — Я рявкаю на Санни.

Улыбка тут же сползает с лица Санни, и она отвечает сухим голосом. — Просто отвези меня обратно в свой терапевтический центр.

— Я могу отвезти тебя домой, — хрипло настаиваю я.

— Я не хочу, чтобы ты отвозил меня домой, — отвечает она таким же возмущенным тоном. — Так что просто высади меня там.

Прежде чем я успеваю продолжить спор, Санни переключает свое внимание на мальчиков. — Итак, Бейли, расскажи мне еще о школе. Какой твой любимый предмет?

Семилетний малыш начинает болтать так, словно ждал ответа на этот вопрос всю свою жизнь. Санни тоже вовлекает Майкла в разговор. Постепенно шум на заднем сиденье снова становится громче. Мгновение спустя я слышу ее звонкий смех, разносящийся по машине.

Моя грудь становится все туже и туже. Я активно приказываю своим мышцам расслабиться. Если я не возьму себя в руки, я порву вену прежде, чем мальчики смогут вернуться домой. И тогда они потеряют двух опекунов за один день.

Как обычно, Санни Кетцаль все усложняет для меня. Каждый раз, когда я смотрю в зеркало, она сияет своей очаровательной улыбкой. Или разражается тем заразительным смехом, от которого всем хочется прижаться к ней как можно ближе. Или заправляет ее блестящие, прямые, как шелк, черные волосы за ухо.

Ее волосы всегда были густыми и прямыми, как кость, как будто она каждое утро пропускала их через паровой валик. Цвет иссиня-черный, и на солнце он становится еще ярче, как будто она долбаная эльфийская фея.

Я крепче сжимаю пальцами руль и заставляю себя не думать о прошлом и больше не поглядывать на заднее сиденье.

Наконец я заезжаю на парковку в центре. Санни прощается с мальчиками и выскакивает, даже не ворча на меня.

— Эй, — я бросаю взгляд на заднее сиденье, — вы двое, сидите тихо. Я сейчас вернусь.

Бейли с энтузиазмом кивает.

Майкл просто смотрит на свой телефон.

Я хватаю ключи, выскакиваю из машины и догоняю Санни, пока она не успела уйти слишком далеко. Я хочу, чтобы мальчики были у меня в поле зрения, на всякий случай.

— Эй! — кричу я. Несмотря на то, что у нее длинные, идеальные ноги, мои все равно длиннее, чем у нее. Не нужно много усилий, чтобы оказаться перед ней. — Нам нужно поговорить.

— Теперь, когда ты внезапно заинтересовался разговором со мной, Даррел, я бы хотела, чтобы ты вернулся к разговору с помощью хрюканья.

Это было бы потрясающе, если бы маленькая ниточка сожаления не сжимала мою шею прямо сейчас. — Послушай, мне нужно, чтобы ты скрыла это от Алистер.

— Ты просишь меня или утверждаешь?

— Он еще не знает. — Я игнорирую борьбу в ее словах и сосредотачиваюсь на том, чтобы донести свою точку зрения. — Я хочу быть тем, кто скажет ему.

Она складывает руки на груди. — Прекрасно.

— Кроме того, — я бросаю взгляд на мальчиков, — я…

Ее глаза впились в меня.

Я потираю затылок. Просить о помощи кого бы то ни было тяжело, но просить о помощи Санни Кетцаль больно.

— Ты что? — Она упирает обе руки в бедра.

— Воспользуюсь твоим предложением украсить их комнаты. — Я смотрю на небо и представляю, что облака в форме лошадей над нами завораживают. — Раз уж ты на этом настаиваешь.

Она смеется. И если бы мои мозгомоторные функции не были связаны, я бы, вероятно, рухнул на землю у ее ног.

— Это очень мужской способ просить об одолжении, но да. Я помогу тебе с их комнатами. Одно условие. — Она поднимает темный палец. — Ты не стоишь у меня на пути.

— Что это значит?

— Ты оставляешь проектирование, реконструкцию, все на меня. Я получаю для дома все, что хочу.

Опасное предложение, но она лучшая в том, что делает. Я могу это признать.

Я протягиваю руку. — Договорились.

Она смотрит на это, а затем вкладывает свои изящные пальцы в мои. — Договорились.

Время останавливается на минуту, когда она улыбается мне.

Мир смещается со своей оси.

Небо становится немного светлее.

Я сжимаю руку Санни Кетцаль, и у меня возникает ощущение, что моя жизнь вот — вот кардинально изменится — совсем как тогда, когда я впервые увидел ее гарцующей по школьным коридорам.

Отдергивание моей руки назад — акт самосохранения. Зная, что Санни Кетцаль плохо закончила для меня в старшей школе. Она не получит меня дважды. Я уже взрослый. Я несу ответственность за двух маленьких мальчиков. Мне нужно руководить практикой и следить за пациентами.

Несмотря ни на что, я не могу влюбиться в Санни Кетцаль и ее ослепительную улыбку.

Снова.