Угрюмый роман

ГЛАВА 7

ХОЛОДНЫЙ КОФЕ

Санни

Есть только одно лекарство от горя, разбитого сердца или ненормальной пропажи двух очаровательных детей, которые сегодня придут на похороны своей бабушки, и это попытка завершить масштабную проектно-строительную работу за двадцать четыре часа.

Наверное, не стоит так сильно напрягаться, учитывая, что, как только я закончу этот проект, Даррел Хастингс повесит на лужайке перед домом мою картонную фигурку с надписью "Санни Кетцаль, запрещено. Стрелять на месте".

Ни для кого не секрет, что он не хочет, чтобы я была рядом с Майклом и Бейли. Потому что он думает, что я буду плохо влиять или потому, что у него нет сердца? Вам решать.

Сексуальный ворчун ненавидит меня по причинам, которые до сих пор не прояснены. Ясно то, что он не уважает мое мнение. Совсем. Вчера он отказался последовать моему совету дать Майклу время остыть и ворвался в комнату убитого горем ребенка, как бесчувственный робот. Кто знает, что бы случилось, если бы меня не было рядом, чтобы успокоить Майкла?

Чертов Даррел Хастингс.

Такие люди, как он — из тех, кто верит, что знает все только потому, что провел пару лет, утопая в научном мумбо-юмбо, — хуже всех.

Его монотонная фраза "я знаю, что тебе нужно, лучше, чем ты сам" раздражает.

Его зеленые глаза, которые становятся такими мягкими и заботливыми, когда кто-то из мальчиков плачет, раздражают.

Его огромные руки на задней стороне моих бедер, когда он вышвыривал меня из своего дома, раздражают.

Я сжимаю пальцы в кулаки. При одной мысли о Дарреле мне хочется повесить фотографию его великолепного лица и метать в нее дротики. Но прежде чем я успеваю разрушить свои стены и сбежать со страхового депозита, у меня звонит телефон.

Это мама.

Последний человек, с которым я хочу сегодня разговаривать.

Вычеркните это.

Предпоследний человек, с которым я хочу поговорить сегодня. Даррел определенно первый в списке "избегать любой ценой".

— Привет, — ворчливо отвечаю я.

— Я нашла его! Он идеально подходит для тебя! О, Сунита, он — все. — Восторженные слова мамы не соответствуют моему нынешнему настроению. Я больше в настроении ‘все мужчины могут отсосать’, а мама… ну, она полная противоположность этому.

— Нашла кого?

— Его зовут Габор Ситу. Он не планирует жить в Америке, но он здесь, изучает сельское хозяйство…

Ого! Фермер. Парень маминой мечты.

— … И его семья живет в Мексике, которая не слишком далеко от Белиза, но расстояние достаточное, чтобы он, вероятно, не был нашим родственником!

Это законный повод для празднования. Община майя относительно невелика. Выбираясь из такого крошечного водоема, как этот, и случайно встречаясь с двоюродным братом, обязательно встретишься.

— Он занят выпускными экзаменами, но я убедила его пригласить тебя куда-нибудь вкусно поужинать. У тебя ведь есть время сегодня вечером, верно?

— Я…

— Даже если у тебя нет, то найди время. Это тот самый, Сунита. Я чувствую это.

— Мам, — выдавливаю я ее имя, потому что это абсолютно худшее время для свидания вслепую, — мне нужно работать.

— Работа? Какая работа?

Я сдерживаю закатывание глаз, потому что каким-то образом моя мама может почувствовать, когда я выражаю ее отношение, даже если она за тысячи миль от меня.

Сохраняя спокойствие в голосе, сообщаю я ей. — Работа-работа. То, что я делаю с занавесками и простынями, оплачивает счета.

— Сунита, ты ведь можешь пропустить один день уборки, правда?

Я поднимаю взгляд вверх. — Мама, ты прекрасно знаешь, что я не убираюсь в домах. Я их украшаю.

— Сунита, ты прекрасно знаешь, что такой человек, как Габор, долго не задержится на рынке. Честно говоря, я удивлена, что он не женат. Это знак. Боги благословили нас шансом. Мы не можем упустить эту возможность.

— Я не могу сегодня вечером, мам.

— Значит, завтра?

— Я не знаю. — Если я скажу маме категорическое "нет", это только затянет наш разговор, а у меня нет времени выслушивать нотации о том, почему хорошие женщины майя должны выходить замуж за хороших мужчин майя.

— Не беспокойся о деталях. Я все устрою. Все!

— Мама…

— Ты сказала, что у тебя есть работа, но? Иди и убери эти дома.

Гудок зучит у меня в ушах.

Я запрокидываю голову и стону, глядя в потолок. Это не самое удачное начало моего дня. Позволить маме вмешиваться в мою личную жизнь — все равно что слону делать покупки в посудной лавке. Все неизбежно сломается. "Все" — это мое здравомыслие.

Я делаю короткий вдох и медленно выдыхаю его через рот. Переживания из-за мамы и ее решимости снять собственное шоу "Холостяк майя" не входят в мой список приоритетов на сегодняшний день.

Со стоном я беру ключи от машины и сумку и отправляюсь на встречу с подрядчиком. Команда уже была проинформирована о проекте и сроках. Все вокруг будут в бешеном темпе, так что я рада, что Шанья нашла кого-то на эту работу. Вероятно, это больше связано с ее влиянием в этом бизнесе, чем с чем-либо еще.

Единственное, что хорошо в работе в хорошо зарекомендовавшей себя компании, — это отсутствие финансовых рисков. Подрядчики, с которыми я встречаюсь сегодня, ведут дела с Шаньей уже много лет, и она им платит. Если что-то пойдет не так, Шанья с этим разберется.

Хотя мне нравится быть предпринимателем, я все еще не могу справиться с трудностями, которые может вызвать владение бизнесом. Мне было трудно завоевать доверие подрядчиков и мебельных магазинов. Вот почему потеря всего этого импульса после инцидента со Стинтоном так разрушительна. Я боролась не только за то, чтобы оплачивать свои счета. Я потеряла доверие людей, которые нужны мне, чтобы удержать мой бизнес на плаву.

У меня звонит телефон.

Может быть, это подрядчик спрашивает, где я?

Я беру наушники, вставляю их и дважды постукиваю сбоку. — Привет, это Санни Кетцаль.

— Мисс Кетцаль, — скрипит мне в ухо низкий незнакомый голос, — это Макс Стинтон.

— Стинтон? — Имя запоминается, и вместе с ним приходит поток негативных эмоций. Я говорю о Помпеях — уровнях лавы, затопляющей мою душу и вызывающей покалывание в пальцах рук и ног.

Я включаю индикатор и рывком сворачиваю машину на обочину. Эта болтовня требует моего полного внимания, и я не могу рисковать врезаться в другую машину, когда у меня такое шаткое финансовое положение.

Схватив телефон с пассажирского сиденья, я прижимаю его к уху. — У тебя хватает наглости звонить мне после того, как ты сбежал с моими деньгами, ты, лживая, вороватая крысиная морда.

— Крысиная морда, о которой ты говоришь, — мой брат. Тревор Стинтон.

Я делаю паузу, и мой гнев проходит достаточно надолго, чтобы его слова нашли отклик во мне. Это верно. Имя, которое я видела во всех газетах, было не Макс, а Тревор.

Все еще с подозрением, я прищуриваюсь, глядя на шоссе. — Откуда мне знать, что ты не Тревор Стинтон, выдающий себя за кого-то другого?

— Потому что, мисс Кетцаль, мой брат не стал бы никому звонить и извиняться.

Я замираю. — Это… извинение?

— От имени группы "Стинтон" я хочу принести свои самые искренние извинения. Мы просмотрели счета, увидели ваши недостающие платежи и вышлем вам деньги в полном объем.

У меня отвисает челюсть. — Вы сделаете это?

— Да.

Я быстро моргаю. Весь гнев застрял у меня в горле. Я должна была изрыгать ругательства, как моряк, и угрожать подать в суд, но теперь, когда мне платят, я не уверена, что делать со всей яростью, запертой внутри меня.

— Если это все…

— Подождите.

Он знает.

— Почему ты извиняешься передо мной? Это не ты сбежал.

— Я должен был лучше следить за делами Stinton Group. Надеюсь, вы сможете принять мои извинения вместо моего брата.

От его слов у меня болит сердце. Вряд ли это справедливо. Почему Макс Стинтон должен повсюду извиняться и возмещать людям зло, которого он не совершал?

Его голос звучит устало. Если он глава такого крупного международного бизнеса, как Stinton Group, это означает, что он работал не покладая рук и, вероятно, посвятил свою жизнь этой компании. Люди, которые вкладываются в работу, должны получать компенсацию за то, что они сделали. Почему он вынужден изображать мученика из-за своего придурковатого брата?

— Спасибо, мистер Стинтон. — Я прочищаю горло и убираю руки с руля. — Надеюсь, вы сможете найти своего брата и во всем разобраться.

— Спасибо, мисс Кетцаль. — Его слова бесцеремонны. Как будто он уже двинулся дальше. Я думаю, богатые и влиятельные мужчины такие. Всегда рассеянные. Занят. Готов перейти к следующему прибыльному предприятию.

Раздается телефонный гудок.

Он сбросил звонок.

Мои брови сводятся вместе, когда я пытаюсь осмыслить то, что только что произошло. Что-то во всем этом телефонном звонке кажется мне… неестественным.

Не извинения. Я верю, что Макс Стинтон имел в виду то, что сказал. И один взгляд на мой банковский счет показывает, что на мой счет был внесен депозит.

Что мне кажется странным, так это то, что владелец корпорации стоимостью в миллиард долларов позвонил мне.

Мне.

Обычной старой Санни Кетцаль.

Не миллиардеру.

Не замужем за миллиардером.

Даже не влиятельному человеку или актрисе, которые могли разбогатеть в одночасье.

Получение звонка от владельца Stinton Group вряд ли представляется вероятным. Не без внешнего давления. Я знаю только одного человека, который был бы настолько неравнодушен, чтобы сражаться с целой корпорацией от моего имени.

Поэтому я звоню Кении.

— Я как раз собиралась тебе позвонить. — Ахает моя лучшая подруга. — У нас есть какая-то родственная связь?

— Да, есть. И я должна начать первым.

— Я тоже.

— Камень-ножницы-бумага?

Она усмехается. — Сколько нам? Одиннадцать?

— Двенадцать. Ага.

Она смеется.

Я — нет. — Вы с Алистером шантажировали Макса Стинтона, чтобы он извинился и вернул мне мои деньги?

— Что? Нет.

— Правда? — Мои глаза расширяются.

— Ты знала, что Даррел прятал двух маленьких детей у себя на ферме?

— Э-э…

— Санни!

Я сглатываю. — Ты уверена, что Алистер не звонил Стинтону? Не имеет смысла, что миллиардер позвонил мне лично только для того, чтобы извиниться, Кения. Это было так странно.

— Мы все еще пытаемся разыскать Тревора Стинтона, и не меняй тему. Мы говорили о том, что моя лучшая подруга хранит от меня огромный секрет.

— Мне не разрешили ничего говорить. Даррелл убил бы меня. — В поле зрения появляется фермерский дом, и я останавливаю свою машину позади машины подрядчика.

— И ты не думала, что я убью тебя за то, что ты хранишь секреты?

— Я ненавидела лгать тебе, но я думала, что он делал это ради блага детей. — Я вытаскиваю ключи из замка зажигания. — Разве нет?

— Я не знаю. И Алистер, и я в полном замешательстве. Даррел не совсем подходит на роль отца.

— Что это значит? — Он может быть бесчувственным, но его действия говорят сами за себя. Он действительно заботится о Майкле и Бейли.

Подрядчик машет рукой с крыльца.

Как бы мне ни хотелось продолжить разговор, я не могу. — Кения, мне нужно идти. Сегодня я работаю на ферме Даррела.

— Подожди, — заикается моя лучшая подруга, — притормози. Ты сказал, что Макс Стинтон звонил тебе лично?

— Да.

— Это безумие.

Мое любопытство удерживает меня в машине. — Почему это безумие?

— Алистер сказал, что Макс большой придурок. Отличается от своего брата, но не в хорошем смысле.

Странно. Человек, который искренне извинился передо мной, не чувствовал себя придурком.

— Он беспощаден в бизнесе. Абсолютный ледяной король. Ты знаешь, какой Алистер сварливый, но в глубине души он милый и заботится о своих людях? Макс Стинтон все время холодный. Он как… мужская версия Медузы.

Ее слова пробегают круги у меня в голове. Неужели моя интуиция подвела меня? Неужели благодарность за то, что я вернула свои деньги, сломала мой радар придурковатости?

Подрядчик смотрит на мою машину так, словно у него лазерное зрение. Это напоминает мне о тикающих часах, и это как тычок в зад. Диллидоллинг может серьезно поставить под угрозу этот проект.

Как бы сильно это меня ни убивало, я торопливо прощаюсь с Кенией, толкаю Макса Стинтона в затылок и бегу в дом.

Дина в гостиной. Я потрясена, увидев ее, и это, должно быть, отражается на моем лице, потому что она смеется таким милым, бабушкиным смехом.

— Даррел попросила меня остаться и узнать, не нужна ли тебе какая-нибудь помощь. — Ее улыбка яркая и дружелюбная.

Моя сжимается до нуля. — Ты хочешь сказать, что он хочет, чтобы ты посидела со мной.

— Что? — Ее ресницы подпрыгивают.

— Невероятно. — Я собираю волосы в хвост, потому что мне внезапно становится слишком жарко. Даррел, должно быть, действительно думает, что я проберусь в его закрытую спальню и раскрою его ужасный секрет.

Или, может быть, он действительно думает, что я вор.

Или, может быть, он хочет, чтобы Дина докладывала о каждом моем шаге, чтобы он мог найти еще один повод на меня порычать.

На лице Дины появляется легкая паника. — Дорогая, я думаю, ты неправильно поняла. Я действительно здесь, чтобы просто… помочь.

— Я знаю, Дина. Это не твоя вина. — Мои глаза сужаются. — Это твой ненормальный босс.

У нее отвисает челюсть.

Мне все равно. Дина каждый день работает с сумасшедшими людьми. Наверное, она к этому привыкла.

— Э-э-э…… как насчет кофе? — Она так быстро бежит на кухню, что все, что я вижу, — это струйку дыма у нее за спиной.

Раздражение заставляет мое сердце биться быстрее. Я так завязала с Даррелом Хастингсом, и теперь я еще более полна решимости закончить эти комнаты вовремя. Вероятно, он никогда не позволит мне смириться с этим, если я потерплю неудачу.

— Дженкинс! — Я называю имя подрядчика, выходя ему навстречу. Мы обсуждаем демонтаж стены ванной комнаты, и, к счастью, никаких сложностей с устройством дополнительного входа не возникнет.

Все, что нам сейчас нужно, — это время.

— Это нужно сделать сегодня, — говорю я Дженкинсу, потирая лоб. — Мальчикам нужны их комнаты как можно скорее.

— Без проблем. — Он потирает нос.

— Нет проблем? — Это огромная проблема. Почти невыполнимая задача. Он должен быть немного более на взводе.

— Нам помогли. — Он указывает подбородком на дверь.

Через вход я вижу еще два пикапа, направляющихся к фермерскому дому. Задние части грузовиков почти катаются по земле, потому что внутри навалено так много рабочих. Я начинаю считать и чуть не падаю в обморок. Этой команды достаточно, чтобы перестроить целый дом.

— Почему у вас такая большая команда? — Я тру глаза, чтобы убедиться, что это не сон.

— Звонила Шанья. Сказала нанять больше людей для этой работы. Столько, сколько мне нужно, чтобы сделать это для тебя сегодня.

— Это сделала Шанья?

Он кивает и проходит мимо меня. — Я начну демонтаж. Возможно, ты захочешь убраться отсюда.

— Я все равно пойду за покупками, — прохрипела я.

Позади меня появляется Дина с подносом, полным кофе. Когда она видит, что все рабочие наливаются, ее глаза увеличиваются вдвое. — О, думаю, мне нужно сварить еще кофе.

Я рассеянно улыбаюсь ей и спешу в тихий уголок, чтобы позвонить Шанье.

Она отвечает немедленно. — Полагаю, ты видел мой подарок.

— Спасибо. — Я, честно говоря, не ожидала, что она будет такой щедрой. — Клиент не против?

— Клиент — это тот, кто сделал запрос.

Я чуть не задыхаюсь. — Он это сделал?

— Да. — На заднем плане шуршат бумаги. Шанья всегда в центре событий. — Миллиардеры действительно другой породы, дорогая. Их не волнуют деньги. Только результаты. Ты знаешь, почему получаешь всю эту помощь, не так ли? Мы хотим, чтобы клиент был доволен. И он хочет, чтобы ты избавилась от него как можно скорее, понимаешь?

— Д-да.

— Хорошо. — Она вешает трубку.

Моя рука безвольно отваливается от лица. Я смотрю на рабочих, которые одеты в каски и вооружены кувалдами. Некоторые из них отрезают, чтобы подготовить гипсокартон для новой стены. По моему первоначальному проекту требовалась штукатурка, но для высыхания штукатурки потребовался бы от четырнадцати до двадцати одного дня. Я не хотела, чтобы мой дизайн стал причиной отказа Даррелу в опеке, поэтому я сменила материалы. Используя специальный, более дорогой гипсокартон, мы можем возвести стену и нанести на нее краску в течение пары часов, и подрядчик не будет тратить столько времени на ожидание высыхания штукатурки.

Клиент хочет, чтобы ты не мешала ему. Слова Шаньи прилипли ко мне, как жевательная резинка к волосам. Я, спотыкаясь, вхожу в дверь и отправляюсь за покупками. Обычно радость от покупки мебели, простыней, ламп и безделушек пробежала бы по моим венам, но я слишком взбешена, чтобы получать удовольствие.

Даррел послал Дину шпионить за мной.

Даррел сказал Шанье, что хочет, чтобы я убралась из его дома. Что, очевидно, означает, что он хочет, чтобы я исчезла из его жизни.

Меня не должно беспокоить, что Даррел выводит свою ненависть на новый уровень. Я давно знаю, что я ему не нравлюсь и он считает ядовитым сам воздух, которым я дышу. Кроме того, он мне тоже безразличен. Он холодный и самодовольный придурок, который умеет только свирепо смотреть и рычать своими пухлыми розовыми губами.

Ну и что с того, что он не хочет, чтобы я была рядом?

Я…

Мне не все равно. По какой-то странной причине тот факт, что Даррел Хастингс меня ненавидит, действительно начинает выводить меня из себя.

Я покупаю всю необходимую мебель в рекордно короткие сроки. Они начнут прибывать на ферму в течение пары часов.

Шанья была права. Деньги действительно говорят сами за себя, и многие сервисы были рады выполнить срочный заказ. Мне нужно подождать, пока стены высохнут, прежде чем я смогу украсить комнату Бейли, но к комнате Майкла я приступаю прямо сейчас.

Когда я смотрю на часы, уже поздно, и у меня нет времени пойти домой и принять душ, как я хочу. Вместо этого я заезжаю на заправку, надеваю черное платье и туфли на каблуках и ухожу под полными вожделения взглядами служащего заправочной станции.

Церковь, где проходят похороны, переполнена. Я дважды объезжаю квартал в поисках парковки.

Я ошеломлена, когда вижу толпу, выходящую из церкви. Поскольку Майкла и Бейли пришлось приютить незнакомцу, я предположила, что их семья была малоизвестна.

Оказывается, я смертельно ошибаюсь.

Подождите, неправильный каламбур.

Я совершенно не права.

Я стою в толпе снаружи, благодарная своему росту, который позволяет мне заглядывать в церковь, если я встану на цыпочки.

Майкл и Бейли в первом ряду. Я узнаю это по их кудрявым затылкам. На них отглаженные черные костюмы, а плечи напряжены.

Даррел рядом с ними. Я бы узнала эту статную шею и густые волосы где угодно. Как обычно, его плечи напряжены, а спина прямая, как шомпол, словно он в любую минуту ожидает угрозы взрыва.

Священник произносит несколько слов, а затем Даррел встает, чтобы заговорить. Трудно расслышать, что он говорит, поскольку церковь не установила никаких громкоговорителей снаружи.

— Разве это не лучший ученик профессора Штейна? — шепчет мужчина передо мной.

Его друг кивает. — Парень из Гастингса, верно? Я помню, у них со Штейном были какие-то странные отношения.

— Ты думаешь, они были…

Другой парень толкает его локтем. — Не говори плохо о мертвых. Штейн не изменил бы своей жене. Я имел в виду странное, что он относился к парню как к сыну. Они даже запечатлели его на семейных фотографиях.

— Это странно.

— Я помню это, потому что Гастингс был намного старше всех остальных в классе. Он раньше работал в финансовой сфере, ты знаешь? Его семья богата. Никто не мог понять, зачем он так усердно учился, когда, по сути, готов к жизни.

— Я слышал, он обещал Штейну присмотреть за детьми, если профессор когда-нибудь умрет.

— Может быть, Штейн знал, что рано уйдет из жизни, и решил, что богатый парень обеспечит своих детей на всю жизнь.

Даррел заканчивает свою речь и выстраивается в очередь вместе с носильщиками гроба, чтобы вывезти бабушку Майкла и Бейли из церкви. Сплетники закрывают рты и расступаются перед процессией.

Я крепче сжимаю юбку, прикусываю нижнюю губу и отступаю назад вместе с остальной толпой. У меня голова идет кругом. Неужели Даррел приютил Майкла и Бейли из-за своего любимого профессора? Почему? В моей жизни было множество замечательных учителей, но я бы не стала усыновлять их детей.

— Санни! — Тонкий голос отрывает меня от моих мыслей.

Когда я поднимаю взгляд, то замечаю, что передо мной проходят люди с гробом. Майкл и Бейли застыли позади них.

— Санни! — Бейли жестом приглашает меня подойти к нему.

Все оборачиваются и смотрят на мое лицо. Я ерзаю от всеобщего внимания. Уместно ли присоединиться к Майклу и Бейли? Люди уже сплетничают о Дарреле. Что они скажут, если я присоединюсь к процессии?

Когда я по-прежнему не двигаюсь, Бейли вырывает руку у брата и бежит ко мне.

— Бейли. — Майкл пытается схватить его обратно.

Маленький мальчик уворачивается от своего брата и влетает в толпу. Он останавливается передо мной, его грудь яростно вздымается. Ярко-голубые глаза смотрят с мольбой. Я чувствую тот момент, когда мое сердце выскакивает из груди, и прижимаюсь к нему носом. Как кто-то может сказать "нет" такому лицу?

— Хорошо. — Я обвиваю пальцами его ладонь и крепко сжимаю. Он одаривает меня ослепительной улыбкой, которую я не могу не вернуть.

Когда я выхожу из толпы, чтобы присоединиться к семье, стоящей у гроба, я слышу, как сплетничают ранее.

— Кто она такая?

— Может быть, она их учительница?

— Их няня?

— Подружка Гастингса?

Волна шепота накатывает и набухает с каждым моим шагом. Мне не привыкать, когда на меня пялятся. Будь то из-за моей экзотической внешности, моего роста или моей внешности, я поняла, что никогда не смогу слиться с толпой. Никогда.

И это нормально. В старших классах школы я узнала, что ключ к уверенности — это притворство.

Не показывай им, как ты потеешь.

Я высоко держу голову, игнорируя предположения. Дело не во мне, не в толпе и даже не в Дарреле.

Речь идет об этих драгоценных маленьких мальчиках.

Если они чувствуют себя в большей безопасности рядом со мной, если этого достаточно, чтобы немного облегчить боль утраты и горя, тогда, черт возьми, я пройду с ними весь путь до Белиза.

Майкл смотрит на меня с облегченной улыбкой, как будто у него не хватило бы смелости пригласить меня присоединиться к ним, но он счастлив, что я здесь.

Я тоже беру его за руку, потому что почему бы и нет?

Это мои мальчики. Я не собираюсь оставлять их в подвешенном состоянии.

От свирепого взгляда сверху у меня по спине пробегают мурашки. Я замечаю Даррела в передней части гроба. Он оглядывается на меня и мальчиков, прищурив глаза от солнечного света.

Я не могу истолковать это выражение.

Он сердится, что я здесь?

Ну и пошел ты тоже!

Я бы нахмурилась на него, но это похороны, и я предпочитаю вести себя уважительно. Мы можем объявить перемирие, пока мальчики мирно не похоронят свою бабушку.

Процессия продолжается, и Майкл и Бейли держат меня за руку, пока не похоронят их бабушку.

После этого их засыпают доброжелателями. Бейли уворачивается от моей ноги, ошеломленный всеми этими незнакомцами. Майкл продолжает теребить воротник своего смокинга.

Я хочу увезти их отсюда, но я знаю, что у меня нет на это полномочий. Даррел — единственный, кто может помочь, но я потерял его след. Он был где-то вдалеке, на него напала другая толпа скорбящих.

— Хэй.

Я поворачиваюсь и натыкаюсь на пару стальных глаз. Они по-прежнему зеленые, но больше похожи на грозовые тучи, нависающие над Карибским морем, чем на изумрудное стекло, к которому я привыкла.

— У вас, ребята, усталый вид, — говорит Даррел. Он подхватывает Бейли на руки, и маленький мальчик тут же кладет голову на изгиб шеи Даррела.

— Я не знаю никого из этих людей, — шепчет Бейли.

— Я тоже, приятель. — Даррелл придерживает семилетнего ребенка. Впервые я замечаю морщины, прорезавшие его лоб, и залегшие под глазами.

— Ты тоже выглядишь усталым, — замечаю я.

Его взгляд перемещается на меня, и в животе у меня все переворачивается.

— Я голоден, — скулит Бейли.

— О, у меня в сумочке есть печенье орео.

Даррел выгибает бровь. — Ты держишь закуски при себе?

— Мама говорила, что леди всегда должна быть готова.

Его губы подергиваются.

Вау. Должно быть, он действительно устал, если считает меня смешной.

Не забывай, что этот парень пытается вычеркнуть тебя из своей жизни, Санни.

Мои плечи снова напрягаются. — Держи, Бейли.

— Бейли, что скажешь? — Даррел тренирует.

— Спасибо. — Маленький мальчик бросает мне эти слова, разрывая упаковку.

— У меня тоже есть для тебя, Майкл. Я протягиваю ему пакет и отступаю назад. — Мне нужно пойти проверить, как идут дела на ферме.

Даррел моргает. — Ты не останешься на… — Он делает паузу и, кажется, запинается на слове: — вечеринку после?

— Вечеринку?

— Бабушка хотела устроить вечеринку, — говорит Бейли, поправляя очки.

— Она хотела, чтобы мы потанцевали. — Ветер нежно развевает волосы Майкла, и его локоны развеваются в воздухе. В смокинге и с этими мрачными карими глазами он выглядит намного старше своих одиннадцати лет. — Она хотела, чтобы все праздновали ее жизнь.

— Это было желание мисс Джин, — соглашается Даррел с детьми.

Мой рот образует круглую букву "о".

Прежде чем я успеваю ответить, на моем телефоне раздается звонок от подрядчика.

— Извините, ребята. На данный момент я достаточно долго отсутствовала в проекте.

Бейли выпячивает нижнюю губу.

Взгляд Майкла упал на надгробную плиту прямо за моей спиной.

Боль сотрясает мою грудь, и я выпаливаю: — Но у меня будет сюрприз для вас, когда вы вернетесь домой.

— Какой сюрприз? — Бейли взвизгивает.

— Комнаты вряд ли будут готовы к тому времени, как мы вернемся домой, — бормочет Даррел, мрачно хмурясь. — Вам понадобится минимум две недели, даже со всей дополнительной помощью.

Нет, не понадобятся. Но я ему этого не говорю. Он уже торопит Шанью, чтобы я не мешала ему. Он будет наносить удары пятками, когда я закончу с номерами быстрее, чем он ожидал.

— Я говорю не о ваших комнатах. Я говорю о другом сюрпризе. Но вам придется вести себя хорошо и прийти на вечеринку к своей бабушке без жалоб.

— Но…

— Ни единой. — Я поднимаю палец так, как сотни раз видела, как это делает моя мама.

Бейли качает головой.

Майкл отводит взгляд. — Надеюсь, оно того стоило.

Даррел встречается со мной взглядом и слегка выпячивает подбородок у тебя есть какие-нибудь планы?

Я ненавижу, что могу так хорошо интерпретировать его слова. И я также ненавижу нервные порывы, которые наполняют мой желудок, когда я понимаю, что понятия не имею, что собираюсь делать. Вообще. На то, чтобы все сделать для их комнат, уйдет каждый дюйм моих сил. Мне больше нечего дать. Но я не собираюсь позволять Даррелу Хастингсу из всех людей видеть, как я ломаюсь.

Я улыбаюсь. — Просто подожди и увидишь. Это будет потрясающе.

На обратном пути к своей машине я звоню Кении и ною: — Мне нужен сюрприз, который поднимет настроение двум маленьким мальчикам, и он должен быть потрясающим! Помоги мне!

— Вау. Начни с самого начала.

Я рассказываю ей о похоронах, нежелании Бейли и Майкла присутствовать на вечеринке в честь их бабушки и моем обещании приготовить что-нибудь, когда они вернутся домой.

— Хорошо. Хорошо. Они мальчики, верно? И они старше Белль, так что… дай мне подумать? — Она постукивает себя по подбородку. — А как насчет кемпинга?

— Поход?

— Да. Сладости, костры, палатки. У Даррела много земли за его фермой. Им даже не нужно далеко ходить.

— Мне это нравится. Сегодня вечером они смогут испытать что-то новое. Создать счастливые воспоминания, чтобы заменить грустные.

— Ты странно взволнована этим.

— Кения, я обожаю тебя. Бейли это понравится. И я думаю, Майклу тоже. — Я прикусываю нижнюю губу, подъезжая к фермерскому дому. Перед домом припарковано несколько грузовиков мебельной компании. Звук металлоконструкций эхом разносится в воздухе. — Но у меня нет времени организовывать все это прямо сейчас.

— Предоставь это мне.

— Неужели?

— Я возьму Белль с собой. Она полна идей.

— Если Алистер не выйдет за тебя замуж, это сделаю я.

Она смеется. — Не заинтересована. Ты не будешь с Белль.

— Верно. — Я широко улыбаюсь.

— Я возьму все, что тебе нужно, и скоро привезу.

Я издаю в трубку звук, похожий на поцелуй.

Она смеется и вешает трубку.

— Кетцаль. — Подрядчик машет мне рукой, когда я захожу на ферму. Выражение его лица мрачное.

Мое сердце подскакивает к горлу. Слово ‘плохие новости’ написано на его бородатом лице. Во время "рено" всегда есть плохие новости, особенно когда мы не успеваем вовремя.

— Что случилось?

— Глинобитной стене потребуется гораздо больше времени, чтобы высохнуть. — Он указывает на стену в комнате Бейли.

— Вы использовали метод нагрева, о котором я вам говорила?

— Да. И это действительно отняло много времени, но нам нужно было нанести еще один слой, и это добавит больше времени.

— Сколько еще времени?

Он потирает голову. — Три часа.

Я дернулась, как будто кто-то ударил меня в живот макуауитлем моей бабушки — деревянной дубинкой, которой, как она клялась, пользовался настоящий вождь майя.

— Некоторые ребята вызвались работать сверхурочно. Мы установим и покрасим эту стену за то время, которое вам нужно.

Да, но если стена не будет готова, то все остальные задачи из моего списка дел также будут отложены.

Я делаю глубокий вдох. — У нас все получится.

Он с сомнением смотрит на меня. — Ты хочешь продолжать?

— А у нас есть какой-нибудь другой выбор?

— Да, ты говоришь клиенту, что он сумасшедший, если пытается сделать все это за один день.

— Клиент платит кучу денег, так что мы быстро уберемся из его дома и от его неприятностей.

— За деньги мы не выиграем время.

— Он не тянет время. — Я постукиваю себя по голове. — Он покупает наши знания.

Подрядчик поджимает губы.

— Значит, у нас недостаточно времени? Хорошо. Прекрасно. Мы можем использовать наш мозг для обдумывания идей, которые позволят максимально использовать время, которое у нас есть. Понимаешь?

Он кивает.

— Хорошо. — Я хлопаю в ладоши. — Тогда давайте приступим к работе.