Указанная пророчеством

ЛИ. «ОКО ФАФНИРА»

Меня вызвали, как обычно, ночью!

Проклятие! Ну, почему именно теперь? Теперь, когда Фелисити наконец начала мне доверять. И избавляться от своего дурного вкуса. Но отложить ничего нельзя. Работа есть работа. Вообще-то я люблю мою работу. Особенно, когда она переносит меня в восемнадцатое столетие, благодатное время, когда на Британских островах не было никакой войны, индустриализация еще не началась, а общество было, как говорится, четко структурировано и стабильно.

Однако на этот раз мой путь лежал не туда.

Коуэн Солдар — самый ненадежный источник информации. Он пристрастился курить эти новомодные наркотики. И в этом угаре ему пригрезилось, что якобы где-то набрали силу некие магические колебания. Вроде бы он ощутил магию янтаря.

Мы встретились в одной таверне в Риме, где мне на шею все время вешалась какая-то миниатюрная блондинка. Еле отделался. Пришлось дать ей золотой. Монетка исчезла у нее за вырезом корсажа быстрее, чем Коуэн мог бы выхватить кинжал. И тогда она оставила нас одних.

— Что это с тобой? Ты обычно не так щепетилен, — полюбопытствовал Коуэн, — неужели суженая действительно так волшебно хороша?

— Давай к делу. Где ты видел эти колебания?

Я не собирался рассказывать ему о Фелисити, это совсем его не касается. Если бы он ее увидел, он бы сильно удивился.

— В соборе Святого Петра.

— Брось ты, Коуэн, — простонал я. — Говори, где видел?

— Я и говорю, — обиделся Коуэн, — в соборе Святого Петра, честно. Клянусь тебе.

— Волшебство в соборе Святого Петра — это обычная вещь, — медленно проговорил я, стараясь понять, хочет ли он меня подловить или нет. Так и не понял.

— Знаю, Ли. — Коуэн как заговорщик придвинулся ко мне ближе. — Но это происходит теперь в катакомбах под собором. Где эти древние саркофаги.

— И сильные колебания? — рассердился я. — На то, чтобы обыскать катакомбы, недели уйдут!

Недели, которых у меня нет! За это время Фелисити снова ускользнет.

— Знаю я, знаю! Но это был камень «Око Фафнира». Однозначно.

Что?! «Око Фафнира»! Легендарный янтарь из рукоятки меча Грама?![4]

— Здесь? В этом веке? — не поверил я.

Быть не может! Регалии Пана сейчас надежно хранятся на своих местах во дворце Оберона.

— Да нет, не в этом веке, а в двадцать первом! — поправил Коуэн, удивляясь моей глупости. — Или нет, стой, в двадцатом! Ведь твоя невеста родилась в двадцатом?

Разумеется, об этом в королевстве эльфов каждый ребенок знает.

Но «Око Фафнира»!

— Слушай, Коуэн, откуда мне знать, что ты не накурился в очередной раз этой дури и не пудришь мне мозги?

— Нет у меня никакой дури. Имон забрал у меня все две недели назад, — мрачно отвечал Коуэн, ругнув в сердцах моего кузена, — а сон я видел позавчера и сразу оповестил короля, дядю твоего.

— А почему мы встречаемся здесь? — неприветливо отозвался я.

Рим в восемнадцатом веке — самое захолустное место в Европе. И здесь летом такая жара!

— Конспирация, — подмигнул Коуэн, — в двадцать первом кто знает, что может случиться.

— Ты насмотрелся шпионских фильмов, Джеймс Бонд несчастный!

— Сам такой! Агент под прикрытием! Кто бы говорил! — прорычал Коуэн. — Да еще в нескольких веках сразу.

— В котором часу, думаешь, ты видел «Око Фафнира»? И опиши точно, где он находится, — прервал я его.

Час спустя, уже в двадцать первом веке, я был в соборе Святого Петра и пустился на поиски. Едва дойдя до катакомб, я уже знал: здесь работы минимум недели на две. За это время вся моя дружба с Фелисити, с таким трудом завоеванная, растает.

Придется начинать сначала.

ФЕЛИСИТИ. ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Я поставила на полку еще один отполированный бокал. И со вздохом осмотрелась. Трое нетрезвых джентльменов за стойкой недолго мучили меня вопросами о Ричарде и переключились на новую тему: рождение наследника у принца Уильяма и его Кейт. Мать что-то колдовала над счетами и налогами в задней комнате — как всегда, когда я работала в баре. Неужели весь этот бумажный мусор отнимает так много времени и сил, что мне приходится трижды в неделю обслуживать трех алкоголиков, пока маман по шесть часов упирается за письменным столом?

— Да ты уже профессионал, — обрадовал меня Стенли.

Вот спасибо! Если бы мне еще платили за мой профессионализм, я бы давно разбогатела. Пока же я занималась благотворительностью. Мать мне ничего платить не могла. Она платила уборщице, чтобы самой хотя бы не мыть полы в пабе, но на меня уже доходов не хватает.

Воспоминания о волшебных событиях прошлой недели уже как-то поблекли. Я пребывала в прострации, не могла собраться, долго не несла заказанное пиво, так что даже Эда вывела из себя.

Иногда я думаю, что эти трое нетрезвых с их красными лоснящимися физиономиями отпугивают от нашего паба пристойную публику. Мы будем рады любому посетителю, знакомому и неизвестному, родному или чужому, кого бы сюда ни занесло. У Майка и Стенли в крови постоянный градус алкоголя, отчего они с любым неизменно разговорчивы. Я много раз объясняла матери, что гостям не нравится навязчивое внимание Майка и Стенли, это их отпугивает. Но мать не в состоянии была отказать этим трем постоянным клиентам. И я ее понимаю: эти трое были уже несколько лет не только единственным стабильным источником дохода нашего убогого заведения, но и единственными друзьями моей матери, не считая миссис Коллинз.

— Что в школе, детка? — спросил Майк, как он делал это трижды в неделю.

— Все в порядке, — ответила я, тоже как обычно.

— Как там Ли?

Я едва не выронила стакан из рук от неожиданности.

— Им вся школа бредит. Эд слышал.

Я изумленно уставилась на Майка.

Майк хлопнул Эда по плечу, тот отреагировал как всегда, то есть никак.

— Что именно слышал Эд? — полюбопытствовала я.

— Что Ли за тобой ухаживает. — Майк расплылся в улыбке.

На этот раз стакан все-таки выпал у меня из рук и со звоном разлетелся на мелкие осколки. Пришлось подметать.

— Значит, это правда?

— Нет, — отрезала я, — он просто сидит со мной на всех уроках, это все. А откуда ты об этом знаешь? — обратилась я напрямую к Эду.

Эд, как всегда, уставился на пинту пива у себя под носом, и за него ответил Стенли:

— Он говорит, ему рассказала миссис Маккенна. Ее сын Кори тоже ведь учится в вашей школе.

Проклятие! Кори! Да чтоб тебя!

— Эд, откуда ты знаешь миссис Маккенна? — Я угрожающе надвинулась на Эда.

— Она же его сестра! — объяснил Майк.

Вот те на! Кори никогда не упоминал, что у него есть дядя по имени Эд. Но это неудивительно, если дядя не вылезает из паба.

Очевидно, и для Эда этот разговор был неприятен, потому как Майк срочно поменял тему. Тут из офиса вышла мать. Наконец-то! Все, я пошла! Она улыбнулась, пошла к стойке и по пути поправила пластиковые цветы на двух столах.

— Знаешь, Фелисити, это здорово, что ты помогаешь маме в пабе. Ты уже девочка большая, придет время, ты ее сменишь, паб будет твоим. К тому времени ты уже все тонкости знать будешь!

Паб станет моим? Да через мой труп! Я все ждала, что мать объяснит Майку, что ее дочь достойна лучшей доли, что она с отличием окончит школу, потом университет и станет педагогом. Но мать молчала, только посмотрела на Майка заговорщицким взглядом и слабо улыбнулась. Я грохнула стеклянным кувшином по барной стойке.

Мать испуганно вздрогнула.

— Ты готова, Фелисити? — неуверенно спросила она.

— Мам, разве ты не рассказывала Майку, что в следующем году я поступаю в университет? — спросила я и в упор посмотрела матери в глаза.

К моему отвращению, она густо покраснела и стала судорожно вытирать и без того чистую стойку.

— Мама?

— Она нам рассказала о твоих отмазках. — Майк глотнул пива.

— Отмазках?

Мать отложила наконец тряпку, но взглянуть на меня все еще не решалась.

— Ах, Фелисити, — произнесла она, — ты и университет! У нас в семье все работяги и технари. Мечтать, конечно, не вредно, но ты все равно окажешься здесь, как и я. Ты не создана для высшего образования. Посмотри на себя. У тебя широкая рабочая кость, вот и все. Майк прав. Смирись с этим.

Я онемела и остолбенела. Меня охватила сотня разных чувств: бешенство, боль, разочарование и, наконец, отчаяние. И последнее было сильнее всего.

А мать продолжала. Видимо, она решила, что сегодня день моей битвы при Ватерлоо.

— Кроме того, мне нечем оплачивать твое высшее образование. Сбережения на твой университет ушли в финансовый департамент.

Это был удар так удар. Прямо под дых! У меня в глазах потемнело. Я задохнулась. Прочь отсюда, иначе я в истерике тут все переколочу.

У Стенли и Эда хотя бы хватило такта тупо таращиться на свои пивные кружки и молчать. Зато Майк допил свое пиво и пообещал:

— Не горюй, Фели, я и к тебе в паб буду приходить.

У меня слезы брызнули из глаз. Меня предала собственная мать. В отчаянии я поплелась к двери.

— Да ладно тебе, Фели, — крикнул мне Майк, — держать паб — это почетное занятие.

— Фели, куда ты? — услышала я голос матери за спиной, и голос этот немного дрожал.

Я не ответила. Я просто ушла. Лучше промолчать. Что бы я сейчас ни сказала, ее поступок навсегда останется между нами.

Куда пойти, я не знала. Просто села в метро и где-то вышла. Пошла по улице, пустой в это время суток. В какой-то момент обнаружила, что нахожусь близ Тауэра на Тауэр-Хилл. Город уже готовился к Рождеству. На башне Тауэрского моста стояла большая елка, вся в огнях. Было уже темно, и весь Тауэр светился празднично и торжественно.

Мне почему-то представилось, как Вильгельм Завоеватель с гордостью взирал с этого места на Тауэр. Но внезапно картина изменилась. Тауэр исчез. В одну секунду я оказалась не перед гигантским замком, освещенным тысячами огней. Исчезли рестораны, магазины, автомобили. Все погасло, стало темно и тихо, как в лесу. Запахло свежей травой, лесом, болотами и лошадьми. Я подняла голову и увидела над собой звезды.

Потом звезды погасли, и снова, как будто кто-то хлопнул в ладоши, возник Тауэр, возник большой город, запахло выхлопными газами, зашумели автобусы и машины, засверкала ослепительная реклама. Только еще некоторое время сохранялся запах лошадей.

И тут я заметила, что за мной кто-то наблюдает. Всего в нескольких метрах от меня стоял Фитцмор. И выглядел так же испуганно, как и я.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он меня.

— Могу спросить тебя о том же, — ответила я, не думая.

— Любуюсь видом, а ты? — Он кивнул на пылающий огнями Тауэр.

— И часто ты им любуешься? — съязвила я.

— Бывает, — прозвучало в ответ, — пойдем присядем куда-нибудь? — И он указал на одну из скамеек с лучшим видом на самую знаменитую тюрьму Англии.

Медленно, совершенно сбитая с толку, я последовала за ним. Он уже сел и похлопал по свободному месту рядом с собой. Я опустилась на лавку рядом с ним. Запах лошади усилился. Я испуганно покосилась на соседа.

— Это что, от тебя лошадью пахнет?

Он как-то нервно засмеялся:

— От меня? Что ты, откуда?

И лошадиный запах тут же исчез, вместо него появился уже хорошо знакомый запах Ли: запах мха, сена, цветов и еще чего-то неведомого.

— Ну, так что ты здесь делаешь? — повторил он. — Я думал, ты сегодня помогаешь матери.

Я вздрогнула:

— Откуда ты знаешь? Тебя целую неделю не было в школе.

Он не смотрел на меня — значит, придумывает, что бы такое мне наврать. Не желаю ничего слушать.

— Ладно, все равно. Не мое дело. Где был, там был, — бросила я.

Тьфу ты! Звучит напыщенно. Но я имею право обижаться.

Мы немного посидели молча.

— Я просто так подумал, что ты сегодня у матери в пабе, угадал? — прервал молчание Ли. — Сейчас субботний вечер, и если ты не с компанией, значит, в пабе.

— Была в пабе, — я передернула плечами, — еще часа два назад.

Он молча ждал, что я снова заговорю. Я молчала. Тогда он сам произнес:

— Уже закончила?

— Совсем! — твердым голосом сказала я.

Он удивился.

— Хм, дай угадаю. Твоя мать продала паб, вы забрали оттуда все свое, и теперь тебе жаль.

Я молча бесилась, а он опять улыбался.

— Ладно, у меня три попытки, как в сказке, — предложил он, — одну уже истратил, еще две остались. Напротив вашего паба открылся новый ночной клуб, и вы с мамой боитесь, что он переманит всех клиентов. Опять мимо?

— Нет, Румпельштильцхен, не угадал! Последний шанс, иначе отправишься прямиком в пекло!

— Ну, тогда остается одно: сегодня вечером мать объявила, что передаст паб тебе в управление.

Зачем только он это сказал! Мне стало совсем муторно.

— Угадал! — объявила я с горечью и наконец расплакалась.

Он обнял меня за плечи, и запах сена и мха стал ближе. Рыдала я долго, очень долго. Наступила ночь, движение улеглось, шум утих, совсем стемнело, рекламные щиты стали гаснуть.

— Пойдем, я отвезу тебя домой, — тихо сказал Ли.

Я затрясла головой: ни за что! Не желаю сегодня видеть мать!

— Но здесь тебе оставаться тоже нельзя. — И Ли кивнул в сторону соседней лавочки, на которой устроился на ночь какой-то бездомный, изрядно воняющий мочой.

— Не хочешь домой — переночуй у меня, — предложил Ли, — пойдем.

Я безвольно последовала за ним. Через пару минут мы остановились перед автомобилем, он усадил меня на сиденье, я откинулась на спинку и закрыла глаза. Ли сел за руль, и мы поехали. Я снова открыла глаза, только когда мы припарковались в каком-то низком темном гараже, где мне на одно мгновение стало страшно. Где мы? Куда он меня привез? Кажется, женщин чаще всего насилуют именно на подземных парковках, так ведь? Почему я должна ему доверять? Что я о нем знаю? Три месяца назад он возник в нашей школе, и больше ничего!

— Может, все-таки отвезти тебя домой? — уточнил он.

Я готова была уже согласиться, но представила себе мать и вспомнила о ее предательстве. Если со мной что и случится, то так ей и надо! Тогда ей некому будет передать ее проклятый паб!

— Нет, — твердо заявила я, — не хочу домой. — И добавила, как в мелодраме: — Никогда больше!

Фитцмор посидел, подумал еще немного, а потом вышел из машины. И тут же открыл мою дверь и протянул руку, помогая выйти. Я вылезла и пошла за ним. А ладонь мою он не отпускал, так и вел меня за руку, как маленькую. Это было даже приятно. И у него ладонь наконец согрелась.

На лифте поднялись в дом. Отец Ли, должно быть, и вправду хорошо зарабатывал. Леандер отвел меня не в маленький лофт под крышей, а в отдельную большую комнату на третьем этаже. Видимо, в гостевую, где возвышалась двуспальная кровать в стиле модерн.

— Ванная рядом. Пойду принесу тебе новую зубную щетку.

Я кивнула. Через пару минут хозяин вернулся, неся в руках еще и свежую футболку и пижаму.

— Ну, — он в нерешительности остановился в дверях, — если тебе что-нибудь нужно, ты знаешь, где меня найти.

Я снова кивнула.

— Тогда доброй ночи.

Я опять кивнула. И только когда он уже почти закрыл за собой дверь, нашла в себе силы спросить:

— Ли?

— Да? — Дверь снова открылась.

— Где ты пропадал всю неделю?

— Помогал отцу.

Так просто. Так гладко. Так складно соврал.

— Честное слово. Он приехал в вечер премьеры и попросил помочь. Семейные дела в Йоркшире. Одна запутанная история с наследством.

— Твой отец просит твоей помощи, когда речь идет о наследстве?

— Представь себе, — подтвердил Ли с самодовольным видом, — я в этом разбираюсь.

А в чем он не разбирается? Да и меня мать частенько просит о помощи, так ведь?

— Спи сладко. — Он прикрывал за собой дверь.

— Спасибо, — тихо ответила я, — за все.

— Не за что, — он снова волшебно улыбнулся, — спи сладко до утра, Фелисити.

— И ты тоже.

Я вымылась, почистила зубы, надела пижаму с запахом Ли и легла в постель. Но заснуть не могла долго. Меня все мучило предательство матери. А самое худшее, что какой-то бес шептал мне на ухо, что она, в сущности, права. Мои дед и бабка были крестьянами, держали маленькую забегаловку и продуктовую лавку. Денег всегда было в обрез, и дальше тридцати миль от дома они никогда не уезжали. И моя мать в Лондоне сделала то, к чему с детства была приучена: открыла питейное заведение. Но только уже в Лондоне. Да, конечно, в столице, а не черт знает где на селе. В Лондоне она надеялась на лучшую жизнь. Поначалу так и было. Что делать матери-одиночке в корнуолльском захолустье? Никакого будущего. Дед помогал, но после его смерти бабушка уже сама нуждалась в помощи. Ее поместили в дом для престарелых, а свой домик она продала. Так мы оказались в Лондоне, мне тогда исполнилось десять лет. Паб первые два года приносил порядочный доход. А ничего другого мать просто не умела. Ну и зачем что-то менять? Каждый должен заниматься своим делом. Может быть, это моя судьба — закончить свои дни хозяйкой паба, как мать? Ну нет! Я с этим никогда не смирюсь! Я хочу поступить в университет! Хочу вырваться из этого убогого существования! Но теперь я хотела только спать. На сегодня с меня хватит. Сил больше нет.

Я еще немного полежала с открытыми глазами, разглядывая тени на потолке, прежде чем поняла, что ужасно хочу есть. Я ничего не ела с самого обеда в школе. Раньше мать заказывала пиццу, когда я помогала ей в пабе. Но уже года два на это не хватало денег.

Вот еще один повод пойти учиться дальше. Но все мои сбережения, так тщательно отложенные на учебу в университете, потрачены. Придется искать еще работу. Но сначала я что-нибудь должна съесть.

Надеюсь, Ли не рассердится, если я загляну к нему в холодильник? На цыпочках я выскользнула в коридор. К гостиной примыкал салон, также в стиле модерн. Далее дверь вела в своего рода музыкальную комнату, здесь стояли рояль и арфа. Не хватало только дворецкого во фраке и горничных в белых передниках. Аббатство Даунтон,[5] ей-богу! Далее шли обширная библиотека и кабинет. И то и другое как будто из другого века. Кухню я нашла только на самом первом этаже. Она была ярко освещена, и не я одна была голодна в эту ночь.

Ли стоял у стола и делал сэндвич. Я прокралась совершенно неслышно, но он все равно поднял голову.

— Мне немножко останется? — смущенно спросила я, стоя в дверях.

— Садись, — улыбнулся он, — ветчину любишь?

Я кивнула и уселась на один из стульев. Кухня имела такой же старинный вид, как и прочие комнаты в доме.

— Здесь кажется, что время остановилось. — Я рассматривала гигантский буфет слева от меня. — А погреб здесь есть с откидной крышкой?

Ли кивнул направо от меня. Я обернулась и увидела большой каменный камин с огромным вертелом для дичи, а рядом с камином — деревянную крышку погреба с железным кольцом.

— Обалдеть! Это ваше старинное фамильное гнездо?

— Нет. Отец купил этот дом много лет назад и не стал ничего менять. — Ли передал мне тарелку с сэндвичем, который составил бы украшение любого кафе вроде «Сабвэй»: листья салата, майонез, жареная ветчина, переложенная кусочками сыра.

— Спасибо, — отозвалась я, впиваясь зубами в эту вкуснятину, которая была, конечно, лучше, чем в любой забегаловке.

— М-м-м, вкусно! — оценила я, поднимая брови.

— Спасибо. А с тунцом будешь?

Он еще спрашивает!

Я съела оба сэндвича и запила мятным лимонадом.

— Очень устала? — спросил Ли, убирая со стола.

— Нет, совсем нет.

— Хочешь посмотреть кино?

— Неужели в этом музее водится телевизор? Или это будет концерт для арфы?

— Есть один, в моей комнате, если помнишь, — засмеялся хозяин.

А, ну да! Огромная плазма. Мы поднялись на третий этаж. Его современная комната составляла контраст всему этому старинному дому. Я устроилась на софе, он включил плеер. И выбрал на свой вкус какой-то американский экшен, недавно вышедший в прокат. Первые полчаса одна перестрелка сменялась другой. Не слишком интересно, если честно.

— Сегодня, — вдруг заговорила я, — мать заявила, что высшее образование не для меня. И что она уже потратила мои сбережения на учебу.

У меня снова слезы подкатили к горлу.

— Не может быть! — испуганно проговорил Фитцмор.

— Может! Ей пришлось выплатить мои деньги финансовому департаменту. Паб убыточен, весь доход держится на трех алкоголиках, а вся прибыль уходит на оплату уборщицы. И все это теперь должно достаться мне.

На экране главный герой выпрыгнул из окна, разбив его головой на мелкие осколки. Точно так же поступили сегодня с моими надеждами на будущее. Ли сочувственно обнял меня за плечи и притянул к себе. Поскольку мы не касались друг друга открытой кожей, электрического разряда не последовало. Зато я ощутила себя под защитой.

— Что делать будешь? — И он прижал меня к себе.

— Мне нужна работа, чтобы заработать на универ.

— А с матерью что?

— А что с ней?

— Как ты дальше будешь с ней себя вести? — уточнил он.

Есть только один способ это выяснить.

— А тебе хватит смелости оставить ее одну? — вдруг спросил Леандер.

Об этом я еще не думала. Если ей придется из-за меня продать паб, как я буду с этим жить? Не знаю. Уехать от нее совсем? Я таращилась на экран, уже ничего не понимая. В горле у меня пересохло.

— Боюсь, я кончу так же, как она. Повторю ее судьбу.

— Нет, — уверенно заявил Фитцмор, — не повторишь. — Он немного отодвинулся от меня и посмотрел мне в глаза. — У тебя все будет по-другому!

— С чего ты взял? Ты меня почти не знаешь!

— Достаточно успел узнать. Ты — лучшая ученица в колледже. Неужели ты все бросишь только потому, что твоя мать в тебя не верит? Тогда я в тебе и правда ошибся. Ты станешь педагогом! Ты сможешь! Не сдавайся и действуй!

Ух ты! Так со мной еще никто не говорил!

— Ты, кажется, единственный, кто в меня верит, — выговорила я медленно, — почему?

Он улыбнулся той улыбкой, которая в свое время очаровала у нас в столовой Матильду. И Фелисити Страттон. Ах да, Страттон! Не к ночи будь помянута! А Фитцмор, он ведь так заносчив и избалован! Он привык, что на него вешаются и лезут с поцелуями, как Фелисити в первый же день его в колледже.

Меня слегка передернуло. И тут же стало стыдно: Леандер был так добр, щедр и готов помочь! А я так плохо о нем думаю! Мне бы теперь пора, пожалуй, растаять, как мороженому, когда он сидит тут так близко со своим романтическим беспорядком на голове и глядит на меня своими синими глазами. Сердечко мое заекало.

— Ты особенная, — проговорил он, — я, наверно, первый, кто это заметил.

У меня пересохло во рту. Я сглотнула. По закону жанра здесь следует поцелуй. Ой, не надо! Что-то я еще не готова! Я вообще только один раз целовалась. С Себастьяном Хиллом, в четвертом классе. Насильственное лобзание пьяного Джека Робертса не считается.

Ли наклонился ко мне. Провел пальцами по моим волосам, по подбородку. И как только коснулся моей щеки, нас обоих как следует тряхнуло, и меня отбросило назад на подушки.

— Да что это такое? — Голос у меня дрожал и срывался. — Ты что, заряжен электричеством, как морской скат?

Ли замер, тяжело дыша и глядя на меня, как Леонардо ди Каприо глядел на Кейт Уинслет в «Титанике».

— Я думаю, мне лучше пойти спать, — пробормотала я, с трудом поднимаясь с дивана. Ли остался сидеть. И, пока я спускалась по лестнице, чувствовала на себе его взгляд.

Наутро, проснувшись, я не сразу поняла, где я. Потом вспомнила вчерашние события с новой силой. Что делать? Пойду домой, пока мать в пабе. Мы тогда весь день не увидимся. А то и два. А можно так подгадать, что и целую неделю.

Через четверть часа я, только что из душа, вышла на кухню. Ли уже был там.

— Доброе утро. — И он заулыбался как ни в чем не бывало.

Его щеки снова украшала легкая небритость.

— Я спала как младенец, — неуверенно объявила я, криво улыбаясь в ответ, — кофе найдется?

— Пошли, — кивнул он.

Я последовала за ним в салон. Там было огромное окно от пола до потолка, а за ним — маленький балкончик с кованой решеткой, увитой диким виноградом. На балконе стоял круглый столик, как в бистро, с любовью накрытый на две персоны. Ли обернулся к стене, где я с удивлением обнаружила что-то вроде маленького лифта для продуктов. Внутри подъемника стоял поднос, полный всякой всячины.

— Вот это совсем уж круто, — призналась я.

— Классно, правда? — засмеялся хозяин. — Да здравствует старина!

— Да здравствует! — подтвердила я, пытаясь забрать у него из рук поднос, чтобы как-то оказаться полезной.

— Да ладно, Фей! Ты же мой гость. Садись, погрейся на солнышке. Оно тут редкий гость.

Да, утро выдалось, как с картинки! Отсюда, сверху, открывался фантастический вид на Беркли-Сквер, на зеленый сквер. И шум машин долетал сюда весьма приглушенно.

Ли наколдовал волшебный завтрак: свежие фрукты, блинчики, яичница, овсянка, сосиски, пончики, тосты, мармелад.

— Как будто в «Ритце», — сказала я, пока он выкладывал мне яичницу на тарелку.

— Я не знаю, что ты любишь, поэтому наготовил всего сразу.

— Теперь меня будет мучить совесть. Ты провел все утро в кухне, пока я спала.

— Забудь. Ешь лучше, а то остынет.

Я уже уплетала за обе щеки. Мы болтали о школе, об учителях.

— А где твой отец? — вдруг решила спросить я.

— Отец? — Он как-то смутился.

— Да, я надеюсь, он не против, что я здесь ночевала.

— Точно не против. — И углы его рта дрогнули, как будто на ум ему пришла шутка.

— Он разве не дома? — обеспокоенно осведомилась я.

— Нет. Уехал на все выходные, — уверил меня Ли.

— Ты часто остаешься один?

— Да, часто. Какие у тебя планы на сегодня?

— Что-что? — Я едва не подавилась.

— Ну, я подумал, ты вряд ли сильно спешишь домой. Так, может быть, что-нибудь придумаем вместе?

— Какие будут предложения?

Он несколько секунд собирался с мыслями, а потом выдал:

— Пошли в Тауэр.

— Куда?

— Держу пари, я могу рассказать об этом месте кое-что такое, чего никто не знает.

— Заинтриговал. Ну, пошли. Только за билеты плачу я.

— Может, лучше отложишь на университет? — Он криво улыбнулся.

— Завтра начну откладывать, — объявила я, — а сегодня возьму реванш.

Кроме того, не хочу чувствовать себя всем обязанной. Уж точно не тому, кто водит дружбу со «звездным клубом».

Он заглянул мне в глаза, и его взгляд как будто выразил небольшое разочарование, как если бы он прочитал мои мысли. Но через секунду он снова улыбался и шутил.

И продолжал шутить и сыпать анекдотами все время, что мы гуляли по Тауэру. Это была лучшая экскурсия, какую видывал Лондон. Мы привыкли называть Тауэр кровавым, а прежде он звался «отчаянным», потому что здесь маленькие принцы доводили до отчаяния своих педагогов. Однажды один такой несчастный пригрозил было наказать королевского отпрыска и оставить его после уроков заниматься и дальше, за что был связан своими учениками и едва не подвергнут пытке огнем.

— Королевский фогт застукал наглецов, когда они собирались поджарить своему наставнику пятки, освободил несчастного, а мелких засранцев заставил неделю драить отхожие места.

— Ну, теперь ты точно врешь! — засмеялась я. — Принцы драили отхожие места?

— Точно тебе говорю. В старину рыцарь должен был уметь все, чтобы научиться смирению, — серьезно объяснил Леандер.

— Ну да! Особенно если твой дядя собирается стать королем, а ты стоишь у него на пути!

— Да нет же! Ричард III их не убивал! Они сварили для своего учителя суп из ядовитого плюща, чтобы прогулять уроки, а кухарка по ошибке подала этот суп им же самим. Все трое умерли от отравления. Теперь все обвиняют Ричарда III, а между тем эти принцы были просто наглыми, избалованными говнюками.

— Вот незадача: умерли по собственной оплошности.

Здесь, в Тауэре, утверждал Ли, королева Елизавета I утратила свою невинность благодаря Роберту Дадли.

— Это что, королева-девственница? — смеялась я.

— Ну да. У нее даже родился ребенок, но рано умер. Ее сестра Мэри должна была стать крестной, но ей запретил ее муж Филипп Испанский. Ну, ты знаешь, он был католик, Мэри тоже, все такое.

— А Мэри, конечно, ужасно расстроилась и баловала племянника до крайности.

— Почти. Она была страшно завистлива. Говорят, что она младенца и отравила.

— Надеюсь, малыш успел перед этим ее описать с головы до ног, — сухо сказала я, не веря ни единому слову своего экскурсовода. Но рассказчик он был отменный. Иногда становилось даже жутковато.

В коронационном зале, где выставлены королевские драгоценности и где короновались все короли Британии, начиная с Вильгельма Завоевателя, Ли прокомментировал каждого монарха, но одного пропустил.

— А что с Яковом II? У него была аллергия на виноград? Или он боялся чертей? Или ему изменила любовница?

Ли вздрогнул. Далее произошло нечто непостижимое.

Вокруг меня все заволокло туманом. И когда он рассеялся, я увидела двух мужчин. Исчез тронный зал, вместо него возникло помещение, украшенное гобеленами. Рядом со мной по-прежнему стоял Ли. А те двое как-то странно разговаривали, а увидев нас, остолбенели от изумления. Тут опять все расплылось, и мы вновь оказались в пустом тронном зале.

Ли пронзительно взглянул на меня.

— Что? — я испуганно сглотнула.

— Что ты сейчас видела? — резко спросил он.

Я испугалась его тона. От него снова повеяло опасностью. Глаза его, по-прежнему синие, стали ледяными, колючими. Пришлось срочно врать.

— Я рассматривала стулья, — наплела я, — ты заметил, что узор все время повторяется?

— И больше ничего? — не поверил Фитцмор.

— Видела, — отвечала я, начиная злиться. Как он смеет мне не верить! ОН, который до сих пор не сказал мне ни слова правды!

— Вон тот парень постоянно ковыряет в носу! — бросила я.

Леандер посмотрел на мальчика лет четырех, который запихнул указательный палец правой руки себе в нос, что называется, по самый локоть.

— Противно, правда? — Я заставила себя улыбнуться.

Он улыбнулся мне в ответ, но улыбка была вымученная и неискренняя. И далее я постоянно ощущала на себе его испытующий взгляд, старалась изо всех сил игнорировать его и казаться беззаботной.

Когда мы миновали, наконец, этот восхитительный поток королевских бриллиантов и прочего, снова произошло нечто неожиданное. На верхушке скипетра засверкал самый крупный бриллиант на свете — «Звезда Африки». Когда Фитцмор приблизился к этому сокровищу, камень вдруг ярко вспыхнул и тут же погас. Я подумала было, что это кто-то из туристов, вопреки запрету, щелкнул фотовспышкой. Смотрители в зале подумали, видимо, так же: их недовольные взгляды побежали по группе посетителей. Но ни у кого в руках не оказалось фотоаппарата. Только я одна заметила, что произошло на самом деле.

Я и тот мелкий исследователь глубин своего носа.

— Мама, — крикнул он, — когда этот дядя посмотрел на бриллиант, камень загорелся.

Все окружающие засмеялись детским фантазиям. А мне было не до смеха. Я взглянула на Ли, а он, казалось, совсем забыл обо мне. Он смеялся вместе со всеми и подмигивал малышу.

Все остальное время нашей экскурсии я была скована и угрюма. И Ли это заметил. Он и сам стал сумрачен, хотя старался казаться веселым. Я же больше не могла притворяться. Меня слишком терзал вопрос, что же здесь произошло и при чем тут Фитцмор?

— Хочешь домой? — спросил он в кафе.

— Нет, не хочу, — честно призналась я.

Как бы страшен он ни был порой, все же он один из семи человек, которым со мной хорошо. Позволю себе растянуть это удовольствие.

— Тогда оставайся у меня, — предложил он.

— Что скажет твой отец, когда обнаружит в доме незнакомую девицу?

— Не думай об этом, — самоуверенно заявил Ли, — я взрослый. Он поднимет брови, увидев тебя, но ни слова не скажет.

Охотно верю. Он ведь в гостях у своего идеального сына не «Мисс Вселенную» встретит. И его родительское сердце тотчас же успокоится.

— Спасибо.

БЕРКЛИ-СКВЕР

— Вы что, пришли вместе? — Филлис пристала ко мне в туалете на переменке.

Кому другому я бы соврала, но не Филлис. Я кивнула и рассказала о выходке моей маман. Филлис только руками всплеснула. Хорошо, когда друзья о тебе так беспокоятся.

— Переезжай ко мне, — предложила она, — будешь жить в комнате Веры.

— Разве твоя мама не устроила там ателье? — осторожно осведомилась я.

— Устроила, но по такому случаю подвинется, — уверенно заявила Филлис.

Для нее это само собой разумелось, и я приняла бы ее предложение, но…

— Пусть у твоей матери будет там мастерская, Филлис. Мне сейчас есть где пожить. У Ли огромный дом, в моем распоряжении целая гостевая.

Филлис прищурилась:

— Если бы я не знала тебя так хорошо, я бы подумала, что ты уцепилась за его приглашение, потому что имеешь на него виды. — Она испытующе посмотрела мне в лицо. — Но если ты по-прежнему Фелисити Морган, которая до сих пор бегала от этого профитроля с кремом, я всего лишь слегка удивлена.

— Я сама себе удивляюсь, — смущенно улыбнулась я, — но он в доме один, отец все время в разъездах. И никому не приходится сворачивать и запихивать в чулан свое ателье.

Филлис не стала настаивать на дальнейших объяснениях. Она и вправду слишком хорошо меня знала.

Чудно, конечно, было после школы идти не к себе, а к Фитцмору, да еще с ним вместе. Для меня это был новый опыт — провести с кем-нибудь целый день вместе. После школы мы зашли в маленький магазинчик, и Ли купил на ужин пару стейков. И это означало, что его отца снова нет дома. Мы вместе приготовили ужин, вместе сделали уроки и вечером немного посмотрели телевизор. И, засыпая у себя в гостиной, я думала, что как-то так и представляла себе свое будущее. Хотя ведь все это временно и скоро кончится. Через пару дней мне придется вернуться домой.

Мы бегали с Ли и Джейденом в Гайд-парке.

— Твоя мать не возражает, что ты живешь у него? — пропыхтел Джейден.

— Она ничего не говорит по этому поводу, — проговорил вдруг Леандер резким тоном, какого я у него раньше не слышала.

Джейден встал как вкопанный. И мы с Ли тоже остановились.

— Она что, тебя даже не искала? — не поверил Джейден.

— Даже ни одного эсэмэс не прислала, чтобы узнать, где ее дочь, — ядовито бросил Ли, — жива ли она вообще, не плавает ли в Темзе, не заперта ли в темном подвале. Миссис Морган это не волнует!

Не думала, что Ли так оскорбит невнимание моей матери. Я-то уже привыкла. Мать уже много лет беспокоилась только о своем пабе. Уж точно больше, чем о своих детях.

— Да, естественно было бы ожидать, что она все-таки будет по тебе скучать. — Джейден уперся руками в колени, тяжело дыша.

Что и говорить, эти пробежки дорого ему стоили. Но он был упорен. Молодец!

— Где еще она сейчас найдет бесплатную рабочую силу? — злился Ли. — Уж точно не в Лондоне.

— Все, закрыли тему! — строго сказала я.

Ли и Джейден переглянулись. Типичная невербальная коммуникация между мальчишками. Но тему сменили.

— Дальше-то побежим или что? — поинтересовалась я.

Они кивнули, и мы потрусили дальше.

И тут я увидела его.

Он стоял у памятника принцу Альберту и подмигивал мне. Я резко остановилась. Джейден и Ли, все еще в молчании после неприятного разговора, моментально это заметили и тоже встали.

— Сити, ты что? — застонал Джейден. — Обиделась, что ли? Но я же всего лишь правду сказал!

Фитцмор посмотрел туда же, куда и я. Видел ли он его, как видела я, не знаю, ибо явление исчезло. Вот так запросто. Был, да сплыл! Так появляются и снова растворяются в воздухе волшебники вроде Гарри Поттера. Только этот исчез беззвучно. Я обернулась к Ли. Он рассматривал меня со странным выражением лица.

— Я сюда бегать пришел, а не зависать без дела, — объявил Джейден и потрюхал дальше.

Я поплелась вслед за ним.

Не будь я в таком изумлении и растерянности, я бы тогда поняла, что это меня кто-то предостерегал от того, что случилось потом.

Утром меня что-то разбудило. Я медленно и туго очнулась ото сна и поняла, что что-то не так. Голоса. Тихие-тихие. В доме кто-то шептался! Ну и что же? Дом не пустой, почему не могут звучать голоса? Ли дома, наверное, его отец вернулся. Разговаривают. Ужасно любопытно! Похож ли Ли на своего родителя? И каков из себя мужчина, у которого такой красивый, породистый отпрыск? Я вылезла из-под одеяла и приоткрыла дверь. Коридор был пуст и темен, но шепот не смолкал. И голосов было точно больше, чем два. Может, это еще и очаровательный кузен, о котором рассказывал Ли? С лестницы был виден какой-то странный зеленоватый свет. Рождественские гирлянды, что ли? Да нет! Окна там нет, а дом Ли еще ничем не украшал. Я выскользнула в коридор.

Шепот точно доносился оттуда же, где горел зеленый свет. Уж не воры ли? Кому надо, сразу заметили бы, что молодой человек живет один в большом доме. Легкая добыча. И какая желанная: дом набит антиквариатом и предметами искусства!

Голоса стали чуть громче. Но ни слова не разобрать. То ли гэльский, то ли валлийский, не знаю ни того ни другого. Зеленоватое свечение было неярким, затуманенным. Что мы имеем? Вариант А: в дом проникли воры, валлийцы, ирландцы или шотландцы. Вариант Б: неупокоенный дух прежнего владельца дома жалуется там, на лестнице, на свою неудавшуюся жизнь после жизни. Вариант В: Фитцмор-старший вернулся не один, с ним — дама, валлийка, шотландка или ирландка. Наконец, вариант Г: черт его знает, что это такое! Уж и не знаю, что еще придумать!

Ни один из вариантов не желателен. Но увидеть хозяина дома хотелось ужасно. Сердце у меня заколотилось так, что заглушало шепот. Я стала дышать глубже, чтобы успокоиться. И выглянула на лестницу. Никого. Ни души. Только зеленый свет. Я перегнулась через перила. Свечение шло, кажется, из стены. С чего это стене излучать зеленое свечение? И тут я поняла, откуда и свет, и шепот: в ночи, когда не горела тяжелая люстра под потолком, под защитой гардин зеленого бархата, на стене в музейной массивной барочной раме ожила картина с фавнами и эльфами! Эльфы изъяснялись между собой на этом странном языке, перелетая с места на место на своих стрекозьих крылышках!

Соберись, Фелисити! Не падай! Картина ожила! Ничего! Видимо, бывает!

Хлопнула дверь.

— Фей, это ты?

— Я еще не оделась!

— Ладно, жду тебя на кухне.

Надо же! Посмотреть на нас со стороны, мы похожи на брата и сестру или на давно женатых супругов!

На кухне Ли уже пил кофе и читал газету. Да, совсем как давно женатые супруги, подумалось мне опять.

— Доброе утро, — улыбнулся он, — кофе хочешь?

— Не вставай, я сама налью.

Ему, очевидно, нравилось наше внезапное сожительство. Весьма вероятно, он был гораздо более одинок, чем я предполагала. У меня-то хоть мать была жива. Я жила у него уже неделю, а его родитель ни разу не напомнил о себе, как и моя маман. По выходным мы с матерью обычно завтракали вместе. Тогда было время хоть поговорить друг с другом, на неделе это было совсем нереально.

— Можешь дать мне страничку вакансий? — попросила я, садясь рядом за стол с чашкой кофе и намазывая тост джемом.

— Ты же не собираешься бросать колледж! — всполошился Ли.

— Нет. Но мне нужна работа, чтобы заработать денег на университет. Я не хочу больше пахать на мою маман. Не потому, что она мне не платит, а потому, что предала меня. Попроси она у меня денег на черный день, я бы не отказала, дала бы. Но она меня обманула и обокрала.

Все, я высказалась! Теперь меня не нервирует ни тиканье старинных часов, ни шум транспорта. Ли зашуршал страницами и передал мне две полосы «Таймс». Ну и улыбнулся, конечно, снова.

— Ищут официантов для «Старого Маркиза». Что думаешь?

Нужна я им! «Старый Маркиз» — самая популярная лондонская пивная прямо на Ковент-Гарден. Туда берут на работу молодых, красивых, высоких, стройных, с юмором и шармом. Но не стоит расстраивать Ли.

— Можно сходить на собеседование, — согласилась я.

— Какие у тебя планы на сегодня? — осведомился Ли после первой чашки кофе и сэндвича.

— Собиралась поискать работу. — Я откусила кусок тоста и пожала плечами.

Хозяин кивнул.

— Только сначала помогу тебе с уборкой, — решила я.

— Зачем еще? — ухмыльнулся он.

— Хочу тебя хоть чем-то отблагодарить. Я же у тебя живу.

— А что ты собираешься убирать? В доме и так полный порядок.

Ну как же, а вот засохшие крошки на столе! Но где же они? Только что были здесь, и вот их уже нет! Странно, я же их видела.

Уже дня три я искала место. Обошла кучу баров, в большинстве мне отказали, как я и думала. Лишь в последнем предложили испытательный срок — три дня работы. Мне бы теперь уснуть как каменной. Но не тут-то было! Как только часы на Беркли-Сквер пробили полночь, я проснулась. Где я и почему, я уже знала. Но отчего проснулась? Сон. Да, я видела сон. Страшный сон.

Что же я видела? Да непонятно что! Вот я стою на какой-то пустоши на берегу моря в Третеви, в Корнуолле, где я родилась. Вижу вдали утесы и скалы Тинтажеля. Плету венок из цветов. Всегда любила плести венки. Что это летит над скалами? Дельтаплан? Не могу понять! Хочу побежать вверх на скалу, посмотреть, не случилось ли чего, и вот он снова! Похож на крыло летающего ящера. И вдруг этот ужасный рык!

В этот момент я открыла глаза. Рычание не смолкало. Это рычал мой желудок! Рычал от голода! С самого утра ничего не ела, а до завтрака не дотяну, если не поем. От голода меня уже просто мутило. Я включила ночник на столике у кровати и пошла к двери. Надеюсь, Ли я не разбужу. У него слух как у летучей мыши.

Стоило мне открыть дверь, как стало ясно, что не спится не только мне. В коридоре снова кто-то разговаривал. Я сама себя ущипнула за руку, чтобы удостовериться, что не сплю. Ай, больно! Не сплю! Ни капли! На коже остались глубокие синеватые следы от моих ногтей. Приглушенные голоса доносились с лестницы. Мужской голос к кому-то обращался. И довольно энергично при этом.

— …действовать. Времени почти нет. Калам что-то затевает! — прошипел один голос.

— Он завалил все задание! — глухо отвечал другой, очень низкий.

— Согласен, выглядит она… — вмешался третий.

Разобрать было трудно. Я придвинулась поближе.

— Если верить древним сагам, я ожидал большего, — вздохнул еще один собеседник.

— Мы все ожидали большего, — отозвался шипящий.

— Может, это и не она вовсе. Может, мы перепутали, — опять вздохнул другой.

— Тогда у нас проблема, — пророкотал бас, — времени почти не осталось. Жаль, что саги…

Видимо, он отвернулся: дальше я ничего не смогла расслышать. Я подкралась поближе. Старый деревянный пол заскрипел, как ржавая дверная петля. Я в ужасе спряталась за комод, ожидая каждую секунду, что эти трое меня обнаружат. Не знаю, сколько я там простояла, ни никто меня не нашел. Сердце у меня колотилось так, что я ничего не могла услышать. Голоса смолкли. Ни звука, ни вздоха. Только тиканье старых напольных часов в конце коридора.

Я осторожно выглянула и скользнула еще пару шагов. И еще. У лестницы я прижалась к стене и еще раз прислушалась. Заглянула за угол. Ничего. Лестница была пуста. Матовый зеленый свет струился из стены справа. Из эльфийской картины. Я заметила какое-то движение. Жирный паук выполз из картины и перебрался через раму. Тут я уже не выдержала и завопила.

Меня тут же кто-то схватил. Я наугад попробовала двинуть локтем. Но знакомый голос привел меня в чувство.

— Успокойся, Фей, — говорил Ли. — Тихо, тихо. Я здесь. Все хорошо.

Я только смогла ткнуть пальцем в паука на стене. Тот карабкался вверх по обоям.

— О, извини. В старых домах такие часто живут. Постараюсь от них избавиться.

— Плевать на паука! — кричала я. — Но он выполз из картины!

Я точно увидела испуг на лице Ли. Он дико воззрился на стену, но тут же взял себя в руки.

— Он просто переполз через полотно, Фелисити, — произнес Фитцмор.

Я бешено сверкнула на него глазами:

— Не рассказывай мне! Он выбрался именно из-под этого листа. Нарисованного листа! Он там сидел!

Ли снисходительно улыбнулся и облокотился на перила.

— Фелисити, что ты, этого не может быть.

— Сама знаю, что не может. Но это случилось!

Еще немного, и у меня начнется истерика! Я видела!

Видела то, во что невозможно поверить! Ли был спокоен как камень. Я зажмурилась и несколько раз глубоко вдохнула.

— Я есть хочу, — и подняла глаза на невозмутимого хозяина, — найдется что-нибудь?

Я поглощала третий сэндвич, Ли смотрел на меня, не отрываясь.

— Еще чего-нибудь хочешь? Чая? Валерьянки?

— Сигарету, виски и опиум! — огрызнулась я.

— Нет, правда, Фей, — засмеялся он, — ну и юмор у тебя!

Я пожала плечами и положила в рот последний кусок. Мне стало лучше. И теперь я сама уже сомневалась, что видела это наяву. Я поблагодарила, выпила воды и зевнула. Пока я ела, мы ни слова больше не сказали о происшествии с пауком. Я так оголодала, что меня занимали только сэндвичи. Теперь, когда я поела, разум снова вернулся ко мне. Леандер сидел напротив, облокотившись на спинку стула, закинув ногу на ногу. На нем была футболка и боксерские шорты. Красив, как бог. Фелисити Страттон, мне тебя даже жалко!

— Все, я устала. — Я снова зевнула и встала.

— Оставь все как есть. Я уберу. Иди спать, — произнес Ли, не двигаясь с места.

— Ни в коем случае, — и я тут же вымыла за собой посуду и убрала продукты в холодильник, — спасибо еще раз.

— Не за что. Это всего лишь дурацкий сэндвич, — отмахнулся хозяин.

— Я не только о сэндвичах, и ты знаешь, что я имею в виду, — уточнила я довольно резко и еще раз наудачу добавила: — Надеюсь, твой отец не против.

Ли встал и потянулся. Страттон сейчас упала бы в обморок.

— Мой отец бывает дома еще реже, чем твоя мать. И я уверен, он был бы от тебя в восторге.

Еще бы! В отличие от прочих подружек его сексапильного отпрыска, я сплю в гостевой и не лезу к этому отпрыску в кровать.

— Он еще никогда не видел ни одной моей подруги, — вдруг заявил Ли.

— Может, он думает, что ты не по женской части?

— Да нет. — Ли вымученно засмеялся. — Иди спать. Уже поздно.

Он подтолкнул меня к выходу, но я замешкалась на пороге.

— Что такое? — Он нахмурился. — Я тоже иду спать, честное слово.

— Я не об этом, — фыркнула я, — как ты думаешь, паук еще сидит на стене? Я его опасаюсь.

Спустя две недели я смогла заставить себя перешагнуть порог нашей мансарды под крышей. Мать сделала вид, будто ничего не произошло. Она встретила меня из школы своей обычной снисходительной улыбкой, дежурно чмокнула и ушла в паб.

Фитцмор-старший за все это время так и не появился. В доме не нашлось даже ни одной его фотографии. Голосов больше не было, картина оставалась безжизненной, паук исчез. И все-таки я почти с радостью снова оказалась дома.

Ли расстроился. Хотя виду не подавал. В школе по-прежнему слегка флиртовал со мной, как и прежде, как будто не было этих двух недель под одной крышей. Часто приходил в школу небритым и с тенями вокруг глаз, словно после бессонной ночи. Я знала, чувствовала, что он огорчен моим отъездом. Откуда знала? Понятия не имею.

Отвозя меня домой, он еще раз попросил пойти с ним на рождественский бал. Я же попросила время подумать.

— Ждешь, что Ричард вернется? — вдруг неожиданно горько воскликнул он.

— Нет, не жду. Просто может статься, что мне придется работать в вечер бала. Я же ищу работу.

— Ах, вот оно что. Ну тогда ладно. Удачи тебе.

— Спасибо, Ли, еще раз спасибо за все. — И я поцеловала его в щеку.

Странное это произвело на него действие. Он удивился, как будто не мог понять, что это я такое сделала и зачем. Вид у него был ошарашенный. Видимо, я слишком много себе позволила. Ну извините, я просто хотела поблагодарить. Я закусила губу и быстро вышла из машины.

МУЖЧИНЫ В ДАМСКОМ ОТДЕЛЕ

— Пошли уже, а? — взмолилась я.

Шопоголизм моих подруг доводил меня до исступления. Филлис и Николь примеряли уже по десятому платью и все не могли ни на что решиться. Меня выводили из себя эти навязчивые рождественские песнопения — «Jingle Bells» в каждом магазине без перерыва! Рождество неизбежно надвигалось, и мои подруги как одержимые бросились покупать бальные платья, словно не знают, что после семейных рождественских застолий влезть в эти платья уже будет непросто.

Каждый раз (и этот год не исключение) Рождество меня только нервировало. За три недели до праздника я уже была несчастна. Ли опять исчез на неделю. В школе меня замучили вопросами, куда он подевался. Страттон ежедневно расстреливала меня взглядами.

— Не порть нам праздник только оттого, что тебя никто не пригласил на бал! — колко заметила Николь.

— Ее пригласили. — Руби рассматривала себя в зеркало в лавандовом декольте.

Филлис и Николь замерли и поглядели на меня, как будто я в родстве с Виндзорами.

— Ли ее пригласил, — пропела Руби тонким голосом.

Николь опустила руки и прищурилась. Филлис открыла рот. Интересно, откуда Руби от этом известно? Я никому не рассказывала. Неудобно вышло.

— И тебе есть что надеть? — сквозь зубы процедила Николь.

— Нечего, — соврала я.

— Ну так выбери себе что-нибудь. — Филлис протянула мне одно из отложенных платьев.

Филлис пригласил Хью Фитцпатрик. Николь пойдет с Кори. Руби — с Томасом Маклеодом из старшего класса.

— Я не пойду на бал, — объявила я.

— Почему? — рассердилась Филлис.

— Я не могу пойти на бал с Ли, — отрезала я, — я ощущаю себя полным ничтожеством рядом с ним.

— Дура ты! — вывалила Филлис. — Тебя приглашает на бал самый красивый парень в школе, а ты ему отказываешь, потому что, видите ли, неприглядно с ним смотришься.

— Поставь себя на мое место, — я скорчила гримассу, — думаю, ты меня поймешь.

— Все равно зря, — скептически заявила Филлис. — Ну, хотя бы платье купи. Ты похудела. Тебе нужно обновить гардероб.

— Не отвлекайся, Филлис, примеряй дальше, — отмахнулась я.

Знает же прекрасно, что у меня нет денег на новые шмотки.

— Возьми хотя бы что-нибудь напрокат, — не унималась Филлис, — и прическу надо сделать…

— Mon Dieu,[6] Фелисити, ты ли это? — Передо мной, к моему удивлению, стояла маленькая французская американка-парикмахер. Волосы у нее все так же стояли дыбом, только на этот раз они были томатно-красного цвета. — Собираешься на вечеринку? Ричард снова в Лондоне?

— Нет, — я стала такого же цвета, как ее шевелюра, — я за компанию с подругами.

Черт, как ее зовут-то? Фло, что ли?

— Ли тоже здесь? — продолжала парикмахерша. — Мне нужна его голова. Передай ему, пожалуйста, мой телефон. Пусть непременно позвонит.

Фло протянула мне визитку, согласно которой Фло оказалась Флоренс или Флоранс.

— Я ему передам, — вежливо отозвалась я и спрятала карточку в кошелек.

— О, у меня кое-что есть для тебя. — Флоренс порылась в своей необъятной сумке. Филлис, Руби и Николь, затаив дыхание от любопытства, придвинулись ближе. — А, вот она! — воскликнула Фло, весело и триумфально выхватив из сумки фотографию.

У меня за спиной охнула Николь.

— Черт побери, Фелисити! — выдохнула Филлис. — Это колоссально!

Николь стояла с открытым ртом, выпучив глаза.

На этом фото я и Ли покидали магазин Джорджа, направляясь на вечеринку.

— Вау! — прошептала Руби. — Ли похож на фотомодель. Что за красотка с ним?

Филлис ухмыльнулась и подмигнула мне.

— Фелисити это, — срывающимся тонким голосом пропищала Николь.

— Ах, Bijou,[7] у тебя фантастические волосы. — Флоренс провела рукой по моим нечесаным кудрям.

Я лично ничего фантастического в них не видела, и Николь и Руби, судя по их лицам, тоже.

Из немереного ридикюля Фло заиграла песня Жака Бреля «Море».

— Ай, сотовый! Целую, Фей, напомни обо мне Ли, ладно? До скорого. — И она исчезла между вешалками, прижав телефон к уху.

— Я сплю или эта крошечная француженка восторгалась волосами Фелисити? — недоумевала Николь.

— Вообще-то она американка, — тихо уточнила я.

— Фели! Так у тебя уже есть платье к балу, — обескураженно промямлила Руби, — а ты сказала, что не пойдешь.

— Как бы не так, — ворчала Николь, впившись глазами в фото, как будто хотела заучить его наизусть. — Платье — отпад. Дизайнерское, что ли?

— Йон Джордж, — вместо меня ответила Филлис. Я изумленно поглядела на нее, она пожала плечами. — Я была прошлой весной на его дефиле. Забыли? Эту модель тоже представляли. Я в нее сразу влюбилась.

— Ты можешь позволить себе платье от Джорджа? — прошипела Николь.

— Взяла напрокат, — солгала я.

Если они узнают, что его подарил мне Леандер и по какому поводу, дружбе конец. А что, если это был замысел Ли — рассорить меня с моими друзьями? Но нет, как можно! Я не смею так думать о нем!

— Выбрали? Филлис, вон то синее с белыми аппликациями потрясающе на тебе выглядит. А тебе, Николь, больше всего идет розовое, — попробовала я сменить тему.

Руби выбрала мятно-зеленое платье со стразами, и мы направились к кассе, где нас уже ждала чудовищная очередь.

— О, нет! — простонала Николь. — Пошли выпьем кофе и вернемся попозже.

— Кто нас туда пустит с неоплаченным товаром? — скептически произнесла Филлис. — Ладно, пошли, встанем в очередь и будем мечтать: что было бы, если бы за нами вдруг пристроился Ричард Косгроув.

И мы тут же захихикали. Это наше старинное развлечение на такой случай.

— Я бы пропустила его вперед, — заявила Руби.

— Ну и зря! — развеселилась Николь. — Тогда он расплатится и исчезнет. Я бы ему предложила свои услуги независимого консультанта, чтобы он мог выбрать себе одежду.

— Здесь дамский отдел, — сухо заметила я.

— Ну и что? Зато я хорошо разбираюсь в моде.

— Вы же не думаете, что Косгроув носит женское белье? — отозвалась Руби.

— Нет, Руби, — снова захихикали мы, — нет, конечно.

— Хотя кто знает, — философски заметила Руби, — помните нашего соседа, мистера Вандерваарта, пожилого господина, что всегда носит костюм и очки? Ему недавно доставляли пакеты из дамского обувного интернет-магазина.

— Руби, — заговорила Филлис, — ты уверена, что это были пакеты для мистера Вандерваарта, а не для какой-нибудь из соседок? Просто ее не было дома, и посылку принесли ему.

— Ну, может быть, — согласилась Руби, — но я все думаю, чего эта ядреная бабенка к нему зачастила?

— Ботинки чистить, — предположила Николь, и мы снова прыснули от смеха.

— Весело тут в очереди, я смотрю, — раздался у нас за спиной глубокий мужской голос.

Мы обернулись. Мужчина лет двадцати пяти-тридцати, очень высокий, синеглазый, белокурый, с романтическим беспорядком на голове, слегка небритый. Выглядит как кинозвезда. И улыбается до ушей.

— Я подумал, здесь должно быть нескучно. Разрешите присоединиться и посмеяться вместе с вами?

Кроме меня, никто не смог выговорить ни слова, пришлось опять мне за всех отдуваться.

— Мы тут пытаемся представить, как мужчины отовариваются в отделе дамского белья, — выдала я. Руби и Филлис нервно закашлялись.

Тип громко рассмеялся.

— Ты полагаешь, мне пойдет? — обратился он ко мне. В руках он держал бледно-голубой бюстгальтер изумительной красоты и такие же трусики.

— Хм, посмотрим. — Я прищурилась, из указательных и больших пальцев рук сложила прямоугольник, измеряя на расстоянии его грудную клетку. — Нет, 75 В вам точно будет маловат, возьмите 9 °C.

Он затрясся от смеха. Мои подруги таращились на меня, как будто у меня выросли рога.

— Ладно, моей сестре все-таки этот размер подойдет больше, — объяснил незнакомец, все так же вызывающе улыбаясь. В этот момент у меня в кармане запел мобильный.

— Очень вовремя, — съязвила Николь.

Я поглядела на экран и икнула. К сожалению, и Руби, и этот неизвестный увидели надпись на экране.

— Ричард Косгроув собственной персоной? — незнакомец поднял брови.

— Просто друг, я его сохранила под этим именем, — смущенно отвечала я и взяла трубку.

— Привет, Фелисити! — раздался радостный голос Ричарда в трубке. — А я опять в Лондоне! И в январе приеду надолго. У меня есть билеты на Sunrise Avenue на 25 января. Пойдешь со мной?

— Правда? — заикаясь, отозвалась я.

— Ой, я не вовремя? — всполошился Ричард. — Не можешь говорить?

— Могу, могу! Рада буду тебя снова видеть. Я в очереди в кассу стою в магазине. Двадцать пятого января — прекрасно!

— Бал! — резко напомнила Филлис.

— О, Ричард, прости, двадцать пятого января у нас бал.

— Понимаю. Тогда, может, сегодня? Меня слегка задергали, конечно, я не в лучшей форме, но нескучный вечер обещаю. Давай и Ли с собой возьмем. Сходим опять в дартс поиграем. Или в боулинг.

Для него, очевидно, само собой разумелось, что Фитцмор пойдет с нами. И меня это раздражало.

— Пойдем вдвоем, — тихо предложила я.

Ричард на секунду замялся.

— Но вы же с Ли… Что, уже нет?..

— По-прежнему нет. Ну так как? У меня есть идея.

Условились, что я, как в прошлый раз, зайду за ним в «Ритц». Ричард Косгроув желает меня видеть! Меня! Сердце у меня стучало, как молот, когда я отключила трубку. Только теперь я увидела вокруг себя любопытные лица моих подруг. И незнакомец с голубым бельем якобы для сестры тоже ждал объяснений.

— Фели, кого ты сохранила в телефоне под именем Ричарда Косгроува? — начала расспросы Николь.

Меня бросило в жар. Мне бы придумать какого-нибудь кузена из провинции. Так бы они мне и поверили!

— Ты действительно говорила с Косгроувом? — возопила Филлис и стала подпрыгивать, как мяч. А за ней и Руби. И Николь.

— Хватит скакать и титьками трясти, дурехи! — сказала я. — Вы тут не одни.

Мужчина рядом с нами покраснел. Девчонки резко встали и тоже стали пунцовыми.

— Так ты пойдешь на бал с Ричардом? — пропела Руби. — Наконец-то я с ним познакомлюсь!

— Кошелек доставай, — остановила ее я, — твоя очередь подошла.

Кассирша приняла три платья и стала отцеплять вешалки.

— Звучит многообещающе! — Мужчина позади нас давился от смеха. — Кажется, девушки, которые консультируют мужчин в отделе дамского белья, пользуются большой популярностью. Сегодня вечером ты уже занята, а как насчет следующей недели? Найдется время? Сходим в «Маркс&Спенсер», подыщем мне что-нибудь подходящее.

Что?!

— Я не хожу на свидания с незнакомцами из отдела дамского белья, — проговорила я.

— О, извини, я не представился, — улыбнулся он, — Кайран Дункан.

Он протянул мне руку.

— Фелисити Морган, — представилась я в ответ, пожимая его руку. Странное это было рукопожатие. Очень напоминало прикосновение Леандера и так же слегка ударяло током. — А это Николь Лейврик, Филлис Лассетер и Руби Уайтфорд.

— Рад познакомиться, — отвечал Кайран, кивая моим подругам и снова обращаясь ко мне. — Ну, теперь мы знакомы. Следующая неделя? В пятницу вечером?

— Это была не шутка? — удивилась я.

— Нет, это я серьезно.

— Но вечером «Маркс&Спенсер» закрыт, — напомнила я.

Он рассматривал меня, немного прищуря глаза и улыбаясь.

— Хм, придется придумать другую программу.

Я отвела взгляд и посмотрела в одно из многочисленных зеркал. Я выглядела как всегда: пара лишних килограммов, нечесаные кудри, ни капли макияжа, в обычных скучных джинсах и куртке. Кто-то возник рядом со мной в зеркале.

— A, Bijou, ты еще здесь? Нашла что-нибудь красивое? — Ко мне подошла Фло. И обнаружила Кайрана. Ее брови взлетели до самой челки.

— О-ла-ла! Ах ты, негодница, ты и правда кое-что нашла!

Я снова сделалась такого же томатного цвета, как ее волосы.

— Понадобится причесон — звони. Целую, дорогая. — Она поцеловала меня в обе щеки и исчезла.

Мой вид в зеркале говорил о том, что мне необходимо воспользоваться ее услугами. Меня ангажировали сразу трое роскошных мужчин. Придется ухитриться угодить всем троим.

— На следующей неделе в пятницу я не могу, у меня испытательный вечер в баре. Первая пятница после Рождества устроит?

Он кивнул. Я нацарапала мой мобильный на ценнике.

— Бар «Портерхаус» на Ковент-Гарден знаешь? В восемь? — спросил он.

Я кивнула.

— Отлично. Я до тех пор еще позвоню. Целую, дорогая! — повторил он слова Флоренс и, притянув меня за руку, также поцеловал в обе щеки. Мое лицо запылало еще сильнее.

Не успели мы выйти из отдела, на меня посыпались вопросы.

— Невероятно! — возопила Филлис и снова запрыгала. — У тебя сразу три свидания с тремя такими типами! Как тебе это удалось?

— С кем ты пойдешь на бал? С Ричардом или с этим новым? — лепетала Руби.

— Да ни с тем, ни с другим! — отвечала я. — Я пойду с Ли. Я ему обязана.

— Только поэтому ты пойдешь с ним? Потому что должна ему что-то? Лучше отдай его другим! — язвительно прокомментировала Николь.

Ревнует! Ей-богу, ревнует!

— Нет, Ли мне нравится, — возразила я спокойно.

— Да что ты? И давно? — Николь приперла меня к стене.

Справедливый вопрос. Прежде я демонстрировала только антипатию к новенькому. Но мое отношение изменилось за последние две недели. Он пустил меня в свой дом, помог в сложной ситуации и был так щедр и великодушен.

— И ты пойдешь на встречу с другим за спиной у Фитцмора? — не унималась Николь.

— Оставь ее, Николь, — вступилась Филлис, — последние несколько лет она на школьных балах одиноко подпирала стены. Имеет право теперь оторваться.

— Это правда, — подхватила Руби, — ей всегда приходилось сторожить наши сумки, потому что ее никто не звал танцевать.

Руби была права. Танцевать с негламурным Городом желающих не было.

— Ладно, извини, — Николь стало стыдно, она покраснела и потупилась, — завидую твоей находчивости. Мне бы так. В наши годы внешность уже не самое главное. Не родись красивой, а родись находчивой, в общем. Теперь настало твое время.

— Спасибо, — иронично ответила я, — есть надежда, что я кончу свои дни не за барной стойкой моей матери, а у плиты, пытаясь накормить пятерых сорванцов.

Мои подруги засмеялись.

— Вот об этом я и говорю, — заговорила Николь, — этот тип у кассы так спонтанно попросил у тебя телефон. Ты с Ричардом так же познакомилась?

Я вздохнула. Пришлось рассказать о том волшебном вечере, когда Леандер познакомил меня с Косгроувом.

— Чего ж ты молчала? Рассказала бы давно! — обиделась Филлис.

Я ее понимаю. Никакого разумного объяснения, которое устроило бы моих подруг, у меня не нашлось. Но, во-первых, мне не верилось, что Ричард на самом деле собирается со мной встречаться. А во-вторых, хотелось оставить это счастье для себя одной, без прыгающих и визжащих подружек. Но об этом я умолчала, призналась только, что мы с Ричардом еще раз встречались.

— Ты притащила его в паб твоей матери? — опешила Филлис.

— Это было здорово, — оправдывалась я, — Майк, Стенли и Эд не знают, кто такой Ричард, они с ним трепались как со своим. Обыграли его в карты, сыпали шутками. Ричард был доволен.

— А что вы будете делать сегодня вечером? — полюбопытствовала Руби.

— Придумаем что-нибудь, — уклончиво ответила я. На самом деле я уже кое-что придумала. Но для этого надо было еще уладить один вопрос.

— Ли? Если ты дома, открой, пожалуйста! — крикнула я в домофон, звоня в дверь. Дверь заурчала и открылась. Я ввалилась в прихожую.

— Фей, что случилось?

У Ли был такой вид, словно он готов бежать защищать меня от толпы бандитов.

— Ничего не случилось, но мне надо с тобой поговорить, — успокоила я его, прыгая по лестнице наверх через две ступеньки.

У него что-то блеснуло в руке. И исчезло.

— У тебя только что из руки пропал нож? — охнула я.

— Что? Ерунда! — отмахнулся он неуверенно.

— Ты кого-то хотел напугать? — Я обошла его кругом, ища нож в кармане, но его нигде не было.

Он взял меня за плечи и поставил перед собой.

— Ну, говори, что стряслось? Ты меня до инфаркта доведешь!

— Поговорить с тобой надо. Время есть? — Теперь только я обратила внимание, что он одет в одни шорты и майку, небрит и растрепан больше прежнего и вид имеет такой, как будто я выдернула его из кровати.

— Если тебя не смущает, что я небрит, — отвечал он, проследив за моим взглядом.

— Переживу как-нибудь. А вот твои голые ноги меня раздражают.

— Пошли. — Он сверкнул глазами. — Иди первая, тогда мои голые ноги не будут маячить у тебя перед глазами.

— Какой-то новый оттенок в голосе! — смутилась я и пошла перед ним по коридору.

— Тебе померещилось, — ухмыльнулся хозяин.

От него исходил все тот же аромат. И хотя он только что встал с кровати, а может быть, именно из-за этого, запах этот был сильнее обычного.

— Где ты пропадал всю неделю?

В его комнате было темно. Я распахнула ставни и зажмурилась. Солнце ярко залило помещение.

— Отцу помогал. Мы ездили на континент. Только сегодня рано утром вернулись. И здесь были дела. Я часа два назад только спать лег.

Опять наследство? Он уютно устроился на софе. Так уютно и так сексапильно, что мне пришлось призвать на помощь всю мою волю и вспомнить, что мы всего лишь друзья. Да, только приятели.

— Ну, так что случилось-то? — Он зевнул, даже челюсть щелкнула.

— Я должна тебе кое в чем признаться, — с трудом выговорила я. Странно, а мне казалось, что мне будет легко, мы ведь просто дружим. Значит, так, сейчас мне придется ему объявить, что сегодня вечером я встречаюсь с Ричардом, через две недели — с Кайраном, а на бал иду с ним, с Ли. Лучше я сама ему все расскажу, чем если он узнает это от Руби или Николь.

— Ну, рассказывай! — Ли нахмурился и выпрямился.

— Ну как тебе сказать. Кое-что все-таки случилось.

— Фей, не терзай ты меня! Говори уже!

— Ричард звонил. Он снова в Лондоне, и у нас сегодня вечером свидание.

Ли пристально поглядел на меня.

— Хорошо. Мило с его стороны. Привет ему от меня.

— Да, и еще мы с Николь, Филлис и Руби были в магазине, они покупали платья для бала. И купили очень красивые. У Руби мятно-зеленое, она в нем как нимфа…

— Фей, давай по делу.

— Ладно, ладно. В общем, у кассы мы познакомились с одним типом. Он сам с нами заговорил… Со мной то есть. И пригласил меня на свидание после Рождества. Я только хотела, чтобы ты знал.

Ли пялился на меня довольно тупо, как будто забыл, что дважды два будет четыре.

— Я хотела тебе сказать, что сегодня встречаюсь с Ричардом, а через две недели — с тем типом из отдела дамского белья.

Ли слегка потряс головой.

— И зачем ты мне это говоришь?

Обиделся? Нет? Не поймешь его!

Я набрала в легкие побольше воздуха и выдала:

— Не хочу, чтобы ты узнал от других на балу, с кем еще я встречаюсь. Я хотела сказать тебе это лично.

Пара мучительных секунд прошла в молчании. Наконец Ли взглянул на меня и произнес:

— На балу?

— Ну да, на рождественском балу!

И тут меня как ударило: я так долго тянула с ответом! Что, если Ли уже пригласил другую девушку?

— Но если ты хотел бы пригласить другую, я все пойму, — тут же ляпнула я.

— Фей! — перебил меня Фитцмор весьма жестко. — Я никого другого не приглашал. Просто хочу определенности: значит, ты все-таки идешь на бал со мной?

Я кивнула.

— Почему?

— Как почему?

— Да, почему ты вдруг передумала?

— Вообще-то, я не передумывала, — промямлила я, — уж если идти на бал, то с тобой.

Он зажмурился, как будто не верил.

— Хотя ты прав. Передумала. Я не хотела идти с тобой на бал, потому что выгляжу рядом с тобой по-дурацки.

Ли вытаращил глаза.

— Но сегодня я встретила Флоренс, парикмахершу, или стилиста причесок, не знаю, как правильно. А, не важно. Кстати, она просила, чтобы ты ей позвонил. Ей нужна модель для показа мод. Вот ее визитка. И вот она мне еще что подарила. — И я протянула ему и карточку Фло, и нашу с ним фотографию.

На визитку он даже не взглянул, только бросил на софу. Но в фото, застыв, так и впился глазами. Потом перевел взгляд на меня — и этот взгляд почти обжигал.

— Ты восхитительна на этом снимке, Фей, — тихо и хрипло проговорил он.

— Я бы надела это платье еще раз, если ты не возражаешь. Оно слишком роскошно, чтобы надеть его только один раз.

Он улыбнулся так лучезарно, что я едва ни зажмурилась.

— Да, платье потрясающее, — согласился Ли.

— Я правда хочу пойти на бал с тобой, Ли. Да, Ричард и сегодня звал тебя к нам присоединиться.

— Нет, — он затряс головой, — сегодня вечером я не могу. Скажи, у тебя еще одно свидание?

Я кивнула.

— С каким-то совершенно незнакомым типом из отдела дамского белья?

Я опять кивнула.

— Он покупал белье для сестры. Ему оно было бы мало. У него слишком широкая грудная клетка и плечищи вот такие!

Невольно я взглянула на плечи Ли и его торс, прикрытый майкой. У него тоже и то и другое было довольно объемно. И, наверное, тщательно выбрито. Я тут же устыдилась своих мыслей и покраснела. А он поглядел на меня весело, подмигнул, как будто прочитал мои мысли. И я покраснела еще больше.

— О чем думаешь, Фей? — В голосе его дрожал смех.

— Сам скажи, если угадал, — ответила я.

Он нагнулся ко мне и посмотрел прямо в глаза. Я должна была о чем-нибудь подумать, но мне ничего не приходило в голову. О чем я думала только что? Ах да, о его торсе. Я тут же снова смутилась и запела про себя песенку «Маленький паучок».

Ли удивился и рассмеялся.

— Ну? — спросила я.

— Извини, ты, кажется, напеваешь какую-то ерунду, чтобы сбить меня с толку.

Ах ты! Ладно, это еще ничего не доказывает. Люди часто напевают, когда смущены. Вероятно, он просто надо мной смеется.

Ли поднялся с дивана и потянулся.

— Хочешь чаю? Я быстро в душ, и пойдем чаи гонять. — И он стянул с себя майку.

Вот черт! Торс у него был исключительно накачан и совершенно гладок.

— Э… э… — я глотнула, — я лучше пойду. Мне надо еще… это… что-то снять с себя… Тьфу! Имею в виду, переодеться к свиданию с Ричардом. И мне нужен телефон Флоренс…

Он стоял прямо передо мной, не двигаясь с места. Мне пришлось дотянуться до визитки на софе так близко от него. Как он пах!

— Ты нарочно? — спросила я, поднимая на него взгляд.

Он стоял так близко. От него веяло теплом. Я чувствовала его дыхание на своем лице.

— Что? — переспросил он.

— Меня смущаешь. У меня мысли путаются, когда ты так близко подходишь.

Я заметила, как у него напряглись мускулы на груди и руках, как он сжал ладони в кулаки, как будто ему пришлось делать над собой усилие, чтобы меня не обнять.

— Я кое-чего не понял. Ты долго думала, идти ли со мной на бал, но, ни минуты не сомневаясь, приняла приглашение на свидание какого-то незнакомца?

Я сглотнула. Конечно, я сомневалась. И на свидание пошла бы не одна, а с моими друзьями. Ли прищурился. Я нащупала визитку и резко отступила на шаг назад. При этом я заметила на софе нож. Или скорее кинжал.

— Так ты все-таки был вооружен! — выдохнула я, забыв о всяком смущении.

Лицо хозяина мгновенно из просветленного превратилось в пресно-трезвое, а кинжал бесследно исчез.

На меня тут же нахлынули прежние сомнения. Я оказалась в обществе молодого богоподобного человека, который, как игрушками, жонглировал кинжалами. И сейчас он наполовину голый. Все, я пошла!

— Мне пора. — Я бросилась на лестницу. Позади прозвучало тихое проклятие.

— Фей, подожди!

Он догнал меня на лестнице и поймал за руку. Меня тряхнуло, и Ли меня тут же отпустил. Я посмотрела ему в лицо.

— Я не хотел тебя пугать, — вздохнул он, — извини. Я никогда не причиню тебе вреда, поверь мне.

Разве нормальный человек станет отпирать дверь своего дома, вооружившись кинжалом?

— Это привычка, когда я дома один. Глупо, понимаю, но мне так спокойнее, — ответил Ли.

Я остолбенела от изумления.

До него дошло, что он только что отмочил, и он тихо выругался.

Я не на шутку испугалась.

— Фей, пожалуйста, не бойся меня! Не уходи, я тебе все объясню!

Я замотала головой и попятилась. Оступилась на ступеньке и уже летела вниз, но Ли подхватил меня и прижал к себе. Опять мне в нос ударил этот его удивительный запах, но страх накатил с новой силой.

— Не бойся меня, Фей, — зашептал он мне на ухо, — я тебе никогда ничего дурного не сделаю. Я всегда буду тебя защитить. Пожалуйста, не уходи!

— Пусти! — выдохнула я в ответ.

— Пожалуйста! — настаивал он.

— Я не могу, мне надо идти, — сопротивлялась я, — мне надо позвонить Флоренс, чтобы она проконсультировала меня с прической.

— Давай пригласим ее сюда. Она же все равно хотела меня видеть, — предложил Ли, слегка отстраняясь и заглядывая мне в глаза. И мне совсем не понравилось то, что он в них прочитал. — Я позвоню Фло. Пожалуйста, иди наверх.

В старинном доме наверняка имеется темный подвал, он же темница.

— Фей, это безумие. Пожалуйста! Я тебе клянусь, я тебя не трону. Давай я тебе все объясню, хорошо?

Если бы он захотел что-нибудь со мной сделать, давно бы сделал, у него на это было две недели. Я горько вздохнула и осталась. Он благодарно улыбнулся и за руку повел меня в свои покои.

— Мне просто любопытно: если я сейчас задумаю удрать, ты успеешь прочитать мои мысли и меня остановишь?

Он, закусив губу, усадил меня на диван и вымученно улыбнулся.

— Я могу читать мысли, только когда смотрю человеку прямо в глаза.

— Значит, правда можешь?

Он кивнул.

— Значит, ты правда слышал, как я пою?

— Да.

— И вся эта комедия с майкой? — Я зажмурилась от стыда. Господи, как стыдно! Рядом со мной скрипнула софа, Ли обнял меня за плечи.

— Извини меня, Фей. — Он наклонился ко мне совсем близко. — Я просто хотел произвести впечатление.

— Я тебе никогда больше в глаза взглянуть не смогу, — всхлипнула я, закрывая лицо руками.

— Да что ты, не надо. Я тебе обещаю, я это выключу, насколько смогу. Посмотри на меня, пожалуйста.

Я медленно открыла лицо и совсем рядом увидела его глаза. Он казался по-настоящему расстроенным.

— И давно ты умеешь читать мысли?

— Всегда умел, — он пожал плечами, — только не у всех.

— Значит, ты знаешь, как я о тебе думала поначалу?

Он глубоко вздохнул и кивнул:

— И это было совсем не то, к чему я привык.

— Могу себе представить, — пробормотала я. — Объясни мне фокус с кинжалом.

— Откуда ты знаешь, что это был кинжал, а не обыкновенный кухонный нож? — сощурился Фитцмор.

— Покажи-ка мне этот кухонный нож! — потребовала я.

Он изобразил на лице страдание.

— О нет, Фей!

Но потом вздохнул и протянул руку к стопке газет у себя за спиной на письменном столе.

Это было оружие филигранной работы с лезвием длиной приблизительно сантиметров двадцать из очень темного металла. Но не из нержавейки. Рукоятка состояла из металлических сплетений, как будто несколько тонких витых шнуров взяли и заплели в косички. У родителей Руби такими жгутами стянуты тяжелые бархатные гардины. Только этот кинжал был гораздо тоньше, изящней, легче, как будто специально для тонких пальцев Ли. Гравировка на клинке и драгоценный камень на конце рукоятки. Синий, как глаза его обладателя. Настоящее произведение искусства, такую вещь должен был выковать кузнец-ювелир. Идеальное оружие для Ли. Но страх мой от этого не уменьшился.

— Только не рассказывай мне, что ты таким клинком режешь ветчину на Рождество.

— Фей, ты неподражаема! — засмеялся Ли.

— Когда ты раскроешь мне свою тайну? — спросила я в упор.

— Скоро, — его лицо стало серьезным, — только не бойся меня.

— Не знаю, не знаю. Ты такой странный. Что ты еще умеешь, кроме как читать мысли?

— О чем ты?

— Ты общаешься с людьми, как будто вы сто лет знакомы. — Я вспомнила Йона, Фло и Ричарда.

— Нет, Фей. С Йоном я познакомился на одной премьере, — объяснил Ли. — Ричард сказал правду. Я действительно жил два года в Америке и учился с ним в одной школе. Фло родом из Техаса, работала у Ричарда гримером.

— Опять читаешь мои мысли! — упрекнула я.

— Извини. Но ты очень громко думала, — он криво улыбнулся.

Знает ли он, как он сексапилен?

— Правда? Сексапилен? Не знал.

Я застонала и снова закрыла лицо руками.

— Позвони Фло, пусть приедет сюда. Я приму душ и соображу что-нибудь поесть.

Ли порылся в шкафу в поисках чистой одежды.

— Ты с самого начала читал мои мысли? — все еще сомневалась я.

— Когда ты смотрела мне в глаза — да, читал.

Какой стыд! Интересно, поможет ли шапка из фольги?

— Не поможет, — ухмыльнулся Ли. — Я в душ.

— Так когда ты расскажешь мне свой секрет? — спросила я, вылавливая из кармана мобильный.

— Скоро расскажу, обещаю. Только не сейчас. — И он исчез на лестнице.

Пришлось довольствоваться этим неопределенным обещанием. Но успокоить меня он, конечно, не успокоил. Разве можно чувствовать себя вольготно рядом с человеком, которым читает твои мысли?

Флоренс явилась немедленно, не дожидаясь приглашения, уселась к нам за обеденный стол и закурила.

— Здесь нельзя курить, — строго произнес хозяин.

— Я не думала, что вы живете вместе. — Фло проигнорировала его замечание.

Ли отнял у нее сигарету и бросил в камин.

— Английские ханжи! — скривила рот Фло. — Пиво — отстой, еда — помои, приличного кофе не найдешь. Что за страна! Тьфу!

— Я готов быть твоей моделью, но я тебя кое о чем за это попрошу, — заявил Ли, подняв брови.

— Да пожалуйста! — бросила Фло и обратилась ко мне: — Ну, милая, что ты наденешь сегодня?

Вот черт! Я об этом еще не думала! Да и надеть-то особенно нечего!

— Джинсы, майку и жилетку, — промямлила я.

— Да ты что! — Фло взвилась на дыбы, как лошадь. — Где я нахожусь? На дешевой барахолке? Ли, купи ей что-нибудь!

Ничего себе! Я иду на свидание с одним, а туалет мне будет покупать другой! Удобно же я устроилась! Я с издевательской ухмылкой поглядела на Ли. Он покорно вздохнул:

— Ладно, не проблема. Начинайте. Фло знает, где что.

Знает? Что знает? И давно ли?

Флоренс пристально посмотрела на меня. Ли исчез, внизу хлопнула дверь.

— Знаешь, милая, я долго жила во Франции, но ваши отношения даже для меня загадка.

Не успела я опомниться, как уже смотрела на себя в зеркало с удовольствием.

— Фло, ты богиня. Ли, спасибо! Сама бы я в жизни такого не надела, но выглядит здорово.

Флоренс была довольна своей работой. Она немного подстригла меня, придав волосам форму. Чуть-чуть, не слишком, потому как Ли, оказывается, не любит коротких волос, как выяснилось и неоднократно было подчеркнуто. Помыла, высушила феном и слегка начесала. И надавала мне кучу советов, как ухаживать за прической дома самой. Я и половины не запомнила. Ли притащил из «Хэрродс» три объемных мешка. Это были новенькие джинсы трубочкой, модный блузон темно-лилового цвета, черная кожаная курточка с высокой талией и черные же сапоги на высоких каблуках. Он даже об украшениях позаботился: бусы, браслет и сережки, все в тон и в том же стиле.

— Ух ты! Откуда ты знал, что мне это пойдет? — Я поворачивалась перед огромным зеркалом.

— Я представил, в чем бы я хотел тебя видеть.

— Смело! Фигура-то у меня далеко не идеальная.

— У тебя она хоть есть, фигура. У Страттон вообще нет никакой.

— Тогда я бы хотела иметь эту никакую фигуру, как у нее, — вздохнула я, представляя себе тонкую талию и длиннющие ноги Фелисити Страттон.

— Фу! — фыркнула Фло. — Ты женщина с характером, личность. Это не всякой дано!

Я улыбнулась ей с благодарностью. Ее прическа и макияж делали меня как будто выше ростом и даже стройнее.

Но Ли был почему-то мрачен. Неужели ревнует?

— Ревнуешь? — шепотом спросила я, пока Флоренс собирала свой чемоданчик.

— Волнуюсь за тебя. Тебе следует быть осторожной и вести себя сдержанно.

— Так сказала бы моя мать.

Он посмотрел мне в глаза. Мысли читать пытается! Я быстро отвернулась. Мне снова стало жутковато. А ведь я почти забыла о том, что он может быть страшен.

— Я должна дать тебе обещание ровно в одиннадцать быть дома и не делать глупостей?

— Могла бы и пообещать.

— Обещаю, только если ты откроешь мне твой секрет.

Ли сжал губы.

— Веселого вечера. В меру веселого.

Кто бы говорил! А сам целовался с Фелисити Страттон через две минуты после знакомства!

НОЧЬЮ В ЛОНДОНЕ

Ричард уже ждал меня в холле отеля под одной из украшенных елок. У меня опять заколотилось сердце.

— Привет! Выглядишь грандиозно! — встретил он меня с горящими глазами.

— Мне немного помогли, — призналась я. — Пойдем?

— Пошли. — И он галантно подставил мне руку.

В такси я попросила отвезти нас в Музей науки.

— Культурная программа? — удивился Ричард.

— Там сегодня особое лазерное шоу. Я думаю, тебе понравится, — объяснила я, — или хочешь в другое место?

— Нет-нет, пусть будет лазерное шоу, — согласился Ричард.

Через пару минут мы уже были на месте. Перед входом толпа. Ричард взял меня за руку, как будто это само собой разумелось. И мое бедное сердце, которое успело немного успокоиться, снова запрыгало.

— Что, если тебя узнают? — спросила я.

— Тогда действуем по плану В.

— Что это за план? — изумилась я.

— Пойдем до конца!

Я сдержала улыбку.

— Давай я буду называть тебя другим именем? Чтобы не привлекать внимания. Дик, например? Типичное английское сокращение от «Ричарда».

— Ну, если так надо, — он поморщился, — а как мне называть тебя? Фелисити — это так длинно. Друзья тебя как зовут?

— Некоторые-Сити, — сухо отозвалась я.

— Город? Грубо как-то. И совсем не про тебя.

Я покраснела. Видимо, он не находил меня грубой.

— Ли зовет меня Фей, — тихо призналась я.

— Фей! Это лучше! — Он тепло улыбнулся мне.

Он был не так высок ростом, как Фитцмор, но пах так же необыкновенно. Дорогим лосьоном после бритья. Хотя вроде не брился до конца, носил короткую бородку. Для маскировки, наверняка. В кино-то он всегда был гладко выбрит.

— Зачем ты снова приехал в Лондон? — спросила я.

— У меня скоро съемки здесь, в Лондоне. Я на переговоры приехал. А в январе приеду надолго.

— Здорово! Сможем чаще видеться, — вдруг ляпнула я, смущенно улыбаясь.

— Надеюсь. — Он улыбнулся в ответ. — Тебе очень идет лиловый.

— Это Ли выбирал. — И, видя его удивление, рассказала историю моего превращения.

Ричард засмеялся:

— И все сам купил? Невероятно! Не знал, что он такой щедрый!

И не надо тебе знать, иначе ты в жизни не стал бы со мной встречаться!

Началось лазерное шоу. По фасаду музея забегали пестрые блики.

Ричард наклонился ко мне и прошептал на ухо:

— Есть у меня одно чувство.

Я вздрогнула.

— Есть у меня чувство, что сегодня будет хорошая ночь.

Меня бросило в жар.

— У тебя мобильный звонит, — заметил Ричард.

И правда: у меня в кармане надрывался мобильный, и вокруг уже стали недовольно оглядываться.

— Извините, — смущенно забормотала я, вынимая телефон.

Филлис! Что ей надо? Зачем именно сейчас? Была бы это не Филлис, я бы просто сбросила звонок. Но Филлис моя подруга, я не могу.

— Филлис, что тебе? — придушенно прошипела я в трубку.

— Я тебя вижу! Мы тоже здесь! Познакомь нас с Ричардом!

Только этого мне не хватало! Вон они, машут мне из толпы! Всей компанией: Кори, Николь, Джейден, Руби и Филлис! Приперлись на мою голову!

Я в смятении замахала им, чтобы отстали.

— Шоу через двадцать минут кончится. Встречаемся у «Аполлона», хорошо?

Филлис подняла вверх большой палец, Николь и Руби опять запрыгали. Я отключилась.

— Твои друзья? — поинтересовался Ричард, следя за мной.

— Да, я не знала, что они тоже сюда придут. Они хотели бы с тобой познакомиться, если ты не против. Прежде всего, девчонки, конечно.

Он был не против. Мы сосредоточились на великолепном шоу, и когда оно кончилось, Ричард обнял меня за плечи, как будто это само собой разумелось. Мои подруги вытаращили глаза, увидев нас.

— Ричард, это Филлис, Николь и Кори.

Он всем пожал руку.

— Где Джейден и Руби? — спросила я.

— Руби ушла домой, у нее отец сегодня дает прием, она должна помочь. А Джейден решил помочь ей, — отчитался Кори. — Сити, старушка, ты потрясающе выглядишь! — И он с видом знатока оглядел меня с ног до головы. Такой он видел меня первый раз с тех пор, как мы знакомы. Да и мой спутник вызывал его живейший интерес.

— Какие у вас планы? — поинтересовалась Николь.

Ричард посмотрел на меня.

— На Ковент-Гарден играет настоящий ирландский оркестр, — объявила я и прибавила: — Пойдете с нами?

Даже если мне не очень хотелось, даже если Ричарду это не понравится, я не могу вот так просто бросить своих друзей. Пусть думает, что хочет. Николь и Филлис не сводили глаз с Ричарда, Кори — с меня.

Мы взяли такси, и все вместе прибыли на Ковент-Гарден. В одном из пабов играла живая музыка. И хорошо играла. И пиво было вкусное, и разговор удался. В два часа ночи мы разошлись, и Ричард отвез меня домой.

Перед дверью в подъезд я замялась. Просто так пожелать доброй ночи и исчезнуть в коридоре после такого вечера — это как-то невежливо. Я перебрала все, что хранилось в закоулках моего сознания на такой случай, решая, что сказать на прощание, чтобы звучало романтично и не пошло.

— Надеюсь, Кори не слишком тебя утомил своей болтовней про второсортные ужастики? — выговорила я в итоге.

Ричард слегка покачал головой:

— Нет, нисколько, у тебя милые друзья.

Я улыбнулась.

— Ну, я пойду. — Я кивнула на дверь.

Он глубоко вздохнул, и вдруг привлек меня к себе, и лицо его оказалось совсем рядом с моим. Еще ближе… ближе… Поцелуй. Мой первый поцелуй. Я даже не знала, что надо делать.

К счастью, Ричарда не надо было учить. Он крепче обнял меня, и поцелуй тоже стал крепче. Запах его парфюма мешался с привкусом пива на губах. Выпили мы прилично, но никто не опьянел. Он провел языком по моим зубам. У меня захватило дух. Я испуганно втянула носом воздух. Ричард впился в мои губы. Я запустила пальцы ему в волосы. Так бы мы и стояли, если бы нас ни спугнули еще какие-то ночные гуляки.

— Я позвоню, Фей, доброй ночи. — Ричард неохотно и с каким-то удивлением отпустил меня. Улыбнулся, подождал, когда я войду в дом. Через молочно-матовое стекло в двери подъезда я видела его тень, когда он садился в такси.

Я долго не могла уснуть, все вспоминала этот вечер. Меня поцеловал Ричард Косгроув! Меня! Один поцелуй, а сколько эмоций! Внутри все дрожит и трепещет! И с этим сладким дрожанием я и заснула.

Теперь мне предстояло пойти еще на два свидания. Права была Фло: чудные у меня отношения с мужчинами, весьма необычные.

БАЛЬНОЕ ПЛАТЬЕ

— Анна? Это я, Фелисити!

Я всякий раз чувствовала себя преступницей, когда оказывалась перед дверью квартиры сестры. Жила она в серой и унылой части города — в Бромли, но считала, что жизнь ее «вполне удачна».

Ее муж Джереми трудился, как и мой брат Филип, в Лондонском городском аэропорту. Анна уже два года нянчила сына и не работала. Няню они себе позволить не могли, и Анне, кажется, даже нравилось сидеть дома с маленьким Джейкобом. Она ладила со всеми соседями, среди которых было полно таких же, как она, матерей-домохозяек. Они регулярно собирались либо позавтракать вместе часов в восемь утра, либо на посиделки вечерком. Анна стала у них вроде как главной. У нее не смолкал телефон, постоянно кто-то заходил.

На этот раз постучала в ее дверь я. Камера над подъездом, конечно, так, только для вида, не работает. Жесткий голос со свинцовым призвуком произнес из домофона «Кто там?», зажужжало открывающее устройство, слышное, разумеется, всем соседям, и я вошла в подъезд, как будто проникла в Форт-Нокс.

— Заходи, — раздался голос сестры из темноты квартиры, перекрывая детский крик.

На кухне Анна пыталась накормить Джейкоба картошкой и шпинатом. Он отчаянно упирался и постоянно вышибал из ее руки ложку.

— Джейкоб, это здоровая пища, надо поесть, — увещевала мать двухлетнего ребенка с нетерпением в голосе.

Когда она увидела меня в дверях, рука ее с ложкой совсем поникла.

— Не знаю, что делать, чтобы он ел. Шпинат важен для костей, а он не ест!

Джейкоб воспользовался моментом и опрокинул на пол всю миску.

Анна вздохнула, стала убирать еду с пола и, чтобы он перестал верещать, сунула сыну в ладошку целую шоколадку.

— Умно ли это? — спросила я, глядя, как племянник тут же весь перемазался шоколадом.

— Нарожай своих, тогда будешь воспитывать! Посмотрю я на тебя тогда! — огрызнулась сестра.

Я только плечами пожала. Ее сын, не мой, сама разберется. Я за другим пришла.

— Анна, мне нужна помощь, — приступила я к делу, — у тебя сохранилось твое платье с выпускного? Синее?

Платье от Йона было сказочным, но я решила не дразнить им «звездный клуб».

— Неужели тебя пригласили на бал? — изумилась сестра.

— Нет, но все мои друзья туда пойдут, — сухо ответила я.

— Какие друзья?

Опять двадцать пять! Что ж такое! Мы — Филлис, Николь, Кори, Руби, Джейден и я — уже семь лет неразлучны, но Анна упорно полагает, что я все так же одна, как десять лет назад, когда мы переезжали в Лондон из Корнуолла. Она по-прежнему видела меня маленькой, тупенькой, нелепо торчащей из школьной формы, с длинными тощими косичками.

Услышав мой короткий ответ, она больше спрашивать не стала, остальное ее не интересовало.

— Подожди, пойду поищу, последи за ребенком.

Мой племянник только внешне напоминал херувима с полотен Возрождения, а на самом деле был полной противоположностью ангелочкам. Он недоверчиво уставился на меня.

— Буржуй ты избалованный, вот ты кто, — тихо произнесла я.

Он поглощал шоколадку.

Я еще раз протерла мокрой тряпкой пол вокруг того места, куда плюхнулся шпинат. Судя по всему, пол здесь давно уже не мыли. Я быстро убрала тряпку обратно под мойку.

— Ну что, пойдем почитаем книжку? — Я вынула ребенка из его высокого стульчика.

Он тут же сбегал к себе в детскую и принес игрушечный экскаватор.

— Ладно, давай играть с экскаватором, — согласилась я.

Мы как раз строили для машины полосу препятствий, когда вернулась сестра.

— Вот оно. — Анна подняла на вытянутых руках синее платье без единой складочки, длинное, в пол, похожее на реликт эпохи Грейс Келли.

— Ух ты! — выдохнула я. — Красота!

— Померь, может, не налезет. Ты всегда была толще меня, — отозвалась сестра со своей обычной прямотой.

Я отправилась в гостиную, надела платье и с радостью отметила, что оно мне даже немного великовато. Это все мои еженедельные пробежки с Ли и Джейденом! Однако Анне об этом лучше не знать, а то, чего доброго, не даст платье. Она всегда хотела быть лучше всех, пусть и за чужой счет. Я сняла платье, упаковала в пакет и вернулась на кухню.

— Пойдет, — сообщила я, — бал в начале января. Воздержусь от сладкого, тогда оно на меня налезет.

Она не возражала. Джейкоб потянулся к пакету своими шоколадными пальцами. Пакет пришлось тут же спрятать.

— Господи, Фелисити, что ты дергаешься-то так? Он просто хочет посмотреть, — упрекнула меня сестра.

— Пусть смотрит с чистыми руками, — отрезала я.

— Ну ладно тебе, — фыркнула Анна, — это всего лишь пакет! Дай ему пощупать или ищи себе другое платье.

Стиснув зубы, я протянула ребенку пакет, который он тут же облапал своими липкими пальцами и залез внутрь, оставив коричневые отпечатки на подоле.

— Я пойду, спасибо за платье, — прошипела я. Надеюсь, пятна можно будет вывести.

— Пойдем, Джейкоб, тетя Фелисити не привыкла к детям. Может, ей лучше провести праздники дома.

Малыш заплакал, когда у него отобрали новую забаву. Анна взяла его на колени и бросила на меня ядовитый взгляд.

Я постаралась исправить положение, насколько еще было можно.

— Принести что-нибудь к столу на Рождество? — спросила я. — Десерт там какой-нибудь?

— Ты же каждый год приносишь, чего спрашивать! — огрызнулась сестра. — Конечно, принести. Я же не могу одна обо всем беспокоиться. Братец Джереми притащится. Наведи красоту, что ли. Может, он тебя наконец заметит.

— Ладно, тогда увидимся через четыре дня. Принесу десерт. — Я покинула этот гостеприимный кров и с облегчением вздохнула, закрыв за собой дверь.

Брата Джереми мне не надо ни даром, ни с приданым! Век бы его не видать!

Однако не зря я таскалась сегодня сюда, как в Каноссу:[8] теперь у меня есть платье и я могу идти на бал!

СОЧЕЛЬНИК

Вообще-то, сочельник — это праздник! Ему принято радоваться! Принято отмечать его среди родных и близких, в тесном кругу. Принято дарить подарки, смеяться, веселиться, обнимать и любить друг друга.

Вообще-то.

Чем ближе я подходила к дому сестры, тем тяжелее становилось на сердце. Я уныло тащилась позади матери под мелким тоскливым дождем. Но мать была весела. Что-то бормотала себе под нос, напевала, болтала какую-то бессмысленную ерунду вроде «А помнишь?». Лондон был необычно тих. Иногда из окон домов слышались голоса и смех.

Вот, наконец, и таунхаус сестры.

— Ой, как красиво-то! — заверещала мать, блестя глазами.

Я промолчала. Анна украсила весь фасад гирляндами лампочек, а в палисаднике стояли светящийся олень и такой же снеговик. Дорожку к двери с обеих сторон освещали фонарики в виде звезд, а на подоконнике детской комнаты блистал Санта-Клаус на лыжах. И все это сверкало и переливалось множеством ярких разноцветных огней. Не хватало растяжки через улицу: «Мир вам, все люди в мире!»

Казалось, это сделано в назидание мне: смотри, на этот раз, мол, Рождество так Рождество! Праздник так праздник! И не смей киснуть, тоскливая дуреха!

Дом сестры был самый освещенный на всей улице. До китча недотягивает, но где-то рядом! Зато мать была в восторге.

Подойдя ко входной двери, мы услышали, как орет Джейкоб, ругается Джереми и причитает Анна.

— Ах ты, господи, — испугалась мать, — боюсь, мы некстати. Пойдем лучше.

И она повернулась, чтобы уйти.

— Мама, — я удержала ее за рукав, — они нас ждут.

Мать неуверенно поглядела на дверь, все еще сомневаясь, стоит ли звонить.

Не понимаю я этого! Мать приходит в этот дом раз в году и все равно хочет сбежать! Хотя почему бы нет! Дома перед телевизором или с книжкой она провела бы, вероятно, более осмысленное Рождество. И все же я произнесла твердо:

— Анна готовила ужин. Она обидится, если мы не придем.

Мать в нерешительности замялась, потом кивнула и позвонила в дверь.

Скандал стих. Анна открыла дверь, все еще бормоча в адрес мужа что-то вроде «Поцелуй мой зад!», коротко бросила «Привет!» и исчезла в доме.

Я про себя уже просила у матери прощения. Надо было уйти. Начало многообещающее. Мы молча вошли в дом.

Здесь все было как всегда. Ни намека на праздник. В прихожей грязные ботинки Джейкоба валялись в беспорядке вперемешку с игрушками и, кажется, со свадебным галстуком Джереми. Да, кажется, это был именно он, галстук со свадьбы, только совершенно изжеванный и истерзанный. Мы сняли куртки и повесили их в переполненный гардероб.

— Чем пахнет? — тихо спросила мать.

Я потянула носом. Пахло горелым.

Джейкоб опять завопил, Анна заорала на Джереми, тот зарычал в ответ. Я вздохнула. Да, долгий будет сочельник. И душевный, нечего сказать. В гостиной выяснилось, в чем причина ссоры. Рождественская елка стояла посреди комнаты голая и изломанная. Анна держала на руках сына, прикрывая собой. Джереми кипел от ярости. Его мать ползала по полу, собирая осколки елочных игрушек.

— Он еще маленький! — заступалась Анна.

— Он знает, что можно, а что нельзя! — кричал Джереми. — А ты ему все позволяешь! И это он тоже знает!

Мать Джереми увидела нас и смущенно улыбнулась.

— Джейкоб опрокинул елку, — объяснила она тихо.

— Потому что Джереми ее не закрепил! — взвизгнула моя сестра.

— Закрепил как надо! — прорычал ее муж. — Этот мелкий монстр повис на ветке и стал раскачиваться!

Джейкоб цеплялся пухлыми ручонками за шею матери, ища у нее защиты, и прятал лицо у нее на плече.

— Ты называешь своего ребенка монстром! — крикнула Анна и ляпнула такое словечко, что «монстр», конечно, сразу поблек.

— Филип еще не пришел? — тихо спросила мать.

— На кухне с Карлом, — тявкнул Джереми.

Мать опустилась на колени рядом с миссис Бекетт и стала тоже собирать осколки игрушек.

Запах горелого усилился. Я бросилась в кухню.

— О, привет, Фелисити, — приветствовал меня мой брат. У него за спиной из духовки тянуло черным дымом.

— Привет, Фелисити, — подхватил Карл, брат Джереми.

Я схватила пару кухонных полотенец и открыла духовку.

— Тут скоро кухня сгорит, а вам наплевать! — бросила я им.

Ветчина в духовке безнадежно обуглилась. Я открыла окно.

— Ой, а мы и не заметили! — Филип захлопал глазами и глотнул пива.

Карл беспардонно разглядывал меня. Он моложе Джереми, но выше ростом, крепче и красивее. Знает об этом и считает себя подарком судьбы для любой женщины. Меня он до сих пор удостоил хорошо если десятью фразами. Зато всякое Рождество бесстыдно флиртовал с Анной. Но на этот раз он смотрел на меня другим взглядом. Как будто видел меня впервые.

— Давно ты так похудела, Сити? — произнес он, скользя глазами по моим ногам.

Филип тоже поглядел на меня.

— Тебе идет. — Карл глотнул пива и слегка рыгнул.

— Что-то изменилось. Прическа, что ли, новая? — недоумевал Филип, разглядывая меня.

Да пошли вы оба!

— Что мы теперь будем есть? — поинтересовалась я. — Анне говорить нельзя, с ней истерика будет.

Карл пожал плечами, открыл новую бутылку пива и протянул мне.

Сдурел совсем!

— Бери! В этом психдоме по-другому целый вечер не выдержать, — настаивал Карл, развязно улыбаясь.

На пьяницу он был не похож. Гладко выбрит, причесан, добротно одет во все новое и выглаженное. И сильно пахнет дешевым парфюмом.

Мой братец же, напротив, был облачен в истрепанные джинсы и засаленную майку со своей любимой группой хеви-метал и грязные ботинки. И если у меня была новая прическа, то у него не было никакой. Неухоженные волосья свисали патлами на уши.

— Нет, спасибо, — отказалась я.

Карл пожал плечами, одним духом осушил свою бутылку и приступил к той, что открыл для меня.

Я перерывала холодильник и морозилку.

— Боюсь, придется довольствоваться овощной запеканкой, — заключила я, — приготовлю гратен[9] из овощей. Филип, почисти пару картофелин.

— Еще чего, — фыркнул мой брат, — ни в коем случае. Это женское дело.

Спокойно, Фелисити! Сосчитай до десяти.

— Если ты не почистишь картошку, никакого гратена не будет! — без обиняков заявила я.

— Чего сама-то не почистишь? Ты же женщина! В чем проблема? — Филип был искренне удивлен, как будто я потребовала украсть драгоценности британской короны.

— Потому что я должна быстро приготовить поесть, пока Анна ничего не заметила, — процедила я сквозь зубы.

Счет до десяти никогда не помогает. Уж точно не в моем семействе.

— Я не буду делать бабскую работу, — категорически заявил Филип и закрыл тему.

Я была поражена.

— Да ладно тебе, Фелисити, — Карл фамильярно шлепнул меня по спине, — ты не можешь требовать от настоящего парня, чтобы он стряпал.

— А для Ли это не составило бы никакого труда! — вырвалось у меня.

И я тут же пожалела об этом. Филип весело заблестел глазами.

— Это который? — спросил он. — Рыжий, что ли? Да не гони ты! Он и ножа-то в жизни в руках не держал! Или этот, как его, Джейден, что ли? Этот жирный негр. Он вообще не мужик. Мямля!

Я не стала спорить. Что толку? Что с них, убогих, спросишь? Я поставила на плиту кастрюлю с водой и стала мыть овощи.

Филип и Карл продолжали болтать, как будто меня вообще здесь не было.

— Че это с ней? — подмигнул Карл. — Че нашло? И часто такое бывает?

— Да нет, — отвечал мой братец, — бывает иногда. Это все эта ее школа. Колледж, мать его! Их там учат всякому барахлу! Училкой хочет стать.

Карл засмеялся, как будто Филип удачно сострил.

— Обломается! Какой-нибудь парень скоро заделает ей дите, и она засядет с ним дома.

— До сих пор я думал, она правда станет училкой, она же отличница! Но она вдруг красоту навела. Ты к парикмахеру, что ли, ходила?.. Эй, Фелисити, я тебе вопрос задал!

Я слушала, стиснув зубы, и не сразу поняла, что он обращается ко мне.

— Я думала, это ты меня обсуждаешь, а не спрашиваешь, — процедила я.

— Ну так что: была в парикмахерской или нет?

— Нет. Подружка подстригла.

Филип отпил пива и положил одну ногу на край кухонного стола.

— Познакомь, а? Пусть она меня тоже пострижет. Она красивая? Может, она мой тип? Я найду чем отблагодарить…

Сильно сомневаюсь! Фло годится ему в матери, и уж он-то точно не в ее вкусе. И вообще, Флоренс работает с такими моделями, как Ричард или Леандер, неумытый пролетарий вроде моего братца ее точно не интересует. Давно ли он превратился в такое быдло? Какое счастье, что он рано ушел жить сам по себе, так что мне не пришлось долго терпеть его свинство. Мне стало смешно, когда я представила себе встречу Фло и Филипа.

— Фелисити, чтоб тебя! Я с тобой разговариваю! — рявкнул брат.

Да ты что! А я и не слышала!

— Странная ты сегодня, ей-богу! Спроси подружку-то, пусть она и меня пострижет! Я ж тебе брат все-таки.

Да, когда ему что-то нужно, он вспоминает, что он мне брат!

— Что Фелисити должна спросить? — в кухню вошла мать, посмотрела на несчастную обуглившуюся ветчину и, оценив ситуацию, принялась молча и быстро чистить картошку.

— У нее подружка парикмахерша, пусть меня пострижет, — объяснил Филип, — скажи ей. — И он рыгнул, гораздо громче, чем до этого Карл.

Мать посмотрела на меня:

— Кто тебя постриг? Николь, Руби или Филлис?

— Меня стригла подруга Ли, — ответила я матери.

При упоминании этого имени глаза у нее заблестели.

— Сомневаюсь, что эта подруга будет тебя стричь, Филип, — неожиданно резко заявила мать. — Ли — человек из другого круга!

Карл и Филип уставились на меня.

— Ну и че ему надо от Фелисити? — жестко проговорил мой брат.

Мать пожала плечами и продолжала чистить картошку.

— Понятия не имею, — ответила она, — но он точно из богатой семьи и весьма галантен с твоей сестрой.

Вода на плите закипела. И я тоже начинала закипать. С какой стати мое семейство позволяет себе обсуждать меня в моем присутствии? Я грохнула крышкой от кастрюли по плите. Эти трое удивленно уставились на меня.

И тут в кухне появилась Анна.

— Что за фигня тут происходит? — рявкнула она и тут увидела на подоконнике обугленные останки погибшей в пламени ветчины. — Что ты сделала с моей ветчиной? — заорала она на меня.

Я было открыла рот в возмущении.

— Неужели сложно было просто достать блюдо из печки? — вопила сестра. — Я пятьдесят фунтов за этот кусок отдала! Пятьдесят фунтов! А ты все сожгла!

Ни один из парней ни слова не произнес в мою защиту. Они тянули свое пиво и перемигивались.

Да, семейный вечер удался!

Анна не съела ни куска овощной запеканки, которую мы с матерью приготовили, хотя получилось вкусно. Филип даже противень выскреб. Сестра сидела, сжав губы, и скорбела о погибшей ветчине. Джейкоб разбрасывал запеканку во все стороны, Джереми и Филип литрами поглощали пиво, миссис Бекетт, свекровь Анны, качала головой, как будто стряхивая снег с волос. Но хуже всего вел себя Карл. Он начал со мной флиртовать. Сыпал какими-то сальными, пошлыми, похабными комплиментами и шутками и постоянно бросал похотливые взгляды. Анна от этого злилась еще больше. Она метала яростные взгляды то на меня, то на мужа, то на Карла. Я видела, что она ревнует, и пыталась Карла остановить. Анну бесило, что ее младшая сестра, невзрачная, нелепая, вдруг привлекает внимание мужчины.

Она подловила меня в коридоре, когда я вышла из ванной.

— Ты что делаешь? — тихо, сквозь зубы прошипела она.

— Ничего. Правда ничего. Клянусь тебе. Карл сам пристал. Мне его и не надо совсем.

— Вот именно! — Она впилась пальцами мне в руку, так что остались синяки. — Ты что о себе возомнила, а? Ты кто такая? — напирала сестра. — Карл классный мужик, за ним бабы толпами бегают. А ты что? У тебя что, есть кто-то лучше?

Сказала бы я ей! За мной ухаживает Ричард Косгроув! Да разве она поверит!

— Ты омерзительна! — Анна бросила мою руку.

— Что случилось? — В коридор вышла мать.

— Она в кои-то веки понравилась Карлу, так нет! Чем-то он ей не хорош! — не унималась сестра.

— О! — выдохнула мать.

Я надеялась на ее сочувствие, да куда там!

— Милая, — обратилась она ко мне, — знаешь что, Ричард Косгроув очень мил, но не строй иллюзий. Он актер, и однажды где-нибудь встретит, как ему положено, модель или актрису, ну и все такое.

Анна посмотрела на мать так, будто та объявила, что сейчас приедет принц Уильям.

— Ричард Косгроув?! — голос у сестры сорвался на визг.

— Разве сестра тебе не рассказала? — с самым невинным видом спросила мать. — Фелисити дружит с этим актером.

На мое несчастье, в коридор вывалился еще и Карл.

— А, вот вы где! — Он посмотрел на меня. — Там так пусто в гостиной.

— Зря стараешься! — гавкнула Анна. — Рожей не вышел! Моя младшая сестра встречается с Ричардом Косгроувом!

Я открыла было рот, чтобы возразить, но Карл сестре все равно не поверил.

— Ну да, во сне! Или мечтает о нем по вечерам за барной стойкой!

Мать захихикала, Анна злобно ухмыльнулась.

Ну все! Хватит! Достали!

Я молча взяла куртку.

— Господи, какие мы нежные, — фыркнула сестра, закатывая глаза.

— Не, правда, че, и пошутить нельзя?! — заржал Карл.

— Не за мой счет, — отрезала я, надевая куртку.

— Фелисити, сегодня же сочельник, — взмолилась мать, — семейный праздник!

— Хорошего вечера, семья! — бросила я через плечо, выходя за дверь.

— Ну и вали! — прокричала сестра. — И больше никогда ни на какое Рождество тут не появляйся! Сначала сожгла мою ветчину, а теперь и весь вечер испортила! Корова! Подарок оставлю себе как компенсацию за ветчину!

Последние слова долетели до меня уже глухо из-за закрытой двери. В ярости я повернулась спиной к пошлой иллюминации и двинулась на автобусную остановку. Автобус придет, наверное, только часа через два, но мне все равно.

Как празднуют Рождество в доме Фитцморов? Должно быть, это необыкновенно прекрасно. Хотела бы там оказаться. Мы, наверное, сыграли бы в какую-нибудь изысканную настольную игру, или он почитал бы мне своим бархатным голосом. А в салоне, думаю, горит старинный камин. Какая у них елка? Неужели такая же безвкусная и вычурная, как у всех? Должно быть, нет, должно быть, стильная, не то что у Анны, украшенная мерцающими мишурками и пестрыми лампочками. Вернулся ли Фитцмор-старший к Рождеству в Лондон? Я вдруг отчаянно заскучала по Ли, по его тихому старинному дому на Беркли-Сквер.

Но скучала я недолго. Я еще не дошла до остановки, как рядом со мной затормозила машина. Красный с искрой «Мерседес-Бенц Роудстер Купе».

Я в изумлении остановилась. Из автомобиля вышел Леандер.

— Поехали? — улыбнулся он.

Что он тут делает? Откуда он опять знает, что мне нужна помощь? Как тогда, возле Тауэра? Хотя какая теперь разница! Мне нужен кто-нибудь. Я даже ничего не сказала, я просто бросилась ему на шею. И расплакалась. Ли тоже молчал. Он меня просто обнял и прижал к себе. И тут…

В одно мгновение исчезли автомобиль, да и вся улица с домами. Мы оказались в лесу. В зимнем лесу. В замерзшем, заснеженном лесу. Огромные буки и увитые плющем дубы без листвы. И туман. Негустой, но таинственный.

— Где мы? — проговорила я.

Кажется, мне уже пора бы привыкнуть к таким фокусам.

Ли не отвечал. Я подняла глаза и посмотрела ему в лицо. Он же смотрел только на меня. Только теперь я осознала, что мы оказались здесь вместе. В другом времени. В ином месте.

— Сдается мне, настало время все рассказать, — произнесла я, осторожно отстраняясь от него.

Он меня не удерживал.

— У меня уже были такие видения, — продолжала я, — но я впервые оказалась там не одна, а с кем-то еще.

Ли глядел на меня так, как будто я у него на глазах превратилась в Руби.

— Надеюсь, ты не промочишь ноги, как я, — добавила я и тут же прикусила губу.

— Промочу ноги? — повторил Ли.

— Да, это очень реалистичные видения. Помнишь, ты меня провожал домой перед вечеринкой у Джейдена? Я тогда не наступила ни в какое собачье дерьмо. У меня было такое же видение. Я оказалась в поле и наступила в навоз или в грязь возле какого-то свинарника.

Ли резко поднял на меня глаза.

— С тобой такое уже было?

Я впервые видела, как он теряет самообладание, когда он делал внушение Джеку. Теперь это произошло во второй раз. Я испугалась, попятилась, споткнулась о корень дерева и рухнула на спину. Холодно и грязно, земля еще не вся замерзла. И руку оцарапала. И в эту секунду до меня дошло! Вид у меня теперь был наверняка такой же ошарашенный, как у Ли.

— Это не видение! Так? — прошелестела я. Голос срывался. В горле стоял ком.

Но Ли меня понял. И медленно кивнул. Он протянул было мне руку, чтобы помочь подняться, но вдруг испуганно отдернул ее.

Я проглотила комок в горле и закричала. По-другому не получалось. Вскочила и, как безумная, метнулась куда-то влево, потом вправо. Лес! Только деревья и туман. И больше ничего. Лес и зима.

Две сильных руки схватили меня и сжали.

— Успокойся, Фей. — Ли прижал меня к себе. — Не кричи!

— Не кричать? А что остается? Это какой-то кошмар!

— Согласен. И все равно не кричи, — страшно рационально рассудил Ли.

— Крик успокаивает! — вопила я, заливаясь слезами.

Ли и сам был напуган, но старался меня успокоить, поглаживая по спине и вытирая мне слезы со щек.

Вдруг он замер. И стиснул меня так, что мне стало больно. Его правая ладонь все еще касалась моей зареванной щеки.

— Они идут.

В мгновение ока — я не успела вздохнуть — он взвалил меня, как мешок, на плечи и помчался прочь.

Вокруг все слилось и расплылось. Он даже не бежал, он летел. Ни одного дерева больше не было видно, все стволы слились в одну коричнево-черно-белую массу, как на современных полотнах. Мою бедную голову трепало из стороны в сторону. Я вцепилась в его талию, чтобы меня всю не швыряло туда-сюда. Меня укачивало. Затошнило — не только от бешеной скорости, но и от того, что я напирала животом на плечи Ли. Пришлось зажмуриться, иначе меня бы стошнило от этой гонки.

И вдруг все так же внезапно кончилось, как и началось. Он резко остановился и опустил меня на землю.

— Все в порядке? — Он тяжело дышал, но ничуть не взмок.

Я сначала кивнула, потом замотала головой. Что происходит-то, а?!

— Нам надо вон туда, наверх, там поговорим. — И он кивнул в высоту.

Мы стояли у подножия скалы. О таких мечтают скалолазы и альпинисты, но не я, которая всегда боялась высоты и даже на приставную лестницу поднималась с трудом.

— Я тебе помогу, Фей.

— Это обязательно? А обойти нельзя?

Метрах в ста от нас начинался крутой лесистый подъем наверх. Он торчал из земли, как гигантский трамплин.

— Там, метрах в восьми, есть пещера, — объяснил Леандер, — там и спрячемся.

Я вскинула голову:

— Не вижу никакой пещеры.

— Вход маленький и идеально замаскирован. Ну, пойдем.

Не говоря больше ни слова, он повернулся ко мне спиной, встал на корточки и пополз вверх по склону. Я колебалась.

— Делай как я, — скомандовал он, — можешь так ползти?

В этот момент я услышала в тумане у нас за спиной какой-то странный не то вой, не то рев. Долгий, пронзительный и такой жуткий! Я вскарабкалась на спину к Ли и ухватилась за его плечи.

И он пополз по скале, как паук, неся меня с невероятной легкостью. Через пару секунд мы уже были на высоте метров восьми. Перед нами в углублении открылся вход в пещеру, вернее, лаз, не выше метра в высоту. Снизу это отверстие в скале было совершенно не видно. Откуда, интересно, Фитцмор о нем знает? Но это не самый главный вопрос. У меня их накопилось много и поважнее. Ли запрыгнул на площадку перед норой и помог мне залезть в пещеру, сам влез вслед за мной.

Тьма хоть глаз выколи. Мы отползли всего на метр вглубь от входа, а уже не было видно даже собственную руку, не говоря уж обо всем пространстве пещеры. Нет ли здесь летучих мышей? Или еще того хуже: не залег ли здесь медведь в зимнюю спячку?

— Не бойся. Мы в безопасности, — поспешил Ли развеять мои страхи и, как волшебник, откуда-то достал карманный фонарик.

Никаких медведей. Уже хорошо. Пещера гораздо больше, чем казалась. Свет фонарика еле-еле доставал до дальнего угла. А в углу этом была как-будто чья-то стоянка.

— Здесь кто-то живет! — опять испугалась я.

Ли двигался дальше. Крошечный лаз остался позади, можно было встать в полный рост. Даже тем, кто под два метра ростом.

— Никто здесь больше не живет, пойдем. — Он взял меня за руку и подвел к лагерю.

К тому, что осталось от лагеря. Очаг был некогда обложен камнями, теперь вокруг валялись полуистлевшие шкуры, несколько самодельных деревянных сосудов, шило и инструмент из серо-белесого материала. На стене какие-то рисунки или записи, кажется, еще из каменного века. Если из каменного, то здесь действительно никто уже не живет. Но стоянка не могла быть такой древней. На шкурах еще видны остатки меха, да и орудия хоть и примитивные, но уже явно из металла.

Ли опустился на колени у входа в пещеру и прислушался. Я прокралась к Ли и тоже стала вслушиваться. Снаружи раздавались голоса. Мужские. Абсолютно неведомый мне язык. Мужчины разговаривали у самого подножия скалы. Судя по всему, двое. Потом послышался и третий голос. Спустя некоторое время мы увидели, как они уходят. Издалека мы разглядели коричневые туники, звериные шкуры и оленьи рога на головах.

Не знаю, кому было страшнее и противнее, — мне или Леандеру. Он-то быстро взял себя в руки, а вот мне опять захотелось бежать куда глаза глядят.

— Фей, — он хотел взять меня за руку, я отшатнулась, — Фей, не бойся, я такой же, каким был.

— Это ты уже сто раз повторил, — огрызнулась я, — только иногда ты рычишь по-звериному, угрожаешь гостям кинжалом, читаешь чужие мысли, бегаешь со скоростью ветра и устраиваешь мне свидание с кинозвездой.

Я ждала, что он смутится, обидится, но он только рассмеялся. Невероятно! Он еще и смеется! Я была готова влепить ему пощечину. Он увидел, в каком я гневе, и смолк.

— Я ничего не устраивал. Ричарду ты понравилась сама по себе. Я вас только познакомил. И я тебе ни разу не солгал.

Может, он умеет не только читать мысли, но и манипулировать человеческим сознанием, как вампир?

— Не умею, манипулировать не умею, только читать мысли, — спокойно пояснил он, — и никакой я не вампир. Вампиров не существует.

— Зато эльфы существуют, — заметила я.

— С чего ты взяла? — Он стал серьезен.

Я посмотрела ему прямо в глаза и подумала о картине у него на лестнице.

Ли вздохнул и кивнул:

— Да, эльфы есть.

Да ты что? Правда? А я-то просто хотела пошутить!

— Правда есть, без шуток, — подтвердил Леандер.

Я плюхнулась на выступ скалы. Эльфы! Значит, они не маленькие крылатые существа, которые приносят весну и умирают, если в них не верят? И нет у них стрекозьих крылышек?

— А другие существуют? Другие мифические существа? Феи есть?

— Только в сказках.

— А единороги?

— Нет.

— А тролли?

— Нет.

— Оборотни?

— Слушай, хватит! Телевизор надо меньше смотреть!

— А ты уверен, что вампиров не бывает?

— Уверен, — твердо заявил он. — Спрашивай, времени у нас полно. Нам тут бог знает сколько торчать.

— Недолго! У меня эти видения, или как их там, протекают несколько секунд, — быстро ответила я.

— На этот раз будет дольше. Ты здесь не одна, ты со мной.

И что это означает?

— Мои видения, как ты их называешь, всегда длятся до тех пор, пока я не выполню своего задания, — объяснил Ли таким тоном, каким ребенку объясняют, что один плюс один будет два.

«И что теперь?» — снова пронеслось у меня в голове.

— Я агент, Фей, агент во времени. Я решаю проблемы и не могу покинуть место действия, пока не улажу дело.

Ли хотел сесть рядом со мной, но я отстранила его жестом. Он встал напротив меня и подождал. Я начала считать:

— Ты агент, ты решаешь проблемы. — Я загибала пальцы. — Тебе всего восемнадцать лет. Что это могут быть за проблемы?

Он как-то вдруг съежился, как будто ему стало нехорошо, ногой зашаркал, руки в карманы убрал.

— Криминальные разборки. Исправляю чужие ошибки.

Я смотрела на него и ни слова не понимала. Чужие ошибки? Исправляет? Не улаживает, а исправляет? Он сам так сказал.

— Я… э-э-э… Мои криминальные случаи… они редко бывают в двадцать первом веке. Я работаю в прошлом.

— В прошлом? — повторила я, как эхо.

Он еще сильнее стал ковырять носком ботинка скалу.

— Это у меня генетическое.

Что генетическое? Перемещения во времени? А у меня, интересно, от кого это? Чья наследственность?

— Хотел бы я это знать, — отозвался Ли, снова прочитав мои мысли, — необычно не столько то, что ты вообще можешь перемещаться во времени, сколько то, как далеко ты можешь удаляться.

Воздух в пещере вдруг как-то зазвенел.

— Что ты имеешь в виду? Что значит далеко? — спросила я, и голос мой разнесся далеко по помещению.

— Ну, как эти типы там, внизу… Так одевались веке в восьмом.

Вдруг стало темно.

— Фей! Как ты меня напугала! — Ли схватил меня в охапку и крепко прижал к себе. Я в панике старалась отпихнуть его, упираясь руками ему в грудь.

— Уйди! Ненормальный! С самого начала подозревала, что ты псих!

Он нисколько не обиделся и не отпускал меня.

— Я псих, я могу перемещаться на три столетия назад. Ладно. А ты-то кто тогда?

А ведь он прав! Не хочу, чтобы он был прав! Хочу домой! В Лондон! Здесь мобильный не работает. И слишком тихо. Даже ветра нет.

— А теперь ты мне ответишь на пару вопросов, — произнес он серьезно, как разговаривал только с Джеком и Фелисити, — когда у тебя начались эти… видения?

Я рассказала о первом случае в парке, когда я шла к Кори и Шерил, о том, что произошло перед вечеринкой у Джейдена, в коридоре моего подъезда, у меня в ванной и, наконец, перед Тауэром. И стала очевидна определенная взаимосвязь:

— Знаешь что, Ли? Это всегда происходит, когда ты поблизости, — и я с упреком поглядела на собеседника, — это ты виноват! Я нормальная, но с тобой и свихнуться недолго!

— Нет, Фей! — Ли энергично замотал головой. — Поверь мне, я никак не мог бы взять тебя с собой, даже если бы захотел. Это ты сама. Это у тебя внутри. И я не могу понять, как и почему.

— Что значит, как и почему? — Я вскочила на ноги. — Это что, вообще нормально, когда человек перемещается во времени? Забавно, миссис Кробб никогда еще не упоминала об этом на истории. Или это проходят на истории религии?

— Именно это я и имею в виду, Фей: для человека путешествовать во времени — это не нормально!

У меня мутилось в голове. Что именно он пытается мне сказать?

Он вздохнул и продолжал:

— Строго говоря, я не человек. — Он запустил обе руки в свою роскошную гриву и отбросил волосы назад. Жест как жест, в школе каждый мальчишка так делает всякий день. Но Ли никогда прежде так не откидывал волосы. У него был очень высокий лоб, лицо показалось сразу как-будто более вытянутым, скулы — узкими. А уши оказались заостренными на концах.

Уши! Заостренные уши! У Питера Пена или у эльфов из «Властелина колец»! У него эльфийские уши!

— Да, я эльф. Или эльб, альб, как только нас не называют. Вариантов много.

— А я думала, эльфы такие крошечные, со стрекозьи ми крылышками и живут в цветах.

— Ну да, — он тихо засмеялся, — многие эльфы умеют уменьшаться, отчего их и вправду можно спутать со стрекозами. Но вообще-то они большие, не меньше тебя ростом.

У меня подкосились ноги, и я сползла на землю.

Ли элегантно опустился рядом со мной.

— Фей…

— Не называй меня так. — Я подняла руку, как будто защищаясь.

Фея и эльф! Какая встреча! Сам же сказал, что фей не существует.

— Ладно, Фелисити, давай объясню. — Он протянул ко мне руку, я вздрогнула и отшатнулась, он руку убрал.

— Ты нас всех разыгрывал, так ведь? — догадалась я. — Ты с самого начала выдавал себя за другого! Так ведь? Зачем? При чем тут мы? Мы же обыкновенные подростки.

— Только не ты. — Он мученически улыбнулся.

Как это? Что? Почему?

— Ты особенная, — он посмотрел мне в глаза, — я только из-за тебя поступил в колледж.

Мне стало дурно. Но прежде чем он снова успел раскрыть рот, зимнюю тишину пронзил резкий свист. Я испуганно поглядела на него, он не менее испуганно — на меня.

— Это охотники вернулись за нами.

ОХОТА

Он схватил меня, не успела я опомниться, и снова взвалил на спину. Выпрыгнул из пещеры и снова пополз по скале вверх, как паук.

— Человек-паук какой-то, — пробормотала я себе под нос.

Он тихо рассмеялся и ответил:

— Нет. Хотя эти нити очень бы помогли. Многие эльфы могут летать, но мне, к сожалению, этого не дано.

Не успела я спросить, почему он не умеет летать, как мы уже «летели» через лес, то есть Ли мчался со скоростью ветра, так что снова все вокруг слилось в одну пелену. Секунд через пять мы достигли опушки леса. Перед нами лежали поля и голые холмы. Ли остановился.

— Ну да, летать он не умеет, как бы не так, — откашливалась я, — я едва не задохнулась от встречного ветра.

Сам же Фитцмор даже не запыхался. И только тихонько усмехнулся в мой адрес.

— Ладно. Вот что, — заговорил он, — нам надо переодеться и выяснить, что тут следует уладить. Тогда сможем вернуться домой.

Что?

Он обернулся ко мне:

— В каком смысле?

— И надолго мы тут застряли? — поинтересовалась я. — Нам шестого января снова в школу.

Снова легкий смешок.

— Не волнуйся, Фей. Ой, извини, Фелисити. До тех пор управимся.

Ну здорово! Дома меня все равно не хватятся. Мать однажды уже продемонстрировала полнейшее равнодушие по этому поводу.

— Откуда ты получаешь информацию? — спросила я. — В смысле откуда ты узнаешь, какое задание должен выполнить на этот раз?

— Обычно я узнаю о моем деле заранее или в первый день после перемещения во времени. Я тебе все объясню, но сначала надо найти одежду и осмотреться. Потерпи немного, пожалуйста.

Мы оторвались от преследователей, но Леандер продолжал нести меня на спине. До ближайшего населенного пункта, как он объяснил. И помчался дальше. Минут десять у меня перед глазами тянулась пелена из белых, черных и коричневых пятен. Один раз он притормозил, чтобы сориентироваться на каком-то перекрестке. Вокруг все было бело, мертво, пусто, покрыто инеем и припорошено снегом.

Я между тем жутко замерзла. А в этой бешеной гонке и вовсе окоченела. Пусть я в пуховой куртке, рук и ног я уже не чувствовала. В Лондоне уже несколько зим подряд не было ни снега, ни мороза. Удалось сэкономить на перчатках. Зря старалась: все мои сбережения все равно теперь в финансовом департаменте!

Остановившись во второй раз, Ли свернул с дороги в рощу под защиту деревьев.

— Теперь спускайся, — сообщил он мне, а я не могла пошевелиться, так замерзла.

— Не могу, — призналась я.

— Не знал, что я тебе так нравлюсь, — с легкой издевкой отозвался он.

— Не нравишься, — быстро возразила я, — я просто закоченела и примерзла к твоей спине.

Он отклеил меня от своей спины, обнял и стал греть.

— Ты сам холодный, — заверещала я, стуча зубами.

— Ну, извини. У эльфов нормальная температура двадцать пять градусов по Цельсию. Я надеялся согреться во время бега.

— Двадцать пять с половиной от силы, больше не натянул, — объявила я.

Он засмеялся и накинул мне на плечи свою куртку:

— Обойдусь. Я закаленный.

— Везет тебе, — отвечала я, кутаясь в его парку.

И у куртки тот же запах. Ни с чем не спутаешь. Кажется, я в темноте или с закрытыми глазами по запаху нашла бы хозяина этой куртки.

Мы прятались в роще, среди ив. Их было штук десять, не больше, они окружали гладкую, замерзшую поверхность, припорошенную снегом. Видимо, маленький пруд. Примерно в километре от нас вился дымок. Там можно было разглядеть несколько хижин, окруженных забором из покосившихся, полусгнивших кольев. Унылая картина. Что это? Цыганский хутор, что ли?

— Нет, — тихо засмеялся Ли, — это просто селение. Даже довольно крупное селение.

— И что мы здесь делаем?

— Перевоплощаемся, — коротко отвечал он, подошел к замерзшему пруду, ногой расколол нетолстый лед у берега, разбросал осколки льда, ладонями плеснул по поверхности воды и позвал: — Милдред! Ты слышишь меня?

Я застыла с открытым ртом и совершенно идиотским видом. Но по-иному и быть не могло. Вода вдруг вспенилась, и из нее показался не то гребень, не то лошадиный хвост, не то корона льняного цвета. Наконец, вслед за этой удивительной прической появилась ее хозяйка — дивной красоты кудрявая блондинка, прошу заметить, совершенно сухая, облаченная в нечто наподобие леопардового бикини. Поднялась она не вся, только до пояса.

— Здравствуй, Ли! Давно не виделись, — заговорила она на диалекте, схожем с кокни, — здорово выглядишь. Прическа тебе идет. Похож на того актера, как его, который вампира играет. Ну, ты знаешь.

— Знаю, знаю, — Ли присел на корточки, и они обнялись, — в последнее время только об этом и слышу. Слушай, Милдред, достань мне и моей подруге какие-нибудь шмотки, нам надо переодеться.

Она заметила меня и засмеялась, видимо, вид у меня был совсем уж дурацкий. Засмеялась так, что вспугнула пару ворон на поле, и те с бранью смылись.

— Не шуми, — предупредил Ли, — нас увидят!

Блондинка тут же посерьезнела.

— Все с вами ясно. Как вы вообще сюда попали? Восьмой век на дворе.

— Понятия не имею, — соврал Фитцмор, не моргнув глазом, — я совсем не подготовился. Если что выяснишь, буду благодарен. Да, и не найдешь ли где-нибудь современного теплого белья? Фелисити мерзнет.

Милдред резко обернулась ко мне.

— Ли! Она что — человек?

— Говорю же: все непросто.

Русалка во все глаза пялилась на меня.

— Нимфа, — произнесла она, как будто кому-то противореча.

— Что? — не понял Ли.

— Я нимфа, а не русалка, — поправила она, глядя мне в глаза.

А, и эта мысли читает!

— Сейчас вернусь. — И Милдред исчезла.

Ли поднялся на ноги и подошел ко мне с вопросом:

— Ты как? В порядке?

— Милдред? — растерянно проговорила я.

— Вообще-то ее зовут Ютурна,[10] но Милдред ей кажется современнее. Насмотрелась по телевизору детективных сериалов восьмидесятых годов и взяла себе имя одной из героинь.

О господиииииииииииииии!!!!!!!!!!!

Агенты во времени. Эльфы. Нимфы — фанатки детективов. Что дальше?

— Вот, держите. — Милдред, блестя зелеными, как весенние листья, глазами, вынырнула из пруда с кучей тряпья. — Шкуры, клетчатые брюки, туники, а также шерстяные кальсоны и рубашки для нежного человечка. — И она снова с любопытством уставилась на меня.

Ли забрал у нее вещи и кое-что сунул мне, в том числе толстые вязаные кальсоны, какими наши прапрабабки грели свои почки. Неужели мне придется напялить на себя это убожество? И Ли их видел! Вон, ухмыляется до ушей!

— И где мне переодеться? — подавленно осведомилась я. Отчаянно неприятная ситуация. — Вон там за деревом? За самым толстым? Да вы, эльфы, небось умеете видеть сквозь стены и прочие препятствия. Так, может, мне и прятаться смысла нет?

— Ли, — снова рассмеялась Милдред, — ты нашел себе подходящую пару, честное слово! Иди за дерево, Фелисити, я прослежу, чтобы он не подглядывал.

Я спряталась за дерево и разобрала тряпки. Грубые материалы, толстая нитка, узор в клетку. Тоже грубый, без тонкостей. Никакого меха. А ведь зима на дворе! Эти двое из сказки и не заметили, что зима! Я же закоченела так, словно провела ночь в холодильнике. А впереди ночь. Я взяла за плечи не то платье, не то тунику, и приподняла над землей перед собой. Карл Лагерфельд скорее замерз бы совсем, чем согласился надеть на себя такое. Мешок, да и только! Бесформенный, грубо сметанный в два шва. И уж точно он не будет мне мал, хоть об этом можно не беспокоиться. У меня есть идея!

Ли непринужденно болтал с полуголой нимфой, прислонившись к иве. Болтал, как с очень хорошей знакомой. А нимфа бросала на него кокетливые взгляды, смеялась чуть громче положенного и то и дело убирала со лба свои длинные белобрысые кудри. Интересно, а нимфы пользуются губной помадой и прочей косметикой? Неужели от природы бывает такой идеальный румянец?

Ли, как всегда, тут же учуял мое приближение и одобрительно кивнул, оглядев мой туалет. Эх, когда я вышла из примерочной в магазине у Йона, у Ли было совсем другое лицо! Но что делать, на этот раз я была не в роскошном вечернем платье и без изысканной прически.

— Ой, а волосы-то! — воскликнул Фитцмор.

Я снова забыла, что он читает мысли.

— Тебе положено носить платок или капот. — И Леандер обернулся, ища помощи, к нимфе.

Она пожала плечами:

— Сейчас уладим. — И она одним прыжком оказалась на берегу. Никакого рыбьего хвоста. Пара великолепных ног. Идеальное тело, как из мрамора.

Когда она до меня дотронулась, я вздрогнула и отшатнулась. Пусть она сама и не мерзла в бикини, но руки у нее были ледяные и скользкие! Фу, лягушка!

— А чего ты ждала? Я же холоднокровное существо, — объяснила она и зашла мне за спину. Быстрым движением она приподняла мне волосы и водрузила на голову капот, оглядела меня и с довольным видом провозгласила:

— Вуаля! Готово! Можете отправляться!

— Зеркало есть? — спросила я на всякий случай, хотя совсем не хотела видеть то, что получилось.

— Ты хорошо выглядишь, Фелисити, — успокоил меня Леандер и взял за руки.

— В этом рубище никто хорошо не выглядит, — сухо возразила Милдред, — но иначе тебя сразу заметят. В таком виде здесь все ходят.

Огромное спасибо! Конечно! Некоторых-то ничем не испортишь! Вон этот и в драной тунике мешком идеален! Да еще и с мечом на поясе!

— А мне оружие полагается? — спросила я.

— Зачем? — искренне удивился Ли.

— Для защиты.

— Скорее ты сама себя поранишь, если дать тебе кинжал, — рассмеялся Ли, — ты же не умеешь обращаться с оружием, даже в целях самообороны.

— А я и не просила никакого кинжала, — пробормотала я, густо краснея.

— Не кинжал? — подхватила Милдред. — А что ж тогда? Лук и стрелы? Арбалетов еще не придумали. А может быть, праща подойдет?

— А тридцать восьмого калибра не найдется? — прошептала я. — Или хоть газового?

Милдред хохотала до слез.

Ли вздохнул и взял меня за руку:

— Все, пошли. Спасибо тебе, Милдред. До скорого!

— Зови, если что. В любом колодце. Самый красивый — в Гластонбери.

Она прыгнула в воду, как будто лягушка плашмя плюхнулась, взметнув столб брызг, и исчезла.

— Знаешь, Ли, теперь, когда я знаю, кто ты такой, я тебя не так боюсь, как в первые дни в колледже, — призналась я.

Он нахмурился. Опять пытается мои мысли прочитать!

— Вот это-то и странно, Фелисити. Ты — самая противоречивая личность на свете!

Мы пошли в селение. Пошли нормальным человеческим шагом, так чтобы можно было осматриваться и дивиться. На вспаханные поля я насмотрелась в Корнуолле, но здесь поля были другие: кривенькие, редкие, плохо вспаханные. Селеньице было примитивненькое. Дома сложены и покрыты соломой. Деревня викингов какая-то. Полуразвалившиеся палисадники, фундаменты из глины, загоны для тощих коров, все равно как в фильмах про викингов или Бармаглота. Гуси и куры носятся вдоль забора, наседка с цыплятами. Люди одеты совсем так же, как мы, но на нас почему-то все равно пялились во все глаза.

— Штаны у меня вроде не расстегнуты, может, нижняя рубаха где торчит? — спросила я у Ли.

Ли прыснул со смеха и зажал себе рот рукой.

— Да нет, просто они здесь редко видят чужаков. Они думают, мы бродячие артисты и принесли какие-нибудь новости.

А, ну тогда ладно. Хотя бы за внешний вид можно не беспокоиться. Но и сами местные доверия не вызывают, между прочим. Когда улыбаются, видно, что у них половины зубов не хватает. Я прижалась к Ли.

— Что мы здесь делаем? — прошептала я, почти не разжимая губ.

— Сам еще не знаю, — так же шепотом ответил Фитцмор.

— А когда мы отсюда выберемся? — У меня в голосе слышалась уже легкая паника.

— Как только уладим то, из-за чего сюда попали.

Прошу прощения?! Я в отчаянии встала и схватила его за руку.

— Это означает, что мы зависли здесь на пару месяцев? Или лет?

Ли вздохнул и погладил меня по руке, желая успокоить.

— Как правило, это продолжается не больше двух недель. Зависит от сложности задачи и от точности попадания во времени. Но сегодня случай особый, ничего не могу тебе обещать.

— Чем же он такой особенный?

Он посмотрел на меня и улыбнулся.

А! Ну ясно! Это из-за меня он особенный! Леандер впервые вышел на задание не один, а с сопровождением.

— Я никогда не выполнял свою миссию в компании человека, — деликатно поправил Фитцмор, опять прочитав мои мысли, — ты в порядке?

— Начинаю понимать, почему взрослые глушат стресс алкоголем. Я бы теперь тоже выпила. Виски бы!

— А его уже изобрели. Дойдем до монастыря — попрошу для тебя.

— Монастыря?

— Ну да. Фей, начало христианства. Римско-католического. В Ирландии сейчас уже книги пишут и иллюстрируют.

Неужели я не сплю! Может, все-таки это сон? Может, я выпила пива, предложенного Карлом, налилась до затылка этим дешевым пойлом, которое с таким восторгом поглощают он и Филип. Проснусь под елкой, Анна меня линчует, меня будет мучить страшное похмелье. А царапина на руке — это я собирала осколки елочных игрушек. И воняет горелой ветчиной. Точно! Так и есть! Прет паленым!

— Пошли, — хихикнул у меня над ухом Ли, — мечтательница. Кажется, там впереди есть место, куда нам надо зайти.

Я видела всего лишь очередную хижину, чуть больше прочих, на вершине холма над селением. Перед постройкой на прямоугольном каркасе висели светло-коричневые шкуры, был разложен костер, в нем горели какие-то белые палки, которые вблизи оказались костями с остатками мяса. Вот откуда несло горелым мясом. Ах ты, черт! А я-то надеялась!

Я тихо застонала, и из хижины эхом донесся такой же стон. Там тоже кто-то стонал. Но теперь уже сильнее, громче, надрывнее. Я испуганно обернулась к Ли. В этот момент из дома вышла женщина и выплеснула нам под ноги миску с кровавой водой. Мы отпрыгнули назад. И тут она нас заметила.

— Ой, прощенья просим. Околоплодные воды отошли. Скоро разрешится. Присядьте-ка вон туда. Сейчас подойду к вам. — Она указала на стол с лавками позади распяленных шкур. Ли взял меня за руку и усадил на скамью. Женщина снова исчезла в доме.

— И что теперь? — спросила я, когда мы уселись.

Фу, как же эти шкуры воняют тухлятиной! Как только патологоанатомы выносят этот запах! В жизни бы не смогла!

Ли бросил взгляд в кувшин и бочку подле лавки и поставил все на место.

— Есть время поговорить, — предложил он, — наши преследователи сильно отстали и нескоро нас найдут, тем более в этом наряде.

— Почему они вообще нас ищут? Кто может знать, что мы оказались здесь?

— Славный вопрос. Может быть, мы им просто случайно перешли дорогу. Я плохо понимаю их язык. Какой-то галло-франкский акцент.

— А как мы понимаем местных? В Средние века же говорили совсем по-другому.

— Вот поэтому местных мы должны остерегаться. Мы понимаем язык тех, кому мы помогаем. Закон Мерфи,[11] что-то в этом роде.

— Ты-то откуда знаешь про закон Мерфи? — захихикала я.

— А что ты думаешь? Я уже сколько лет живу среди людей! Я знаю гораздо больше законов, чем ты!

— Сколько же тебе лет? — не выдержала я.

— Восемнадцать, — сказал Ли.

Да ладно врать-то!

— Лучше не спрашивай. Ответ тебе все равно не понравится, — отмахнулся он.

О господи! Какой же он бывает вредный!

Я обвела взглядом окрестности. Итак, мы в самом начале мрачного Средневековья. Сегодня особенно мрачного, туманного и холодного. Солнца точно не дождаться, больно облачно. Здесь все примитивно, просто, бесхитростно и предельно практично: грубо выточенная деревенская мебель, грубые, суровые ткани, темные цвета. Никакого голубого, розового или бирюзового. Все коричневое, зеленое, серое, землистое, природное. Но кувшин, стоящий рядом, был украшен веселеньким кельтским узором.

В доме истошно завопила роженица. Меня передернуло. Ли остался невозмутим.

— Схватки. Сейчас родит.

Снова пронзительный крик, переходящий в задушенный хрип, как будто у человека нет больше сил терпеть боль.

— Господи, не хочу детей, — убежденно произнесла я.

— Подождем пару лет, — усмехнулся Ли, — станешь повзрослее и начнешь скучать по золотым кудряшкам и пухлым щечкам.

— Ты забыл, — засопела я, — забыл сказать, что сначала я встречу принца своей мечты, он наденет мне на палец колечко и подарит королевство, унаследованное от отца-короля.

— А я думал, принц уже встретился, — ухмыльнулся Ли.

Я посмотрела ему в глаза и подумала о Ричарде.

— Ой! — Леандер скорчил гримасу.

— Сам виноват, — засмеялась я, — не читай чужие мысли без разрешения. Расскажи лучше, что здесь происходит. Чего мы тут ждем? Эльфов твоих, что ли? А что, все нимфы носят леопардовые бикини?

— Ах, Фей, как же это я жил-то без тебя столько лет, а?

Что это за ответ?

— Нет, это носит только Милдред, — пояснил Ли. — А ждем мы прежде всего повитуху. Мудрые женщины всегда медиумы. Могут видеть будущее и замечают то, что скрыто от простых людей.

Я не успела ответить, как рядом со мной кто-то опустился на скамейку. Это была та крепкая, коренастая тетка. Руки и лицо у нее были еще испачканы свежей кровью, и запах от нее исходил… тошнотворный. Это был не только тяжелый запах пота, несло чем-то еще: кислым, прогорклым, фекальным. Я невольно задержала дыхание и отодвинулась. Она, очевидно, решила, что я уступаю ей место, и придвинулась ближе, улыбаясь Ли наполовину уже беззубым ртом.

— Что, красавчик? Мальчик родился. Крепенький. Мать сильная, сдюжит. Мне осмотреть вот эту барышню?

Вот этими грязными руками? Через мой труп!

— Она не беременна, — улыбнулся Ли.

— Нет? — Повитуха пристально оглядела меня всю, особенно грудь и бедра. — А пора бы уже. Самый возраст, самое время родить первенца, а то как бы поздно не стало. Ах, знаю! — Она интимно подмигнула Фитцмору. — Тебе не хватает мужской силы. От этого недуга у старой Хетти есть верное средство.

На этот раз покраснел Ли, а я ухмыльнулась так же широко, как «старая Хетти».

— Да нет, — самоуверенно заявил Ли, — все у меня в порядке. Мне нужно только спросить кое о чем мудрую, опытную женщину вроде тебя.

На лице Хетти я увидела то же самодовольное выражение, какое видела на лице Матильды, моей матери или Фелисити Страттон, когда Фитцмор плел свои куртуазные интриги.

— Нам надо к королю, — попросил Леандер.

— У Пиппина[12] нынче резиденция в Аахене, — сообщила Хетти, — это недалеко, а для всей округи — благословение божие. Что ни день, к королю идут просители. Идите этой дорогой, через пятнадцать миль придете.

— А что, его величество все так же вынужден отражать нападения?

— С чего ты взял? — Лицо повитухи стало серьезным. — Видел что-нибудь?

— За нами гнались люди, одетые не как местные жители.

Правда? А я не заметила никакой разницы.

— У них на головах были оленьи рога и какие-то странные узоры на одежде, — уточнил Ли.

Тут Хетти обратилась ко мне:

— Милая, что ты знаешь об этих людях?

— Я? — изумилась я. — Почему я? С какой стати я?

— Ты же их знаешь. Разве нет?

— Я?!

— Это невозможно, — подтвердил Ли.

Маленькие черные глазки повитухи исследовали меня, как будто хотели вывернуть наизнанку.

— Нет-нет, — произнесла женщина, — она их уже видела однажды. Подумай-ка, красавица, припомни.

Я лихорадочно соображала, как бы я могла увидеть полудиких рогатых мужиков в Лондоне, среди лондонского метро, небоскребов и Вестминстера. И вдруг вспомнила! В ужасе я посмотрела в глаза Ли, и он прочел там тот мой кошмарный сон, что мучил меня некоторое время назад.

— Саксы, — пробормотал Ли, — это саксы. Они в стране франков.

Хетти побледнела и перекрестилась.

— Господи, спаси и сохрани! Король Пиппин должен немедленно узнать об этом. Он сумеет их усмирить.

Ли встал с лавки, я встала вслед за ним.

— Не волнуйся, Хетти, мы уже в пути. Спасибо за помощь, — успокоил Леандер повитуху.

Хетти пристально поглядела на него и вдруг схватила его за руку. И заметно вздрогнула. Ее тоже как будто легко ударило током.

Глаза у нее округлились, и она рассмеялась:

— Давно мечтала встретить одного из вас. Значит, эти истории — правда. Вы и вправду божественно красивы.

Фитцмор смущенно высвободил свою руку из ее хваткой грязной ладони, взял за руку меня (я тоже вздрогнула), и мы двинулись в путь.

Пока деревня не скрылась из виду, мы шагали с обычной человеческой скоростью, но как только селение исчезло за холмами, Ли подхватил меня на руки, как невесту, и мы снова понеслись со скоростью ветра. И только заметив своими зоркими эльфийскими глазами людей на обочине дороги, Ли замедлил ход и опустил меня на землю.

Еще час мы шли, как люди, и прибыли наконец в другое селение. На этот раз это был город, обнесенный высоким частоколом, вроде того, что в комиксах про Абеликса и Астерикса. У частокола лепились снаружи несколько хижин и сторожевых постов. За частоколом прятались грубо сколоченные дома, конюшни и лабазы. Слышалось мычание, блеяние, ржание.

— Если это король Пиппин, а в лесу безобразничают саксы, значит, мы в Германии, — объявил Леандер.

В Германии восьмого века.

КОРОЛЕВСКИЙ ДВОР

Улица стала узенькой. Дома стояли тесно. Двери в домах и лабазах открыты, можно заглянуть внутрь. В окнах разложен товар. Мы шли дальше. Вот дома уже не деревянные, уже на каменном фундаменте и притерлись друг к другу вплотную. Улица пошла в гору, и это была явно главная улица города: от нее отходили узенькие переулки.

Ли остановился у одного из распахнутых окон и заговорил с женщиной за прилавком. Она с любопытством разглядывала нас. Сколько, интересно, ей лет? Тридцать? Сорок? Трудно понять под этим колпаком, без косметики. Брови у нее срослись на переносице. В доме позади нее заплакал ребенок, она извинилась и улыбнулась. Мы увидели то, что осталось от ее зубов. Ли бросил ей монетку, которую она ловко подхватила на лету, и взял с прилавка два морщинистых яблока. Одно протянул мне.

Как же, оказывается, есть-то хочется! Я впилась зубами в яблоко. В Лондоне такое яблоко не купили бы ни в одном супермаркете. Такой лежалый и сморщенный плод давно выбросили бы на помойку. Но мне он показался теперь таким вкусным! Таким сочным!

— Ну вот мы и в Аахене, — сообщил Ли, также откусывая кусок яблока.

— В каком Аахене? — испугалась я. — Неужели в немецком? Может, все-таки в том, что в Шропшире?

— Ни в коем случае не в Шропшире! — засмеялся Ли. — Мы в стране франков, если быть точным. Позднее это будет территория Германии.

Я едва не подавилась яблоком. Закашлялась. Ли похлопал меня по спине.

— Ну-ну, полно, Белоснежка. Мы все равно в восьмом веке, какая теперь разница — где именно?

А, ну да, тогда, конечно, уже совсем не важно! Возможно, Аахен в восьмом веке — более безопасное место, чем Англия того же времени. Может быть, сюда не добираются саксы и викинги. И для Фитцмора это все вообще очередное приключение. Он же агент, это его работа. А мне каково?

— Полагаю, тебе здесь не придется очаровывать женщин, как там, дома, — вслух произнесла я.

Тут уже он поперхнулся яблоком:

— Не понял?

— У тебя здесь будут проблемы, — продолжала я, — здесь женщины совсем не в твоем вкусе.

Я заметила, как его это задело, и быстро отвернулась, чтобы скрыть злорадство.

— Возьмем хотя бы ту красотку, что продала тебе яблоки, — не унималась я, — сколько ей лет? Тридцать пять? Сорок? Черт ее знает! Она на тебя точно сразу запала. А вот ты…

— Что я? — подхватил он.

— Я всегда вижу, когда тебя тянет к женщине. Так вот, к этой тебя не потянуло совсем.

— Я галантен и очарователен, — парировал Фитцмор.

— Ты со всеми такой. Даже когда человек тебе противен. Так сколько ей лет? Как моей матери?

— Ей двадцать лет.

Да ладно! Быть не может! Двадцать?

— Так выглядит женщина, которая родила троих детей и которой нечем почистить зубы, потому что волшебных зубных паст, как в нашей рекламе, еще не изобрели.

Трое детей! В двадцать лет! О господи!

Ли опять одержал верх. Пусть смеется!

— Не бойся, я постараюсь уладить наше дело скорее, чем тебе придется искать себе мужа среди местных, чтобы выжить.

— Иначе тебе придется пускать в ход не только твое очарование, но и твое идеальное тело, — подколола я.

Он широко ухмыльнулся, ничуть не обидевшись.

С ним совсем не интересно спорить! Он всегда выигрывает!

— Ты хоть отдаленно представляешь, где мы будем ночевать? И что мы вообще сейчас делаем? — Я почти не скрывала раздражения.

— Король Пиппин как раз в Аахене. Говорят, его двери открыты для всех, — отвечал Леандер.

— И что из этого следует? — Я доела яблоко вместе с огрызком.

— У него и переночуем, — предложил Ли.

У короля? Переночуем? Вот так запросто? Круто! Сомневаюсь, чтобы королева Елизавета, что Первая, что Вторая, пустила бы нас к себе ночевать.

Часа четыре спустя я сомневалась, так ли уж вообще велика честь ночевать у короля. По крайней мере, в этом столетии. Мы толкались в большом зале среди мужчин и женщин, давно не мывшихся, злых и голодных. Пот, навоз, чад! И все та же неизбывная вонь горелого мяса. Собаки шныряют между лавками и под столами, клянчат объедки и гадят прямо на солому, устилавшую пол.

Я примостилась в торце стола. Ли взглянул на мое лицо, и ему не понадобилось читать мои мысли, чтобы понять, до чего же мне противно. Он усадил меня в угол лицом к стене, чтобы мне видны были только те, кто сидит за столом. Все не так гадко. Сам же Ли быстро приспособился и чувствовал себя вольготно. Ел руками, как все остальные, ничуть не смущаясь, спасибо, хоть не жевал с открытым ртом, не чавкал и не рыгал. Рядом со мной улегся огромный дог и не сводил глаз с моей еды.

А еда была убогая, конечно (нашу Лиззи точно лучше кормят в ее Букингемском пристанище): какой-то безвкусный суп, сухой хлеб (в моем куске застрял даже маленький камушек), пшенная каша и чечевица с салом. И ни кусочка того, с позволения сказать, жареного мяса, которым тут все провоняло. За столом, что стоял поперек зала на возвышении, восседал король с семейством. Им, разумеется, подавали совсем другие блюда. Там ели мясо косули и кабана, подкопченные овощи, белый хлеб. Маленький мальчик справа от короля съел шесть белых булок. Судя по тому, что никто ему не препятствовал, это был скорее всего королевский сын.

Когда трапеза кончилась и король со свитой удалился, столы и стулья быстро отодвинули к стенам зала, потушили факелы, и публика стала укладываться спать прямо на солому посреди зала, вперемежку с собаками. Ли подыскал нам место поближе к очагу. Здесь было теплее и не так загажено.

— Ну и как здесь можно спать? — с отвращением прошептала я.

Он пожал плечами и расстелил свой плащ поверх соломы:

— Ложись и прижмись ко мне покрепче.

— Ха, придумал… Нашел время и место соблазнять, — фыркнула я, но легла тем не менее рядом с ним. Плащ его был невелик, особо не разгуляешься.

Он лег и обнял меня.

— Чтобы не замерзла, — прошептал он мне в ухо. Я так ударила его локтем в ребра, что он охнул.

— Предупреждаю тебя, Фитцмор, позволишь себе лишнее — оборву тебе твои острые эльфийские уши!

— Фелисити Страттон обиделась бы, если бы я не попытался… — отозвался он, прижимаясь ко мне всем телом.

— Ну и шел бы к ней, — злилась я, — только меня с собой захвати.

— Свидание втроем? — сострил Леандер.

Я снова ткнула его локтем.

— Верни меня в Лондон, я пойду домой спать к себе в кровать, а ты отправляйся к своей Страттон.

Ли убрал руку и потер ушибленный бок. Я злорадно хмыкнула.

— А к Карлу не хочешь? — вдруг спросил он.

Злорадство мое моментально улетучилось. Я забыла: там, в Лондоне, меня ждут новые проблемы. Анна с упорством маньяка будет сводить меня с Карлом, мать ни словом больше не обмолвится о семейном празднике, будь он неладен, но несколько месяцев будет меня избегать, а Ричард ближайшие восемь недель проведет в Лондоне! Только этого мне недоставало!

— Ах ты, черт, — простонала я, — Фелисити Страттон себя блюдет! Она не позволит!..

— Ну да! — фыркнул Ли. — Это ты так думаешь. А ее отвратный кузен Майлз готов облапать ее всякий раз, как приезжает к ней в гости со своими родителями. А наведывается он часто. Ему за тридцать, он толстый и уже начал лысеть. Но Фелисити терпит, потому что он унаследует от отца целую сеть мобильной связи.

— Будет здесь наконец тихо! — раздался возмущенный окрик где-то рядом. — Некоторым завтра с первыми петухами в путь.

Мы умолкли. Я думала о Страттон. Значит, и ее жизнь не идеальна. От этого она стала мне как будто даже немного симпатична.

Зал утих. По временам то тут, то там кто-нибудь всхрапывал. Или стонал. Плохо спят? Страшный сон? Я их понимаю. Но, кажется, это вовсе не сон и не страшный. Ритмичное сопение, все быстрее и энергичнее, тихий смешок. Во дают! Прямо здесь! А я-то дура! Фу, мерзость! Если Фитцмор пошевелит хоть пальцем — убью!

— Ли?

— Хм?

— Мне надо по-маленькому.

Он зашевелился, чтобы встать. Только этого не хватало! Чтобы еще Леандер провожал меня в туалет!

— Лежи ты! Сама справлюсь. Скажи только, куда идти.

Ли приподнялся на локте, щурясь в мою сторону.

— У выхода направо. Двадцать метров пройдешь, там конюшни. Прямо рядом и отхожее место.

От одного только слова «отхожее место» у меня свело мочевой пузырь.

— Давай провожу. Я не умею видеть через стены, — предложил Ли.

— Спи уже, — отмахнулась я и выскользнула прочь.

В сумерках сверху зал, набитый людьми, походил на кусок мяса, кишащий личинками. Повсюду какая-то возня. У входа часовой, широко осклабившись, открыл мне дверь и интимно сообщил:

— Если твой хахаль спит, у меня найдется минут пять.

— Пять минут? — Я изумленно уставилась на него. — Не маловато ли?

Он сначала одурел от моего ответа, а потом засмеялся:

— Не боись! Успеем! В накладе не останешься!

Избегая дальнейших разговоров, я юркнула за дверь и оказалась в темном дворе, освещенном одной только луной. Ни факела, ни фонаря. Я спустилась по ступенькам вниз и повернула направо, как указал Ли. Удивительно тихо. В Лондоне никогда не бывает так тихо. Всегда шумят машины, орет музыка. Здесь же только сычи ухали в темноте, как раз оттуда, где должны располагаться конюшни. Кошки шныряют? Для мышей слишком громко. Да, надеюсь, это кошки, а не тот колоссальный дог, что подобрал мои объедки. А если и он, то пусть вспомнит, кто поделился с ним последним куском сала.

Вот и конюшни. По утверждению Ли, здесь рядом и следует искать сортир. Но в конюшне кто-то шептался. Там кто-то прятался. Видимо, не один только часовой бегает сюда на свидания. Но шепот и стоны были не такие, как давеча в зале. Скорее это кто-то нападал, а кто-то защищался.

Не раздумывая, я рванула на себя дверь конюшни. И в тот же момент — удар по голове… и я провалилась в темноту.

ПОХИЩЕНИЕ

Вокруг все было черно. Сплю я или бодрствую, не знаю. А если сплю, то что мне снится, тоже не понятно. То и дело какой-то стук. Иногда тихая речь. Как будто кто-то плачет. Но ничего определенного. Попыталась открыть глаза — и снова чернота. Но постепенно усилилось и другое ощущение, весьма неприятное: отчаянно жаловался на жизнь мой мочевой пузырь. Все, теперь я точно не сплю.

Как иногда бывает тяжело просто открыть глаза! Кто бы мог подумать. Но мне становилось тревожно, и я заставила себя хоть прищуриться. Это было так же трудно, как пробежать первые три круга в Гайд-парке.

Все расплылось. Я снова моргнула. Зрение понемногу стало проясняться. И теперь стало очевидно, что у меня чудовищно болит голова. Это были не точечные мелкие уколы, как когда насидишься перед компьютером. И не маленький молоток, что стучит в виске. Ощущение было такое, будто мою голову втиснули в мотоциклетный шлем на четыре размера меньше, чем нужно, а до этого меня сутки не кормили. Никогда еще у меня так адски не болела голова. Боль эта отдавалась аж в желудке. Пришлось срочно повернуть голову и дать рвоте выйти наружу.

— Господи! Карл, что ты подмешал мне в пиво? — простонала я, снова откидываясь на спину. В жизни не было у меня такого тяжелого похмелья. Даже после того, как однажды Филлис, Николь и я намешали каких-то коктейлей. Как будто бутылку разбили о голову. Глаза не могу открыть. Анна меня убьет. Нет, это я убью Карла! Вот этот вариант мне больше нравится.

— Карл — это тот белокурый юноша, что сидел с тобой за ужином? — спросил кто-то.

Голос был мне не знаком. Я несколько раз тяжело моргнула, прежде чем картинка у меня перед глазами приобрела более или менее четкие очертания. Никакой Анниной квартиры, никакой елки. Я лежала в каком-то чулане, а напротив меня сидел мальчик. Кажется, тот самый, что поглотил за ужином шесть белых булок. Ах да, я и забыла! Рождество у Анны теперь далеко, наверное, до него сколько-то световых лет.

— Твоего друга тоже зовут Карлом? — дважды повторил мальчик, обходя место, куда меня вырвало.

Хорошо, что я не одна. Я была ему даже рада.

— У тебя будь здоров какая шишка на лбу, — сообщил мальчик.

Глаза у него были большие, синие, с длинными ресницами. Волосы светлые, довольно длинные, но подстриженные, схваченные на лбу повязкой. Одет в сапфирово-синее одеяние, отороченное мехом на манжетах и воротнике. Я видела его раньше! Во сне! Помню! Этого мальчика я видела во сне!

Ну да, мы же в другом времени! Погоня по лесу, старинный город, королевский двор, Ли… Ли!

— Вот дерьмо! — вырвалось у меня.

— Нет. Рвота, — поправил мальчик, глядя на меня, как на сумасшедшую, — ты полоумная или это от удара по голове ты несешь всякий вздор?

Удар по голове? Что еще за удар? Кому по голове?

Я растерянно моргала отяжелевшими веками, оглядываясь вокруг. Чулан? Лабаз? Сарай? Нет, огромный деревянный ящик, продолговатый, похожий на гроб. Кто-то нес этот якобы гроб, ибо он подпрыгивал и раскачивался. Ах да, я ведь собиралась в туалет! И довольно срочно, помнится.

— Стойте! — завопила я. — Тут люди внутри! И мы еще живы!

С трудом, стараясь не вляпаться в собственную блевотину, я приподнялась, села и кулаками забарабанила в стенку ящика:

— Слышит меня кто-нибудь?

Господи, от каждого движения голова болит еще хуже, как будто ее стягивает железный обруч.

— Не шуми! — зашипел принц. — Нас похитили. Лучше лишний раз не привлекать к себе внимания.

— Извини, у меня проблема! Мне срочно надо! — объяснила я и снова забарабанила кулаками в стенку: — Стойте! Остановитесь!

Ящик резко остановился, и я угодила рукавом в дрянь. Но не успела я выругаться, как крышка позади меня откинулась, и кто-то весьма бесцеремонно вытянул меня из ящика за шиворот.

— Эй, полегче! — возмутилась я.

Голова раскалывались, ноги подкашивались. Только бы не рухнуть в обморок, а то наделаю в штаны. Я вцепилась изо всех сил в того, кто вытащил меня из ящика и попутно обтирал облеванный рукав о свою хламиду.

— Уэ! — вякнул неизвестный и выпустил мою шкирку. Я заспотыкалась и стала натыкаться на придорожные деревья.

Тут же меня подхватил кто-то другой и что-то затявкал на незнакомом языке. Пустите меня в кусты! Иначе это будет срам!

— Мне надо отлить! — закричала я, сжимая ноги и хватаясь за живот.

Наконец-то поняли! Засмеялись. И мужчина, который меня держал, пнул меня в кусты.

Не знаю, сколько времени я была без памяти, но за это время изрядно похолодало. Шел снег. И совсем не слегка, не как сахарная пудра, а всерьез валил хлопьями. Я провалилась в сугроб чуть не по колено. Мужской гогот у меня за спиной. Да, и черт с ними. Мне сейчас все равно. Пускай ржут. Мужчин удивительно легко развеселить. Они готовы ржать из-за любого пустяка. Уж по поводу девчонки, которая чуть не описалась, сам бог велел поржать.

Между тем в кустах, пока я оправлялась, мысли мои несколько прояснились. Итак, я в зимнем лесу, во власти незнакомых мужиков, за тысячу триста лет и примерно четыреста пятьдесят миль вдали от Лондона. Самой помереть или пусть эти дикие джентльмены все быстро уладят? Как Фитцмор меня теперь найдет? Снег уже засыпал все следы. А если и найдет, что с того? А если я сама покончу с собой, вдруг я снова окажусь в двадцать первом веке в Лондоне? Ну как в «Дне сурка»? Проснуться бы сейчас у себя в кровати, чтобы все это оказалось только дурным сном!

Грубый мужской окрик. Это меня зовут. Как мило!

— Иду я, иду! — проворчала я, соображая, как мне теперь быть.

Надо оставить какой-то знак, чтобы нас нашли. Но какой? Что я могу оставить? Бумаги и карандаша у меня нет, записку я не напишу. Зато вот что! Тряпки, которые принесла Милдред, настолько велики, что я надела их прямо на мои собственные. Я завела руки за спину, расстегнула крючки на бюстгальтере и незаметно выбросила мое сиреневое неглиже на снег. Такого знака Леандер точно не пропустит.

Я вернулась из кустов и впервые лицом к лицу встретилась с нашими похитителями. Семеро мужчин. Очень страшных мужчин. У каждого на плечах — тяжелая туника, на поясе — кинжал и дубина. На голове у каждого кожаная шапка вроде тех, что носят в фильме «Джаббервоки». Длинные лохматые бороды, как у лондонских бомжей, на которых так страшно смотреть. У них еще в бороде всегда застревает какая-нибудь еда, крошки там всякие, объедки. Маленький принц в деревянном ящике с его королевским одеянием и золотой фибулой, стягивавшей накидку, представлял полнейшую противоположность этим типам. Теперь мальчик стоял рядом с повозкой, которая действительно была немногим больше гроба.

Эти семеро были чудовищны. Как будто нарочно хотели напугать кого-то. А я-то пугалась Фитцмора с его рычанием и кинжалом! Я боялась его, такого красивого, хоть и нечесаного и немного небритого, но такого сияющего! Он красив, как ангел, пусть даже ангел-мститель. А эти семеро — демоны! Черные, бородатые, звероподобные. Химеры на башнях готических соборов и те симпатичнее!

Все семеро пялились на меня. Я сглотнула. Один из них, стройный и сухопарый, подхватил меня под руку и потащил к повозке. Совершенно ясным жестом он дал мне понять, чтобы я забиралась в ящик. Черт, моя блевотина прямо посреди повозки!

— Э, могу я здесь немного прибраться? — Я указала на рвоту.

Он, очевидно, понял и кивнул. Я набросала в повозку снега и вымела все вместе ветками. После этого мы с принцем снова залезли в повозку. Крышка захлопнулась, повозка покатилась дальше.

Мальчик молча сидел напротив меня, не сводя с меня глаз. О чем он думает? Что чувствует? Не пойму! Не злится, не напуган. Скорее ему любопытно и одновременно безразлично. Такое непроницаемое лицо бывает у нашей королевы, когда она принимает парад. Очевидно, такое выражение лица — это часть королевского воспитания, как и умение непринужденно носить корону, милостиво и одновременно высокомерно кивать и помахивать ручкой своим подданным.

— Я Фелисити. А тебя как зовут? — прервала я это глупое молчание.

Он удивленно поднял брови.

— Что-то не так? — тоже удивилась я.

— Ты не имеешь права заговаривать со мной первой и обращаться ко мне на «ты», — заявил принц, — но поскольку мы оба стали жертвами похищения, я готов не обратить на это внимания.

Как милостиво с его стороны! И за что мне такой королевский подарок!

— Меня зовут Каролус, — ответил принц, — Карл.[13] Как твоего друга.

— Никакой он мне не друг. — Я прислонилась к стенке и прикрыла глаза. Головная боль понемногу стихала.

— Ты пришла с ним. Вы сидели рядом за трапезой. Ты говорила только с ним. И больше ни с кем.

— Да ладно, — удивилась я, — ты углядел нас в этой толпе? Не поверю!

Хотя чему тут удивляться? Фитцмор с его, как у статуи, красотой всегда обращает на себя особое внимание.

— Я обратил внимание на тебя, — признался принц, пристально глядя на меня.

— На меня?

Меня же никто никогда не замечает! Я серая мышь, синий чулок, предмет мебели и хранитель дамских сумочек на балах. На меня обращают внимание из-за моей неуклюжести и несуразности, когда я что-нибудь роняю, толкаю, разбиваю и ломаю.

— Ты выглядела удивительно растерянной среди толпы. — Карл пристроился к стенке и подтянул коленки в груди. — Трапезы почти не коснулась. Ты привыкла к чему-то лучшему.

Не буду рассказывать ему, что у нас в любой дешевой забегаловке кормят вкуснее, чем у них тут при дворе короля.

— И волосы у тебя иногда блестят золотом, — продолжал мальчик.

— Я сидела рядом с камином, — сухо объяснила я, — это были отблески огня.

Он вдруг нагнулся вперед и вытянул руку. Я испуганно отшатнулась, но он всего лишь потрогал прядь моих волос и потер ее между пальцами.

— Мягкие, как шелк, — удивился он, — и еще ты благоухаешь.

Я польщена. А благоухаю я только потому, что регулярно моюсь, в отличие от большинства местных жителей.

— Этот Карл, он твой муж? — спросил сын короля, снова облокачиваясь на стенку повозки.

— Боже упаси!

Лучше в монастырь!

— Отчего? Я заметил, что он нравится женщинам, — возразил принц.

Головная боль усилилась, соображать было тяжело.

— Моего спутника зовут не Карл. Это Леандер. А Карл — это шурин моей сестры, — уточнила я.

Мне снова стало нехорошо, пришлось лечь.

— Леандер — он твой муж? — не унимался Карл.

— Нет. — Я закрыла глаза. — Как думаешь, что с нами будет? Что они с нами сделают? За тебя наверняка потребуют выкуп или используют как средство для шантажа. А может быть, у этого похищения вовсе и не материальный резон, а политический. У твоего отца есть враги?

Принц пожал плечами:

— Он же король. Конечно, есть. На севере — саксы, на юге — аквитанцы и герцог Баварский, — отозвался Карл, — я думаю, это саксы нас похитили. Все говорит об этом — их язык, их одежда.

Фу, табачищем понесло! Да каким! Крепчайшим! И вообще, меня укачало. А мальчик разбирается в политике! Интересно, как бы повел себя принц Уильям, если бы президент Обама припер англичан к стенке? Ну хорошо, Карл принц, его будут беречь, он им нужен живым, а что будет со мной? Чудо, что они меня сразу не прикончили.

Только бы глаза Ли оказались действительно такими зоркими, как он утверждает.

Я снова уснула или потеряла сознание. А когда вновь пришла в себя, повозка не двигалась. Я была одна, принца не было. Я медленно приподнялась. Голова болела меньше, но все же болела. Хотя бы эта тряска и раскачивания кончились, и то хорошо. Я села, голова заболела сильнее. Я посидела немного, пришла в себя и поползла к открытой дверце повозки.

Стояла ночь. Небо было ясно, полно звезд, и над лесом висела огромная белая луна. Кто насмотрелся фильмов про оборотней, в такую ночь будет ждать волчьего воя и нападения вервольфа. Но вокруг было тихо. На поляне вокруг костра спали, завернувшись в шкуры и покрывала, пятеро мужчин. Двое стояли на часах. Очевидно, мы так далеко находились от жилья, что они не опасались никакого нападения и спокойно развели огонь. Один из часовых расположился рядом с повозкой. Он что-то сказал мне, но я его, разумеется, не поняла. Тогда он поднес руку ко рту. Еда? О господи! Еще бы! Да, да, я умираю с голоду! А еще пить, во рту пересохло. И снова в кусты. Он понял мой жест, широко ухмыльнулся и кивнул.

Я заковыляла в кусты. А там оказался пруд, затянутый тонким льдом. Часовой на меня не смотрел, он отошел к своему приятелю, они тихо о чем-то говорили. Возможно, о том, что делать со мной. Мне надо смываться! Но просто так убежать в лес — это верная смерть. Не утопиться ли в пруду? Вон и прорубь уже имеется, в ней звезды отражаются. Глубоко ли тут?

Секундочку! К черту глубину! Это мой шанс на спасение!

Я немного пошлепала ладонью по воде.

— Милдред, — зашептала я в воду. — Милдред! — повторила я настойчивей.

И она явилась! Минуты не прошло, как ее голова показалась над водой, озаренная полной луной. И собиралась было уже вся выйти на берег, но я дала знак и прошептала:

— Приведи Ли.

Она кивнула и скрылась в воде. Лучше бы мне прыгнуть за ней. Один из часовых сзади сгреб меня за волосы и повалил на спину, не отпуская волос и что-то ворча. Головная боль запульсировала с новой силой.

— Я умывалась! — заверещала я, поднимая в доказательство мокрые ладони. — Только умывалась!

Он пристально поглядел на пруд, и я увидела страх у него в глазах.

— Нет там ничего! — уверяла я. — Вода ледяная, холодно мыться. Это я фыркала от холода, когда умывалась.

Он посмотрел на меня, выпустил мои волосы и отошел назад. Я поднялась на ноги и пошла перед ним к костру. Огонь почти погас, еды никакой не было, голова снова терзала, зато появилась надежда.

— Откуда ты родом? — Карл сидел рядом со мной в повозке, ковыряя палочкой доски.

— Из Британии, — призналась я.

Как же хочется есть! Тошнит от голода! Какова жизнь без головной боли, уже не помню.

— Земля великого короля Артура, — продолжал Карл и вздохнул с завистью.

— Нет такого и не было никогда, — огрызнулась я, облокачиваясь спиной на стенку повозки.

— Нет, есть! Конечно, есть! — возмутился Карл. — Это был лучший из королей, какого видел свет. Он прогнал саксов.

Была какая-то битва при Маунт-Бадоне, что-то припоминаю. Но король Артур — это легенда, миф, идеальный герой, рыцарь из мечты, но только не реальный человек.

— Я думал, ваш король Альфред — его прямой потомок, — не унимался Карл.

— По моим сведениям, Артура убил его собственный сын Мордред, который не оставил потомства.

— Артура убили? — не поверил принц. — Я думал, он скончался в Сомерсете от какой-то болезни.

Я открыла глаза и увидела его расстроенное лицо. А что? У меня ведь есть возможность прояснить всю эту историю с великой британской легендой о рыцарях круглого стола. А можно ли, интересно, совершать перемещения во времени осознанно и целенаправленно?

В этот момент повозка снова поехала, меня мотнуло, и я пребольно стукнулась головой о стенку. Меня это привело в чувство. Какие там перемещения! Выберусь ли отсюда живой — это еще большой вопрос! Надо как-то развеяться, чтобы Ли не увидел меня в таком депрессивном состоянии. Мало того что я толста и уродлива, осталось только умом тронуться.

— Чем обычно занят королевский сын? Что ты делаешь целый день? — осведомилась я.

— Много всякого, — мальчик пожал плечами, — я учусь читать, писать, считать, а мой учитель пытается очертить границы владений моего отца. Я ему помогаю, но эти границы постоянно меняются, — он тихо засмеялся, — еще меня обучают сражаться на мечах, верховой езде, ристанию и стрельбе из лука. Ну, обычное дело. А что делает британская дворянка в сопровождении единственного мужчины в стране франков?

Прекрасный вопрос. Знать бы еще, как на него ответить.

— Каким королем ты хочешь стать? — спросила я вместо ответа.

— О чем ты? — не понял Карл.

— Ну, у короля же должны быть какие-то цели, планы, мечты: мир в стране, чтобы народ не голодал, здравоохранение, ослабление налогов, что-нибудь в этом роде.

— Идеалистка ты! — засопел наследник. — Мир! Какой же мир, когда саксы под боком! Ваш Артур их прогнал, Альфред тоже, теперь они все здесь. — Он продолжал тереть палочку о стенку повозки.

Меня снова укачало и стало тошнить. Я легла ничком на пол.

— Но ты права. Я должен быть добрым королем моему народу. Здорово было бы, если бы мой народ не голодал и поминал меня добрым словом.

— Ухм, — выговорила я с трудом.

— С какой стати женщину занимают такие мысли? Или ты потомок Боудикки?[14]

— Точно не потомок! — пробормотала я вяло.

— Что с тобой? — Он наконец-то заметил, что мне плохо.

— Есть хочу, — пожаловалась я, — и голова раскалывается. Убей меня, не могу больше это терпеть!

— На, пожуй, — он протянул мне пучок соломы.

— Ну ты что? Что я, лошадь, что ли? — обиделась я.

— Это поможет, поверь мне, — заверил принц.

Я взяла соломинку и пожевала. Вроде правда полегчало немного.

— А ты на моем месте к чему бы стремилась? — спросил Карл, передавая мне уже третью соломинку.

— Чтобы в Германии никто не голодал, — тут же ответила я.

— Какая ты избалованная, — усмехнулся мальчик. — Думаешь, это так просто!

Чего бы я сейчас не отдала за гамбургер! Волосы, например! Остригите меня или возьмите пару зубов, только дайте поесть. Никому не надо? Меняю шерстяное белье на один бигмак. Или на сэндвич от Фитцмора — поджаристую чиабатту с антипасти,[15] оливками, цуккини и беконом. Солома больше не помогала. Ну ее!

— Куда они нас везут? — спросила я наудачу, не рассчитывая на ответ.

— На восток, — объявил Карл и улегся рядом со мной.

Он снова потрогал и погладил мои волосы, как уже делал это несколько раз до того.

— Ты пахнешь цветами. Фрезиями и сиренью. Сколько тебе лет?

— Восемнадцать. А тебе?

— Десять, — отвечал он, накручивая пряди моих волос себе на пальцы, — я мог бы на тебе жениться. Ты богата?

Я отняла у него мои волосы и отодвинулась от него.

— Мне всего восемнадцать. Забудь!

— Моему брату всего шесть лет, а он уже помолвлен, — спокойно возразил принц и пристально рассмотрел меня, наморщив лоб. — А почему ты вообще до сих пор не замужем? Что-то с тобой нехорошо? Или с твоей семьей?

Что я могу ему объяснить? У них тут принято свататься в шесть и жениться в двенадцать.

— В нашей семье все склонны к самоубийству, — соврала я.

— Неправда, — тут же возразил мальчик, — ты влюблена в твоего провожатого.

— Вот уж точно нет! — твердо заявила я. — Видишь ли, у него целая армия поклонниц. Я стою в самом хвосте длинной очереди.

Карл улыбнулся и снова взялся за мои волосы. Сам-то он пах чистотой.

Меня знобило и била мелкая дрожь. Очевидно, тоже от голода. Карл придвинулся поближе. Я его не отталкивала. Он был такой теплый и уютный, а мне так плохо и холодно.

— Почему они меня до сих пор не убили? — прошептала я, размышляя вслух.

Карл молчал. Я посмотрела на него. Он, казалось, что-то хотел сказать, но сомневался. Что-то знает?

— Ты знаешь почему? Скажи!

Он прикусил нижнюю губу.

— Мне кажется, — проговорил он, — что им нужна именно ты.

Я?! Как это?!

— Пока ты была в забытьи, я слышал, как они называли твое имя, — признался мальчик. — Меня взяли, потому что я оказался не в то время не в том месте. Я случайно попался под руку.

Я онемела. Мысли путались. При чем тут я? Зачем я им? Я вообще не отсюда! Я чужая, посторонняя. Это Ли попал сюда по заданию. А я!.. Хотя…

— За нами гнались, — пробормотала я больше самой себе, чем спутнику, — но мы же оторвались от погони! Как же они нас нашли? А Ли они тоже нашли? — ужаснулась я.

— Не думаю, — успокоил меня наследник, — они говорили только о тебе. Как они смогли проникнуть в крепость к отцу? Вот вопрос. Ведь ворота на ночь закрываются. Либо они проскользнули днем, либо в крепости предатель. — Он прикрыл глаза и уверенно прибавил: — Я это выясню, и тогда предателя спасет только милость божья!

Я посмотрела ему в глаза.

— А что именно произошло в тот вечер? — спросила я.

Карл как будто смутился.

— У меня лошадь захромала, — признался он, — я пошел ее навестить перед сном. В стойле я увидел трех незнакомых мужчин. Я хотел позвать на помощь, они меня схватили. Тут ты распахнула дверь. И тот длинный, сухопарый с крошечными глазками грохнул тебе по голове. Меня связали, заткнули рот кляпом и сунули в мешок. Я понял, что нас вынесли из крепости. После одного дня пути кляп вынули и меня развязали. Это было уже два дня назад.

Два дня! Я так долго была без сознания?

— Я думал даже, что ты мертва, — продолжал Карл.

Мы оба помолчали, подумали. Наконец принц вздохнул:

— Рано или поздно отец нас найдет и освободит.

— Тебя-то точно освободит, — поправила я, — сомневаюсь, что он станет платить выкуп за незнакомую британку.

— Отец тоже обратил на тебя внимание.

Я так была погружена в свои мысли, что не сразу поняла, что он сказал.

— Обратил внимание? Что ты имеешь в виду?

— Я же говорю, у тебя волосы горят, как золото. — Принц снова взял одну прядь, — он осведомился о тебе. О тебе и твоем спутнике Ли. Вы такая красивая пара, сразу бросаетесь в глаза.

Ли — точно, согласна. Но я? Хотя мы же в раннем Средневековье. Видела я, как тут женщины выглядят. Они похожи на опустившихся, грязных нищенок. Эпоха римских бань осталась далеко позади. В Средневековье иное представление о красоте, о чистоте, о сверкании волос и белых зубах.

Карл зевнул. И я вслед за ним. Равномерное покачивание повозки и тепло королевского наследника убаюкивали. Во сне не так мучает голод. Я закрыла глаза и стала представлять себе, как нас нашел Ли.

Что-то меня разбудило. С наступлением темноты мы снова остановились на ночлег. Развели огонь, дали наконец поесть: по куску хлеба и солонины. Наесться я, конечно, не наелась, но и на том спасибо. Мужчины улеглись вокруг костра. Карл примостился ко мне, и вскоре все уснули, включая и меня.

В какой-то момент я проснулась и прислушалась. Тишина. Ни крика совы, ни ветра. Но зачем-то ведь я проснулась! Чтобы нас нашел Ли? Я огляделась. Часа два я спала. Безлунная ночь, небо затянуто облаками. Только кое-где проглядывают звезды. Все спокойно. Что-то не так? Вот что: нет часовых, и Карл куда-то пропал.

Я поднялась на ноги, тихо, как только могла. И услышала чей-то тихий стон где-то в кустах, метрах в двух от меня. Я неслышно скользнула туда. Как только мои глаза стали что-то различать в темноте, я разглядела мужчину, который крепко держал Карла. Мальчик вырывался и отбивался, но против свирепого сакса у него, конечно, не было никаких сил.

Что делать? Я беспомощно вынуждена была наблюдать, как этот зверочеловек безжалостно повалил мальчика на землю и встал рядом с ним на колени. Мне бы сейчас орудие! Только где его взять! Приемами карате я не владею. Страшно подумать, что он сейчас может сделать с принцем! Я в отчаянии похлопала себя по карманам и нашла кое-что! Это единственный шанс помочь Карлу! Вперед!

— Говорит полиция! Бросьте оружие и медленно выходите с поднятыми руками!

Дикарь отпрыгнул от Карла метра на два. На поляне повисла тишина. Саксы уставились на меня. Я метнулась к принцу и подняла его с земли. Мужчины замерли, как будто примерзли.

— Бежим! — скомандовала я и потащила Карла в лес.

Саксы отмерли. Тот, что держал Карла, сделал шаг ко мне, не спуская глаз с моей левой руки. Я нажала кнопку на мобильном, чтобы еще раз, еще громче, прокатилось по поляне объявление полиции. Телефон запел голосом Кэти Перри «California Gurls are unforgettable…». Черт! Левая рука всегда такая неуклюжая! Чтобы как-то отпугнуть саксов, я швырнула мобильный в их сторону. И к моему великому удивлению, попала дикарю в голову. Тут Карл истошно заорал. И саксы кинулись за нами в погоню. Я пихнула принца в спину, и он, зажмурившись, бросился в лес. Я хотела кинуться за ним, но меня схватили сзади, снова вцепились мне в волосы, а за Карлом побежал один из саксов. Я отчаянно отбивалась, и вдруг рука моя наткнулась на что-то холодное и гладкое. Кинжал. Вот рукоятка. Я рванула кинжал на себя, выхватила его из ножен и несколько раз полоснула по рукам того, кто меня держал. Он завыл и ослабил хватку. Я тут же вырвалась и побежала. Метров через десять рухнула на землю, как поваленное дерево. Что-то пребольно впилось мне в плечо. Я взвизгнула от боли. Это была брошь, стягивавшая мою накидку. Игла вошла мне в плечо и сломалась. В это время детина, который меня повалил, поднялся и вздернул на ноги меня. Господи, как больно! Я с трудом и со слезами выдернула иголку из плеча. Рядом появился второй сакс с факелом, а следом третий нес переброшенного через плечо Карла. Принц брыкался и вырывался.

— Пусти его! — завопила я. — Что вам надо от ребенка?

Поскольку ни один из них меня не понимал, никто даже не оглянулся на мой окрик, сколько бы я ни орала «Пусти!» и ни барабанила кулаками по их дубленым шкурам.

Однако рука моя снова наткнулась на холодное оружие на поясе у моего мучителя. Не раздумывая, я снова нанесла удар, и меня тут же отпустили. Угрожая кинжалом, я снова потребовала, чтобы мальчика отпустили, четко произнося каждый слог и указывая рукой на сакса, который держал принца. Тот, недолго думая, швырнул пленника мне под ноги. Карл закричал от боли. Я бросилась к нему, и нас снова мгновенно окружили! Я обхватила мальчика рукой и приставила лезвие к собственному горлу. Если Карл прав и им нужна все-таки именно я, то это единственный способ сделать так, чтобы они не причинили ему вреда.

К великому моему изумлению, зверолюди замерли как вкопанные. И жест мой они истолковали однозначно. Тот, кого я считала у них за главного, поднял руку и что-то сказал.

— Вы оставите его в покое, — проговорила я, — иначе… иначе…

Что иначе? Никогда не знала, что говорить дальше. Как на уроке английского у мистера Стрингера. Зависла!

Они это заметили и приняли за слабость. Тогда я сильнее прижала лезвие кинжала к своей шее. Легкое жжение. И горячие капли побежали по шее вниз. Надеюсь, я не перестаралась. Не хватало только и вправду перерезать себе горло.

Предводитель с воздетыми руками попятился назад. Другие шестеро сделали то же. Я осторожно отвела лезвие от шеи. Только бы кровь фонтаном не хлынула! Кровь не хлынула. Карл стоял рядом, прижимаясь ко мне.

— Мы можем идти? — спросил он.

Куда же мы пойдем? Одни, в лесу, зимой, ночью. Откуда ждать помощи? Нет, Карл, некуда нам идти. Остаемся. Я обняла его за плечи и еще раз грозно объявила:

— Ребенка не трогать!

Кажется, поняли. Главный коротко кивнул.

Я вернулась к тлеющему костру, завернулась в покрывало, обхватила руками перепуганного принца, и мы оба молча затаились. Заснуть ни один из нас не мог. Я прислушивалась тревожно и настороженно, ждала чего-то. И Карл, без сомнения, делал то же самое. Но в какой-то момент навалилась усталость, глаза стали слипаться, и я уснула.

И приснился мне какой-то совершенный бред. Якобы я заблудилась в крепости и оказалась в какой-то темнице, где все забито шмотками от Шанель, Валентино и еще каких-то гламурных кутюрье. Ли находит меня, когда я пытаюсь найти выход из подвала среди этого тряпья. Хотя на влажной каменной стене горит табличка с надписью «Выход», я постоянно, снова и снова, попадаю в очередной переулок из вешалок, пиджаков, юбок, джинсов и топов. Лицо Фитцмора с издевательской ухмылкой появляется над вешалками с нижним бельем.

— Так и знал, — заявляет он, — без меня ты даже в туалет сходить не в состоянии. Типичная девчонка!

Я пытаюсь протиснуться между ворохами одежды к нему, но мне застят глаза какие-то кружевные лифчики. Я снимаю их с вешалки, а когда поднимаю глаза, Ли уже нет, а темница преображается и превращается в подобие магазина «Маркс&Спенсер». Я иду на кассу, держа в руке оба бюстгальтера, и вижу, что они оба мне чертовски велики. Куда бы их спрятать? На меня подозрительно косятся две продавщицы, деваться мне некуда. И вдруг голос у меня за спиной произносит:

— Привет, красавица! Подыскиваешь себе достойное неглиже? Показать тебе самое сногсшибательное?

Знакомый голос. Провалиться бы мне сейчас на этом месте! Почему именно Кайрану я попалась на глаза с этими гигантскими лифчиками? Я прячу руки за спиной. Но руки мои натыкаются на жесткое дерево. Стены подвала исчезают.

Я очнулась снова в повозке. Руки болели, я сильно ударилась о деревянную стенку. Жаль! В «Маркс&Спенсер» мне больше нравилось.

КАЙРАН

— Ну, спящая красавица, проснулась? Жаль, не дождалась моего поцелуя.

Я заморгала и резко села. И со всей дури треснулась головой о низкий потолок повозки.

— Тихо, тихо! Не надо резких движений, принцесса! Как это может быть? Я что, все еще сплю? Нет, уже нет, слишком больно голове. Так может болеть только наяву. И все-таки как такое возможно?

— Кайран?

Если бы передо мной возник Джонни Депп, я и то не так бы обалдела.

— Кайран? Неужели это ты? Правда ты?

— Собственной персоной, — засмеялся он, сверкая идеально ровными белыми зубами.

Я как на крыльях вылетела из повозки. Наши похитители валялись вокруг на земле. Вот что! Кайран нас спас!

— О господи, Кайран! — Я кинулась к нему на шею. Он! Правда он! Настоящий! С запахом одеколона от Карла Лагерфельда. Дышит, двигается, смеется, обнимает меня и даже слегка хлопает по заду, как старую знакомую.

— Поцелуя не получилось, но и это неплохо, — пробормотал он куда-то мне в шею.

Я сделала вид, что не услышала.

— Что ты здесь делаешь? Как ты меня нашел? Ты один одолел этих семерых?

— Успокойся, спящая красавица, — он положил мне руки на плечи, — давай все по порядку. Я кого угодно рассчитывал тут встретить, только не тебя. Ты как? В порядке?

Я рассеянно кивнула.

— Нет, ты мне скажи, что ты здесь делаешь? — пристала я к нему, ибо именно эта мысль занимала меня более всего. — Ты, что ли, тоже этот… — Я запнулась, потому что выговорить вслух такое язык не поворачивался.

Слишком нереально. Да и Карл рядом. Или где он?

— Где Карл? — спросила я, не найдя мальчика нигде поблизости. — С ним все в порядке?

— Здесь я, — услышала я тихий голос принца.

Он все еще сидел в повозке, прижавшись к задней стенке, и с недоверием смотрел на нас.

— Выходи, Карл! Я тебя кое с кем познакомлю, — позвала я и протянула ему руку.

Карл не двигался. Я убрала руку и продолжала:

— Это Кайран, один мой друг из… э-э-э… Британии. Смотри, он нас спас. Он отвезет нас обратно!

Как ни странно, никакого ликования не последовало. Принц с трудом выбрался из повозки, оглядел разбросанных вокруг саксов и не проронил ни слова. На лице его ясно читался вопрос: как один человек способен отправить в нокаут семерых зверомужиков? Меня это, честно говоря, тоже очень интересовало. Особенно хотелось бы знать, как он с ними справился так тихо, что я даже не проснулась?

Я посмотрела на Кайрана.

— Потом объясню, — отозвался он.

А, ну ясно, хотя бы на один мой вопрос он уже ответил. Читает мысли. И он тоже. Все с ним ясно.

ОТКРЫТИЯ

Как же холодно! Замерзаю! Карл, не издав ни звука, улегся возле огня и тут же уснул. Кайран со своими эльфийскими двадцатью пятью градусами Цельсия растянулся на шкуре и считал звезды. Только я, дитя мегаполиса, избалованная цивилизацией, тряслась от холода. Но ведь я никогда не спала на голой земле. Да еще на снегу и в мороз. И спать пришлось не в супермешке от Маккинли, в котором полярники ночуют при минус шестидесяти и не мерзнут, а укрывшись тремя плешивыми шкурами, какие в приличных домах разве что перед камином на пол бросают.

Какое корявое время! Кто придумал, что Средневековье — это романтично? Даже история короля Артура кончилась каким-то пошлым скандалом: не успел Артур помереть, как его вдова свинтила с его лучшим другом! И что тут романтичного?

Наверное, еще слишком раннее Средневековье. Еще не наступила эпоха рыцарских турниров, еще не мерцают рыцарские доспехи, и дамы не носят среди этой непролазной грязи воздушных белых одежд, в какие облачены Лана Тернер или Джоан Фонтейн в голливудских выдумках. Здесь и сейчас речь идет о сугубой практичности и о выживании. Как мне не хватает центрального отопления, ванной и зубной щетки. Спасибо, хоть белье досталось теплое, наверное, это здесь роскошь. Да, кстати, а где Ли?

— Что, принцесса, мерзнешь?

Надо мной возникло лицо Кайрана. Я и не слышала, как он встал и подошел ко мне.

— Давай согрею. Заодно и поговорим.

Двадцать пять градусов все же лучше, чем ничего.

— А ты почему не мерзнешь? — поинтересовалась я, когда он в одних штанах улегся рядом со мной.

Кайран укрыл нас обоих шкурой.

— У меня температура ниже, вот и не мерзну. — И он попытался обнять меня одной рукой.

Ну, уж это слишком! Спасибо, и без этого согреюсь. И я оттолкнула его руку.

Кайран оперся на локоть и посмотрел на меня.

Он был сложен так же идеально, как Фитцмор. Даже, пожалуй, был шире в плечах и более мускулист.

— Ну, рассказывай, — заговорил эльф, — как ты сюда попала? Если я правильно помню, ты из двадцать первого века, а не из восьмого. И ты — человек. Или я что-то упустил?

— Уж точно не эльф. — Я ущипнула саму себя за щеку, уже изрядно засаленную.

Кайран пропустил мою шутку мимо ушей и продолжал вопросительно глядеть на меня.

— Я не знаю, как я тут оказалась. Было Рождество. Я поссорилась с сестрой и убежала. Секунду назад я еще была в Лондоне и вдруг — уже тут, в этом лесу.

Кайран, прищурив глаза, пристально смотрел на меня.

— А откуда знаешь об эльфах? — спросил он.

Я быстро отвела глаза: нельзя выдавать Ли! Я ему обещала, что никому не расскажу, кто он такой. Но очевидно, глаза я отвела недостаточно скоро.

— Понял, — произнес Кайран, — мой драгоценный кузен Ли притащил тебя сюда. Мечтаю его спросить, как ему это удалось.

Кузен? Так они еще и родственники! Я так мотнула головой, что чуть не врезалась лбом в подбородок Кайрана. Он вовремя отвернулся.

— А он тебе не говорил, — удивился он, — что наши отцы были братьями?

— Нет. Ли вообще не знает, что мы с тобой знакомы.

— Да что ты? — Кайран поднял брови. — Ты скрыла от него наше свидание?

— У нас еще не дошло ни до какого свидания.

— Наверстаем, — заверил Кайран, — ты даже не представляешь, какие возможности открываются, когда перемещаешься во времени. Наше свидание может состояться при дворе Генриха VIII. Он-то знал толк в свиданиях. А Ли, конечно, будет ревновать.

Мне стало тепло. Лицо оттаяло.

Кайран истолковал это по-своему:

— Или ты часто ходишь на свидания с другими мужчинами? А Ли терпит?

— Да нет, — призналась я, — в смысле это не его дело. Мы же с Ли не пара.

Мне так показалось или у Кайрана сверкнули глаза? Не уверена, не знаю. Как бы то ни было, губы его скривились в весьма довольной усмешке.

— Так-так. Значит, не пара, — повторил он со смаком, как будто это была удачная шутка.

Что он такое? Не поймешь его!

— Ли постоянно флиртует с Фелисити Страттон, — заявила я, — и с другими девушками из «звездного клуба». А я тут ни при чем.

Кайран широко ухмыльнулся. Его все это, очевидно, искренне забавляло.

— Он флиртует с другими? Готов поспорить, он тебя еще даже ни разу не целовал.

Ну все, хватит! Ему-то что за печаль? Не его дело! Помешались они все на этих поцелуях!

— Где сейчас Ли? — спросил Кайран.

Прекрасный вопрос!

Кайран заглянул мне в глаза.

— Хм. Пусть вы не пара, но все же как, по-твоему: вы достаточно близки, чтобы он стал тебя искать?

Я отвела глаза — очень надеюсь, что я ему не безразлична и он не бросит меня тут. Даже если там, в Лондоне, я и думала по-другому.

— Не бойся, принцесса. Я-то ведь здесь, — успокоил меня Кайран.

Успокоил. Только спокойней мне не стало.

— Рыцарь! Спаситель в сверкающих доспехах, — съязвила я.

— По крайней мере, ты согрелась, — отозвался Кайран.

Что правда, то правда. Мне стало тепло.

— Могу сделать еще теплее, — проговорил наглый эльф, снова давая волю рукам.

— И так хорошо, Робин Гуд. Мне хватит. — И я снова отодвинула его руку.

У него на лице мелькнула досада. А моя рука скользнула по какому-то холодному металлическому предмету.

В эту секунду перед глазами у меня возникла другая картина. Какая-то пещера. Какая-то ненатуральная, как будто и местность, и скала, и пещера в ней сделаны рукой человека. И прямо передо мной на земле некий непонятный предмет. Шлем, что ли? Как будто шлем. Но не успела я разобрать, как видение испарилось, передо мной снова возникло лицо эльфа.

Глаза Кайрана были широко распахнуты, рот открыт. Он пялился на меня так, будто я только что превратилась в змею и обратно в человека. Судя по всему, он прочел мое видение в моих глазах.

— Что это было? — выговорил он глухо и хрипло, как будто ему не хватало воздуха.

— Не знаю, — выдохнула я.

Я не особенно испугалась. Ведь такие видения меня посещали уже несколько раз. Я никуда не переместилась, вернулась на прежнее место. Я оказалась снова в том же положении, в каком и была: лежала на земле, укрытая шкурой. В пещеру я не заходила, просто заглянула в нее снаружи.

Кайран убрал руку и немного отодвинулся от меня.

— У меня такое бывает, — сказала я, как будто оправдываясь, — только каждый раз видится что-то другое.

— Управлять этим ты можешь?

Я помотала головой.

— Ли об этом знает?

Я кивнула. Кайран лег на спину и уставился в ночное небо. Я тоже легла на спину. На что мне эти видения! Век бы их не видеть! Не хочу каждую секунду контролировать свои мысли, чтобы их случайно кто-нибудь не прочитал. Спать хочу! Я закрыла глаза и стала считать овец.

Видимо, овцы подействовали, и я уснула крепко и надолго. Когда я снова открыла глаза, было уже светло. Я услышала голоса и повернула голову. Ярко горел костер, трещали дрова. У костра сидели Карл, Кайран и… Леандер.

Я вскочила на ноги. Ли поднял голову и улыбнулся мне. Я выпросталась из шкур и так энергично бросилась ему на шею, что повалила его на землю. Он свалился с бревна, на котором сидел, и я рухнула рядом с ним. Я почувствовала, как рассеиваются мои тревоги. Теперь все будет хорошо. Должно быть хорошо.

— Если бы я знал, что ты так по мне скучаешь, я бы чаще исчезал на время, — услышала я голос Ли. Он обнимал меня так же крепко, как я его. — Ты что, плачешь?

— Нет, — я затрясла головой, глотая слезы.

Ли прижал меня к себе еще сильнее, и я услышала его шепот:

— Все хорошо. Все в порядке. Мы снова вместе.

Я понемногу успокоилась, овладела собой и перестала заливать слезами плечо Фитцмора. Он запустил руку в карман и протянул мне носовой платок.

Кайран широко улыбался. Карл глядел скептически.

— Ну вот, — Ли пересадил меня со своих колен на поваленный ствол дерева, — успокоилась. Говорить можешь?

Я ткнула его локтем в бок. Кто бы мог подумать, что мне будет не хватать его суховатого юмора?

— Где ты был? Как ты нас нашел? Что так долго? — вопросы сыпались из меня без паузы.

— Где моя зубная щетка, — виртуозно передразнил он меня.

— Да, именно! Где она? — подхватила я.

Он вынул из сумки зубную щетку и тюбик зубной пасты. Да ну! Во дела! И, не размышляя, я схватила и то и другое и отправилась на опушку чистить зубы, сопровождаемая хохотом двух эльфов.

Эльфы! Как они есть! Ну и на здоровье! Плевать! Что с них, с эльфов, взять. Им, может, вообще нет необходимости чистить зубы. А я без этого не могу. Какое счастье — избавиться от всего лишнего, что пристало к моим зубам! Мне сразу стало лучше. Даже голова почти перестала болеть. Когда я вернулась к костру, Карл смущенно улыбался.

— Хочешь попробовать? — Я протянула ему пасту и щетку.

Он взял щетку и беспомощно повертел ее в пальцах. Я выдавила ему каплю пасты на палец. Карл понюхал пасту и осторожно лизнул. Глаза его расширились, и он разом слизнул всю пасту с пальца.

— Хочу еще! — повелел он, протягивая мне руку.

Я выдавила еще.

— Много нельзя, живот заболит, — предупредила я.

Ли забрал у меня пасту и спрятал обратно в сумку.

— Тебе тоже много вредно, а то и у тебя живот заболит, — сказал он. — Голова прошла?

— Болит еще немного, — призналась я.

Он взял мою голову руками и поцеловал в лоб, едва касаясь губами. Опять этот знакомый запах: мох, свежее сено и цветы.

Голова в два счета совершенно прошла.

Я с благодарностью посмотрела на Леандера:

— Ты не представляешь, как я рада, что ты нас нашел.

— Могла бы сказать, что голова болит, — проворчал Кайран.

Я посмотрела на Ли: все эльфы умеют снимать боль? Ли кивнул.

Ну что сказать, молодцы! Где-то в глубине души, как бы бредово это ни звучало, я была счастлива, что именно Ли поцеловал меня в лоб и прогнал мою боль. Мне не хотелось, чтобы меня целовал кто-то другой. Хотя это, конечно, уже совсем другая история. И вообще, я не в его вкусе. Но когда… О господи, о чем я только думаю! Не надо мне его поцелуев! Да он и сам не захочет! И зачем мне то, чем пользовалась Фелисити Страттон! Я бросила быстрый взгляд на Фитцмора. Черт, он все это время внимательно на меня смотрел! И улыбался с легкой издевкой.

— Мы можем вернуться домой? — тихо спросила я, пунцово краснея.

— Фей, — отозвался Ли, — сначала мы вернем мальчика отцу. Потом можем вернуться домой.

Надеюсь. Я уже соскучилась даже по моей убогой душной комнатенке под крышей. И еще мне хотелось покоя и уединения.

День тянулся невыносимо долго, ночью было еще хуже. Я не могла уснуть. Что Ли теперь обо мне думает? Он теперь наверняка уверен, что я тоже в него влюбилась. Черт!

— Фей.

Я угрюмо обернулась к Леандеру:

— Ладно, Фитцмор, давай раз и навсегда выясним. Это было спонтанно, накатило, без задней мысли. Ничего серьезного. Ты милый парень, ты мне помог, и я тебе за это благодарна. Больше ничего. И не смотри на меня, как будто ты мой семейный врач и знаешь все мои тайны.

Ли только улыбнулся. Он мне не верил. Это очевидно.

В этот момент я точно знала, что не собиралась его целовать. И вспомнила лицо Ричарда.

Видимо, это было верное средство, чтобы отрезвить Фитцмора. Улыбка пропала с его лица.

— Ладно, понял, — ответил он, — это был просто знак благодарности.

— Именно, — облегченно вздохнула я, — знак благодарности.

Он сразу замкнулся в себе, как будто опасаясь, что я могу прочесть его мысли. У рта обозначилась горькая складка.

— Но мы остаемся друзьями, — уточнила я, — или что?

— Разумеется, — подтвердил он и натянуто улыбнулся.

— Да ладно тебе, Фитцмор, — не унималась я, — тебе ли грустить? За тобой бегают все старшеклассницы. Зачем тебе ревнивая мегера в моем лице? А Шерил Маккенна? Она от тебя без ума.

— Хорошо, Фей, я понял, — простонал Ли и, к моей радости, опять улыбнулся.

— Миссис Хейли-Вуд готовит тебе блистательный аттестат. Только не забывай быть с ней таким же галантным. Пока у тебя не завелась постоянная подружка, ты король в женском королевстве.

— Фей, хватит! — оборвал он, и голос у него дрогнул. — Я уже все понял. Чем-то я тебе нехорош. Не в твоем вкусе. Не твой тип. И хватит меня умасливать.

— Зато ты во вкусе Фелисити Страттон, Авы Гартнер, Шерил Маккенны и Филлис Лассетер. Миссис Хейли-Вуд я уже упомянула. Синтия тоже готова пасть к тебе в объятия. А там еще целая очередь из наших художниц. Они мечтают, чтобы ты им позировал. Еще смазливая Мэри из математического класса, Глория из биологического. И наконец — чуть не забыла! — Матильда из столовой!

Ли обиделся. Мне стало весело. С хитрой ухмылкой я укуталась в шкуры и собралась спать.

— А что с Николь? Или Руби?

— Что?

— Николь и Руби? Они в меня не влюблены?

Николь? Она как-то больше с Кори, мне кажется.

— Ах да, — отозвался Ли, отворачиваясь, — жаль.

— Почему? — я искренне удивилась. — Кори, конечно, не мачо, но парень очень милый.

— Милый. Только его больше тянет к тебе.

Чего?! Не поняла! Я приподнялась на локте.

— Да ладно, Фей. Неужели ты не замечаешь, что мальчик в тебя втрескался? И Джек Робертс тоже.

— Джек Робертс?! Никогда в жизни!

— Точно говорю. Джейдену ты тоже стала нравиться с тех пор, как сняла брекеты с зубов. А Ричарда вообще околдовала с первого взгляда.

— Не верю ни одному слову!

Опять он сумел меня задеть!

— Уж мне можешь поверить, Морган! Ты — сирена поопасней, чем Страттон. С Ричардом у тебя хорошие шансы, остальные еще ни в чем не уверены.

Ричард Косгроув, кинозвезда, как ни крути, интересуется мной всерьез? Сердце у меня отчаянно запрыгало.

И Ли это тоже почувствовал, судя по его ухмылке. Когда я улеглась обратно под шкуры, он тихо засмеялся.

— Зато Руби я совсем не нужен.

— Это почему же? — поинтересовалась я, хотя этот разговор меня изрядно достал.

— Ты думаешь, мне не обидно, что я вам безразличен — тебе, Николь и Руби?

— Я не об этом говорю, — отмахнулась я, — ты знаешь, что Николь ради тебя отправит Кори в отставку. Ты лучше скажи мне, с какой стати парни влюбляются в меня? Посмотри на меня! И приданое у меня не лучше!

Он снова тихо рассмеялся.

— Это феромоны. Чем-то таким от тебя веет, что мужчины подле тебя теряют голову.

— Я серьезно! — выкрикнула я, со стыдом вспоминая все те дни, когда я выходила из дома, не приняв душ.

— Ты умеешь держать удар. С тобой не соскучишься.

А вам не хватает развлечений!

— Ну, не только, — признался он, ухмыляясь все шире.

Мне тут же представился пышный бюст Фелисити Страттон, выставленный на всеобщее обозрение.

Ли уставился на меня в изумлении.

— Еще вопросы есть, Морган? Пошли уже спать. Нам еще Карла домой возвращать, это дня два, не меньше. И приключений еще будет предостаточно.

Он замолчал и улегся на спину. Разговор на том и кончился.

Мне показалось, что я на мгновение тоже смогла проникнуть в его мысли.

Глаза слипались.

— Ли? — пробормотала я.

— Хм?

— Я рада, что ты опять со мной.

Ответа я не услышала. Я уснула.

ПРИЗНАНИЯ

Со дня нашего возвращения из восьмого века я все больше молчала. Как только мы сдали Карла отцу, Аахен исчез из виду, и, не успела я опомниться, как мы очутились на каком-то захолустном, полуразвалившемся складе в лондонском районе Саутварк. В раннем Средневековье Ли обнял меня за плечи, мы свернули с дороги в тихую, заснеженную рощу, и через мгновение вокруг опять выли сирены, грохотали автомобили.

Над нашими головами проревел самолет, отчего я инстинктивно пригнулась к земле. Кайран и Ли хохотали до слез, хлопая себя по бокам. Белое безмолвие древних франков сменилось типичной декабрьской лондонской промозглой сыростью.

Я поднялась с земли. И снова пришлось переодеваться в какое-то тряпье, обнаруженное на складе. Наглые эльфы все еще хихикали снаружи, пока я, скрючившись за стеной, выискивала шмотки, которые более или менее подходили бы мне по размеру. У меня было немного времени, чтобы осмыслить наше расставание с маленьким принцем Карлом.

Всю дорогу обратно в Аахен мальчик был тих и молчалив. Я воздержалась от общей трапезы в большом зале, и мы с принцем встретились в крепостном саду.

— Что тебе не нравится? Еда или грубые манеры местных жителей? — спросил Карл, протягивая мне две белые булки, которые подавали только к королевскому столу.

Я проглотила обе одним махом.

— Ты считаешь меня слишком уж избалованной, — отвечала я, облизывая пальцы. Булочки были намазаны медом.

Карл улыбнулся. В первый раз. Искренне, по-детски.

— Немного избалована, — признался принц, — зато ты самая храбрая женщина, какую я встречал.

Я скорчила гримасу. Какая там храбрость! Меня стошнило в его присутствии, я чуть не наделала в штаны и оказалась беспомощна против семерых похитителей. Хотя я не дала им совершить с принцем ничего дурного. Очевидно, мальчик именно это счел проявлением бесстрашия. Да, видимо, это. Он покраснел и опустил глаза.

— Вы уезжаете прямо сейчас. Так сказал твой… В общем, Ли так сказал. Я хочу тебе кое-что подарить.

И он протянул мне на ладони крупную брошь из чистого золота с большим желтым камнем посередине. Камень был не отшлифован, но отполирован.

Я безмолвно глядела на его подарок.

— Это фибула, твоя же сломалась, — пояснил принц, как будто извиняясь.

— Я не могу ее принять, — сопротивлялась я, тронутая до глубины души, — она слишком ценная.

— Бери, бери, — настаивал Карл, — твоя сломалась, когда ты спасала меня. Значит, тебе нужна новая. Это справедливо. — И он заколол края моей накидки брошью.

Я стояла смирно, пока он застегивал иголку, но когда он опустил руки, я не выдержала и обняла его. Он обнял меня тоже. У меня подступил ком в горлу. Мы ведь никогда больше не увидимся. Когда я окажусь в моем времени в Лондоне, его уже тысячу с лишним лет не будет на свете.

— Он с ними говорил, — прошептал вдруг Карл мне на ухо.

— Что? — не поняла я.

Карл поглядел на меня крайне серьезно.

— Я наблюдал за вами на обратном пути. Этот Кайран, который победил семерых саксов, он с ними сначала говорил и только потом стал сражаться. Не знаю, что тебя с ним связывает. Но ты другая. Береги себя, ладно?

Я не успела ничего спросить, меня позвал Ли. Карл в последний раз пристально посмотрел мне в глаза, улыбнулся и исчез.

И вот я уже в своем веке.

Я подняла голову и увидела двух любопытных эльфов. Оба старались заглянуть мне в глаза. Со стороны, должно быть, казалось, что они наперебой стараются добиться моего расположения. Но я-то знаю, что им хочется прочесть мои мысли. Я быстро подумала о доме, о матери и Анне.

— Если хочешь, пошли ко мне, — сочувственно предложил Ли.

Я покачала головой:

— Я не могу у тебя поселиться. Я тебе скоро надоем. У тебя своя личная жизнь.

Кайрана это как-то особенно развеселило. Он прыснул со смеха. Ли был мрачен. Опять что-то не так. Ли удержал меня за руку, вернее, за рукав, чтобы не искрило.

— Ты так быстро от меня не отделаешься, — резко заявил он, — ты же не думаешь, что теперь все кончится. Теперь все только начинается.

Он оттащил меня на пару метров от Кайрана.

— Фей, извини, — произнес он уже мягче. — Кайрану больше двух тысяч лет. Он много повидал на своем веку, он иногда пренебрегает изящными манерами и добрыми обычаями. Но ты другая. Ты первый человек, кому довелось совершить прыжок во времени. Кроме того, ты известна среди эльфов. На такое никто не рассчитывал. Мы все удивлены.

— И чем это я известна?

Он вздохнул:

— Ты же знаешь, что такое ясновидение и предсказание будущего? Так вот, у нас есть такая книга о будущем. Содержание всякий день меняется, будущее никогда не бывает однозначно определенным. Пока что книга заканчивается 2015 годом. И что дальше, никто не знает.

— И что, про меня в этой книге тоже написано? — не поверила я.

— Написано, — подтвердил он.

Значит, эльфы меня давно уже знают. Возможно, уже много лет. Зато я узнала об их существовании только пару дней назад.

— А отчего это Кайран все время так загадочно усмехается? Там, в книге, написано о нас что-то смешное?

— Этого я не хотел бы тебе рассказывать, — снова вздохнул Ли, — пока не время. Еще узнаешь, дай срок. Пока хватит и того, что тебе уже известно. Сперва это перевари.

Прав, как всегда, прав. Что бы там ни написали в этой книге, не хочу об этом знать. Может, там и смерть моя предсказана!

Кайран подошел к нам и обнял меня за плечи, слегка проведя при этом пальцами по моей шее. Никакого удара током не последовало. Он протянул мне мой мобильный телефон.

— Поскольку, как я понимаю, тебе теперь придется часто бывать в прошлом, должен предупредить, что мобильные в прошлом запрещены. Как и айподы, ноутбуки и наручные часы.

— Да что ты! — возмутилась я, включая телефон. — Разрешите напомнить, что этот скачок во времени был полным сюрпризом. Но уж если ты меня возьмешь с собой ко двору Генриха VIII, так и быть, видеокамеру оставлю дома.

— Нет у тебя никакой камеры, — парировал наглый эльф.

— Кайран тебя куда-то берет? — переспросил Леандер и остановился.

— Я ее пригласил, — не задумываясь, бросил Кайран, — первая женщина, перед которой не надо притворяться и морочить голову. В этом есть своя прелесть.

— Я еще не давала своего согласия. Может, я с тобой никуда еще и не пойду, — вызывающе заявила я.

На включенный мобильный посыпались смс.

— Но у нас с тобой уже назначено свидание, — ухмыльнулся Кайран.

— С меня хватит романтики у лесного костра, — рассеянно пробормотала я, листая сообщения.

Поздравления с Рождеством от каждого из друзей, пять проклятий от сестры и одно сообщение от Карла с приказанием обязательно ему позвонить.

— Да уж какая там романтика, — усомнился Кайран, — ты едва не замерзла до смерти.

Я убрала телефон в карман и посмотрела ему в глаза. Когда это мы успели так сблизиться? Как ему удалось так незаметно ко мне подобраться? Кайран самодовольно ухмылялся.

— Для первого свидания вполне достаточно, — твердо объявила я, — объясните мне кто-нибудь, как это вообще происходит — это перемещение во времени? В следующий раз возьму с собой друзей, а еще лучше Ричарда.

— Ричарда Косгроува? — встревожился Кайран.

— Нельзя брать людей с собой в прошлое, — спокойно и жестко отрезал Ли.

— Да что ты! Кто бы говорил! — отвечала я.

— Один-ноль в пользу Фелисити! — провозгласил Кайран. — И мы не знаем, почему она может путешествовать во времени. Может быть, она умеет даже…

Леандер метнул на кузена такой грозный взгляд, что тот умолк.

— Что я умею?

Молчание было мне ответом.

— Почему-то меня не удивляет, что вы оба мне не отвечаете. А вопросов еще много. Первый: что такого особенного в этом вот году восьмого века, в котором мы сейчас находились? Второй: в чем заключалось задание и выполнено ли оно? Третий: кто вернет меня домой? Хочу в ванную. А обратного билета у меня нет.

Кузены не обменялись ни единым взглядом, оба смотрели на меня. Мысли мои читают, черти! В другой раз отправлюсь в прошлое одна, без вас! И эту говорящую картину у Ли на лестнице выспрошу как следует. Ага, по действовало! Забеспокоились!

— Что ты знаешь о картине? — отозвался Кайран и тут же, не дожидаясь моего ответа, обернулся к брату: — Откуда она знает о картине?

Ли выглядел потрясенным.

— Ой, да ладно вам, — заговорила я, — из этой картины вылезают пауки, слышатся голоса и выходит зеленое свечение. Как зовут тех трех эльфов на полотне?

Оба кузена обалдело уставились на меня.

— Ладно, я сама их спрошу в следующий раз, — я продолжала издеваться, — с полуночи до часу у них приемные часы. Или днем они тоже доступны?

Мои спекуляции и размышления попали в точку.

— Это как у Гарри Поттера? — продолжала я разговор в стиле светского трепа. — А что, все нарисованные эльфы такие общительные или только эти трое?

— Фелисити, ты не знаешь, о чем говоришь! — выдохнул Ли.

— Пока не знаю, но обязательно выясню. А теперь я хочу кофе. И сдается мне, что вы у меня в долгу. Так что с вас кофе! — я повернулась и пошла.

— Я уверен, что ты заслужила кофе, — Ли догнал меня и подхватил под руку.

И снова легкий удар током. Ли тоже тряхнуло, я это заметила. Ничего не изменилось.

— Значит, пока я от тебя не избавлюсь? — спросила я.

— Пока нет. — И он как-то болезненно улыбнулся.

— Ладно, Фитцмор, бог с тобой. Но тебе придется ответить мне на несколько вопросов. Завтра в десять утра буду у тебя. А кофе хочу с сахаром и с молоком!

— У меня идея получше, — объявил Ли, — ты ведь не стремишься сразу домой?

— С ума сошли? Не в «Хэрродс» же мне идти!

Протестовать было бесполезно. Кайран и Ли уже тащили меня через роскошное фойе магазина, мимо стендов «Гуччи», «Шанель» и «Елена Рубинштейн». Как назло мой мобильный продолжал каждую секунду верещать рингтоном «HeavuinyoursArms». Прохожие оглядывались на нас. Но Кайран и Ли стиснули меня с двух сторон. От них не вырвешься!

— Там дальше на Пикадилли-авеню есть «Старбакс», — упиралась я, — пошли туда!

В пафосном ресторане в «Хэрродс» я чувствовала себя совершенно неуместной. Там даже нет бумажных салфеток, только тканевые накрахмаленные!

— В «Старбаксе» не поговоришь как следует, — отрезал Ли.

— Ты же хочешь, чтобы тебе ответили на пару вопросов, — прибавил хитрый Кайран.

Хочу! Но почему именно здесь-то?

— Можем зайти в паб к твоей маменьке, там точно никто не помешает, — Кайран приторно улыбнулся.

Я метнула на него убийственный взгляд и сдалась. Все-то они обо мне знают.

— А у эльфов есть слабое чувствительное место? Как у мужчин? — спросила я у Ли.

Он вздохнул и ничего не ответил.

— Попробуй, принцесса, и узнаешь, — прошептал мне на ухо его кузен.

Черт! Этому даже в глаза не надо смотреть, чтобы он прочел все, что я думаю. Телефон наконец заткнулся, раз семь пропев, что ему «тяжело в моих руках».

Когда мы поднялись на четвертый этаж в ресторан, я готова была снова бежать куда глаза глядят, и убежала бы, да кто же мне позволит! За белоснежным сверкающим роялем пианист исполнял что-то из Ричарда Клайдермана. Официанты в черных смокингах элегантно порхали от стола к столу, девушки в черных платьях с белыми фартуками сервировали на серебряных тарелках какую-то благородную изысканную чушь.

— До чего же вы любите выпендриваться, придурки! — прошипела я Ли. — Откуда у тебя столько денег? Милдред из воды достает? Они хоть высохнуть-то успели или будешь мокрыми расплачиваться?

— Деньги не пахнут, детка, — отозвался Кайран и обратился к метрдотелю: — Столик на троих в самом тихом уголке, желательно в ВИП-зоне. — И незаметно протянул служащему ресторана банкноту в пятьдесят фунтов.

— Следуйте за мной, сэр, — отвечал консьерж, ловко, как фокусник, спрятав куда-то бумажку, и повел нас к столикам за ширмами.

Довольно быстро обнаружилось, что Кайран значительно наглее и самоувереннее, чем Леандер. Никого ни о чем не спрашивая, он заказал всем троим чаю, себе и кузену по сэндвичу, мне — пшеничных булочек. Заказ прозвучал молниеносно, официант тут же скрылся. Я не успела даже пикнуть. Не знаю, на кого я сердита больше — на Кайрана за его заносчивость или на Ли за то, что ничем не противоречил брату.

— Еще раз сделаешь заказ, не спросив меня, тут же уйду! Понятно?

Кайран удивленно захлопал глазами.

— Извини! Не знал, что ты такая эмансипе. Обычно женщинам нравится, когда я заказываю.

— А потом ты провожаешь их в туалет и следишь, чтобы они вымыли руки? — огрызнулась я, готовая его убить.

И с удовлетворением заметила, что он несколько помрачнел и на переносице у него образовалась складка.

— Фелисити, — произнес он тихо, — со мной не следует ссориться. Упаси тебя бог от такого врага, как я.

— А мной не следует пользоваться, как вещью, — злилась я, — разреши напомнить, я не настаивала на твоем обществе. Мне хватит того, что твой кузен умеет рычать по-звериному. Представляю, на что способен ты. Ты же его старше!

Кайран обратился к кузену:

— Что ей еще известно?

Тот в ответ пожал плечами.

— О пророчестве она знает? — настойчиво продолжал Кайран.

Пророчество? Что еще за пророчество?

— Нет.

— А о картине откуда?

— Фей жила у меня несколько дней, — отвечал Фитцмор, — могла что-нибудь заметить.

— Фей, между прочим, все еще здесь, — вмешалась я, — и она хотела бы знать, что за дела с этой картиной? И с перемещениями во времени. И почему Фей это умеет? И почему в восьмом веке за ней гонится орава диких саксов?

Братья долго смотрели друг на друга, потом старший пожал плечами, как будто сказал: «Сам объясняй ей, без меня».

— Мы с Кайраном умеем перемещаться в прошлое с незапамятных времен. Но только до даты нашего рождения. Зато ты можешь попасть и в более раннее время. И я вместе с тобой. Без тебя я никогда не попал бы в восьмой век.

Так это я? Я смогла умчаться в восьмой век?!

— Да, Фей, это точно ты. Ты мне тогда в Тауэре солгала, я знаю. Я тоже видел караульных. Судя по одежде, середина шестнадцатого века.

Кайран одобрительно присвистнул сквозь зубы.

Тут нам принесли чай с сэндвичами и булками. Я в задумчивости стала помешивать чай. В голове роились мысли одна другой глупее. Значит, я умею перемещаться во времени, причем как угодно далеко. Или давно? Кайран — эльф, которому больше двух тысяч лет, поэтому он тоже сумел попасть в восьмой век. Принц Карл теперь в безопасности. Существуют нимфы, и одна из них, по имени Милдред, выплывает из любой лужи, стоит только позвать. Картины говорят, звери и насекомые выходят из картины наружу. А зайти в картину снаружи можно? Я посмотрела на Ли и про себя повторила вопрос.

Его рука с чашкой чая застыла на полпути от стола ко рту.

Значит, можно!

— Нет, — громко объявил Леандер и вернул чашку на блюдце, так и не отпив чая, — нет, это невозможно.

Кайран глядел на нас, прищурившись. Он прочел в глазах кузена мой вопрос, откинулся на спинку кресла и уставился на меня.

— Не совсем так, — уточнил он, — ешь булку, а то остынет.

Я бросила на него уничтожающий взгляд.

— Я так, только посоветовал, — отвечал Кайран, нимало не смутившись, — в «Хэрродс» божественные булки.

Ну так что с картиной-то?

— Ах да, — подхватил Кайран, — теоретически в картину можно попасть. — Он отправил в рот последний кусок сэндвича и долго-долго его жевал, вымотав мне все нервы.

Я ждала, намазывая на булку сливочное масло.

— А практически, — он глотнул чаю, — туда могут попасть только эльфы. Но мы с Ли, увы, не можем.

— Почему? — удивилась я. — Вы же тоже эльфы!

Братья почему-то вдруг смутились.

— Ну, что с вами не так? — я переводила взгляд с одного на другого.

Молчат. Убью обоих! Сколько можно! Они издеваются! Втянули меня в какую-то темную историю без начала и конца, и ни один не хочет объяснить, в чем суть! Никто еще со мной так не поступал! Даже мать! Не говоря уж о моем деде, даже когда я была ребенком! Никогда! Я встала. Булки пахли волшебно, но эти двое отбили у меня всякий аппетит.

— Фей, пожалуйста… — Ли хотел было взять меня за руку, но посмотрел мне в глаза, прочел мои мысли и осекся.

Я пошла прочь.

— Да не ершись ты! — догнал меня возглас Кайрана. — Девчонка и есть девчонка!

Да пошел ты!

И я вышла из этого роскошного ресторана. У меня за спиной пианист играл мелодию Ронана Китинга «You say it best, when you say nothing at all…»

Как в тему!

Мобильный я выключила. Поток сообщений от братьев-эльфов за последние сутки меня достал.

Чтобы удостовериться, что все это был не сон, я время от времени доставала брошь-фибулу, которую подарил мне принц Карл, и разглядывала ее. Я скрыла этот подарок от эльфов, я ее спрятала. Не потому что боялась потерять, а потому что была уверена: Кайран скажет, будто брать что-либо из прошлого запрещено.

Мое возвращение домой прошло совершенно неинтересно. Мать, как всегда, сделала вид, что ничего не произошло. Посетовала только, что Анна страшно горевала о моем уходе. Типичное поведение для моей матери. Она любит приукрасить факты. Анна, разумеется, была в бешенстве. Ее сообщения в моем телефоне я даже читать не стала, стерла, и все.

— Может быть, тебе все же стоит встретиться с Карлом, — заключила мать, отгадывая кроссворд за чашкой кофе, — он ладит с твоими братом и сестрой.

Через мой труп я буду с ним встречаться!

— Ты знаешь, Фелисити, даже если ты сейчас иногда встречаешься с Ричардом, ты пойми, он все равно не для тебя. У тебя есть свой круг, люди твоего происхождения и сословия, — продолжала мать.

— Ну да. Безработный жулик, который балуется наркотой и любит залить за воротник, — вот достойная компания для меня. Видимо, так, да?

— Карл не безработный. Он работает вместе с Филипом, — возразила мать.

Тоже мне достижение, с Филипом он работает! А что Филип? Неужели мать была бы рада видеть меня женой такого типа, как Филип? Что она вообще понимает в мужчинах? Она много лет общается с тремя алкоголиками, ни у нее, ни у них не удалась семейная жизнь.

— Кто такая Мелюзина из трех букв? — вслух размышляла мать. — Кто такая вообще Мелюзина? Или кто это такой?

Я намеренно грохнула тарелкой по столу.

— Фея, — тихо подсказала я, — Мелюзина — это фея из французских сказок.

— Ой, здорово! — обрадовалась мать. — Подходит. Три буквы. Подумай насчет Карла. Ричард для тебя совершенно недоступен. Хотя, конечно, красив, что и говорить. — Она помолчала и тихо, как будто говорила сама с собой, добавила: — Но твой одноклассник Ли еще лучше.

Хорошо, что в эту секунду постучали в дверь. Мне не пришлось отвечать матери. Я ожидала увидеть на пороге соседку миссис Коллинз, она часто заходила днем выпить кофе по-соседски. Но это была не миссис Коллинз. Это был Леандер.

— Пусти меня, пожалуйста, Фей, — взмолился он.

Я готова была прибить его дверью. И он, разумеется угадав мое намерение, сунул мне под нос огромный букет цветов. Лилии, гвоздики, розы, еще что-то, чему я даже не знаю название, великолепно дополнены декоративной капустой и зелеными листьями. Запахло весной.

— Я тебе расскажу столько, сколько смогу. А в присутствии Кайрана говорить открыто я не мог. Фей, пожалуйста!

Я застыла в нерешительности. Я все еще злилась на него. Но… мне никто еще никогда не дарил цветов.

Лицо гостя осветилось его особой улыбкой, когда один угол рта поднимался выше другого. У него был вид триумфатора, который не сомневается в своей неотразимости. И я, конечно, сдалась.

— Фелисити, кто это?

Мать выглянула из кухни. Я совершенно забыла о ней, иначе, естественно, выпихнула бы Фитцмора в коридор, чтобы мать его не заметила. Но теперь я видела ее горящие глаза, которые она с восторгом переводила с гостя на букет и обратно.

— О! Здравствуй, Ли. Заходи, заходи. Фелисити, это невежливо — держать гостей за дверью.

— Вообще-то я хотел пойти с Фелисити погулять, миссис Морган. — И Ли улыбнулся моей матери с удвоенным очарованием.

Она, разумеется, растаяла. С Ли она отпустила бы меня на край света с пожеланиями счастья.

— В десять я привезу Фелисити домой, — пообещал Леандер.

— Прекрасно. Можете задержаться до одиннадцати. Сегодня я сама управлюсь в пабе, — мать забрала у меня букет, — я поставлю их в вазу и отнесу в твою комнату. Ну, идите, идите. Хорошего вечера!

Ли кивнул ей и увел меня на улицу.

— Цветы мне или маме, чтоб умаслить? — спросила я, когда дверь за нами закрылась.

— Для тебя, — удивленно отвечал он, — Фома неверующий! Пошли, нам нужно кое-куда съездить.

На его элегантном авто мы прибыли в Вестминстер, он припарковал машину в одном из переулков позади аббатства, на стоянке дипломатических автомобилей, среди черных лимузинов.

— Что мы тут делаем? — полюбопытствовала я, проходя вслед за Ли между старинных зданий. Даже не помню, была ли я когда-нибудь в этой части Вестминстера.

— Я дам тебе урок хороших манер. Ты ведь даже не догадываешься, как следует вести себя, когда у тебя есть поклонник. — Леандер метнул на меня взгляд сверху вниз, явно с издевкой. — Да нет, правда, я тебе сейчас покажу одно место, где всегда сосредоточено немного волшебства.

Мы повернули за угол и присоединились к толпе туристов, чтобы заплатить неслыханные деньги и попасть внутрь Вестминстерского аббатства.

— Вестминстерское аббатство? — усомнилась я. — Здесь слишком людно, Ли, мы привлекаем внимание.

— Знаю. Пошли.

Он ухватил меня за локоть. Легкий разряд, как всегда. Я уже привыкла. Леандер вывел меня из общего потока посетителей, и мы оказались в саду аббатства.

Здесь было пусто. Туристов обычно всегда тянет поглазеть на достопримечательности, описанные в книгах Дэна Брауна. Так что мы оказались во внутреннем дворе с фонтаном посередине совсем одни. Через боковую решетку было видно, как ученики Вестминстер-колледжа в своей эксклюзивной школьной форме играют в футбол на переменке.

Ли за руку увлек меня в дальний уголок сада.

— Ну, вот здесь — самая старая часть Вестминстера. Ощути это!

Он не шутил. Лицо его было совершенно серьезно. Я закрыла глаза и постаралась почувствовать нечто особенное. Но чувствовала только, что Ли держит меня за руку. Обычные эльфийские двадцать пять градусов и легкая пульсация. Налетел порыв ветра, нос защекотала прядь моих волос. Я открыла глаза, и в то же мгновение наступила тишина. Футболисты умолкли. Я в испуге сделала шаг назад.

Парк Вестминстерского аббатства пропал.

ПИКНИК В ВЕСТМИНСТЕРЕ

Мы оказались в маленькой роще у ручья. Издали доносился шум воды.

— Ладно, — осторожно произнесла я, — и как мы это сделали?

Ли только пожал плечами.

— Честно говоря, я сам не знаю, как ты это делаешь. О чем ты только что думала?

О чем я думала?

— Ни о чем не думала, — честно призналась я и убрала наконец волосы со лба.

— Такого не может быть, — возразил эльф, — о чем-то ты должна была подумать. Иначе мы бы здесь не оказались.

— Значит, эти перемещения во времени все-таки можно контролировать? — сказала я и с любопытством поглядела в воду, ожидая появления Милдред.

— Ее надо позвать.

Я в испуге обернулась.

— Что такое? — встревожился Ли.

— Откуда ты знаешь? Ты же не смотрел мне в глаза!

— Я не читал твоих мыслей, — глаза у Ли стали огромные и круглые, — я только предположил, о чем ты подумала, глядя в воду. И произнес я это про себя, а не вслух.

Мы уставились друг на друга.

— Однажды так уже было, — вспомнила я, — на контрольной по французскому. Ты подсказал мне правильный ответ.

Ли сделал судорожный глоток.

— Я тогда только подумал. Это что же, значит — ты можешь читать мои мысли?

Я затрясла головой:

— Нет, обычно не могу.

— О чем я сейчас думаю? — спросил Ли.

Я закрыла глаза, и мне тут же представилось, как Фелисити Страттон виснет на новеньком ученике с поцелуями в первый же его день в колледже. Я почему-то всегда представляю Ли вместе с Фелисити.

Мысли проносились у меня в голове, но ни за одну я не могла зацепиться.

— Не получается. — Я открыла глаза и встретила пронзительный взгляд Ли.

— Скажем просто, моя новая футболка тебя так смущает, что ты не можешь собраться, — решил он.

— Не выдумывай ты, — сердито сказала я. — Тебе никто не говорил, что ты много о себе воображаешь?

— Говорили, что я хорош собой, — ухмыльнулся он. — Пойдем оглядимся. Выясним, где мы оказались и что мы здесь делаем.

Солнце ярко светило, было тепло, трава доставала до колен. Сто лет не видела такой травы, бабочек и кузнечиков! Я подставила лицо теплому солнцу. Представляю, какое глупо-счастливое выражение у меня при этом было. Мою вязаную куртку я обвязала вокруг талии. Все равно, что думает Ли. Здесь как в раю. Надо только научиться себя контролировать.

— Как ты перепрыгиваешь во времени, Ли?

Я сорвала какой-то маленький синий цветок.

Ли пожал плечами:

— Я должен сосредоточиться на чем-то конкретном в этом времени. Например, скажем, моя миссия — остановить Джека-Потрошителя…

— Неужели ты действительно мог бы найти Потрошителя? — недоверчиво перебила я.

— Ну да. Думаю, смог бы, если бы потребовалось. — Ли скромно улыбнулся. — Я бы навел справки о том времени, о тех годах, об архитектуре и моде, это все, разумеется, зависит от конкретной страны. Потом мне нужно понять, где лучше появиться. Нужен лес и чтобы жилье было недалеко. Лучше всего оказаться в одной из таких магических рощ, вот как та, из которой мы вышли. Но я не могу перенестись в прошлое дальше 1692 года.

— А теперь мне нужен ответ, не важно, понравится он мне или нет. Почему 1692?

— Это год моего рождения.

Не может быть! Ему на вид не дашь больше двадцати. Сойдет и за восемнадцатилетнего, чем, собственно, сейчас и пользуется. Но никак не скажешь, что ему триста с чем-то там!

— Триста двадцать, — отозвался долгожитель, — у меня день рождения 24 декабря. Разве я не похож на младенца-Христа?

Я не отвечала. Он продолжал:

— Да, так вот Джек-Потрошитель. Он убивал в Холборне. Я бы представил себе собор Святого Павла и нужный мне год, и если я достаточно сконцентрируюсь на этих мыслях, то перенесусь в нужное время и в нужное место.

— Так просто? — не поверила я.

Не труднее, чем найти на географической карте Йорк. Всего-то собраться с мыслями, и прыгай, куда захочешь?

— Мне пришлось поучиться, все не сразу стало получаться так просто, — признался Ли, — поначалу ошибался на пару лет. Это было довольно неудобно. Особенно если попадешь в какой-нибудь совсем уж дурацкий год. Например, в эпоху Наполеоновских войн. На самом деле на Европейском континенте не происходило ничего романтического, когда по нему прошлась французская армия, — его лицо помрачнело.

— А когда тебя мучает голод, что с тобой происходит? — тревожно спросила я и представила себя уже полуобглоданным остовом.

Ли засмеялся.

— Я ведь наполовину эльф. У меня всегда есть средства, чтобы приобрести еду и все необходимое, в том числе крышу над головой. Нам, агентам и эльфам, повезло: в нашем распоряжении все богатства земли. Кстати, о богатствах. Я для тебя кое-что приготовил. — Он подхватил меня под локоть, и снова я почувствовала легкий удар током.

— Отчего это нас все время так встряхивает, когда мы друг друга касаемся? — Я потерла «обожженное» место. — С Кайраном такого не происходит.

— Это случается, если мы соприкасаемся открытой кожей. А Кайран обнимал тебя за плечи, ты была одета.

— А вот и не только.

Ли насторожился. Лукавая улыбка исчезла с его лица.

— Да? И где же еще он тебя трогал?

— Он старался согреть меня в ту ночь, когда ты догонял нас в лесу, — призналась я.

Ему это явно не понравилось. Он уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но я накинулась на него с новой порцией вопросов.

— Откуда ты получаешь задание? У эльфов существует что-то вроде центрального штаба, как МИ-6?

— Вообще, да, — отвечал Ли, — только нас меньше. У нас свое королевство. Устроено, как Англия времен Генриха II.

— Да ты что! И кто у вас король? И каково твое место в этой иерархии?

— Король Оберон, а я — агент его двора.

— Когда ты прогуливаешь школу, ты, значит, работаешь на этот, как его у вас зовут…

— ССЭР, — кивнул Ли, — Секретная Служба Эльфийской Разведки.

ССЭР. Секретная Служба Эльфийской Разведки! Надо же! Язык сломаешь! Придется выучить! Круто! Мой сосед по парте — секретный агент! Да какой! Джеймс Бонд рядом с ним — скучный зануда!

— Полагаю, твой отец — эльф и так же служит королю и оттого никогда не бывает дома?

— Правильно полагаешь. Мой отец — правая рука Оберона. Он почти не покидает пределов нашего королевства. Так что ты можешь не опасаться, что внезапно встретишь его у меня в доме.

— Да, пожалуйста, — я ткнула его в бок, — что мне за дело. Я же не Фелисити!

Ли поднял брови. Я рассмеялась.

— Я имею в виду, я не Страттон, — пояснила я, — но ты уже мальчик большой, восемнадцать тебе точно есть. И уже несколько раз. Твоего родителя ночной гостьей в доме не удивишь.

Леандер промолчал.

— Каким было задание в Германии восьмого века?

Ли пожал плечами.

— Думаю, предотвратить похищение будущего императора Карла Великого. Иногда мне не дают никакого задания, а просто катапультируют в нужное место и время. Такое случалось всего пару раз — редкость, но ничего особенного. Когда дело срочное, нет времени на объяснения. Надо действовать сразу.

— А Кайран? Зачем он туда отправился?

Ли прищурился, не глядя на меня.

— Хороший вопрос, — произнес он, — даже не знаю, что сказать. Могу лишь предположить, что его туда тоже вызвали.

— В этом есть что-то необычное? — поинтересовалась я.

— Случается, что нас двоих отправляют на одно задание, — объяснил Леандер, — но уже много лет такого не было, — он поглядел прямо на меня, — Кайран мне двоюродный брат, я рос рядом с ним. И привык ему безоговорочно доверять. Если он там оказался, значит, на то была причина. Значит, так было надо.

На этом разговор о Кайране был окончен. Ли указал на вершину холма, где рос одинокий дуб.

— Оттуда хороший обзор, — решил он.

Перед нами открылся вид на озерцо с цветущими кувшинками и потрясающе чистой прозрачной водой. Можно было разглядеть даже мелкие камешки на дне и маленьких рыбок. Ли сел, снял ботинки и носки и вошел в воду. Потом обернулся ко мне.

— Надо найти нимфу, — заговорил он, — они водятся в каждой луже, так что одну нимфу мы здесь уж точно встретим.

Он плеснул по воде ладонями и позвал Милдред.

— Почему она слышит тебя из любого водоема? А вдруг она сейчас в Индийском океане? — предположила я.

— Этому нет никакого научного объяснения, — бросил Ли, — это магия. Милдред, ты где? Опять охмуряешь какого-нибудь рыбака?

Под водой мелькнула легкая тень. Кто-то схватил Фитцмора за ноги, и эльф во весь свой рост спиной плюхнулся в воду. Зазвенел хрустальный смех, и голова Милдред с идеальной химической завивкой показалась среди кувшинок. Насквозь мокрый Ли выбрался на берег. Майка липла к его телу, сквозь мокрые волосы торчали заостренные уши.

— Что за фигня? — злился он, тряся своей белокурой гривой.

Брызги полетели мне в лицо. Он стащил с себя мокрую футболку и беспощадно швырнул на землю рядом с ботинками. Я заметила, как у Милдред загорелись глаза. Ну, все с ней ясно! И она туда же!

— Ты попала, Милдред! Теперь тебе придется доставать мне сухую одежду. Сама виновата.

— Ваш заказ, сэр, — засмеялась ундина и вышла на берег из воды с переброшенной через руку совершенно сухой корзиной для пикников.

На этот раз на ней были не одни только леопардовые бикини. Она была в блестящем топе, черных кожаных брюках и в ботфортах до колен, на каблуках сантиметров пятнадцать высотой. В таком прикиде ей бы на «Харли Дэвидсон», а не в пруд.

Она поставила корзину на землю и заговорщицки мне подмигнула. Без каблуков она была бы ростом не выше Руби, на полголовы ниже меня.

— Наш романтический полуэльф приготовил для вас скромный ланч, — сообщила Милдред. — Но я тебя предупреждаю: с тех пор как вырос, он уже проделывал этот фокус много раз, всякий раз с новой нимфой и в другом времени.

Полуэльф метнул на нее угрожающий взгляд, вылез из мокрых брюк и без стеснения остался в семейных трусах.

— Чего с него взять, — улыбнулась я нимфе, — составь нам компанию. Сегодня такая погода! Вещи Ли быстро высохнут на солнце.

У Ли в глазах мелькнул испуг, у Милдред — изумление.

— Ты совсем не такая, как я представляла, — улыбнулась нимфа, — спасибо за приглашение. Но у этого Казановы, очевидно, другие планы, и я в них не вхожу.

— Ой да ладно! А я по-другому представляла себе нимф, — заявила я, — хотя, честно говоря, я вообще их себе никак не представляла. Так что мне страшно интересно, какая ты. — И я толкнула Ли локтем в бок.

Ну, скажи что-нибудь!

— Аха, — выдохнул он, переводя глаза с меня на нимфу и обратно, — да, почему нет, присоединяйся, Милдред.

Милдред вежливо отказалась, еще раз с нескрываемым удовольствием прошлась взглядом во полуголому эльфу и пошла к воде.

— В другой раз, Фелисити. Сегодня у Ли к тебе серьезный разговор. Не буду мешать.

Интересно!

— А сколько нимф Ли соблазнил? Что говорит статистика? — осведомилась я.

Глаза эльфа загорелись.

— Всего четырех, ты не поверишь, — призналась Милдред, заходя в пруд, — и, предупреждая твой вопрос, отвечу: нет, мы, нимфы, не для одного только Ли тут трудимся. Мы помогаем всем агентам и членам королевского совета, когда нужно.

— Открой нам хотя бы, в каком мы веке и где вообще? — крикнула я ей вслед, пока она еще не исчезла среди кувшинок.

— Вестминстер. 550 год до Рождества Христова.

Тихий всплеск воды. Нимфа исчезла.

Я уставилась на Фитцмора.

Он казался таким же обескураженным, как и я. Но быстро пришел в себя, глубоко вздохнул и заговорил:

— Отлично, Фей. Здесь точно нет саксов. И Кайран не явится неожиданно.

Я хихикнула и последовала за ним под дуб. Мы расстелили одеяло, достали из корзинки Милдред сэндвичи, пончики, кексы, фрукты, термос и бутылку шампанского с двумя узкими бокалами. Ли умелым движением откупорил бутылку, разлил шампанское и, как был полуголый, растянулся на одеяле. В этот момент он напоминал удачливого, избалованного женщинами жиголо.

— Бесстыжий ты тип, вот что! — объявила я.

— Зато ты слишком порядочная, — мы чокнулись бокалами, — ты вообще когда-нибудь уже целовалась?

Я засмеялась и вытянула ноги. Погода сказочная, каменные джунгли этого ужасного Лондона далеко, я вырвалась на природу. И будущее обещало еще много таких вылазок. А Леандер излучал сегодня столько жизнелюбия.

— Не отвлекайся от темы, Фитцмор. Ты сказал, что ты полуэльф, и Милдред назвала тебя так же. Что это значит?

Ли улыбнулся, но несколько вяло.

— Отец у меня эльф, а мать — человек. По этой причине я не живу в королевстве эльфов. Туда пускают только чистокровных эльфов. Ну, найдется, конечно, пара исключений. Не спрашивай почему. Есть несколько друидов, которым открыт доступ в королевство эльфов. Они стразу узнают таких, как мы. И такие, как та повитуха в Германии в восьмом веке, тоже нас чуют.

— Да, ее тоже тряхнуло, — вспомнила я, — отчего же Кайран не бьется током?

— Ты не отстанешь от меня, да? — вздохнул Ли. — Кайран такой же полуэльф, как и я. У него мать тоже из людей. Среди эльфов и полукровок способности распределяются по-разному.

— Твой папаша, должно быть, шибанет меня разрядом, как электрический скат, если я подам ему руку. Да?

— Что? Я не понял. О чем ты?

— Что-что? — рассердилась я. Он явно медлил, что бы мне соврать.

— Фелисити, — заговорил эльф умоляюще, — в книге пророчеств есть пара вещей, которых тебе сейчас правда лучше не знать. Они тебя о-о-о-о-чень огорчат. Моему отцу ты можешь пожать руку, ничего не опасаясь. Почувствуешь гораздо меньше, чем когда дотрагиваешься до меня. У нас с тобой это… особенное…

У нас с ним? А ведь он прав! Зачем мне знать все?

— Ты хотел рассказать мне о твоем отце, — произнесла я вслух вместо этого.

— Правда? — Он отпил шампанское. — Я его вижу только на собраниях Совета и распределении заданий. А так мы и не встречаемся вовсе. Мне нет входа в королевство эльфов, а у него нет времени, чтобы его покинуть.

— Да уж, по всему видать: он никогда не брал тебя с собой на рыбалку и не водил в зоопарк, — констатировала я, — и вспомнить-то нечего.

У меня-то хоть есть воскресные завтраки с маменькой и воспоминания о прогулках с дедом к морю в Корнуолле.

— Когда я был ребенком, отец иногда привозил меня к матери, — произнес вдруг Ли с явной горечью в голосе. Он любил свою мать, это очевидно.

— Разве ты не можешь навещать ее чаще? — смутилась я. — Ты же умеешь путешествовать во времени.

Ли грустно поглядел на меня.

— В один определенный день можно попасть только один раз. Она прожила шесть лет после моего рождения. У меня еще есть в запасе несколько дней, но я их экономлю.

Вот еще один важный аспект перемещения во времени. Один день — один раз.

— Тебе повезло, Фитцмор, — повеселела я, — у тебя есть я. Со мной ты можешь посетить твою мать еще даже до твоего рождения.

У Ли округлились глаза, он снова заулыбался:

— Ты права. Мне повезло, что ты у меня есть.

Я одним духом опустошила свой бокал. М-м-м-м, вкуснотища! Последний раз пила шампанское на дне рождения у Филлис. У матери всегда только пиво. И у сестры тоже.

— Тихо, тихо! Полегче, детка, не спеши. В голову ударит. — Ли забрал у меня бокал и сунул мне в руку пончик. — Еще вопросы есть?

— Тысячи! — призналась я. — Отец Кайрана — брат твоего отца? А еще кузены и кузины у тебя имеются?

— Есть еще один кузен, Эмон. Чистокровный эльф, живет в королевстве. Входит в Королевский совет. Поэтому я и его встречаю редко. В детстве мы втроем были неразлучны. Мы вместе росли и воспитывались.

Три белокурых паренька играли вместе в лесу и учились стрелять из лука. Какой-то пасторальный китч от Джошуа Рейнольдса.

— Как ты думаешь, может, мой отец тоже эльф? — предположила я. — Или Эдмунд Морган был полуэльф, как ты?

Моя мать так обожала Фитцмора. Может быть, эльфы — ее слабость?

— В том-то и дело, — Ли разглядывал мое лицо, — нет. Он не был эльфом. Отцы-эльфы никогда не бросают своих детей. Никогда. Мы трое росли в своего рода междумирье. Это такое магическое место вроде такой рощи, что ли. На Авалоне специально для эльфов-полукровок устроена школа-пансион. Там же мы, полуэльфы-агенты и дипломаты, встречаемся с Королевским советом и с королем.

— Авалон? — изумленно воскликнула я. — Этот остров существует?

— Естественно! — фыркнул Ли. — Я тебе как-нибудь покажу. Людям туда открыт доступ только в густом тумане, в ночь под Хеллоуин или с тридцатого апреля на первое мая.

— В смысле?

— Ну, Бельтайн, праздник начала лета, — объяснил Леандер, — если тебе нравится здесь, то тебе понравится и на Авалоне. Там по весне так сказочно цветут яблони! Там есть холм, с которого весь остров видно как на ладони. Озеро, поля, великое множество рощ и родников… — Он вздохнул, подложил руки под голову и прикрыл глаза.

Я подумала, он уснул, стала собирать цветы, плести венок. С детства не плела венков. Думала, разучилась, ан нет, все еще умею! Как здесь тихо, как мирно! Только птицы поют и пчелы жужжат.

Но Ли не спал.

— Что тебе рассказала говорящая картина у меня на лестнице? — заговорил он. — Про паука я уже знаю.

Я улыбнулась, вспомнив, какие у братьев-эльфов были лица, когда я упомянула о говорящей картине.

— Я проснулась ночью, услышала голоса. Подумала, воры влезли в дом, потом увидела зеленоватое свечение. И появился этот паучище. Может, расскажешь, что это за картина или это будет для меня слишком?

— Расскажу. Это без проблем. — отвечал Ли. — Те трое на полотне — посланники. Они передают мне мои задания. А картина — прямой портал в Королевство эльфов.

— Вход в королевство?

— Мне туда входа нет, я эльф только наполовину. Но отец этим порталом пользуется, приходил пару раз поговорить со мной.

— А паук почему выполз?

Он пожал плечами.

— Животных — если это не млекопитающее — портал пропускает. Однажды ко мне влетел зимородок.

— А другие пути в Королевство есть?

— Лабиринты. Ты же знаешь. Эти каменные петли из кельтских времен. Их много здесь, в Англии, в Ирландии, в Бретани. Если правильно пройти через эти лабиринты, попадешь в Королевство эльфов. Но я опять-таки не могу, только эльфы могут.

Так вот оно что! Это же целая новая вселенная! Эти древние культовые сооружения — вовсе не языческие капища, оказывается! Они — связующие звенья между мирами, это пути, врата, порталы!

Хорошо, что Ли перестал темнить и открыл мне свою тайну. Теперь я не боюсь его так, как все эти месяцы в школе.

Я собралась с духом и задала главный вопрос:

— А что говорит пророчество обо мне? Почему вообще я?

Ли открыл глаза и сел, поджав под себя ноги. От него опять пахнуло мхом, сеном и цветами. Весьма подходящий запах для эльфа и для сегодняшнего дня.

— В тот день, когда ты родилась, исчезли Регалии Пана, священные предметы Королевства эльфов. Древнейшее предание гласит, что именно эти символы власти решают судьбу эльфов — быть Королевству или погибнуть. Ты представляешь, что началось, когда Регалии пропали. — Он увидел мои вопрошающие глаза и продолжал. — Они нам завещаны нашим первым королем — Паном. Оберон — его сын. С помощью этих сокровищ Пан когда-то обратил в бегство врагов Королевства эльфов, но сам погиб в этой битве.

— И эти сокровища имеют отношение к моему рождению? — усомнилась я. — Каким образом я могу быть в ответе за их исчезновение? Я же тогда только появилась на свет.

— Слушай дальше, — продолжал Ли, — в день твоего рождения в Книге пророчеств появилась новая глава: «Война эльфов». И ты названа причиной этой войны.

Мне стало не по себе. Я — причина войны? Я, толстуха Город из Хортон-колледжа? Причина войны в ином мире?

Ли взглянул мне в глаза и помрачнел.

— Ты больше не Город, и ты не толстая. И если так говорится в пророчестве, значит, так оно и есть. Будет. Этого не изменить.

— Но ты же говорил, — слабо протестовала я, — что будущее не высечено в камне, оно может меняться.

— Говорил, — подтвердил Ли, — есть такие, которые подумывают, не убрать ли тебя, пока из-за тебя не началась война. Но тогда наследие Пана будет потеряно для нас навсегда. А это означает гибель Королевства.

Ничего себе! Докатились! Война! А все так мирно начиналось! И кто собирается завоевать Королевство эльфов? Кто-то из Королевского совета?

— Об этом Книга пророчеств ничего не говорит. Иначе мы бы уже давно приняли меры. Но у эльфов нет врагов. По крайней мере, теперь уже нет. Прежде были драконы. Мы друг друга не выносили. Но драконы все вымерли. Последнего Оберон прикончил своей рукой.

Драконы?

— Пончик хочешь? — предложил Ли. — У него начинка из яблок с корицей, ты же такие любишь. А сэндвичи с яичным майонезом? Попробуй. — Он откусил кусок сэндвича.

— Объясни, пожалуйста, про драконов, а еда подождет, — попросила я.

— Да говорю же, они все вымерли уже добрых четыре тысячи лет назад. В Музее естественной истории не всегда хранятся кости динозавров.

— Уверен?

— Конечно, уверен. Бедренная кость якобы тираннозавра, может, и вправду такая старая, как написано на табличке. Только этот тираннозавр помер гораздо позже, чем думают ученые.

Я откусила кусок сэндвича.

Драконы, значит. Так-так! Еще и драконы! А мы считаем их сказкой. С кем же сражались средневековые рыцари? И что по этому поводу найдется в Британской библиотеке? Кстати, о Британской библиотеке… Епископы! Я хлопнула себя по лбу.

— Ты на солнце перегрелась? — Ли нахмурил свой идеальный лоб и хотел было потрогать мой, нет ли температуры. Но я отшатнулась от него.

— Наш реферат! Епископы! Я же прочла, что их казнили, а ты утверждаешь, что помиловали.

По его глазам я увидела, что он понял, о чем я говорю.

— Ах, это! Епископы Якова II. Мне как раз пришлось выправлять эту ошибку. Какая ты упертая. Если что задумала — обязательно добьешься своего.

— Ха! — торжествовала я. — А то я уже начинала опасаться за свой рассудок. Расскажи, что ты сделал?

Он глубоко вздохнул.

— Сам не знаю, как должна была произойти та казнь. Но меня учили, что подобные наказания имеют серьезные исторические последствия. Особенно когда знаешь, как история должна идти на самом деле. Кроме того, этот янтарь мог быть одним из сокровищ Пана. Пришлось вернуться в семнадцатый век. Камня там не оказалось. Но исправить ошибку истории мне удалось. Зато не удалось убедить тебя, что ты неправильно прочла статью в книге.

Ну, слава богу, значит, я не сошла с ума.

Я улеглась на одеяло и взяла в руки свой венок.

— Ты сыта? Мои шмотки высохли. — Ли встал и стал одеваться, а я собрала корзину.

Жаль, что день клонится к закату. Здесь так чудесно. Маленький отпуск. Спасибо, Ли.

— Ли, пока я не забыла. Спасибо тебе. Здорово ты все придумал. Можем почаще так выезжать на природу.

— Я рад, — улыбнулся эльф, — рад, что нам не помешал мой красивый кузен.

— Ты напрашиваешься на комплимент.

— Я уже давно пытаюсь урвать у тебя поцелуй, а ты ухитряешься ускользнуть.

Я застыла с одеялом в руках.

— Оставим это до других пикников, — предложила я.

— Почему? — расстроился Ли.

Зачем портить такой прекрасный день! Если я скажу ему, что я на самом деле об этом думаю, боюсь, дружбе конец.

— Ты целовался с Фелисити Страттон, — тихо произнесла я и вспомнила, как застукала их под лестницей в первый же его день в колледже.

Он пожал плечами с таким безразличием, как будто я напомнила ему, что он блондин.

— Ну и что? — спросил он.

— И с Милдред целовался, — напомнила я, — и не смотри на меня так. Я видела, как вы разговариваете друг с другом. По ее поведению это сразу заметно. И вообще ты бабник, ты выезжаешь на такие пикники с нимфами. Сколько их уже было, этих нимф. Ты даже с Матильдой умудряешься флиртовать!

Ли расплылся в своей привычной ухмылке:

— Ты ревнуешь!

— Нет, — честно призналась я, — мне все равно, скольких ты целуешь и скольких вывозишь на пикник. Но я не хочу затеряться в толпе твоих поклонниц. Я же вижу, как ты обращаешься с Фелисити. Сначала ты с ней флиртуешь, а потом не можешь от нее отделаться.

— Господи, Фей, — взмолился Ли, — я же говорю об одном поцелуе! Что в этом плохого? Один поцелуй не означает помолвки.

Я свернула одеяло, положила его в корзину и устало улыбнулась:

— Это ты так думаешь. Я отношусь к этому по-другому.

Он наморщил лоб. Очевидно, совсем не мог понять, что я имею в виду.

Развела целую философию, — проговорил он, — с Ричардом ты не так щепетильна. А уж он-то постоянно целуется. И в жизни, и на экране.

— Не буду я с тобой целоваться. Все. Баста, — отрезала я.

Ли помрачнел.

— Что такое есть у Кайрана, чего нет у меня?

— Я никогда не целовалась с Кайраном, — возмутилась я.

— Зато он всегда готов!

— Я тебе обещаю, — проговорила я, гладя его по руке и снова ощущая легкий электрический импульс, — ты будешь первым. Я сначала поцелую тебя, а потом уже его. Может быть.

Он тут же просиял.

— Рано радуешься, Фитцмор. Ждать придется очень долго.

— Ничего, подожду, — развеселился эльф, — триста двадцать лет ждал, подожду еще. Мне спешить некуда.

Как Ли и обещал моей матери, он привез меня домой ровно в десять. Но мать ушла в паб, ей не было дела до моего возвращения. Мы стояли перед входной дверью в смущении. Я кусала губы, не зная, как теперь следует проститься.

— Спасибо, Ли, — изрекла я наконец, — волшебный был день! Хорошо, что ты мне все честно рассказал.

Ли стоял так близко, что мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Знаю я, чего наглец добивается. Я подумала о Ричарде. И Ли, конечно, мои мысли прочел.

— Ты меня больше не боишься? — спросил он.

Я слегка отступила назад.

— Ну, скажем так, теперь я хоть что-то знаю. Мне легче. Но все-таки я тебя еще побаиваюсь. Ты же агент. Ух!

У Ли по-детски дрогнули углы рта и образовалась складка на переносице.

— Добро пожаловать в клуб, мисс Бонд.

— Мне бы лучше стать мисс Манипенни.[16] Она такая крутая, такая светская.

— И все время флиртует с Бондом, — добавил Леандер, — в некоторых сериях она ему даже отдается. Что? Да, я тоже люблю фильмы о Джеймсе Бонде. Там такие крутые тачки! — Он дотронулся пальцами до моих волос. — У тебя тут цветок застрял.

И он вынул у меня из волос маленький синий цветок. И вместо того чтобы выбросить, провел им по моей щеке. У меня захватило дух и пересохло во рту. А у него в глазах запрыгали искры и промелькнуло сознание своей победы, когда он наклонился ко мне. Ну нет, стоп, я еще не согласилась! Я быстро поднялась на цыпочки и мимолетно чмокнула его в щеку. Его рука плотно обняла мою талию, и нахал прижал меня к себе. Опять этот аромат мхов и лесов! Я зажмурилась. И в это мгновение у него в кармане что-то завибрировало. Ли в нерешительности замер, как будто ожидая, что вибрация кончится, потом неохотно выпустил меня, выдохнул и полез в карман. Он извлек оттуда небольшой искрящийся предмет. Это было какое-то украшение, маленький золотой обруч, слишком маленький для браслета, но слишком громоздкий для кольца.

Обруч украшали драгоценные камни, а посередине светился большой белый кристалл. И кристалл этот теперь мигал и переливался, совсем как тогда в Лувре королевский бриллиант. Он и размерами походил на «Звезду Африки».

— Это бриллиант? — растерянно спросила я.

— Возьми в руку, — приказал Ли.

— Что это? — я положила на ладонь маленькое чудо ювелирного искусства.

Тяжелая штука. На вид и не скажешь, что такая тяжелая. Всего-то сантиметров пять в диаметре.

— Это телемедиум, — объяснил Фитцмор, немного колеблясь, — мы его зовем карбункулом. Эти камни не имеют цены.

— Как его носят?

— В кармане брюк, — это был короткий, сухой и довольно стебный ответ.

— Но его же тогда не видно. Это же украшение. Разве такую красоту можно прятать в карман?

— Это что-то вроде моего мобильного, Фей, — отвечал Ли, — он связывает меня с другими эльфами и начинает мигать и вибрировать, когда приходят новости. Когда меня нет дома и я не могу поговорить с тремя посланниками на картине, меня можно найти через эту штуку.

Камень мигал и переливался. И легко вибрировал, отчего по ладони разливалось тепло.

— Похоже на сокровище британской короны, — заметила я.

Ли вздохнул:

— Это часть знаменитого алмаза Каллинан, так что это и есть сокровище короны. Он вообще-то даже больше, чем «Звезда Африки». Бриллиант в Тауэре не случайно начал мигать, когда мы проходили мимо. Это свойство алмазов: они всегда мигают и светятся по-особенному, если рядом оказывается эльф. Чувствуешь тепло? Карбункул нагревается — значит, есть новости. Ты в нем ничего не видишь?

Я сосредоточилась на огранке бриллианта. Он сверкал всеми цветами радуги даже в нашем темном коридоре. Сколько я ни присматривалась, ничего внутри камня не увидела. Я замотала головой.

Ли забрал у меня украшение и стал его внимательно рассматривать.

— А я вижу мое следующее задание, — сообщил он и вдруг стал серьезным и напряженным, — я вижу, что один из телохранителей моего дяди лежит мертвый в Корнуолльских болотах в Бодмин Муре.[17] Я должен разобраться.

— Какой это век? — выдохнула я.

— Двадцать первый. Его нашли сегодня, но пропал он три дня назад.

Вокруг бриллианта поблескивали драгоценные камни. Ли не отрывал глаз от алмаза. Он читал в этом мерцании тайное послание.

— Он должен был заступить на свою смену во дворце у Стоунхенджа, а вместо этого валяется, весь искромсанный, в болоте.

Он посмотрел на последние отблески пестрых камней и поднял взгляд на меня. Глаза были огромные и тревожные.

— Что? — забеспокоилась я.

— Они утверждают, что убийца — ты.