Укрощение ловеласа

Глава 7

Наконец настал день, когда должно было состояться заседание правления. Членам правления пришелся не по вкусу перенос даты собрания на пятницу, но никто из них в открытую не взбунтовался — все присутствовали в зале заседания.

После разговора с Люком неделю назад Жасмин плохо спала по ночам. Он прекрасно понял своим блестящим умом, что она пыталась ему сказать, и с тех пор ей ни разу не звонил. Она понимала, что ждать звонка бесполезно, но чувствовала себя настолько опустошенной, что ощущала недомогание.

Всю прошедшую неделю Жасмин ежедневно общалась с Реми. Было решено, что перед началом собрания он со своей семьей будет ожидать в приемной, а потом Жасмин пригласит его в зал заседаний и представит членам правления.

Реми понимал, что правление может и отказаться поддержать его своими голосами, но он хорошо держался. Переезд в дом, где он вырос, произвел в нем огромную перемену. Да, он так же продолжит выращивать цветы и поддерживать свою семью, но теперь будет по-настоящему счастлив.

Жасмин произнесла про себя короткую молитву и мысленно обратилась к деду: «Я сделала все, что могла. Остальное от меня не зависит».

Расправив плечи, она вошла в зал заседаний и села во главе длинного стола. Слева от нее сел Жиль Лекло, справа — ее старший дядя Роже Ферье.

Жасмин обвела глазами всех четырнадцать членов правления. Никто из них не хотел принять тот факт, что их отец и дед выбрал в свои преемники именно ее. Кого-то это обидело, а кого-то даже разгневало, и их можно было понять.

— Благодарю вас за то, что оставили все свои дела и собрались здесь сегодня. Кому-то даже пришлось прилететь из Парижа. Перенести дату заседания на более ранний срок меня вынудили обстоятельства крайней важности. — При этих словах несколько ее родственников обменялись обескураженными взглядами. — Буду краткой. Первое: я приняла решение больше не сотрудничать с компанией, я больше не буду работать нюхачом. И второе: я навсегда уезжаю в Штаты.

Все разом ахнули и уставились на Жасмин так, словно увидели привидение.

— Однако я оставляю компанию в руках единственного человека, который имеет право управлять ею так, как считает нужным. Самой этой компании не существовало бы, если бы не его гений. То, что сделал он, было не под силу его отцу. Я говорю о Реми Ферье — сыне и наследнике Поля Ферье.

В комнате воцарилась тишина. Объяви сейчас Жасмин о конце света, вряд ли реакция была бы другой.

— Жиль, раздайте, пожалуйста, всем папки с документами, содержащими необходимую информацию о Реми. Пока вы это делаете, я его приглашу. Он ожидает снаружи.

Лекло, хоть и выглядел ошарашенным, начал раздавать папки, а Жасмин тем временем привела Реми, представила его и с бешено колотящимся сердцем кивнула адвокату деда:

— Огласите, пожалуйста, ту часть завещания, которую еще никто не слышал.

Жиль поднялся, надел очки и начал читать:

— «Возлюбленные мои родные, а также другие члены правления! Реми был для меня как брат. Я любил его. Он должен был унаследовать компанию с самого начала, но это было невозможно, пока был жив Поль, настаивавший на том, чтобы его преемником стал я. После его смерти я умолял Реми вернуться и возглавить компанию, но к тому времени У него появились другие интересы. А теперь я желаю, чтобы он был назначен генеральным директором компании. Для этого я нескромно попросил свою милую внучку Жасмин помочь мне в этом. Все вы, члены правления, прекрасные управляющие. Но право руководить компанией принадлежит лишь тому, кто еще мальчишкой начал работать на нее и знает каждый винтик в ее механизме. Под руководством Реми компания вознесется на самые вершины. Будьте дружественны к нему. Следуйте его указаниям. У Реми прекрасная репутация среди работников нашей компании на юге Франции. Когда они узнают, что он стал главой компании, то снова заулыбаются, потому что он — один из них. И скоро вы увидите, что у дома Ферье появилось непобедимое оружие».

Пока адвокат читал завещание, Жасмин рассматривала лица присутствующих. Их поведение изменилось. Казалось, все они погрузились в транс.

Реми выглядел гораздо моложе своего возраста и очень шикарно в костюме оливкового цвета, светло-зеленой рубашке и в галстуке. Почти всю жизнь он проработал в поле. Пусть уже немолодой, он был загорелым, в прекрасной физической форме и все еще красивым.

Жасмин улыбнулась ему:

— Мы хотели бы вас выслушать, Реми.

Он поцеловал ее в щеку и заговорил:

— Вижу, вы все в шоке. Макс и я выросли под одной крышей и были словно два брата. У нас разница в возрасте всего в два года. Я вспоминаю один случай, произошедший уже после смерти отца и перед женитьбой Макса. Конкуренты устроили взрыв в лаборатории. Все решили, что Макс погиб. И все то время, пока велись поиски его тела, мне самому хотелось умереть. Именно тогда я понял, что он для меня значит. И как же горячо я благодарил Бога, когда выяснилось, что Макс не был убит. Мы с ним прошли огонь, воду и медные трубы и остались братьями. Когда я лечился от алкоголизма, мой психиатр как-то сказал, что мне нет смысла посещать его, если я не захочу с ним сотрудничать. То же самое я сейчас говорю вам: если вы хотите со мной работать, я сделаю все, чтобы заслужить ваше доверие.

Жасмин взяла его за руку.

— Его пармские фиалки вызовут зависть у всех других парфюмерных домов. Реми — единственный человек, который выращивает этот сорт, который называется «Королева Флери» в честь его матери Розалины Флери. И он планирует увеличить посадки этих фиалок. Сейчас я дам каждому из вас образец духов из этих цветов.

Скоро вся комната благоухала, словно цветник. Раздающиеся со всех сторон восторженные аханья и довольные возгласы говорили сами за себя.

— Когда эти духи появятся на рынке, доходы компании взлетят. Учитывая все вышесказанное, предлагаю провести тайное голосование.

Реми извинился и вышел из комнаты.

— Я буду голосовать по совести, — продолжала Жасмин. — И надеюсь, вы поступите так же. Жиль, начинайте голосование.

Через несколько минут Лекло огласил результаты:

— Генеральным директором единогласно избран Реми Ферье.

«Твоя мечта сбылась, дедушка», — подумала Жасмин.

Она поспешила к двери и пригласила в зал Реми и его семью. Когда они вошли, все встали и зааплодировали.

У Жасмин на глаза навернулись слезы. Она крепко обняла Реми и сказала:

— Решение принято единогласно. Добро пожаловать домой!

Тут Реми и его близких окружили члены правления, пожимая руки и поздравляя.

Не в силах больше это выносить, Жасмин прошептала Реми:

— Вы не возражаете, если я ненадолго вас покину? Вы в надежных руках. Встретимся с вами позже.

— Куда вы?

— Мне нужно повидаться с человеком, благодаря которому все это стало возможным. — И она, словно на крыльях, выпорхнула из зала заседания.

Уже в машине она позвонила родителям и рассказала радостные новости: «Все, что я хотела сделать для дедушки, у меня получилось. Скоро я вернусь домой навсегда. Вы даже не представляете, как я люблю вас обоих!»

Шарьеру сложно было сосредоточиться. Уже неделю он не видел Жасмин и все это время словно пребывал в аду. Сегодня должно было состояться заседание правления компании Ферье. Люк кинул взгляд на часы. Уже пятнадцать тридцать. Было ясно, что он не удержится и позвонит Жасмин, хотя зарекался этого не делать.

Ему оставалось провести еще одни переговоры по конференц-связи с руководителем одного из филиалов банка, но Шарьер не мог заставить себя думать сейчас о делах.

— Тома? Переговори за меня с Эмилем Роше и сообщи ему, что мы побеседуем с ним завтра. А сейчас я уезжаю домой. — Он поднялся из-за стола.

— Вы не можете сейчас уехать.

— Почему?

— Кое-кто ожидает вас в приемной.

— Передай, что мне очень жаль, но этот визит придется перенести на другой день.

— Не думаю, что вы захотите так поступить. К тому же она уже идет сюда.

Дверь открылась, и на пороге появилась Жасмин.

— Люк?

Она влетела в его кабинет, остановилась в нескольких футах от письменного стола и воскликнула с сияющими, словно сапфиры, глазами:

— Сработало! Все получилось! Реми единогласно избран новым гендиректором. И все это благодаря тебе! Мы можем поехать куда-нибудь поговорить наедине? Я хочу поблагодарить тебя. Ты сейчас свободен?

Люк взглянул в ее сияющее счастьем лицо, подумав, что она, сама того не заметив, перешла на «ты». Тем лучше.

— А как ты думаешь? Мы сейчас отправимся в небольшую лодочную прогулку, и ты мне все расскажешь. А за твоей машиной мы заедем позже.

Он вывел Жасмин через черный ход и усадил в свой автомобиль. Его прогулочный катер был пришвартован в плавучем доке всего в двух милях отсюда. Через несколько минут они уже были на месте. Оставив машину на парковке, Шарьер провел Жасмин к своему катеру.

Надев на спутницу спасательный жилет, Люк снял пиджак и галстук, закатал рукава рубашки, отдал швартовы и завел мотор. Выведя катер за буйки, он поплыл прочь от берега.

Люк чувствовал, как его с неодолимой силой влечет к этой женщине. И ее, наверное, тянет к нему — ведь она лично пришла рассказать ему новости, а могла ведь просто позвонить. Сейчас не хотелось думать о ее отъезде из Франции. Ведь Жасмин здесь, на его катере, а остальное неважно. Ни к чему думать о завтрашнем дне. Эти минуты принадлежат им.

Когда берег скрылся из вида, Люк заглушил мотор и обратился к Жасмин:

— Пойдем сядем вместе на корме.

Она уселась на сиденье, подвернув под себя ногу, он устроился рядом, положив руку на спинку сиденья.

— Я хочу знать, как прошло собрание. С самого начала и во всех подробностях.

Жасмин откинула с лица прядь волос и начала рассказ:

— Как я уже сказала, без твоей помощи ничего бы не получилось. Я привела с собой Реми. Адвокат прочитал закрытую часть завещания моего деда, в котором тот отдавал должное Реми — человеку, которого любил, как брата. Все было изложено такими трогательными словами, что у всех в зале навернулись слезы. — У нее самой глаза сейчас блестели от слез. — Никто никогда не сделал для Реми больше, чем ты. Мою благодарность не выразить словами, но я все же попробую.

Она наклонилась ближе, поцеловала собеседника в щеку и воскликнула:

— Спасибо, спасибо, спасибо!

Люк больше не мог сдерживать свое желание. Целых семь дней он был вдали от любимой! Ему просто необходимо снова ощутить губы Жасмин на своих губах, и он заглушил ее слова поцелуем. Спешить некуда. Каждый следующий поцелуй становился все продолжительнее.

У Люка были и другие женщины, но ни с одной он не ощущал такого всепоглощающего счастья. Обхватив лицо Жасмин ладонями, он начал осыпать его поцелуями.

— Ты невероятно прекрасна. Уверен, ты слышала эти слова всю жизнь. Но я разглядел, в чем секрет твоей красоты. Он — в твоей душе. Даже не знал, что такие люди бывают на свете.

Он снова начал с жадностью ее целовать.

— Я могу сказать то же самое о тебе, — ответила Жасмин, — потому что ты поверил в меня.

Поцелуи Люка стали еще глубже, но он не мог прижать ее к себе — мешал спасательный жилет.

— Я хочу подплыть вон к той бухточке, чтобы нам не мешали волны, расходящиеся от других судов. Сиди тут. Обещаешь?

— Обещаю. Да и куда я отсюда денусь?

Шарьер подплыл к небольшому пляжу, выключил мотор, и катер скользнул корпусом на песок. С колотящимся сердцем Люк повернулся к своей пассажирке.

— Давай снимем эту штуку, чтобы я смог как следует тебя обнять.

Не успел он помочь, как Жасмин уже стащила с себя спасательный жилет, бросила его на палубу и, улыбнувшись краешком рта, сказала:

— А теперь я собираюсь выяснить, насколько трудно было бы мне спасать тебя, потерявшего сознание после того, как твой арендованный катер врезался в акулу.

Люк притянул ее к себе. Наконец-то их не разделяло пространство!

Глаза Жасмин тонули в его глазах.

— Ты настоящий мужчина, Люк Шарьер. И к тому же превосходный! Я глаз от тебя не могу отвести. Слава богу, ты не разбился в авиакатастрофе, — ее голос дрогнул, — иначе мы бы никогда не встретились, и я бы не чувствовала себя сегодня самой счастливой женщиной на свете.

— Я знаю, что для тебя значило добиться того займа для Реми.

— Да, но я сейчас говорю о своих чувствах к тебе. Я думала, что, восстановив Реми в правах, я решу все проблемы. Но оказалось, что передо мной встала еще большая проблема.

— Какая?

— Ты. Что мне делать с тобой?

— А чего ты хотела бы?

— Все равно мои мечты не сбудутся, значит, нет смысла о них говорить. Мне следует довольствоваться тем, что в эту минуту мы вместе.

На этот раз Жасмин сама нетерпеливо отыскала его губы, рассказывая о своих чувствах без слов. Этот поцелуй длился долго, чуть не сведя Шарьера с ума.

И вдруг его пронзила боль, какой он раньше не испытывал, потому что стало ясно: это ее прощальный поцелуй. Люк привлек любимую к груди и зарылся лицом в ее шею. Она действительно уезжает, и ее не отговорить.

— Прежде чем ты отправишься в Штаты, я хочу, чтобы мы немного побыли вместе. Я возьму для этого отпуск. Когда ты уезжаешь?

— Я обещала быть дома к седьмому августа — родители будут отмечать тридцатую годовщину со дня их свадьбы.

Люк ощутил поднявшийся в нем протест. Она уезжает так скоро? Он быстро подсчитал в уме.

— Значит, у нас в распоряжении всего неделя.

Жасмин застонала и встала с его колен.

— Хватит фантазий, Люк. Я не могу с тобой поехать.

— Почему?

— Ты знаешь. Твоя жизнь здесь. А моя — по ту сторону Атлантики. Думаешь, эта короткая поездка сделает нас счастливыми? Ведь мы будем все время помнить, что в конце ее нам придется расстаться. Об этом даже подумать больно. По крайней мере мне. Но ты мужчина, ты смотришь на это по-иному.

— Не понял.

Не глядя на собеседника, Жасмин пояснила:

— Ты можешь отправиться куда-нибудь с женщиной, приятно провести с ней время, а затем пойти дальше своей дорогой. Женщины — другие. Не все, но некоторые. Я — точно. Путешествовать вместе, заниматься с тобой любовью — и все это лишь для того, чтобы потом распрощаться? Я не хочу пройти через такие мучения.

Люк взял в руки ее ладонь.

— Тогда мы не будем спать вместе.

Жасмин улыбнулась:

— Но ты ведь француз.

— Я — мужчина, и желание заниматься с тобой любовью у меня возникло еще на Геронисосе. Но вовсе не поэтому я зову тебя поехать со мной. Если ты считаешь, что я хочу лишь овладеть тобой, то заблуждаешься. На днях я признался тебе, что ни к кому не испытывал таких чувств, как к тебе. Мне будет достаточно даже просто обнимать и целовать тебя во время нашего короткого отпуска.

— Люк…

— Неужели мы не можем в этой суматошной жизни выкроить время для себя? На этом катере мы можем отправиться в любую точку Средиземноморья. Мы будем исследовать гроты и руины. И я смогу осуществить свои мечты — ведь у меня они тоже есть.

На лице Жасмин было написано изумление.

— Ты правда сможешь вот так взять и уехать?

Он вскочил на ноги.

— Моя работа никуда не денется. А вот ты улетаешь. Мы уже обсудили все деловые вопросы. Теперь я хочу, чтобы в оставшееся нам время нас не волновало ничего, кроме друг друга.

— Я тоже этого хочу, — призналась она. — Но не могу уехать на целую неделю. До отъезда мне нужно закончить кое-какие дела.

Она согласилась! Люк облегченно выдохнул и протянул Жасмин спасательный жилет.

— Сейчас мы плывем назад, забираем твою машину и отправляемся в Грасс. Когда ты упакуешь вещи, мы вернемся обратно на моем автомобиле. Я тоже соберусь, и мы снова выйдем в море. А когда нам приглянется какое-нибудь местечко, бросим там якорь на ночь.

Люк спрыгнул на песок и столкнул катер в воду, размышляя о том, что надо было тогда, в мае, подняться вместе с Жасмин на утес. И может быть, сейчас они были бы все еще на Кипре, так увлеченные друг другом, что им ни до чего больше не было бы дела. Но что толку оглядываться назад? Главное — те несколько дней, что ждут их впереди.

По пути на причал Люк завез Жасмин на свою виллу, расположенную неподалеку от замка старинной династии Гримальди в Кань-сюр-Мер. Жасмин была очарована этим средневековым городком с лабиринтом улочек, в котором Шарьеры жили уже много веков.

Несколько часов спустя она уже плыла с Люком на его катере вдоль побережья.

— Видишь те огни впереди?

Жасмин кивнула в ответ.

— Мы только что миновали Алассио и сейчас подплываем к Баба-Бич, где проведем ночь. Здесь обычно мало людей.

Окрестности выглядели просто сказочно. Жасмин из-за работы так и не нашла времени полюбоваться Лазурным побережьем, теперь она собиралась наверстать упущенное.

Люк бросил якорь в укромной бухте недалеко от берега. Здесь действительно никого не было, если не считать видневшейся чуть подальше парусной лодки.

Жасмин скинула спасательный жилет и переоделась в каюте в джинсы и топ. Люк, надев тренировочные брюки и футболку, выставил на палубу два лежака бок о бок.

— Как насчет немного расслабиться, прежде чем отправиться спать в каюту?

— О да! Разве можно уснуть в такую ночь, как эта!

Она устроилась на лежаке, животом вниз и головой к пляжу. Люк растянулся на другом лежаке на боку, подпер рукой голову и уставился на Жасмин.

Она рассмеялась:

— Ты не туда повернулся.

— Я уже был тут раньше и сейчас любуюсь тем видом, каким хочу.

От этих слов по ее телу разлилось тепло.

— Ты невыносим! — шутливо воскликнула Жасмин.

— А ты бесподобна! В библиотеке моего деда есть книга твоей бабушки. Я прочел ее и просмотрел все иллюстрации. Ты еще красивее, чем Меган. Реми, наверное, был в шоке, когда увидел твое лицо.

Она тоже повернулась на бок.

— Так и было.

— Скажи, что еще, кроме гордости, удержало его от того, чтобы принять предложение возглавить компанию после смерти отца? Я так понимаю, это было связано с твоей бабушкой?

«Да уж, ничего не ускользает от внимания Люка», — подумала Жасмин и сделала глубокий вдох.

— Помнишь, я рассказывала тебе о том, как Реми отправился в Париж управлять компанией, когда дедушка уехал в Южную Америку? После того как умерли его первая жена и ребенок, доктор посоветовал деду отправиться в долгое путешествие.

Люк сел.

— А я не знал об этом ребенке.

— О нем немногим известно. Это был его первенец. Так вот, дед отправился в длительную поездку вместе с друзьями, как и он, увлекавшимися археологией. Перед отъездом он попросил Реми подменить его у руля компании, а заодно присутствовать на банкете в парижской ратуше Отель-де-Виль по поводу вручения ежегодной премии лучшим парфюмерам. Там присутствовали все знаменитости, включая президента Франции и кинозвезд вроде Ива Монтана и Симоны Синьоре. Там, на банкете, какая-то женщина случайно толкнула Реми, и шампанское из его бокала выплеснулось на его рубашку. Той женщиной была моя бабушка, Меган Хант. Реми кинул на нее всего один взгляд и тут же влюбился без ума. Она тогда только недавно отучилась в Сорбонне на переводчика и собиралась уехать работать в Англию. Но Реми упросил свою тетю Доминик, у которой была частная школа в Швейцарии, взять Меган в помощницы. Когда однажды вечером он сделал любимой предложение руки и сердца, то в ответ услышал, что он очень ей дорог, но она еще не готова связать себя узами брака. Отказ причинил Реми такую боль, что после этого разговора он не справился с управлением автомобилем, попал в серьезную аварию и оказался в больнице. А на следующий день рано утром Реми должен был отвезти Меган на вокзал — она уезжала в Швейцарию. Узнав, что дедушка уже вернулся из поездки по Южной Америке, Реми попросил его проводить Меган. Он сказал, что любит эту девушку и собирается жениться на ней к Рождеству.

Люк покачал головой, а Жасмин продолжила рассказ:

— Вместо того чтобы посадить Жасмин на поезд, дедушка довез ее на своей машине до Лозанны, потому что намеревался проведать свою тетю, за здоровье которой беспокоился. В пути выяснилось, что Меган вовсе не помолвлена с Реми. Она и дедушка влюбились друг в друга и не могли ничего с этим поделать. Выздоровев, Реми узнал, что случилось. Это было для него большим ударом. Он приехал к дедушке в Грасс, и они подрались, а после этого Реми уехал в Париж и больше домой не возвращался.

— Ну, а остальное известно?

— Да. Моя бабушка была в Швейцарии, когда узнала о той драке и пришла в ужас оттого, что стала ее причиной. Ведь она любила Реми, но, конечно, не так сильно, как дедушку. В отчаянии она уехала в Штаты, чтобы оба ее поклонника не смогли ее отыскать, надеясь, что они помирятся, когда она исчезнет. Но дедушка отыскал ее в ее родном городке Дригс в штате Айдахо. Там они поженились, и он привез Меган в Грасс.

«Боже мой!» — подумал Люк.

Жасмин села на лежаке.

— Теперь, наверное, ты понимаешь, почему дедушка испытывал такую скорбь. Реми считал любовь дедушки к Меган величайшим предательством. Бабушка перед смертью рассказала мне эту историю. Как выяснилось, она тоже очень страдала из-за того, что произошло. Меган очень хотела полюбить Реми так, как женщина любит мужчину, она изо всех сил пыталась это сделать. Она даже призналась мне, что, если бы не встретила дедушку, то, наверное, в конце концов вышла за Реми. Вечер за вечером она делилась со мной историей их любви. Реми был так добр с ней. Он был готов подарить ей весь мир. Бабушка столько рассказывала мне про Реми, что мне казалось, я его знаю, хоть и никогда с ним не встречалась. Вам кажется это странным?

— Вовсе нет. — Судя по выражению лица, Люк был искренне тронут этим повествованием. — Но надо быть очень сильным духом, чтобы пережить такую боль.

— Такой удар все-таки не сломил Реми, и дедушка это знал. Вот почему и он, и бабушка умоляли меня помочь ему.

— Ты так похожа на Меган. Наверное, для Реми встреча с вами была словно дежавю.

— Я так и подумала, когда он обернулся и увидел меня. Никогда я еще не молилась так горячо, прося о чуде.

— Я даже не представлял, что столь многое было поставлено на карту. На твоих плечах лежало такое тяжкое бремя.

— Но ты облегчил его, выслушав меня и оказав помощь. Я так тебе благодарна! — Глаза Жасмин защипало от слез. — Но хватит о моей жизни. Мне бы хотелось узнать больше о той девушке, которую ты любил.

На лицо Люка словно легла тень.

— Семья Сабины переехала в Кань-сюр-Мер в тот год, когда я заканчивал школу. Она отличалась от других девушек.

— Чем?

— Она была забавная и веселая. Мне захотелось познакомиться с ней поближе, и я предложил ей тусоваться со мной и моим лучшим другом Филиппе. Сабина отлично вписалась в нашу компанию, которая вытворяла всякие сумасшедшие вещи в свободное от учебы время.

Жасмин улыбнулась:

— Что значит «сумасшедшие»?

— С самого детства родители называли меня «сорвиголова». И мы с друзьями подначивали друг друга выйти за границы возможного, как бы опасно это ни было.

— Как те парни на острове?

Он кивнул.

— Вы были с Сабиной любовниками?

— Да.

Эти слова причинили Жасмин боль.

— Мы с ума по друг другу сходили. Я решил, что, окончив школу, мы поженимся и отправимся на моей парусной лодке в кругосветное путешествие. Ну, вроде будем останавливаться где-нибудь, чтобы подзаработать деньжат, а потом отправляться дальше. Моя семья прочила мне совсем другое будущее, и они бы пришли в ужас, узнав о моих планах. Но я был эгоистичным восемнадцатилетним юнцом — не думал ни о ком, кроме себя.

Жасмин ощутила привычную боль в душе и покачала головой:

— Я была такой же — не думала о том, чего хотят для меня мои родители. Но прости, я перебила тебя. Продолжай.

— Да и рассказывать-то больше нечего. В день окончания школы мы решили прыгнуть с парашютом. Моя идея. Это казалось большим приключением, отличным способом отметить начало лета. Мы взлетели на одномоторном самолете. И вроде бы вот только что мы хохотали и готовились прыгать, а в следующую минуту самолет потерял управление, и мы врезались в холм.

Шарьер встал с лежака и подошел к борту катера. Жасмин в порыве острого сочувствия тоже вскочила и подошла к Люку.

— Я не могу себе представить, как это было ужасно. Ты долго пролежал в больнице?

— Три месяца. У меня была травма позвоночника. Родные не отходили от меня ни на шаг. Сперва врачи сомневались, что я вообще когда-нибудь смогу ходить. Но мне тогда было все равно. Ведь я потерял Сабину. Это я был виноват, что она и Филиппе погибли. Мне хотелось умереть.

— И ты до сих пор во всем винишь себя? Ты же не мог знать, что самолет разобьется.

— Это так. Но я еще очень долго испытывал невыносимую вину.

Жасмин кинула на него взгляд.

— Мне жаль, что тебе пришлось столько страдать.

Шарьер обнял ее.

— Это случилось очень давно, и я уже много лет не говорил об этом.

Она подняла руку и погладила его твердый подбородок.

— Мне не следовало бередить твои раны.

— Я рад, что ты это сделала. — Люк поцеловал кончики ее пальцев.

— А как ты сумел выкарабкаться из депрессии после крушения самолета?

— Врачи уверяли, что я могу полностью вылечиться, если буду усердно над этим работать, но я не хотел жить. Мой физиотерапевт заявил, что не может лечить того, кто желает умереть, когда есть другие люди, отчаянно сражающиеся за выздоровление. Он счел меня жалким эгоистом, на которого не стоит тратить время. Когда тот физиотерапевт отказался от меня, я разозлился. Это была первая эмоция, возникшая в моем подавленном виной сознании. Через шесть месяцев я уже мог ходить, опираясь на трость. Год спустя я уже не нуждался в трости и начал обучение в университете Ниццы «София-Антиполис». Там я изучал экономику и менеджмент, а еще подружился с Ником Вальфором, и мы вместе отправились в Париж учиться в магистратуре. С того момента жизнь начала налаживаться. Кстати, раз уж я заговорил о Нике. Он пригласил меня к себе в гости в субботу вечером и просил привести с собой подругу. Когда мы вернемся из этого путешествия, мне бы хотелось, чтобы ты отправилась к Нику со мной. Тебе понравится его жена Лаура, твоя ровесница. Кстати, она из Сан-Франциско.

— Американка? Это интересно. Но боюсь, не смогу найти времени для этого визита, ведь в воскресенье я собираюсь лететь в Штаты.

— Мы позаботимся о том, чтобы у тебя нашлось для этого время. Ник видел тебя по телевизору и очень хочет познакомиться со знаменитым гендиректором дома Ферье.

— С сегодняшнего дня я — никто. У славы есть неприятное свойство — она преходяща, — насмешливо заметила Жасмин.

Люк поморщился. Сейчас ему было не до шуток — ведь он знал, что Жасмин скоро покинет его.

Он подвел ее обратно к лежакам.

— Я не хочу говорить о том, что ждет нас впереди. Мы отправились в это путешествие, чтобы лучше узнать друг друга. Я хочу, чтобы ты рассказала мне о мужчинах, которые были в твоей жизни.

Жасмин опустилась на лежак навзничь.

— Тебя послушать — так у меня их был целый легион.

Люк сел на соседний лежак и провел пальцем по ее щеке.

— Я не сомневаюсь, что целый легион мужчин тебя желал. Но мне бы хотелось услышать об одном-двух счастливчиках, которым повезло наслаждаться твоей компанией.

— Ну, я ходила на свидания в старших классах, хотя в основном на таких встречах присутствовали и наши друзья. Но был еще один парень, Хэнк Бренсон.

Люк усмехнулся:

— Прямо ковбойское имя.

Жасмин кивнула.

— Я познакомилась с ним, когда мне было семнадцать. Мы всей семьей отправились на родео. Когда-то мой отец был знаменитым наездником. Какое-то время в ковбойских состязаниях участвовали и оба моих брата. Они познакомились с Хэнком, восемнадцатилетним ковбоем из Рексбурга, городка в получасе езды от нас, и познакомили с ним меня. На арене родео у Хэнка была кличка Танк, потому что он был крупный и сильный. А еще симпатичный. Все девчонки сходили по нему с ума. Я была сражена наповал. Когда у Хэнка выпадал свободный день, он заглядывал к нам домой, и я, чувствуя себя на небесах от счастья, каталась с ним на лошадях по округе, ходила в кино или совершала пешие прогулки к хребту Титон. Он был первым, кто меня поцеловал. А еще он обещал на мне жениться, когда я повзрослею. Потом Хэнк занялся бизнесом вместе со своим отцом, владельцем большого, процветающего ранчо. Мы встречались около трех лет. Но из-за того, что я так много времени проводила во Франции, наши отношения то затухали, то оживлялись снова. Моим родным он нравился, и папа твердил, что лучшего парня мне не найти. Хэнк был хорошим человеком, но однажды я поняла, что моя страсть к нему угасла. Когда он снова заговорил о свадьбе, мне пришлось признаться, что я больше его не люблю, и наши отношения на этом закончились.

Люк закрыл глаза и сочувственно пробормотал:

— Бедолага! А ты уверена, что он не дожидается до сих пор твоего возвращения?

— Надеюсь, нет. Ради его же блага.

— А что насчет того мужчины, с которым ты встречалась, когда училась в парижском университете?

— Я ходила на свидания с некоторыми парнями. Но у меня никогда не было любовника, если ты это имеешь в виду.

«Никогда?» — ошарашенно подумал Люк и спросил:

— Но ведь, наверное, кто-то из тех парней значил для тебя больше, чем остальные?

— Был один. Его звали Андре. Мы встречались какое-то время, пока он не начал пытаться указывать мне, что делать.

— Как я тогда, на острове?

Она кивнула.

— Ты мне немного его напомнил.

— Так вот почему ты была со мной так недружелюбна.

— Теперь ты знаешь обо всех моих романах. Боюсь, от моего рассказа тебя начало клонить в сон.

— Разве что от твоего сонного голоса. Может, пора спуститься в каюту? Думаю, сегодняшний день, насыщенный событиями, тебя утомил.

Люк повлек спутницу за собой вниз по трапу. К ее удивлению, он не задержался перед дверью в отведенную ей каюту.

— Мне нужно еще включить сигнализацию на катере, чтобы ты чувствовала себя ночью в безопасности, — сказал он, коротко поцеловал Жасмин в губы и зашагал обратно к трапу.