Укрощение строптивого

4

Серые глаза снова смотрели на нее. Они были так близко, и свет лампы по-прежнему отражался в них… Нет, это был не свет лампы, а солнечный луч, проникший в окно, смутно угадала Мариана.

– Утро? – шепотом спросила она.

– Скоро вечер, – Луи наклонился к ней и мягким движением откинул со лба прядку волос. – Ты была без сознания с самой ночи.

Мариана не сразу вспомнила, что случилось. Посмотрела на свою перевязанную руку… Ах, да! Она упала с дерева! Но сейчас, когда рядом с ней Луи, ей уже ничто не угрожает. Она снова в своей комнате, на ней легкая ночная сорочка, все хорошо…

– Доктор был обеспокоен твоим состоянием. Он считает, что сотрясение не такое сильное, чтобы можно было опасаться серьезных последствий, но все-таки…

Мариана закрыла глаза, вспомнив, какой холодный ужас накрыл ее с ног до головы прошлой ночью,

– Было так… темно!

– Ты постоянно твердила эти слова. Схватилась за мою руку и повторяла одну и ту же фразу.

Мариана поняла, что и сейчас еще продолжает держать руку Луи. И не просто держать: она вцепилась в нее с такой силой, что у него, наверное, останутся синяки! Веки ее дрогнули, и она разжала пальцы.

– Прости, пожалуйста.

– Ты просишь у меня прощения?! – резко спросил он. – Ты свалилась с этого чертова дерева, пытаясь удрать от моих охранников, и еще просишь у меня прощения? Да я готов был собственными руками задушить этих кретинов, когда увидел тебя лежащей на земле! У них был приказ: не причинять тебе никакого вреда. Они не имели права…

– Но меня никто не стаскивал с дерева. Просто охранник внезапно включил фонарь, а я от неожиданности выпустила ветку, потеряла равновесие и упала. Он тут ни при чем.

– Ты все время это повторяешь! Не надо винить охранников, которые пропустили тебя в ворота, не надо ни в чем обвинять Шулера, а теперь я не должен винить… – Он замолчал. – Впрочем, ты права. Никто ни в чем не виноват, кроме меня самого. Я отдал приказ, и, значит, только по моей вине произошло то, что произошло.

– И твоей вины тоже нет. Ты ведь предупредил меня.

– Господи, да я же не имел никакого права запретить тебе выходить отсюда! Это было чистейшее самодурство, и, значит, вся ответственность за то, что произошло, лежит на мне. Я должен был предвидеть, что ты попытаешься убежать отсюда, и что это может кончиться плохо. Когда я увидел тебя лежащей на земле… – Луи встряхнул головой. – Я почувствовал себя убийцей!

– Не надо преувеличивать. Я все затеяла сама, и сама обязана расхлебывать. Ответственность лежит только на мне.

Мариана попыталась сесть, но застонала и тут же снова откинулась на подушки.

– Больно?

– Да нет, ничего страшного, – пробормотала она.

– Конечно, больно. Прими успокоительное, которое мне оставил врач.

– Нет! – воскликнула Мариана так резко и испуганно, что Луи недоуменно уставился на нее. – Я уже выспалась, – быстро пояснила она. – И сейчас мне пора вставать.

– Ну уж нет! – Так же настойчиво и резко отозвался Луи. – Тебе надо отлежаться как следует. Я с трудом уговорил врача не отправлять тебя в клинику.

– Говорю тебе, что мне намного лучше! – воинственно вскинулась Мариана. – Я никогда не болела, и терпеть не могу валяться без дела.

– В таком случае незачем было лазить по деревьям и биться головой о ветки!

– А я и… – она поморщилась. – Пожалуйста, не напоминай мне об этом. У меня возникают тошнотворные ассоциации…

– Вот и хорошо. Пусть возникают. – Луи поднялся. – Лежи, а я пока схожу за миссис Маггинс, чтобы она приготовила тебе что-нибудь диетическое.

– Не надо! Она начнет кудахтать надо мной, как наседка. – Мариана нахмурилась. – Странно, что она до сих пор еще не заявилась сама.

– Я попросил ее подождать снаружи, когда она мне попалась по дороге.

– И она подчинилась тебе? Никогда бы не подумала… Луи покосился на дверь.

– И очень умно поступила. Потому что вчера, после того, что случилось с тобой, мне очень хотелось что-нибудь разнести вдребезги.

Мариана попыталась улыбнуться.

– Тебе было мало, что я чуть не разбилась вдребезги? Луи передернуло от ее замечания.

– Оставь свои неуместные шуточки, черт тебя побери! Ты не представляешь, что я пережил, когда увидел тебя на земле и подумал, что стал убийцей!

Когда Мариана услышала эти слова, она вдруг поняла, что просто не в состоянии справиться с волной чувств, обрушившихся на нее. Быстро опустив глаза, она проговорила как можно более легкомысленным

Тоном:

– Ну, признаться, я настолько вывела тебя из себя, что недолго было дойти и до смертоубийства. Так что считай, что я отделалась легким испугом.

– Ошибаешься, – неожиданно серьезно ответил Луи. – У меня ни разу не возникло желания хоть чем-то обидеть тебя, причинить тебе хотя бы малейшую

Боль.

– Значит, ты теперь отпустишь меня?

– Ты еще не слишком хорошо себя чувствуешь, – поспешно произнес Луи.

– Да, но ведь когда-нибудь мне станет лучше!

– Вот тогда и поговорим.

Внезапно перед глазами Марианы возникло лицо Гуннера, и она поняла, что «тогда» может оказаться слишком поздно.

– Луи! – Он оглянулся, уже взявшись за ручку двери. – Мне непременно нужно позвонить.

– Но линию не смогут починить до понедельника, – он смущенно улыбнулся. – Всегда получается, что испортить проще, чем наладить…

– Тогда мне обязательно нужно выбраться в деревню и позвонить оттуда.

– Тебе нельзя вставать с постели, – твердо возразил Луи.

– Но я должна позвонить!

– Давай я позвоню. Назови мне номер телефона и скажи, что я должен передать.

– Это невозможно. Он непременно захочет узнать, почему я не смогла позвонить сама, и если ты скажешь, что я плохо себя чувствую…

– Он? Кто это «он»?

Луи напрягся, как борец перед схваткой, Мариана чувствовала это даже в интонациях его голоса:

– Кому ты собираешься позвонить? Отцу?

– Нет.

– Любовнику? – Он попытался улыбнуться. – Если так, то вряд ли он получит большое удовольствие, узнав о нашей короткой встрече в беседке. Мы, мужчины, любим быть первыми во всем. Ему известно, с какой целью ты отправилась сюда?

– Нет. Вот потому-то я должна непременно… – Мариана увидела, какое ожесточенное выражение появилось на его лице, и взмолилась:

– Пожалуйста, дай мне позвонить! После этого я вернусь в особняк, лягу в постель и буду лежать столько, сколько надо.

– Пусть подождет до понедельника, – тон Луи был жестким и непреклонным. – Боюсь, что эти несколько дней тебе придется довольствоваться моим обществом. Дверь за ним закрылась. А точнее сказать – захлопнулась, словно он решил выместить на ней всю свою злость.

Господи, ну до чего же он упрям! Мариана посмотрела на часы, стоявшие на ночном столике у кровати. Четыре часа двадцать пять минут. Если она не позвонит в восемь, Гуннер даст ей еще четыре часа на всякий случай. Но в двенадцать он вылетит из Седикана в Дарсебо!

Опустив ноги с постели, Мариана осторожно попыталась встать, но ее колени подогнулись, и она снова рухнула на постель.

Черт возьми! Мариана в отчаянии стиснула покрывало. Она еще слишком слаба! Вряд ли у нее хватит сил даже на то, чтобы одеться, а о побеге и говорить нечего… Но и оставить все, как есть, тоже невозможно! Надо попробовать съесть ужин, который принесет Луи. Может быть, тогда будет легче собраться с силами. Ну, а после этого, если ей по-прежнему не удастся убедить его отвезти ее в деревню, не останется ничего другого, как снова попытаться перебраться через эту чертову стену…

– Надо же, ты прекрасно справилась! – Луи взял поднос с пустыми тарелками и поставил его на пол возле кровати. – Судя по тому, как ты почти ни к чему не прикоснулась в день нашего знакомства, я решил, что ты из тех женщин, которым достаточно посмотреть на еду – и они уже сыты.

– Ничего подобного. Как правило, у меня хороший аппетит. Просто тогда мне было так страшно… – Она снова откинулась на подушку. – Каждую секунду я боялась, что ты догадаешься о том, что я затеяла!

– Надо сказать, это сослужило бы нам обоим хорошую службу. И вообще, прежде чем вытворять такое, надо все-таки посоветоваться с мужчиной. Тебе еще повезло, что у меня такой странный вкус.

– О, я прекрасно знала, что на тех секс-бомб, которых ты обычно выбираешь, я совершенно не похожа. Значит, надо было привлечь твое внимание каким-то другим способом… – Она замолчала и приподняла голову, разглядывая Луи. – А знаешь, у меня такое впечатление, что ты перестал сердиться на меня!

– Хочешь умыться?

– Потом. Так почему все-таки ты уже не злишься? Луи откинулся на спинку стула и пожал плечами.

– Очевидно, я просто слишком испугался за тебя. Ты даже не представляешь, насколько чувство вины способно…

– Я же говорила тебе, что ты ни в чем не виноват! Я сама вторглась в твои владения, сама затащила тебя в постель… – Она неуверенно улыбнулась. – Но как хорошо, что ты больше не сердишься! Мне было… не по себе от этого.

– Странно, что тебя занимали такие пустяки, как мое настроение. Ты ведь получила все, что хотела. – Голос его стал ниже. – Или нет?

– Ну конечно, получила! – уверенно проговорила Мариана.

– Что ж, в таком случае завидую тебе. О себе я

Этого сказать не могу. – Луи снова нахмурился. – Мало того, что ты ударила меня в самое больное место.

Ты еще умудрилась вызвать у меня такое желание, какого

Я не испытывал тысячу лет! – Он прямо посмотрел на нее. – Да. Именно так. И это желание все еще не прошло. Напротив, стало намного сильнее! Но не беспокойся. У меня была масса времени подумать обо всем хорошенько, пока ты лежала без сознания эту ночь.

– И к какому же выводу ты пришел?

– Вспомнил свое первое впечатление при виде тебя – еще до того, как мы заговорили. – Он посмотрел на ее забинтованную руку, которая лежала поверх одеяла, – Храбрая, отважная девчушка, – подумал я тогда. – И такая забавная! Как раз в моем вкусе. А ты ведь хорошо знала, что я никогда не рисковал и не ложился в постель с теми, кто мне понравился. И именно потому ты стала изображать из себя девицу без предрассудков, прошедшую огонь, воду и медные трубы? Признайся!

– Но я действительно вовсе не девчушка!

– Нет? А мне сдается, что в тебе еще очень много осталось от девчонки. Ты любопытна, у тебя романтические представления обо всем… Но, так или иначе, тебе удалось меня обмануть. Только этим я могу объяснить, что в конце концов, оказался с тобой в постели. Но понял я все далеко не сразу – лишь когда обнаружил, что ты до сих пор продолжаешь бояться темноты. Ты схватилась за мою руку так, словно это был последний якорь, который удерживал тебя в этом мире! Даже когда теряла сознание, то не выпускала ее.

– Прости…

– Должен сказать, что ты тогда совершенно обезоружила меня. – Он погладил Мариану по щеке согнутым указательным пальцем. – И заставила вспомнить о том, что у тебя тоже были свои трудности в жизни. Но ты не сказала – какие…

Мариана молча покачала головой.

– Не хочешь говорить? А ведь мы теперь будем сотрудничать с тобой, и мне бы хотелось стать твоим другом. Доверься мне!

От него исходило такое тепло, такая спокойная сила, что ей захотелось прижаться к нему, закрыть глаза и забыть обо всем на свете. Но Мариана только сжала здоровой рукой его руку, и ощущение безопасности тотчас охватило ее.

Луи тоже слегка сжал ее пальцы.

– Поверь мне, никто другой не способен понять чувство страха и одиночества так, как я.

Да. Луи знал, что это такое… Мариана почувствовала слезы на глазах, когда представила, каким кошмарным было его детство. Но ему удалось преодолеть весь этот ужас! По крайней мере – настолько, что теперь прошлое способно задеть только его самого, не причиняя вреда другим.

– Мне бы очень хотелось рассказать тебе обо всем…

– Ну так и расскажи! – он потер большим пальцем тыльную сторону ее ладони. – Может быть, я смогу помочь тебе.

Мариана неуверенно покачала головой:

– Боюсь, тебе трудно будет понять, о чем идет речь.

– Ты уже говорила это. – Луи протянул руку и заботливо поправил завиток волос возле ее уха. – А я ответил, что ты ошибаешься. – Он отпустил руку Марианы. – Но я умею ждать. Терпения мне не занимать. Во всяком случае, пока что мне, кажется, не остается ни-

Чего другого.

Мариана посмотрела на часы, стоявшие возле столика. Осталось два с половиной часа до крайнего срока.

– Ты знаешь, мне и в самом деле стало намного лучше. Не мог бы ты все-таки отвезти меня в деревню?..

– Нет! – выражение его лица снова стало каменным. – Отложи звонок до тех пор, пока… – Луи замолчал, горькая улыбка заиграла на его губах. – Почему ты считаешь, что я не могу позвонить ему? Ведь он не твой любовник – во всяком случае, в привычном понимании слова. Эта честь выпала мне… Но ведь он пока не знает о том, что произошло между нами. Господи! Да перестань же ты смотреть на меня так!

– А как я смотрю на тебя?

– Так, словно я забочусь не о твоем здоровье, а… – Он поднялся и подошел к полкам у стены, на одной из которых стоял телевизор. – Сейчас я найду какую-нибудь программу поспокойнее. Попробуй отвлечься от своей навязчивой идеи. А лучше – вздремни. Это пойдет тебе только на пользу.

– Но мне вовсе не хочется спать!

– Не думаю. У меня создалось впечатление, что ты почему-то изо всех сил стараешься не заснуть. А между тем доктор сказал, что тебе необходимо спать как можно больше. – Он взял в руки пульт и нажал на кнопку. – Ну вот, ничего и искать не пришлось: все передачи таковы, что тут же нагонят сон, независимо от твоего желания. А я буду сидеть здесь на тот случай, если тебе захочется чего-нибудь. Только, пожалуйста, не тверди больше: «Тебе не понять, Луи». Я этого просто не вынесу.

Без пяти минут семь!

Мариана быстро отвернулась к стене, почувствовав устремленный на нее встревоженный взгляд Луи.

– Мне надоело смотреть телевизор! И вообще я не привыкла столько времени валяться без дела. Хочется немного поработать. Ты не принесешь мне желтую папку с заметками, что лежит на бюро?

– Ты меня обижаешь. Неужели тебе настолько скучно со мной?

Скучно?' Да она совершенно забыла о времени, поглощенная его присутствием, до тех пор, пока взгляд случайно не упал на часы!

– Нет, конечно. Но ты же не няня, чтобы часами сидеть возле меня. Если ты принесешь мне папку, я смогу…

– Не принесу! – без обиняков отрезал Луи. – Тебе еще нельзя работать. Судя по всему, ты и так последнее время работала слишком много. И вообще бери пример с меня: я никогда не работаю в Дарсебо.

Мариана подняла голову и взглянула ему в глаза:

– А почему ты выбрал для отдыха именно Дарсебо?

– Здесь мои корни, – пожал плечами Луи. – Во всяком случае, мне так когда-то сказали. А мы ведь всегда в трудную для нас минуту устремляемся туда, где наши корни.

– Не знаю… – ее пальцы нервно забегали по одеялу, словно она искала что-то. – Кажется, я никогда не задумывалась об этом. У меня, наверное, совсем нет корней, или мои корни там, где моя семья и моя работа. Они не связаны с каким-то определенным местом.

– А вот у меня нет семьи, и работаю я до полного изнеможения, чтобы хоть как-то заполнить свою жизнь, когда ты повзрослеешь, то, может быть, сможешь это понять…

– О да, дорогой «дедушка»! – язвительно произнесла Мариана.

Луи не смог сдержать улыбки.

– Что, я кажусь тебе страшным занудой?

– Да нет, я привыкла к покровительственному обращению. При таком росте, как у меня, люди почему-то постоянно забывают, что перед ними не маленькая девочка, а взрослая женщина. Даже в беседке было такое мгновение, когда мне показалось, что ты ни за что… – Мариана осеклась, сообразив, куда их может завести подобный разговор. Ей совсем не хотелось вспоминать о том, что произошло между ними в беседке, черт побери! Щеки ее тотчас вспыхнули, и она неуверенным тоном закончила:

– Я хотела сказать… Мне было известно, что ты отдаешь предпочтение женщинам более зрелым и более…

Мариана замолчала, удивляясь, почему у нее не хватило ума вообще не касаться этой темы.

– И более – что?

– Просто более…

– На мой вкус, ты оказалась более чем подходящей во всех отношениях. – Дыхание Луи уже не было таким ровным и спокойным. – Думаю, нам непременно стоит продолжить этот разговор как-нибудь на досуге…

– Хорошо. – Мариане не хотелось сейчас раздражать его. – Но тебе в любом случае незачем неотступно сидеть возле меня. Разве у тебя нет никаких дел?

– Давай поговорим начистоту. – Его рука легла поверх ее руки, которая продолжала нервно разглаживать складки на пододеяльнике. – Из-за чего ты так нервничаешь?

Мариана вдруг ощутила, как сгустилось пространство между ними. Это было то же самое состояние, которое она пережила в беседке.

– Я же тебе сказала, что мне надо кое-что сделать. Если ты принесешь папку…

– Ты нервничаешь не из-за папки! Признайся, это связано со мной?

Мариана не могла поднять глаз.

– Отчасти…

– Если так, то волноваться тебе не о чем. Теперь ты на особом положении. Ц запомни: ты не связана ничем, у тебя нет никаких обязательств передо мной. Ты абсолютно свободна!

Но Мариана вовсе не чувствовала себя свободной. Его пожатие было таким теплым и в то же время властным, что тотчас отозвалось в ее теле. Груди набухли, соски тотчас напряглись и проступили сквозь тонкую ткань сорочки.

– Приму к сведению. – Мариана вдруг почувствовала легкую дрожь. Боже, что же с ней творится?! Луи просто слегка пожал ее руку, а тело отозвалось так, словно это была самая интимнейшая ласка. – Но это, кажется, не зависит от меня…

– Знаю, – голос Луи тоже слегка дрогнул. – И я чувствую то же самое. Ты даже не представляешь, как остро я ощущаю связь между нами! – И он выпустил ее руку. – Но не беспокойся. Я просто не могу позволить себе, чтобы это произошло во второй раз. Обещаю тебе. – Луи рывком поднялся с кресла. – А сейчас мне, пожалуй, действительно надо кое-чем заняться. Но я скоро вернусь.

– Так можно мне взять рабочую папку?

– Ты прямо как бульдог: если задумаешь что-то, то ни за что не выбросишь эту мысль из головы! Я же сказал: тебе нельзя работать. Хватит с тебя и телевизора, – уже шагнув к дверям, он строго посмотрел на Мариану. – И не смей вставать с постели!

Только когда дверь за ним закрылась, Мариана почувствовала, что напряжение, охватившее ее, несколько уменьшилось. Как, оказывается, она плохо знала себя! Она была уверена, что возникшее еще в беседке желание немедленно исчезнет, как только будет утолено, и никогда не вернется вновь. Она уедет и навсегда освободится от Луи Бено! Не будет даже вспоминать о нем…

И что же вместо этого? Мариана не ощущала ни малейшего освобождения; все ее тело ныло и просило чего-то. Почему-то вспоминалась сцена, когда обнаженный Луи стоял возле лампы в беседке, полуотвернувшись от нее. Только сейчас Мариана по-настоящему поняла, чего требует от нее ее собственное тело…

Она тотчас попыталась отогнать от себя и это видение, и эту мысль, глядя невидящими глазами на экран телевизора. А ведь когда она выстраивала свой план, у нее получалось необыкновенно гладко! На самом же деле все оказалось намного сложнее… Мариана вынуждена была признаться себе, что испытывает еще большее смятение, чем прежде.

– Горячее молоко! – объявил Луи, входя в комнату через небольшой промежуток времени. Выражение его лица снова было совершенно непроницаемым, ничем не напоминая то, с которым он недавно вышел отсюда. – Миссис Маггинс настаивает на том, чтобы ты его выпила.

– Терпеть не могу горячего молока!

Мариана в который раз взглянула на будильник, стоявший на ночном столике. Стрелки показывали без пятнадцати минут девять. И она представила, как Гуннер меряет шагами свой кабинет в Компаунде, ожидая ее звонка.

– Все равно придется выпить. Иначе миссис Маггинс не выпустит меня отсюда живым. И как только ты справляешься с ней?

Мариана нехотя взяла в руки стакан.

– Да она последнее время ведет себя как ангел! Не могу понять, что с ней произошло.

– Наверное, она просто догадалась, насколько я беспокоюсь о твоем здоровье и как прекрасно ухаживаю за тобой. – Он снова сел в кресло рядом с кроватью и улыбнулся ей. – Мне бы хотелось, чтобы и ты осознала: я не представляю для тебя никакой угрозы, Мариана.

Но сейчас он представлял для нее гораздо большую угрозу, чем тогда, когда сердился! Луи подтрунивал над ней, поддразнивал, окутывал ее нежностью, от которой Мариане становилось все более не по себе. Лучше бы он по-прежнему обдавал ее холодом! Луи открылся ей в совершенно новом качестве, о котором она и не подозревала. Открылся с самой опасной для нее стороны… В какой-то момент Мариана почувствовала такую близость между ними, что ей стало страшно.

– Ты… так добр ко мне! Я даже не понимаю, чему обязана…

– Просто мне пришла в голову мысль, что не у одного меня могло быть такое прошлое, при мысли о котором остается только содрогнуться. – Луи подоткнул вокруг нее одеяло, и движения его были такими по-матерински заботливыми, словно она была его любимым ребенком. – Но из-за кого тебе пришлось столько пережить?

– Не из-за кого. – Мариане с трудом удалось выдавить из себя улыбку. – Ты ошибаешься. Мое детство было безоблачным. Родители любили меня, нас не угнетала бедность. И дом у нас был очень уютным…

– Звучит слишком красиво, чтобы быть правдой, – Луи испытующе посмотрел на нее. – У меня такое ощущение, что ты обманываешь меня. Но я видел столько израненных жизнью людей, что меня так просто не проведешь.

Мариана снова почувствовала острое желание довериться ему, но тут взгляд ее упал на часы. Без пяти минут девять! Надо каким-то образом срочно выпроводить Луи из комнаты. При ее нынешней слабости неизвестно, сколько времени уйдет на то, чтобы одеться и добраться до селения.

– Я устала, – поспешно сказала она. – Можешь идти к себе. Спокойной ночи.

– Гонишь меня? – вскинул брови Луи.

– Просто уже нет необходимости в твоем присутствии.

– Значит, мое присутствие тебя тяготит?

Если бы это было так! Но Мариана с ужасом чувствовала, насколько ей трудно расстаться с ним хотя бы на минуту.

– Просто я привыкла быть одна.

– Ну, хорошо. Так и быть. Допивай молоко, и я оставлю тебя наедине с собой.

Мариана быстрыми глотками допила молоко.

– Брр!

Луи засмеялся:

– Неужто это так противно?

Мариана непроизвольно отметила, что, когда Луи смеялся, лицо его принимало какое-то мальчишеское выражение. Словно ни грязь, ни горе никогда не касались его… Но она прекрасно знала, какие страдания ему пришлось пережить в детстве. Господи, до чего же ей хотелось вымести из его памяти эти страшные воспоминания, очистить его душу, заполнив ее только лаской и нежностью! Это желание, внезапно охватившее ее, было таким мощным, что ошеломило Мариану, вызвало новую волну страха. Она слишком глубоко привязалась к нему. Это опасно.

– Терпеть не могу молоко. А тем более горячее, – повторила она и, делая вид, что зевает, откинулась на подушки. – Спокойной ночи.

Склонившись над ней, он на секунду замер, а потом осторожно прикоснулся губами ко лбу. И Мариана ощутила легкий лимонный запах… запах Луи!

– Bonne nuit, ма petite. (Спокойной ночи, малышка (фр.).

– Как странно, что иногда ты говоришь со мной по-французски. Вот и в беседке ты несколько раз…

– Ничего странного в этом нет. Стоит человеку пережить нечто из ряда вон выходящее или просто оказаться в кругу друзей, которым можно доверять, он невольно начинает говорить на языке своего детства.

Мариана удивленно взглянула на него. Хрустально-серые глаза Луи лучились – красивые, мудрые, печальные глаза…

– Так ты считаешь меня своим другом? Но ведь я обманула тебя. Я…

Мариана неожиданно зевнула – на этот раз непритворно – и почувствовала, что в самом деле страшно устала.

Луи отбросил прядку волос с ее лба.

– После того, как я увидел тебя лежащей без сознания, мне кое-что открылось.

– И что же?

– Не имеет значения. Спи.

Но она не имела права спать! Только не сейчас! Кажется, он собирался сказать что-то важное… Надо непременно добиться ответа: быть может, это поможет ей не заснуть окончательно.

– Так что же именно?

– Неважно. Ты сказала, что однажды мне удалось найти компромиссное решение, которое помогло выйти из тупика. А сейчас стало совершенно ясно, что я не должен позволить тебе уйти из моей жизни. Поэтому мне снова придется искать компромисс.

– Но я ведь все равно уйду!

Да отчего же ее вдруг так потянуло в сон? Всего лишь несколько минут назад она нисколько не хотела спать. Мариана с трудом заставила себя разлепить веки. Луи продолжал сидеть в кресле возле кровати. Что-то во всем этом было не то… Но раздумывать некогда. Она во что бы то ни стало должна позвонить!

Луи, словно услышав ее мысли, покачал головой.

– Сейчас ты заснешь. Успокоительное лекарство очень сильное, и ты сможешь хорошо отдохнуть до утра. Но я все равно побуду здесь на всякий случай, если вдруг понадоблюсь тебе.

– Успокоительное?! – голос Марианы задрожал, когда она бросила взгляд на пустой стакан, стоящий на ночном столике. – Нет!

– Врач сказал, что тебе нужен полный покой. А ты ни за что не хотела вздремнуть после обеда. Ничего, зато ночью выспишься, как следует.

Гуннер!

Мариана из последних сил попыталась сесть.

– Я не могу!.. Ты… Тебе будет плохо!.. Луи уложил ее обратно на подушки и крепко сжал ее руку в своей.

– Не беспокойся. Ничего плохого с тобой не случится.

– Не со мной! С тобой!

Мариане казалось, что она выкрикнула эти слова в полный голос, но только невнятный шепот сорвался с губ: они стали вдруг вялыми и неподатливыми.

– Спи спокойно, – голос его, как бархат, окутывал Мариану, пока она погружалась во мрак. – Я не оставлю тебя. Я никогда не оставлю тебя…