Укротить Чудовище. Часть 1

Глава 8

Дезире

Ром оказался пунктуален, словно хорошо отлаженные часы. По моим ощущениям, едва ли прошло пятнадцать минут, прежде чем горгул вернулся на развалины. Судя по всему, в деле о транспортировке и перепоручении бессознательной Фреа родственникам Ром преуспел куда больше, нежели я в поисках Мортона.

Валявшиеся повсюду камни разного размера — от россыпи совсем мелких, покрывавших тонким слоем почти весь двор, до грубо обработанных валунов, оставшихся могильным курганом в память о замке, — и расколотые, будто вспученные плиты существенно затрудняли передвижение. Дурацкая длинная юбка мешалась даже будучи задранной выше колен, легкие домашние туфельки норовили пасть смертью храбрых среди этих каменных холмогоров, а призывать стихию для полного охвата и изучения территории были банально страшно. Так-то энергия источника успокоилась, более того, основная ее часть ушла на срыв печати, остаточный выброс удержал контур, но… какое-то количество все равно есть и будет еще в течение некоторого времени, пока не рассеется окончательно. И тревожить только-только притихшую силу не хотелось совершенно. Одно дело перемещения горгульи и совсем другое — прямые ведунские призывы.

Признаться, я надеялась, что, вернувшись, Ром поможет мне с поисками. В конце концов, у него крылья есть, и он может быстро осмотреть территорию с высоты, да и физически он много сильнее, я-то тут далеко не каждый камень могу перевернуть, не говоря уже о разборе завалов. Но горгул выслушал мои доводы, покачал головой, молча подхватил меня на руки, как Фреа до того, и переместился.

Возмутиться я не успела.

Начать ругаться тоже.

Серая пустота между гранями миров сменилась знакомой обстановкой моей спальни. Из-за закрытой двери доносились шаги, характерный перезвон стеклянной тары, громкие голоса и брань, кажется, в исполнении Катерины. Ром же усадил меня на край постели, склонился, провел кончиками пальцев возле моего лица, проводя диагностику.

— Все в порядке, — констатировал и так, в общем-то, очевидное. Выпрямился, внимательно посмотрел на меня сверху вниз. — Дезире, тебе надо переодеться во что-то более удобное, выйти к остальным и подробно рассказать, что произошло. Мое удостоверение агента ДГИ ни на кого в этом доме не производит необходимого впечатления…

Что, собственно, неудивительно. Фабиан недолюбливает вышестоящие авторитетные организации, Катерину наверняка больше заботит состояние сестры, чем какая-то «корочка», да и, подозреваю, адепты вестральского корпуса испытывали куда меньше пиетета перед Департаментом, нежели мы.

— …а настаивать, требовать подчинения и грубить я не хочу. Тебя им придется выслушать в любом случае.

— А как же Мортон?

— Я вернусь на объект и поищу лорда Данмара, заодно проверю состояние источника. Если я найду его, живого или мертвого, то перенесу сюда, в особняк. Не беспокойся, что бы там ни говорил лорд Данмар, у меня нет причин избавляться от него или, тем паче, от его тела. Ты поняла меня?

Я кивнула.

— Хорошо, — Ром отступил на шаг и исчез.

Я дала себе две минуты на передышку, затем переоделась в более привычные штаны и старую блузку — натягивать свежие вещи не хотелось, а на душ в ближайшее время рассчитывать не стоило, — наспех расчесала волосы в безуспешной попытке избавиться от пыли, словно въевшейся в пряди, и вышла из комнаты.

Да-а, даже странно, и как только Рома тут не убили, едва он появился с бесчувственной Фреа на руках?

И не убьют ли меня, пусть даже и из самых благих побуждений?

Дверь спальни обеих девиц Ренье открыта нараспашку. Фреа, по-прежнему без сознания, лежала на кровати, Элан, прикрыв глаза, сидел рядом и держал кузину за руку, пока бледная горничная промокала лоб девушки влажным полотенцем. Катерина коршуном кружила вокруг постели и спорила с Фабианом, приятель, судя по раздраженному, нетерпеливому выражению лица, не знал, за что хвататься в первую очередь — то ли присоединиться к оказанию помощи Фреа, то ли организовывать спасательную экспедицию за Мортоном. Саффрон среди присутствующих нет, похоже, элле сочла за лучшее не вмешиваться в дела простых смертных.

Мое появление вызвало смешанные чувства.

Фабиан с искренним облегчением в глазах шагнул мне навстречу, горничная уставилась со священным, суеверным ужасом человека, впервые столкнувшегося лицом к лицу с неоспоримым проявлением божественной воли. Катерина же, оттолкнув Фабиана, метнулась ко мне, словно вышеупомянутая хищная птица, и засыпала вопросами. Как могла я постаралась ответить на все — ну, или хотя бы на большую часть, — и заодно вкратце рассказала, что произошло на развалинах. Наверное, если бы я сейчас сообщила, что у Фреа есть целый гарем из мужиков, и она тайком развлекается со всеми ними по очереди и с несколькими разом, это и то вызвало бы меньший ажиотаж. Во всяком случае, заявление про сдерживающую печать и возможную одаренность Фреа вызвало у ее родственников бездну недоверия, вполне закономерное недоумение и реакцию в стиле «ты лжешь, потому что будь это правдой, мы бы точно знали». И только Фабиан не особо удивился.

Демоны побери, да он знал!

Или догадывался, но все равно подозревать и впервые слышать нечто подобное о человеке — разные вещи.

Фабиан подошел к Элану, прошептал что-то тому на ухо, отчего Элан нахмурился и удивленно посмотрел на грудь Фреа.

— Что еще? — Катерина обернулась к мужчинам резко, со скоростью бросающейся на противника змеи.

— Сказать что-либо наверняка можно будет не раньше, чем Фреа придет в себя, — беспомощно пояснил Элан. — Ни к чему рисковать без веской на то причины, Катерина.

Старшая Ренье смерила кузена крайне недовольным, вымораживающим насквозь взглядом и отвернулась, явно категорически не согласная с Эланом, но, так и быть, не желающая спорить на эту тему в столь тяжелый час. Убедившись, что больше вопросов нет и в моей помощи никто не нуждается — ведунов возле Фреа и так более чем достаточно, — я вернулась в свою комнату, ждать возвращения Рома и за компанию срочно связаться с корпусом. Хорошо бы, конечно, в первую очередь с лирским — и в идеале, и согласно правилам, коих адепты корпуса должны неукоснительно придерживаться, особенно после выпуска, — но я совершенно непатриотично отдала предпочтение Флорансии. Уж леди Еву точно можно найти на месте, в отличие от прочих моих друзей, разбросанных по двум мирам сразу.

В ближайшие несколько часов Ром так и не вернулся.

Фреа в сознание не приходила, что лишь усиливало общую тревогу и усугубляло состояние нервозности и взаимных обвинений.

Зато к вечеру объявился Мортон. Грязный, потрепанный, злой и изрядно комарами искусанный — видимо, насекомые не убоялись грозного некроманта, — но вполне себе живой и здоровый.

— –

Фреа

— …Ты собираешься вернуться осенью ко двору?

Слегка пожимаю плечами.

— Наверное… не знаю. Я еще не решила. Папа не настаивает, Катерине двор неинтересен, как и обычно, впрочем, а я… — медлю с ответом, пытаясь подобрать верные слова.

— Придворные увеселения потеряли былую прелесть?

Дядя Кристофер идет рядом со мною, легко подстраивая свой широкий шаг под мой. Он немолод, высок, одет, как всегда, во все черное, никакой вычурной роскоши или чрезмерной щеголеватости, столь свойственной придворным кавалерам и самому королю. Короткие темно-каштановые, с проседью волосы обрамляют высокий, испещренный морщинами лоб, задумчивый взгляд синих глаз устремлен вдаль, словно лорд Холдан способен увидеть нечто новое, неизвестное в давно и хорошо изученных, исхоженных вдоль и поперек аллеях парка Нуалона.

— Да… пожалуй, — соглашаюсь. — Я при дворе с восемнадцати лет и не потому, что в этом была какая-то необходимость, а потому что я сама так хотела.

— С тех пор много воды утекло.

— Верно. И двор изменился.

— И ты тоже изменилась.

— Возможно, — не возражаю я.

Двор был строже, придворные сдержаннее, а королевская чета больше походила на монархов правящих, действительно обличенных властью и ответственностью. Сейчас же из года в год одно и то же, легкомысленные развлечения бесконечной чередой и хотя мне нравятся современная мода и возможность говорить более открыто, свободно, нежели шесть лет назад, но я не могу восторгаться вульгарностью, отсутствием границ, непониманием края и вседозволенностью.

— Я всегда говорил твоему отцу, Фреа, что ты достойна большего, — дядя Кристофер смотрит на меня искоса, с отеческой нежностью, и я невольно улыбаюсь ему из-под полей белой шляпки.

— Я обычная девушка, и только. В свой срок мне предстоит выйти замуж на благо моей семьи, потому что это единственное, что я смогу дать своему роду, прежде чем уничтожу его, приняв имя супруга. Как бы ни менялся наш мир, но некоторые вещи еще долго будут неизменными.

— Как знать, Фреа, как знать…

Выныриваю из воспоминаний, будто поднимаюсь из темной водной глубины, навстречу солнцу и воздуху, открываю глаза, пытаясь понять, где я и что произошло. Несколько минут лежу неподвижно, прислушиваюсь к себе и миру вокруг. Узнаю линялый балдахин над кроватью и стены — наша спальня в доме лорда Данмара. За окном день в разгаре, с другой стороны постели сидит Катерина в придвинутом к кровати кресле. Сестра дремлет, уронив голову на плечо, лицо ее бледно, под глазами тени. Из-за плотно закрытой двери не доносится ни звука, сама я чувствую себя хорошо, как если бы проснулась после обычного сна.

Затем я вспоминаю.

Эдмунда и развалины замка.

Слова призрака и собственное тело, отказывающееся подчиняться, словно существующее без моего участия.

Голоса и ощущение силы.

Торопливо высвобождаю руку из-под одеяла, запускаю в ворот ночной сорочки — кто-то переодел меня? Впрочем, неважно, Катерина в любом случае не допустила бы ничего непристойного, — провожу кончиками пальцев под левой грудью.

Один раз. Другой. И даже третий, чтобы убедиться наверняка.

Шрама, чем бы он ни был на самом деле, нет. Вместо него гладкая кожа без малейшего следа рубцов, будто их никогда и не было, будто они привиделись мне в страшном сне, что терял всякое значение с наступлением рассвета.

Убираю руку, сажусь и замечаю тень за спинкой кресла, серую, размытую наполовину.

— Теперь ты свободна, Фреа Роза, — произносит тень едва слышно. — И ничто уже не будет так, как хотел твой отец, как было прежде.

— Вы заманили меня в ловушку, — шепчу я. — Использовали меня…

— Как и ты меня, — парирует Эдмунд спокойно. — Ты так желала получить ответы на свои вопросы, так желала избавиться от печати…

— Еще неделю назад я о ней даже не подозревала, — не воображает же он, будто сможет возложить всю вину на меня?

— Но едва узнав, ты пожелала избавиться от нее немедля, пусть часть тебя и сомневалась в правильности этого решения…

— Нет!

От моего вскрика Катерина вздрагивает и открывает глаза. Смотрит на меня непонимающе, потом бросается к кровати, опускается на край постели, заглядывает обеспокоенно мне в лицо.

— Роза, ты очнулась. Как ты себя чувствуешь?

Эдмунд исчезает, но я не могу избавиться от ощущения, что он насмехается надо мною, такой наивной, доверчивой, так легко отринувшей любовь к папе и принявшей за истину слова привидения, о котором и знать не знала три дня назад.

— Роза?

— Все… все хорошо, — если бы так! — Я прекрасно себя чувствую, ничего не болит и… — я спохватываюсь вдруг. — Сколько прошло времени?

— Ты была без сознания почти сутки, — отвечает сестра ласково, гладит одной рукой меня по щеке, а второй проводит вдоль плеча, не касаясь его, и я понимаю — Катерина пытается провести диагностику, оценить мое физическое состояние, не полагаясь на мои заверения.

Качаю головой, сбрасывая ладонь сестры, и отодвигаюсь от нее на другую половину постели, разрывая возможный контакт.

— Как я вернулась?

— Тебя перенес горгул, агент Департамента Глубокого Искусства, — Катерина морщится, заметив мое недоумение. — Я позже тебе объясню, что это за организация такая.

Горгул?

— Как его зовут? — уточняю с неожиданным волнением. — Он представился?

— Конечно. Агенты ДГИ любят тыкать своими «корочками» по поводу и без, впрочем, он, как выяснилось, уже появлялся здесь на днях, правда, в человеческой ипостаси. Стром Гивенс.

Имя кажется знакомым, но лица не припоминаю.

Однако и это неважно сейчас.

— Роза, я должна провести диагностику и убедиться… — начинает Катерина, но я жестом перебиваю сестру.

— Позови, пожалуйста, господина Кейри.

— Что?

— Позови…

— Я все прекрасно расслышала, нет нужды повторять, просто не поняла, он-то тут зачем?

— Тери, позови его, пожалуйста, — я смотрю с мольбой в глаза Катерины и вижу искреннее недоумение, растерянность, настороженность.

— Но зачем, богов ради?

— Диагностику проведет он.

— Что?!

Я отворачиваюсь, не желая больше смотреть в глаза сестре — и чтобы она видела мои, видела в них отражение охвативших меня чувств, бьющихся в сознании мыслей.

— Послушай, Роза, ты только-только пришла в себя и, должно быть, не совсем ясно все понимаешь…

— Я все прекрасно понимаю и поэтому настаиваю на присутствии господина Кейри.

— Но он же всего-навсего…

— Если ты беспокоишься о соблюдении приличий, то пригласи и леди Грейн, если она дома.

Катерина не находится с ответом — я догадываюсь об этом по растерянному молчанию, за которым ощущаю обиду, горькую, почти детскую. Наверное, будь я сейчас на месте сестры, я бы тоже обиделась на отказ от диагностики, на столь резкую отповедь, на странное поведение без объяснения причин.

— Может быть, Элан… — не сдается Катерина.

— Тери, пожалуйста, пусть зайдет Фабиан, — повторяю сквозь стиснутые зубы.

— Хорошо, — неожиданно сестра смиряется, встает и выходит.

Едва Катерина исчезает за дверью, как я суетливо оглядываю комнату, опасаясь появления Эдмунда, но, к немалому облегчению моему, сестра отсутствует недолго и возвращается с Фабианом практически сразу, словно ведун ожидал в коридоре возле нашей спальни. Я вижу, как Катерина смотрит неодобрительно то на него, то на меня, одаривает Фабиана отдельным предостерегающим взглядом и вновь выходит. Молодой человек приближается к кровати, осматривает меня придирчиво, подозрительно.

— Все-таки это была печать, — произносит вдруг без всякого выражения.

— Печать, — соглашаюсь я с уже известным фактом.

— Я был прав.

— Да, — я провожу рукой по волосам, растрепанным, грязным даже на ощупь, затем запоздало поправляю широкий ворот сорочки — пугало огородное, да и только. Никак не блестящая светская красавица. — Любишь быть правым?

— Люблю, — не отрицает Фабиан и опускается на край постели. — А ты нет?

Неопределенно пожимаю плечами.

Конечно, люблю. Особенно когда уверена в собственной правоте, когда полагаю ее единственной истиной в этом мире.

— Удивлен, что ты позвала первым меня.

— Я хочу, чтобы диагностику провел ты, а не Катерина или Элан, — я не пытаюсь перейти на вежливое «вы» и не поправляю собеседника.

— Теперь я польщен, честное слово. Только не вполне понимаю, за что такая честь.

Я не знаю, что именно и в каких пропорциях известно брату и сестре, не знаю, расскажут ли они мне всю правду о моем состоянии, о даре или же скроют что-то, пусть, быть может, и из благих побуждений. Не знаю, сообщил ли кто из них о происшествии папе, не знаю, что они поведают отцу после, но знаю наверняка, что молчать они не станут. Даже если мне удастся убедить Элана не торопиться с докладом моему папе, то Катерина в любом случае меня не послушается и поступит так, как сочтет нужным сама.

— Есть какие-то способы защиты от привидений? — продолжаю я, и Фабиан заметно теряется. — Если не избавиться от них окончательно, то хотя бы сделать так, чтобы они не могли ни наблюдать за тобой, ни подслушивать.

— Ну, в принципе-то есть способы ограничить слишком докучливых призраков, — помедлив, отвечает Фабиан. — Но все дают исключительно кратковременный эффект. Отправить их на ту сторону довольно затруднительно, поскольку в большинстве своем привидения совершенно не торопятся туда убираться, уничтожить их нам, человеческим ведунам, не по силам, подчинять их так, как делают демоны, мы не умеем. С ними проще смириться, как с мерзкими соседями, чем воевать.

— Пускай, все лучше, чем ничего.

— Ты уже видела Ворчуна? — уточняет Фабиан пытливо.

— Ворчуна?

— Наше местное привидение, один из бывших и давно почивших владельцев этого склепа. Хотя он людей не жалует и старается на глаза не попадаться.

Значит, вот он кто, здешний слуга Эдмунда, передававший ему все, что видел и слышал в этих стенах.

— Нет, его я не видела, — вспоминаю слова Эдмунда и пристально смотрю на Фабиана. — А можно ли каким-то образом скрыться от призрака, стать для него… невидимой?

— То есть?

— Возможно ли что-то сделать, чтобы избавиться от преследований привидения?

— Призраки не в состоянии преследовать кого-либо, Фреа. Так или иначе они привязаны к месту своей смерти и не могут покинуть его, даже если сильно захотят.

— А если речь о… особом призраке? — я придвигаюсь ближе к ведуну, понижаю голос. — О призраке, привязанном не к месту, но к человеку?

Взгляд Фабиан полон искреннего непонимания, как подобное возможно, но тут дверь открывается, пропуская Катерину и леди Грейн, настороженную, словно кошка, крадущаяся мимо собачьей будки.

— Благодарю, — киваю сестре.

— Мне что, даже остаться нельзя? — вопрошает Катерина возмущенно.

— Прости, Тери, но… нет, — улыбаюсь натянуто, вымученно, понимая, что нисколько не убеждаю Катерину, разве что в помутнении моего рассудка. — Вы с Эланом можете зайти немного попозже, и я все вам расскажу.

Сестра качает головой, будто жалуясь богам на творящееся безумие, поджимает губы и выскакивает прочь, едва не хлопнув дверью. Я откидываюсь на подушку, ложусь поудобнее, давая тем самым знак Фабиану, что готова к самому процессу проверки. Оба ведуна переглядываются удивленно и Фабиан, глубоко вдохнув и выдохнув, протягивает надо мною руки.

— –

Дезире

Дело о женитьбе Мортона становилось все занятнее и занятнее с каждым днем, даром что ни на шаг не продвинулось в отношении обычных событий, сопровождающих традиционную помолвку.

Жених с невестой за все время едва ли и дюжиной слов обменялись, и некромант свою будущую супругу чаще видит без сознания, чем в другом состоянии. Невеста жениха то ли побаивается, то ли, что скорее всего, попросту не знает, как к нему подступиться. Вряд ли в программу образования добропорядочной леди Фреа входил краткий инструктаж по окучиванию законного без пяти минут благоверного.

Жениху до невесты как таковой дела нет в принципе.

Во всяком случае, вернувшись домой и приведя себя в более-менее пристойный вид, Мортон направился в комнату гостий с одной-единственной целью — организовать осмотр редкого объекта, еще не появлявшегося в его практике.

Ну да, запечатанные демонами ведуньи обычно-то на дороге не валялись и в качестве невест на голову не падали. Естественно, Катерину глубоко возмутило подобное кощунственное поведение потенциального родственника и потому некромант был немедленно изгнан с порога гостевой спальни. Мортон выслушал мой рассказ о произошедшем на руинах и историю изысканий Фабиана, подкрепленную упоминанием об экранирующем амулете с явным нечеловеческим почерком и странной формы шрамом под грудью Фреа. Оставалось только догадываться, когда и при каких обстоятельствах приятель успел обнаружить этот самый шрам, тем более на части тела, кою приличные девушки не имеют привычки оголять перед кем ни попадя, однако Мортон сей нюанс благополучно пропустил мимо ушей, сосредоточившись на технической стороне вопроса. Мужчины пришли к выводу, что печать действительно дело рук демона, по уверениям некроманта — почти наверняка того, который из вестральского корпуса, поскольку все связи здесь понятны, очевидны и лежат на поверхности. Надо сказать, данный вывод никого не порадовал. С какой целью лорд Ренье прислал сюда младшую дочь, если не для вступления в сомнительный брачный союз? Предполагал ли лорд подобное развитие событий или нас тут и впрямь скоро прикопают за несанкционированное раскрытие дара Фреа? Как проявит себя дар при позднем пробуждении, да еще и будучи столько лет удерживаемый печатью? Что делать дальше — поскорее вернуть Фреа и компанию в Вальсию и забыть об их визите как о страшном сне, пусть сами разбираются? Или ждать решения лорда Ренье? Или же во избежание повторного всплеска начинать учить свежеиспеченную ведунью? Либо вообще свалить все на Департамент?

Ром не появился, как презрительно заметил Мортон, полетел отчитываться ДГИ. Фреа в сознание не приходила, Катерина и Элан по очереди сидели с ней и с нами почти не разговаривали. Горничная новым призраком бродила по дому, Саффрон заперлась у себя и присоединяться к обсуждениям отказалась.

Рассказ Мортона о спасении был краток и скуп. Некромант сумел воспользоваться крошечной брешью в защите горгула, фактически щелью, образовавшейся между стеной контура и обрывом с той стороны двора, что выходила на реку. Судя по всему, когда начались толчки, и без того неровный край площадки начал обваливаться, благодаря чему Мортон ухитрился проскочить под контуром. Прыжок в реку оказался менее удачным, и течение реки отнесло оглушенного некроманта в глубь леса, прежде чем ему удалось выбраться на берег. Возвращаться к руинам и брошенной где-то рядом «звезде» пришлось пешком вдоль русла и хорошо, что не слишком уж издалека. В противном случае мы бы Мортона и через неделю не дождались.

По-прежнему оставалось загадкой само появление Фреа на развалинах и то, как она вообще дошла до идеи воспользоваться источником — понятно, что мысль не ее, с Ромом она вроде не разговаривала, папку Мортона и вовсе не видела, соответственно, едва ли знала, что скрывают руины. Выяснить, что собой представляет дар Фреа можно, лишь когда она очнется, в нынешнем же ее состоянии проводить любые глубокие проверки и уж тем более выявлять уровень чересчур рискованно. Неизвестно, как отреагирует дар на диагностику и не сочтет ли ее угрозой своей хозяйке.

За разговорами и ожиданием мы засиделись допоздна. Наконец Мортон объявил, что пойдет к себе, все равно от нашего упрямого бодрствования вряд ли что-то изменится, и нам предложил немного поспать. На том мы и разошлись по своим спальням.

Утром по пробуждению я нашла на столике новую записку — правда, на сей раз не под ножкой будильника, а посреди столешницы, как и положено пересылаемому телепортационной почтой сообщению.

«К сожалению, по независящим от меня обстоятельствам мое присутствие требуется в другом месте, но я постараюсь заглянуть к тебе, как только освобожусь. Лорд Данмар, живой или мертвый, среди руин не найден и, сколь подозреваю, он живее всех живых. Если он уже вернулся, то, значит, тебе о том известно больше, чем мне сейчас, если нет, то, пожалуйста, постарайся не тревожиться раньше срока. В случае его гибели на объекте при любом развитии событий осталось бы тело, а раз его нет, то…

Надеюсь, у леди Фреа все хорошо. И у тебя тоже.

Мне пора.

Ром.

P. S. Свою одежду, оставленную в вашей гостиной, я забрал».

Почему-то последнее предложение вызвало невольную улыбку. А я уже и думать забыла про костюм Рома.

Надеюсь, носки он тоже прихватил, а то неловко получится, если потом кто-нибудь на них наткнется. Хотя учитывая, как часто мы принимаем гостей и вообще гостиной пользуемся…

В результате в ванную я отправилась в приподнятом настроении. Однако надолго его не хватило.

Как выяснилось, Фреа по-прежнему без сознания и в себя не приходила, хотя Катерина сидела с сестрой всю ночь. Элан, мрачный, словно адепт после неудачной пересдачи, потребовал у Мортона ответа за содеянное, несмотря на очевидный факт, что в кои-то веки некромант не имел никакого отношения к свалившимся на нас магическим неурядицам. Вернее, имел, но весьма и весьма косвенное. В конце концов, Мортон всего-навсего согласился на сделанное по пьяни предложение и посватался к леди Ренье… и кто, спрашивается, тянул Фабиана за язык?

Элан полагал, что во всем виноват Мортон, Мортон вяло отмахивался и неубедительно возражал, больше погруженный в свои размышления и записи в блокноте, с которым мужчина не расставался. Устав препираться с гостем, некромант привычно укрылся в стенах лаборатории, и разъяснять Элану, как он неправ, пришлось Фабиану. Попутно бывшие соперники успели припомнить друг другу сомнительные грешки юности, старые обиды и несписанные счета и до рукоприкладства — или небольшого сражения стихий — дело не дошло лишь по одной причине.

Ближе к полудню Фреа все же очнулась.

Я уж приготовилась было выдохнуть с облегчением, как принесшая весть сию Катерина хмуро добавила, что по каким-то неведомым ей причинам Фреа возжелала в обязательном порядке увидеть Фабиана и меня. И хуже того, Фреа заявила, что, мол, диагностику должен провести Фабиан, а мое присутствие требовалось для соблюдения формальных приличий.

Час от часу не легче.

Фреа была бледна и взъерошена да глаза горели каким-то нетерпеливым лихорадочным блеском, но в остальном выглядела вполне невредимой. К моему удивлению, девушка действительно позволила Фабиану провести диагностику. Оная подтвердила, что физически и ментально Фреа здорова, не считая легкой слабости и нервозности. Едва Фабиан убрал руки, как Фреа села в постели, жестом пригласила меня подойти поближе, а ведуна — уступить мне место и, бросив на парня предостерегающий взгляд, приспустила с плеча ворот ночной сорочки.

Да-а, щупать чужую женскую грудь мне еще не доводилось.

Ну а после того, как я не нащупала ничего подозрительного, Фреа рассказала нам все: о праздновании ее восемнадцатилетия в замке Нуалон и пожирающем, о подарке отца и призрачном предке их рода, о трещине на камне и о том, о чем поведал девушке давным-давно почивший, но явно не упокоившийся с миром лорд Эдмунд Ренье, о печати и шраме, о слугах-привидениях Эдмунда и о Саффрон, невесть с какой радости решившей ему помочь.

Я не удивилась, нет.

Я в шоке.

Заодно выяснила, при каких обстоятельствах Ром и Фреа познакомились… демоны побери, не о том сейчас думаю, не о том!

— Теперь шрама нет… и Эдмунд сказал, что почти наверняка моя стихия — земля, — неуверенно добавила девушка.

— Он не соврал, — кивнул Фабиан. — Определить точный уровень на данном этапе затруднительно, надо подождать несколько дней, чтобы дар успокоился окончательно. В период всплеска сила нестабильна и вероятен риск спонтанного призыва… и пару тестов не помешало бы провести, посмотреть, на что ты способна.

— Ты расскажешь родным? — негромко спросила я. Тесты дело, конечно, важное и нужное, но Фреа только что выложила нам, фактически посторонним людям, информацию, которой не торопилась поделиться с членами семьи.

— Я не доверяю им, леди Грейн, не могу доверять, — ответила Фреа. — По крайней мере, не сейчас. Как мне узнать, что и кому известно, а что нет? Как понять, не сообщат ли они сей же час обо всем моему папе?

— Они не смогут скрывать правду от лорда Ренье, — напомнила я справедливости ради. Да и будь я на месте Катерины, я бы в первую очередь постаралась связаться с отцом и все ему рассказать. И не из желания поскорее донести и отчитаться, а потому что он — наш папа, обязанный знать, что происходит с его дочерью.

— Наша основная проблема пока — не живые, а мертвые, — возразил Фабиан. — И вообще вся сеть призрачного заговора. Представляете, как далеко мертвый мужик, безвылазно находящийся в Вальсии, сумел закинуть удочку, если дотянулся аж до Брийска?

Представлялось смутно, но радости все равно мало.

— Феб, как сказала бы Ханна, вас с Мортоном попросту развели, — заметила я. — Не ты и твои гениальные пьяные идеи вынудили Ренье отправить Фреа в Брийск, а Эдмунд… хотя демоны разберут, как он ухитрился это провернуть.

Впрочем, некоторые подозрения имелись. Ведуны в глубоком подпитии мало чем отличались от обычных пьяных людей: так же подвергались внушению, велись на «слабо» и прочие, якобы вскользь оброненные замечания собеседников, принимали вкрадчивый шепот на ушко за собственный внутренний голос, и способность видеть призраков ничуть не спасала. Тем более кто из нас опасался Ворчуна или ожидал от него подвоха?

А оно вон как вышло. Никому нельзя верить, все врут, даже призраки.

Фабиан нахмурился, не иначе как пытаясь припомнить все события того вечера. Судя по последовавшей затем угрюмой паузе, вспоминалось приятелю на редкость паршиво.

— Ладно, — я потерла виски, прикидывая, за что рациональнее хвататься в первую очередь. — Для начала так или иначе нам придется поделиться имеющейся информацией с остальными…

— Нет… — начала было Фреа, но я жестом остановила возражения.

— Хотя бы какую-то часть информации. Я понимаю, ты не доверяешь родным, однако пальму в еловом бору не спрячешь, Катерина и Элан и так знают многое с моих слов, не говоря уже о вмешательстве Департамента, от которого нам точно никуда не деться. Это во-первых. Во-вторых, нам в любом случае придется рассказать все Мортону.

— Полагаете, лорду Данмару есть до меня дело? — задалась леди вполне закономерным вопросом.

— Как минимум ему есть дело до происходящего в доме, — и Мортону вряд ли понравится присутствие под этой крышей предка Ренье, тем более заправского кукловода с многовековым опытом интриг. Уж что-что, а Мортон, прежде всего, ценил свободу и возможность заниматься своим делом спокойно, без соглядатаев, надсмотрщиков и торчащих над душой личностей, не важно, живых ли или мертвых. — И Мортон поможет с защитой от привидений.

— Господин Кейри сказал, что все способы дают лишь временный эффект…

И когда это господин Кейри успевает обсудить все злободневные темы с леди Ренье? Пятой точкой чую, что о шраме Фреа ему отнюдь не в устной форме сообщила.

— Пока сойдет и временный, — заверила я, смерив Фабиана предостерегающим взглядом — еще чего не хватало, чтобы он начал все наши профессиональные секреты на посторонних вываливать! Ну хорошо, теперь Фреа не совсем посторонняя, а почти ведунья, но все равно, есть вещи, о которых новичкам до поры до времени не говорят. — Особенно для обсуждения конфиденциальной информации, которая не должна дойти до развесистых призрачных ушей. И в-третьих, следите за темами бесед. Привидению необязательно находиться в поле нашего зрения, чтобы слышать, кто и о чем говорит, ему достаточно, например, стоять в соседней комнате или в коридоре.

— Думаю, Фреа лучше пока не оставаться в полном одиночестве, — с серьезным видом выдал Фабиан.

— Да, было бы неплохо, — кивнула я. — Фреа, пусть тебя везде кто-то сопровождает, благо что у нас тут все одаренные.

— Кроме Ларисы, нашей горничной, — напомнила Фреа.

— Значит, смотри, чтобы не оставаться с горничной наедине, — хотя сомневаюсь, конечно, что Эдмунд станет являться при служанке, пусть и не видящей его. Я встала. — Я тогда зайду сейчас к Мортону, а ты реши, что и как ты хочешь рассказать сестре и кузену.

— Я тут побуду, — с похвальной готовностью вызвался Фабиан.

Какой сюрприз, однако!

Я вышла из спальни и под настороженно-подозрительными взглядами Катерины и Элана, ожидавшими в коридоре, направилась к лестнице на чердак. Правда, не к той, которая вела в лабораторию Мортона.

Апартаменты Саффрон занимали небольшую часть чердака, отделенную от прочей толстой, крепкой стеной. Для придания помещению уюта элле завесила все вертикальные поверхности старыми гобеленами, найденными в сундуках на этом же чердаке, пол полностью застелила коврами, а два небольших круглых окна дополнила занавесками. Из мебели имелась кровать под самодельным кружевным пологом, пара столиков, трюмо да пуфик перед ним. Вещи либо хранились в сундуке в изножье кровати, либо занимали длинную штангу у дальней стены, без всякого стеснения выставленные на полное обозрение. Впрочем, по спальням друг друга мы все равно не ходили, так что отсутствие или наличие порядка и особенности обстановки оставались на личное усмотрение каждого.

Саффрон открыла не сразу, лишь когда я уж было заподозрила, что придется брать чердак штурмом. Пропустила меня внутрь, захлопнула крышку люка и, подойдя к кровати, легла на уже порядком смятое покрывало. Раскинула руки и уставилась на откинутый белый полог. Я огляделась, но призраков в пределах спальни не заметила.

— Что, сдала меня леди Фифа с потрохами? — наконец мрачно осведомилась Саффрон.

— А какой смысл ей был умалчивать о твоей роли в случившемся? — пожала плечами я.

— И как, погонят меня отсюда поганой метлой?

— Зачем же так сразу?

— А как иначе? Даже если Морти глаза закроет, то Катерина точно не успокоится, пока я не получу справедливого, по ее мнению, наказания за свой проступок.

Я приблизилась к кровати, посмотрела на Саффрон сверху вниз.

— Как насчет смягчающих обстоятельств?

— Да что там смягчающего? — элле состроила недовольную гримасу. — Я как сказала тебе позавчера о чужом присутствии, так вечером того же дня, едва вы к Блайски укатили, он и объявился в сопровождении Ворчуна. Ты бы видела, с каким подобострастием тот за призрачным Ренье бегал, как в глаза по щенячьи преданно смотрел, готовый действовать даже не по приказу — по щелчку пальцев. Не иначе как Ренье Ворчуну избавление от всех нас пообещал. Ну и, как выяснилось в процессе, Ворчун уже давно за нами наблюдает, информацию всякую полезную о нас собирает. То есть изначально он не занимался этим целенаправленно, скорее уж был вынужден волей-неволей знать о нас больше, чем следовало бы… — Саффрон вздохнула с досадой. — Говорю же, и чего Морти его не подчинил? Был бы подчиненный и не посмел бы ослушаться первого хозяина и перейти на службу к другому.

— Но потом появились источники, Эдмунду стало известно о них и знания Ворчуна сразу пригодились, — добавила я.

— Угу. С высокой долей вероятности ближайший к нам источник появился из-за Морти. Все эти его эксперименты, искажения в пространстве, аномальные явления… они же не только нежить и духов притягивают, но и такую вот хаотичную энергию, жаждущую на волю пробиться. Короче, не некромант, а чудо чудное, ходячий магнит для проблем и прочей хрени.

А мы просто неудачно под руку подвернулись.

Бывает.

— И Ренье начал банальный шантаж — если не буду паинькой и не стану его слушаться, то он найдет способ сообщить моего роду и его главе, что я тут не требуемой обработкой Морти занимаюсь, а ху… праздно провожу время, так он выразился. Я поупиралась, но Ренье заверил, что якобы ничего совсем плохого и противозаконного от меня не потребуется, ни декокты у Морти воровать, ни пытаться сфотографировать Фреа без одежды… в общем, я согласилась.

— Он не сказал сразу, что конкретно ему нужно? — я опустилась на край постели.

— Нет, конечно. Сообщил практически в последний момент, за пару часов до самого перемещения, — Саффрон тоже села, подтянула колени к груди, обхватила их руками. — Люди, начитавшись сказок, мифов и всякой фантастики, верят, что Воздушный мир — это такое прекрасное и удивительное место, где живут исключительно добрые феи, благородные эльфы и розовые единороги, порхают бабочки и всегда все хорошо. Но наш мир точно такой же, как все прочие миры, населен массой разумных и не очень существ, между которыми нет единства. Там есть хорошее и плохое, белое, черное и серое, народ попроще и народ познатнее, есть правители и подданные, богатые и бедные. И у всех свои представления, как должно быть и как не должно, свои устремления, свои ограничения, накладываемые как на самих себя, так и на других. Элле умеют перемещаться, но только в пределах одного мира и за границы родного нас выпускают нечасто и без особой охоты. Поэтому когда мне предложили отравиться в Деревянный мир и заняться там обработкой Морти, я с радостью ухватилась за эту возможность. Мне велено соблюдать осторожность, не разглашать секретов нашего рода и не забывать время от времени сообщать о результатах главе, однако не слишком часто и по срокам отдельных указаний не было, так что, попав сюда, я оказалась предоставлена самой себе. Я больше не очередной отпрыск очередной младшей ветви, коих на древе каждого рода элле в избытке, я единственная и неповторимая Саффрон Матти. Глава где-то там, в другом мире, остальные старшие тоже, да и вообще никаких элле поблизости, а я свободна, могу делать что захочу, перемещаться куда захочу и вести себя так, как сама считаю нужным. Конечно, основную часть времени я вынуждена торчать при Морти, ибо должна же я что-то сообщать в отчетах, а ничто так не утомляет главу, как подробное описание каждого дня из жизни человеческого некроманта. Я ссылаюсь на специфику характера Морти, ожидаемые и вполне естественные трудности в работе с человечком… в конце концов, мы долгожители и не склонны торопиться так, как вы, люди. Морти до моего задания и планов главы и дела нет, я ему сразу обо всем рассказала и заявила, что буду жить здесь же, в его доме, следить за ним и все записывать, а он только рукой махнул. То ли ему все равно было, то ли понял, что ничего я записывать не буду, больно мне это нужно. Так, поначирикаю что-нибудь для отвода глаз, не уточняя, что, по моему мнению, от Морти больше убытков, чем прибытка, а после махну на юг, пить и танцевать всю ночь напролет в местных клубах. И уж точно я не хочу в ближайшее время расставаться с вольной жизнью и возвращаться домой, где еще и выговор за паршиво выполненное задание получу. Тем более раз призрак Ренье, то почти наверняка он явился по души своих потомков, посему я рассудила, что авось и пронесет. Очень по-человечески, да? — Саффрон усмехнулась невесело. — С кем поведешься, как говорится…

Да, стоило признать, что Ренье, давно умершие и ныне здравствующие, плотно оккупировали нашу жизнь. Даже чересчур.

— В любом случае никто тебя отсюда не выгонит, — твердо заверила я. — По крайней мере, Катерине я этого не позволю сделать.

— Толку-то? Тут один Ренье, там другой и куда нам от них деваться? Если придется уйти из дома Морти, то это будет только к лучшему. Как я поняла, этот призрачный хрыч от Фреа ни на шаг, а значит, за пределами дома я в большей безопасности, чем здесь.

Как и мы все. Только вот куда идти? И не оставлять же Фреа в особняке одну, привязанную к кровати, чтобы не сбежала раньше срока? Да и обратно в Вальсию она вряд ли полетит, хотя, возможно, это лучший вариант из всех имеющихся.

Улетит Фреа — уйдет и призрак.

И жизнь сразу вернется в привычную колею.

Наверное.

Я встала и направилась к люку.

— Мне еще надо с Мортоном переговорить… и, Сэф, ты же скажешь, если вдруг Эдмунд снова к тебе явится с какими-нибудь не менее интригующими предложениями?

Саффрон угрюмо кивнула.

Я спустилась в коридор, пошла к другой чердачной лестнице. И по дороге вспомнила.

Нам-то есть куда уехать на время. В столицу, на летний бал. Одна незадача — если мы возьмем Фреа с собой, то Эдмунд последует за нами, а если не возьмем, то куда леди, да и все ее семейство девать? Не похоже, чтобы Фреа торопилась домой для личных объяснений с отцом. Конечно, можно попытаться убедить девушку в целесообразности возвращения и сокращения количества людей — и нелюдей, — волей-неволей втянутых во внутрисемейные дела Ренье, и, уверена, в этом Катерина и Элан меня наверняка поддержат, но… что-то подсказывало, что несогласная тут будет не только Фреа.

Вряд ли Фабиан просто так отпустит Фреа, удовлетворившись подтверждением собственной правоты.

И где гарантия, что Мортон не начнет рассматривать невесту как нуждающийся в изучении объект?

А еще таки да, не следует забывать о Департаменте.

И о Роме.

— –

Фреа

Несмотря на немалую разницу в возрасте, мы с Катериной всегда, с самого моего детства, были близки. Я всем делилась с ней, хорошим и плохим, радостями и печалями, без страха поверяла все секреты. Я люблю ее, Катерина моя старшая сестра, часть моей семьи, та, кому я всегда верила, на кого могла без тени сомнений опереться в час нужды, зная — она не подведет, не отвернется, не предаст. Знаю, в отличие от меня, Катерина рассказывала мне отнюдь не все, и я никогда не обижалась на сестру за скрытность эту, понимая, что Катерина просто не может поведать мне обо всех моментах учебы или о работе с дядей Кристофером. Это секретная информация, не предназначенная для ушей посторонних, да я и поняла бы не все.

С Эланом мы ровесники, мы росли вместе, играли, проказничали, кузен мне ближе, чем в иных семьях бывают близки друг другу родные братья и сестры. Он добрый, надежный, честный, он для меня действительно как настоящий родной брат, такая же важная, неотъемлемая часть моей семьи, как и Катерина. Я представить не могла, что Элан может меня предать, поступить за моей спиной бесчестным образом, скрывать что-то, не связанное с его профессиональной деятельностью.

А теперь я не доверяю ни Катерине, ни Элану.

Волей-неволей приходится рассказать им все — почти все.

Я молчу об участии Саффрон в перемещении — знаю, в отсутствии иных виноватых, с сестры станется сорваться на элле. Говорю, что призрак сам телепортировал меня на развалины, хотя вижу по сомнению в глазах обоих ведунов, что они верят в это не больше, чем в детскую сказку о единорогах, что при рождении ребенка одаривают его всякими талантами и будущей красотой.

Не упоминаю о шраме, равно как и о том, что Фабиану о нем известно.

Скрываю ту давнюю встречу с горгулом по имени Ром и правду о связи папы с демоном.

И замечаю, как хмурится Катерина, когда я рассказываю о назначении амулета и о демоническом почерке. Как Элан бросает подозрительный взгляд на Фабиана, словно знает наверняка о степени участия бывшего однокурсника в случившемся со мной. Хуже того, я понимаю, что им и впрямь известно больше, чем мне, они знают если не всю правду, сокрытую папой, то какую-то часть ее точно.

Я настораживаюсь.

И чувствую, как тают последние упрямые крохи доверия к семье.

Покончив с рассказом, я прошу Катерину и Элана покинуть комнату. Это грубо и дело не только в том, что у нас с сестрой одна спальня на двоих и что, по сути, Катерине даже некуда пойти. Я открыто демонстрирую, что тоже что-то скрываю, замалчиваю нечто важное, что я предпочитаю остаться наедине с Фабианом, нежели с ними, моими родными, моей семьей, и они не могут не замечать моего странного поведения.

Тем не менее, Катерина и Элан уходят, напоследок посмотрев на меня так, что сразу становится ясно — они полагают, будто у меня помутился рассудок.

Пускай.

Я достаю из шкатулки с украшениями амулет и Фабиан, повернувшись к окну и свету, изучает камень долго, внимательно, то начинает крутить кулон в руках, то застывает с прикрытыми глазами, зажав его в кулаке, словно прислушиваясь к чему-то, что не дано слышать мне.

— Как таковой амулет прикрывал и печать, и тебя саму от призрака, — произносит ведун наконец. — Повреждение нарушило целостность наложенного на кристалл плетения, и в результате ты стала видимой для этого своего мертвого предка.

— И что его повредило?

Падение со «звезды»?

Удар Катерины?

Все сразу?

— Демоны теперь разберут. Могло и влияние близкого источника сыграть свою роль. Подобное притягивается к подобному. Стихия ищет или другое свое воплощение, или родственное. Например, огонь-воздух, земля-вода. Даже адепты в учебке зачастую делятся на компании именно по стихийному признаку, хотя на первых курсах мало кто придает этому значение.

— Но ведь… трещины не было, когда ты осматривал амулет в… прошлый раз?

— Нет, — Фабиан оборачивается ко мне, возвращает кулон. — Трещину я бы заметил. Да и на самом деле амулет такого типа непросто повредить. Иначе зачем они вообще нужны, если будут вылетать в хлам от малейшей ерунды?

Забираю амулет, смотрю на черный шрам трещины.

— Его можно восстановить?

— Зачем? Печати нет и…

— Снова скрыть меня от Эдмунда.

Не хочу, чтобы призрак знал, где я, с кем и о чем разговариваю, не хочу постоянно оглядываться, опасаясь внезапных визитов Эдмунда, не хочу прислушиваться напряженно в попытке понять, не затаилось ли где-то рядом привидение.

Фабиан задумывается и оттого отвечает не сразу.

— Я чистокровный человек, не демон, даже не полукровка и потому вряд ли могу гарантировать требуемый результат, но попробовать можно, — молодой человек склоняется ко мне, я ощущаю его дыхание на своих волосах и смущаюсь вдруг, вспомнив, что я не одета как должно, больше суток не принимала душа и наверняка выгляжу и пахну не лучшим образом. Вздрагиваю, пытаюсь отодвинуться от Фабиана, и он тут же выпрямляется, отступает на шаг от кровати. — В любом случае будь готова к тому, что ничего не выйдет, — продолжает тоном суховатым, чем-то недовольным.

Поднимаю голову, смотрю вопросительно на ведуна, пытаясь понять, чем он раздражен на сей раз?

— Фабиан?

— Что-то еще, миледи? — уточняет он, глядя на меня холодно, надменно, будто я опять успела сказать или сделать что-то не так, как по нраву ему.

От неловкой паузы спасает вошедшая Дезире. Девушка кивает Фабиану, плотно закрывает за собой дверь и кладет на комод белый кристалл, крупный, угловатый. Поводит над ним рукой и камень вспыхивает неярким розовым светом, по стенам комнаты пробегает едва заметная серебристая рябь, словно солнце искрится на водной глади.

— Мортон выделил из закромов, — поясняет Дезире. — Внутри контура глушит и призраков, и любые слишком развесистые уши снаружи, и сигналы, и большую часть подслушивающих устройств, включая электронные. Одна незадача — хватит минут на десять, на пятнадцать от силы.

— Что ж, тогда перейдем сразу к делу, — Фабиан поворачивается к Дезире, сосредотачивает на ней внимательный взгляд, словно меня и вовсе нет в комнате. — Что там с Морти? И к Сэф ты заходила?

— Да, — подтверждает девушка. — Ее зацепили посредством банального шантажа. Наш милый Ворчун сдал нас Эдмунду с потрохами, выложил тому все наши пароли и явки. Может, и впрямь есть свой резон в подчинении демонами призраков. По крайней мере, хоть какой-то гарант преданности и того, что ваши секреты не уплывут за пределы дома. Что до Мортона, то он в силу вышеизложенной информации тем более не торопится покидать лабораторию. Говорит, там надежнее и туда никаким призракам, будь они трижды Ренье, хода нет. Прошу прощения, Фреа, — извиняется Дезире вдруг. — Я… то есть лорд Данмар имел в виду твоих почивших предков, а не…

Я отмахиваюсь поспешно — какая нынче разница, каких Ренье лорд Данмар имел в виду?

— А убрать из нашего дома дохлого Ренье Морти может? — спрашивает Фабиан напрямик.

— Он подумает, что можно сделать в этой ситуации. Как он сказал, нужно знать, что собой представляет связь призрака и леди Фреа, и понять, почему она вообще образовалась.

— Эдмунд привязан не ко мне, но ко всем дочерям нашего рода, — поправляю я. — Вернее даже, ко вторым дочерям, буде таковые.

Странно. В роду Ренье почти не было дочерей, и призрак веками не являлся в мир живых, однако почему тогда он привязался ко мне, не к Катерине, первой девочке в роду за многие годы? Даже не я сама, Фреа Роза Ренье, а просто вторая дочь могла и не родиться…

Она не должна была родиться.

— Все равно обычно привидения не привязываются к людям, — возражает Дезире. — Существует теория, что энергетические потоки места, где произошло убийство, усиливаются, буквально наполняются негативными эманациями, превращаясь в некое подобие сети, и если призрак и при жизни был чем-то крепко связан с этим местом, то эта условная сеть удерживает дух в нашем мире. Поэтому привидения чаще всего и заводятся в старых домах или замках, в которых они когда-то жили или работали. Редко, очень редко когда призрак появляется в месте, с которым его при жизни ничего не связывало, и по этой же причине вы никогда не встретите духов умерших в глухом лесу или иных уголках, куда нечасто ступает нога человека. Живые же люди, к счастью, не так сильны, чтобы удержать при себе привидение, да и срок человеческой жизни слишком мал, чтобы скопить столько энергии.

— А если речь о ведуне…

— Не суть важно. Даже при высоком исходном уровне мы все равно зависим от внешних стихийных источников, наши собственные резервы до смешного малы, ограничены и с ними не стоит играть, если хочешь прожить подольше. Сами по себе мы не так уж и отличается от обычных людей.

— Так, давайте лекции прибережем для следующего раза, вряд ли дохлый Ренье станет их слушать, засим их можно провести и без защиты, — грубовато перебивает Фабиан. — Что мы можем сделать здесь и желательно в обозримом будущем?

— Ну-у… — девушка нерешительно барабанит пальцами по комоду. — На следующей неделе ежегодный летний бал в княжеском замке, где нас, точнее, Мортона с невестой, ждут с особым нетерпением и интересом.

— Почему же? — ведун усмехается. — Наверняка Александр и тебя ждет не дождется… все надеется, поди, вдруг ты одумаешься и решишься-таки променять меня и эту убогую общагу на трон, княжеские резиденции и почетную роль матери одаренных княжеских отпрысков?

— Феб, а мою личную жизнь мы не будем обсуждать ни с кристаллом, ни без, — отрезает Дезире, смерив молодого человека взглядом выразительным, недовольным.

— Где пройдет бал? — вмешиваюсь я.

— В столице Брийска, — отвечает Дезире. — Мы можем отправиться туда, но в том-то и дело, что если ты полетишь с нами, то и Эдмунд последует за тобой.

— А если он перестанет меня… видеть? С момента наложения печати и до повреждения ее он находился вдали от меня, запертый в одном из старых замков нашей семьи.

Эдмунд по-прежнему существовал в мире живых, знал, что я есть, но не мог найти меня, не мог покинуть пределов того замка.

Ведуны обмениваются задумчивыми взглядами — мне известны взгляды эти, исполненные того безмолвного понимания собеседника, какое бывает у людей, давно, хорошо знающих друг друга, людей, связанных вместе общим делом, крепкими отношениями, достаточной степенью доверия, чтобы при общении иной раз не требовались слова.

— Мы полетим в столицу… — начинает Дезире.

— И если нам повезет, то призрак останется здесь… демоны знают, как надолго, но мы выиграем немного времени и пространства для маневра, — продолжает мысль девушки Фабиан.

— Заодно можно попробовать разузнать о нем побольше… У княгини Алесской хорошие связи в разных кругах плюс ее городской дом точно защищен от всяких привидений. Хорошо, я сегодня же напишу и князю, и княгине Жемме, сообщу им о нашем визите.

— Поздравляю, леди Ренье, — Фабиан наконец бросает на меня косой насмешливый взгляд, изображает кривой шутовской поклон. — Вы летите в столицу, дабы быть удостоенной аудиенции у самого князя Александра Брийского, большого любителя одаренных высокородных леди.