Укротить Чудовище. Часть 1

Глава 11

Дезире

Разбудил меня против обыкновения не надрывный звон будильника — да и собственно изверг механический остался в Герре, — а сигнал входящего вызова. Помянув добрым словом наших ранних пташек в Лире, я перекатилась по непривычно широкой кровати, кое-как нащупала на столике возле оной «переговорное» зеркало, оставленное мной там накануне, и не глядя ткнула пальцем в символ открытия канала.

— Что ж вам не спится-то с утра пораньше, а? — посетовала я вслух.

В зеркальном овале появилось лицо Морган. Судя по убранным в простую прическу темно-каштановым волосам и легкому макияжу, подруга встала с постели явно не пять минут назад.

— И тебе с добрым утром, Диз, — отозвалась Морган. — Во-первых, наше время раннее вашего будет, а мы уже давно на ногах. Во-вторых, разве не ты вчера попросила связаться с тобой сразу, как Ден разузнает что-то полезное?

— А он уже разузнал? — удивилась я.

— Разумеется.

Ну и скорость у приятеля!

Накануне из клуба я фактически сбежала, никого не предупредив и не попрощавшись с Ромом — впрочем, останавливать или догонять меня горгул не стал. Пешком дошла до особняка Алесских, размышляя о малой родине, причинах вызова и семье. Не надо быть гением стратегии или великим знатоком придворных интриг, чтобы понять очевидный факт — Лавель угрожает моим родным, потому и упомянул о них в приписке. Да и вообще дописал от себя, хотя в том не было особой нужды. Этакая нарочито небрежная последняя реплика, брошенная походя через плечо.

Не выполнишь, пока требуют по-хорошему, и тем, кого ты любишь, станет плохо.

Сволочь!

Да, я далеко и, как говорила когда-то мама, Клем действительно не может ничего лично мне сделать, но никто не помешает ему воспользоваться моей семьей в качестве рычага давления. И угрожать мне в открытую ради этого вовсе необязательно. Хватит и намека недвусмысленного.

Вернувшись в особняк, я первым делом связалась с Деном, раз уж они с Морган находились именно в Лире, рассказала о вызове и попросила выяснить все последние новости об Этерии вообще и о Лавеле в частности. Затем написала письмо бабушке и дедушке в родовое поместье Грейн и отправила с фантомным голубем, жалея, что, будучи лишь человеком, не умею, как Ром, пересылать сообщения мгновенной телепортацией. Когда еще бабушка и дедушка получат письмо да пока найдут ведуна для отправки ответа… конечно, так все равно быстрее, чем обычной почтой, но сейчас и несколько дней возможного ожидания казались вечностью.

Вдруг дома случилось что-то серьезное? Кто-то заболел, или ввязался в крупные неприятности, или, не дай боги, при смерти? Вдруг Лавель не простил то давнее унижение со свадьбой и все-таки решил отомстить если не мне, то моей семье? Вдруг мама мне написала, но письмо застряло на границе, или задержалось в пути, или вовсе потерялось? Этерийские законы, касающиеся ведунов, за прошедшие годы почти не изменились, судя по маминым рассказам и тому, что слышала я сама. Ведунского корпуса в Этерии нет по-прежнему, ведьм и одаренных преследуют так, словно на дворе прошлый век.

Остатки растерявшего былое могущество и власть Черного ордена забились в королевство, будто тонущие в одну-единственную утлую лодчонку, и распространили свое влияние по всей стране, превратив ее в самое закрытое государство в этой части континента, хуже Вестралии и нищих северных королевств. Правда, соседей орден не трогал, в чужую политику не лез и свою за пределами Этерии никому не навязывал, а Империи нынче было не до поисков выходов к морю и захвату торговых путей.

— Прости, любимая, — донеслось приглушенное и лицо Морган исчезло из фокуса, уступив место жизнерадостно ухмыляющейся физиономии Дена. — Так, Диз, я порасспрашивал бывших коллег по королевскому двору Лиры и, паче того, знакомых в вальсийском корпусе… Честно, не думаю, что тебе удастся узнать больше у лорда и леди Грейн, поскольку любые новости из Этерии если и доходят до нас, то с основательным опозданием… только растревожишь зазря.

Возможно. Но, что бы ни случилось, они имеют право знать. И мало ли, может, это со мной не удалось связаться, а до бабушки с дедушкой хоть какие-то вести, но дошли?

— Что там? — нетерпеливо спросила я и села поудобнее, опершись спиной на подушку. Все равно Дена не смутишь и не удивишь мужской рубашкой на девушке и общей утренней лохматостью.

— Почти ничего. Новостей о каких-либо глобальных и тем более локальных изменениях и потрясениях нет, все как обычно, закрылись в своем шкафу и сидят там, жизнью довольные…

Ну, не сказать, чтобы шибко довольные. Фактическая власть в Этерии сейчас сосредоточена в руках ордена и Лавеля, старый король все еще сидит на троне сугубо для галочки и потому, что пока может там сидеть, что вовсе не означает, что его подданные удовлетворены подобным положением дел. И бунты нет-нет да пытаются поднять, и из страны сбегают, несмотря на жесткий контроль и трудности с выездом.

— …но, как тебе известно, прошлогодняя кончина императора мать его Милларда Первого и Единственногозаставила призадуматься как минимум каждое государство, напрямую граничившее с Империей. И еще сильнее все призадумались, когда выяснилась правда о наследнике покойного.

Который оказался сыном не императора и его третьей супруги, а сильфа и саламандры из Воздушного мира. К радости сильфов, мальчик вернулся в родной мир, к настоящим родичам, зато Империя порядком приуныла, сообразив, что у них-то остались только две дочери Милларда от первого брака, леди Сабрина и леди Уинифред.

— Скрепя сердце имперцам пришлось признать милейшую леди Сабрину официальной наследницей, по крайней мере, тем, кто рассчитывал на мальчика и регентский совет, — продолжил Ден. — По-хорошему, ее уже давно следовало бы короновать по всем правилам, тем более, в Империи нет закона, запрещающего женщине наследовать трон как таковой… однако пока о коронации ничего не слышно и леди Сабрине приходится лихорадочно подыскивать себе жениха, который устроит большую часть ее подданных, включая непокорных лордов. Заодно она уже несколько месяцев кряду, несмотря на возможную непогоду, разъезжает по стране, показывается народу, выступает с вдохновляющими речами и прочая, прочая… Ходят слухи, будто и наш добрый король решил не упускать шанс и безо всякого сильфского содействия сделал Сабрине тайное предложение, которое она, впрочем, отвергла…

— Все это, конечно, познавательно, только Этерия и мой вызов тут каким боком? — перебила я.

— Последние два месяца Сабрина объезжает юг Империи и, опять же, по слухам, где-то с той стороны и женишка себе приглядела. Вот и гадай, на ком она там взгляд остановила: на каком-нибудь знойном имперце, готовом ради ее улыбки и титула консорта поднять во славу истинной наследницы все южные провинции, на вальсийском принце… подумаешь, супруг будет немного моложе, невелика беда… или же на знатном юноше из одного из мелких приграничных государств.

К которым относится и Этерия.

— Ну не за Лавеля же она замуж собралась?!

Быть того не может!

— Вряд ли… твой бывший муженек, Диз, слишком темная лошадка, до его появления в рядах ордена о нем ничего неизвестно, словно его и не существовало раньше… либо он вышел из самых низов. Короче, неподходящая партия для молодой императрицы.

— Наш король не сильно старше Лавеля, детей у него нет и уже едва ли будут, — напомнила я. — Прямых наследников тоже нет, ни мальчиков, ни девочек, единственный брак с покойной королевой остался бездетным, а снова он не женился… Демоны побери, да я даже не знаю, кто следующий в очереди на этерийский трон и существует ли такой человек в принципе!

— Не поминай демонов, — донесся меланхоличный голос Морган откуда-то сбоку, с точки, не попадающей в фокус зеркала. — А то вдруг залетят на чай?

Еще чего не хватало!

— И пару месяцев назад — вот же совпадение! — Этерия ужесточила правила въезда-выезда со своих территорий, — добавил Ден. — Говорят, нынче человека там заставляют раздеваться до трусов и чуть ли не обнюхивают, багаж фактически потрошат, и усилили воздушные патрули.

— У Этерии есть воздушные патрули? — растерялась я.

— Почему нет? — Ден снисходительно посмотрел на меня. — Факт, что они не пускают к себе чужие корабли, еще не говорит, что у них не имеется своих.

Резонно.

— Раз у них есть воздушный транспорт, значит, должны быть и ведуны, мастера кристаллов как минимум, — я сползла по подушке вниз. — Не будут же они при малейшей неполадке гонять корабли в Вальсию или еще куда. Да и без пилотов те не улетят далеко.

— Что-то я не слышал, чтобы адепты других корпусов отправлялись работать в Этерию.

— И я не слышала, — вставила Морган.

— Думаю, никто не слышал, — констатировала я. — И после вашей прошлогодней истории опасаюсь я как-то всяких вызовов к власть имущим.

— Ну, вряд ли кто-то на твоей родине собирается продавать тебя сильфам, — отозвался Ден. — Ты ж не источник, кому ты там сдалась?

И то верно. Впрочем, вот уж в чем я точно не подозревала Лавеля, так это в связях с Воздушным миром. Если Черный орден столько лет пытался искоренить магию и проредить количество одаренных в нашем мире, то с чего бы вдруг кому-то из орденоносцев идти на сомнительные сделки с существами, испокон веков владевшими силами большими, нежели доступны человеческим ведунам?

— Диз, скажи честно, — Морган встала за спиной Дена, глядя на зеркало и на меня поверх плеча жениха, — ты намерена лететь в Этерию?

— У меня нет выбора, Морри. Я читала вам приписку — Лавель совершенно недвусмысленно угрожал моей семье! И кто знает, что там вообще происходит?

— Именно поэтому и не стоит мчаться туда сломя голову, — возразил Ден.

— А что стоит? Сесть у кустиков боярышника и ждать явления фей?

— Ден прав, — поддержала любимого Морган. — Пожалуйста, не спеши, не руби сгоряча. Сначала нужно выяснить больше, чем тебе известно на данный момент, и уже затем анализировать, делать выводы и принимать решение.

— До Этерии путь неблизкий и пока еще я туда долечу…

Напрямую через Империю не выйдет, ни один воздушный перевозчик не желал вести корабли над ее территориями, кроме собственно имперских, но пересекать границу в нынешних условиях — то еще удовольствие. Конечно, раздеваться вряд ли заставят, однако с документами запросто могут возникнуть проволочки. Соответственно, в любом случае придется лететь кругом, через Лидию, Лиру и Вальсию, с пересадками и обязательными остановками на границе и в крупных городах согласно маршруту. Знакомых с кораблями, готовых отвезти до места в частном порядке или способных создать портал, у меня нет, с нелегальными перевозками даже связываться не хочу.

— До Этерии лететь неделю минимум плюс я не знаю, сколько придется торчать на границе. К тому же по пути все равно будет остановка в Лире и не одна, так что я смогу встретиться с дедушкой и бабушкой. Собрать информацию можно и по дороге.

Морган и Ден переглянулись, и приятель с легким неодобрением покачал головой.

— Как по мне, так ты лезешь прямиком в пекло, причем сознательно.

— У меня всегда будет возможность сойти по пути, — попыталась я успокоить друзей. — Мало ли что там выяснится… Спасибо за помощь, я выйду на связь попозже.

— Всегда пожалуйста, — откликнулся Ден.

— Только глупостей не наделай, — предупредила Морган.

— Постараюсь, — не шибко убедительно заверила я и закрыла канал.

Отложила зеркало, повалялась еще немного, затем вызвала горничную и попросила принести завтрак в спальню. Через часок мне сообщили, что меня желает видеть господин Стром Гивенс.

А о Роме-то я за последними треволнениями и позабыла слегка.

Глянув на себя в зеркало и убедившись, что мой внешний вид соответствует элегантной обстановке гостиной Жеммы — чай, не в пропылившемся склепе Мортона гостя принимаю, — я спустилась на первый этаж.

— Дезире, — едва я переступила порог гостиной, как Ром поднялся мне навстречу.

— Ром, — улыбнулась я в ответ. — Не ожидала увидеть тебя так скоро.

— Ты вчера так быстро ушла…

— Да, я… хотела немного побыть одна.

— Я понял, — кивнул Ром. — Поэтому и не стал подходить к тебе, держался на расстоянии.

— На расстоянии? — растерялась я и внезапно сообразила: — Ты что, следил за мной?

— Должен же я удостовериться, что ты благополучно добралась до дома, — пояснил Ром невозмутимо.

Даже не знаю, как следует реагировать на подобный нежданный знак внимания. Но приятный.

— Присаживайся, — указала я на диван и пару кресел возле камина. — Хочешь чаю или, может быть, кофе?

— Нет, благодарю, я ненадолго. После меня ждет куда менее интересная встреча с лордом Данмаром.

Я чинно опустилась на край дивана, Ром сел рядом. Минуту-другую мы молчали, прежде чем горгул повернулся ко мне.

— На твоей родине что-то случилось? — спросил напрямую.

— Навел справки?

— Дезире, ты сама все рассказала, — Ром посмотрел на меня мягко, ласково, как обычно смотрят на маленьких детей. — Твои бабушка и дедушка по материнской линии Грейн, и ты Грейн, хотя передавший письмо человек обратился к тебе леди Аделли. Полагаю, ты уже давно не используешь имя отца, а посланник либо не знал об этом факте, либо намеренно опустил. Бабушка и дедушка по-прежнему живут в Лире, но ты не упомянула, что их дочь или, тем паче, зять находятся там же, соответственно, твои родители остались в Этерии. И я заметил герб на печати — герб правящего Дома Этерии, как я выяснил.

— Именно что что-то случилось, — призналась я. — Не знаю, что конкретно, с кем конкретно и какое отношение это имеет ко мне, кроме того, что отправитель письма явно угрожает моей семье. Подожди минуту, я принесу письмо.

Я сбегала в спальню за посланием, вернулась в гостиную и не без волнения показала приглашение горгулу. Ром прочитал внимательно, нахмурился при виде приписки.

— Кто такой К. Л.?

— Клем Лавель… вернее, с некоторых пор лорд Клем Лавель, не последний человек в Черном ордене. Может, ты слышал о таком… лет двадцать назад они весьма активно сражались с магией, ведунами и в особенности ведьмами… возможно, потому, что за ведьмами не стоял корпус, который и ответить мог за порчу имущества, причинение вреда и убийство своего адепта… До севера сам орден, к счастью, не дошел, в отличие от дурной привычки простых людей сжигать ведьм на кострах… Орден как таковой наследил на юге, в Алдании, Вальсии и мелких южных королевствах из тех, что нынче отделяют Вальсию от имперских территорий. Сейчас орден уже не имеет прежней власти, в свое время в Вальсии ему дали жесткий отпор, — и помнится, Ден рассказывал, что лорд Ренье лично выступил против орденоносцев, сам вел солдат в бой и не щадил никого из тех, кто состоял в ордене или оказывал им содействие. — В год, когда мне исполнилось восемнадцать, Миллард Первый, правитель Имперского союза, решил прибрать к рукам Этерию. И наш старый король не придумал ничего умнее, кроме как откупиться от императора приграничными территориями, где в числе прочих находился Вис, крупнейший город в западной части Этерии, градоправителем которого был мой папа. Собственно, он до сих пор им является. Не знаю, понимал ли Его величество, что тем самым лишь отсрочивает неизбежное, или надеялся, будто император и впрямь удовольствуется кинутой ему костью… Папа понимал. И понимал также, что нам нечего противопоставить ни воле короля, ни власти Империи. Тогда он решился на отчаянный шаг — заключил сделку с Лавелем. Сами по себе, в отрыве от прочей части Этерии, мы мало кого интересовали, Вальсия предпочитала сохранять между собой и союзом полосу из королевств поменьше, заодно выдерживая нейтралитет, а предложить ей нам было нечего. К тому же у Этерии и Вальсии уже полвека как натянутые отношения. В общем, рассчитывать мы могли лишь на милость Лавеля. И он откликнулся. Собрал в Этерии остатки Черного ордена, добавил к ним наемников, коим, разумеется, сам платил, и, как ни странно, сумел впечатлить и Милларда, и короля настолько, что первый отказался от притязаний на наши земли, а второй даже не стал возражать против откровенного нарушения его воли.

— Сделка, говоришь, — в глазах Рома мелькнуло нехорошее такое, колючее подозрение. — И что лорд Аделли предложил взамен?

Что ж, если Ром серьезно настроен на отношения со мной дальше пары-тройки необременительных свиданий с возможным интимом, то рано или поздно ему придется узнать о данном факте моей биографии.

— Помощь в завоевании трона Этерии и для укрепления позиций Лавеля как претендента на престол и корону… — я глубоко вздохнула и принялась бессодержательно расправлять складки на юбке. — Что обычно предлагают в таких случаях? Выгодную невесту.

— Тебя, — голос горгула прозвучал как-то ровно, сухо.

— У меня есть старшая сестра Матильда, но, выбирая между нами, папа отдал предпочтение мне… я была моложе, что весьма немаловажно в вопросах политического брака, и, как уверяли окружающие, более хорошенькая. Если бы все сложилось, я могла бы стать королевой Этерии, — я беспомощно пожала плечами.

Глупо прозвучало. И тогда о гипотетическом троне я думала в последнюю очередь. Я была безумно влюблена и не могла размышлять ни о чем другом, кроме как о Франческо, наших чувствах и невозможности счастливого совместного будущего.

— И что же помешало?

— Заключению брака — ничего. На следующий год нас с Лавелем поженили в главном храме Виса, как положено.

— Ты замужем?

Я поймала удивленный взгляд Рома, направленный на мои запястья, вероятно, в поисках брачного браслета, и отрицательно покачала головой.

— Я в разводе. В первую бра… в день бракосочетания у меня произошел всплеск, и потому мне пришлось бежать из Этерии. Мама отправила меня к своим родителям в Лиру, где я поступила в ведунский корпус. После года учебы я стала официально считаться адепткой корпуса Лиры, попадающей под его защиту и покровительство, и с помощью дедушкиных связей подала на развод. Лавелю жена-ведунья не нужна была тем более и через несколько месяцев мы без лишних проволочек развелись.

— А твои родители?

— Они действительно до сих пор живут в Этерии, как и Матильда и мой младший брат Теодор. Сестра замужем, брат при дворе — старый король все еще на троне, хотя не секрет, что Лавель и без моей помощи успешно прибрал к рукам власть в стране. Я переписываюсь с родителями и изредка вижу их по «переговорному» зеркалу, когда им, конечно, удается найти того, кто рискнет помочь с организацией нелегального сеанса связи.

В своих письмах мама не особо распространяется о подробностях происходящего в самой Этерии, а я не задаю лишних вопросов — корреспонденция идет обычной почтой и вполне может быть прочитана кем угодно.

— Странно, — Ром повертел бумагу в руке. — Зачем тогда вызывать тебя на родину сейчас?

Я пожала плечами. Кабы я знала!

— Ден… мой бывший однокурсник считает, что это может связано с желанием леди Сабрины, наследницы имперского престола, заключить выгодный брак… хотя лично я никакой связи не вижу. Где Империя и где Этерия? Какой наследнице прок от маленького закрытого королевства, не способного предложить ей ни сколько-нибудь ощутимой поддержки, ни собственно жениха?

— Я могу подать запрос в южное отделение ДГИ… Этерия попадает под их юрисдикцию, но мы… точнее, Департамент не вмешивается без нужды во внутренние дела миров.

И знать они могут не больше нашего.

Не то чтобы я рассчитывала на помощь Рома в этом деле, но… прежде мне как-то казалось, что Департамент более всемогущ и всеведущ.

— Однако, если хочешь, я могу хоть сегодня переместить тебя в Этерию, — неожиданно предложил Ром.

Серьезно? Сегодня, сейчас? Пара минут, и я на другом конце континента, не надо тратить время на новые сборы, полет и остановки, терпеть сомнительные удобства пассажирского корабля, мучиться неизвестностью. Фактически по щелчку пальцев я могу оказаться в доме моего детства и юности, увидеть и обнять родителей, поговорить с ними вживую, а не через непреодолимую грань зачарованного стекла… И по моей просьбе горгул и прямиком к Лавелю меня перенесет, никто меня не остановит, и я выскажу Клему все, что думаю о нем вообще и о поддерживаемых им порядках в частности, о прошедших годах и о нынешнем его приглашении, а потом просто перемещусь обратно в Брийск, и ничего-то он мне не сделает…

Заманчиво. Даже слишком.

И потому первым моим порывом было выпалить «да».

Я и рот открыла. Только пылкое согласие так и замерло на языке.

Вот от таких скоропалительных решений и предостерегала Морган. За время полета у меня будет более чем достаточно времени, чтобы все обдумать и взвесить, да и на остановках можно попытаться информацию дополнительную собрать. А если прямо сейчас сломя голову в Этерию мчаться, то что ждет меня там, кроме нелегального пребывания в королевстве и проблем, которые свалятся не столько на меня, сколько на родных? И еще один немаловажный момент…

— А у тебя не возникнут… неприятности из-за этого? — у нас-то по-хорошему следует, прибыв на территорию, подведомственную другому корпусу, немедленно сообщить о своем визите в этот самый корпус, желательно лично, а уж у Департамента наверняка все еще строже.

— Могут, — беззаботно признался Ром.

— Благодарю, но не стоит, — покачала я головой. — Мне нужно получить на границе разрешение на пребывание в Этерии. По крайней мере, если Лавель действительно желает меня увидеть, то предоставит таковое без задержек, как и обещано в приглашении… не хочу прятаться и вовлекать родителей в неприятности. В Висе меня наверняка многие помнят, узнают и кто-нибудь да доложит… и полет на обычном корабле даст время поразмыслить как следует.

— Уверена? — Ром отложил послание на кофейный столик, придвинулся ближе ко мне. — Подбросить я могу и до границы, что до неприятностей, то это в любой случае слишком мелкое нарушение для крупного штрафа.

— Лучше все же лететь, — упрямо возразила я. — Заодно бабушку с дедушкой в Лире навещу.

— Хорошо, — Ром коснулся моей руки, лежащей на колене, осторожно провел кончиками пальцев по запястью. — Когда ты отправляешься?

— Завтра буду решать. Сегодня бал в княжеском замке, — и надо поговорить с Фабианом, Мортоном и княгиней, объяснить ситуацию.

Уточнить расписание ближайших рейсов до Лиры, заново вещи собрать. Предупредить Морган, Дена и бабушку с дедушкой. Подтвердить приглашение, хотя демоны разберут, когда в Этерии его получат.

Призраки, загадки рода Ренье и намечающийся не совсем любовный треугольник останутся на Фабиана с Мортоном, надеюсь, потом мне расскажут, чем дело закончилось да сердце успокоилось… главное, чтобы оное не упокоилось ненароком. Саффрон и сама с собой разберется, она уже давно большая девочка, ну а Ром… он тоже взрослый и у него работа. Сопровождать меня в разъездах по всему континенту он не может, а я не вправе его о таком просить. Не те у нас отношения, чтобы вот так сразу к «делить на двоих беду и счастье» переходить.

— Тогда увидимся вечером на балу.

— Собираешься на бал? — удивилась я.

— Почему нет? — усмехнулся Ром. — Там должно быть тише, чем в клубе.

— Значит, до вечера, — согласилась я.

— До вечера, — он потянулся, коснулся моих губ своими.

Сначала легко, целомудренно, затем немного увереннее, настойчивее. И рука переместилась с колена на талию, приобняла. Несколько секунд поразмыслила и даже опустилась на бедро. Правда, надолго там не задержалась, ибо Ром отстранился и руку убрал.

— К сожалению, мне пора на встречу с лордом Данмаром.

— Угу, — рассеянно кивнула я. Надо признать, поцелуи неплохо отвлекали от грустных раздумий.

Жаль, закончились быстро.

— До вечера, — горгул встал и, улыбнувшись мне на прощание, вышел.

— До вечера, — пробормотала я и откинулась на спинку дивана, уныло глядя на треклятое приглашение.

— –

Фреа

Я зла.

На Фабиана. На себя. На всех вокруг, включая папу с тайнами его, что привели нас всех туда, где мы есть сейчас, поставили в положение, из которого мы не знаем, как выбраться.

Просыпаюсь рано и долго лежу без сна, радуясь, что одна в комнате, что я никому не помешаю и никто не помешает мне. Отчасти я понимаю поведение Фабиана — я и впрямь вела себя слишком легкомысленно, создала неправильное впечатление, вызвала естественную в той ситуацию реакцию, и было бы странно, если бы Фабиан оставил без внимания все мои попытки фактически его соблазнить. Он желает меня, я это вижу, впрочем, ведун и не скрывает своего ко мне отношения и для него явно не имеет значения присутствие лорда Данмара и мой статус. Но я не могу позволить Фабиану получить то, чего он так хочет. Если я отдамся ему сейчас, то будет со мной дальше? Не лорд Данмар, так другой мужчина благородного происхождения станет моим супругом, и я не лукавила, говоря, что должна прийти к мужу невинной. Нельзя допустить, чтобы девица рода Ренье оказалась в первую брачную ночь отнюдь не девицей.

На мгновение мелькает шальная мысль, что можно последовать примеру Катерины, бросить все и поступить в ведунский корпус, выучиться, получить диплом. Даже если семья от меня откажется, вычеркнет из памяти и сердца, оставит без денег, я не пропаду, я смогу работать и зарабатывать на жизнь, как другие ведуны. Я не лорд Данмар, я не считаю себя гениальной ведуньей, да я никогда и не стану таковой, поэтому мне хватит и малости. Я не обязана возвращаться в Вальсию, тем более в корпус ее все равно не принимают учеников моего возраста, но можно улететь в Лиру или Лидию… у меня не так много наличных денег, но есть драгоценности… я буду свободна, смогу решать за себя, смогу сама выбирать свой путь, быть с кем захочу и когда захочу, а не беречь невинность, что нужна разве роду да мужу… или вовсе ни с кем не быть, если вдруг сочту, что мне и так хорошо. Стану равной Фабиану, больше не буду для него птицей слишком высокого полета, годной только для мимолетного соблазнения, и тогда, быть может, он перестанет видеть во мне лишь высокородную пустышку, куклу, которую надо потискать в постели, но не более.

Мысль появляется и исчезает, тает за немедленными доводами рассудка.

Я не могу бросить семью, отказаться от родных в угоду собственным капризам. Не должна забывать, что я — Ренье, что имя мое налагает на меня обязательства, пренебрегать которыми нельзя, не должна ронять честь рода, допускать трусливого малодушия. И если Фабиан видит во мне лишь сексуальный объект, то едва ли что-то заставит его изменить свое мнение.

Завтракаю в спальне. Переодеваюсь, беру одну из книг по кристаллам, что одолжил Фабиан, и сажусь в кресло подле окна. Пытаюсь читать, но сосредоточиться на тексте не удается, буквы словно плывут и мысли разбегаются следом, возвращаются снова и снова к папе, дару и Фабиану. Вновь накатывает раздражение — почему я и пяти минут не могу размышлять о чем-либо, не затронув при том молодого ведуна? Мне не нравится желание произвести на него впечатление несмотря ни на что, не нравится стремление очаровать его так, чтобы он и думать забыл о других девушках. Разве не достаточно мне полученного накануне урока, понимания, чем мог закончиться вечер, не реши Фабиан остановиться? Знаю ведь, что не всякий распаленный страстью мужчина сумел бы отпустить девушку не просто желанную, но ясно давшую понять, что не возражает она против закономерного продолжения…

Стук в дверь отвлекает от размышлений, я закрываю книгу, бросаю взгляд на створку.

— Войдите.

Дверь открывается.

— Фреа? — Катерина решительно входит в спальню, приближается ко мне, протягивает свое «переговорное» зеркало. — С тобой желают побеседовать.

— Кто? — удивляюсь я, и сердце замирает вдруг. — Папа?

Сестра должна была связаться с отцом и все ему рассказать. И я ждала, когда же Катерина наконец позовет меня переговорить с ним, когда я смогу увидеть папу хотя бы через призму стекла, посмотреть в папины глаза и спросить «За что? Почему?»

— Нет, — качает головой Катерина. — Магистр Холдан.

— Дядя Кристофер? — теперь я теряюсь.

Я так ждала этой беседы, так надеялась на нее и так боялась услышать страшное… а ныне выясняется, что ее, беседы, не будет, она отсрочена, отложена на неопределенное время. Почему? Катерина ничего не рассказала папе или он не хочет говорить со мною?

— Это срочно, Фреа, — сестра сует мне в руки зеркало и, лишь дождавшись, когда я сожму ручку, отступает к двери.

Я медленно поднимаю зеркало так, чтобы оно оказалось на уровне моего лица. По ту сторону стеклянной грани серое, подсвеченное огоньками пространство и дядя Кристофер, рассматривающий меня пристально, хмуро.

— Дядя Кристофер? — повторяю неуверенно.

— Как ты себя чувствуешь, Фреа? — осведомляется дядя ровным голосом.

— Хорошо, — гляжу настороженно поверх тусклой посеребренной оправы зеркала на Катерину, замершую подле закрытой двери. Неужели сестра рассказала обо всем своему магистру, но так и не связалась с отцом? — Я прекрасно себя чувствую.

— Как проявляет себя дар?

— Нормально.

— Случались спонтанные призывы?

— Нет.

— Как проходят осознанные призывы?

— Я почти не пользуюсь даром… предпочитаю пока больше читать и слушать.

— И то верно, хотя без регулярной практики едва ли можно достичь сколько-нибудь заметных результатов. Катерина сказала, основная стихия земля, уровень четвертый…

И о чем еще она успела поведать?

В ответ сестра поджимает губы и отворачивается.

— …неплохо, неплохо, — дядя кивает одобрительно, улыбается скупо, хотя я не могу взять в толк, что его так радует и почему он не выглядит даже самую малость удивленным. Или он тоже знал? — Как я и предполагал когда-то.

— Вы… знали? — уточняю недоверчиво.

— Разумеется. Спящий дар никогда не был секретом для меня, — улыбка становится чуть шире, однако выражение лица сразу делается серьезным. — Теперь, Фреа, послушай меня внимательно. Сейчас я, к сожалению, нахожусь далеко от… дома и в ближайшее время вряд ли смогу вернуться. Послать за вами корабль, увы, тоже не получится, моя непоседливая ученица опять его увела.

Снова смотрю вопросительно на Катерину, но сестра вновь отрицательно качает головой, подтверждая, что речь не о ней. Впрочем, у дяди Кристофера наверняка еще много учениц.

— Ты, Катерина и Элан должны как можно скорее сесть на любой корабль, идущий в Лиру, и лететь на юг. В Лире вас встретит и заберет корабль вашего отца, не суть важно, тот, на котором вы летели прежде, или другой. Он отвезет вас домой, в Вальсию.

— Домой? — повторяю я эхом.

— Я предупреждал Чарльза, что любая печать даст лишь временную защиту, возможно, на несколько лет, возможно, на несколько месяцев, но он, мой упрямый старый друг, меня не слушал.

— Я… я не понимаю…

— Твой отец все тебе объяснит, когда вы вернетесь.

— Но почему не сейчас?!

— Потому что это, как говорят в Железном мире, не телефонный разговор, — дядя вновь улыбается, по-отечески ласково, снисходительно. — Слушайся Катерину, контролируй себя — чем меньше спонтанных призывов, тем лучше. И избегай контактов как с призраками, так и с другими ведунами, кроме членов твоей семьи.

Хочется рассмеяться, но, подозреваю, смех тот будет истерическим, исполненным нервного, ненормального веселья.

Избегать контактов с другими ведунами, кроме сестры и брата? Когда рядом со мной почти постоянно находится если не Фабиан, то леди Грейн?

— Я прилечу как только смогу, — продолжает дядя. — А теперь будь добра, передай зеркало Катерине.

Я возвращаю зеркало сестре, слушаю отрешенно, как они с дядей обмениваются короткими отрывистыми фразами на незнакомом мне языке, резком, шипящем, будто змея. Наконец Катерина завершает разговор, опускает руку с зеркалом и смотрит на меня.

— Слава всем богам, мы возвращаемся домой, Роза, — произносит сестра с облегчением.

— Когда?

— Я съезжу на станцию и узнаю расписание ближайших рейсов в Лиру. Вещей у нас мало… подумать только, хоть какой-то толк от этой леди Грейн и ее идей… потому на сборы много времени не уйдет, — Катерина в задумчивости оглядывает комнату. — Разумеется, я готова покинуть Брийск сию минуту, но, с учетом времени и необходимости рассказать обо всем Элану, сегодня мы уже вряд ли успеем на корабль на юг, даже буде таковой. Значит, завтра или послезавтра в зависимости от расписания.

Уже? Вот так легко и быстро?

— Завтра?

— Ты слышала магистра Холдана…

— Слышала, — перебиваю я. — А как же бал?

— Мы его не посетим. С меня довольно этих провинциальных развлечений.

— Лорд Данмар…

— Уверена, Элан извинится за нас всех, раз уж они с Данмаром находятся под одной крышей.

— Но папа и лорд Данмар подписали бумаги…

— Предоставь это отцу.

— Но…

— Фреа, да что с тобой?! — Катерина срывается вдруг на крик, наступает на меня, сжав ручку зеркала. — Мы летим домой, слышишь, домой! В пекло ядра этот дикий мезальянс, Брийск и весь север в придачу! У тебя есть дар, ты должна учиться им управлять, как когда-то училась я, и, уверяю, нельзя и мечтать о лучшем наставнике, чем магистр Холдан. К тебе больше нельзя применять те правила, что были допустимы прежде, пока ты была обычной молодой леди и девицей на выданье, по крайней мере, ты можешь смело их отвергнуть. Ты должна находиться под защитой своего дома и своей семьи, а не мотаться, словно никому не нужный неприкаянный скиталец, по всему континенту в поисках угла, где тебя приютят. Ты можешь забыть и о Данмаре, и о самой идее выйти замуж за того, кто тебе и близко не нравится, можешь забыть обо всем этом дурацком путешествии. Ты свободна, как ты этого не понимаешь, Роза?

— Не понимаю, Тери, — возражаю я. — Вчера я должна была стать женой лорда Данмара, а сегодня свободна от любых обязательств перед ним. Вчера я должна была оставить все, что дорого моему сердцу, все, к чему я привыкла, и лететь на другой конец континента, а сегодня могу с не меньшей легкостью оставить жениха и как ни в чем не бывало вернуться домой, будто ничего и не было.

Вчера я безропотно следовала велениям папы, а сегодня, после всего произошедшего со мной, я разговаривала с дядей Кристофером, в то время как папа, вероятно, не нашел возможности связаться со мной. Или он не знает?

— Знает, — отвечает сестра неохотно.

— Тогда почему на связь вышел дядя, не наш отец?

— Потому что магистр сам связался со мной. Еще в тот день, когда твой дар пробудился.

— И как он узнал?

— Узнал, — Катерина неопределенно пожимает плечами, то ли и сама не ведая, как подобное могло произойти, то ли не желая говорить мне.

— Тери, мы должны посетить хотя бы летний бал, — я стараюсь, чтобы голос мой звучал спокойно, мягко. — Мы… я не могу вот так запросто подставить лорда Данмара, отказывая ему в возможности появиться с невестой в свете.

— Ты вообще соображаешь, о чем идет речь? Во-первых, магистр ясно выразился, чтобы ты воздержалась от контактов с ведунами, кроме нас с Эланом. И так хватит того, что придется оградить тебя от общения с леди Грейн. Во-вторых, ты больше не должна и не обязана появляться где-либо с Данмаром, особенно в свете. Более того, тебе нельзя этого делать — если ты появишься с ним на балу и будешь представлена как его невеста, то фактически во всеуслышание подтвердишь вашу с ним помолвку. А какая уже, в пекло ядра, помолвка?

Да, я была зла на Фабиана за его недостойное поведение накануне, но теперь, когда я осознаю, что на том мы можешь и расстаться, разойтись без возможности увидеться однажды снова, злость моя вдруг исчезает, уступает место растерянности, непониманию, подозрениям.

Почему не папа, но дядя Кристофер? Как он узнал о произошедшем едва ли не раньше нас всех? Что ему известно о печатях?

Гляжу на хмурую Катерину и вспоминаю внезапно замечание лорда Данмара о моем возрасте. Я и впрямь слишком взрослая для всплеска… но, если верить словам сестры, ее дар тоже пробудился поздно. В год моего восемнадцатилетия Катерине должно было исполнится двадцать четыре… немногим меньше, чем мне сейчас.

Совпадение?

Сомневаюсь.

Решение созревает мгновенно.

— Наверное, ты права, — соглашаюсь я с нарочитым недовольством. — Прости, я не подумала.

— Бывает, — вздыхает Катерина смиренно. — Я немедленно поеду на станцию, узнаю расписание. Не хочу доверять это слугам.

— Хорошо.

Дожидаюсь, пока сестра покинет мою спальню, а вскоре и особняк Алесских, и в спешке собираю самое необходимое, чтобы поместилось в один саквояж, — тут Катерина действительно права, разобрать вещи как следует мы не успели и благодаря леди Грейн не взяли с собой в столицу слишком много багажа, слава Деве моря. Подумав минуту, укладываю и платье для бала, выбрав непышное и не мнущееся легко, затем пишу короткую записку сестре, переодеваюсь сама и на цыпочках, беспрестанно оглядываясь и вздрагивая от каждого шороха, выхожу из дома. Пользуюсь лестницей для прислуги и задней дверью, моля богов, чтобы никто меня не заметил. На улице ловлю открытый наемный экипаж и, устроившись на сиденье, велю вознице отвезти меня в княжеский замок. Перед отлетом в Брийск я прочитала, что нашла, о княжестве, его истории, жизни нынешнего правителя. Знаю, что у Его милости князя, в отличие от множества иных монархов по всему континенту, всего три резиденции — замок в столице, небольшой дворец за городом и еще один замок, расположенный неподалеку от границы с княжествами Энелия и Вестралия. Столичный замок стар, некогда он был цитаделью предков Его милости, еще до разделения страны и получения его родом княжеского титула. Массивный, угрюмый, замок выныривает из переплетения широких, полных народу улиц, резко контрастируя что громоздкостью, что багряным цветом своим с окружающими легкими домами в два-три этажа. Высокая фигурная ограда смотрится чужеродно, легко представить на ее месте толстую каменную стену и ров, подъемный мост и решетку, преграждающую путь незваным гостям. Центральные ворота закрыты, двор между ними и парадным входом пуст, лишь пара гвардейцев бдит по ту сторону решетки, но возница объезжает кругом и любезно высаживает меня возле задних, распахнутых настежь. Расплатившись, я иду к замку.

У задних ворот и входа — вот диво! — нет охраны, зато людей, шумных, суетливых, не меньше, чем на городских улицах, и не все из них, похоже, работают или живут в замке, в чем я, впрочем, вскоре убеждаюсь. На меня и внимания не обращают, я беспрепятственно миную и ворота, и просторный каменный двор, где разгружают повозки, и прохожу внутрь. Попытки с пятой удается остановить человека, действительно служащего в замке, и, подкрепив слова несколькими монетами, попросить отвести меня к господину Кейри. Путь неблизкий, я и мой нечаянный сопровождающий поднимается на третий этаж, идем по коридорам пустынным, тихим, особенно по сравнению с нижними помещениями. Наконец сопровождающий останавливается и, указав на ряд дверей, тянущихся вдоль одной стороны коридора, говорит, что здесь господ ведунов и разместили, а большего он мне сказать и не может.

Что же, надеюсь, что ведунов-гостей в княжеском замке только трое, а придворный ведун, о котором я слышала от княгини Алесской, занимает другие покои, не расположенные рядом с гостевыми.

Первая дверь оказывается заперта — я сначала стучу, потом, не получив ответа и удостоверившись, что изнутри не долетает ни звука, дергаю ручку.

Вторая тоже.

Из-за третьей после стука доносятся шаги, и створка открывается.

— Фреа? — Фабиан изумлен и изумлен искренне. Он взлохмачен, небрит, бос, одет лишь в небрежно запахнутый темно-зеленый халат, словно только-только встал с кровати.

— Добрый день, Фабиан. Могу я войти?

— Э-э… да, разумеется, — он отступает, распахивает дверь шире, пропуская меня внутрь.

Я ожидаю увидеть небольшую гостиную или нечто вроде старомодного приемного покоя, но по другую сторону порога спальня, не самая просторная и роскошная. Оглядываюсь, не скрывая удивления. Постель разобрана, на столике подле окна поднос с недоеденным завтраком — или обедом? — на низкой софе под окном бумаги россыпью, прямо на полу лежит потертый черный чемодан, с которым, сколь я помню, Фабиан прилетел в столицу, на спинке стула перед неразожженным камином висит белая рубашка.

— Что это?

— Где? — Фабиан тоже осматривает помещение, затем, спохватившись, бросается к постели и начинает торопливо собирать с одеяла какие-то вещи. Я узнаю его вчерашнюю одежду и отворачиваюсь, делая вид, будто не заметила ничего особенного. Ни к чему ставить ведуна в еще более неловкое положение, чем есть сейчас.

— Надеюсь, это не комната для прислуги? Разве у Его милости не нашлось других апартаментов для гостей?

— Это тоже апартаменты для гостей, причем получше, чем в склепе Морти, — Фабиан скатывает одежду в неопрятный ком, снова оглядывается и быстро заталкивает ее под кровать. — А нумера классом повыше уже заняты дальними родственниками Александра и высокими гостями, не имеющими собственного угла в столице, но полагающими ниже своего достоинства снимать комнату в гостинице. Так чем обязан столь неожиданному визиту? Мы же вроде договорились, что тебе будет безопаснее у Алесских, — ведун бросает настороженный взгляд на саквояж в моих руках и хмурится. — Что-то случилось?

— Да, — я ставлю саквояж прямо на пол, снимаю перчатки. — Сегодня я беседовала с дядей Кристофером… лордом Холданом. Он друг нашей семьи, наставник Катерины и…

— Знаю, глава корпуса Вестралии. Нынче он сей занимательный факт своей биографии уже не скрывает.

— Дядя велел нам — мне, Тери и Элану — немедленно возвращаться в Вальсию.

— Возвращаться? — повторяет Фабиан. — Прямо сейчас? А как же…

— Моя помолвка с лордом Данмаром? — я поворачиваюсь к ведуну, смотрю ему в глаза. — Дядя ничего о том не сказал, но Тери говорит, чтобы я предоставила решение этого вопроса отцу.

— И ты… — фразу Фабиан намеренно не заканчивает, бросает повторный выразительный взгляд на саквояж у моих ног.

— И я сбежала, оставив записку сестре.

— Сюда, ко мне? Или ты просто ошиблась дверью и на самом деле ищешь кузена?

Мне слышится в этом вопросе неясный намек, некое второе дно, надежда, скрытая за легкой нарочитой насмешкой, и я в растерянности качаю головой.

— Не знаю… я уже ни в чем не уверена и боюсь доверять тем, кому доверяла всегда прежде, — сминаю перчатки, начинаю нервно метаться по комнате. — Я не понимаю, почему на связь вышел дядя Кристофер, а не папа, почему папа до сих пор не счел нужным поговорить со мною. Не знаю, что известно им обоим и о многом ли рассказали Тери. Не знаю, о чем именно рассказала им она. Ума не приложу, зачем было затевать этот фарс с помолвкой, если теперь я могу со спокойной душой лететь домой, словно ничего и не было. Или причина все же в даре? Тогда почему папа не продумал такую вероятность, как возможный срыв печати из-за близости к источнику?

— Фреа, и я, и Морти уже объясняли, что срыв мог произойти по нескольким причинам, главная из которых — повреждение амулета, — голос Фабиана звучит спокойно, твердо, убежденно. — И на что бы там ни рассчитывал твой отец, какой бы демон ни изготовил амулет, хоть король всего Огненного мира, но все эти ухищрения — не панацея, не гарант, обеспечивающий тебе счастливую жизнь без дара. Как бы там ни было, они дают временный эффект, а у тебя не тот уровень, чтобы надеяться, что в конечном итоге дар тихо-мирно и без хлопот захиреет.

— Дядя сказал почти то же самое.

— Ну, у доброго дядюшки Холдана наверняка свои резоны. Несмотря, что времена добровольно-принудительного вступления в корпус давно прошли, совет по-прежнему готов на многое, лишь бы заполучить перспективного ученика, да еще и со связями. Вальсийский за тебя душу демонам продаст, представляю, как они себе локти изгрызли, когда узнали, что Катерина Ренье досталась вестральскому.

Замираю посреди спальни, пытаясь представить свою возможную жизнь в стенах корпуса, где училась Катерина когда-то. Почему-то в голову лезет только всякая чепуха, невнятная, бессодержательная, как и всякие сиюминутные мысли.

Занятия по расписанию.

Униформа.

Общежитие.

И две ванные комнаты на этаж.

— Я еще кое-что вспомнила. У Тери дар тоже пробудился поздно, по крайней мере, так мне сказали. Она уехала в корпус примерно за полтора месяца до своего дня рождения… ей тогда исполнилось двадцать четыре. И… Тери была два года как помолвлена, а знакомы они были и того дольше. Но в тот год все вдруг… рухнуло. Винсент внезапно, без объяснения причин разорвал помолвку… потом пробудился дар Тери, и она улетела в Вестралию.

— А всплеск? — уточняет Фабиан.

Пожимаю плечами.

— Если он и был, то я тому свидетелем не была. И Тери ни о чем таком не рассказывала, — и она так грустила в тот памятный день…

Тогда я решила, что причина в Винсенте.

Но что, если нет?

И забрать Катерину должен был не дядя Кристофер, но пожирающий.

— Последняя дочь последнего рода, — скрестив руки на груди, Фабиан вслед за мной делает круг по комнате, однако идет неторопливо, в задумчивости. — Если я правильно понимаю, второго ребенка в роду Ренье заводить было не принято… так, во избежание… и способ зачинать именно мальчиков они нашли… Однако ни с того ни с сего родилась девочка. Прискорбно в данной ситуации, но если Ренье научились планировать пол будущего ребенка, то почему бы не попытаться защитить дочь от какого-то призрака? Возможно, даже защитили… И вдруг новая беременность и новая девочка. Ваши родители решили-таки рискнуть и заделать мальчишку или методы тогдашней контрацепции дали осечку?

Чувствую, щеки горят. В каких бы условиях ни воспитывали мое поколение, какими бы свободными ни были нынче нравы в Вальсии, я еще не готова и не хочу обсуждать подобные вещи во всеуслышание.

— Фабиан! — опускаю взгляд на голые лодыжки молодого человека и вдруг понимаю запоздало, что явилась к нему без приглашения, что мы только вдвоем в его спальне и едва ли нас кто-то побеспокоит без разрешения, что ведун расхаживает передо мною в одном лишь халате.

— Ладно, оставим прояснение сего момента до лучших времен, — соглашается Фабиан смиренно. — Тем более ты все равно вряд ли сможешь ответить на этот вопрос. Будем пока исходить из неоспоримого факта, что ты родилась и наверняка весьма озадачила своих родителей. А теперь другой вопрос — к кому из вас двоих должен был привязаться призрак? К тебе или к Катерине?

— Ко мне… так сказал Эдмунд и разве его появление в доме лорда Данмара это не подтверждает?

— Не совсем, — кажется, ведун и не замечает охватившего меня смущения или, что вероятнее, не догадывается об истинных причинах его. Фабиан подходит к столику с подносом, берет пустую тарелку с крошками и чайное блюдце, ставит их на софу. — Смотри сама. Пока ты не родилась, Катерина была такой же последней дочерью, как и ты сейчас. Если так подумать, какая призраку разница, не говоря уже, что речь о втором ребенке как таковом вообще не шла. Разница у вас…

— Шесть лет, — я делаю нерешительный шаг к окну, стараюсь сосредоточиться на важной беседе, а не на глупых, неуместных совершенно размышлениях, надето ли на Фабиане что-то еще, кроме халата.

— Мы, ведуны, рождаемся с даром, потому и принято говорить, что он пробуждается или просыпается, но никак не появляется из ниоткуда по щелчку пальцев. Нельзя купить его, заразиться им или овладеть призывом стихии без каких-либо врожденных способностей, допустим, просто почитав умные книги и изобразив пару пассов руками. Представители некоторых других рас, те же пожирающие, например, могут почуять зачатки дара задолго до его пробуждения. Бывает, маленькие дети неосознанно пользуются им, а потом дар снова засыпает на несколько лет, до первого всплеска. Плюс в вашем роду образовалась достаточно устойчивая линия одаренных. Как по-твоему, сколько шансов, что дар Катерины был так слаб, что его проглядели в раннем возрасте даже с пожирающим? И с чего бы вдруг дохлому Эдмунду пробуждаться именно от твоего рождения, когда вот она, долгожданная дочь? На чем бы ни зиждилась эта связь с мертвым предком, есть определенные условия для ее формирования, при каких-то иных обстоятельствах оно может и не сработать. Итак, родилась Катерина, — Фабиан отодвигает тарелку в сторону и берет чашку с остатками кофе. — Одаренная последняя дочь последнего рода. Срабатывает древний механизм связи и призрак возвращается в мир живых, — чашка опускается прямо на засыпанный хлебными крошками фарфор. — Но бдительный папочка не дремлет и находит способ если не отправить Эдмунда в ту выгребную яму, из которой тот вылез, то хотя бы оградить дочь и всю семью от его влияния, — на край тарелки ложится нож для масла. — Как — вопрос хороший, однако отвечать на него пока тоже некому. В любом случае Эдмунд где-то там, далеко от вас, вынужденный крутиться и строить с нуля свою призрачную империю с агентурной сетью. Затем рождаешься ты, — блюдце передвигается ближе к тарелке. — Но заметь, призрак-то по-прежнему связан с Катериной, — Фабиан стучит ногтем по краю чашки. — И вот идут-бегут годы, десятилетия… дохлому Эдмунду очень хочется да не можется… пока что-то там не случается, о чем мы еще не имеем никакого понятия, и у Катерины не пробуждается дар в чудесном возрасте неполных двадцати четырех лет, что для ее уровня тоже поздновато, — ведун перекладывает нож обратно на поднос.

— Тери уехала на следующий день после празднования моего восемнадцатилетия… и амулет… я нашла коробочку с кулон в то же утро… с запиской от папы… — шепчу я в растерянности.

— Моя версия такова — дар твоей сестры тоже пытались как-то блокировать, но он все-таки проснулся. Тогда Катерину быстренько сдали в ласковые объятия вестральского корпуса, а тебя более радикально запечатали от греха подальше. Что до Эдмунда, то… — Фабиан смотрит хмуро на чашку, словно та и впрямь хранит в себе частичку призрака. — Либо в вестральском корпусе нашли-таки способ избавить Катерину от привидения и тогда ему волей-неволей пришлось переключиться на тебя, благо что технически последняя дочь теперь ты и ты перспективнее, нежели твоя сестра, вскормленная на доктринах вестральского, либо…

— Он все еще привязан к Тери, — произношу я потрясенно.