Умерла — поберегись!

12

— Какая проницательность. — Голос Кайроса, как и выражение лица, был холоден.

Мои желтые кроссовки скрипнули, когда я бросилась бежать, но бежать было некуда. Одно движение — и Накита оказалась возле меня, я увернулась от ее рук. Она поморщилась, толкнула меня, я упала. От удара локтем о черный гранит меня пробрало до самого позвоночника. Я попыталась подняться, но Накита подсунула под меня ногу, и вот я уже лежу на спине.

Я замерла, когда они оба встали надо мной. От пятна грязи у Накиты на ноге пахло землей. Черный камень у меня на спине был холоден, как ночная стужа, а небо наполнено нежным, прозрачным светом.

— Как быстро может закатиться звезда ангела, — сказал хранитель времени, и голос его звучал, как музыка. Когда-то я думала, что слышу в нем море, что сам Кайрос красивый, воплощенное изящество, утонченность, искушенность, — но теперь осталось лишь гнилое зловоние мертвой морской воды. Я заметила в его руке меч, и узнала тот самый, которым он убил меня на дне оврага.

— Опять?! Нет! — пробормотала я и отшатнулась. Бежать! Ощутив спиной колонну, я оперлась на нее и, вцепившись в выступающие края, подтянулась вверх. По привычке судорожно вздохнула, уворачиваясь от меча Накиты.

Раздался резкий щелчок — это Кайрос достал свой меч и с пугающей беззаботностью готовится нанести смертельный удар.

— Терпение, Накита, — сказал темный хранитель времени. — Можешь убить ее, но сначала я отыщу ее тело. Нужны все три составляющие, иначе ничего не выйдет. Одно мгновение — и я его найду.

Я ринулась прочь, стараясь отбежать как можно дальше. Накита бросила на меня быстрый взгляд.

— Ты же говорил, оно поблизости.

— Так и есть. Дай мне сосредоточиться, ладно? Как только найду, оно появится здесь, и ты сможешь ее убить.

Он казался озабоченным, и я стояла, перепуганная до смерти, и не знала, что делать. Я бы, конечно, сбежала, да только некуда. Это же остров. Знакомое ощущение — когда со всех сторон плещется вода.

— Кайрос, верни мне тело и отпусти, а я отдам тебе твой дурацкий амулет, — сказала я, изучая горизонт в поисках спасения. Меня трясло, и я прокляла свой дрожащий голос. — Если я и восходящий хранитель времени, мне плевать. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, ладно?

Кайрос запрокинул голову и раскатисто захохотал, а я заметила, что Накиту мои слова очень удивили. Она не знала. Кайрос ей не сказал. Для нее я была просто-напросто ошибкой.

— Кто тебе сказал? — спросил Кайрос, смахивая слезинку. — Уж не Рон ли? Или сама догадалась? Забавно, я как раз и собирался вернуть тебе тело, ведь пока ты не умрешь и не исчезнешь, отдавай — не отдавай мне амулет, воспользоваться им я не смогу.

— Я могу отрешиться от него. Вчера научилась. Он будет целиком принадлежать тебе. А мне Рон может сделать новый. Просто отдай мне тело и отпусти, хорошо?

Воздух задрожал, я обернулась и воскликнула:

— Рон!

Барнабас, мелькнула мысль. Как он? Потом глаза мои сузились. А с чего это я так рада видеть Рона?

Накита кинулась ко мне, схватила за руку, я вырывалась — пока не почувствовала острие меча у горла, безжизненный самоцвет с палец величиной тускло поблескивал в нескольких сантиметрах от моих глаз. Черт возьми! Как у нее получается так быстро двигаться? От заверения Кайроса, что мое тело где-то близко, я вся оцепенела. Если оно окажется здесь, Накита погубит меня навеки.

— Слишком поздно, Рон, — Кайрос посмеивался над моим изумлением. — Забавно, — весело обратился он к Наките, — властелин времени — и опоздал.

Мои ноги заскользили на гладком камне. Не подхвати меня Накита, я бы сама напоролась на ее меч. Мне было так страшно.

Рон склонил голову. В свете восходящего солнца в лице его, когда он вновь поднял на меня глаза, отразилась решимость. Решимость и… вина? Да уж, самое время.

— Отпусти ее, Накита, — начал убеждать Рон. — Кайрос тебе не поможет, даже если вернет свой амулет. Мэдисон — восходящий хранитель времени. И уже предрешено, чье место она займет.

Накита тихонько втянула воздух, ослабила хватку, понятно было, что она поражена. Кайрос выступил вперед и проговорил:

— Я не лгал. Пока не попробую, не скажу наверняка, получится или нет.

— Она восходящий хранитель времени? — переспросила Накита, и я вздрогнула, когда ее меч плавно двинулся и его острие вместо моей шеи указало на Кайроса. Увидев это, он с комической поспешностью застыл на месте. Жница быстро справилась с потрясением, вызванным словами Рона.

— Накита, — упрашивал Кайрос, — может, я и сумею тебе помочь. Убери меч.

— Ты сказал, что избавишь меня от страха. — Жница сжала меня крепче. — Сказал, серафимы пели о том, что ей суждено умереть, и я должна забрать ее. Так она восходящий хранитель времени?! Ты послал меня сжать душу хранителя времени, потому что боишься смерти? Так думает Хронос!

Голос Накиты гремел у меня в ушах — это был праведный гнев ангела, которого сбили с верной дороги. Кайрос стиснул зубы, полы его одежд заколыхались, когда он отступил на три шага. Мгновение и я гадала — она удерживает меня, чтобы убить… или чтобы защитить?

— Ну да, я солгал, — признался Кайрос, вернулся к столу, встал боком и дотронулся до маленького кувшина на подносе. Тень хранителя времени протянулась до самых моих ног. Новый, менее могущественный амулет сверкнул в луче, и я вздрогнула. — Я властвовал над временем и тобой больше тысячи лет, Накита. И не собираюсь тихонько уйти, раз серафимы предначертали мне уступить, обучить другого и раствориться в смерти. И уж тем более не ради девчонки, которая едва ли доросла до того, чтобы считаться женщиной.

— Ей столько же, сколько было тебе, когда ты убил своего предшественника, — мрачно заметил Рон. — Забавно, как такое аукается.

Верхняя губа Кайроса задрожала, но он не сводил глаз с Накиты.

— Она не может быть хранителем времени, — уверенно заявил он. — Она мертвая. Я сам ее убил.

Рон шагнул вперед и тут же остановился — Накита перевела острие меча на него, потом снова на Кайроса.

— Она украла твой амулет, — сказал Рон. — Думаю, раз ей это удалось, неважно, живая она или мертвая. Мэдисон уже отвоевала свое право на превосходство. Она подчинила себе ангела-хранителя, который должен был выполнять мои приказы, просто дав ему имя, а теперь она под защитой Накиты. Ты проиграл, Кайрос. Все кончено. Отпусти ее. Смирись.

А я по-прежнему была в руках темной жницы.

— Кайрос? — Голос Накиты звучал выше обычного: она не могла понять, что происходит.

Внезапно у меня закружилась голова, ноги стали ватными. Я в страхе замерла, когда от легкого дуновения ветра волосы упали мне на глаза, и мне уже не было видно Кайроса, лишь меч Накиты застыл между нами.

— Я не восходящий темный хранитель времени, — сказала я, когда Накита оттащила меня на шаг назад, — а светлый. Потому и хочу обменять амулет Кайроса на свое тело. Рон, мое тело у него. Я могу снова стать прежней! Скажи ему, что я могу оборвать связь с его амулетом! — Я взглянула на Кайроса — он явно мне не верил. — Могу! Я уже так делала! Рон, скажи ему! Скажи, что я восходящий светлый хранитель времени!

Но Рон уставился в землю, и я перепугалась.

С наигранным облегчением Кайрос плеснул янтарную жидкость в хрустальный бокал, отхлебнул и поставил бокал на столик.

— Так и не поняла? Тебе было предначертано стать моей ученицей, Мэдисон. Иначе зачем мне было срезать твою душу? Рон не возьмет тебя, даже если захотел бы. Он уже больше года учит нового светлого хранителя времени.

Что за… Я в бешенстве уставилась на Рона, и по тому, как он потупился, поняла, что Кайрос говорит правду.

— Вот сын дохлого щенка, — прошептала я. — Так ты знал?! У тебя другой ученик? И поэтому ты сплавил меня Барнабасу?

Рон поморщился. Сделал еще шаг вперед, а Накита оттащила меня назад на два. С отвращением я сбросила с себя ее руку и выпрямилась в сиянии нового дня — сама по себе. Темная жница повернулась лицом к солнцу, преклонила колено, положив меч на другое, и опустила голову. Она словно молилась: волосы скрыли лицо и тихие, неземные причитания полились из ее уст.

— Я поступил так ради человечества, — убеждал меня Рон. — Ты могла бы остановить череду несправедливых смертей, если бы стала равняться на меня. Подумай только! Темный хранитель времени, который верит в выбор! Больше не срезаются души, не обрываются раньше срока жизни! Кайрос утратит власть, и когда ты займешь его место, воцарится мир.

— А с чего ей равняться на тебя? — воскликнул Кайрос. — Ты спрятал ее от серафимов, отделался пустыми отговорками, россказнями о каких-то исследованиях, лгал тем, кто все мог исправить. И ты виноват, что теперь правда открылась, а наши ухищрения скрыть ее, чтобы грызться за Мэдисон, как собаки за объедки, пошли прахом. Ты нашептывал ей лживые истины, склоняя выбрать то, что угодно тебе. Ты доверил ее обучение жнецу, заранее зная, что ему не справиться, а сам готовил себе смену. Тебе было невыгодно, чтобы Мэдисон получила нужные знания: ведь если бы все открылось и она заняла мое место, ее неведение было бы тебе на руку. — Кайрос повернулся ко мне. — А ты позволила ему так поступить.

Я отрицательно покачала головой. Я не знала. Откуда бы?

И тут же подпрыгнула на месте: крылья Накиты нежно коснулись меня. Меч жницы исчез, и она была смущена. Что ж, я и сама все это испытала: предательство, смятение, страх.

— Во всяком случае, я не пытался ее убить, — пробормотал Рон.

— Нет, но держал ее в неведении.

— Я спас ее! — возмутился Рон.

— Ты меня не спас. — Губы мои двигались с трудом. — Я умерла. Помнишь?

Легкий ветер с пляжа подхватил мои волосы, и пурпурные кончики защекотали щеку. Я пыталась понять. Но это неразумно. Какой из меня восходящий темный хранитель времени, если я не верю в судьбу?

Рон двинулся вперед, и я вернулась к реальности.

— Стой! — крикнула я, протягивая одну руку, а второй схватила амулет. Рон остановился, будто загнанный в тупик.

— Серафимы предрешили, что Мэдисон займет твое место? — спросила Накита срывающимся голосом. — Ты послал меня убить ту, кто будет моей повелительницей? Ту, кто следующей будет охранять волю серафимов?

Кайрос, нахмурившись, взглянул на нее.

— Она бы не стала твоей новой повелительницей, позволь ты мне уничтожить ее душу. Если бы она исчезла, я бы жил вечно и занял место в высшем круге. — Кайрос принял величественную позу. — Я стану бессмертным. Бессмертным, Накита! — Он говорил с таким жаром, что, поведя рукой, чуть не опрокинул бокал. — Тогда мы смогли бы направлять потоки времени по нашему усмотрению — вечно! Вообрази!

— Ты обещал помочь мне, — прошептала Накита, голос ее прозвучал тише ветра.

Кайрос раздраженно взглянул на нее, но глаза его сузились, когда он осознал, какую угрозу она теперь представляет.

— Давай свой амулет. — Он протянул руку, Накита не повиновалась, и хранитель времени — гневный господин — шагнул к ней.

Я едва не вскрикнула и с трудом удержалась на ногах, когда Накита оттолкнула меня за себя. От резкого звона, казалось, задрожал свет утреннего солнца. Подняв глаза, я увидела, что амулет Накиты в руках у Кайроса, и тот быстро шагает к столику. Теперь она беспомощна. Черт! И что же дальше?

— Я по-прежнему твой господин, негодный ты ангел! — сказал Кайрос, и источник Накитиной силы звякнул по столу. От улыбки хранителя времени страх пробрал меня до костей. — Так вот, Мэдисон. О твоем теле.

О боже. Мое тело у него. Он может уничтожить мою душу. Рон стоял неподвижно, да я ничего и не ждала от него.

Накита опустилась на колени перед Кайросом, лицо ее побледнело, по щекам струились слезы.

— Ты обещал исцелить меня, — с отчаянием произнесла она. — Я не хочу больше бояться.

Несмотря на страх, во мне разгоралось сострадание. Она была падшим, дважды преданным ангелом. В ней воплотилась невинность существа, наделенного от природы могуществом и познавшего смерть.

— Ты обещал, Кайрос, — тихо-тихо сказала Накита, а слезы все текли у нее из глаз, она смахнула их и как будто сама изумилась тому, что плачет. — Черные крылья пожирали мою память. Память — все, что у меня есть. Я верила тебе. Ты послал меня на убийство, потому что боишься смерти?

— Я стану бессмертным! — в порыве гнева выкрикнул Кайрос. — Разве тебе ведом страх смерти?! Ты существуешь от начала времен и будешь существовать до их скончания!

Накита поднялась, воздух мерцал там, где, расправь она их, были бы ее крылья.

— Я знаю, что такое страх смерти, но все еще живу по воле серафимов, — голос ее дрожал. — Я живу, а ты по их воле умрешь.

Кайрос с ухмылкой коснулся ее амулета на столе.

— Как, Накита? Ты принадлежишь мне.

Но она сдернула с пояса перевязанный черной лентой белый камень на простом черном шнурке. Он не был похож на тот, что я вернула ей в лесу, и Кайрос покачал головой, словно это ровным счетом ничего не значит. Накита провела по камню большим пальцем, и с него словно осыпалась соль, оставив гладкую черную поверхность, сверкающую бесконечностью. Это был тот самый камень. Как будто я хранительница Накиты. Я окрасила его своими слезами — и одарила ее символом своего горя, расплаты за то, что нарушила невинность ее существования.

Накита зажала камень в руке и сказала, обращаясь ко мне:

— Я принимаю тебя! — Хотя угрожающее выражение на ее лице предназначалось не мне, а Кайросу.

— Нет! — вскрикнула я и бросилась вперед, когда яркой черной вспышкой мелькнул ее меч.

Накита сделала выпад и вонзила клинок прямо в Кайроса.

Рон в смятении вскрикнул, но помешать не успел. Все уже свершилось.

Кайрос посмотрел на свой живот без единой отметины, поднял удивленный взгляд на фиолетовый амулет на столике и заглянул Наките в глаза.

— Ты все нам испортила, — шепнул он и рухнул.

Накита успела подхватить его и нежно, почти с любовью опустила на гладкий пол.

— Судьба, Кайрос, — прошептала она со слезами и закрыла ему глаза. — Серафимы предрешили, что она займет твое место. Твой круг завершился. Это не поражение. Просто перемена.

— О господи! — в ужасе воскликнула я, не в силах пошевелиться. — Ты его убила! Как ты… Он умер!

Рон с сожалением вздохнул, и я испуганно повернулась к нему. Если Кайрос умер, значит…

— Он же не умер, — промямлила я. — Скажи, что он не умер.

— Он ушел, — ответил Рон, и я отскочила, когда передо мной внезапно оказалась Накита — она опустилась на колени и протянула мне свой меч.

— Нет, Накита! — в замешательстве вскрикнула я.

— Моя госпожа, — настаивала она, в страдание проступило в выражении ее лица, — я больна.

— Перестань. Перестань! — Я, как безумная, пыталась поднять ее. Она была так прекрасна. Она ангел. Не ей преклонять передо мной колени. — Н-не надо, — с запинкой проговорила я. — Я не темный хранитель времени. — И я оглянулась на Рона, который стоял, скрестив на груди руки.

— Ты хранительница небывалой справедливости, — улыбнулась мне Накита, — данная нам по велению серафимов. Способная понимать время и направлять его по своей воле.

— Нет! — упиралась я, глядя на тело Кайроса. — Ты только что убила его!

До меня долетел тяжелый вздох Рона:

— Да.

Я посмотрела на него и застыла. Позади него возникла фигура, которую невозможно было рассмотреть в свете восходящего солнца. Перехватив мой взгляд, Рон обернулся. И, издав какой-то сдавленный звук, заковылял прочь, чтобы не стоять между нами. Это был серафим. Кто же еще?

— В доме хранителя времени пролилась кровь, — звуки его мелодичного голоса причиняли боль. В нем была мощь океанских валов и нежность прибрежных волн, и я едва не расплакалась. Невыносимо. Это уже слишком.

— Я принесла жертву, чтобы вы услышали мою мольбу. — Накита стала подле серафима, склонив голову.

Ее меч по-прежнему лежал у моих ног, и я его подняла.

Серафим кивнул. Может, надо реверанс сделать или на колени встать? О боже. Это же, елки, серафим! А я тут стою в желтых колготках и сережках с черепами.

— Она заняла свое место, — продолжала Накита. — Я представляю ее вам и прошу о милости. Я хочу стать прежней. Я больна. — Она подняла глаза, слезы текли по ее прекрасному лицу. — Я боюсь, серафим.

— Это не болезнь, Накита, — ласково сказал серафим. — Это дар. Возрадуйся своему страху.

Серафим повернулся ко мне, и у меня пересохло во рту.

— Я не темный хранитель времени, — пробормотала я и совала Наките в руки меч, пока она его не взяла. — Такого быть не может! Я же ничего не знаю!

— Узнаешь. В свое время. — Судя по голосу, серафима это, как ни странно, забавляло. — А до тех пор я постараюсь, чтобы все шло гладко. Не мешкай. Моего голоса уже не достает в хоре.

— Но я не верю в судьбу! — воскликнула я. Бросила взгляд на Рона — похоже, и насчет свободного выбора у меня тоже есть сомнения.

— Вера в судьбу не есть необходимое условие, — прозвучал мелодичный голос. Казалось, серафим занимает собой весь мир, хотя он был не намного выше меня. — Кайрос вот не верил. Судя по всему. — Серафим посмотрел на Рона, и я быстро перевела дух. — Впрочем, ты веришь. Хотя и говоришь иначе.

Рон не двигался, пока серафим не отвел взгляд, и лишь потом облегченно обмяк.

— Но мне не нужна работа! — Похоже, мои желания не имели никакого значения, и это вывело меня из себя. — Можно я просто заберу свое тело, и все станет, как было, пожалуйста?!

Серафим казался потрясенным — если это вообще применимо к божественным существам.

— Тебе это не нужно? — переспросил он, и Рон шагнул вперед, словно желая возразить.

— Нет! — Во мне вспыхнула надежда. — Я просто хочу быть собой. — Я поспешно сорвала с шеи амулет. И собрав всю свою храбрость, кинулась к серафиму и вложила камень в его руки. Сердце снова забилось и, смущаясь оттого, что не могу его обуздать, я отступила. Кольнула тревожная мысль: не нарушила ли закон, подойдя к серафиму так близко? В лицо ему смотреть я не могла. Слишком больно.

Серафим взглянул на амулет так, словно в его сверкающей руке лежало великое сокровище. Камень мерцал бесконечной чернотой, а серебряные прожилки загорелись жарким золотом.

— Ты и есть ты.

— Пожалуйста, — взмолилась я, бросив взгляд на Кайроса, мертвого и забытого на плитах пола. — Вы можете сделать меня прежней? Вернуть обратно в тело?

Я приободрилась — серафим улыбнулся так лучезарно, что мне пришлось сощуриться.

— Если таков твой выбор, — с неожиданным юмором произнес серафим. — Где оно?

Готовый вырваться восторженный крик потонул в смятении:

— Оно у Кайроса…

Мне стало худо, стоило взглянуть на Накиту, а потом на молча стоявшего поодаль Рона. От него помощи ждать не стоит. Я снова обернулась к серафиму.

— Наверное, оно в доме. — Без амулета на шее я чувствовала себя обнаженной.

— Оно бы уже к этому времени разложилось, — сказал Рон.

Волны тревоги и ужаса прокатились по мне одна за другой. Кайрос дал моему телу разложиться? Так значит, все было впустую?

— Он прав, — сказал серафим. — Твоя материальная оболочка не на Земле.

Пошатываясь, я добрела до столика и тяжело опустилась на стул, ноги отказывались меня держать. Поставила локти на покрытый плиткой стол и едва не опрокинула бокал Кайроса. Сама не зная зачем, поставила его на место. Никто ведь не будет допивать. Это бокал мертвеца.

— Он говорил, оно близко, — прошептала я, оглушенная. Где же мое тело, если не на Земле?

Что-то заслонило солнечный свет, я подняла взгляд: это серафим сел передо мной — ситуация удивительная и вместе с тем повергающая разум в оцепенение.

— Скорее всего, твое тело где-то между настоящим и будущим.

Мое сердце обратилось в пепел; я заморгала, стараясь различить черты серафима. В словах его звучала надежда.

— Между настоящим и будущим? Что это значит?

Я на другом краю света, сижу за столом с ангелом. Ну и чудеса!

— Это значит, что оно потеряно, но его можно найти, — сказал серафим. — В единственном месте, где Кайрос оставил бы твое тело — так, чтобы надежно спрятать и легко достать. Между настоящим и будущим.

Я облизнула губы и взглянула на тело Кайроса.

— Вы можете отвести меня туда?

Серафим опять улыбнулся, и я потупилась.

— Невозможно «отвести туда». Оно просто есть и все. Ты сможешь видеть то, что есть между настоящим и будущим, когда окажешься внутри времени. — Серафим совсем по-человечески прокашлялся и протянул мне амулет. — Что ты выберешь — принять его или кануть в вечность?

Как будто у меня и в самом деле есть выбор.

Ветер с океана трепал мою челку, я взглянула на Накиту, прекрасную и растерянную — она растирала между пальцами влагу своих слез, пытаясь понять, что же это такое.

— А можно я приму это на время? Пока не найду свое тело.

Серафим рассмеялся, прекрасный звук сотряс воздух, столик перед нами треснул.

— И это ты не веришь в судьбу! — весело сказал серафим, чем-то напомнив мне Грейс.

— Я серьезно. — За резкостью ответа я попыталась спрятать потрясение от вида сломанного столика. — Могу я заниматься этим, пока не найду свое тело, а потом вернуть амулет? — Я просто хочу снова стать живой.

Преодолев смущение, Накита подошла к нам. При виде нее лицо серафима сделалось задумчивым, и он осторожно сказал:

— Если таков твой выбор.

— Выбор? — мрачно переспросила я. — Я думала, вы за предопределение.

— Выбор есть всегда.

Я взглянула на Кайроса и подавила дрожь.

— Кайрос говорил, есть лишь судьба.

— А Хронос — есть лишь свободная воля, — нараспев проговорил серафим.

Он на что-то решился. Странно было с ним разговаривать. В нем ощущалась детская искренность и невероятная мощь. Я облизнула губы и повернулась так, чтобы не видеть Кайроса.

— А что же верно? Выбор или судьба?

— И то и другое. — Тихое шуршание скользящей ткани было словно солнечный свет, серафим опустился передо мной на колени и с мольбой протянул мне амулет.

Я испуганно вскочила.

— Не надо, — прошептала я. Лишь бы никто не обращал на меня внимания. Меня сейчас стошнит. Стошнит прямо на этот красивый пол.

Серафим поднял глаза, и когда наши взгляды встретились, я едва не ослепла, голову пронзила боль.

— Я чту тебя. Тебе под силу недоступное мне, — тихо проговорил серафим. — Недоступное, невзирая на то, что я есть и то, чем я был. Ты человек. Вас любят за способность творить как хорошее, так и плохое. Я могу убивать, ты — создавать. Даже создать… завершение. — В голосе серафима послышалась тоска. — Такое мне никогда не будет подвластно. Прими это. Твори.

Я уставилась на свой амулет. Он был красивый, в середине черного камня мерцали крошечные серебряные огоньки, словно звездочки. Я не могла поднять на серафима глаз — это было так больно, — но чувствовала, что он мне улыбается.

— Мэдисон, по велению судьбы — не по выбору — Кайрос отправился убить тебя. Судьба придала тебе храбрости, чтобы ты завладела его амулетом. Судьба определила сотни мгновений, чтобы привести тебя сюда. И все же тебе нужно выбрать — занять свое место или вернуться к прежнему.

Я все-таки сомневалась, стоит ли отказываться.

— А что бы выбрал ты — будь такая возможность?

Серафим засмеялся.

— Ни то ни другое, это же я. Выбор? Судьба? Одно и то же. Не вижу разницы. Потому только человек может поворачивать время по своей воле. С моей высоты заглянуть за угол времени несложно, трудно отделить будущее от прошлого.

Это был выбор без выбора. Судьба, основанная на свободе выбора. Я не хочу умирать, значит, остается всего один вариант. И я, словно во сне, протянула руку к своему амулету, своей жизни. Кожа серафима была прохладной, и когда наши пальцы соприкоснулись, я почувствовала, как у меня в мыслях развернулись необозримые пространства. Камень был теплый, мои пальцы сомкнулись, вновь обретая над ним власть.

Серафим поднялся.

— Свершилось. Она заняла свое место.

Вот и все, так быстро. Никаких тебе фанфар и труб. Амулет лежал у меня на ладони, и казалось, так было всегда. Я обескураженно оторвала от него взгляд. Так что? Я теперь темная хранительница времени?

Рон вздохнул, Накита стояла подле меня, и в ее широко раскрытых глазах трепетал страх — она боялась, что я прогоню ее.

— Что ты велишь мне сделать? — прошептала она.

Я смущенно взглянула на серафима, и он сказал:

— У тебя есть желание. Она его исполнит.

— Спаси Джоша. — Это так просто, изумилась я. После всего, что я сделала, нужно только попросить? — Помоги Барнабасу.

Брови Накиты поднялись, губы приоткрылись.

— Я никогда этого не делала, — сказала она, а Рон, похоже, поперхнулся.

— Пожалуйста, — добавила я и положила ладонь на ее руку, сжимавшую меч.

Накита кивнула и раскрыла возникшие из ниоткуда крылья. Завернулась в их сверкающую белизну, в воздухе раздался легкий вздох — и она исчезла.

— Хорошее начало, — сказал серафим, и я обернулась к нему. — У тебя хороший взгляд, Мэдисон. Твой друг Джош еще многое сделает для других. — Он, улыбаясь, наклонился ближе ко мне. Я не могла двинуться, когда прямо в меня заструился аромат чистой воды, усмиряя тревоги, наполняя миром. — Тебе надо идти, пока папа не позвонил, — добавил серафим, поцеловал меня в лоб, и я потеряла сознание.