Унеси меня на Луну

Глава 13

Рикки пил кофе с молоком, выбирая момент, чтобы сообщить матери главную новость. Синтия отломила ложкой кусочек шоколадного бисквита с апельсиновой начинкой и спросила:

— Как поживает твоя подруга… как бишь ее зовут, Соня?

— София. Хорошо. Как раз сегодня она вышла замуж.

— Очень приятно. Может, ты тоже скоро найдешь себе жену.

Рикки посмотрел на мать с таким видом, словно ждал продолжения шутки.

— Это будет трудновато, особенно если учесть, что мне нужно искать не жену, а мужа.

Синтия промолчала, опустила взгляд и стала пить кофе. Как правило, предвкушение встречи с матерью оказывалось гораздо приятнее самой встречи. Рикки хотел видеть ее радостно возбужденной, заинтересованной, любящей, но этого почти никогда не случалось. Тем не менее сейчас Рикки не терпелось сообщить ей фантастическую новость. Как только она услышит, какой сюрприз он ей приготовил, все станет по-другому.

— Мама, когда ты последний раз была в отпуске?

— В отпуске? — Синтия пожала плечами. — Не помню. Отпуска — это для богачей.

— А если бы ты могла поехать в любое место, куда захочешь?

— Не говори ерунду, ты слишком много фантазируешь.

— Я серьезно.

Синтия вздохнула:

— Не знаю. Мне всегда хотелось побывать в Европе.

В ее ответе не слышалось надежды на то, что желание когда-нибудь осуществится. Казалось, она с таким же успехом могла бы мечтать найти в упаковке с овсяными хлопьями чек на миллион долларов.

— Наверное, за время работы в отеле у тебя накопилось много отпусков, — продолжал Рикки.

— Да, много. — Синтия хмуро кивнула и добавила в кофе еще сливок. — Я только иногда брала по одному дню, чтобы съездить в Ньюарк к твоей тете Крисне.

Рикки едва сдерживался. От возбуждения он забарабанил ногой по полу, он больше не мог молчать.

— Мы поедем в Европу.

Синтия снисходительно улыбнулась:

— Когда-нибудь.

— Нет, сейчас, — серьезно возразил он. Мать посмотрела на него как на чудака.

— Помнишь, ты все эти годы посылала мне деньги? Так вот, я старался откладывать по мере возможности. К тому же я нашел очень выгодного инвестора. — Рикки подался вперед, чтобы Синтия не упустила ни единого слова. — Мама, мы можем отправиться куда угодно, причем первым классом.

Казалось, Синтия не столько обрадовалась, сколько встревожилась. «Неужели, у нее шок?» — подумал Рикки. Мать посмотрела на него как на ненормального, но он упорно продолжал:

— Ты только представь, как это здорово. Европа! И не какой-нибудь экономичный тур, мы будем отдыхать, как кинозвезды.

Теперь Синтия заинтересовалась:

— Сколько у тебя денег?

— Тридцать тысяч долларов.

От неожиданности она вздрогнула. Рикки серьезно кивнул:

— Да-да, правда.

— Ты не можешь выкинуть такие деньги на какой-то глупый отпуск.

— Ну пусть не все, а половину или две трети. Столько, сколько потребуется. — Рикки улыбнулся. — Мама, я мечтал об этом с семнадцати лет — мечтал и строил планы.

Синтия неловко заерзала на стуле.

— Я не смогу оставить твоего отца.

— Но мы же не переезжаем в Европу насовсем, — возразил Рикки. — Речь идет всего о нескольких неделях.

— Все равно, это было бы нехорошо.

Рикки отказывался верить своим ушам. Он много раз представлял себе этот разговор, представлял счастливые слезы, объятия, вскрики восторга, благодарность, восхищение его умелыми финансовыми манипуляциями… чего он только не воображал, но в реальности все оказалось не так, мать даже не обрадовалась по-настоящему.

— Мне бы не стоило пить кофе так поздно. — По тону Синтии можно было подумать, что вопрос исчерпан. — Теперь я, пожалуй, не засну.

Рикки опешил.

— Мама, ты меня слушаешь? Такое впечатление, что я предлагаю тебе съездить на автобусную экскурсию в Брэнсон.

— Твое предложение и правда звучит заманчиво, — призналась Синтия. — Но я не могу уехать надолго.

— Ты только что сказала, что у тебя накопились неиспользованные отпуска.

Синтия замялась.

— Как я объясню эту поездку твоему отцу?

— Ты имеешь в виду своего Хуана? — натянуто уточнил Рикки.

— Не говори так.

— То же самое я могу сказать и тебе. Глупо называть его отцом, он мне не отец.

Синтия возразила:

— Он хороший человек. — Она покачала головой. — Если он узнает, что я посылала тебе деньги… нет, об этом я даже думать не хочу.

Рикки разобрала злость. Он редко сердился на мать, но малодушные люди всегда его раздражали. Он не сомневался, что мать на самом деле гораздо сильнее, чем притворяется.

— Не стоит притворяться забитой.

На это Синтия ничего не сказала и стала смотреть в окно, через которое было видно телевизор.

— Ты не должна жить в страхе. Помнишь, как в фильме «Горящая кровать» героиня расправилась со своим мучителем?

Синтия повернулась к сыну, густо покраснев.

— Это не смешно. Я не собираюсь усыплять своего мужа выхлопными газами и сжигать.

Рикки уже пожалел, что не сдержался. Он вовсе не хотел задеть мать, а вспылил из-за острой неприязни к отцу.

— Извини, я был не прав.

— Вряд ли ты меня поймешь, да и не твое это дело, но я влюбилась в Хуана в четырнадцать лет. — Она дотянулась через стол и взяла Рикки за руку. — Было бы замечательно, если бы он послушался меня, изменив свое отношение к тебе… но он слишком гордый, упрямый и не отличается широтой взглядов. — На лице Синтии отразилась внутренняя борьба. — Я правда хотела бы поехать с тобой, но не могу.

Рикки отдернул руку.

— Я всегда только и видел, как ты работала, не разгибая спины, и никогда ничего не делала для себя.

— За меня не беспокойся, у меня все хорошо.

Она посмотрела на часы и поморщилась.

— Тогда я должен вернуть тебе деньги.

— Нет! — резко возразила Синтия. — Они твои, я не возьму у тебя ни цента. Сохрани их, в них твое будущее.

— Мама, на тридцать тысяч будущее не построишь.

— По крайней мере это что-то, — возразила мать. — Если хочешь, поезжай в Европу один. Только веди себя разумно, не швыряйся деньгами, как рок-звезда, и тогда ты не вернешься без гроша.

Рикки вздохнул:

— Я не очень-то рвусь в Европу. Я думал, об этом мечтала ты.

— Я просто так говорила. На самом деле мне нужно только, чтобы ты был счастлив и добился успеха.

— Ты все-таки подумай о Европе, эту мечту я по крайней мере могу осуществить в обозримом будущем.

Мать ушла, чтобы успеть на поезд. Оставшись один, Рикки чувствовал себя так, словно у него умер близкий родственник. Он не знал, что делать дальше. Десять лет целью и смыслом его существования было накопить денег и увезти мать от тяжелой работы и от Хуана, дать ей увидеть другую, лучшую жизнь в экзотической обстановке.

Рикки взял такси и поехал домой. Войдя в квартиру, он только схватил сумку со спортивной формой и сразу же пошел в тренажерный зал. Его переполняла негативная энергия, и он решил, что чем глушить ее алкоголем и жирной калорийной едой, лучше выпустить пар, поднимая гантели. Кроме того, во время интенсивных упражнений ему всегда лучше думалось. И теперь, когда Рикки неожиданно понадобилось искать новую цель в жизни, он надеялся, что ответ выйдет наружу вместе с потом.

Сьюзен Люччи, исполнительница главной роли, пела плохо, танцевала еще хуже, но обладала великолепными волосами. Дебби смотрела спектакль с очень дорогого места в партере в знаменитом театре «Марриот-Маркиз».

Она огляделась. Зрители не сводили глаз со сцены, замирая от восторга. Бернадетт Питерз, которая должна была исполнять главную роль, отдыхала на курорте, но это, кажется, никого не волновало. Публика принимала второй состав исполнителей просто великолепно.

Дебби очень хотелось удрать, но она не могла — их с Винсентом кресла находились в самом центре зрительного зала, а второй акт этой нелепой комедии только начался. Она взяла себе на заметку, что впредь лучше просить места поближе к проходу.

Она попыталась получить хоть какое-то удовольствие от постановки, состоявшей из неплохих песенок, глуповатой болтовни и банальных спецэффектов. Казалось бы, что лучше поможет уйти от реальности, чем музыка? Наверное, все дело в том, что сегодня голова Дебби была занята совершенно другим, и ей не удавалось проникнуться настроением спектакля. Слишком много всего произошло в последнее время.

Винсент сидел рядом с таким напряженным и несчастным видом, словно его приковали к креслу наручниками и насильно заставили смотреть женский телесериал во время бейсбольного матча на суперкубок.

Кого, спрашивается, она должна винить за испорченный вечер? Конечно, себя. Дебби надоело просиживать в кафе за чашечкой кофе с изнывающим от любви Винсентом и отвечать на его бесконечные вопросы о красивой и стройной младшей сестре.

Любимый цвет? Тот, что моден в этом сезоне.

Любимая еда? Маленькие кексы, которые пекут на Хэллоуин.

Любимая телепередача? «Сегодня вечером».

Любимая песня? «Физическое» в исполнении Оливии Ньютон-Джон.

Дебби интересовало, что он будет делать с ее ответами. Все это весьма напоминало анкету какого-нибудь журнала. Может, это с ее стороны эгоизм и мелочность, но ей совсем не нравилось пестовать одержимость Винсента другой женщиной, во всяком случае, это отнюдь не повышало ее самооценку. Дебби даже подумывала, не позвонить ли на радио доктору Лауре, но потом решила, что ее уверенность в себе и так достаточно пострадала. Общение с психоаналитиком в прямом эфире только окончательно испортит дело.

На сцене энергично пели и плясали индейцы.

«О Господи! Как меня угораздило доверить выбор Винсенту?»

На бродвейские шоу вроде этого ходят одни туристы. Настоящие ньюйоркцы не станут тратить восемьдесят долларов, чтобы увидеть Сьюзен Люччи, они посмотрят на нее бесплатно по телевизору, а деньги лучше приберегут для настоящих звезд.

Мысленно Дебби была далеко отсюда, ни с того ни с сего она вдруг подумала о принце Уильяме. Ей внезапно стало страшно. Может, у нее развилась склонность к педофилии? Нет, принц Уильям уже совершеннолетний, высокий, красивый и наследует огромное состояние, не говоря уже о престоле. Успокоив себя этой мыслью, она решила, что вполне может позволить себе эротические мысли о юном принце.

Дебби напрягла зрение, пытаясь в темноте прочесть программку. Буквы разглядеть не удалось, но, судя по количеству строчек, осталось еще несколько номеров. Какая жалость. Ей не терпелось уйти из зала. Она посмотрела на свою руку… По крайней мере ногти у нее в отличном состоянии. Ужасно глупо, если подумать: целый центнер лишнего веса, но безукоризненный маникюр. Хотя, с другой стороны, надо же с чего-то начинать улучшение своей внешности.

Винсент почесал у себя между ног. Потом еще и еще. Вместо того чтобы сделать это как можно незаметнее, он принялся открыто что-то поправлять.

«И как только мужчины ходят с этими штуками?»

Дебби попыталась не обращать на него внимания и сосредоточиться на шоу, но у Винсента все никак не получалось устроиться поудобнее.

«Когда же он перестанет?»

Дебби тихо запаниковала.

Теперь на него обратила внимание соседка справа. Во всяком случае, она повернулась, чтобы посмотреть, что он делает. Какой стыд! Винсент отвлек добропорядочную американку от происходящего на сцене. Наконец этот кошмар прекратился. «Слава тебе Господи, — мысленно произнесла Дебби. — В благодарность за твою милость обещаю больше не есть мороженое прямо из лотка».

Она вздохнула с облегчением. И вдруг ее осенило: неужели она действительно встречается с мужчиной, который способен прилюдно бороться с самой интимной частью своего тела? Тут же пришел и горький ответ: «Как будто у тебя есть выбор!» Стоит Винсенту узнать, что София вышла замуж за Бена, он в ту же секунду положит конец их «встречам». Это было его слово, Дебби предпочла бы «свидания». Отсюда и ее настойчивое желание, чтобы Винсент сводил ее в театр, а потом в ресторан. Тогда можно попытаться представить, что он за ней ухаживает. Только с таким условием Дебби согласилась посвятить Винсента в другие подробности жизни Софии, помимо ее любимого свитера или любимого фильма с Джулией Робертс в главной роли.

Шоу закончилось, занавес опустился, и они влились в толпу зрителей, медленно ползущую к выходу на улицу. Винсент по-хозяйски положил руку на локоть Дебби, и это, конечно, не ускользнуло от ее внимания. «Ужасно романтично, — думала она, — и необычайно галантно, потому что толкотня на выходе может быть даже опасна».

На улице, у самого выхода из театра, Винсент обошел конкурентов и сумел поймать такси. Это тоже произвело впечатление на Дебби: таких же ловких нашлось не много, большинству пришлось идти несколько кварталов пешком или даже соглашаться на такси с постоянным местом стоянки. Последних Дебби старалась избегать, потому что водитель мог оказаться серийным убийцей, и тогда бы экономия нескольких долларов не окупилась.

На улице образовалась пробка, но Дебби это вполне устраивало: они с Винсентом уютно устроились на заднем сиденье такси, отгороженные от всего мира. «Настоящий рай».

— Что ты думаешь о спектакле? — спросила она. Винсент пожал плечами:

— На мой взгляд, слишком много музыки. «Нет, не рай, полурай. Интеллектуальный коэффициент кавалера не мешало бы повысить».

— Что ж, это музыкальная комедия.

— Точно не помню, но, по-моему, в «Бриолине» так много не пели.

«Какая досада. Смени тему», — сказала себе Дебби.

— В следующий раз можно сходить в кино. — Она улыбнулась собственной сообразительности. Строить планы на будущее до того, как трагическая новость сообщена, — это очень умно. — Что бы ты хотел посмотреть?

— Мне нравятся фильмы, где много взрывов.

— Тогда надо пойти в многозальный кинотеатр, там наверняка найдется что-нибудь с Николасом Кейджем.

— А какие фильмы любит София?

Дебби отвернулась к окну, чтобы скрыть разочарование.

— В основном старые. — Ей удалось произнести это более или менее бесстрастно. — Те, в которых Одри Хепберн.

— Пожилая дама из фильма «Лев зимой»?

— Нет, это другая актриса, Кэтрин Хепберн.

Винсент кивнул с умеренным интересом. Сначала Дебби планировала сообщить ему новость после обеда, но теперь уже не видела смысла оттягивать неизбежное. «Обрадую его прямо сейчас и посмотрю, как он бросится наутек, — подумала она. — А потом вернусь домой и наемся до отвала».

Такси рванулось вперед, машины поехали быстрее. Дебби повернулась лицом к Винсенту:

— Я должна тебе кое-что сообщить. Это очень сильно повлияет на твои будущие планы.

Винсент уставился на нее бессмысленным взглядом.

— Что такое?

Дебби решила обрушить на него новость, как ведро холодной воды.

— София сегодня вышла замуж.

— София? Твоя сестра?

— Да. Кроме нее, я знаю только одну Софию — Лорен.

— Не понимаю где?

— В Калифорнии.

— Когда?

Дебби попыталась вспомнить.

— Точно не скажу, утром или в первой половине дня.

— Ваш отец об этом знает?

Дебби не верила своим ушам. Четыре вопроса — четыре! — и ни одного о том, кто ее муж.

— Не уверена. Это зависит от Толстого Ларри и Малыша Бо.

Винсент нахмурился, не понимая, при чем тут эти двое.

— Они присутствовали на свадьбе, Толстый Ларри был посаженым отцом.

Винсент на несколько секунд закрыл лицо руками.

— Я никогда не думал, что она выйдет за другого.

Дебби не выдержала:

— А ты не хочешь узнать, за кого она вышла?

— Зачем спрашивать? И так ясно. Возле нее все время вертелся тот тип, с которым они вместе работают в «Берренджерз». Я давно чувствовал, что между ними что-то есть.

— Рикки Лопес?

Не заметив удивления в ее голосе, Винсент покачал головой и прошептал:

— София Лопес… даже звучит неправильно. София Скалья — куда лучше.

— Эй, очнись, Рикки — голубой! Она вышла не за него, ее мужем стал Бен Эстез.

Похоже, это имя Винсенту ни о чем не говорило.

— Это тот парень, который пел в «Вилле», помнишь? — нетерпеливо жестикулируя, подсказала Дебби.

— Тип, который работал под Синатру? В таком дурацком костюме?

«Наконец-то дошло!» Дебби закивала.

— Он был в смокинге, и, по-моему, предпочитает, чтобы его называли почитателем Синатры.

— Твой отец говорил, что хочет видеть этого обормота мертвым.

— На сегодняшний день этот, как ты выражаешься, обормот — его зять.

— Не понимаю, что София в нем нашла? — искренне удивился Винсент.

— Если вкратце, то он высокий, красивый, обаятельный и, по слухам, великолепен в постели.

— Но все то же есть и у меня!

Дебби так опешила, что на время лишилась дара речи. И Винсент действительно так считал! В его самообмане было нечто даже трогательное. Она взяла его за руку и мягко проговорила:

— Ты высокий только для школьниц. Насчет красивого и обаятельного я, пожалуй, согласна, а что касается последнего пункта, то тут мне придется поверить тебе на слово.

Такси резко затормозило перед рестораном «У Лолы». Винсент не шелохнулся.

— Мы приехали, — сказала Дебби.

— Ты иди, а я лучше сяду на поезд и поеду домой.

Если у нее и теплилась какая-то надежда, то она быстро таяла. Все происходило именно так, как она предполагала. Теперь, когда София стала официально недоступной для Винсента, он потерял к Дебби всякий интерес. Она лихорадочно думала: «Может, напоить его и в полубессознательном состоянии затащить в постель? Хотя бы на одну ночь. А что, неплохая идея. И тогда конец периоду безбрачия, растянувшемуся на два года, а страсть, которая возникла еще в школьные годы, будет наконец удовлетворена. Это называется извлечь максимум из почти безнадежной ситуации».

— Давай лучше пойдем в ресторан и хотя бы выпьем, — мягко предложила Дебби, стараясь, чтобы в ее голосе не ощущалось безнадежности. — Пожалуй, тебе сегодня не стоит оставаться одному.

— За меня не беспокойся, я собираюсь позвать друзей и пойти с ними в стрип-клуб.

Дебби испытала острое желание ткнуть его локтем в живот.

— Это очень по-детски. Так ведет себя мальчишка-старшеклассник, когда его бросила девчонка, а ты взрослый, искушенный мужчина. — Ей пришлось сделать паузу, чтобы собраться с мыслями после столь нелепого заявления. — Давай посидим у Лолы, пообедаем и поговорим обо всем этом, как взрослые люди.

Немного подумав, Винсент согласился:

— Ладно. — Он наклонился вперед, чтобы расплатиться с водителем. — Все равно на мне «боксеры», а если стриптизерша сядет мне на колени, лучше быть в плавках.

— Слишком много информации, — натянуто сказала Дебби.

Она вышла из такси и зашагала к ресторану, полная решимости заставить Винсента забыть о Софии, пусть даже всего на одну ночь.

София называла это «блюдо» медовым петушком. Вне всякого сомнения, ничего более изысканного ей пробовать не доводилось. Как его приготовить? Очень просто. Возьмите одного любимого мужчину, обильно смажьте его плоть первоклассным клеверным медом и — приятного аппетита. Ни грамма жиров и всего сто двадцать калорий!

М-м-м… Очень сосредоточенно, ни на что не отвлекаясь, она целовала, облизывала и посасывала предмет своего вожделения, и делала это со всей страстью, двигаясь очень плавно и медленно.

— Хватит, крошка, пожалуйста… Я не выдержу, — простонал Бен, раскинувшийся на матрасе.

София в который раз отметила, что он на удивление высокий — такой, что его ноги свисают с края кровати. Она сидела на корточках между его бедер, массируя его плоский и твердый, как бетон, живот. К этому занятию она относилась так же серьезно, как к глобальному потеплению.

— Ты ужасный обманщик. — Она залилась смехом. — Ты очень даже можешь, и ты вовсе не хочешь, чтобы я останавливалась.

— Я знаю, — прошептал Бен, нежно лаская ее голову. София тем временем принялась слизывать языком капельки меда.

— Но если бы я сказал, что думаю на самом деле, ты сочла бы меня жадным. Я согласен, чтобы ты делала это посменно, по двенадцать часов.

Она рассмеялась и опять склонила голову, касаясь губами самых чувствительных точек. До чего же восхитительное лакомство!

Бен забылся, он был на грани помешательства.

— О-о, беби… Это самое сексуальное, что… черт…

Волшебный момент! София могла судить о его состоянии по участившемуся дыханию и напрягшимся мышцам бедер.

Бен вздрогнул и застонал.

София прижалась к нему изо всех сил. Она не переставала удивляться тому, как прекрасны их сексуальные отношения, какое удовольствие доставляют они им обоим.

— Ты знаешь, как я завожусь, когда ты вытворяешь такие вещи?

София глубоко вздохнула, наслаждаясь мужским ароматом его тела.

— Догадываюсь.

Несколько минут они лежали молча, расслабившись в объятиях друг друга. Потом Бен сказал:

— Надо бы принять душ, у меня в волосах мед.

София засмеялась:

— А у меня весь подбородок липкий.

— Но мне ужасно не хочется вставать, здесь так хорошо, уютно…

— И мне тоже.

— Мы с тобой — парочка развратных, неряшливых и ленивых новобрачных.

София блаженно вздохнула.

— Совершенно с тобой согласна. — Помолчав, она спросила: — Как ты думаешь, что будет, когда мы вернемся в Нью-Йорк?

Бен не ответил.

— Там нам придется иметь дело с моим отцом. Ты говорил, что Китти полезла в бутылку. Мне нравится жить так, как сейчас, — мы только вдвоем, и можно ни о чем не думать. Но ведь нам придется вернуться в реальный мир?

Бен по-прежнему молчал.