Унеси меня на Луну

Глава 18

На лестнице лежало тело пожилой женщины.

— О Господи!

София взвизгнула и подбежала поближе посмотреть. Это оказалась миссис Таунсенд. К счастью, напуганная и оглушенная старуха еще дышала. София присела на корточки, приподняла ее голову и тихо заговорила:

— Миссис Таунсенд, вы меня слышите? Я миссис Эстез, ваша соседка.

— Кто? — едва слышно спросила та.

София решила остаться с ней, но двигать несчастную побоялась. Не долго думая она достала мобильный телефон и позвонила в Службу спасения. Там пообещали, что в считанные минуты к ним приедет бригада «скорой помощи».

— Все будет хорошо, сейчас вас доставят в больницу. Теперь София говорила громко, нарочито бодрым голосом, четко выговаривая каждое слово.

— Я упала, — слабо пробормотала старуха. — На лестнице так темно!

София посмотрела вверх, на укороченный пролет пятого этажа. Лампочка перегорела, и верхняя ступенька едва виднелась. Она мысленно отругала домовладельца за небрежность, но этим можно заняться и позже. Она села на ступеньку рядом с миссис Таунсенд, взяла ее за руку, а другой рукой отвела со лба выбившуюся прядь волос.

— Не волнуйтесь, врачи о вас позаботятся.

Женщина поморщилась, по-видимому, ей стало больнее, потому что на глазах выступили слезы.

София чувствовала себя совершенно беспомощной, и это ее ужасно раздражало, от досады она сама чуть не заплакала, но все же сдержалась.

— Может, позвонить кому-нибудь из ваших родственников?

— Позвоните моей внучке… Мелиссе Таунсенд… записная книжка в сумочке.

София достала потрепанную книжку и открыла записи на букву Т. Против имени Мелиссы значилось несколько телефонов — колледжа, какой-то номер другого города и несколько нью-йоркских. София выбрала тот, запись которого показалась ей самой свежей, и стала по нему звонить. После четырех гудков щелкнул автоответчик.

— Привет, это Мелисса, Сара, Элли и Дженнифер. Вы знаете, что надо делать.

— Сообщение для Мелиссы Таунсенд, — четко произнесла София. — Меня зовут миссис Эстез, я живу на одном этаже с вашей бабушкой. Она упала с лестницы и ее отвезут в больницу Бельвью.

Подумав немного, она ничего больше добавлять не стала и закончила разговор, моля Бога, чтобы Мелисса поскорее вернулась домой, а потом снова обратилась к пострадавшей:

— Вы молодчина, продержитесь еще немного, «скорая помощь» будет с минуты на минуту.

Старушка посмотрела на нее взглядом испуганного ребенка.

— Вы не могли бы поехать со мной? Я не хочу оставаться одна.

София легонько пожала руку миссис Таунсенд:

— Не волнуйтесь, я никуда не ухожу.

В ночи завыли сирены, звук все приближался. В окне лестничной клетки стал виден свет от мигалок. И вот уже на лестнице раздались торопливые шаги медперсонала «скорой помощи». Дальше все происходило очень быстро. Пострадавшую перенесли в машину, которая немедленно помчалась в больницу. Затем последовало долгое нервное ожидание. Только когда приехала Мелисса и врачи наконец сообщили, что у миссис Таунсенд перелом бедра, но она поправится, София взяла такси и поехала домой.

Бен в одних трусах-«боксерах» спал, развалившись на диване, по телевизору шло шоу «Политически некорректный». София на цыпочках подошла к мужу и поцеловала его в лоб. Он проснулся.

— Где ты была? Я волновался.

— Миссис Таунсенд упала на лестнице. Я ездила с ней в больницу.

— Она поправится?

София кивнула.

— Я потерял номер твоего мобильного, напиши его на холодильнике. — Бен всмотрелся в лицо жены. — Ты выглядишь усталой.

— Я действительно устала. — Она присела на край дивана и положила ладони ему на грудь. — Как прошел день?

— Продуктивно. Китти взялась помочь мне устроить настоящий концерт. А еще я получил временную работу. В основном ночные выступления.

— Я хочу пойти, мне нравится слушать, как ты поешь.

Бен замялся.

— Я пока выступаю не в таких местах, которыми можно похвалиться. Это так, случайные заработки, чтобы продержаться до настоящего концерта. Потерпи до большого шоу, я хочу, чтобы ты мной гордилась.

София поцеловала его в губы.

— Я и так тобой горжусь. А я сегодня основала свою косметическую фирму, называется «Жаклин» — в честь моей матери. Мы будем продавать дорогой лак для ногтей.

— Да, это предмет первой необходимости.

Бен потянул ее на себя и обнял.

— Рикки вкладывает в дело тридцать тысяч долларов.

— У Рикки есть лишние тридцать тысяч баксов? Откуда?

— Долго рассказывать.

— Хорошие у нас с тобой друзья.

— А я ожидала, что вернусь в пустую квартиру.

— Это еще почему?

— Думала, ты сидишь в «Быстром Моргане».

— Но кто-то же должен был закутать Мистера Пиклза в шаль и вынести на прогулку.

София захихикала, приподнялась на локтях и стала пальцами расчесывать его волосы.

— Неужели ты это сделал? — Она оглядела гостиную. — Где он, кстати?

— Тсс, — прошептал Бен. — Бедняга пытается уснуть.

— Никак вы двое скооперировались против меня?

— Что ж, нам, парням, стоит держаться вместе.

София глубоко вздохнула и потерла глаза. Она все еще не до конца оправилась от потрясения.

— Бен, миссис Таунсенд так испугалась… а я чувствовала себя совершенно беспомощной.

Бен погрузил пальцы в ее волосы и слегка пригладил их назад.

— Я рад, что ты ей помогла. — Он потянулся и лукаво улыбнулся. — Может, она теперь уговорит нашего злобного домовладельца не повышать мою квартплату до рыночного уровня.

София вдруг вспомнила о заявлении и о том, что она его подписала.

— О нет…

— Тэз присматривает новое место. Он большой мастер подыскивать приличное жилье за приемлемую цену. Наверное, сказывается опыт: он часто переезжает, чтобы его бывшие подружки не могли его разыскать.

София посмотрела на руки Бена, думая, какие они у него красивые.

— Но ведь им достаточно в любой вечер заглянуть в «Быстрый Морган», и они сразу его найдут.

— Его подружки не настолько смышленые.

Софии вдруг отчетливо вспомнились перегоревшая лампочка и темная лестница.

— Думаю, тебе нечего волноваться насчет мистера Данна, и менять квартиру нам не придется. Он нам даже квартплату не повысит.

— Послушай, крошка, я не хочу, чтобы ты пристраивала куда-то Мистера Пиклза. Ты его любишь, да и я стал привыкать к этому малышу.

— Мистер Пиклз никуда не поедет, — твердо заявила София, для убедительности хлопнув ладонью по обнаженному торсу Бена. — Да и вообще, пункт контракта насчет того, что нельзя держать домашних животных, просто бред. Его нужно отменить. Я уже поговорила на эту тему с Мелиссой Таунсенд, и мы решили, что ее бабушке следует завести кошку. С кошкой веселее, и за ней не так трудно ухаживать. В любом случае нам сейчас не время переезжать, мы оба слишком заняты.

Выразительные губы Бена сложились в заговорщическую улыбку. София почувствовала, что он что-то скрывает.

— В чем дело?

— Пойди в спальню и посмотри на свою подушку.

Сердце Софии забилось быстрее. Она обожала сюрпризы, особенно такие, которые ждали ее на подушке или под ней: шоколадки в хороших отелях, подарки от Санта-Клауса. Она открыла дверь, радуясь, как ребенок, и замерла. Спальня чудесным образом преобразилась: повсюду горели свечи, создавая ощущение чего-то сказочного и распространяя аромат лаванды, медвяной росы и подогретого вина с пряностями. На середине ее подушки лежала маленькая черная коробочка, обтянутая бархатом.

Она медленно подошла к кровати и затаив дыхание взяла коробочку. Сердце билось, как сумасшедшее. Она нажала на замочек, и комната поплыла перед ее глазами. Несколько секунд София не могла произнести ни слова, она не отрываясь смотрела на кольцо. Сияние сапфира и бриллиантов гипнотизировало ее. Камни показались ей огромными. София надела кольцо на палец, оно оказалось точно впору. Она чувствовала себя как Элизабет Тейлор… конечно, до того, как та растолстела и у нее возникли проблемы со здоровьем.

— Надеюсь, оно стоило того, чтобы немного подождать.

София повернулась и увидела, что муж стоит в дверном проеме.

— Как ты ухитрился…

Он приложил палец к губам:

— Ш-ш… Это моя тайна.

— Но мы же не можем…

— Это кольцо никогда не покинет твоего пальца. — Он подошел ближе и протянул руку. — А это всегда останется на моем. — На пальце Бена поблескивало традиционное золотое кольцо с выгравированной на нем датой свадьбы. — Все официально. Крошка, мы окольцованы.

София расплакалась от счастья. Несомненно, это Судьба! Что, если бы она не работала в ту субботу и не наткнулась на фантастического мужчину, распевавшего лирические баллады в торговом центре «Берренджерз»?

— Займись со мной любовью. Прямо сейчас.

Он положил руки ей на плечи и заглянул в глаза.

— Меня не нужно уговаривать.

София вдруг поняла удивительную вещь: с Беном она чувствовала себя совершенно естественно, ей не приходилось решать, поступить ли так или этак, что сделать, чтобы поддержать его интерес. Она просто была самой собой, Софией, а он — Беном, и они любили друг друга. Никогда раньше она не знала такой искренней, подлинной близости. На какое-то мгновение ее охватило ощущение беспредельного счастья, и на глаза снова навернулись слезы.

В ответ Бен нежно поцеловал ее в губы.

— Чем я это заслужила?

— Ты улыбнулась.

София была тронута до глубины сердца. Взяв за руку, Бен повел ее в ванную.

— Давай примем душ. У меня для тебя сюрприз.

Он включил воду.

— Как, еще один?

София снова посмотрела на кольцо. Оно очень заметное, привыкнет ли она когда-нибудь к его размеру? Пожалуй, да.

Ванная постепенно наполнялась клубами пара. Бен раздел Софию, потом разделся сам. Всякий раз, когда она оставалась с ним наедине и без одежды, в ней просыпалось бесстыдное животное. Как может тело мужчины быть таким живым, таким чутким, причем постоянно? Она уже знала наизусть каждый дюйм тела Бена, его тепло и неповторимый аромат.

София нежно погладила едва заметный шрам над его бровью. Бен рассказывал, что шрам остался после того, как в летнем походе после седьмого класса одна девчонка толкнула его на скалу.

— Кто это сделал?

— Пейдж Гловер. Когда выросла, она стала фотомоделью. Кажется, ее фотографию однажды напечатали в журнале «Семнадцать».

София грозно нахмурилась.

— Я должна ее выследить и уничтожить. Всякий, кто посмеет причинить тебе вред, будет иметь дело со мной.

— Тогда тебе нужно действовать в хронологическом порядке. Начни с моих родителей.

София внимательно посмотрела на Бена, пытаясь понять, серьезно он говорит или шутит.

— Шучу. — Он выдержал паузу. — Хотя мама очень жестоко редактировала список сладостей на Хэллоуин. Мне, например, никогда не позволялось есть домашний поп-корн.

София засмеялась и встала под душ, потянув за собой Бена.

— Когда ты познакомишь меня с родителями?

— Они сейчас в долгом круизе по экзотическим местам.

— Значит, они все-таки существуют.

— О да. И я их, безусловно, люблю… когда нас разделяет большое водное пространство.

София не могла сдержать нетерпение.

— Где же твой второй сюрприз?

— Закрой глаза.

Она подчинилась и запрокинула голову, подставляя лицо и волосы под струи воды. Когда она открыла глаза, Бен держал в руке какую-то банку и медленно отвинчивал крышку.

— Что это?

— Скраб для тела из коричневого сахара. Я увидел его в витрине бутика.

Он зачерпнул немножко коричневой массы и стал размазывать ее по плечу Софии.

— Ощущение восхитительное, — вздохнула она, наслаждаясь прикосновением жестких крупинок сахара к коже. — И пахнет очень вкусно.

— Я собираюсь вымыть тебя с этой штукой с головы до ног.

Этим Бен и занялся. Когда он дошел до ключицы, София замычала от удовольствия.

— Кажется, я очень избалованная.

— Да, — согласился Бен, — но ты была избалована еще до того, как мы познакомились. Мне ничего не оставалось, кроме как продолжить традицию. Если бы я стал действовать по-другому, то пошел бы против течения.

Он стал размазывать сладкую массу по ее груди.

— О-о-ох, — вздохнула София. — Здесь не надо.

Бен подмигнул.

— Везде.

— Ну если ты настаиваешь…

Она подцепила пальцем немного скраба, шлепнула его Бену на кончик носа и засмеялась.

— Я понял, что влип, еще в тот день, когда мы встретились впервые.

— Не может быть.

— Ты ела фруктовый салат. Я видел, что ты не стала поливать его весь маковым соусом, а подцепляла каждый кусочек отдельно и очень аккуратно макала в соус.

— И тебе это понравилось?

Бен стал натирать скрабом ее живот, его руки двинулись ниже… София резко втянула воздух.

— Это подсказало мне, что ты очень аккуратная девушка, а я достаточно пожил на этом свете и знаю, что аккуратные девушки — сущее наказание.

— Я не полила весь салат только потому, что терпеть не могу дыню с маковым соусом. Не знаю почему, просто не люблю, и все тут.

— Поэтому я тебя и полюбил.

— За дыню?

— Это только одна причина. А другая — то, что ты несносная. Дай мне слово, что не будешь пытаться исправиться.

— О, я собираюсь заняться этим каждые полгода. Читаю кучу книг, составляю списки первоочередных задач и заново формулирую для себя смысл жизни. Но все напрасно. Например, я так и не бросила курить, хотя намеревалась сделать это еще в девяносто седьмом.

Бен присел на корточки и стал размазывать скраб по бедрам. Не вставая, он посмотрел на нее снизу вверх, и на этот раз в его глазах не было обычного озорного блеска.

— София, я люблю тебя. И не за что-то особенное, а просто за то, что ты такая, как есть. Для меня этого достаточно. Никогда не думал, что способен на подобные чувства. Теперь песни, которые я пою, обрели для меня новый смысл.

У Софии перехватило дыхание, его слова показались ей чудесным сном, и ей захотелось навсегда остаться для него самой прекрасной, любимой и желанной. Что говорит женщина в ответ на такое признание? «Что-нибудь простое, — подсказал внутренний голос, — чтобы все не испортить».

— Я тоже тебя люблю.

Бен поочередно поднял ее ноги и намазал сахарным скрабом все, включая кожу между пальцами, потом нежно подтолкнул Софию под воду и стал смывать вкусно пахнущую массу, поглаживая ее кожу.

— Ты стала еще нежнее… — шептал он. Внезапно она поняла, что больше не выдержит. Она поцеловала Бена и не переставала целовать до тех пор, пока они мокрые не свалились на кровать — мысль остановиться и взять полотенце им и в голову не пришла.

Бен любил ее нежно, но целеустремленно. В его ласках сквозил первобытный голод, и София отдала ему себя без остатка. Мужчина и женщина, муж и жена… Раньше она и не догадывалась, что секс может быть таким удивительным. Он даже напоминал ей что-то библейское.

Когда Бен заснул, она свернулась рядом с ним клубочком, как кошка, ее голова покоилась на его груди, левая нога лежала поверх его бедер. Она чувствовала своим телом, как его грудь поднимается и опадает в такт дыханию. Подсунув свою руку под руку Бена, чтобы было теплее и уютнее, София вздохнула, ощущая аромат его тела, и подумала, как же прекрасно лежать вот так рядом.

На следующее утро она встала в пять часов, и не жалела об этом: предстояло сделать очень много. Сознание, что у нее появилась цель, бодрило и освежало.

«Правило номер один для будущего родителя: поощрять участие детей в научных проектах, приучать их делать домашнюю работу и тому подобные вещи, которыми я в свое время себя не утруждала».

Выйдя из дома, София первым делом заглянула в круглосуточную аптеку, приобрела несколько бутылочек лака для ногтей и разнообразные красители. Затем она зашла в кафе, купила два больших стакана кофе и пошла обратно.

Гостиная превратилась в импровизированную лабораторию. София принялась экспериментировать с цветами лака, по ходу «исследований» делая заметки. Минуты складывались в часы. Наконец она нашла идеальный оттенок, которого добивалась. Лак получился бледно-голубым, как цветки барвинка, и до того красивым, что не передать словами. София назвала его «Голубая грусть Жаклин».

Первый оригинальный лак для ногтей, созданный ее компанией! Чтобы отпраздновать это событие, она смыла со своих ногтей лак конкурирующей фирмы (Эсти Лаудер переживет!) и покрасила их собственным творением. Пока лак сох, София любовалась им и одновременно восхищалась кольцом. При этом она случайно взглянула на часы. Начало одиннадцатого!

«Так поздно?»

Она опять опаздывает в «Берренджерз»! А кампания по раздаче подарков еще продолжается. Клер съест ее с потрохами! София побежала в спальню, быстро оделась и бросилась к выходу. В дверях она едва не столкнулась с мистером Данном.

— Это животное все еще в квартире? — язвительно поинтересовался домовладелец, не соизволив даже сказать «доброе утро».

— Если вы имеете в виду моего мужа, хочу напомнить — то, чем мы занимаемся в своей спальне, вас не касается.

Данн побагровел.

— Я говорил о собаке.

— Пойдемте со мной, кажется, вас следует поучить вести дела. — София спустилась вместе с домовладельцем на один пролет по лестнице и обратила его внимание на перегоревшую лампочку, не преминув объяснить, что именно плохое освещение послужило причиной печального происшествия с миссис Таунсенд.

Спустя несколько минут политика мистера Данна по отношению к домашним животным (правда, весом не более двадцати пяти фунтов) в корне изменилась. София также заручилась обещанием мистера Данна, что следующая квартира, которая освободится, достанется Мелиссе, что в ванной миссис Таунсенд установят поручни, а вопрос о «рыночной цене» на квартиру подниматься не будет.

Ведя переговоры с домовладельцем, София заметила, что у нее появилась новая привычка — во время разговора помахивать рукой с кольцом, как бы говоря: «Взгляните на мои драгоценности, разве они не прекрасны?» Она решила, что нужно следить за собой, поскольку эта манера может раздражать ее собеседников.

Стоило ей пересечь границу торгового зала, как она услышала злобное шипение Клер:

— Спасибо, что почтили нас своим присутствием, принцесса.

София вздохнула:

— Прошу прощения, мне пришлось помочь одной старушке.

— Как интересно. А я тут помогала твоим клиентам.

София решила пропустить шпильку мимо ушей. Клер принадлежала к породе людей, которые, даже выиграв миллион долларов, первым делом стали бы жаловаться на налоги. Если огрызаться, это только поощряет их продолжать в том же духе.

Рикки пришел на работу на целый час раньше.

— Представляешь, мы можем изготовить флакончик лака для ногтей меньше чем за доллар! А потом продадим его за двадцать! Теперь я представляю, как чувствуют себя наркобароны.

София повернулась к другу и небрежным жестом уронила руку. Рикки заметил кольцо.

— Матерь Божья! Ты ограбила жену миллионера?

София растопырила пальцы, в тысячный раз за утро проверяя, хорошо ли оно сидит.

— Бен подарил это мне прошлой ночью.

Рикки довольно похоже скопировал голос популярной телеведущей, известной своим грубоватым юмором:

— Дорогая, я думала, он давал это тебе каждую ночь.

София довольно улыбнулась.

— У меня самый удивительный муж на свете.

— Не говоря уже о потрясающем лаке для ногтей.

— Цвет называется «Голубая грусть Жаклин».

Рикки поморщился.

— Идет наш надсмотрщик. Наверное, нам пора обратить немножко внимания на клиентов.

София повернула голову. Так и есть, в их сторону направлялся Говард Берренджер. Увидев это, она поспешно подошла к покупательницам: мамаше и ее дочке, вызывающе одетой девице лет четырнадцати.

— Тэффи нужен новый макияж, — сказала дама.

— Не только! — фыркнула девица. — Мне много чего нужно.

«Правило для будущего родителя номер два: быть достаточно богатым, чтобы иметь возможность отправить детей в закрытую швейцарскую школу и таким образом ограничить контакты с ребенком в самый трудный подростковый период».

— Хочу вот это, — потребовала Тэффи, указывая на руку Софии.

Мать пожала плечами и нервно улыбнулась.

— Сомневаюсь, что кольцо этой леди продается.

— Черт, да не кольцо! Оно больно яркое, я буду в нем похожа на переодетого голубого. Я говорила про лак. Обалденный цвет, такого нет ни у кого в школе.

София испытывала одновременно и возмущение (что эта избалованная девчонка понимает в драгоценностях?!), и восторг (маленькая модница оценила ее лак для ногтей). Но поблизости очень некстати торчал Говард Берренджер, он остановился посмотреть и, по обыкновению, прочесть внеплановую нотацию за неподобающий уровень обслуживания. Он со всеми так держался.

— В вашем отделе продается такой лак? — спросила мать.

— Нет, но… — начала София.

— Где вы его взяли? — визгливо спросила Тэффи. — Я хочу купить все цвета.

— Тэффи, не капризничай, — попыталась урезонить ее мать. — Мы попробуем один цвет и посмотрим, как он тебе подойдет.

— Черт! Я знаю, что делаю! Как будто папа только что не продал Интернет-компанию за пятьдесят миллионов! Я хочу все цвета!

София решила сказать правду, хотя бы только для того, чтобы спасти мамашу от дальнейших нападок.

— На самом деле я изготовила этот лак сама. Я открываю свою собственную фирму.

Говард Берренджер застыл как изваяние.

— На кой черт мне знать вашу биографию? — брякнула Тэффи. — Лучше скажите, сколько у вас есть оттенков.

«Правило номер три: еще раз хорошенько подумать, стоит ли вообще заводить детей».

— Пока только один этот. — Софию охватило ни с чем не сравнимое чувство гордости за собственное достижение. — Он называется «Голубая грусть Жаклин».

— Почем?

София замялась. Ко бизнес надо или развивать, или не начинать вовсе. И она решилась, несмотря на то что поблизости маячил Говард.

— Двадцать долларов.

— Я хочу взять десять флаконов для всех моих подруг.

София получила первый в жизни заказ! От возбуждения по спине побежали мурашки.

— Приходите завтра, я принесу лак.

Она проводила взглядом мамашу с дочкой и только потом спохватилась, что так и не предложила им ничего из продукции «Аспен косметикс». К тому же она нарушила запрет на торговлю продукцией, не входящей в ассортимент «Берренджерз». И то и другое каралось увольнением.

Говард с каменным лицом подошел ближе и стал молча разглядывать ее руки.

— Красивое кольцо, — заметил он.

— Я недавно вышла замуж.

София робко улыбнулась, не сомневаясь, что работает в магазине последний день.

— Поздравляю. — Берренджер поднял глаза и посмотрел ей в лицо. — Я стал свидетелем весьма интересной сделки.

София глубоко вздохнула.

— Извините. Я знаю, что уволена.

— О, я бы вас точно уволил, если бы вы продали этой девчонке один флакон. Но вы продали десять, а это подсказывает мне, что из вашей «Жаклин» может что-то получиться. Доставьте к концу недели двести флаконов лака.

Софии стоило немалого труда сохранить спокойствие. Неужели она не ослышалась? Ей показалось, или Говард Берренджер действительно только что разместил первый оптовый заказ на продукцию «Жаклин»?

— Плачу по восемь долларов за штуку.

— По девять, — твердо сказала София. Пусть она взволнована, но она же не дура.

До сих пор дела с сольным концертом Бена Эстеза шли из рук вон плохо. Китти умудрилась собрать команду настолько неработоспособную, что по этому показателю она обходила даже ее семью.

Роберт Кэннон, круглый, как шар, репетитор по вокалу, сидел за пианино. Судя по всему, свой метод обучения он взял из какого-то фильма двадцатилетней давности.

Ритм Нэйшн, хореограф с внешностью парня, закаленного в уличных схватках, щеголявший в мешковатых джинсах и футболке со светящейся надписью «Сердитый негр», расположился на полу. Его прическа представляла собой десятки тонких косичек.

Чуть в стороне устроился Тим Рибел, гей и весьма колоритный персонаж. Мало того что он был с головы до ног в одежде от Джанни Версаче, наряд дополняли боа из перьев и огромные круглые очки в стиле Элтона Джона. По сравнению с ним Рикки Лопес мог бы служить эталоном мужественности.

Китти, заварившая всю эту кашу, находилась тут же. Она сидела поодаль от остальных, разговаривала по двум сотовым телефонам и одновременно со скоростью пулемета печатала на ноутбуке.

— Ребята, на меня это не действует, — пропел кислым тоном Тим.

Нэйшн нажал какую-то кнопку:

— Попробуй вот так.

Маленький репетиционный зал задрожал в ритме энергичного танца. Нэйшн нажал еще какие-то кнопки, и ритм изменился, превратившись в нечто вроде вибраций, наверняка опасных для внутренних органов.

Бен воззрился на него:

— Вы полагаете, под это можно танцевать?

Роберт встал из-за пианино, что далось ему с большим трудом.

— Если ты хочешь, чтобы у тебя не пропал голос, тебе надо бросить курить. С сегодняшнего дня. Это приказ!

— Фрэнк Синатра курил, — возразил Бен.

— Не спорь со мной!

«Боже всемогущий!» — мысленно взмолился Бен. Он провел в этой компании три часа, они испробовали самые разные варианты, но каждый оказывался тупиковым. Надежды, которые Бен возлагал на будущий концерт, быстро таяли. Он посмотрел на часы и испытал огромное облегчение, увидев, что пришла пора заканчивать. Китти приглашала эту команду «создателей звезд» на четко ограниченные отрезки времени два-три раза в неделю.

Он небрежно помахал им на прощание и, как только они ушли, целенаправленно двинулся к самой акуле рекламного бизнеса.

— Какого черта здесь происходит? Это что, цирк? Мне нужен концерт, а не аттракцион.

— Я тебе позже перезвоню, — промурлыкала Китти. — Передо мной тут маячит один неблагодарный ублюдок. — Она защелкнула крышку телефона. — Сладкий, знаешь, почему первая репетиция прошла впустую? Потому что ты сам не имеешь понятия, чего хочешь.

Бен собрался возразить, но вдруг почувствовал, что Китти права. Он действительно не представлял, что ему нужно. Проклятие! До ленча во «Временах года» ему все было ясно и понятно.

— Раньше я знал, — сказал он с чуть большей уверенностью, чем чувствовал на самом деле. — Я хотел стать Фрэнком Синатрой.

Китти покачала головой:

— Сладкий, это невозможно. Он был идолом, никто не в состоянии его заменить. Вот что я тебе скажу: сейчас это все устарело. Каждый дурак может напялить смокинг и спеть «Я держу весь мир на веревочке». На любом круизном судне, которые ходят от Майами до Багам, найдется вшивый певец, работающий под Синатру. Тебе требуется что-то другое, незачем кого-то копировать. Ты же звезда, создай свой собственный номер.

Бен не знал, что на это сказать, он был тронут.

— Ты правда веришь, что я — звезда?

Китти застонала.

— Надеюсь, ты не впадаешь в меланхолию? У меня принцип: не работать с меланхоликами. — Она отлепила от экрана компьютера ярко-зеленую наклейку-памятку. — Ты сегодня выступаешь на частной вечеринке. Вот адрес. Спросишь Крис. — Китти стала собирать вещи. — Что сказала твоя жена по поводу кольца?

— Заплакала и попросила заняться с ней любовью.

Китти фыркнула.

— Вот почему я терпеть не могу женщин. Я бы на ее месте показала мужу потрясающий секс, какого он в жизни не видывал, а потом предложила подарить подходящее ожерелье.

Бен рассмеялся. Он знал, что внутри, под жесткой и колючей внешней оболочкой Китти, прячется маленькая девочка, которой пришлось много вытерпеть, пока она росла. Если она когда и давала понять, что эта нежная сторона ее натуры существует, то лишь косвенно. Например, прикладывая все силы к тому, чтобы помочь другу. Или говоря ему правду тогда, когда он в этом больше всего нуждался. Вот за это Бен ее и любил.

Он посмотрел на бумажку. Адрес где-то в Челси. Его первый стриптиз вчера вечером прошел легко. Он раздевался и пританцовывал, а кучка подвыпивших и возбужденных женщин визжала и совала деньги за резинку его трусов. Они трогали его мышцы, облизывали губы и скандировали: «Сними все!» Но Бен все-таки не снял крошечные трусы-«тонга»: должен же мужчина сохранить остатки достоинства.

По пути к лифту он сказал Китти:

— Мне необходимо направить суету вокруг концерта в нужное русло.

— Когда я звонила этим ребятам и просила тебе помочь, я соображала, что делаю. Они классные спецы в своей области, но они только инструменты, ты должен сам понимать, как их использовать. Если ты четко скажешь Роберту, Тиму и Ритму, чего ты хочешь, они тебе это обеспечат.

— Ритм Нэйшн — его настоящее имя?

Китти кивнула.

— Он большой фанат Джанет Джексон, и когда появилась эта песня, он официально поменял имя.

На табло возле лифта вспыхнула стрелка «вниз», и двери открылись.

— Что ж, могло быть хуже, — заметил Бен. — Представь себе, что он оказался бы поклонником Мадонны и сменил имя на «Девственницу».