Упрямая гувернантка

Глава 11

Следующим утром, когда Виктория завтракала на кухне, послышался звук въезжающего во двор автомобиля. Она взглянула на Марию и сказала:

— Кто там? Доктор Циммерман?

Мария подошла к окну.

— Нет, фройляйн, это кто-то чужой. Может, он приехал за фройляйн Шпигель? Будем надеяться. — В ее тоне чувствовалась ядовитая сухость.

Виктория поднесла к губам чашку кофе и услышала тяжелый удар молотка в дверь. Мария пробормотала что-то не очень приличное и вышла открыть.

Виктория допила кофе и, когда Мария вернулась, уже убирала со стола.

— Ach, фройляйн, — воскликнула экономка. — Я сама могла бы убрать. Господин в холле говорит, что он ваш друг.

У Виктории пересохло во рту.

— Мой друг? — слабо повторила она. — Он… он не представился?

— Э… Хэммонд, по-моему, фройляйн, — задумчиво проговорила Мария. — Это правильно?

Мередит! Сердце Виктории екнуло. Значит, он все-таки нашел ее! И как раз когда она меньше всего готова к встрече! Она стояла, словно каменное изваяние, и Мария взглянула на нее с участием.

— Что-то не так, фройляйн?

Виктория тяжело вздохнула.

— Все не так, — с досадой ответила она.

— Почему? — нахмурилась Мария. — Вы боитесь этого мужчину?

— Не боюсь, нет. Просто… не хочу, чтобы он приходил.

Мария пришла в замешательство:

— Я могу сказать, что вы нездоровы. Не можете его принять.

Виктория отрицательно покачала головой.

— Спасибо, Мария, он будет возвращаться, пока не увидит меня. Нет, я должна идти. — Она закусила губу. — Где барон?

— Вышел час назад, фройляйн. Он взял с собой Софи.

Виктория кивнула. Конечно, чтобы остаться наедине с дочерью, барону необходимо увести ее подальше от дома и присутствия фройляйн Шпигель. Виктория отчаянно надеялась, что Софи откликнется так, как она думала.

Тяжелыми шагами Виктория направилась в зал. Но, открывая дверь, она услышала голоса, и когда вошла, то увидела, что Мередит не один, с ним Маргарета Шпигель. Они беседовали, как старые друзья. Но при виде Виктории Мередит резко замолчал, подбежал к ней и схватил за плечи.

— Боже, — прошипел он, — убил бы тебя за такую подлость! Ты понимаешь, какие трудности мне пришлось перенести за время поисков? На каждом шагу мне ставила палки в колеса старая карга, твоя крестная!

Виктория освободилась от его хватки.

— Моя крестная — не старая карга! — сердито воскликнула она. — Честно говоря, не знаю, зачем ты приехал. Между нами все кончено! Я думала, что ясно дала это понять.

— Никто не покончит с Мередитом Хэммондом без его ведома, — раздраженно отрезал американец и уже спокойнее продолжал: — Виктория, любимая, ты же не это имела в виду! Ладно, я кретин, что держал в тайне свое семейное положение, но Боже мой! Я не святой и любил… нет, люблю тебя.

— Тогда извини, Мередит, я тебя не люблю. Какое-то время я так думала, но ошибалась.

Мередит сердито фыркнул. Затем обратился к Маргарете Шпигель.

— Эй, Маргарета, ты слышала? Она меня больше не любит. Меня, который потратил столько денег на ее поиски!

Маргарета Шпигель прищурилась.

— Мерри, возможно, виноват статный барон, — заметила она, не оставив у Виктории сомнений, что знала Хэммонда до этой встречи.

— Статный барон, что за черт! — повернулся к Виктории Мередит. — Скажи, что это значит?

Виктория порозовела.

— Мисс Шпигель шутит, — осторожно сказала она. — Вы… э… знакомы?

— Ну конечно, — кивнул Мередит. — Маргарета работала на один журнал в Штатах какое-то время, верно, милашка? Мы… дружили.

— Как мило. — Виктории стало скучно.

— Слышишь, Маргарета, она ревнует! — раздраженно воскликнул Мередит, и Виктория поняла, что пора дать решительный отпор.

— Мередит, — сказала она напряженным тоном. — Уходи сейчас же. Тебя здесь не ждали, ты не гость барона и, уж конечно, не мой.

— Маргарета поручится за меня перед старым добрым бароном, — парировал Хэммонд. Его безразличие к твердости Виктории заставляли ее кровь кипеть. — Кроме того, ты нечестно играешь, милашка. Поэтому перейдем к делу. Сколько ты еще проторчишь в этом готическом убежище?

— Пока не закончится моя работа, — резко ответила Виктория. — А когда уеду, найду себе другое место!

— Да, да, как моя жена, вторая миссис Мередит Хэммонд.

— В каком смысле? — заинтересовалась Виктория.

— Милашка, думаешь, я позволю такой мелочи, как жена, встать между нами? Я привел механизм в движение и через несколько недель снова буду свободным человеком. Что скажешь?

— Скажу, что это твое дело, Мередит, — ответила Виктория. — Что ты делаешь со своими женами меня не касается, и, что бы ты ни говорил, я не буду одной из них.

— Черт возьми, милашка, ты не слишком далеко зашла с этой моралью? — воскликнул он. — Ладно, я тебя обманул. Но сейчас все честно, у меня и бумаги есть. — Он запустил руку во внутренний карман.

— Мне незачем их видеть, Мередит, — тяжело вздохнула Виктория. — Поднатужься и пойми: между нами все кончено.

Мередит пристально посмотрел на нее:

— Почему? Скажи мне. Почему? Я ведь сделал по-твоему.

— Мередит, прости, но я просто не люблю тебя.

— Откуда такая уверенность? Ты, случайно, никого другого не любишь?

— Нет, конечно, — быстро возразила Виктория, но при этом поймала задумчивый взгляд Маргареты Шпигель.

Мередит провел рукой по каштановым волосам. Кожа у этого молодого человека была очень бледной, но сейчас он был сердит и раскраснелся.

— Ну, я не знаю, Виктория, — раздраженно сказал он. — После всех трудностей, которые я…

Виктория нахмурилась:

— Просто из любопытства, как ты меня нашел?

Мередит пожал плечами:

— Одна старушенция, какая-то баронесса Тереза имярек, разговаривала с твоей крестной на приеме, куда нас обоих пригласили. А потом я подслушал ее разглагольствования насчет того, что крестница леди Пентауэр согласилась занять место гувернантки у ее кузена. После этого легко удалось выудить из старушки остальное.

Виктория кивнула:

— Понятно. Тебе никогда не приходило в голову, что если бы я хотела дать тебе знать, где я, то написала бы?

У Мередита хватило приличия покраснеть.

— Ну и ну, Виктория, ты не можешь так со мной поступить!

Виктория решительно закусила губу:

— Но я поступила! Не знаю, как фройляйн Шпигель, а меня ждет работа. Если позволите…

— Погоди минуту, Вик… — Мередит поймал ее руку, и в этот момент в тяжелую дверь вошел сам барон с дочерью.

Он молча обвел всю группу взглядом. Виктория вырвала руку у Мередита, чувствуя ужасную неловкость.

— Что здесь происходит? — Барон был вежливо холоден. — Фройляйн Монро? Кто этот молодой человек?

Мередит никому не дал представить себя.

— Мередит Хэммонд, сэр, — вежливо сказал он. — Мы с мисс Монро… друзья. — Запинка перед словом «друзья» не укрылась от барона, и Виктория покраснела от испуга.

Софи с сомнением посмотрела на Викторию и подошла к ней.

— Он ваш бойфренд, фройляйн? — довольно встревоженным тоном осведомилась она.

Виктория вздохнула и отрицательно покачала головой.

— Мистер Хэммонд просто знакомый, не больше, — ответила она, затем ласково взглянула на Софи. — Тебе понравилась прогулка?

Софи посмотрела на нее и, кажется, поняла, потому что с энтузиазмом кивнула и сказала:

— О да! Папа сказал, что мы можем еще погулять завтра. Вы готовы к занятиям?

Виктория скрыла свое изумление.

— Э… конечно, — сказала она.

Ее глаза устремились к барону, но тот сохранял загадочность, и она поняла, что всякое понимание, возникшее между ними по поводу Софи, разрушено неожиданным появлением Мередита. «Что он думает? Какие мысли вызвали это холодное выражение? И кстати, какая мне разница? — отчаянно спрашивала себя Виктория. — Барон есть барон, не следует этого забывать!»

Мередит вызывающе уставился на нее.

— Сегодня ты не работаешь, Виктория! — воскликнул он. — Нам надо поговорить. Я подумал, мы могли бы съездить…

— Следует напомнить, что я на работе? — раздраженно спросила Виктория.

Мередит ударил кулаком о ладонь.

— Плевать мне на твою работу! — отрезал он.

— А мне — нет. — Виктории хотелось побыстрее закончить. Гнев барона рос с каждой минутой, и она догадывалась, как он истолкует собственнические замашки Мередита.

Впрочем, барон, очевидно, уже достаточно наслушался их препирательств.

— Мистер Хэммонд, — сказал он, — ваше присутствие здесь в данный момент представляется нежелательным. Я не совсем уверен, кто пригласил вас в Райхштейн, но хозяин здесь я и буду благодарен, если вы оставите мою гувернантку в покое.

Мередит смутился. Никто и никогда не решался бросить вызов Мередиту Хэммонду! Американец слишком привык к управлению судьбами и явно не собирался проявлять вежливость.

— Пошел к черту, — угрюмо выругался он. — Я приехал к Виктории, чтобы просить ее выйти за меня замуж, как только разведусь, и меня не вышвырнет какой-то жалкий аристократ без единого цента в кармане!

Виктория закусила губу.

— О пожалуйста, — начала она, только чтобы быть прерванной бароном.

— Спасибо, фройляйн, — ледяным тоном сказал он, — но я в силах справиться самостоятельно.

Барон медленно направился к Мередиту. При своем высоком росте Мередит не обладал мощным телосложением барона, а также его все подавляющим высокомерием, воспитанным годами и годами наследственной власти.

— Хэммонд, — сказал он с расстановкой, — я не терплю, когда меня оскорбляют. Урок хороших манер пошел бы вам на пользу, но мое воспитание не позволяет сделать этого, поэтому я вежливо прошу вас выйти. Вы вторглись в частную собственность, и мне не хочется спускать на вас собак. — Барон показал на волкодавов, которые молча смотрели на представление. В ответ на жест барона они поднялись и очень убедительно зарычали. Виктория с истерической дрожью подумала: «Неужели на самом деле они нападут?» Почему-то она сомневалась.

Мередит с отвращением посмотрел на животных. Видимо, он не мог сразу определить, злые они или нет, и вместо этого взглянул на фройляйн Шпигель. Но Маргарета демонстративно грела руки у камина, показывая, что не намерена пока раскрывать их дружеские отношения барону. Виктория вздохнула.

— Пожалуйста, Мередит, — неловко сказала она, — будь благоразумен! Мы не можем здесь говорить, ты знаешь.

— Я остановился в деревенском отеле. Можем поговорить там. — Мередит с осуждением посмотрел на нее. — Ты меня сюда привела.

Виктория отпрянула:

— Ничего подобного.

— Конечно, ты. Ты ожидала, что я последую за тобой. Я просто хочу знать, что за дурацкую игру ты ведешь. Я предлагаю брак. Ты же этого хотела?

Виктория тщетно пыталась скрыть приближающиеся слезы.

— Нет, Мередит, — ровно сказала она. — Я уже сказала. Все кончено.

Мередит топнул ногой:

— Ах, вот как! Ты вытащила меня в эту глушь в середине зимы только чтобы сказать мне — все кончено?

— Мередит, ты сам приехал, — напомнила она.

Вперед выступил барон:

— Хватит! Герр Хэммонд, вы уйдете мирно, или мне прибегнуть к другим средствам?

Мередит поморщился.

— Виктория! — воскликнул он уже умоляюще. — Ну хоть давай пообедаем вместе! Это самое меньшее, что ты можешь сделать!

Виктория смутилась. Если это ускорит уход Мередита, она готова пообещать что угодно.

— Хорошо, хорошо, — сказала она, — завтра.

— Сегодня.

— Невозможно. — Виктория развела руками.

— Ладно, ладно, завтра. — Мередит сделал красноречивый жест. — Тогда еще увидимся. Чао, Марджи! — Это предназначалось Маргарете.

Маргарета метнула на него злобный взгляд и покосилась на барона.

— Прощайте, — холодно сказала она, и отвернулась к огню.

После ухода Мередита в зале воцарилось зловещее молчание. Виктория не смела взглянуть на барона и была уверена, что Маргарета чувствует то же самое. Она подумала, как фройляйн Шпигель объяснит прощальную вольность со стороны американца.

Со вздохом Виктория взяла Софи за руку.

— Идем, — сказала она. — Нас ждут занятия.

Софи автоматически пошла за ней, и они зашагали из зала по направлению к кабинету. Там Виктория устало упала в кресло. Софи с тревогой наблюдала за ней.

— Что-то не так? — спросила она. — Из-за него? Вы его боитесь?

Виктория улыбнулась и отрицательно покачала головой:

— Нет, конечно. Не торопись с выводами. — После такого же комментария Марии ей не приходилось гадать, откуда Софи берет свои странные идеи. — Просто… ну, твой отец обязательно подумает худшее, а я, откровенно говоря, устала от споров.

Софи уставилась на нее:

— Правда? Ох, но… не слишком? То есть… не настолько, чтобы уйти?

Виктория нахмурилась:

— Откуда такая заинтересованность? Я думала, мой уход тебя только обрадует.

— О нет, что вы! — быстро воскликнула Софи. — Не вы. — Она опустила голову. — Я хочу просить вас остаться. Вы хорошая. Очень хорошая! И если вы хотите сшить мне одежду, я совсем не возражаю.

Виктория улыбнулась на этот косвенный комплимент:

— Что ж, очень приятно слышать.

Софи довольно нервно улыбнулась:

— Со мной говорил папа. Он… он рассказал о матери… все. Мне его очень жалко.

— Правда, Софи?

— Да. Знаете, ему пришлось намного тяжелее. То есть… я была еще маленькой, чтобы понять по-настоящему, но ему пришлось вынести все.

— Да.

— Он удивительный, мой отец.

— Я знаю.

— Вы ведь тоже так думаете?

Виктория зарделась:

— Пожалуй.

— Не бойтесь! Я не возражаю. Не сейчас. Видите, он мой отец, я его дочь и могу быть великодушной! — Софи рассмеялась. — Смешно, я всегда думала, что он только терпит меня. Я не понимала, что он меня любит. Знаете, он любит! Он так сказал.

Виктория подперла подбородок рукой:

— Очень рада за тебя.

Софи вздохнула:

— Я желаю вам быть счастливее, и все. Тот мужчина… Этот герр Хэммонд! Он виноват.

— Не совсем. — Виктория хотела быть честной.

— Вы не беспокоитесь по поводу папы? Я поговорю с ним.

— Спасибо, Софи, не нужно.

Софи задумчиво посмотрела на нее:

— Тогда это фройляйн Шпигель? Если так, я знаю, что вы чувствуете. Она мне не нравится. Я хочу, чтобы она ушла!

Виктория покачала головой:

— Фройляйн Шпигель — гостья твоего отца. Можешь ты смириться с ней в таком качестве?

— Наверное. — На мгновение Софи надулась. — Просто она всегда старается забрать папу себе. Она хочет от меня избавиться. Я просто помеха, как для… для моей матери.

— Не глупи, Софи. Она же не навсегда здесь.

— Нет, в самом деле? — Софи воспрянула духом. — Тогда нас опять будет трое. Да, еще, конечно, Мария и Густав.

— В свое время мне придется уйти, — сказала Виктория.

Софи нахмурилась:

— Почему? Мне не нужно ехать в пансион. Вы можете продолжать учить меня, пока я не вырасту.

— Не пойдет, Софи. У меня нет права учить детей старшего возраста.

— Но вы мой друг. Я хочу, чтобы вы остались. — Она втянула голову в плечи. — Пожалуй, я позволю вам выйти замуж за папу, если согласитесь остаться.

Виктория скрыла улыбку, хотя ее сердце разрывалось на части.

— Очень великодушно с твоей стороны, Софи, — вежливо сказала она, — но вряд ли выполнимо. У твоего отца, несомненно, свои планы.

Софи скорчила очередную гримаску:

— До тех пор, пока он не решит жениться на фройляйн Шпигель.

— Софи! — Тон Виктории был несколько резок. — Пойдем, я тебе кое-что покажу. Это подарок, который я купила тебе несколько дней назад в Райхштейне.

Когда Виктория в тот вечер спустилась к ужину, она нашла в кухне Марию за приготовлением подноса для барона. Женщина улыбнулась ей и продолжала свою работу, и девушка уселась у ревущего огня. Странный день, прерванный вторжением Мередита. Появление американца сбило ее с толку, и она сожалела, что он показал себя таким неприятным. Мередит явно не понимал мотивов ее желания остаться в замке, но мог, по крайней мере, достойно принять ее уход. Просто уязвлена его гордость, он боится, что могут сказать светские хроникеры, если случится утечка информации. Виктория не могла вообразить теперь, что привлекло ее в Мередите. Конечно, он был красив и склонен доминировать над каждым, кто не мог оказать сопротивления. Разве что ей хотелось романтической любви и льстило его внимание. Она вздохнула. Мередит ничем не походил на барона фон Райхштейна, и все-таки оба, каждый по-своему, обладали некоторым могуществом. Возможно, если бы она здраво мыслила, то воспользовалась бы предложенной возможностью и вернулась с Мередитом в Лондон. Оставаясь здесь, она только причиняла себе боль и отказывалась ради человека, который нашел ее привлекательной только физически, от возможности выйти замуж и иметь своих детей. Конечно, есть Софи, но сейчас она знает правду о своем происхождении и постепенно начнет справляться со своими проблемами.

Но несмотря на все это, Виктория знала, что останется. Половина лучше, чем ничего, и, по крайней мере, она может видеться и говорить с бароном, и иногда разделять трапезу.

Мария закончила готовить еду и начала разливать суп по тарелкам.

— Не знаете, где фройляйн Шпигель, фройляйн? — спросила она, выведя Викторию из грез.

— Простите? — Виктория улыбнулась. — Кто? Фройляйн Шпигель? Нет, я ее не видела. А что?

Мария пожала плечами:

— Кажется, она исчезла, фройляйн. Во время ленча была дома, но с тех пор я ее не видела, герр барон спрашивал о ней еще два часа назад.

Виктория нахмурилась.

— Правда? — Она покачала головой. — Думаете, она ушла?

— Но куда, фройляйн? Если в Райхштейн, то ей понадобилась бы машина. Но я не слышала, чтобы кто-то отъезжал, а вы?

— Нет. — Виктория наклонила голову. — Может, ушла на прогулку?

Мария пожала плечами:

— Могла. Она и раньше часто выходила пройтись, но никогда не отсутствовала так долго. Считала что слишком холодно.

Виктория неопределенно пожала плечами, ее поразила ужасная мысль. Утром Софи жаловалась на Маргарету. Возможно, она снова вернулась к своим проказам? Могла она замыслить некую проделку в надежде, что фройляйн Шпигель придется покинуть замок? Нелепо, но возможно.

— А в комнате? — спросила Виктория, но Мария отрицательно покачала головой.

— Я зашла туда в первую очередь, фройляйн. Когда герр барон спрашивал о ней. Но фройляйн Шпигель там не было.

— О! — Виктория закивала головой. Это исключало ее предположение, что Софи распотрошила и комнату Маргареты. — Как насчет окрестностей?

Мария пожала плечами и стала разливать суп для мужа и Виктории, показывая, что Виктория должна сесть за стол.

— Время, фройляйн, — спокойно сказала она. — Возможно, фройляйн забыла время. — Очевидно, Марию не особенно беспокоило, где находится Маргарета Шпигель.

Виктория принялась за суп. Маргарета не тот человек, чтобы увлекаться прогулками на свежем воздухе. Так где же она? Что может ее задержать? Она не могла заблудиться. Если только к этому не приложила руку Софи. Могла она под видом экскурсии завести куда-нибудь Маргарету? Например, в северное крыло, ее любимый источник воображения? Маловероятно. Вряд ли Маргарета позволит обмануть себя ребенку, даже Софи. И вдобавок они не любят друг друга…

Но все же эта идея не выходила у Виктории из головы. Софи не занимать умения пугать людей. Виктория вспомнила запертого в комнате волкодава и испытанный ею тогда шок. И девочка не всегда думает о последствиях. Для нее это средство достижения цели, и только, и она хотела избавиться от Маргареты, не так ли?

Виктория вздохнула. Если Софи что-то натворила и ее отец об этом узнает, он придет в ярость, и все хорошее пойдет прахом. Кроме того, ему придется принять сторону Маргареты против дочери, и Маргарете это понравится! Он может даже оставить замок и уехать в город. В конце концов, замок хранит печальные воспоминания.

Это нехорошо! Надо выяснить правду. Если это проделки Софи, лучше раскрыть ее замысел заранее и быть настороже, чтобы защитить Софи от отца, если необходимо.

Под предлогом похода в ванную она покинула кухню и быстро зашагала в главный зал. Однажды Софи сказала ей, что дверь в северное крыло находится в дальнем конце зала, под галереей, и редко используется. Виктория надеялась, что она не заперта.

Так и было, и, поскольку в зале находились только волкодавы, она быстро пересекла его и закрыла за собой дверь. Первое, что отметила Виктория, был холод, ледяной ветер, проникающий даже сквозь теплые брюки и толстый свитер. Конечно, следовало захватить пальто, но это отняло бы драгоценное время, и, кроме того, она не хотела привлекать внимания.

Все четыре башни были практически одинаковы. Привыкнув к темноте, Виктория вполне отчетливо видела зал и башенку. Снаружи падал лунный свет, какое-то освещение добавлял снег. Идти по молчаливым коридорам было жутковато, и девушка слегка поежилась, не только от холода.

Оглядевшись, Виктория решила сначала проверить комнаты башенки. Она хотела крикнуть, но побоялась, что ее кто-то услышит в жилой части замка, поэтому открыла дверь в основании лестницы и начала подниматься.

Местами лестница была мокрой, и Виктория увидела красноречивые доказательства того, что барон рассказывал ей о разрушении замка. По стенам сочилась вода, стоял затхлый запах сырости. Никто, даже Софи, не мог соблазнить Маргарету на подъем по этой лестнице. Она просто зря тратит время, можно сразу повернуть назад.

Но что-то удержало Викторию от возвращения, к тому же это было приключение и оно отвлекало от горьких мыслей.

Из окна башенки виднелись горные вершины за замком. Вид поражал своей величественностью и вызывал сожаление, что замок почти заброшен, когда людям так нужно жилье. Все двери были заперты, и Виктория открывала их с некоторой долей отвращения. Ее пугала паутина и жуткие шорохи в пыльных углах, когда сквозняк тревожил их обитателей. Девушка с радостью вышла в коридор и закрыла за собой дверь башенки.

Оставались только большие апартаменты в конце зала, и Виктория решительно направилась туда. Теперь она вполне пришла в себя, но, хотя ее согрела беготня вверх и вниз по лестнице, мысль о больших пауках, бегающих наверху, вызвала дрожь.

Виктория почти открыла дверь из башни, когда послышался странный воющий звук. Она остановилась, волосы на затылке встали дыбом. Это не собаки, они в зале, но и не человеческий голос. «Спокойно, — думала она, — всему есть логическое объяснение». Но тем не менее в памяти Виктории сразу всплыл рассказ Софи о запертой в башне матери и все остальные слышанные ранее страшные истории.

— Ради Бога! — громко упрекнула она себя. — Перестань вести себя как истеричка! Открой дверь!

Трясущимися пальцами она повернула ручку. Но она не двинулась. Видимо, с тех пор, как ее открывали, прошло много лет, дерево так разбухло от сырости, что застряло в проеме. Виктория раз за разом налегала на дверь, в конце концов, под ее весом она подалась и стукнулась о старый скобленый кухонный стол, такой же, какой ежедневно использовала Мария. В углу, около пустого камина, стоял старый картонный ящик, подгнивший по бокам, а внутри копошилось семейство котят…

У Виктории вырвался нервный смешок. «Ничего себе, — подумала она, — мяуканье котят!»

Позволив двери закрыться, Виктория медленно пересекла комнату, села на корточки рядом с маленькими животными. Котята громко мяукали, и она покачала головой.

— Где ваша мама? — спросила она, гладя их по головкам. — Сюда есть еще одна дорога?

Она встала и огляделась. Окно было забрано решеткой, поэтому в него ничего не могло проникнуть, даже стекло было цело. Двери заперты на висячий замок, как же кошка входит и выходит, чтобы ухаживать за своей семьей?

Виктория огляделась. Вот она, эта дыра в тяжелой наружной двери, немного больше крысиной и вполне достаточная для кошки. Дерево прогнило, за ним явно необходим уход, иначе другие животные тоже начнут устраивать свои логова в заброшенном крыле.

Удовлетворенная своими исследованиями при лунном свете, Виктория повернулась к двери. Чем скорее она вернется на кухню, не возбуждая подозрений, тем лучше. Ей не хотелось признаваться, что она не доверяет Софи. Особенно после того, как та ее так часто защищала.

Но к ее страху, тяжелая дверь снова накрепко закрылась.

— Черт, — сердито воскликнула она. — Черт, черт, черт!

Виктория с силой дернула ручку, но собственный вес уже не помогал. Сейчас она тянула на себя, и ручка казалась не слишком надежной. Если она оторвется, Виктория будет полностью отрезана от людей.

Но девушка отказалась даже обдумывать такую вероятность. Этот путь вел к панике, ведь если никто не догадается о поисках в этих пустых помещениях, ее никогда не найдут…

Виктория огляделась. Ей нужен кусок дерева, чтобы просунуть под дверь в качестве рычага. Если она сможет использовать свой вес, чтобы отжать ее из проема, появится шанс спастись.

Она нетерпеливо заметалась по комнате. Вокруг было много деревянных предметов, но ни один не подходил. Кроме того, Виктория побаивалась, что найдет здесь только гнилое и, следовательно, бесполезное дерево.

Она вздохнула. Нельзя ли открыть ставни и окна и выйти этим путем? Возможно, дерево на ставнях тоже сгнило?

Но конечно, это было не так, по крайней мере, при прикосновении оно не отваливалось. Хотя Виктория пыталась вывернуть замки в рамах, она потерпела неудачу. Тот, кто запирал окна и двери, не собирался пускать в замок чужих. Только животные могли входить и выходить, а она была слишком велика, чтобы пролезть в дыру.

Вдруг послышалось царапанье, и Виктория увидела маму-кошку, возвращающуюся из продовольственного рейда. Кошка оскалила на Викторию зубы, и Виктория поняла, что животное совсем дикое. «Очаровательно, — подумала она, — заперта в заброшенной кухне заброшенного крыла в обществе дикой кошки…»

В голову Виктории приходили самые диковинные планы. Например, привязать к спине кошки записку, если она найдет, чем и на чем писать, и послать ее опять в надежде, что кто-то ее заметит. Разумеется, ничего бы не вышло. Кроме других соображений, эта строптивая дама раздерет ее руки в кровь, если она только попробует ее коснуться.

Виктория снова вздохнула. Так что делать? Сидеть и ждать? Сможет ли она выдержать? Заметят ли ее отсутствие? Конечно, заметят! Но придет ли Марии в голову, что она пошла искать Маргарету? И кстати, где Маргарета?

Голова гудела от мыслей. Бесполезно пытаться найти путь к спасению. Если дверь отказывается открыться, она заперта… заключена… как раз так, как, она воображала, заключена Маргарета. Какой нелепой кажется теперь эта идея! Даже Софи не рискнет доверием отца и не сделает такой глупости.

Виктория еще раз яростно рванула дверь. Та не поддавалась, и девушка по-детски пнула ее, с непрошеными слезами беспомощности на глазах. Что ей делать? Как ее найдут?

Она стала кричать. Конечно, это была слабая надежда. Толстые стены и двери крепости непроницаемы. Разве она не рассматривала такой возможности в теплом уюте своей комнаты? Стены замков иногда достигают толщины в несколько футов, и, когда ее голос возвратился искаженным эхом, стало ясно, что он не выходит за пределы ее маленькой тюрьмы.

С беспомощным чувством отчаяния Виктория прикинула шансы пережить здесь ночь. Стоял ужасный холод, и даже если найти дерево для костра, нечем его разжечь. Кроме того, все так сыро, что никогда не загорится. Если дерево будет тлеть и наполнит комнату дымом, она может умереть от удушья…

Виктория, упав на деревянную скамью, слепо уставилась на дверь. Рано или поздно кто-то придет за ней. Или нет?..

Примерно через час Виктория решительно встала. Она знала, как опасно в такой ситуации уснуть, и, хотя промерзла до костей, поняла, что на нее почти незаметно наплывает манящее облако забытья. Было так приятно закрыть глаза и забыть тревоги, но очнется ли она от такого сна?

Виктория начала энергично притоптывать и махать руками, стряхивая онемелость, которая заставила их казаться тяжелыми и безжизненными. Прыгая на месте, она кое-как восстановила кровообращение и подумала, как долго удастся поддерживать такое состояние. Кошка оставила котят спать в своем гнезде и снова исчезла, и Виктории захотелось взять в руки хотя бы маленькое, теплое, лохматое тельце, чтобы почувствовать связь с миром живых. Удивительно, она не боялась каких-нибудь сверхъестественных посетителей; пребывание в замке уничтожило все страхи перед тишиной и изоляцией. Для нее до сих пор все было тепло и знакомо, чувство гостеприимности не оставляло замок, несмотря на его размеры.

С вернувшимся чувством отчаяния, позабыв о котятах, она устало бродила по комнате, изо всех сил желая, чтобы ей пришло в голову что-то полезное для спасения. В конце концов, сюда ее привела собственная глупость, и Виктория представляла гнев барона, когда он узнает, что она наделала. «Если только, — с омерзением подумала она, — она не умрет, и тогда он почувствует крупицу сожаления».

Виктория подошла к двери и заглянула в дыру, через которую кошка делала свои постоянные вылазки за едой для котят. Если бы только дыра была больше, если бы только она могла выйти этим путем…

Вдруг ее осенила идея. Дерево разрушалось годами сырости и гниения. Наверняка, если она найдет тяжелый инструмент, которым сможет долбить в дверь, то расширит кошачий лаз достаточно, чтобы в него проползти.

С нарастающим волнением она огляделась. Ничего подходящего, кроме скамьи, на которой она сидела. Нахмурившись, Виктория подтащила ее к дыре. Будет трудно справиться с таким тяжелым орудием, но попробовать стоило.

Приподняв один конец, Виктория побежала к двери, выставив скамью перед собой. Хотя удар вышел довольно увесистым, он попал на несколько дюймов выше дыры. Придется повернуть скамью боком.

Через несколько минут Виктория почувствовала неимоверную усталость. Скамья была слишком большой и неуклюжей, чтобы использовать ее в качестве тарана. С разочарованным вздохом она поставила скамью на пол и обессиленно села. Она смотрела на дверь со злыми слезами на глазах. Кто бы ни возводил это здание, он построил его на совесть.

Затем глаза Виктории изумленно расширились, и она с недоверием вскочила со скамьи. Удары не проломили дерево над дырой, зато преуспели в другом. Если двери стояли крепко и неподвижно, то дверные косяки подгнили от сырости, и петли, которые она не проверяла, едва держались в своих отверстиях. Удары по нижней части двери расшатали гвозди, и сейчас они наполовину свисали из гнезд.

Отбросив в сторону скамью, Виктория ухватила верхнюю петлю и потянула ее на себя, ломая ногти и даже не замечая этого. Петля полностью отошла от косяка, теперь она держалась только за дверь. С неимоверной быстротой Виктория набросилась на другие петли. Некоторые отрывались труднее, но возбуждение девушки было таково, что она, казалось, обрела сверхчеловеческую силу, и в мгновение ока дверь была свободна.

Открыть ее оказалось труднее. Во-первых, не было ручки, пришлось тянуть за петли, чтобы заставить дверь двигаться. Сквозь щели уныло свистел ветер, обжигая холодом пальцы, в заледеневшем ночном воздухе Викторию пробирал озноб.

Но все это не имело значения, под ее пальцами дверь медленно открывалась, и через несколько минут она выбралась наружу. Никогда еще ночное небо не казалось таким красивым, а ледяной восточный ветер — таким притягательным.

С ноющими руками и плечами Виктория быстро прошла по крытому проходу во внутренний двор, а оттуда к главным дверям. Если они заперты, придется идти на кухню и надеяться, что Мария и Густав не спят. Но к ее удивлению, светились окна большого зала, и даже выше во многих комнатах горел свет. Виктория никогда не видела замок таким ярко освещенным и побежала ко входу. Возможно ли, что ее пропажи не заметили? Было очень поздно, но, возможно, думают, что она в своей комнате?

Едва Виктория распахнула дверь зала, как из кухни появился Густав и уставился на нее, словно увидел привидение.

— Фройляйн! — воскликнул он, — Gut Gott, где вы были? — и разразился потоком неразборчивого немецкого, который у Виктории не было сил переводить. Она закрыла внешнюю дверь и устремилась к огню, призывно пылавшему в камине. «О, как тепло», — думала она, поворачиваясь кругом и подставляя пламени все тело, в то время как Густав произнес что-то не очень лестное, повернулся и исчез.

Виктория уселась на скамью, посмотрела на тяжелую дверь в северное крыло и малодушно поежилась. Нескоро она решится пройти этим путем снова.

Интересно, куда подевались Фриц и Хельга? На обычном месте у камина их не было, и Виктория подумала, не взял ли их на прогулку барон. Если… если только он не искал ее и не взял с собой собак. Наверняка Мария знала, что она не покидала замка. Вдруг дверь зала отворилась и предмет ее размышлений возник на пороге, недоверчиво глядя на нее сердитыми глазами. За его спиной топтался Густав, и Виктория непоследовательно отметила, что на них тяжелые пальто и сапоги, словно они только что пришли с улицы.

Барон повелительно махнул Густаву и вошел в зал, захлопнув за собой дверь. Не сводя с гувернантки пронзительного взгляда, он расстегнул парку и сбросил ее на длинный стол.

— Что вы себе позволяете, Виктория? — грозно осведомился он с сильным акцентом.

Виктория слабо уставилась на него, и, к ее ужасу, по ее щекам полились слезы. Это было слишком, его гнев ко всему прочему!

— Виктория! — Голос барона драматически изменился, и с коротким восклицанием он грубо заключил ее в объятия, прижимая лицо к своей груди. Только тогда она поняла, что он тоже дрожит. — Не плачь, — мягко приказал он, — не плачь, liebchen[31]. Знаешь, ведь я чуть не сошел с ума от тревоги за твою жизнь! Ты не представляешь, что я почувствовал, увидев тебя, словно привидение, здесь у камина!

У Виктории закружилась голова, но она знала, что должна освободиться из объятий барона, пока не оказалась в очередной раз в глупом положении. Ее состояние показывало, как слаба ее воля, и Виктория не имела намерения вызывать новую неловкость между ними, позволяя эмоциям взять верх над разумом. Но барон не отпускал ее. Виктория почувствовала его губы на своих волосах и с невероятным усилием вырвалась. На этот раз он не мешал и смотрел на нее серьезными глазами, так что Виктории снова захотелось прижаться к нему. Но это бессмысленно! Барон так погружен в память о прошлом, что не способен смотреть в будущее! Кроме того, оказалось, что Маргарета Шпигель восхищает его куда больше и эта женщина настроена получить то, что хочет.

Виктория отвернулась, размазывая по щекам слезы и гадая, оставляют ли ее грязные ладони черные следы. До сих пор она думала только о том, чтобы согреться, но теперь Викторию заинтересовало, где, по его мнению, она была.

— Скажите! — Барон был краток. — Где же вы были?

Виктория опустила голову.

— Я… я… я ходила на поиски… — взволнованно сказала она.

У барона вырвалось хриплое восклицание.

— На поиски? — неистово выкрикнул он. — Вы с ума сошли! Вы принимаете меня за дурака?

Виктория с трудом повернулась.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — неуверенно начала она.

— Думаешь, я проглочу все, Виктория? Отвертишься такими глупостями?

Виктория покачала головой.

— Я ходила… искала, — нервно настаивала она. — Но… но кое-что помешало мне вернуться.

— Виктория, — сдерживаясь, спросил он, — я снова спрашиваю… где ты была?

Виктория втянула голову в плечи:

— Я пытаюсь ответить…

Барон вскипел. Он тяжело дышал, на обычно загорелом лице проступила напряженная бледность.

— Ты отрицаешь, что ужинала в деревне с этим типом… Хэммондом?

Виктория изумленно уставилась на него.

— Конечно, отрицаю! — Она выразительно всплеснула руками. — Как… как бы я попала в деревню?

Барон сердито щелкнул пальцами:

— Встретились на перевале. Вы могли договориться о встрече заранее. Признаю, умный план, который показывает, как мало вы думаете о нас!

Виктория ломала руки.

— Не говори глупостей! — воскликнула она. — Я не делала такого! Я… я была заперта в…

Барон провел рукой по своим густым волосам.

— Ради всего святого, Виктория, умоляю, не поступай так со мной!

— Как?

— Не уезжай с этим типом, Хэммондом! Я думал, что больше не женюсь, думал, что не смогу просить женщину разделить развалины моей жизни, но ошибался! С тобой будет все по-другому, с тобой моя любовь воспрянет! Я понял, что не могу равнодушно наблюдать, как обожаемая мной женщина влюблена в человека, который ей явно не подходит!

Слова мучительно вырывались из уст барона. Сердце Виктории застучало болезненно быстро. Его гнев, его боль, недоверие к ее рассказу происходили не от страха, что она снова узурпировала его власть, а от ревности? Возможно ли? Возможно ли такое наяву?

Не ища ответов на эти вопросы, Виктория смотрела на него, и он со стоном схватил ее за руку и привлек к себе.

— О да, — глухо прошептал он, зарываясь лицом в ее шею, — о да, Виктория, я мужчина. И, как мужчина, не могу отпустить тебя! Я чувствую… ощущаю, что ты не безразлична ко мне, несмотря на попытки свести нашу любовь к простому приключению! Клянусь, что никогда не сказал бы этого другой женщине — будь моей женой!

Виктория сжала ладонями его лицо.

— О, Хорст, — хрипло прошептала она, — ты самый недогадливый из мужчин! Разве не видишь, что я не покину тебя, чтобы ты мне ни сделал? — И в огромном помещении наступила тишина, когда они слились в поцелуе, который уничтожил все перенесенные страдания.

Наконец он прижался лбом к ее лбу и сказал:

— Хорошо, моя liebling, верю, ты была не с Хэммондом, но, пожалуйста, скажи, где ты была? — Его руки теснее прижали ее к себе. — За те часы, что я искал тебя, у меня возникало желание то убить, то избить, то ранить тебя, как ранишь меня ты. Но сейчас, когда ты со мной, когда я могу прижимать тебя к своей груди, так что чувствую быстрое биение твоего сердца, я знаю, что хочу ранить только того, кто запер тебя… тебя в…

Виктория улыбнулась и приложила палец к его губам.

— Никто меня не запирал, — тихо сказала она. — Винить надо только одно… или следует сказать «одних»… котят!

Барон непонимающе уставился на нее, и она быстро объяснила, как по недосмотру заперла себя в старой кухне северного крыла. Он недоуменно слушал ее рассказ, время от времени останавливая ее, чтобы задать вопрос, пока она не дошла до своего спасения, и затем покачал головой.

— Ты понимаешь, что если бы не выбралась, то могла умереть? — взволнованно спросил он.

Виктория сглотнула.

— Знаю, — сказала она, поправляя волосы на затылке. — Но не будем об этом. Я выбралась. Это все, что имеет значение.

Барон обнял ее за шею.

— Но ты не сказала, почему пошла в северное крыло? — уточнил он.

Виктория вздохнула:

— Глупость, на самом деле. Перед ужином пропала фройляйн Шпигель. Ты ее спрашивал. Я… я пошла ее искать.

— В северное крыло?

Виктория покраснела:

— Знаю. Я же говорю, глупость. Просто пришла идея…

В глазах барона появилась нежность.

— Начинаю понимать, — хрипло сказал он, — или, по крайней мере, думаю, что начинаю. Софи говорила о северной башне, где заключена ее мать, верно?

Виктория уставилась на него:

— Ты знал?

— Да. Думаю, таким способом она уничтожала болезненные образы, оставшиеся от Эльзы. Старалась поверить, что та наказана за то, что совершила.

Виктория опустила голову:

— Я тоже так думаю.

— И тебе показалось, что, поскольку Софи не любит Маргарету, она может попробовать превратить выдумку в реальность?

— Не знаю. Не думаю, что я считала ее способной на такой поступок, разве что в первые мгновения…

— Но сомнения появились. И ты отправилась спасать Маргарету, чтобы я не узнал о поведении Софи?

Виктория прижалась лбом к его груди:

— Я глупая.

— Нет. — Барон приподнял ее голову и коснулся губами уголка ее рта. — Просто трогательно верна, и все. И возможно, у тебя слишком живое воображение, а?

— О, Хорст! — Виктория сжала губы. — Я не сплю? Сегодня все кажется таким странным!

— Ты реальна, я реален, и наша любовь реальна. Вот что имеет значение, — сказал он. — И твои слова о Маргарете навели меня на мысль.

Виктория нахмурилась:

— О чем?

— Тебя не интересует, почему я был так уверен, что ты ужинала с Хэммондом?

Виктория уставилась на него:

— Конечно. Почему?

Барон нахмурился:

— Объясню. Я пришел на кухню, зная, что ты ужинаешь там. Я хотел тебя видеть. Я должен был поговорить о Хэммонде! Хотя тогда я обманывал себя, что только для твоего блага! — Он улыбнулся. — Во всяком случае, как тебе известно, тебя там не было. Мария сказала, что ты, очевидно, у себя в комнате, и я направился туда. — Он покачал головой. — Я постучал и, когда не дождался ответа, вошел. Но снова тебя не было. Я не мог понять, где ты. Я только что вышел из кабинета, где же еще тебя искать? В зале? Спальне Софи? Я проверил оба помещения, но без успеха. Даже проверил свою комнату, — хрипло добавил он.

Виктория почувствовала, как жар охватывает ее тело. Даже сейчас было трудно поверить, что скоро комната Хорста станет и ее комнатой.

Барон сел на скамью у камина и посадил ее на колено. Затем продолжал:

— Меня стало охватывать отчаяние. Маргарета все еще отсутствовала, и я не знал, где вы обе находитесь. Но главным предметом моей озабоченности была ты, я знаю, что Маргарета может постоять за себя.

— А я не могу?

Барон покачал головой.

— Ты слишком импульсивна! Я боялся подумать, где ты можешь оказаться. — Он вздохнул. — И потом, позднее, когда мы с Густавом вывели собак и прочесывали окрестности, вернулась Маргарета. Она отнеслась равнодушно к высказанным мной опасениям, и, когда я попытался выяснить, где она была, она ушла от ответа и сказала, что ты уехала в Райхштейн на встречу с Хэммондом…

— Что?

— Да, вот почему я был так уверен, что ты побывала в деревне. Я тут же сел в машину и поехал в Хоффенштайн, где обнаружил, что Хэммонд уехал на своей машине и там не знают, когда он вернется. Официантка сказала мне, что вечером в гостиницу к Хэммонду приходила молодая женщина. Вывод напрашивался сам собой, на что и надеялась Маргарета, как я теперь понял. — Он ударил кулаком по бедру. — Конечно, — резко воскликнул он, — теперь все ясно! Это Маргарета ужинала с Хэммондом и использовала для прикрытия тебя.

Виктория внимательно слушала.

— Но ведь она понимала, что обман раскроется? — воскликнула она.

Барон нахмурился еще сильнее.

— Раскроется ли? — Он покачал головой. — Не уверен. По моему мнению, это был рассчитанный риск. При такой температуре воздуха у женщины почти нет шансов выжить после ночного падения, и, возможно, она думала, что тебя найдут похороненной в каком-нибудь сугробе. Очевидно, она сочла твое отсутствие по меньшей мере зловещим признаком.

— Но где, по ее словам, пропадала она?

— Маргарета не ответила — по крайней мере, прямо. Она дала понять, что все время не отходила от замка и видела машину, стоявшую на некотором расстоянии отсюда на дороге к перевалу. Как, по-твоему, Маргарета знает этого Хэммонда… — я имею в виду более интимно, чем они показали вчера?

Виктория погладила его щеку:

— На этот вопрос я могу ответить. Перед твоим появлением они вели себя, как старые друзья.

— Ага! — Барон кивнул. — Дело начинает проясняться. И Маргарета не хотела, чтобы я знал об этом.

Виктория повернулась к камину.

— Может, и нет, — незлобиво пробормотала она.

Барон улыбнулся.

— Всегда готова к защите виновного, — прошептал он и погладил ее волосы. Его руки обняли ее за талию. — Представляешь, что бы было, если бы я принял новость о твоем отъезде с Хэммондом и прекратил дальнейшие поиски, а ты не вырвалась из плена…

— Тсс! — Виктория закрыла его рот губами. — Давай не будем сейчас об этом думать.

— Маргарета уедет, — сказал барон. — Утром Густав отвезет ее на станцию.

Виктория улыбнулась:

— Хорошо.

— И никаких тайных встреч с этим типом Хэммондом! Если он снова появится, я с ним разберусь, — грозно объявил барон.

Виктория обняла его.

— Да, герр барон, — шаловливо проворковала она.

— Меня зовут Хорст, — глухо произнес он. — Повтори!

— Милый Хорст, — послушно ответила Виктория, и барон снова наклонил голову.

— Скажи, — проговорил барон, когда его губы вновь освободились, — можешь ты принять мое предложение? И справедливо ли по отношению к тебе предлагать хаос, который я сделал из своей жизни?

Глаза Виктории сияли.

— Несправедливо будет, если не предложишь, — мягко ответила она.

Он с сомнением покачал головой.

— Ты так молода и красива, а Райхштейн такое мрачное старое место, — прошептал он.

Виктория свирепо просмотрела на него.

— Я люблю замок, — возмущенно воскликнула она, — и ты это знаешь. А что хорошего в моей жизни без тебя?

Хорст фон Райхштейн удивленно погладил ее по щеке:

— Со мной то же самое! Ради тебя я бы продал замок, поместье, все и поехал за тобой.

— Все, что мне нужно, находиться здесь, — тихо сказала Виктория. — Как ты думаешь, Софи будет возражать?

— Софи уже твоя союзница, ты знаешь. И ты нужна ей. Не как гувернантка, как подруга, как мать, которой она никогда не знала. — Он нежно взглянул на зардевшееся лицо Виктории. — Когда я впервые увидел тебя на станции, всю взвинченную и расстроенную после падения в снег, то хотел немедленно отправить назад в Англию. Что-то непонятное меня пугало, и я не хотел в нем участвовать. Я пытался тебя унижать, думаю, чтобы ты ушла сама. Я даже желал Софи успеха в усилиях по твоему изгнанию. — Он ласкающим прикосновением провел по ее горлу. — Но потом я повез тебя в Райхштейн, помнишь? И тут все изменилось. Думаю, после Эльзы я боялся увлечься, но страх не помешал мне желать тебя. — Он коснулся губами ложбинки на ее шее. — Ты прощаешь?

Виктория скользнула рукой под его воротник, чувствуя гладкую твердость мышц спины и плеч. Ее переполняло удивительно теплое и сильное чувство. Этот мужчина — этот удивительный мужчина — любит и хочет ее, и впереди целая жизнь, чтобы доказать ему: прошлое не имеет значения, если будущее принадлежит им…

КОНЕЦ.