Упрямая невеста

Глава 5

– Это старая история, – сказал Расс, – но несмотря на трагический конец, она, к несчастью, может повториться.

Танзи хорошо это понимала. Если в ее семье кого-нибудь убивали, убийце мстили, сильнее раздувая пламя кровной вражды.

– Адель приходилась мне сводной сестрой, – стал объяснять Расс. – Ее отец был первым мужем моей матери. Когда Адель выросла, то превратилась в очень привлекательную девушку. Она очень любила красивые вещи, а у нас не хватало денег, чтобы покупать их ей. К тому времени родители уже умерли. Но деньги нашлись у Толли Пуллета. И денег у него было очень много. Стокер давал брату деньги на все, что тот хотел. А он хотел Адель. Я убеждал ее не связываться с ним, но Адель считала, что если они поженятся, то Толли остепенится и превратится в хорошего мужа. У Адель был еще один поклонник, Уэльт Аллард. Хороший парень, но небогатый.

Я отправился в Техас, чтобы заработать деньги, купить коров и приобрести ранчо. Когда через два года я вернулся в Боулдер-Гэп, Уэльт сказал, что Толли увез Адель в Сан-Франциско и бросил там. Одну, без средств к существованию. Я тут же пошел к Толли, чтобы вытряхнуть из него мозги, но Стокер нанял для брата нескольких телохранителей. Тогда я вызвал Толли на поединок и предложил ему выбрать оружие. Прежде чем я успел что-либо сказать или сделать, один из его охранников сунул мне ружье и отсчитал положенное число шагов до моего противника. Надо сказать, что в то время стрелок из меня был никудышный. Толли стрелял первым и промахнулся. Моя пуля попала в цель.

– Вы вовсе не убийца, – сказала Танзи.

– Стокер думает по-другому. Он добился моего ареста и пытался обвинить меня в убийстве. Но не смог заставить судью приговорить меня к повешению. Мне вынесли приговор – пять лет тюрьмы.

Опасения Танзи рассеялись. Несмотря на несправедливый приговор, Расс провел в тюрьме пять лет. Теперь смыслом его жизни стало ранчо.

– Вы заплатили свой долг. Почему же вас не оставят в покое?

– Все дело в Стокере. Когда я вернулся из тюрьмы. Стокер уже поджидал меня. Но со мной были трое приятелей, с которыми я познакомился в тюрьме и которые помогли мне противостоять нападкам Стокера. Никто не осмеливался открыто выступать против Стокера Пуллета. Он всегда получал то, что хотел. Я уязвил его гордость, и он не может этого простить. Его отец создал целую империю на земле индейцев, он был самым богатым и могущественным человеком в этих краях, его все боялись. Стокер до сих пор пытается жить по правилам, установленным его отцом.

Чем больше узнавала Танзи о Стокере, тем страшнее ей становилось. Из уст своего отца и братьев она слышала почти те же самые слова: «Наша гордость уязвлена, и мы не можем этого простить».

– И что теперь с этим делать? – спросила Танзи.

– Ничего. Если они будут мне слишком сильно досаждать, придется ездить за покупками в Форт-Лукаут.

Танзи понимала, что нашлось бы не много женщин, желающих провести всю жизнь в горах на ранчо. Впрочем, на все это можно посмотреть и по-другому. Сестра Расса умерла, и он не хотел отравлять свое существование горькими воспоминаниями. Он смотрел в будущее и собирался взять ее, Танзи, в жены.

Чем больше Танзи думала о жизни на ранчо рядом с Рассом, тем больше ей нравилась эта идея. Он – человек дела. У него твердые жизненные принципы. В тюрьму он попал потому, что встал на защиту чести своей сестры. Он и жену не даст в обиду. В своей семье Танзи видела совсем другое. Ее поразило, что Расс не побоялся строить ранчо на одной земле со своим врагом.

Итак, Танзи решила выйти замуж за Расса. Не последнюю роль в ее решении сыграла и его внешность. Душа ее пела от радости, когда Расс находился рядом с ней. Это было предчувствие счастья. Оно походило на маленькую золотую дверку в стене, за которой скрывался еще неведомый ей, восхитительный мир.

– Мне бы хотелось взглянуть на ранчо, – сказала Танзи.

Расс удивился:

– Зачем?

– Было бы странно, если бы будущая жена не захотела взглянуть на то место, где ей предстоит жить.

– Туда непросто добраться, надо ехать верхом.

– В детстве я ездила на мулах.

– У меня нет женского седла.

– Не имеет значения.

– Чтобы доехать туда, не подвергая себя опасности, надо сидеть на лошади так, как сидят мужчины. Но я не думаю, что леди с востока согласится на это.

Танзи лукаво улыбнулась.

– Я выросла в горах Кентукки. Никто не считал меня леди. Мои родственники и соседи не удивились бы, увидев меня верхом на лошади.

Немного подумав, Расс сказал:

– Мы не выбираем себе родителей, и дело вовсе не в том, где мы родились. Важно то…

– Черт возьми, Расс! Это опять твоих рук дело! Попробуй только прикоснуться к моим коровам, и я пристрелю тебя на месте! – раздался грубый голос.

Танзи подняла голову и увидела Стокера с ружьем. Он направлялся к их столику. Посетители ресторана шарахались от него.

– Не говори глупостей, Стокер, – бросил Расс. – Даже при желании мои люди не смогли бы выбраться из долины. Вот уже три дня проход охраняется стрелками.

– А как же тебе удалось проскользнуть? – потребовал объяснений Пуллет.

– Я лучше знаю горы. И убери свое ружье, а то ненароком зацепишь кого-нибудь.

– Сейчас я пущу пулю промеж твоих лживых глаз! – заорал Стокер. – У перехода в мою долину пасутся только твои люди, которые никого не пускают туда, чтобы никто не узнал, что за клейма стоят на твоих животных.

– Зачем мне твои тощие коровы? Какой от них толк?

– Ты продаешь моих тощих коров, а себе покупаешь быков. И сейчас я положу конец этому беззаконию.

Пошатнувшись, Стокер шагнул к Рассу. Он был в стельку пьян и не соображал, что делает. Расс вскочил, попытался вырвать у Стокера ружье.

– Мне следовало пристрелить тебя еще тогда, когда ты убил моего брата, – простонал Стокер. – Я не успокоюсь, пока не задушу тебя собственными руками.

– Я никогда не забуду, какое зло твоя семья причинила моей матери и сестре, – проговорил Расс.

– Они пошли бы с любым, у кого были деньги, – взвизгнул Стокер. – Они были шлюхами.

Танзи глазам своим не верила. Самый богатый и влиятельный человек в городе боролся на полу с Рассом и пронзительно кричал, что убьет его. Расс тоже вел себя не лучше. Вокруг них собралось с полсотни зевак, которые как раз в это время зашли в ресторан пообедать. Танзи кипела от ярости. Сейчас ей было не до хороших манер.

– Прекратите, вы оба! – закричала она. – Что за ребячество!

Мужчины, словно не слыша, продолжали мутузить друг друга.

– Они враждуют между собой вот уже десять лет, – со знанием дела заявил городской банкир. – И не успокоятся до тех пор, пока кто-нибудь из них не умрет.

«Не успокоятся, пока кто-нибудь из них не умрет» – эхом отдалось у Танзи в голове.

Точно так же говорила и ее мать. Выходит, она проделала путь в тысячу с лишним миль, чтобы приехать к тому, от чего уехала. Гнев пронзал ее тело сотнями игл.

– Это закончится прямо сейчас, – сказала девушка. Танзи выхватила пистолет из кобуры стоявшего рядом человека и стукнула Расса рукояткой по голове. Он сразу обмяк и, растянувшись на полу, затих. Тогда Танзи наставила дуло на Стокера. На его лице появился испуг.

– Зачем это ты? – тяжело дыша, рявкнул Стокер, дотронувшись до разбитой в кровь губы. – Он вор!

– Если Расс вор, предъявите доказательства шерифу. Пусть его арестуют. Кто дал вам право вершить правосудие? Вы напились, пришли в ресторан, где полно посетителей, и размахиваете ружьем. Если убьете Расса, вас будут судить как преступника.

Эти слова подействовали на Стокера больше, чем кулаки Расса.

– Она права, Стокер, – сказал банкир. – Никто тебя не уполномочил вершить правосудие.

– Как мне добыть доказательства, если убийцы никого не пускают в мою долину и готовы пристрелить любого честного горожанина, который попытается проникнуть туда?

– Думаю, Расс бы обрадовался, если бы делегация уважаемых горожан отправилась в долину и осмотрела животных, – сказала Танзи. – Так можно было бы положить конец этому спору.

– Хорошая идея, – заметил банкир.

– Он никого не пустит туда, – заявил Стокер.

– Спросите его об этом сами, – предложила Танзи. – Вы можете передвигаться без посторонней помощи?

– Разумеется. Что мне несколько глотков виски!

Танзи не представляла себе, сколько нужно выпить, чтобы так опьянеть, но уж, конечно, не несколько глотков.

– Вам необходимо поскорее добраться до дома и лечь в постель. Утром будете чувствовать себя значительно лучше.

– Я не буду чувствовать себя лучше до тех пор, пока он не окажется в могиле, – проворчал Стокер, глядя на Расса, который сидел на полу, ощупывая пальцами шишку на голове.

– Забудьте прошлое, пора думать о будущем, – сказала Танзи.

– А я и думаю о будущем, – произнес Стокер. – И очень скоро получу то, что этот ворюга у меня украл..

Обхватив голову руками, Расс слегка покачивал ею из стороны в сторону.

– Ты ничего не сможешь доказать, потому что в моем стаде нет ни одной чужой коровы, – сквозь зубы процедил Расс.

– Леди говорит, ты бы обрадовался, если бы владельцы ранчо осмотрели твоих коров. Они убедились бы в том, что ты не угонял чужой скот, – снова вмешался банкир.

Расс в ярости посмотрел на него.

– Никто не посмеет даже приблизиться к моей долине, – заявил он.

– Вот видите? – крикнул Стокер. – Это как раз и доказывает, что он вор.

– Только дурак пустил бы эту делегацию на свою землю, – продолжал Расс. – Однажды Пуллет уже собрал суд присяжных, который приговорил меня к тюрьме, но все знают, что это его брат виноват во всем. Так что ждать справедливого решения мне не приходится.

Танзи заметила, что посетители ресторана переминаются с ноги на ногу и отводят глаза. Видимо, считают, что Расс говорит правду.

– В таком случае пусть придут те люди, которым доверяют обе стороны.

– В Боулдер-Гэп я никому не доверяю, – сказал Расс. – Все куплены Стокером.

– Тогда давайте пригласим офицеров из форта, – предложила Танзи. – Они все решат по справедливости.

– Комиссию мог бы возглавить полковник. Его честность вне всяких подозрений, – вставил банкир. – Помните, он приказал схватить торговца, который обманывал индейцев? И его помощника, угонщика скота.

– Отлично! – воскликнула Танзи. – Выход найден.

– Если полковник Магрегор согласится, я возражать не стану. Пусть осматривают мое стадо, – сказал Расс. – А теперь мне нужно прийти в себя. Голова болит.

Стокер качнулся вперед, но его тут же подхватили двое мужчин. Однако он оттолкнул их и зашагал к двери, то и дело натыкаясь на столики и стулья. Посетители снова заняли свои места за столами и приступили к обеду. Танзи чувствовала, что интерес к ней не остыл, потому что время от времени ловила на себе любопытные взгляды.

– Может быть, вам лучше пойти к себе в комнату, – сказала Танзи, когда они пообедали. Вдвоем они вышли в вестибюль.

– Можно спросить? – Расс, нахмурившись, посмотрел на Танзи и потрогал шишку на голове. – Почему вы… Почему ты ударила меня? Ведь это Стокер затеял драку.

– Я не смогла до него дотянуться. Впрочем, не все ли равно? Если бы один из вас остановился, то и другому пришлось бы это сделать.

– Стокер был в стельку пьян, и к тому же он намного старше меня и не представлял собой никакой опасности.

– Стокер был вооружен. Он мог тебя застрелить. Или еще кого-нибудь из посетителей.

– Я уже вырвал ружье у него из рук, и тут получил удар по голове.

Возможно, она не стала бы вмешиваться в драку, но в тот момент ее охватила ярость.

– Пожалуй, стоит показать голову доктору.

– Не обязательно.

– Надеюсь, ты заночуешь на постоялом дворе, – сказала Танзи. – Не стоит ехать верхом в таком виде.

Расс снова потрогал шишку и поморщился.

– Сдается мне, что лучше бы ты все-таки стукнула Стокера, чем калечить своего будущего мужа.

– Давай сядем на минутку. – Танзи жестом указала на маленький диванчик в углу вестибюля. – Нам нужно поговорить.

– Я не настроен сейчас говорить о женитьбе. Мне не нужна жена, которая, если мы поссоримся, будет бить меня по голове.

– А мне не нужен муж, с которым враждует половина города.

– Я ни с кем не враждую.

– «Я никогда не забуду, какое зло причинила твоя семья моей матери и сестре». Кто это сказал?

– Ну и что?

– О, я хорошо знаю, что случается после того, как мужчины произносят такие слова.

– Я пытался остановить Стокера, когда он набросился на меня с ружьем. А эти слова просто сорвались у меня с языка.

– Вот именно, сорвались. То есть ты их не удержал.

– Мало ли, что выпалишь сгоряча. Нельзя придираться к каждому слову.

Как ей хотелось верить Рассу. Но если даже он и не собирается развязать войну, Стокер сделает это за него. А Расс не из тех, кто отступает.

Танзи очень сомневалась, что Расс в том числе, если она станет его женой, будет прислушиваться к ее мнению. Как члену его команды, ей придется во всем ему подчиняться. Как ее мать подчинялась отцу.

Нет, такое существование не для нее, решила Танзи. Она все-таки смогла самостоятельно продержаться целых полгода. Разумеется, перспектива жить так, как она жила в Сент-Луисе, ее не прельщала, но в случае необходимости Танзи могла снова к этому вернуться.

– Мне кажется, мы совсем не подходим друг другу, – заявила Танзи. – Мне жаль, что ты потратился на меня, но я не могу выйти за тебя замуж.

Она ожидала вспышку гнева с его стороны, думала, он начнет ее уговаривать все-таки выйти за него замуж. Но Расс промолчал.

– Ты понял, что я сказала? – спросила Танзи, когда пауза затянулась.

– У меня болит голова, но я не глухой.

– Ты согласен со мной?

– Нет. Ты сильная, умная, способна самостоятельно принимать решения. Именно такая жена и нужна хозяину ранчо.

Перечислив все ее достоинства, Расс ни словом не обмолвился о любви. И о ее привлекательности тоже.

– Может, и так, – сказала Танзи, – но мне такой муж, как ты, не нужен.

– Что тебя не устраивает? У меня собственное ранчо, я вроде бы не урод и собираюсь заботиться о тебе.

– Ты не сможешь заботиться обо мне, если тебя убьют или посадят за решетку.

– Меня не убьют, и в тюрьму я тоже не собираюсь.

– Но именно туда ты и попадешь, если ваша война со Стокером не прекратится.

– Никакой войны нет. Я не собираюсь ему ничего делать.

– Зато он намерен.

– Это его проблема.

– Не будешь же ты бездействовать, если он попытается забрать твой скот или станет принуждать тебя уехать из этих мест?

– Это совсем другое. Я помешаю ему.

– А если он подожжет твой дом и коровник, ты сделаешь то же самое?

– Вполне вероятно.

– А если его люди убьют кого-то из твоих людей, ты отомстишь?

– Разумеется.

– Значит, тебя точно убьют или посадят в тюрьму. Но хуже всего то, что наши дети, если они у нас будут, тоже станут участниками этой нескончаемой войны.

– Если я убью Стокера, все сразу же прекратится. У него нет сыновей и близких родственников.

– Но есть дальние: дяди, кузены, двоюродные дяди… И они возьмутся за оружие.

– Ерунда.

– Не ерунда. В моей семье даже самые дальние родственники никогда не упускали возможности отомстить врагам моего отца и братьев. Если кровная вражда началась, то закончится она, лишь когда одна из семей будет полностью уничтожена.

Расс пристально посмотрел на Танзи.

– Может, все дело в том, что я тебе просто не нравлюсь? И ты придумываешь всякие причины, чтобы отказать мне?

– Да нет же, все совсем не так, – стала торопливо уверять его Танзи. – Ты очень красивый и добрый. И я была потрясена тем обстоятельством, что ты отправился ловить бандитов, чтобы я могла беспрепятственно проехать в Боулдер-Гэп. Все это говорит о твоей храбрости и умении брать на себя ответственность. К тому же совершенно очевидно, что ты много работаешь. Если бы это было не так, вряд ли ты смог бы приобрести ранчо. Очень важно и то, что ты хорошо ладишь со своими людьми, заботишься о них, и поэтому они тебе преданы. Всем известно, что ты отважен и не боишься трудностей. Именно о таком мужчине мечтает каждая женщина.

– Если я такой замечательный, почему ты не хочешь выходить за меня замуж?

– Потому что ты враждуешь со Стокером.

– Но ведь ничего страшного не происходит.

– Я так не считаю.

– Но я здесь живу. И знаю, что происходит и чего не происходит.

– Вы со Стокером так ненавидите друг друга, что готовы на любое безумство.

– А ты не понимаешь, что мужчина обязан защищать свою собственность? Если он не будет этого делать, то лишится ее.

– Ты не можешь простить ему смерть твоей сестры, а он не может простить тебе смерть брата. Этого вполне достаточно, чтобы вы перерезали друг другу глотки.

– Господи Боже мой, женщина! Неужели ты не понимаешь, что мужчины могут между собой поспорить? Но спор не обязательно кончается войной. Нельзя быть такой дурой.

Танзи показалось, что Расс дал ей пощечину.

– Для меня неприемлемо и то, что ты позволяешь себе разговаривать со мной подобным образом.

– О чем ты? – удивился Расс. – Я ничего такого не сказал.

– Ты даже не понимаешь, что говоришь.

– Я не люблю, когда мне загадывают загадки. Скажи, что ты имеешь в виду.

– Ты просто не уважаешь мое мнение.

– Это потому, что оно неправильное.

– Совершенно очевидно и то, что ты не позволишь своей жене вмешиваться в ведение дел на ранчо.

– Я не собираюсь советовать жене, как готовить еду. И мне все равно…

– Я не это имела в виду.

– Тогда объясни, что ты имела в виду. Объясни так, чтобы я понял. Зачем болтать всякую ерунду.

– Ну вот, опять.

– Что опять? – Расс начал терять терпение.

– Мое мнение – не ерунда.

– Твое мнение неверно.

– Но я-то так не считаю. Для меня это не ерунда.

– Это потому, что ты не понимаешь, о чем говоришь.

– Ты предлагаешь мне согласиться с твоим мнением, но при этом даже не предпринимаешь попытки объяснить мне, почему, собственно говоря, мое мнение ошибочно. Даже не выслушав меня, не узнав, что меня беспокоит, чего я боюсь, ты называешь мое мнение ерундой.

– Ни один уважающий себя владелец ранчо не позволит жене принимать решения, касающиеся ведения дел. В то же время он не станет давать ей советы, как вести домашнее хозяйство.

– Но ты обязан в это вмешиваться, – возразила Танзи. – Ты будешь говорить мне, какие блюда ты предпочитаешь на обед и на завтрак, к какому времени я должна буду все это приготовить, сколько денег могу истратить на хозяйство, когда я отправлюсь в город. И если я сделаю что-то, что нарушит твои планы, ты тоже скажешь мне об этом.

– Ты не писала мне ничего подобного, – произнес Расс.

– А ты не писал о том, что воюешь с целым городом.

– Да какая же это война!

– Не кричи, – рассердилась Танзи. – Я просто пыталась объяснить тебе, почему решила не выходить за тебя замуж, а ты слушать ничего не желаешь. Мне больше нечего сказать.

Расс потемнел лицом.

– За тобой долг. Как ты собираешься его отдавать?