Упрямица

Глава 4

В лондонской гавани среди леса рангоутов, мачт и свернутых парусов величественно и спокойно покачивался у причала корабль «Индийское облако». Толстые швар­товы прочно удерживали его в черных водах Темзы – огромная якорная цепь натянулась, как струна. Нос и борта шхуны Ост-Индской компании залоснились от долгих лет плавания по океанским просторам. В сравнении с много­численными крохотными шлюпками и элегантными бри­гантинами она казалась не просто большой, а вызывающей трепет своей громадой. Ее трюмы недавно расстались с целым сокровищем – тоннами драгоценных сортов чая и индиго, которым обычно красили мундиры гордых моря­ков. Эти же трюмы доставили сотни ярдов шелка самых радужных расцветок. Индийский шелк пользовался небы­валым спросом у модниц высшего света и у купцов, кото­рые стремились перещеголять высокородных господ, кичащихся своей голубой кровью, хотя бы богатством.

«Индийское облако» было готово к очередному пла­ванию в Индию. Матросы деловито суетились на широ­ких палубах, беспрекословно выполняя приказы боцмана и капитана, торопившихся покинуть гавань вместе с при­ливом. Рэйвен Бэрренкорт с сияющими, как топазы, гла­зами стояла у поручня. Горячий ветерок играл ее блестящими черными прядями, шаловливо сбрасывая их на лоб, хотя она потратила немало усилий, чтобы аккурат­но заколоть их и спрятать под элегантную красно-корич­невую шляпку.

*Рэйвен не произнесла слова «бастард», что означает неза­коннорожденный. – Примеч. ред.

На ней было атласное платье под цвет шляпки, лиф платья украшала золотая лента, а на широких ­юбках сверкали золотые нити. Толпа провожающих бурлила: крики, смех и душераздирающие рыдания при расставании с любимыми. Все это на какую-то секунду оглушало, чтобы в следующее мгновение в сплошном шуме различить резкие крики чаек, скрежет металла о металл, когда матросы начали выбирать якорь, дружно налегая на кабестан и громко подбадривая себя каким-то древним речитативом, странно возбуждавшим Рэйвен.

– Очистить палубу для матросов! – раздалась коман­да, и Рэйвен прижалась к поручням, а матросы ловко полезли вверх по вантам – корабль уже снялся с якоря. Крепящие веревки были распущены, ярды парусного поло­тна развернулись. Палуба слегка накренилась, когда шхуна развернулась и заскользила вниз по течению, набирая ско­рость, едва попутный ветер надул паруса. Рэйвен стояла вместе с остальными пассажирами у борта, прощаясь с Лондоном. Сегодня она не замечала серой дымки над го­родом, сегодня она видела лишь прекрасные контуры ве­личественного собора Святого Павла, суровый силуэт Тауэра и Тауэрский мост. Возбуждение, охватившее ее с момента подъема на борт корабля, сменилось щемящим чувством печали, а может, просто тоски по дому.

В Лондоне не осталось никого, по кому Рэйвен мог­ла бы заскучать. Дедушка Хадриан, проводивший её в Корнуолл десять дней тому назад, прекрасно устроился на новом месте и выглядел сильнее и здоровее, чем при их первом знакомстве в Лондоне. Преданный Джеффордс благодарно шепнул ей тайком от старика, что она подарила деду смысл жизни и что их пребывание в Нортхэде, несомненно, будет счастливым. Рэйвен улыбну­лась в ответ, зная, что все Бэрренкорты рано или поздно возвращаются в родное гнездо: одни – чтобы умереть, другие – чтобы спокойно дожить свои последние годы, черпая силы в родном краю, бывшем частичкой их лю­бимого Корнуолла.

Дедушка Хадриан просто позволил Лондону с его кровожадным бизнесом высосать из себя молодость и силу. Было приятно наблюдать, как живые краски возвраща­лись на иссушенные, морщинистые щеки старика – и это всего за несколько дней! Как же быстро летело время и с каким облегчением она уехала, так ни разу и не столкнув­шись со сквайром Блэкберном, чего безумно боялась. Рэйвен зажала рот, чтобы никто не услышал ее счастли­вый смешок: она представила себе бурную стычку между сэром Хадрианом и сквайром! Рано или поздно, но ее не миновать. Сэр Хадриан поклялся молчать о задуманном против сквайра плане, а сочинить убедительную причину для ее поспешного отъезда. Рэйвен подозревала, что буй­ная фантазия старика не раз еще поразит сквайра.

– Мисс Бэрренкорт?

Рэйвен повернулась и оказалась лицом к лицу с по­мощником боцмана, коренастым моряком с загорелым лицом и сильными руками.

– Капитан просил меня удостовериться, что вы до­вольны своей каютой, мисс.

– Так оно и есть, – ответила Рэйвен. Она и не подозревала, что внучке сэра Хадриана Бэрренкорта была оказана особая честь: ей отвели отдельную, самую шикар­ную каюту на корабле, не считая апартаментов капитана.

Капитан Винтере долгие годы знал сэра Хадриана и лично обещал ему опекать Рэйвен и ее компаньонку вплоть до прибытия в Бомбей, где находилась резиденция Фи­липпа Бэрренкорта.

– Капитан Винтерс очень добр. У него сейчас такое напряженное время, а он не забыл обо мне, – благодарно улыбнулась Рэйвен моряку.

Обветренные щеки помощника боцмана покраснели. Приятно получить похвалу от такой красотки.

– Да, мисс. Капитан передал, что если вам что-нибудь понадобится, то скажите ему или мистеру Тауэрсу, нашему боцману.

Когда помощник отошел, Рэйвен снова повернулась к борту, чтобы не упустить момент, когда за ним начнут исчезать темные воды Темзы и Лондон останется поза­ди. Скоро они очутятся в проливе, затем выйдут в оке­ан, Англия будет где-то далеко-далеко позади, а слева по борту возникнет Африка. Ее охватило возбуждение. Что произойдет за время, пока она совершает путешест­вие в Индию? Что бы ни случилось, Нортхэд будет принадлежать ей, и у нее потеплело на душе: ведь даже в её отсутствие в Нортхэде будет жить член семьи Бэрренкортов.

Наконец показались насквозь продуваемые воды про­лива, и Рэйвен спустилась по трапу вниз. Она шла неуве­ренной из-за шаткой палубы под ногами походкой. Те, кто пытался приспособиться к качке, казались еще более неуклюжими. Рэйвен закусила губу, чтобы не рассмеять­ся, когда солидная матрона с явно избыточным весом спот­кнулась об аккуратно сложенный шпагат и тяжело навалилась на своего тщедушного супруга, шедшего с ней под руку. Рэйвен заметила эту даму раньше, когда она только поднялась на борт корабля: не только ее сногсши­бательное платье, на которое ушел, наверное, километр ткани, но и её пронзительный командирский голос, кото­рым она отдавала приказы своему несколько жалкому и усталому супругу, обращали на себя внимание.

«Индийское облако» взяло на борт всего восемь пас­сажиров, включая Рэйвен и Дэнни, поскольку это было частное коммерческое судно с лицензией на перевозку грузов Ост-Индской компании, а не на транспортировку пассажиров. По этой причине кают было мало, и Рэйвен не подозревала, что уже успела заслужить антипатию и зависть доблестной матроны, миссис Мерроу, ибо узур­пировала единственную просторную и уютную каюту, на которую твердо рассчитывала эта властная дама. Рэйвен до сих пор оставалась в блаженном неведении, что дама объявила ей войну, и отвернулась, чтобы скрыть улыбку, когда оправившаяся после конфуза миссис Мерроу сорва­ла свою злость на первом попавшемся моряке – бедняге довелось оказаться поблизости.

Рэйвен поспешно спустилась вниз и застала Дэнни, деловито раскладывавшую вещи на полочки высокого ти­сового комода, стоящего между кроватями. Рэйвен с за­позданием узнала, что пассажиры сами обеспечивают себя мебелью, и была благодарна сэру Хадриану, купившему две удивительно удобные кровати и вместительный комод для одежды. Когда же увидела, какое расшатанное старье погружали для прочих пассажиров, то готова была расце­ловать деда – старые железки и тонюсенькие матрасы! А ведь им придется пользоваться этими вещами почти пять месяцев! Скупость оказалась во вред им самим.

Только супруги Мерроу закупили для поездки крова­ти, шкафы и прочую мебель, сравнимую по комфорту с тем, чем дед снабдил Рэйвен.

Наблюдая, как Дэнни застелила обе кровати чистыми дамастовыми покрывалами, Рэйвен заулыбалась:

– Ох, Дэнни, почти как дома!

– Дома, мисс Рэйвен? Да четыре такие каюты как раз вместились бы в нашу кладовку!

– А-а, так ты не в восторге от нашего «девичьего» вояжа? Однако возьми себя в руки, ворчунья, терпеть твое ворчание целых пять месяцев не хватит никаких сил!

– О Боже! Не напоминайте мне, как долго нам здесь мучиться, не то я попрошу капитана Винтсрса высадить меня в первом же порту!

– Даже если это будет совершенно дикий Борнео?

– Мисс Рэйвен! Мне будет очень приятно, если вы избыток своей энергии потратите где-то в другом месте! У меня дел по горло и…

– Ладно, ладно, – пробормотала Рэйвен, видя, что действительно отвлекает Дэнни от дела. Она вернулась на палубу и села на скамью, наслаждаясь солнышком и со­зерцая скрывающийся из вида кусочек родной суши: не скоро она снова увидит свою родную Англию. Неожидан­но у нее защемило сердце, и она помолилась: дай Бог ей поскорее отыскать Филиппа Бэрренкорта и без приклю­чений добраться домой, прежде чем истечет срок займа.

Быстро сгущавшиеся сумерки застали «Индийское об­лако» в проливе. Корабль поскрипывал, разрезая волны, просмоленные канаты жалобно постанывали от туго натя­нутых парусов. Вахта сменилась под звук склянок – уда­ров в медный колокол, и Рэйвен с Дэнни, за которыми зашел молчаливый слуга, присоединились к пассажирам на главной палубе. Огромную каюту, где обычно распола­гался матросский кубрик, разделили временной перего­родкой – и получилась кают-компания для пассажиров. Это была длинная, но узкая комната с низким потолком, откуда свисали покачивающиеся фонари. В дальнем углу стояли грубо обтесанный стол и скамейки. Все остальные пассажиры уже собрались и под неотступным руководст­вом миссис Мерроу представлялись друг другу.

Рэйвен оделась в темно-розовое платье из бархата с кружевом на рукавах – очень просто и без экстраваган­тности. Черные волосы поблескивали в свете фонарей, широко раскрытые и все замечающие кошачьи глаза сия­ли, заранее радуясь знакомству с новыми людьми. В тус­клом освещении каюты на ее лице выделялись лишь скулы и тени под ними, подчеркивая утонченное совершенство её облика. Она остановилась, не желая прерывать моно­лог Мерроу, но, когда встретилась взглядом с мужем этой дамы, он поспешно шагнул ей навстречу, протянув руку.

– А-а, мамочка, посмотри, вот и последние пасса­жиры!

Взяв Рэйвен за руку, он шагнул вперед, сияя улыб­кой. Это был маленький человечек с бледными водянис­тыми глазами и слабыми мышцами, но его любезность была искренней.

– Вы, должно быть, Рэйвен Бэрренкорт, – продол­жил он, смело перебив свою жену, – ведь остальные пас­сажиры здесь. – Я Эдгар Мерроу из Фолкстоуна и….

– А я Софи Мерроу, – властно перебила его жена и втиснулась между мужем и Рэйвен. Ее огромное тело совершенно заслонило их друг от друга. Рэйвен изумлен­но взглянула на могучую даму и поразилась, чем же она успела заслужить столь сильную неприязнь этой женщи­ны, ибо в ее глазах читалась чуть ли не ненависть.

– Как поживаете, миссис Мерроу? – холодно, но вежливо произнесла она. – Я Рэйвен Бэрренкорт, а это моя компаньонка Ханна Дэниэлс.

На миссис Мерроу коротышка Дэнни произвела еще меньшее впечатление, чем сама Рэйвен, и толстуха лишь кивком дала понять, что слышала представление.

Рэйвен вскипела от столь неприкрытого снобизма, со­образив, что миссис Мерроу сочла Дэнни обычной слу­жанкой, а знакомство с ней – ниже своего достоинства. Но она не успела поставить высокомерную мадам на мес­то, ибо мистер Мерроу, с поразительной для столь заг­нанного и многострадального супруга храбростью, снова вмешался:

– Позвольте мне представить вам остальных, мисс Бэрренкорт?

Рэйвен обрадовалась этой вспышке независимости: ей было жаль этого милого, худого и нервозного человечка. Она отлично знала тип женщин, к которому относилась его жена: властная, громкоголосая, надменная – настоя­щий тиран, только в бомбазиновых юбках!

– Мистер Теодор Стенридж из Портсмута.

Пожилой джентльмен чопорно поклонился Рэйвен и пробормотал несколько неразборчивых слов приветствия, после чего отошел и снова начал читать потрепанную кни­жонку в кожаном переплете. Этим, как выяснилось, он занимался всю поездку. Рэйвен сразу поняла, что это сдер­жанный, воспитанный и довольно милый человек, но вряд ли ей придется часто общаться с ним. Она тут же позабы­ла о нем и с интересом взглянула на молодую пару, нере­шительно шагнувшую вперед. Сразу было видно, что это молодожены. Молодой муж краснел и заикался, так и не взглянув на Рэйвен, пока его представляли. Его жена была еще более робким существом с тонкими каштановыми во­лосами и невыразительными серыми глазами. Она бук­вально прошептала, что её зовут Летицией, и вежливо пожала руку Рэйвен. Руки у неё были словно ледышки. Но она сумела-таки пробормотать, что очень рада, что есть хоть кто-то на борту примерно ее возраста. Тут ее храбрость испарилась, и она юркнула под крыло своего супруга.

– Меня зовут Натаниэль Роджерс, мисс Бэррен­корт, – возник из тени рядом мужчина. Взяв ее за руку, он галантно склонился над ней. – Я видел утром, как вы поднимались на борт и едва мог поверить в свою удачу.

Глаза его задержались на вздернутом подбородке Рэй­вен. Его слегка развязные манеры едва не заставили Рэй­вен заскрежетать зубами. Одет он был в соответствии с тем, как понимал последний писк моды: булавка с жемчу­жиной в галстуке, туфли с серебряными пряжками, серо­вато-голубой пиджак, странно омертвлявший его кожу. В полусумеречном освещении наспех сколоченного салона, где лишь Софи Мерроу могла соперничать с ним в вели­колепии одежды, он казался неуместным, и носик Рэйвен невольно сморщился от приторно сильного запаха помады для волос и розового масла, словно пропитавшего его при­глаженные волосы.

– Вы, конечно, согласитесь стать моей соседкой по столу? – спросил он умоляющим тоном, бросая плотояд­ные взгляды на скромный вырез Рэйвен, в котором лишь слегка виднелась кремовая шея.

Не дожидаясь ее согласия, он повел ее к столу, ото­двинув разочарованного Эдгара Мерроу, которому жена немедленно велела следовать за ней.

– Боюсь, что здешняя пища окажется не достойной столь высокого названия, – продолжал болтать Натаниэль Роджерс, усаживая Рэйвен на дальний край скамьи, – к концу поездки она, наверное, станет вообще несъедобной, запасы-то истощатся.

– Кажется, вы опытный путешественник, мистер Ро­джерс, – заметила юная Летиция Кармайкл, округлив глаза.

– Это моя третья поездка в Индию, – гордо за­явил денди. Он хвастался, словно павлин, забавно выпя­тив грудь. – Вы уже бывали в Индии, мисс Бэрренкорт?

– Я впервые покинула Англию, – призналась Рэй­вен, подвинувшись на неудобной лавке, чтобы усадить Дэнни.

– Печально, конечно, но вы молоды, и времени для путешествий вам хватит за глаза, – авторитетно заявила миссис Мерроу.

– Мы тоже раньше никогда не путешествовали, – простодушно сознался Эдгар Мерроу. – Но мамочке досталось наследство, когда ее папа умер в прошлом году, и мы…

– Впрочем, мы и раньше не страдали от бедности, – резко прервала его Софи Мерроу, – но папочка настаи­вал в завещании, чтобы мы повидали мир. Не могли же мы проигнорировать его последнее желание?

– Конечно, нет, – поддакнула Летиция Кармайкл. – Как вам повезло! Такая великолепная возможность! Хотя, конечно, жаль, что ваш папа умер…

– Он болел довольно долго, – ответила практичная толстуха, взглядом велев мужу закрыть рот. – И поскольку поездки на Восток стали такими модными, мы с Эдгаром решили посмотреть, что же в них такого необычного.

– Уверяю вас, вы будете просто потрясены, – заве­рил их Натаниэль Роджерс. – Индийский полуостров славится разнообразием ландшафта и климата, богатой культурой. Это не похоже ни на что виденное мною рань­ше. Помню, как во время первой своей поездки….

Рассказ мистера Роджерса был долгим и нудным, в основном речь шла о том, что делал он сам, все это не имело ничего общего с описанием быта и культуры. Рэй­вен была разочарована.

Ее разбирало любопытство, что же представляет со­бой самый большой полуостров Азии, но она предпочла бы остаться полной невеждой, только бы не слушать хваст­ливых баек мистера Роджерса. Съев удивительно вкус­ный суп из моллюсков, сервированный унылым и мрачным стюардом Чарли Коппером, она стала разглядывать лица сидящих за столом попутчиков.

Супруги Кармайкл показались ей добрыми и просты­ми, честными и… невыносимо скучными. Миссис Мерроу следовало избегать во что бы то ни стало. Придется просто не замечать этого милого Эдгара Мерроу, иначе его невыносимая женушка вконец изведет его, обвиняя в не­внимании. Теодор Стенридж, не проронивший ни слова за ужином, казалось, вообще не замечал попутчиков. Да-а, собеседник из него никудышный. Что же касается На­таниэля Роджерса… Рэйвен поджала губы, когда он склонился к ней, чтобы шепнуть ей на ухо нечто пикант­ное из своего первого путешествия, и нагло прижался к ней бедром. Ей пришлось резко отодвинуться к Дэнни. Да-а, самое мудрое – вообще избегать его.

– Боже, как только этот молодой повеса не устает! – пожаловалась Дэнни, когда они возвратились в каюту. – Клянусь, если он еще раз позволит себе эту пошлую ух­мылку или подмигнет вам, я огрею его своим зонтиком! О небеса! Никак не вспомню, захватила я его или нет!

Она начала лихорадочные поиски зонтика, но так и не смогла отыскать его ни на одной из полочек, куда успела рассовать вещи.

– Может быть, ты оставила его в Лондоне? – предположила Рэйвен, вынимая шпильки из прически. Густая копна волос прикрыла спину и даже ягодицы. Она была слишком возбуждена, чтобы уснуть. Как бы ей хо­телось подняться на палубу – ее просто завораживало ночное небо, – но она решила не рисковать. Не дай Бог еще раз столкнуться с этим кретином, мистером Роджер­сом! Он откровенно выражал свой интерес на протяжении всего ужина. Она сощурила глаза и решила не надеяться на зонтик Дэнни. Придется ей самой охладить пыл уха­жера. Она не собиралась торчать из-за него в каюте всю поездку!

– Вот что я вам скажу, мисс Рэйвен, – заметила Дэнни, деловито разбирая постель. – Не думаю, что нам очень повезло с попутчиками. Я могла бы назвать уйму людей, с кем было бы гораздо приятнее провести долгие пять месяцев!

– Не в бровь, а в глаз, – от всего сердца согласи­лась Рэйвен. – Будем надеяться, что не сойдем с ума к тому времени, когда прибудем на место!

В этом отношении ни Рэйвен, ни Дэнни не пришлось волноваться, поскольку «Индийское облако», идя с великолепным опережением графика, через две недели у Ка­нарских островов вошло в штормовую зону. Свинцовые небеса регулярно поливали их обложным дождем, а море устрашающе накатывало волну за волной, перехлестывая через борт. Иллюминаторы были наглухо задраены, на палубу по приказу капитана Винтерса никто не допускал­ся. Там оставались только вахтенные. Так что Рэйвен почти не видела своих попутчиков, пока швыряемый вол­нами корабль огибал африканский континент.

Как только шхуна вошла в Индийский океан, нача­лась новая напасть в виде муссонов, юго-западных вет­ров, свирепо бросавшихся на несчастное судно и так надувавших паруса, что те готовы были лопнуть. Каза­лось, каждая деревянная деталь подвывала и постаныва­ла от бешеных атак стихии. Непрерывное завывание ветра и скрип мачт, монотонный шум дождя на палубе и гром­кое хлопанье парусов не давали покоя тем пассажирам, которые плохо переносили качку и были прикованы к постели, став жертвами морской болезни. Из восьми пас­сажиров корабля только Рэйвен и Эдгар Мерроу не стра­дали от нее. Длинными вечерами, если Рэйвен не ухаживала за Дэнни, а мистер Мерроу не был занят со своей страдающей супругой, они встречались в сумереч­ном душном салоне.

Рэйвен таким образом узнала, что мистер Мерроу умный и начитанный человек, который в отсутствие своей деспотичной супруги не прочь поболтать. В отличие от жены он ни в коей мере не важничал и не пытался выдать себя за более выдающуюся личность, чем был в действи­тельности. Простой, без претензий на величие, очень слав­ный и сердечный. Всю жизнь проработал торговцем в Фолкстоуне. Теперь наследство жены дало им возмож­ность попутешествовать. Он умудрился убедить свою ам­бициозную женушку, что сливки высшего общества ездят только в Азию, и теперь был счастлив – исполнилась его заветная мечта.

– Полагаю, мы года два поездим, – сообщил он Рэйвен мечтательным голосом, когда они однажды штор­мовым вечером встретились в салоне.

Снаружи завывал ветер, и «Индийское облако» взды­мало и швыряло вниз, словно на дикой лошади. Но они уже успели привыкнуть к качке и не обращали внимания на ее неудобства.

– Мамочка собирается провести большую часть вре­мени в британских военных поселениях, там безопаснее и можно завести нужные знакомства, считает она, – объ­яснял Эдгар Мерроу, пожав худыми плечами. – Но я слыхал, что так никогда не узнаешь настоящую Индию. Армейские всюду стараются завести те же порядки, что и на родине. Спрашивается, зачем тогда вообще покидать Англию?

Рэйвен усердно занявшаяся вышивкой, приободрила беднягу ласковой улыбкой:

– А где бы вы хотели побывать?

– О, повсюду! В Персии, Непале, Брунее, даже в Гонконге! Я слышал, там несколько лет тому назад воз­никла большая британская колония.

– Да-а, тогда вы увидите почти всю Азию, – ска­зала Рэйвен, в душе абсолютно уверенная, что миссис Мерроу никогда не согласится на подобное путешествие, ведь пришлось бы частенько ездить по морю, а она уже сейчас замучилась едва ли не до смерти. Рэйвен было стыдно, что она просто блаженствовала оттого, что бо­лезнь уложила в постель и миссис Мерроу, и невыноси­мого Натаниэля Роджерса. Как только они заболели, никто и ничто не мешали ей наслаждаться поездкой. Изредка в салоне к обеду появлялся Стефан Кармайкл. Он был бле­ден и вымотан, но сразу после обеда уходил к своей жене, которая переносила штормовое море еще хуже.

Рэйвен предложила свою помощь, но Летиция очень стеснялась своей болезни и тех неудобств, которые возни­кали при уходе. Вот Стефан с Рэйвен и решили, что Летти будет спокойнее с мужем наедине. Дэнни мужественно переносила приступы тошноты и предпочитала, чтобы ее оставляли одну, но Рэйвен решительно отказалась подчи­ниться. Ее страшно беспокоило, что Дэнни похудела, под глазами у нее появились темные круги, кожа стала нездо­рово бледной, а руки – ледяными на ощупь.

– Мы еще увидимся с вами в Бомбее? – спросил Эдгар Мерроу.

– Возможно, если вы намерены подольше там за­держаться. Мой кузен живет в этом городе. Я уверена, он будет рад познакомиться с вами.

– Мамочка очень обрадуется, – улыбнулся мистер Мерроу.

Он как никто понимал, что, как бы его жена ни зави­довала Рэйвен Бэрренкорт из-за каюты, платьев, красоты и молодости, она прекрасно знала, что само имя Бэрренкортов имело внушительный вес. Им вовсе не повредит познакомиться с семьей поближе. Самому Эдгару тоже не хотелось расставаться с Рэйвен: ее притягательная лич­ность совершенно очаровала его. Он восхищался ею и с нетерпением ожидал спокойных бесед по вечерам в пус­том салоне. Как всегда равнодушный Чарли Коппер под­авал им пищу и исчезал.

Рэйвен не было дела до его восхищенных взглядов – она мучилась над своей вышивкой, что было для нее делом непростым. Дэнни всегда говорила, что у нее руки не оттуда растут. Но сейчас ее стежки сложились на удивление ровно и аккуратно. Дэнни в один из светлых моментов взглянула и не поверила глазам. Наверное, только бесконечная поездка в Индию и смогла заставить Рэйвен совершить столь неожиданный подвиг, полагала старушка.

– Никогда не могла понять, что вы имеете против шитья и вышивки. Вы же секунды не высиживали!

– А все потому, что ты усаживала меня за пяльцы, когда погода была великолепной! – объяснила Рэйвен, со­чувственно глядя на совершенно измученную Дэнни. – Вот я и предпочитала скакать по полям вместе с папой. – И добавила с лукавой усмешкой: – Теперь же я сойду с ума от скуки, если не займусь чем-нибудь полезным. Вышивка – вполне достойный выход из положения.

– О, Господь с вами, – слабо отмахнулась Дэнни. – Когда вы закончите работу, мы отошлем её вашему де­душке. Пусть и он полюбуется на результат ваших трудов во время путешествия.

Рэйвен только засмеялась в ответ, но теперь, доделав последние стежки, и сама залюбовалась, какая чудная вы­шла работа: действительно можно отослать домой, хотя бы для того, чтобы доказать всем сомневающимся, что и ей присущи женские таланты.

– Извините, мистер Мерроу.

Рэйвен взглянула на Чарли Коппера – он стоял на пороге в тяжелом плаще, покрывающем его фигуру с го­ловы до пят, у его ног растекалась лужа, а с капюшона стекал настоящий дождь.

– Миссис Мерроу послала меня за вами, сэр.

Эдгар Мерроу вздохнул и нехотя поднялся.

– Бедняжка снова почувствовала себя плохо, – заме­тил он, пока Чарли бормотал что-то невразумительное. – Вы извините меня, мисс Бэрренкорт?

– Пожалуй, я тоже пойду проверить, как там моя Дэнни, – ответила Рэйвен.

– Поосторожнее на палубе, мисс Бэрренкорт, – по­советовал Чарли Коппер, когда они вышли в узкий коридор и остановились перед дверью, ведущей на палубу. – Она вся мокрая и скользкая, а ветер просто бешеный.

Рэйвен гордо распрямила плечи.

– Не волнуйтесь за меня. Сюда я пришла совершен­но спокойно, значит, и назад доберусь. И я совсем не боюсь промокнуть.

Чарли Коппер буркнул что-то в ответ на ее легкое поддразнивание, и она лукаво переглянулась с Эдгаром Мерроу, пока Чарли пытался открыть тяжелую дверь. Даже стоя сбоку, Рэйвен слышала, как ветер хлестал по­токами дождя по палубе, почувствовала ледяные брызги на лице. Инстинктивно она шагнула назад в узкий кори­дор: шторм заметно усилился за последние полчаса.

– Может, все же нам лучше переждать в салоне? – неуверенно предложил мистер Мерроу, выглянув наружу, где от плотной завесы дождя стало темно как ночью.

– Но вашей жене срочно требуется помощь, – про­бормотал Чарли.

– Почему бы вам не взять меня за руку, а мистер Коппер поддержит вас с другой стороны? Втроем мы вы­стоим против этого урагана, – предложила Рэйвен.

Сухонький мистер Мерроу просиял:

– Блестящая идея! Вы не будете так добры, мистер Коппер? Помогите мне, – добавил он, глядя на Чарли, который выглядел крайне раздраженным.

Пробурчав что-то в знак согласия, слуга шагнул на па­лубу и перегнулся назад, чтобы предложить Рэйвен руку. В этот момент на свинцово-черном небе сверкнула молния – ослепив их, она направила мощный заряд в верхушку глав­ной мачты торгового судна. Тут же загрохотал оглуши­тельный гром, а вслед за ним треснула деревянная верхушка мачты, корабль сотрясло до основания. Обломок мачты вместе с промокшим насквозь парусом с грохотом ударил­ся о кубрик.

Рэйвен полуослепшая и оглохшая, даже не поняла, что произошло. Она лишь почувствовала, что пол под ногами содрогнулся от мощного удара и Чарли Коппер, только что крепко сжимавший ее руку, вдруг исчез, слов­но его унесли куда-то неведомые страшные силы.

– Господи всемогущий! – услышала она крик Эдга­ра Мерроу за спиной и обернулась. Он позеленел и очу­мело уставился куда-то за ее спину.

– В чем дело? – прокричала Рэйвен, помертвев от ужаса и вглядываясь в пелену дождя.

– Вы не видели? Господи спаси! Молния попала в мачту, и часть ее рухнула. Думаю, что она придавила мистера Коппера!

Слегка привыкнув к темноте, Рэйвен лихорадочно об­шаривала глазами палубу, пока не увидела клочок плаща, похороненный под деревянными обломками и кучей па­русного полотна. Она ахнула, увидев, что удар почти смел мистера Коппера с борта, – он завис над бушующей бездной, вцепившись в его обломок.

– Надо помочь ему! – крикнула Рэйвен, повернув­шись к мистеру Мерроу.

Пепельно-серый Эдгар Мерроу прокричал:

– Ветер снесет нас в морс, если мы высунемся!

– Но ему больше не от кого ждать спасения! Помо­гите мне, пожалуйста! Одна я не смогу его вытащить!

Губы Эдгара Мерроу беззвучно шевелились, когда он прижался к грубым доскам коридора.

– Н-н-не м-могу, м-мисс Рэйвен, – простонал он. – Я о-обычный к-коммерсант из Ф-фолкстоуна, а н-не герой! Не могу!

Рэйвен поняла, что спорить бесполезно. По пепель­ным щекам Эдгара катился пот, а руки дрожали, как у эпилептика. Зная, что время не терпит и Чарли Коппер в любую секунду может сорваться, она выскочила на палу­бу. Ураган чуть не сшиб ее с ног, и в несколько мгновений она промокла насквозь. Прическа растрепалась, а шпиль­ки посыпались во все стороны. Косые струи дождя боль­но замолотили по лицу и рукам.

– Ради всего святого, помогите!

Голос Чарли Коппера был еле различим в вое ветра, но Рэйвен расслышала его, уловив в нем предсмертный ужас гибнущего человека.

– Я не умею плавать, мисс Бэрренкорт! Пожалуйста!

– Иду! – крикнула Рэйвен, но пока она пробира­лась через завал обломков, вздыбившаяся волна ударила о борт судна.

Рэйвен услышала отчаянный вскрик Чарли, но, слава Богу, он не расцепил рук, и она мысленно молилась, что­бы он продержался еще немного.

– Дайте мне вашу руку! – крикнула она, наконец добравшись до него и упав на колени в бурлящую ледя­ную воду, омывшую палубу.

– Я не могу отцепиться, иначе тут же сорвусь! – в отчаянии взвыл Чарли и выпучил глаза от ужаса, когда она появилась в нескольких футах от него. – Вытащите меня! Ради Бога!

Рэйвен склонилась еще ниже в пространство над вы­битым бортом и ужаснулась от вида бурлящего под ней моря. Ее затошнило. Ледяные волны жадно лизали неподвижно зависшее тело Чарли. Тот боялся шевельнуть­ся. Силы у него были на исходе. Обхватив запястья не­счастного, Рэйвен откинулась назад и дернула его что было сил на себя, но даже не сдвинула с места. В реве ветра она расслышала, как он жалобно застонал, как буд­то понял, что напрасно ждал от нее спасения. Стиснув зубы, она снова дернула, и вновь безрезультатно.

Упершись своими изящными ботиночками в края обра­зовавшегося пролома, Рэйвен сжала пальцы на руках Чарль­за так, что они начали подергиваться от напряжения. Промокшие юбки липли к палубе и мешали двигаться, но она, напрягшись, перенесла вес своего тела на ноги и рванула тяжелое тело так, что от чрезмерных усилий застонала. И тут она почувствовала, как тело Чарли чуть подалось, а за­тем дюйм за дюймом начало подниматься над проломом.

В горле у Рэйвен зародился всхлип, похожий на ры­чание, когда она поняла, что силы её иссякают с каждым мгновением. Пальцы ее на запястьях Чарли разжались, и она упала на спину, больно ударившись затылком. Но когда она сумела поднять голову, то увидела, что стара­лась не зря: хрупкое тело Чарли уже опиралось о борт на локти. Подхватив беднягу под мышки, она помогла ему еще приподняться над бортом, а затем они вместе обессилено рухнули на палубу.

С минуту Рэйвен приходила в себя, неподвижно лежа на досках и подставляя разгоряченное лицо дождю. В не­скольких дюймах от нее лежал Чарли.

– Вы в порядке? – спросила она хриплым дрожа­щим голосом, едва слышным из-за воя ветра и рева бушу­ющих волн.

Грудь Чарли судорожно вздымалась и опускалась; он все еще не мог отдышаться, не в силах вымолвить ни слова. Затем слабо улыбнулся, отчего лицо его мгновенно преобразилось.

– Впервые в жизни я благодарен Господу, что уро­дился маленьким, мисс! Вы спасли мне жизнь!

Рэйвен улыбнулась в ответ, но тут ей стало так пло­хо, что она отвернулась, боясь, что ее вырвет. Глубоко дыша ртом, она справилась с приступом. Рядом заворо­чался Чарли, окончательно приходящий в себя от шока. Рэйвен, шатаясь, добрела до салона, где ее ждал потря­сенный Эдгар Мерроу.

– Он ранен?

– Думаю, нет, – дрожащим голосом ответила Рэй­вен, опершись на руку торговца и закрыв глаза. – Надо помочь ему добраться до каюты и проследить, чтобы он переоделся в сухое белье, и укрыть теплым одеялом.

– Я прослежу за этим, – произнес Эдгар Мерроу, и Рэйвен прочитала восхищение в его взгляде. – Это самое малое, что я могу сделать, поскольку именно вы, хрупкая девушка, спасли ему жизнь! Я видел все собствен­ными глазами! Вы достойны награды!

– А-а, ерунда, – устало произнесла Рэйвен, желая поскорее добраться до каюты и уснуть.

– Ерунда? Да это было грандиозно! Пожалуйста, идите к себе, мисс Рэйвен, а я прослежу, чтобы мистера Чарли Коппера осмотрел врач. – Коммерсант весь сиял от возбуждения. – Посмотрим, что скажет капитан, ког­да я расскажу ему все! И мамочке! Она будет просто счастлива! Вы у нас героиня!

Рэйвен весьма скептически отнеслась к подобной пер­спективе. Но в этот момент ей было уже все равно, кто и что подумает. У неё силы были на исходе, и она хотела спать, спать, только спать…

И пока Эдгар Мерроу помогал ослабевшему Чарли добраться до каюты, она двинулась на дрожащих от сла­бости ногах в свою каюту, где застала крепко спящую Дэнни. Несколько капель лауданума прекрасно подейство­вали на старую женщину.

Со стоном Рэйвен прямо в мокрых юбках рухнула на одеяло и закрыла глаза. И поняла, что не сможет уснуть. Снова и снова перед ней возникали сцены пережитого на палубе кошмара, и она задрожала, вновь и вновь пережи­вая его. Слава Богу, что на палубе она действовала, слов­но автомат, как бы окаменев и забыв, что у нее есть нервы. Теперь же оцепенение прошло. Но молодость и свойственная ей выносливость все же взяли свое, и, не­смотря на то что корабль швыряло, как щепку, то вверх, то вниз, Рэйвен почувствовала, что ее охватывает сон.

Ее последней осознанной мыслью было то, что отец наверняка гордился бы ею сегодня, – и она уснула с улыб­кой на устах. Во сне ее лицо было прекрасным и умиротво­ренным, лицо юной женщины, которую сильно изменили события прошедшего дня. Если бы кто-нибудь из хорошо знавших ее людей увидел ее сейчас, то непременно удивил­ся бы. Рэйвен уже не была осиротевшей испуганной девоч­кой, тихо рыдавшей на могиле отца, или ожесточенной бедой девушкой, позволившей бесчувственному банкиру презреть ее мольбы о помощи. Испытав сегодня себя в критической ситуации, она нашла в своей душе такие потайные силы, о которых и не подозревала. Ощутила она в себе и сильный, неукротимый темперамент, о котором когда-то говорил своей внучке сэр Хадриан, – он стал такой неотъемлемой, такой ощутимой гранью ее характера, что наконец и сама Рэйвен осознала это.