Упрямица

Глава 6

– Реку Инд, мисс Бэрренкорт, индусы еще в древ­ности прозвали Королевской рекой. Она протянулась почти на две тысячи миль по полуострову. Берет начало в Гима­лаях и впадает в Аравийское море. Вы увидите уйму всяких судов, прежде чем мы бросим якорь в Касуре. Это главный торговый путь между побережьем и материком. Боцман Джеффри Литтон, загорелый седой крепыш чуть ниже среднего роста, был родом из Уэльса. В обыч­ной его внешности привлекали разве что всегда полупри­крытые веками выцветшие серые глаза, которые вспыхивали вдруг таинственным огнем. И о морях, звездах и чужих землях он мог рассказывать бесконечно долго и увлека­тельно.

– Все тут кажется удивительно плоским, – замети­ла Рэйвен, скользнув взглядом по холмистому пейзажу, тянущемуся по обе стороны широкой петляющей реки. Бледное вечернее солнце садилось за полувысохшие луга с кое-где торчащими редкими кустарниками и стволами раскидистых деревьев. Под деревьями сжались хижины с тростниковыми крышами. Рядом паслись тощие коровы, козы и кучки овец. Кое-где проходили по своим делам индусы – вот мужчина ведет повозку с быками по пыль­ной дороге, вьющейся вдоль берега реки, а одетые в сари женщины и шумные дети следуют за повозкой.

– О, горы еще успеют надоесть вам, кстати, они появятся очень скоро, – ответил боцман и ухмыльнулся, увидев её недоверчивый взгляд. – Что касается Гимала­ев, то, когда вы их увидите, в вас что-то произойдет и вы изменитесь раз и навсегда.

– Неужели они такие незабываемые?

Джеффри Литтон загадочно усмехнулся; выпускник Оксфорда, он знал, что говорил.

– Вспомните мои слова, когда увидите их сами. Рэйвен пообещала именно так и поступить и надолго умолкла. Так они и стояли в согласном молчании: строй­ная юная красавица в бледно-голубом платье и коротышка из Уэльса с умными глазами. Они так резко отличались друг от друга физически, что это невольно бросилось в глаза высокому капитану, наблюдавшему за парочкой с капитанского мостика. Более того, его внимательный взгляд безошибочно отметил и возникшую между ними опреде­ленную интимность, объединявшую их, когда они стояли вот так рядышком и беседовали о чем-то серьезном.

Нельзя сказать, что Рэйвен не заметила наблюда­тельного взгляда капитана, он ведь почти не отрывал от нее глаз, стоило ей лишь появиться на палубе. И посколь­ку он запретил ей разговаривать с членами команды, то Рэйвен в пику всякий раз находила интересного собесед­ника среди них. И была поражена, что большинство име­ли прекрасное образование. Более того, все были прекрасно воспитаны, старались угодить ей и ответить на любой ее вопрос.

Даже Дмитрий Сергеев, появившийся на палубе толь­ко на второй день, сумев наконец справиться с жутким похмельем, был сама галантность и предупредительность. Увидев её на борту, он просиял и всячески выражал свою радость, что его «маленькая принцесса» путешес­твует именно на «Звезде Востока». Его громкий бас был слышен повсюду на корабле. Он стал самым галан­тным поклонником Рэйвен, пытаясь реабилитировать себя в глазах девушки, так что вскоре уже просто немыслимо было сердиться на него. Ей пришлось специально напо­минать себе, что команда корабля – это ведь шайка контрабандистов, готовых на преступление ради наживы. Слишком трудно было поверить в это, видя их такие приятные манеры, и не только по отношению к ней, но и к Дэнни.

Лишь Шарль Сен-Жермен был и оставался в её гла­зах закоренелым пиратом, продолжавшим преследовать ее своей усмешкой, надменностью и холодом. Рэйвен не обменялась с ним ни словом за всю неделю после отъезда из Бомбея. Если ей случалось проходить рядом с ним, она гордо отворачивалась. Она ожидала, что он непременно сделает ей выговор за то, что она отвлекает людей от дела, но он молчал, хотя и бесил ее своим постоянным надзором.

Рэйвен по-прежнему верила, что сумеет найти дока­зательства его преступления, но, как ни расспрашивала с самым невинным видом офицеров, толку не было никако­го. Люди, по несколько лет служившие под его командой, говорили о капитане только хорошее, уважали его, а неко­торые просто боготворили. Рэйвен уже начали бесить сла­вословия в честь капитана, и она решила оставить офицеров в покое, надеясь только на свои силы и мозги. В конце концов у нее самой достаточно зоркие глаза, так что она уж сумеет разобраться, что прячет в своих трюмах «Звез­да Востока».

Особенно ее интересовали бочонки с ромом, сгружен­ные в Нортхэде несколько месяцев назад.

– Мисс Бэрренкорт!

Рэйвен и Джеффри Литтон повернулись на голос стю­арда Эвана Флетчера.

– Капитан просит вас подняться на капитанский мос­тик, мисс Бэрренкорт.

Рэйвен волевым усилием заставила себя не поднимать голову, прекрасно зная, что Шарль Сен-Жермен наблюда­ет за ней с циничной улыбкой на губах. Он, наверное, ре­шил, что пора устроить ей головомойку за то, что она нагло отвлекает боцмана от его многотрудных обязанностей.

– Благодарю вас, Флетчср, – со сладкой улыбкой сказала Рэйвен, стараясь ничем не выдать свое раздражение.

– Эта мисс Рэйвен – просто подарок с небес, – заметил стюард, говоривший со своим неизменным рез­ким ирландским акцентом, восторженно глядя вслед девушке. – Нет, я, пожалуй, не встречал никого прекрас­нее ее. Совсем не задирает нос, хотя и могла бы, с такой-то внешностью.

Джеффри усмехнулся, с удивлением взглянув на всег­да сдержанного ирландца.

– Дмитрий говорил, будто за день до отплытия она бранила его пуще рыночной торговки, когда он опрокинул её на Колабском рынке.

– И правильно сделала, – тут же вступился за девушку седой стюард, храбро бросившись на её защиту. Он обслуживал её не менее преданно, чем капитана, хотя еще недавно приходил в ужас от одной мысли о женщине на борту корабля. – Ты и сам знаешь, в какого идиота превращается Сергеев, стоит ему перебрать.

К ярости Рэйвен, Дмитрий в лицах красочно описал их стычку на базаре, приукрасив все неуемной фантазией. Рэйвен была в бешенстве, хотя его россказням никто не поверил. Мужчины дружно решили, что Рэйвен замеча­тельно справилась с пьяным дурнем, который поставил ее в такое неловкое положение. Их восхищение девушкой только возросло.

Но если бы Рэйвен даже услышала комплименты ирландца, все равно не смогла бы оценить их по досто­инству – ее мозги занимало совсем другое. Она готови­лась к словесной битве с капитаном, а это была задача не из легких. Шарль мгновенно заметил напряженно вски­нутый подбородок и глядящие в упор на него тигриные глаза. Его позабавило, как бесстрашно шагала она к нему с решимостью дуэлянта – противника надо либо унич­тожить, либо, на худой конец, вывести из себя. Саркас­тическая улыбка на его губах исчезла: он не мог понять, почему эта хорошо воспитанная и богатая девица Рэйвен Бэрренкорт тратит столько усилий, сражаясь с жалким капитаном клипера.

Что она была воинственной по натуре, это он понял давно, девушка не раз окатывала его ледяными взгляда­ми, но тут же превращалась в обворожительнейшую из женщин, стоило ей обратиться к кому-нибудь из его офи­церов. О, эти офицеры уже довели его до бешенства – словно безусые юнцы, они не могли устоять перед слад­кими улыбками и ямочками на румяных нежных ланитах. Куда подевались те морские вояки, какими он их знал? Превратились в стадо влюбленных школяров. Даже Флетчер! Флетчер, всегда суровый и хмурый стюард, кото­рый проклинал женщин как бесполезную часть человечества! Не узнать и Дмитрия, гонявшегося обыч­но за каждой юбкой, чтобы покорить и тут же забыть. Теперь оба пали к ножкам прекрасной Рэйвен Бэрренкорт! Боже, какой хаос устроила эта загадочная красот­ка с темными блестящими кудрями на его образцовом корабле!

Шарль тихонько чертыхнулся, понимая, что слишком много глаз провожает сейчас гибкую фигуру девушки, направляющейся к капитану. Слава Иисусу, что она сходит в Касуре! Еще немного, и он станет капитаном команды бессмысленно улыбающихся идиотов! И все же, наверное, не стоит винить Рэйвен Бэрренкорт в злом умысле. Во всем виноваты ее хрупкая красота, магнетизм и обаяние, которыми она никогда не пользовалась сознательно в ко­рыстных целях.

Или все же пользовалась? Да или нет? Он лихора­дочно размышлял об этом, когда она подошла и останови­лась перед ним, склонив голову набок, словно предлагая получше рассмотреть эти ангельские черты.

Ее замечательные кошачьи глаза были холодны, бро­ви нахмурены. Шарль физически ощутил неприязнь, из­лучаемую Рэйвен, и с вновь вспыхнувшим раздражением подумал, отчего их в общем-то пустяковая стычка на рын­ке так настроила мисс против него. Из восхищенных рас­сказов Дмитрия и других офицеров, а также судя по остроумным репликам, которыми она пикировалась с его командой каждый день на палубе, Шарль уже начал по­нимать, что ошибался, сочтя ее надменной и капризной гордячкой. Но разве все ее поведение не свидетельство того, что она до сих пор не может простить ему насмешки над ней в тот злополучный день на базаре? Она тогда потеряла шляпку, сандалию и всякий контроль над своими эмоциями.

– Вы просили меня подняться сюда, капитан. – Нежный голос звучал подчеркнуто холодно, что еще больше разозлило Шарля.

– Верно, мисс Бэрренкорт.

– Прошу простить меня, если узурпировала внима­ние вашего боцмана слишком долго. Мне так хотелось расспросить его о географии здешних мест. Я раньше не бывала в Индии, поэтому прошу вас быть снисходитель­ным и простить мне мое любопытство.

Рэйвен вызывающе взглянула на капитана, всем ви­дом показывая, что снисходительности в нем, конечно, днем с огнем не сыщешь.

– Мне все равно, о чем вы беседовали с мистером Литтоном, мисс Бэрренкорт. Я просто хотел пригласить вас на ужин в моей каюте сегодня вечером. Вас и миссис Дэниэлс. На моем корабле принято делать это после того, как пассажиры привыкнут к новому окружению.

Рэйвен закусила губу, и Шарль на мгновение испы­тал удовлетворение, заметив, как покраснели ее щеки.

– Надеюсь, что семь часов вечера удобно для вас? Прошу прощения, что не смог предупредить вас заранее. Сейчас уже пять.

– Вы очень великодушны, капитан. Благодарю вас – я лично и от имени Дэнни. – Голос Рэйвен был спокоен, и только краска на лице по-прежнему выдавала волнение.

– Тогда буду ждать вас в семь, – вежливо ответил он, и в зеленых глазах запрыгали лукавые чертики.

Поняв, что разговор окончен, Рэйвен удалилась, про­клиная дьявольские глаза, уставившиеся ей в спину. Она заставила себя не обращать на это внимания и размерен­ной походкой удалилась в свою каюту.

Лишь оказавшись за дверью, она яростно топнула ножкой и послала в потолок несколько не совсем обычных для нежных уст проклятий. «Уф-ф, отвратительный тип! Клянусь, он пригласил меня лишь потому, что хотел пос­тавить в дурацкое положение! Так оно и вышло, когда я начала извиняться из-за беседы с Литтоном!»

– «На моем корабле так принято», – передразнила она. – Морочь голову идиоткам! – Она еще раз топну­ла ногой, понимая, что снова разыграла перед капитаном капризную дуру. – Я должна была отказаться от при­глашения, – сердито пробормотала она, но уже в следу­ющую секунду честно призналась, что с нетерпением ожидает этого чертова ужина! Вечера на борту клипера так монотонно однообразны, и ей просто некуда девать свою энергию.

Господи, как же долго она не скакала на Синнабаре по пустошам и холмам любимого Корнуолла! Кажется, прошло чуть больше шести месяцев, быстренько подсчи­тала Рэйвен с тоской в глазах. Мучительный приступ ностальгии охватил ее. Пустым взглядом она уставилась в иллюминатор на голые скалы по берегу реки, вообра­жая, что это зеленые холмы Корнуолла. Но даже бога­тое и живое воображение не помогло – мутные воды реки ничем не напоминали бурные воды Атлантики, крохотные лодчонки индийских рыбаков не шли ни в какое сравнение с мощными лодками привыкших к суровым ветрам и серьезным штормам корнуолльцев. Да и пей­заж этой страны никак не походил на пусть и скупой, но прекрасный Корнуолл. Храмы индусов были полной про­тивоположностью строгим линиям Нортхэда. Она вдруг рассмеялась. Что за глупости! Она же на другом конце света! Погасив свой гнев, она принялась выбирать платье к ужину.

Вот если бы еще удалось принять ванну! Как же ей опостылело обтираться губкой! Ванна – недосягаемая ро­скошь, она даже снилась ей по ночам, а кожа буквально ныла от тоски по нежнейшему, приготовленному вручную мылу из Шотландии! До чего же мерзкое это едкое ще­лочное мыло, мутная жижа в отвратительном на вид фла­коне! Однако Рэйвен, чья нетерпеливая натура доставляла ей немало неприятностей в прошлом, получила суровый жизненный урок и научилась соразмерять желания с воз­можностями. Она прогнала прочь манящую яркую кар­тинку: ванна с ароматным паром над ней – и сосредоточилась на выборе туалета.

Перед самым отплытием Рэйвен в Индию дедушка Хадриан ошеломил ее сказочным подарком – больше дюжины платьев, причем наимоднейших фасонов, из Фран­ции. Ткани были сказочные: шелка и бархат. Он подмиг­нул ей, заверив, что не позволит внучке отправиться на Восток без соответствующей экипировки. Рэйвен после смерти отца совершенно перестала интересоваться своим гардеробом, а теперь была просто в восторге от новых туалетов – великолепной вышивки, пышных нижних юбок, нежнейших расцветок ткани. Она задумчиво перебирала наряды, откладывая в сторону те, которые требовали кар­каса и специального корсета. Рэйвен озорно прыснула, представив себя в таком громоздком сооружении в узень­ком коридоре корабля. Запросто можно зацепиться и за­стрять! Пришлось бы звать на помощь безотказного Дмитрия! Но смех тут же умер на ее губах, стоило ей представить издевку в изумрудных глазах Шарля Сен-Жермена, случись это на самом деле. Тьфу, дьявол! Одно воспоминание о его надменном взгляде заставило ее вспых­нуть от негодования!

Увы, Рэйвен не забыла страстных поцелуев и ласки Шарля Сен-Жермена в ту странную ночь на пляже, ее бесило, что она не сумела раз и навсегда вычеркнуть их из своей памяти. Всякий раз при воспоминании об этом все ее тело сладко обмирало, словно это произошло вче­ра, а не месяцы назад. Почему? Почему он? От Сен-Жермена она отнюдь не в восторге, не больше чем от Натаниэля Роджерса, чей поцелуй оставил ее равнодуш­ной, более того – разозлил! Но Рэйвен не стала мучить себя поисками ответа, а постаралась переключиться на сценку на базаре, когда он от души повеселился, застав её в нелепой ситуации. Она валялась поверх упавшего пьяницы, а под ними – куча «благоухающих» луко­виц… Весьма отрезвляюще! Сразу излечивает от всяких романтических бредней! Просто счастье, что у нее столь живое воображение!

– Да провались он в ад! Там ему самое место! – буркнула Рэйвен, не собираясь углубляться в подобные ощущения, отвратительнее которых был только сам капи­тан «Звезды Востока».

Лихорадочно роясь в нарядах, Рэйвен вытащила на­конец то, что подходило к случаю, и приложила к себе. Вечернее платье из шелка цвета бургундского вина таин­ственно мерцало в мягком свете керосиновой лампы. Ког­да она примерила его, то выяснилось, что декольте слишком смелое и обнажает не только шею, но и плечи и даже впадинку на груди. Рукава были отделаны чудесным ро­зовым кружевом. Широкие юбки присобраны впереди и сзади с помощью нашитых роз из того же шелка. Из-под присобранного подола виднелись идеально подобранные по цвету кружевные нижние юбки.

Платье было чудесным, и после недолгого колебания Рэйвен решилась на более «взрослую» прическу. Она за­крутила волосы слабым узлом низко на затылке и скрепи­ла его шпильками и любимыми гребнями из перламутра. Жаль только, что невозможно рассмотреть себя как сле­дует: зеркальце малюсенькое! Интересно, как она все же выглядит в платье, которое помнила очень смутно по двум сверхскоростным примеркам. Уже готовую вещь закалы­вали булавками прямо на ней, а заканчивали и вовсе без нее. Времени катастрофически не хватало, модистка спе­шила заработать на столь срочном заказе, а через три-четыре дня Рэйвен уже отплыла из Англии.

Услышав бой корабельных склянок, Рэйвен вышла из каюты и постучала к Дэнни. Старушка тоже приоделась ради торжественного случая. Дэнни не произнесла ни сло­ва по поводу того, как выглядит Рэйвен, а лишь деловито застегнула те крючки, до которых та не дотянулась, и молча отошла, но Рэйвен изучила свою Дэнни наизусть: старая нянька была ею довольна.

– Ох, мисс Рэйвен, ну до чего же чудесно, а? При­глашение от самого капитана! Это такая честь!

Рэйвен подозрительно покосилась на Дэнни. Стран­но, но Дэнни нравится этот самовлюбленный хлыщ в об­разе капитана! А ведь Дэнни не из тех, кого могут обмануть показная галантность и смазливая физиономия. Да-а, если бы Дэнни знала правду! Но Рэйвен скорее откусит себе язык, чем позволит старушке заподозрить неладное.

– Если мы сейчас же не выйдем из каюты, мы опоз­даем, – тронула её за руку Рэйвен, когда Дэнни в рас­терянности застыла, не зная, какую шаль выбрать.

– О, тогда вы идите, а я слегка задержусь, – рассеянно ответила она, и Рэйвен вышла, загадочно улы­баясь.

Каюта капитана располагалась в дальнем конце кори­дора, и Рэйвен, уверенная, что Дэнни появится с минуты на минуту, решительно постучала в толстую деревянную дверь.

– Войдите, – послышался знакомый низкий голос, и она послушно шагнула внутрь. Шелковые юбки ласково шуршали и струились по ногам. – Должен заметить, что я восхищаюсь пунктуальностью в женщинах, мисс Бэрренкорт.

Рэйвен растерянно окинула взглядом просторную ка­юту, слыша голос капитана, но не видя его. Стол у иллю­минатора был накрыт, сверху свисали зажженные лампы, но складные кресла вокруг стола пустовали. Звук шагов заставил ее обернуться, и она увидела капитана Сен-Жермена, выходящего из-за яркой японской шелковой ширмы с причудливыми драконами.

– А я-то думал, что слабый пол привык опаздывать, – добавил он, но Рэйвен даже не заметила насмешки в его голо­се. Вид капитана ошеломлял. Он был в синем мундире с шелковыми лацканами, облегающих в тон мундиру брю­ках, а на белоснежном галстуке сиял сапфир. Каштановые волосы, обычно лежавшие в живописном беспорядке, были аккуратно убраны с высокого лба и волнистыми прядями ниспадали на тонкий голландского полотна воротник. Се­годня его вполне можно было принять за титулованного лорда на одном из светских сборищ в Лондоне, если бы не струившаяся из него живая мужская сила, бронзовое от загара лицо, выгоревшие волосы да грубоватая беспокой­ная энергия. Все это выдавало в нем человека, привыкше­го иметь дело со стихиями, а не с душными светскими салонами.

Рэйвен едва могла поверить в происшедшую с ним перемену. И совершенно не подозревала, что и он изучает ее с таким же молчаливым недоверием. Он даже откро­венно прищурил свои изумрудные глаза. Фигурный вырез платья обнажил начало полной груди и соблазнительные плечи, а новейший парижский фасон выигрышно подчерк­нул узкую талию, плавно переходившую в бедра. И снова Шарлю бросилась в глаза ее неосознанная чувственность. Ее тело словно тянулось к нему и дразнило, он резко отвернулся и широким жестом указал на пустые кресла.

– Как видите, вы первая.

– Но уже начало восьмого! – воскликнула Рэйвен, отводя глаза от импозантной атлетической фигуры капи­тана и злясь на себя за то, что снова очень странно отре­агировала на самый пустяковый жест: он небрежно поправил галстук, и кружево на поднятой руке обнажило сильную загорелую руку. Есть от чего обмирать! Но по совершенно непонятной причине ей тут же вспомнились прикоснове­ния этой руки к своей груди. Она закусила губу, презирая себя за подобные мысли.

– Вряд ли опытной светской даме нужно объяснять, что на такие вечера предпочитают опаздывать, – сказал капитан Сен-Жермен. Глаза его дразняще сверкнули.

– Но откуда же мне это знать? – неожиданно резко ответила Рэйвен вопросом на вопрос. – Мой отец постоянно подчеркивал важность пунктуальности, ценил ее превыше всего, а поскольку я так и не дебюти­ровала в свете, то и не научилась столь важным, по-вашему, уловкам.

Бровь Шарля поползла вверх, он был непритворно поражен ответом Рэйвен. Он и не подозревал, что она настолько молода. Конечно, в лице девушки наблюдалась трогательная невинность, но вела она себя с уверенной грацией опытной женщины; классическая красота и при­ческа усиливали впечатление зрелости, а довершала кар­тину по-женски полная грудь, обтянутая сверкающим шелком.

Он открыл было рот для язвительного комментария, но его перебили. Мягкая музыкальная трель проплыла по элегантной каюте, наполнив ее эфемерной красотой. Рэйвен зачарованно поискала взглядом музыкальный ин­струмент, но тут же сообразила, что вряд ли такое со­вершенство – творение человека. Она вопросительно посмотрела на Шарля Сен-Жермена, и впервые в ее взгляде отсутствовал даже намек на враждебность. Жел­тые кошачьи глаза так и светились восторгом.

– Что это? – прошептала она.

Шарль прошел к иллюминатору, отодвинул полиро­ванную деревянную крышку, которой его задраивали из­нутри, и показал позолоченную клетку с маленькой птичкой. Рэйвен подошла поближе, в изумлении рассматривая кро­шечную птаху, чье горлышко издавало столь прекрасную и трогательную мелодию. В свете лампы черные перышки птички блестели, точно как волосы Рэйвен. Птичка бес­страшно поглядывала на девушку крошечными глазками.

– Что это? – повторила Рэйвен.

– Черный соловей. Я поражен, что он запел для вас. Обычно незнакомый голос пугает его.

– Я даже не подозревала, что они могут быть таки­ми темными, – изумленно проговорила Рэйвен.

– Они и не бывают. Полагаю, он единственный в своем роде.

– Как вам удалось поймать его? – мягко спросила Рэйвен, все еще пораженная прекрасной и печальной пес­ней соловья.

– У него сломалось крыло, вот он и спасся на моем корабле от шторма в прошлом году. Мы были у африкан­ского побережья. Наверное, он как раз мигрировал, а мус­сон повредил ему крылышко.

Голос Шарля прозвучал неожиданно хрипло. Скло­нившись, чтобы получше расслышать тихий голос девуш­ки, он вдохнул сладкий запах ее блестящих волос. Рэйвен, внезапно осознав его близость – она чуть не уперлась плечом в его мускулистую руку, – резко отпрянула. Ко­шачьи глаза вспыхнули.

– Вам следовало бы отпустить его, ведь он уже здо­ров, – обвиняюще сказала она.

– Если я это сделаю, то навлеку беды и несчастья на «Звезду Востока», – спокойно объяснил Шарль, снова задвинув ставень и скрыв таким образом клетку с птицей.

Она насмешливо сморщила нос.

– Я и не подозревала, что вы настолько суеверны, капитан. Я всегда считала это признаком отсутствия ума.

Ответная улыбка была насмешливой и опасной.

– Только не говорите об этом при моих офицерах, мисс Бэрренкорт. Хотя все они и получили прекрасное образование и привыкли рационально мыслить, все же они – представители морской профессии и твердо верят в традиции. Если они предпочитают верить, что удача никогда не изменит «Звезде Востока», пока в моей каюте поет этот соловей, то они не простят любому, кто захочет поставить это под сомнение.

В дверь каюты громко постучали, и это спасло Рэй­вен. Вошел Дмитрий Сергеев, как всегда невероятно ог­ромный, но на этот раз вырядившийся под стать капитану.

Длинные волосы и густая борода были аккуратно расчеса­ны, а темный сюртук сверкал начищенными медными пу­говицами. Он галантно склонился над рукой Рэйвен, и его глаза блеснули в нескрываемом восхищении.

– Иисусе милосердный, маленькая принцесса реши­ла ослепить старого морского волка? – спросил он, смело осмотрев ее с ног до головы, слегка задержавшись взгля­дом на узкой талии и нежно приподнятой груди.

Рэйвен мягко улыбнулась, и Шарль впервые увидел, как волшебно осветилось ее лицо. До сих пор ему не удавалось заслужить ее улыбку. Изумрудные глаза опас­но сощурились. Первый помощник мгновенно уловил пред­упредительный сигнал. Решив, что переусердствовал в галантности, он тут же выпрямился и отпустил руку Рэй­вен. Но не удержался и попросил оказать ему честь про­водить её к столу.

– Бокал мадеры, малышка? – спросил Дмитрий, помогая Рэйвен усесться.

– Может быть, мисс Бэрренкорт предпочитает канарское? – предложил капитан, и Рэйвен удивленно вски­нула голову, не понимая, почему он так резко поугрюмел.

– О, мадера вполне сойдет, – заверила она Дмит­рия с улыбкой и поэтому не заметила, как напрягся под­бородок Шарля.

Прибытие Джеффри Литтона и Джейсона Квинтрелла, тоже вырядившихся в пух и прах, слегка развеяло возникшее в каюте напряжение.

Рэйвен облегченно вздохнула, сообразив, что выбрала подходящее платье, ибо джентльмены не пожалели сил, чтобы произвести впечатление. Переводя взгляд с одного на другого, Рэйвен поняла, что уже не может вызвать в своем сознании мысль, что все эти мужчины – закорене­лые преступники и презренные контрабандисты. Лишь капитан Сен-Жермен по-прежнему соответствовал обра­зу, всем своим видом показывая, что не привык склонять голову ни перед каким законом, если это не в его интере­сах. Он сам подбирал себе напарников, ставил и добивал­ся цели, какой бы она ни была.

Через несколько минут появилась Дэнни – теперь все гости были в сборе. Джентльмены дружно поднялись, чтобы приветствовать старушку, и та, покраснев от удо­вольствия и комплиментов, села, шурша бомбазиновыми юбками. Тут же вошел Эван Флетчер, неся первое блюдо ужина, над которым колдовал много часов. Увидев Рэй­вен, стюард так и замер, с восхищением разглядывая де­вушку.

– Пожалуйста, суп, мистер Флетчер.

Низкий бас Шарля Сен-Жермена прозвучал слегка раздраженно, и ирландец поспешно занялся своими дела­ми по обслуживанию стола, но время от времени бросая взгляд в сторону очаровательного видения в вечернем платье, словно шея и белые плечи красавицы магнитом притягивали его взгляд.

Рэйвен не замечала восхищенных взглядов мужчин, но Шарль подмечал каждый из них и все более вскипал. Никогда раньше ему не доводилось видеть, как его команда, его люди так слепо и бездумно источают обожание жен­щине, тем более такой эгоцентричной и ядовитой девчон­ке, как Рэйвен Бэрренкорт. Ослепли они, что ли? Или их околдовали ее невинные глазки и ямочки на щеках? Ниче­го не скажешь – она великолепная актриса! Так разыг­рывать очаровательную невинность! Эта ведьма просто околдовала их и лишила остатков здравого смысла! А они, похоже, даже наслаждаются этим!

Шарль Сен-Жермен молчал, пока они ели вкусней­ший суп из моллюсков, а затем принялись за жареные устрицы с рисом под соусом карри. Веки скрывали его глаза, и никто за столом не догадывался, какие мысли бродили в голове капитана.

– Знаете, мисс Бэрренкорт, а ведь вы так и не рас­сказали нам, зачем вам понадобилось так далеко заби­раться в глубь Индии, – заметил Джеффри Литтон, бросив на нее испытующий взгляд.

Рядом с ним за столом сидели Дмитрий и капитан. Само это соседство уничтожило бы любого другого коро­тышку, любого, но не Джеффри Литтона. Разодетый, как лондонский денди, он нисколько не смущался и стал цен­тром всей компании – он действительно был интересным собеседником.

– О, у меня срочное дело к кузену, который живет в Лахоре, – нехотя объяснила Рэйвен. Но дружеские шутки боцмана и суперкарго вызвали ее на откровенность, и вскоре она выложила всю свою печальную историю, даже без всяких наводящих вопросов. Сообщила и о тра­гической смерти отца – с совершенно сухими глазами, но Шарль все же расслышал близкие слезы в дрогнувшем голосе Рэйвен.

Когда она призналась им и в притязаниях карикатур­но смешного сквайра, Джеффри и Джсйсон забормотали нелестные слова в адрес нахала, а Сергеев просто взор­вался, как фейерверк.

– Матерь Божья! Я точно сверну ему шею при встре­че! – поклялся он, стиснув кулаки, словно уже коснулся жирной шеи сквайра.

Рэйвен даже рассмеялась от столь яростного всплеска негодования.

– Я польщена, сэр, но, слава Богу, все мои пробле­мы решатся, как только я получу деньги на руки. Так что, думаю, не стоит лишать жизни бедного сквайра.

Дмитрий был явно разочарован.

– Я очень хорошо понимаю вас, маленькая принцес­са, и знаю, что это такое – потерять родной дом. Когда-то и у меня был такой же великолепный особняк, как ваш Нортхэд, но я был молод, горяч и считал, что правое дело дороже земли предков.

– Дмитрий участвовал в восстании декабристов, – объяснил Джеффри Литтон, чем очень озадачил Рэйвен, которая помнила из уроков истории, что несвоевременное восстание произошло почти четверть века назад. Его за­чинщиками были дворяне, жаждавшие перемен и восполь­зовавшиеся смертью Александра Первого.

Заметив ее недоуменный взгляд, Сергеев расхохо­тался. Его огромная грудь вздымалась так, что казалось, его медные пуговки сейчас не выдержат и разлетятся по каюте.

– Что ж, маленькая принцесса, ваш скромный слуга Дмитрий и впрямь был казацким полковником и крупным землевладельцем.

Рэйвен легко представила себе эту горячую головуш­ку в роли казацкого атамана, вспомнив, что это племя славян славилось бесстрашием и страстностью, легендар­ными наездниками и прекрасными воинами, ни перед кем не склонявшими головы. Она вдруг поняла, что смотрит на него совершенно другими глазами: видит перед собой не неумеренно пьющего матроса-бабника, с которым ее свела судьба на рынке, а гордого дворянина, потерявшего все ради дела, в которое верил. Может, именно поэтому он и связался с Шарлем Сен-Жерменом? Ведь они близ­ки по духу. Желтые глаза девушки встретились с темны­ми глазами Дмитрия под кустистыми бровями, и, словно разгадав ее мысли, он поднял бокал и подмигнул ей. Они понимали друг друга.

– Не бойтесь, что потеряете свой Нортхэд, малыш­ка, потому что, если вам понадобится помощь, Дмитрий Сергеев будет счастлив обнажить свой меч ради вас.

Рэйвен обычно посмеивалась над такими галантными заявлениями, но сейчас у нее вдруг потеплело на сердце, вероятно, она почувствовала его искренность. Она поня­ла, что нежданно-негаданно обрела друга, человека, на которого могла рассчитывать в трудную минуту. Она едва не прослезилась. Господи! Что за глупые мысли приходят ей в голову! Несомненно, виновата выпитая мадера. Но теплое чувство к русскому гиганту осталось, и это было непривычно.

Сумятица мыслей, вероятно, отразилась на лице Рэй­вен, ибо Шарль Сен-Жермен, взглянув на нее, вдруг со стуком поставил бокал на стол и язвительно заметил:

– Почему бы тебе не поцеловать краешек подола у леди, а, Дмитрий? Так сказать, принести клятву вернос­ти. А еще лучше – выпросить подвязку и носить ее как талисман!

Воцарилось молчание. Лицо Сергеева побагровело. Дьявольская улыбка исказила лицо Шарля, оно горело вызовом. Джейсон побледнел. Дэнни нервно обмахива­лась веером.

– Если мистер Сергеев предложит мне стать моим рыцарем, – четко произнесла Рэйвен, – то я сочту за высокую честь принять его предложение.

Она одарила Дмитрия идущей от сердца улыбкой, ее золотые глаза потеплели. И это погасило ответный взрыв Дмитрия, который не понял причину выпада Шарля. Впер­вые за долгие годы знакомства и дружбы он совершенно не понимал грубости Шарля. Недоразумение не переро­сло в скандал, от улыбки Рэйвен Дмитрий просиял, его черные глаза растроганно заморгали, он вновь превратил­ся в верного и нежного рыцаря.

– Дмитрий Сергеев дает только те обещания, кото­рые в состоянии выполнить, малышка. Теперь вы просто обязаны звать меня Дмитрием, поскольку я поклялся за­щищать вашу жизнь и честь. – На бородатом лице рас­плылась добрая усмешка. – Но если вам это не подходит, то я не обижусь, если вы станете звать меня просто – дорогой.

Даже стоик Джеффри Литтон расхохотался вместе со всеми. Натянутости как не бывало. Лишь капитан Сен-Жермен сардонически ухмылялся своим мыслям. За сто­лом снова зашумели, беседа лилась непрерывно, как и вино, а блюдам, которые сменял довольно улыбающийся Флетчер, мог бы позавидовать любой гурман. Даже Дэн­ни забыла о своей морской болезни и хохотала над галан­тными шутками Дмитрия Сергеева и Джеффри Литтона. А юный Джейсон Квинтрелл не скрывал своих чувств к предмету обожания. Его ярко-голубые глаза ни на минуту не отрывались от прекрасного лица Рэйвен, когда та бол­тала или шутила с кем-то.

Все смолкли лишь в тот момент, когда был подан десерт – торт с консервированными фруктами и пирож­ные. Рэйвен не удержалась и попробовала всего понем­ножку. Молодец, что не надела платья с тугим корсетом, похвалила она себя, а то бы уже задохнулась или попрос­ту лопнула.

– Я давно хотела спросить у вас, капитан, – вдруг обратилась к Шарлю захмелевшая и раскрасневшаяся Дэнни.

– Счастлив буду удовлетворить ваше любопытство, миссис Дэниэлс, – вежливо ответил Шарль.

– Боюсь, что я сую свой нос куда не следует, но я ужасно хотела бы узнать, что вас заставило отправиться в Пенджаб? Вряд ли тот груз, который вас попросил перевезти мистер Трентхэм, – настоящая причина для поездки.

Рэйвен уловила молниеносный обмен взглядами меж­ду Дмитрием и Шарлем. Значения этого взгляда она не поняла, но по спине девушки пробежали мурашки. Как ни странно, но ответил на вопрос любопытной старушки скром­ник Джейсон Квинтрелл. Он объяснил, что они согласи­лись выручить Ост-Индскую компанию, потому что судно, которое должно было забрать из центральных районов Индии шелка, индиго и чай, задержалось из-за непогоды в Бискайском заливе.

– Ну-у, эта компания богата, уж она-то как-нибудь вышла бы из пикового положения, – возразила Рэйвен, не поверившая объяснению суперкарго.

В ее голове вновь явились подозрения относительно настоящей причины плавания корабля. Сердце ее тревож­но забилось. Вполне могло быть так, что этот проходи­мец-капитан подрядился перевезти для компании опиум. Перевезет наркотик куда следует, а плату получит сереб­ряными слитками!

Сэр Хадриан подробно рассказывал о торговле на­ркотиками, приносившей колоссальные, просто баснос­ловные прибыли! Разве могла Ост-Индская компания остаться в стороне? Нет, она активно участвовала в этом, и Рэйвен снова испытала страх, взглянув на непроница­емый профиль капитана. Как трудно все же понять, свя­зан ли он с торговлей наркотиками, когда вот так сидит в своем шикарном пиджаке, джентльмен до мозга кос­тей. Ведь его грубость и даже резкость еще ничего не доказывают.

«В чем же ты сомневаешься, Рэйвен? Ведь ты сама, своими собственными глазами видела разгрузку контра­бандного рома!» Невольно ее глаза остановились на силь­ной загорелой руке, лежавшей на льняной скатерти. Она вспомнила, что почувствовала, когда эта рука чашей об­хватила ее грудь той ночью в Корнуолле. Вспомнила, как он прижался к ней, как она ощутила его восставшую плоть, требовавшую удовлетворения… и снова ощутила себя пленницей своего как бы отделившегося от нее чу­жого тела, едва не подарившего этому незнакомцу то, чего он жаждал…

– …к несчастью, совсем не было кораблей в этом регионе, – продолжал объяснять Джейсон Квинтрелл.

Рэйвен заставила себя прислушаться.

– Торговля здесь оживленная, а конкуренция жес­токая. Между компаниями и частниками. Любая задерж­ка принесет огромные потери инвесторам.

– Понятно, – протянула Рэйвен, изобразив заин­тересованность, а сама снова взвешивала вероятность того, что она вполне могла угодить на корабль с наркотиками. «Глупости, ты просто много выпила, вот воображение и разыгралось, – успокоила она себя. – Помощник и капитан переглянулись, а ты и насочиняла бог знает что! А они ничего такого и не имели в виду…» Но как она ни убеждала себя, чувство неуверенности не исчезало. И когда ужин наконец закончился, Рэйвен почувствовала облегчение. Поднявшись на ноги, она слегка покачну­лась и быстро взглянула на капитана. Тот не отрывал от нее глаз, его губы раздвинулись в улыбке – он снова забавлялся.

– Может быть, вас проводить до каюты, мисс Бэрренкорт? – спросил он, понизив голос до полушепота.

Золотые глаза полыхнули огнем.

– Благодарю вас, капитан, не стоит. Если мне пона­добится эскорт, то я сама сумею сделать выбор.

Она торжествовала – его полные губы сжались в жесткую тонкую линию. Выпитое вино туманило голову и придавало храбрости – она ничуть не испугалась его реакции на свою резкость. Рэйвен отвернулась, поблагода­рила офицеров за приятный вечер и исчезла с зевающей Дэнни в узком темном коридоре. И не увидела, как капи­тан мрачнел прямо на глазах у команды.

Рэйвен совсем не хотела спать. Пожелав Дэнни спо­койной ночи, она поднялась по узкому трапу на верхнюю палубу. Прохладный ночной воздух приятно обдувал раз­горяченное лицо – как чудесно вдохнуть свежего возду­ха после душной капитанской каюты! Серп луны поднимался над темными неровными вершинами гор, уступами спус­кавшимися к берегам Инда. Серебристый свет луны отра­жался в мутных, лениво перекатывающихся водах реки. То здесь, то там на берегу сквозь купы деревьев прогля­дывали мигающие огоньки деревень, а то вдруг радужным многоцветьем вспыхивали купола редких храмов. Из тем­ноты доносился лай собак, в камышах заливались лягуш­ки. Южная ночь и ее звуки были чужими. Рэйвен привыкла к шуму ветра и морского прибоя.

Ритмично постукивали по рее фалы шкива, а туго натянутый парус потрескивал под порывами свежего вет­ра. Рэйвен быстро продрогла и прошла через пустую па­лубу на подветренную сторону. Когда она огибала угол матросского кубрика, высокая фигура вышла из тени и преградила ей путь. Не успев свернуть, Рэйвен врезалась в твердую грудь капитана Сен-Жермена. Она тут же от­скочила – раздался треск рвущейся ткани. Оборка на шелковой юбке попала под ботинок капитана и оторва­лась. Рэйвен охнула и гневно посмотрела на виновника. Свет лампы, висящей на простенке кубрика, отразился в гневных топазовых глазах.

– Мои извинения, мисс Бэрренкорт, – произнес капитан своим ненавистным насмешливым тоном. – Ка­жется, наши случайные встречи непременно приводят в негодность очередной предмет вашего туалета.

Рэйвен сдержалась, понимая, что он не так уж и ви­новат в случившемся. В тусклом свете лампы его лицо казалось еще более угловатым, а черты резче, чем обыч­но. Орлиный нос выдавался сильнее, а блеск его изумруд­ных глаз и вовсе придавал ему облик грозной птицы. Он снял свой мундир и стоял в расстегнутой рубахе с длин­ными рукавами, ветер развевал длинные волосы.

– Как? Никаких язвительных реплик? Наша гордая Рэйвен решила держать себя в узде? Она сочла за луч­шее разыгрывать благородную юную леди! Что ж, за ужином ей это, несомненно, удалось. Хотя… я чуть не забыл вашу реплику под занавес. Да-а, лишний раз убеж­даюсь, что платье еще не делает из женщины благород­ную даму.

– Да вы-то что в них понимаете? – с сарказмом отрезала Рэйвен, словно эхо повторив свои собственные слова, уже сказанные ему однажды ветреной ночью в Нортхэде. Уже тогда она дала ему понять, что он незна­ком с настоящими леди.

Фигура Шарля словно окаменела, зеленые глаза при­щурились, когда он уставился на поднятое вверх овальное девичье лицо, заметив эти розовые пятна раздражения на щеках и желтые разгневанные глаза тигрицы. Ветер спу­тал черные пряди волос, мягко спадавшие на виски. Губы Рэйвен приоткрылись, а грудь взволнованно поднималась и опускалась под блестящим шелком платья.

Шарль едва мог поверить своим глазам, и изумлен­ный возглас сорвался с его губ, а память услужливо под­сказала, где он уже видел это лицо. Он чуть не задохнулся от наплыва чувств.

Он вдруг словно вновь оказался на том треклятом каменистом берегу, где за спиной плескались воды Атлан­тики. А юная девушка, чьи острые глаза, к несчастью, заметили их, дрожала в его объятиях подобно испуганной птице. Как часто он потом удивлялся своей непредсказу­емо страстной реакции на ее красоту – да будь она даже прекраснейшей нимфой! Он до сих пор помнил мягкость ее губ под своими губами, ее грудь, словно стремившуюся в его ладони. Помнил и пылающий в его паху огонь, и забурлившую в жилах кровь…

– Боже праведный! Почему же вы так никому и не выдали нас, пока мы были в Бомбее?!

Рэйвен побледнела, глаза ее округлились, а через мгно­вение до нее дошло, что он наконец узнал ее! Она мгно­венно пришла в себя, выпрямила плечи и гордо мотнула головой.

– Думаю, вы согласитесь со мной, капитан, что для обвинения нужны доказательства! Кто бы мне поверил, если нет улик?

– И вы решились поехать с нами? Зная, кто мы такие? – Зеленые глаза откровенно насмехались.

– У меня очень срочное дело, не терпящее отлага­тельства.

– Ах, да-да! Надо же получить деньги и спасти ваш драгоценный Нортхэд! Должен признать, весьма впечат­ляющий особняк. Интересно, что бы сказали Дмитрий и остальные, если бы узнали, что именно там мы и сгрузили контрабандный ром? Если бы я знал, что в ту ночь при­ставал к дочери Джеймса Эдварда Бэрренкорта….

– Вы знали моего отца? – недоверчиво спросила Рэйвен, проигнорировав откровенный сарказм в его голо­се. Ее глаза непроизвольно наполнились мольбой, а голос слегка задрожал.

– Слышал о нем, – кратко ответил Шарль и от­вернулся.

Он просто не мог и дальше смотреть в эти умоляю­щие глаза.

– И вы знали Хэмиша Килганена, – припомнила Рэйвен. – Но вы ведь не из Корнуолла!

– Что правда, то правда, – подчеркнуто согласился Шарль, всем видом показывая, что благодарен провиде­нию за такую милость. – Перед вылазкой мы познако­мились с вашим твердолобым таможенником.

– Ага, и высадились с контрабандой на моей земле, чего я не потерплю, капитан, и прослежу, чтобы вас наказали!

К величайшему раздражению Рэйвен, Шарль запро­кинул голову и во все горло расхохотался.

– Теперь я понял, почему вы согласились поехать с нами! Хитрый трюк! Значит, решили отыскать улики прямо у нас под носом? – Внезапно он посерьезнел. – Это была контрабанда-помощь, из чувства милосердия, мисс Бэрренкорт. Мы привезли груз рома для таверн в вашем захолустье. Ваших трактирщиков несправедливо обложил налогом один алчный субъект, который держит монопо­лию на продажу спиртного. Либо покупай у него за беше­ные деньги, либо не торгуй спиртным. А мы только что возвратились из вполне законной поездки на Карибы и имели восемьдесят баррелей лишнего рома, про запас. Его всегда можно выгодно продать. Вот я и согласился на предложение нашего лоцмана, проводящего через пролив, Хьюберта Маджа, продать ром трактирщикам Корнуолла по справедливой расценке.

– И вы считаете это милосердием? – Рэйвен не верила в искренность капитана.

– Естественно, если, конечно, болеешь душой за бед­няг трактирщиков. У них ведь, как правило, куча дети­шек, которые в данном случае пухнут от голода. Кстати, вам наверняка будет интересно: бесчувственного тирана и самоуправа зовут Джосиа Блэкберн.

Рэйвен шумно втянула воздух в легкие, а Шарль удов­летворенно хмыкнул. Насмешка в зеленых глазах погасла. Шарль любовался девушкой, а глаза невольно задержа­лись на отделанном кружевом декольте платья.

– Сюрприз, да? – шелковым голосом произнес он. – Мы квиты, дорогая, ибо и мне ни за что не пришло бы в голову, что вы и есть та страстная красотка с пляжа. Кто бы подумал, что особа, так охотно отвечавшая на мои поцелуи, и есть гордячка мисс Бэрренкорт!

– Не обольщайтесь, капитан, не стоит обманывать себя, что я наслаждалась вашими объятиями той ночью!

Зеленые глаза вспыхнули, склонившись над ней.

– Кто же вы на самом деле, Рэйвен Бэрренкорт? Холодная, бесчувственная англичанка, какую вы сейчас разыгрываете, или же сказочная принцесса, какой вас, несомненно, считает Дмитрий?

Ответа не последовало. Поднятое вверх маленькое личико было просто невыразимо милым. Шарль хрипло простонал и обвил ее крошечную талию могучей рукой. Прижав к груди не сопротивляющуюся Рэйвен, он об­хватил ее маленькие ягодицы и безжалостно притиснул к своим бедрам. Рэйвен рванулась, но выскользнуть из его рук не смогла, и его горячие губы опустились на ее нежный рот.

Вдыхая аромат ее волос и ощущая сводящую с ума мягкость ее рта, Шарль почувствовал, как в его чреслах зародился жар, охвативший все тело. Снова эта колдунья так распалила его и вызвала такую жажду, какой он не испытывал еще ни к одной женщине. Он задрожал от сдерживаемой страсти и силой своего желания заставил ее сдаться на его милость. С каждой секундой Рэйвен все больше слабела и таяла в объятиях капитана. Касания уверенных рук к груди, бедрам, талии совсем лишили ее сил, и дрожащие колени девушки подогнулись. Голова закружилась, и лишь эти бесстыжие сильные руки удер­живали ее на ногах. Она вскрикнула от возбуждения и выгнулась, опаленная огнем его желания.

– Рэйвен, – хрипло прошептал Шарль, – я хочу вас, моя милая дикарка!

Коснувшись губами ее щеки, он посмотрел в прекрас­ное лицо, с восторгом наблюдая зарождение страсти. Ее мягкие губы затрепетали в предвкушении следующего по­целуя. Почти мгновенный отклик Рэйвен довел желание Шарля до безумия. Он тяжело задышал в восторге отто­го, что и она признала непреодолимую тягу их тел друг к другу. Он снова склонился над ней, чтобы испить сла­дость этих ждущих губ, как вдруг за его спиной настойчи­во прозвонили корабельные склянки. Восемь ударов. Значит, заступила ночная вахта. Испуганная резким зву­ком, Рэйвен вырвалась из объятий Шарля. Глаза ее за­сверкали от гнева и вновь напомнили ему тигрицу в «Гранд-паласе» Бангкока, которая славилась своим враж­дебным и непредсказуемым темпераментом.

– Вы действительно роковая женщина, дорогая, – дразняще протянул Шарль, злясь на бушующую в нем страсть, сжигавшую его изнутри, и на ту власть, которую эта женщина получила над ним, – власть причинять боль ненавистью, полыхавшей в топазовых глазах.

– Вы надеялись добыть своими страстными поцелу­ями долгожданные улики? Логично, если учесть, что рав­нодушие ни к чему не привело. Должен заметить, что ваш учитель в любовных ласках преуспел. Или я ошибаюсь? Наверное, этот опыт вы приобрели со многими.

Неожиданная пощечина прозвучала в ночной тишине, словно удар грома.

– Да провалитесь вы в ад, Шарль Сен-Жермен! Черти уже давно вас там заждались! Клянусь, я не успо­коюсь, пока не увижу вас на виселице!

Рэйвен развернулась и с гордо выпрямленной спиной прошагала к трапу. Шелковые юбки и растрепавшиеся от его ласк волосы летели вслед быстрым шагам.

Гнев снова всколыхнулся в нем, и он изо всей силы вцепился в поручень, пытаясь овладеть собой. Невероят­но! Как это могло случиться? С юных лет он привык, что женщины падали к его ногам, стоило лишь поманить их пальцем! Уф, ведьма! Злобная дрянь! Видимо, специаль­но решила свести его с ума показным равнодушием! А сама отчаянно флиртовала с его офицерами, особенно ког­да была уверена, что он наблюдает за ней, точно зная, что в любую минуту сумеет разжечь дьявольское пламя, кото­рое впервые измучило его чресла в ту проклятую ночь в Корнуолле!

Красивое лицо Шарля застыло, словно в гримасе, изум­рудные глаза сверкали от еле сдерживаемой бессильной ярости. Шепотом он проклинал эту чертовку и всё на свете. Адское пламя! Да, он страстно хотел Рэйвен Бэрренкорт! Несмотря ни на что, хотел ее до боли! Жестокая улыбка искривила чувственные губы. Сильная рука от­пустила наконец поручень. Ха, да она же сама загнала себя в ловушку! Откуда ей, несчастной, знать, что объ­явила войну непобедимому сопернику? На «Звезде Вос­тока» он был и есть царь и бог! Помогай ей даже сам дьявол, он не позволит дразнить себя! Заставила его по­верить, что готова отдаться, – вот и отдастся! Он овла­деет ею, заполнит ее собой так, что не оставит места никому!

– Что-нибудь не так, капитан?

Шарль медленно повернулся и взглянул в обеспоко­енное лицо Питера Хагена, одного из младших офице­ров. Тот уже не раз видел капитана беспокойно бродящим по ночам, но сегодня ему послышался чей-то спор, вот Питер и поспешил сюда. Капитан, однако, был один, но как странно он застыл на месте. Питер решил прове­рить, все ли в порядке. Но взглянув на его лицо и заме­тив застывшее на нем угрюмое выражение, он даже попятился.

Шарль мрачно усмехнулся над страхом молодого парня.

– Все в порядке, мистер Хаген, ступайте дальше. – Застегнув рубашку, Шарль повернулся и ушел.

– Да-да, сэр, – механически ответил Питер, совер­шенно смутившись. Что, к дьяволу, случилось с капита­ном? За все восемь лет службы на корабле ему еще не доводилось видеть его таким взбешенным!

Оказавшись в своей каюте, Рэйвен разделась в пол­ной темноте. Она все еще дрожала от ярости и даже не заметила, как выдрала несколько непослушных крючков прямо с тканью, пытаясь расстегнуть платье. Вздохнув, она пожала плечами. Какая разница? Все равно платье окончательно испорчено, подол-то был порван еще рань­ше. Она скомкала его в шуршащий комок и швырнула в угол, а сама рухнула лицом вниз на кровать и зарылась горячим лицом в подушку. Ее еще никогда так не оскор­бляли! Хорошо бы как-нибудь заполучить в руки писто­лет! Шарль Сен-Жермен вполне заслужил огромную дырку в своей широкой груди! Как он посмел обвинить ее, гово­рить о многочисленных любовниках?

Дьявол бы побрал эти его глаза! У нее все тело болит от синяков, оставленных его руками и поцелуями! Рэйвен молча кипела и дрожала от бессильного гнева. Никто еще не заставлял ее так сильно ощутить в себе женщину! И тут же свалил все с больной головы на здоровую, обвинив ее бог знает в чем. Какой мерзкий и ядовитый у него язык! Слезы хлынули из глаз Рэйвен, она прижалась но­сом к белоснежной простыне, пытаясь стереть из памяти навязчивый мужской запах Шарля Сен-Жермена. Она испугалась реакции, которую он вызвал в ней, того, что этот безжалостный тип так повелевал ее телом, что оно полностью обезумело.

Господи! Осталось совсем немного, и «Звезда Восто­ка» бросит якорь в Касуре. Они с Дэнни сойдут на берег и доберутся до Лахора. А до тех пор спаси ее, Господи, и сохрани! Пощади несчастную! Рэйвен неистово молилась, сама толком не зная, о чем просила Всевышнего: то ли оградить ее от пугающих ухаживаний капитана, то ли за­щитить от пробудившихся желаний собственного тела. Ей уже было наплевать, найдет она эти треклятые доказа­тельства, уличающие его в контрабанде, или нет. Она бу­дет просто счастлива, когда наконец покинет это судно целой и невредимой и никогда больше не увидит этого зеленоглазого паскудника!

Обессиленная Рэйвен незаметно уснула, но и во сне осталась пленницей мучительных мыслей и разбуженного, но неудовлетворенного желания.

Эван Флетчер весело насвистывал, идя по узенькому коридору к трапу. Золотое солнце поднималось в небе абрикосового оттенка, ветер с берега обещал прохладное ясное утро. Через десять минут он уже возвращался с подносом, на котором стоял завтрак капитана: одуряюще пахнувший свежеиспеченный хлеб, масло и горячий чер­ный кофе. Все это было прикрыто салфеткой. Эван за­медлил шаги перед каютами леди и пошел на цыпочках, боясь разбудить Рэйвен.

Ох-хо-хо! Вчера девочка могла очаровать кого угод­но. Да-а, она могла! Вот же чудесная девчушка, востор­женно вспоминал Эван. Хотя он знал ее всего ничего, Эван был совершенно пленен. Ну и что? Кто бы, инте­ресно, остался равнодушным, доведись ему взглянуть в это прекрасное лицо? Или увидеть эту волшебную улыб­ку? Она умела заставить мужчину почувствовать себя орлом! Как умеет слушать! Это же просто все тает в груди, когда она смотрит на тебя такими глазищами, а ты ей что-нибудь объясняешь! А ее чудные глаза потом не сводят с тебя взгляда, когда она пытается что-то понять. Чудесная и добрая девушка, не чета всем этим высоко­родным капризулям, которым и дела нет до тех, кто ниже их по рождению.

– Мистер Флетчер!

Эван Флетчер встрепенулся и повернулся на голос. Рэйвен высунулась из каюты. Что-то она сегодня выгля­дит уставшей. Даже щечки побледнели, а под глазами вообще темные круги. Но улыбка, как всегда, теплая и сердечная.

– Прекрасного утра прекрасной даме! – привет­ствовал девушку стюард, весело ухмыляясь. – Вы что-то рановато сегодня.

– Не могу больше уснуть, – шепотом пожалова­лась Рэйвен, боясь разбудить Дэнни, спавшую в каюте напротив. Рэйвен жадно посмотрела на поднос с кофе, и Эван, проследив за ее взглядом, заговорщицки подмиг­нул ей.

– Я принесу вам большущий кофейник и несколько бисквитов, как только отнесу капитану завтрак и разо­грею ему воды для ванны, ладно?

Глаза Рэйвен округлились.

– Воды для… У капитана есть на борту ванна?!

Эван, к счастью, понимал, как работают мысли в жен­ской головке, и мгновенно сообразил, о чем тоскует это юное сердечко.

– Ну да! Отличная медная сидячая ванна! Она у него в каюте закрывается ширмой. Капитан частенько купается.

Эван пожал плечами над причудой капитана, кото­рой он не понимал. Как ветеран моря, он панически боялся воды, так никогда и не научился плавать и не одобрял эту сверхлюбовь капитана к чистоте. Вполне достаточно хорошенько поскрести себя мочалкой разок-другой в неделю, для чего сойдет и тазик. Ему, напри­мер, вполне хватало. И к мылу он был непривередлив, любое сгодится.

– Как вы думаете… – начала было Рэйвен, но тут же замолчала, опустив голову. После вчерашней стычки нечего и надеяться, что он позволит ей воспользоваться своей драгоценной ванной. Как жаль, что она не сдержа­лась вчера, хотя бы ради ванны! Еще и врезала ему поще­чину! Но даже раскаиваясь в содеянном, она тут же поздравила себя с тем, что поступила так, как надо. Слов­но рука сама поняла, что за подобную наглость следует наказывать!

– В чем дело, мисс Рэйвен? Что это вы нахмури­лись? Нам век не видать удачи, если и дальше так пой­дет! – всерьез всполошился Эван Флетчер. – Вот что я вам скажу, – прошептал он подмигнув. – Если ваше сердечко так уж настроилось на ванну, а капитан, по-вашему, ни за что не согласится, то незачем его и спра­шивать! Уж мы устроим все так, что он ничего и не узнает!

– Думаете, нам удастся?

Заметив, что очаровательное личико осветилось над­еждой, стюард был готов горы свернуть, лишь бы она была счастлива.

– А почему нет? Капитан всегда уходит на после­полуденную вахту, с двенадцати до четырех, так что если я нагрею воды, а вы запрете дверь, то кто посмеет воз­разить?

Рэйвен, еще раз хорошенько обдумав эту идею, со­гласилась, ведь никто ничего и не узнает. Ее апатии как не бывало! Боже, неужели это возможно? О, как же рос­кошно будет погрузиться на часок в горячую воду!

Так и повелось, каждый день ровно в час пополудни она тихонько стучала в дверь каюты Шарля Сен-Жермена, и ожидавший ее Эван Флетчер поспешно откры­вал ей и удалялся, оставляя ее наедине с ванной, мылом, мочалкой и махровыми полотенцами. Обоюдный секрет мгновенно сдружил Рэйвен со стюардом, и ворчливый ирландец просто расцвел от внимания благодарной де­вушки.

Эта дружба наряду с перешептываниями, когда Рэй­вен договаривалась о следующей ванне, не осталась неза­меченной зорким капитаном «Звезды Востока». Рэйвен и Шарль практически не виделись после той яростной стычки, но Шарль по-прежнему не выпускал ее из виду, ревниво следя, как она болтает или смеется с кем-нибудь из его офицеров. А эти дивные черные волосы развевались на ветру, принесшем им чудную погоду.

Конечно, Шарль сразу же заметил, что она чаще дру­гих общается с Эваном Флетчером. Он тут же заподо­зрил самое худшее и был убежден, что Рэйвен Бэрренкорт пустила в ход свои чары, чтобы выведать у ничего не подозревающего стюарда сведения, с помощью которых намерена засадить Шарля и всю его команду за решетку как контрабандистов.

За двенадцать лет плавания юркий клипер изредка провозил кое-какую контрабанду, но столь незначитель­ную, что ее не стоило и упоминать. Контрабандный ром действительно предназначался для того, чтобы обуздать распоясавшегося Джосиа Блэкберна, схватившего трак­тирщиков за горло в деле поставок спиртного в Корнуолл.

Они решили подорвать его монополию, создав прорыв на местном рынке. Конечно, Шарль прекрасно понимал, что мистером Маджем двигали вовсе не альтруистские соображения. Он хотел поживиться на роме – дураку ясно. Но перспектива разом продать излишки рома и при этом крепко насолить зарвавшемуся аристократишке манила так, что он не отказался. К тому же Шарль откровенно презирал такого рода дворян и с радостью согласился на авантюру.

Кто же мог предположить, что их высадку заметит востроглазая гордячка, которая сейчас находится на борту «Звезды Востока»? И ее изобретательный умишко мсти­тельно напрягся, чтобы отыскать улики и устроить им Страшный суд! Особенно после глупейшей сценки на ин­дийском базаре. Уж Шарль-то знал, каким образом рабо­тают мозги у таких испорченных красоток. Не имеет значения, что она строит из себя тихоню и паиньку перед командой! Ясно, она никогда не простит ему попытку со­блазнить ее на ночном пляже в Корнуолле! А уж то, что он и Сергеев невольно посмеялись над ней на базаре, было в ее глазах вообще достойно смертной казни! И ведь врет как искусно! Правда, лгунишка слегка увлеклась и не заметила, что допустила промах. Кто же, будучи в своем уме, отправляется в такое путешествие практически без защиты? Ведь нельзя назвать защитой старушку няню. Кроме того, поехать на судне, про которое точно знаешь, что оно занимается контрабандой!

Шарль припомнил, как разглядывал Нортхэд в свою подзорную трубу, пока они ждали темноты и убирали па­руса, чтобы поближе подойти к предательским скалам рядом с пещерой. Он признался себе, что старинные стены и башни-близнецы производили величественное впечатление. Но он и на секунду не поверил, что Рэйвен настолько дорожила родовым гнездом, что рискнула отправиться за тридевять земель ради его спасения. Женщины! Все они скроены на один лад, где бы ни жили, и он достаточно хорошо изучил их, чтобы знать: на самом деле их волно­вали лишь интрижки да драгоценности, ну, еще богатый и предпочтительно молодой и не безобразный супруг, чтобы согревать их постель по ночам. Рэйвен, хоть и блистала редкой красотой, была из той же породы бесстыжих и безжалостных интриганок, что и прочие представительни­цы ее пола.

– Святой Иисусе! Дружище, если ты нахмуришься чуток сильнее, то сам дьявол подпустит в штаны от страха!

Шарль даже не вздрогнул, когда Дмитрий Сергеев с размаху хлопнул его по плечу, хотя более слабого мужчи­ну это свалило бы с ног. Встав рядом, русский пристально взглянул в лицо капитана.

– Ну и какую пакость ты замышляешь? Я уже ви­дел такой же взгляд, и, кажется, много кому от этого не поздоровилось.

Он проследил за взглядом Шарля на палубу и рас­плылся в понимающей ухмылке. Рэйвен беседовала о чем-то с Эваном Флетчером в тени надпалубной пристройки. Солнце поблескивало в ее роскошных волосах, толстая коса была подвязана «баранкой» и уютным кольцом поко­илась на одном плече. Муслиновое платье густого зелено­го цвета, щедро расшитое вышивкой, было по рукавам и подолу юбки оторочено лимонным атласом. Чудо как оно шло ей! Даже с высоты капитанского мостика было вид­но, как соблазнительно приоткрылись губы девушки, ког­да она рассмеялась в ответ на реплику ухмылявшегося ирландца.

– А-а, вот кто лишил тебя покоя, друг любез­ный! – догадался проницательный Дмитрий. – Наша загадочная красотка. Я и раньше видел, как ты не сводишь с неё глаз, но, кстати, не мог разгадать твоих мыслей. Но тебе она, кажется, не нравится, что меня огорчает, и все же…

– Пощади меня, Дмитрий! – резко оборвал его Шарль. – Никогда не замечал в тебе аналитической жилки, так что лучше и не обзаводись ею.

– Как скажешь, капитан.

Друг явно обиделся, но Шарль не стал его задержи­вать. Дмитрий повернулся и ушел. В душе Шарль ужас­нулся: они ведь практически никогда не ссорились с Дмитрием. Рэйвен Бэрренкорт и без того уже стоила ему немалых нервов, а добавлять сюда еще и ссору со своим первым помощником – это уж слишком. Все еще мрачный, Шарль невольно улыбнулся, припомнив пер­вую встречу с Сергеевым. Двенадцать лет назад они столкнулись в вонючих и небезопасных трущобах Лисса­бона. Оба тогда принялись ухаживать за темноглазой красоткой, чье имя Шарль уже не помнил, и ни один не хотел уступить другому. Дело дошло до тумаков в туск­ло освещенной таверне.

Дмитрий, на тринадцать лет старше Шарля, обладая поистине медвежьей силой, буквально исколошматил тог­да капитана своими чудовищными кулачищами. Но Шарль все же воспользовался тем, что русский был уже вдрызг пьян. Он боролся по-умному, экономно тратя силы и дви­гаясь, словно хищная пантера, – бил он наверняка, а если не мог нанести удар, то мгновенно уклонялся. В кон­це концов оба они оказались на мокром булыжнике мос­товой. Шарль – с подбитым глазом и дикой головной болью, а Дмитрий – с двумя выбитыми зубами. Грома­дина русский оперся на локоть, не обращая внимания на грязь, посреди которой лежал, и, выплюнув полный рот крови, расхохотался.

– Боже праведный, да эта бабенка вовсе не стоит таких усилий! Где ты научился так драться, англичанин? Ты первый, кому удалось уложить Дмитрия Сергеева!

– Наверное, потому, что ты выбирал жалких со­перников! – парировал Шарль, внимательно огляды­вая мужчину. Ему понравилась его откровенная сила и выносливость. Он подумал, что неплохо бы заполучить такого парня к себе на корабль, на «Звезду Востока», построенную в Гавре всего восемь месяцев назад. Шарль все еще набирал людей, таких, чтобы полностью устра­ивали его. Шарль Сен-Жермен, в недавнем прошлом граф де Монтеррей, отказавшийся от титула, сразу по­нял, что русский богатырь прекрасно подойдет ему. Сергеев, в свою очередь, окинув драчуна вниматель­ным взглядом, заметил надменность в изумрудных гла­зах, твердую, решительную квадратную челюсть и понял, что перед ним – ровня, то есть человек, с чьим мнени­ем придется считаться.

Дружба, возникшая сразу после этой дикой потасов­ки, продлилась долгие годы; их объединяло множество пережитых вместе приключений, рассказы о которых всегда вызывали восхищенные вздохи и недоверчивые взгляды юных очаровательных леди, за которыми старательно уха­живал Дмитрий. Самого Дмитрия, однако, и забавляло, и злило одновременно, что гораздо чаще в итоге они падали к ногам Шарля, покоренные его агрессивной мужествен­ностью и классической красотой. Но Дмитрий никогда не обижался на друга и своего капитана зa его поразитель­ное, почти гипнотическое влияние на женский пол. Време­нами его, правда, бесило, что Шарль, который мог выбирать любую от Макао до Мехико, не выказывал ни малейшего желания делать это и удовлетворялся случайными и ред­кими интрижками.

Мягкий мелодичный смех прервал размышления Шар­ля, он подозрительно покосился на палубу. Блестящая го­ловка Рэйвен склонилась к косматой голове стюарда, они сосредоточенно что-то обсуждали. Губы Шарля сжались в сердитую тонкую линию, а изумрудные глаза сузились в щелки. Рэйвен положила маленькую руку на рукав Эвана Флетчера и встала на цыпочки, чтобы шепнуть ему что-то прямо на ухо. Затем она исчезла в вихре муслиновых юбок, оставив Шарля гадать, что же она замышляет.

В просторной капитанской каюте Рэйвен терпеливо дождалась, пока Эван принес дымящиеся от пара ведра. Она с вожделением поглядывала на почти полную ванну. Пока Эван заполнял ванну доверху, она подошла к иллю­минатору, где на крюке висела клетка с птицей. Ее при­крыли от света темной бархатной накидкой. Рэйвен приподняла уголок и заглянула внутрь. Проснувшаяся птичка нахохлилась и взглянула на нее. Рэйвен стало жаль птицу, которую по прихоти капитана не выпускали на волю. С того самого вечера она ни разу не слышала, чтобы птица пела. Рэйвен подумала, не клетка ли тому виной.

– Когда-нибудь я прослежу, чтобы он выпустил тебя, – прошептала она. Брови ее сердито нахмури­лись. – Он не имеет права держать тебя, словно в тюрь­ме, ради собственного удовольствия.

– Ну, вот все и готово, мисс Рэйвен.

Она обернулась и отошла от клетки. Довольный кон­спиратор, подготовив все для купания, кивнул ей и вы­шел, закрыв за собой дверь. Рэйвен вздохнула от переполнявшего её счастья – ближайшие полтора часа её никто не потревожит! Она может купаться больше часа, если пожелает.

Сняв платье и нижнее белье, она скользнула в ванну и блаженно закрыла глаза. Это были драгоценнейшие ми­нуты наедине с собой, да еще в столь роскошном положении. Да, с уединением на корабле дела обстояли негоже, а в последнее время Рэйвен и вовсе не было покоя от все­видящих глаз капитана. Нахмурив брови, она постаралась выбросить капитана из головы, намылилась ароматным мылом, и тело ее заблестело. Заколов толстую косу повы­ше, она по шейку погрузилась в воду.

Вытянув длинную ногу из воды, Рэйвен энергично терла ее мочалкой и тихонько напевала песенку, чувствуя невыразимое умиротворение. Душевный покой, начавший было восстанавливаться после смерти отца и снова отсту­пивший после гнусного предложения сквайра и известия о долге, повисшем над Нортхэдом, теперь и вовсе покинул ее из-за странного, необъяснимого воздействия на неё ка­питана «Звезды Востока». Ах, если бы она могла вско­чить на спину своего коня и в диком галопе промчаться на Синнабаре, она бы отрешилась от всех забот, и тогда, наверное, и этот странный мужчина перестал бы беспоко­ить ее… А так одного его прикосновения достаточно, что­бы Рэйвен мучительно чувствовала новую, чувственную часть своего существа, которую лишь смутно начинала осознавать и совершенно не умела контролировать! Как бы она ни ненавидела Шарля Сен-Жермена, часть ее души тосковала по нему и жаждала завершения, которое мог ей дать только он. Это-то она уже успела понять и злилась на себя из-за странной жажды тела, страшась его власти над собой.

– Что, к дьяволу, вы здесь делаете?!

Рэйвен испуганно пискнула, сердце ее на мгновение куда-то ухнуло от ужаса, когда она увидела, что объект ее мучительных переживаний замер в проеме между шир­мой и стеной. Он широко расставил ноги и, не веря своим глазам, уставился на испуганную голую женщину в ванне.

– К-как в-вы сюда попали? – прошептала Рэйвен внезапно осипшим голосом.

– Это моя каюта, – напомнил ей Шарль насмеш­ливым голосом. – И у меня свой собственный ключ.

Рэйвен закусила губу, гневно сверкнув на Шарля жел­тыми глазами. Ее нагое тело даже под водой было пол­ностью открыто глазам Шарля, гладкая разогретая кожа розовела. Шарлю почему-то сразу пришла на ум раскрыв­шаяся роза. Капельки воды медленно стекали по восхити­тельной впадинке между полных грудей. Вода не скрывала волшебных округлостей ягодиц и стройных бедер. Рэйвен настороженно наблюдала за сменой выражений на лице мужчины и сразу заметила, как изумление переросло во что-то еще, изумрудные глаза потемнели.

Нагнувшись, Шарль обхватил ладонями тонкую та­лию Рэйвен и легко поднял ее. Пульс Рэйвен бешено зачастил, когда он опустил ее рядом, позволив своим жад­ным глазам впитывать в себя милое совершенство девичь­его тела, так долго не дававшего ему покоя и фактически лишившего его сна. Рэйвен заметила, как на его виске сумасшедше запульсировала маленькая жилка, а ноздри затрепетали.

Мгновенно продрогнув, она задрожала, а на его чув­ственных губах заиграла улыбка.

– Испугались? Интересно, почему? Вряд ли занятия любовью новинка для вас!

Рэйвен вскинула руку, чтобы ударить его.

Шарль явно ожидал такой реакции и легко поймал ее беспомощную против его силы ручку. Свободная рука муж­чины скользнула на талию Рэйвен, сильные пальцы об­хватили ее ягодицы и рывком прижали к себе.

– Не бойся, Рэйвен, – прошептал Шарль, уткнув­шись губами в ее волосы. – Я буду лучше любого из твоих мужчин, моя сладкая нимфа!

И тут же его лицо ревниво помрачнело от мысли, что кто-то когда-то уже глазел на это колдовское тело, ласкал эту шелковистую кожу и целовал раскрытые, вле­кущие губы.

– Ты больше никого не захочешь после меня! – Он по-прежнему не замечал ее испуга и протестов. – Мне выпало пробудить твою страсть, и ты забудешь всех, кто любил тебя до меня.

– Нет! – слабо пискнула Рэйвен, испуганно глядя на дьявольские огоньки в глазах Шарля. Она рвалась и брыкалась, но Шарль лишь прижал ее покрепче, и она и пальцем не могла пошевелить.

– Ты хотела меня в первую же нашу встречу, Рэй­вен, – хрипло напомнил ей Шарль. – Святая кровь! Ты не можешь притворяться, что мои поцелуи были тебе безразличны!

Не дожидаясь ответа, он прильнул к ее губам, пыта­ясь просунуть язык глубоко в рот. К обнаженным бедрам Рэйвен прижимались его ноги в плотно сидящих бриджах. Она мгновенно почувствовала, как налилась и запульси­ровала его плоть. Она простонала и вновь попыталась оттолкнуть его, но это оказалось ей не по силам. Его губы страстными поцелуями покрыли ее лицо, шею, плечи. У Рэйвен все поплыло перед глазами.

– Шарль, пожалуйста, перестань, – бормотала она, как только высвобождались ее губы, но в следующую же секунду она забывала обо всем и стонала теперь от на­слаждения, когда он втянул губами её сосок. Ноги у неё подкосились.

Орлиные черты лица Шарля заострились от пылаю­щего внутреннего огня; он подхватил ее на руки и поло­жил на мягкие одеяла. Рэйвен задрожала и широко раскрытыми от страха глазами уставилась на него. Шарль же упивался захватывающей красотой женщины, сумев­шей разжечь в нем бурлящую страсть.

– Ты ведь хочешь, чтобы я любил тебя, – хрипло шептал он, стаскивая с себя рубашку. Глазам девушки предстала широкая мускулистая грудь, покрытая тонкими золотистыми волосками.

– Нет-нет, это не так, – шепотом возразила она, но вдруг поняла, что он говорил правду. Как заворожен­ная, она следила за тем, как отлетели в сторону снятые бриджи и он выпрямился. Как же он был красив! Загоре­лая твердость его мускулов резко контрастировала с ее мягкостью. В эту минуту, когда его плоть вздыбилась и трепетала от предвкушения, он был похож на древнее бо­жество.

– Я уверен, что и ты хочешь меня, Рэйвен, – пов­торял Шарль. – Я вижу огонь в твоих глазах, чувствую его в твоих губах и поцелуях.

– В-вы о-ошибаетесь, – упрямо твердила Рэйвен, но дрожащий голос лишь усиливал ее неуверенность.

Шарль победно улыбнулся и лег рядом с ней, немед­ленно обняв се. Матрас прогнулся под его весом.

– Да ну? – поддразнил он, гладя ее шелковистые бедра. – Значит, я ошибаюсь? – хрипло прошептал он, и она затрепетала. Он пылко поцеловал ее, горячий язык проник в жаркую полость ее рта. Сильные руки необы­чайно нежно изучали ее тело, наслаждаясь её кожей, и он совершенно позабыл, что только что умирал от желания, более того, задумывал соблазнение этой ведьмы как бо­лезненное и жестокое наказание.

В это мгновение он ощущал себя скорее жертвой этих сонных глаз усмиренной тигрицы, всепобеждающего маг­нетизма женщины, породившей в нам жажду познать не­бывалое наслаждение, которое он не сможет испытать ни с кем другим. Прижав ее к себе, он заставил ее почувствовать всю силу своего огня, где бы она ни коснулась его. Пусть знает, что ей предстоит, когда они вместе уто­лят эту безумную жажду.

– Я чуть не овладел тобой однажды и едва не обе­зумел, когда пришлось отпустить тебя. Но теперь нам никто не помешает, Рэйвен.

– Я не позволю вам сделать это, – упрямо тверди­ла Рэйвен, прогнув спину, чтобы избежать этого огня, убеждающих и соблазнительных поцелуев и сводящего её с ума мужского запаха. Все это странно смущало, томило, и она замерла, готовая, однако, в любую минуту к ожес­точенному отпору, ибо каким-то шестым чувством пони­мала, что если поддастся Шарлю, то пропадет навеки.

– Откуда только у тебя берутся силы сопротивлять­ся? – спросил Шарль, покрывая поцелуями ее шею. – Хотя ты и кажешься эфемерной, словно сказочная при­нцесса, ты все же женщина из плоти и крови.

Рэйвен затрепетала от невыразимой неги поцелуев, и Шарль приподнял голову, чтобы взглянуть в потемнев­шие от страсти глаза девушки.

– Да, именно из плоти и крови, – восхищенно пов­торил Шарль, – и клянусь всеми святыми, я должен обладать тобой! Не отвергай меня, Рэйвен. Я не вынесу этого.

В напряженной атмосфере каюты раздался спокойный чарующий звук, прервавший хриплые слова Шарля. Звук набирал силу, и Рэйвен с Шарлем замерли от заворажи­вающей песни редкого черного соловья, льющейся из-под темного платка на клетке. Желтые кошачьи глаза загля­нули в темно-изумрудные и с изумлением поняли, что скрывается за неуемной жаждой страсти: именно сама судьба предназначила им, а магия соловьиной песни без­ошибочно приблизила их к неизбежному.

– Рэйвен, – произнес Шарль и умолк, заметив, как тепло растопило желтые глубины ее глаз и словно окутало его невыразимой нежностью. Даже горевшая в нем и требовавшая удовлетворения страсть приобрела со­вершенно новый оттенок: нежнейшей устремленности к ней. Хотя не было сказано ни слова, Шарль понял, что он завоевал ее. В секунду она оказалась под ним, и силь­ные руки нежно приподняли маленькие ягодицы девушки. Шарль очень старался держать эмоции под контролем. В этот раз Рэйвен ответила на его поцелуи, когда его губы прильнули к ней. Изящные руки страстно обняли его ши­рокую спину.

Шарль почувствовал, как шелковистые бедра раздви­нулись под ним, словно молча приглашая его, и он чуть не обезумел от восторга. А когда попытался проникнуть в нее, она неожиданно выгнулась навстречу, и он ринулся утолить свою жажду, радуясь, что его, кажется, с нетер­пением ждали. Он глубоко вонзился в женское тело, ис­пытав блаженство оттого, что он наконец в ней. Рэйвен, с такой страстью отозвавшаяся на его головокружительный призыв, была совершенно не готова к раздирающей тело боли и застонала.

Приняв ее стон за выражение экстаза, Шарль вло­жил в древний танец любви все свое неистовство. Он никогда еще не испытывал такого. Как будто стремился полностью раствориться в этом восхитительном теле. Она вдруг замерла. Он не сразу почувствовал это и хотел было остановиться, но она начала двигаться под ним, сначала медленно, затем жар желания полыхнул в ней со всей силой, и она полностью отдалась страсти, не уступавшей страсти Шарля.

Когда боль утихла, Рэйвен вдруг остро ощутила исто­му и восторг просто от прикосновений этого твердого муж­ского тела к своему, затем его движения пробудили в ней нечто невыразимое. С каждой секундой она все глубже и глубже погружалась в мир чувственных ощущений, о су­ществовании которого даже не подозревала.

Кудрявые золотые волоски, прижавшиеся к ее гру­ди, плоский живот и напряженные мускулы рук, обни­мавших ее, разожгли ее чувственность. Наконец жаркая волна захлестнула ее и стала на какое-то время един­ственной реальностью. Шарль поймал ее ритм и припод­нял ее, пока они двигались в колдовском танце навстречу друг другу, снова разъединялись и опять становились единым целым.

Рэйвен вскрикнула, не осознавая, что делает, а Шарль собственнически прижался к ее губам, нежно лаская рука­ми, пока все не завершилось.

И снова все стало таким, как прежде.

Бронзовая грудь Шарля блестела от пота. Он подо­ждал, пока сердце немного успокоится, и посмотрел в лицо Рэйвен. Она лежала с закрытыми глазами, на щеках го­рели розовые пятна, а блестящие волосы в беспорядке разметались по подушке. Склонив голову, он слегка кос­нулся ее губ, не для поцелуя, а просто чтобы вернуть в этот мир. Она вздрогнула, и у Шарля странно сжалось сердце, когда она открыла темно-желтые глаза, все еще сверкавшие всполохами пережитой страсти. Это было не­описуемо прекрасно.

Он нежно провел пальцем по темной брови, ласково погладил чудесный носик и горько усмехнулся про себя: милое совершенство этого носика и небольшая горбинка безошибочно выдавали аристократическое происхождение Рэйвен. И это объединяло их, хотя она об этом и не догадывалась. Интересно, что бы она сказала, если бы знала, что он граф де Монтеррей, по рождению наполови­ну француз, дворянин, несколько лет назад передавший титул и земли ближайшему в роду претенденту, когда понял, что тяга к морю пересилила все остальное.

Нет, лучше пусть она по-прежнему думает, что я вор и пират, решил Шарль. Его полные губы дернулись в усмешке. Уж он-то понимал, как обжигающая страст­ность этих кошачьих глаз может превратиться в ледя­ное равнодушие или даже в сокрушительный гнев. Поездка окажется намного интереснее, если Рэйвен будет и даль­ше забавлять и раздражать его своим бурным темпера­ментом.

– Только подумать! Ведь ты каждый день бывала в моей каюте и пользовалась моей ванной! И ни слова мне об этом, – заметил он слегка посуровевшим голосом, вспомнив, что подозревал ее в вовлечении Эвана Флетчера в какую-то тихую интригу против него.

– Я полагала, что ты ни за что не позволишь мне, если я попрошу, – ответила Рэйвен ему в тон. Она успе­ла заметить, как сердито потемнели зеленые глаза, и тут же отреагировала.

– Ты колючая, как ежик, сладкая моя, – со смехом сказал Шарль. А его чресла невольно напряглись, когда он взглянул на её приоткрытые губы. Он наклонился и жадно поцеловал ее. И снова в нем полыхнул огонь жела­ния. Рэйвен сразу поняла это и ответила с такой взрыв­ной пылкостью, что восхитила Шарля. Она охотно и раскованно потянулась к нему. Он нежно ласкал ее розо­веющие соски языком, тронул губами соблазнительную шею, вдыхая её экзотический аромат, и снова ощутил при­лив неистового желания обладать ею. Маленькие ручки Рэйвен гладили его спину, и Шарль задрожал от неска­занной ласки этих прикосновений. Он властно отыскал ее губы и впился в них.

– Мисс Рэйвен! Мисс Рэйвен!

Ирландский акцент безошибочно выдал Эвана Флетчера, пытавшегося докричаться до Рэйвен через толстую дверь каюты. Шарль поднял голову, а Рэйвен застыла под ним.

– Мисс Рэйвен, капитан покинул штурвал, и я не знаю, где он. Лучше поторопитесь, ладно?

– Спасибо, – глухо отозвалась Рэйвен, давясь от смеха в ответ на смешинки в изумрудных глазах, не отры­вавшихся от нее. Улыбка Шарля была нежной, и на мгно­вение она испытала необыкновенную близость к этому загадочному мужчине. Но выражение лица Шарля быст­ро изменилось. В глазах его снова появилось голодное выражение – знак пробудившегося желания.

– Рэйвен, – пробормотал он. Казалось, ему до­ставляло удовольствие произносить ее имя, и он улыбнул­ся. Но когда он потянулся к ней, она ускользнула и протестующе вытянула руку. Подбородок Шарля оцепе­нел, и Рэйвен содрогнулась от выражения его лица. Не­жная улыбка исчезла без следа, изумрудные глаза превратились в льдинки.

– Так спешишь покинуть мою постель? – спросил он, словно железным обручем обхватив ее запястье. – Неужели я доставил тебе так мало удовольствия?

Глаза Рэйвен были совсем рядом с его лицом, и она снова увидела не нежного любовника, каким он только что был, а холодного и безжалостного прежнего капитана «Звезды Востока». Наваждение нежности растаяло, сме­нившись привычной враждебностью теперь, и желтые, и изумрудные глаза зло сверкали – в каждом говорила оскорбленная гордость.

– Нет, пожалуй, глупо полагать, что вы не в востор­ге от нашего совокупления, – протянул Шарль, и слова его хлестнули Рэйвен больнее любой плети.

– Так… так вот что, по-вашему, у нас только что было! – прошептала Рэйвен. В глубине ее потемневших глаз затаилась боль. Совокупление! Вот чем были для него эти непередаваемые минуты страсти!

У Шарля сжалось сердце при виде раненого взгляда кошачьих глаз, потемневших до цвета крепкого портвей­на. Мягкие губы Рэйвен подрагивали. Шарль тихонько ругнулся сквозь зубы. Что это с ним? Неужто эта прож­женная обманщица так подействовала на него? Актриса! Какие, к дьяволу, угрызения совести? В конце концов она отдалась ему по своей воле! Подумаешь, Рэйвен Бэрренкорт добавила к армии своих любовников еще одного!

– Вряд ли и вы расценили это как-то иначе, – с издевкой произнес он хриплым голосом. – Женщина с вашим опытом должна понимать, что подобным всплес­кам страсти придают не больше значения, чем случке до­машних животных.

Рэйвен взвилась, словно ее обожгли крапивой, теперь глаза тигрицы смотрели на Шарля с ненавистью.

– Вам нравится надо всеми смеяться, не так ли? Потому что для вас нет ничего святого! Ни грамма сочув­ствия и понимания! Как вы умудряетесь жить, когда все, что в вас было доброго и любящего, давным-давно умер­ло? Вы же пустая оболочка человека с камнем вместо сердца! Наверное, поэтому вы с такой легкостью берете от жизни все прекрасное, чтобы затем безжалостно рас­топтать!

Она вскочила с кровати, мгновенно натянула валяв­шееся на полу платье, собрала белье в охапку и пробежала к двери. Уже взявшись за ручку, она повернулась и про­шептала побелевшими губами так тихо, что Шарль едва разобрал: «Кроме вас, Шарль, никогда никого не было!»

Дверь с грохотом захлопнулась, и в каюте вдруг стало пусто, холодно и неуютно. А в узком коридоре Рэйвен молча прижалась к стене, переводя дыхание. С закрыты­ми глазами она старалась прийти в себя и сдержать дро­жавшие на ресницах слезы.

Боже, это уж слишком! Невыносимо! На какие-то драгоценные доли секунды Шарлю удалось заполнить ту пустоту, которая возникла после смерти отца, да еще так невыразимо сладко заполнить, как и не мечталось. Отк­рыв ей восхитительные тайны отношений между мужчи­ной и женщиной, Шарль утолил и её тоску по защитнику, душевному комфорту и по любви. Она так быстро впусти­ла его в свое сердце, что и сама поразилась этому!

С губ Рэйвен сорвалось рыдание, и она зажала рот рукой. Едва добежав до каюты, она захлопнула за собой дверь.

И как он мог так бессердечно уничтожить ту волшеб­ную близость, которая возникла между ними? Зачем? Зачем облил ядом те прекраснейшие мгновения, которые они разделили друг с другом? Господи, за что? Как будто ее недавно зажившее от горя сердце разорвали снова и с еще большей жестокостью, чем прежде.

– Ненавижу! – прошептала Рэйвен. Слезы тихо стекали по ее щекам. – Святой Иуда, как же я его ненавижу!