Глава 2

Посадка на самолет была сюрреалистической.

Мы вчетвером сидели на заднем ряду первого класса. К счастью, самолет не был переполнен. Трое других пассажиров сидели впереди на приличном расстоянии. Я уселась между мамой, которая сидела у окна, и сестрой, сидящей у прохода. Папа сидел через проход от нас. Я подумала, что, может быть, папа устроил все так, чтобы вокруг нас не оказалось пассажиров, и мы могли поговорить.

Мои нервы начали шалить, когда мы прошли через выход на посадку и начали готовиться к взлету. Я прикусила губу, чтобы не закричать от ожидания. Я направлялась к МакКайлу! Сумасшедшие бабочки бомбили меня изнутри. Я подавляла нехарактерное для меня безумное девчоночье хихиканье все утро, в то время как мои родные казались подавленными.

Я понимала почему. Если бы я позволила себе утонуть в мыслях о том, как буду скучать по ним, когда они вернутся домой, оставив меня, как бы дела ни пошли, мое сердце разбилось бы, а нервы порвались.

Как только мы оказались в воздухе, мама начала вести себя странно: нервничать, теребить волосы. Я заметила, как она растерянно смотрела в окно, а Кэссиди с другой стороны от меня читала журнал. Рука мамы переместилась к горлу, и, когда она повернулась телом ко мне, ее лицо было искажено от нервов.

— Нужно кое-что обсудить, Робин. Давай возьмем наши напитки, а затем я наведу чары, и стюардессы перестанут нас замечать.

Кое-что обсудить? Таак... Что еще тут можно сказать?

Затем она наклонилась, чтобы убрать ниточку с коричневых брюк, и незаметно бросила на моего отца взгляд, который просто кричал «Помоги!». Он сочувственно поднял бровь, а затем уткнулся в спортивный журнал.

Тревожность нарастала.

— Мм, мам? — сказала я. Она теребила браслет и все чаще поправляла волосы. — Мам, что происходит?

Она подняла палец и вежливо заказала стакан красного вина стюардессе. Кэссиди заказала то же самое, но мама покачала головой, и Кэсс неохотно поменяла его на имбирный эль.

Мама опустошила стакан и повторила заказ. Дома она все время пила вино, но я никогда не видела, чтобы этот процесс происходил так быстро. Я округлила глаза, глядя на Кэссиди, но та лишь пожала плечами. Как только мама получила свой второй стакан, она прошептала, чтобы мы притворились спящими. Мы все втроем устроились поудобнее и закрыли глаза, я почувствовала знакомое покалывание как от статического электричества на своей коже, когда мама навела на нас чары. Теперь каждый, кто бы на нас ни посмотрел, увидел бы трех дремавших людей, в то время как мы обсуждали свои дела под защитным покровом магии.

— Окей, мам. Ты знаешь, как я отношусь к сюрпризам. Что происходит? — Моим мозгам нужно было время, чтобы приспособиться. Она сделала еще один большой глоток вина.

— Ты знаешь, что у клана МакКайла древние корни. — Она прочистила горло, начала заикаться и ерзать. — Намного более древние, чем у нас. Но есть вещи, которых ты о них не знаешь.

О нет. О, черт возьми, нет.

— Что за вещи? — Мои ладони вспотели, пока я смотрела на ее возню.

— Много веков назад люди МакКайла были специально выбраны и наделены магией из-за их мощнейшего таланта, хм, к производству обуви. Ты знаешь, фейри любят танцевать, иногда… неделями. Поэтому, естественно, им часто нужна была обувь, и их было много. Давным-давно страна эльфов перенесла этот ирландский клан сапожников под контроль фей, которые затем предложили наградить их магией, если они сосредоточатся только на производстве обуви для волшебного народа.

Кэсс наклонилась

— Представители клана МакКайла являются башмачниками фей?

Мама кивнула, но ее глаза были слишком большими.

В моей голове закружились отрывки фольклорных историй, но внутри меня поселилось тяжелое чувство отрицания. Это не могла быть та история, о которой я думала.

— Кто они? — спросила я.

— М? — Мама посмотрела на свой почти пустой стакан. — Где эта стюардесса?

— Мам... — Мое сердце стучало, и я осторожно подбирала слова. — Как называется клан МакКайла?

Она не смотрела на меня. Казалось, салон вокруг меня сужается. Прошла вечность, прежде чем она ответила срывающимся голосом:

— Они называются лепреконами.

— Это не смешно, — сказала я. Мама смотрела на свои руки. Она не засмеялась и ничего не сказала. — Ясно.

Я чуть не задохнулась. Кэссиди ловила ртом воздух рядом со мной, я расстегнула свой ремень безопасности, подпрыгивая на своем месте и хватаясь за собственные волосы, магический пузырь лопнул с громким хлопком, который могли услышать только мы четверо. Отец резко выпрямился, уронив журнал и оглядываясь по сторонам с перепуганным лицом. Мои действия привели его в боевую готовность. Когда он удостоверился, что никто не заметил произошедшего, он одарил меня таким строгим взглядом, что я испугалась.

Мама взяла меня за руку, и я сжалась на сидении. Я не могла на нее взглянуть. Мое сердце громыхало, и я едва могла дышать, борясь с обилием эмоций.

— Лепреконы?! — воскликнула я. Слово казалось неправильным у меня во рту, словно я ждала глотка воды, а вместо нее выпила лимонный сок.

Кэсс наклонилась ко мне.

— То есть, лепреконы?

— Шш, — сказала мама, осмотревшись, чтобы убедиться, что люди в салоне не услышали. Затем она закусила губу, и в ее глазах промелькнуло, как мне кажется, ужасно виноватое выражение. Я изумленно уставилась на неё.

Я не выйду за лепрекона! Кто мог подумать, что это нормально? Ощущение предательства захватило меня, оно было сильнее, чем я когда-либо чувствовала.

— Скорее, притворитесь спящими снова, — велела мама. Я положила локоть на подлокотник и опустила голову на руку, закрыв глаза. Когда я почувствовала магическую дрожь, я уже не смогла поднять тяжелую голову. Всю свою жизнь я оставалась оптимисткой, вне зависимости ни от чего, зная, что если я позволю негативу овладеть мной однажды, он станет разрастаться как сорняк. Все мои подавляемые страхи и сомнения стремительно вырвутся на поверхность, подталкиваемые скрытностью родителей. Я опустила лицо в ладони и разразилась слезами.

Кэссиди вздохнула, её голос дрожал.

— О, боже... Робин? Мам, ты довела её до слёз!

Они обе гладили меня по спине и волосам. Мои всхлипывания были унизительными и непроизвольными. Больше всего я хотела остановиться, но тело не подчинялось мне.

— Тише, дорогая. Пожалуйста, не плачь, — щебетала мама. — Я слышала, что он самый высокий парень в клане.

О, нет, только не это.

Я посмотрела на нее затуманенными, опухшими глазами и с трудом произнесла:

— Значит, он четыре фута высотой, а не три?

Кэссиди нервно захихикала.

— Возможно, он самый забавный и милейший коротышка в клане, — живо сказала Кэсс. Я покачала головой, удерживая её в руках, и моя грудь вздымалась от очередной порции неудержимого плача.

— Не говори, что он коротышка! — зашипела мама на Кэссиди. А мне прошептала:

— Ну же, дорогая.

— Срань господня, — проворчала Кэссиди. — Это плохо.

— Попридержи язык, — отчитала ее мама. — Ты знаешь, я ненавижу это выражение.

— Это тот самый раз, когда его использование оправдано, мам.

— О! Ради всего святого, ребенок. Попытайся фильтровать то, что срывается с твоего языка!

Утонув в собственных страданиях, я едва замечала спор между ними.

Я всегда чувствовала себя амазонкой, была такой же высокой, как парни в школе, даже выше большинства из них. Рядом с МакКайлом я буду настоящим гигантом.

Как мои родители могли согласиться на такое? Да, я знаю, что было важно поддерживать магические родословные, чтобы секреты фей хранились, насколько это возможно, лишь в нескольких семьях во всем мире, но все же. Между двумя людьми, которые собираются жить вместе и иметь детей, должно быть притяжение изначально, верно? А у нас все было неправильно и нечестно.

Невозможно.

Я сделала глубокий, успокаивающий вдох и села, чуть дрожа. Моя практичная натура невозмутимо подняла свою голову. Время перестать реветь и получить ответы. Я вытерла лицо и посмотрела на маму. Мой голос был тверд.

— Ты должна была сказать мне раньше. Мне нужно больше одного дня, чтобы принять нечто настолько весомое.

Мне хотелось продолжать, отчитать ее, заставить почувствовать, насколько остро ощущение, что они меня предали, но она выглядела такой несчастной.

— Да, — согласилась Кэссиди, почему-то негодуя от моего имени. — Не круто. Это главная деталь. Я имею в виду, о каком росте мы говорим? Мы говорим о «сидеть на коленях»-росте или о «сидеть на плече»-росте? Потому что если он только фут в высоту, я не знаю, как кто-то может ожидать, чтобы они это делали.

Тьфу! Картинки с куклой Кеном вонзились в мое сознание.

— Нет-нет, ничего подобного. — Мама положила руку на лоб, как делала, когда ее одолевала мигрень. Что-то не клеилось.

— Почему ты мне не сказала? — закричала я в отчаянии.

Отец прочистил горло и захрустел журналом, заставляя нас троих повернуться к нему.

— Или ты, папа! — Мне снова хотелось кричать. Как они могли скрыть это от меня? Зачем они выбрали мне в пару долбаного лепрекона?!

Он говорил, понизив голос и не отводя глаз от страниц, словно у нас нет магического пузыря, и пассажиры впереди могут нас услышать.

— Не надо быть жестокими по отношению к матери, девочки. Возможно, у нас попросту не было выбора. Феи бывают очень... убедительными. — Он посмотрел прямо на маму. — Ты должна рассказать им, Сесилия.

Мы с Кэссиди повернулись к маме, которая кивнула и тут же допила остатки вина.

Ее губы окрасились малиновым цветом. Она откинула каштановые волосы с лица, и я заметила несколько седых прядей. Они появились недавно.

— Клан лепреконов чаще всего состоит из лилипутов или маленьких людей...

— Карликов? — спросила Кэссиди.

— Ну, да, но это слово невежливо, и некоторые сочтут его унизительным, — заявила мама. — В любом случае, чтобы сохранить род, феи находят женщин-лилипутов из близлежащих городов и одаривают их магией в обмен на согласие составить пару для мужчин Чаун. Многие годы по ряду причин кланы не могут успешно воспроизводить потомство. Случались и выкидыши, и мертворожденные дети, а если те выживали в младенчестве, то умирали в юности из-за физиологических отклонений. Некоторые говорят, что два клана исчерпали разнообразие родословных, и все беды из-за инцеста...

— Фу! — выразилась Кэссиди. Мама проигнорировала её и продолжила:

— Они ведут доскональный отчет семейных линий, но до того уровня, когда многие из них становятся друг другу, как двоюродные кузены и тому подобное.

— Значит, всесильные феи во всем мире не могут найти им женщин-лилипутов? — спросила я. — Почему они выбирают людей?

Мама вздохнула и посмотрела на отца, который ободряюще ей кивнул.

— Пятьдесят лет назад, когда МакКайл родился...

Кэссиди схватилась за подлокотник.

— МакКайлу пятьдесят? Мощно!

— Кэссиди Рене, если ты еще раз меня перебьешь, будешь сидеть с отцом, не принимая участие в беседе. — Кэсс заворчала, но смолкла. Мама снова перевела взгляд на меня. — За эти годы я накопала много информации. Пятьдесят лет по их стандартам — это юность. Ты знаешь, что магия позволяет людям Дайтах жить дольше, чем обычным людям. Но средняя продолжительность жизни лепреконов составляет тысячу лет, так как магия глубоко проникла в их ДНК.

Тысячу? Вау. Мои родители будут считаться людьми среднего возраста очень долгое время, прежде чем перейдут в категорию «старых». Вероятно, они могли бы прожить три или четыре сотни лет, что означало, что это также распространялось и на нас с Кэсс. Магическим семьям приходилось периодически переезжать и менять личность, чтобы сохранить иллюзию нормальности.

— Когда МакКайл согласился, было очень много пересудов во всем магическом мире. Предположительно, он является одним из самых здоровых Чаунов среди тех, кто рожден за последние века. Некоторые говорят, что еще младенцем его принесли в дар фейри. Другие считают, что он просто был рожден без гена карликовости, и потому генетические отклонения, которые мешали выживанию других детей, на него не повлияли. — Должно быть, на моем лице отразилась надежда, так как мама посмотрела на меня настороженно. — Это лишь слухи, милая. Я не пытаюсь обнадежить тебя. — Она выглядела сожалеющей, и я снова расстроилась.

— Дело в том, что Чаун и феи взаимно согласились, что МакКайл — лучшая кандидатура для укрепления рода, и они хотели выбрать обладающую магией женщину, чья кровь еще не смешивалась с Чаун. Мы с твоим отцом были в Ирландии семнадцать лет назад, доставляли феям отчет, когда произошел этот разговор. Тебе было всего три недели от роду, Робин. Ты была в переноске у моей груди. — Ее глаза потемнели. — Женщина Фейри увидела тебя и заставила нас дать клятву.

— Что ты имеешь в виду? — Я задрожала и потерла руки.

— Дала клятву? — спросила Кэссиди. — Это жутковато. И ты не могла ей отказать?

Челюсть моей мамы задрожала.

— Леон, не мог бы ты достать мне еще стаканчик вина, любимый?

Мой отец кивнул и нажал кнопку вызова. Минутой позже доставили вино. Когда стюардесса ушла обратно в сервисный пункт, отец отдал нам напиток, который по цепочке перешел к маме. Я никогда не видела, чтобы она так пила. Перед тем как продолжить, она одним махом ополовинила стакан.

— Мы пытались. Но волшебный народ не привык к отказам, их легко обидеть. Для них люди незначительны, даже если наделены магией, как мы. Давайте я просто скажу, что она намекнула на твое исчезновение в ночи.

— Они тебе угрожали! — Моя злость моментально переключилась с родителей на фей.

— Да. В тот момент я знала, что они получили бы тебя, так или иначе. Либо мы согласились бы на время связать тебя с мальчиком-лепреконом, либо они украли бы тебя для своих игр. Если бы такое произошло, мы бы потеряли тебя навсегда.

— Они не могут так поступать! — Глаза Кэссиди вспыхнули негодованием.

Но они могли, и все мы это знали.

Ничего хорошего о расе этих существ не слышала. Они делали все только для собственной выгоды. Люди вроде моих родителей, которые им помогали, делали это из соображений гуманизма. И лепреконы держали людей на расстоянии за то, что те придавали им так мало значения. Мама положила руку на мое предплечье.

— Будучи маленькой, ты так хорошо восприняла новость о своей помолвке. Я очень боялась, что новости о лепреконах ты испугаешься. А когда стала старше, я начала опасаться, что ты расстроишься из-за их возможных... физических особенностей. Я хотела, чтобы ты была счастлива так долго, как это возможно, и потому оттягивала момент.

Я отчаянно желала, чтобы она рассказала мне тогда и все остальное. Может быть, тогда у меня было бы время примириться с ситуацией. Или нет. Карие глаза мамы округлились, глядя на меня с мольбой.

— Итак, — сказала я. — Ты меня спасла от взятия в плен. Это... уже кое-что.

Она взяла меня за руку, и мы обменялись пожатиями.

— А что, если не получится? — прошептала я.

Мама не встречалась со мной глазами. Я посмотрела на отца, и он взглянул в ответ ничуть не обнадеживающе.

— Мы зависим от милости фей, — сказал он приглушенным голосом.

— Иными словами, — подытожила я, нуждаясь в четкости, — они могут нас убить, если мы с МакКайлом не захотим связать свои жизни.

— Или забрать в Фейри, — сказал папа.

Мама закрыла глаза и вздрогнула от ужаса. Мы с сестрой обменялись усталыми взглядами.

— Все получится, — сказал папа.

Я подумала о том, как ему удается быть таким уверенным. Пауза в разговоре затягивалась, мы переваривали информацию и слушали, как гудят двигатели.

— Ладно, а место, куда мы едем, на что оно похоже? — спросила Кэссиди.

— Мы с твоим отцом никогда не были в их землях, но знаем нескольких людей, которые бывали там. Деревню охраняет магия, поэтому люди, пересекающие земли, будут теряться и отступать. У лепреконов есть другие профессии, помимо башмачества. Они также содержат один из порталов на земле Фейри. Их земли многочисленны и на многие мили окружены сельскими угодьями. Магический купол скрывает деревню даже от тех, кто пролетает над ней.

— Они нас ждут? — спросила я.

— Полагаю, что да. Мы пообещали фее, что доставим тебя на землю лепреконов, когда тебе исполнится семнадцать и ты завершишь свое образование.

— Как далеко находится ближайший город? — В голосе Кэссиди появился намек на страх.

— Как минимум час на машине, может быть два.

— Ого, — сказал Кэсс. — Огромная ферма без единого высокого парня. Звучит... забавно.

— О, я слышала, лепреконы прекрасно знают, как проводить время, — уверила нас мама. — Множество вечеринок с музыкой и танцами.

Я бросила на Кэсс взгляд и почти фыркнула от забавного выражения на ее лице. Представление лепреконов о хорошем времяпрепровождении не включало в себя те же песни и танцы, которые мы любили.

— У них есть родственный клан, так называемые Клуриканы, живущие на соседних землях. Как я поняла, среди них есть мужчины среднего роста. — Кэсс повела бровями, пока мама продолжала говорить заплетающимся языком. — Клуриканы потеряли благородность фей, хм, простите, они потеряли благосклонность фей несколько веков назад. Я не знаю точно, что случилось, но на них было наложено проклятие бесплодия. Те, кто остались сейчас, — последние из них.

— Это ужасно, — сказала я. — Должно быть, они сделали что-то по-настоящему плохое.

— Так вот что я буду делать ради забавы, — заявила Кэсс.

— Что? — спросила я. — Окажешься проклятой феями?

— Нет. Я собираюсь пронюхать все клановые сплетни. Я больше не тешу себя надеждой найти симпатичных мальчиков, потому вынуждена искать себе занятие.

— Ясно. — Мы полушутили, и, хотя я знала, что Кэсс пытается помочь мне вышвырнуть все неприятности из головы, воздух все равно был полон дискомфорта.

— Я хороша в вынюхивании, — добавила Кэсс.

— Определенно хороша. — Мама прикончила третий стакан вина. — Я измотана. Думаю, мне лучше прилечь около папы.

— Давай-давай, алкоголик, — сказала Кэссиди. Мама наклонилась ко мне и ущипнула сестричку за ногу, заставив ее вскрикнуть и подпрыгнуть. Затем мама потрепала меня по щеке, согревая любовью, светящейся в ее глазах, и прошептала:

— Прости меня, сладкая.

На сердце было тяжело, но я кивнула.

Осмотревшись вокруг, чтобы убедиться, что мы в безопасности, она избавилась от защитного магического пузыря и встала, покачиваясь, затем зашагала по проходу, чтобы сесть рядом с папой. Он с усмешкой наблюдал за ней и протянул руку, чтобы поддержать ее, пока она не плюхнулась в кресло рядом с ним. Он обнял ее и вопросительно посмотрел на меня. Я почти слышала его голос, спрашивающий о моем состоянии. Я коротко ему кивнула; для него было бы бесполезно беспокоиться. Его полуулыбка показывала, что он по достоинству оценил, как стойко я себя держу, несмотря на то, что он видел то, что скрывалось за ними. Папа снова поднял журнал и погладил маму по волосам.

Кэссиди закатила глаза при виде наших влюбленных родителей.

Я задумалась о том, буду ли когда-нибудь кого-нибудь так обожать. Я не в том положении, чтобы надеяться и мечтать, особенно сейчас. Все мои понятия романтики выпорхнули в окно и приземлились где-то посреди Атлантического океана, быстро утопая и, вероятно, сейчас дрейфуя меж континентов.

Я не хотела чувствовать себя злой, обманутой или преданной, но так и было. Я провела остаток длинного перелета, оплакивая парня, которого по глупости позволяла себе представлять многие годы. По прибытию в Ирландию я попрощалась с мечтой и отпустила ее. Пора двигаться вперед и встретиться с реальностью. Жизнь слишком коротка, чтобы унывать.

Слишком короткой. Брррр!


Загрузка...