Узы тьмы

Глава 8

Девчонка снова плакала.

Моргана отложила незаконченное письмо и раздраженно зыркнула на дверь, отделявшую гостиную от комнаты, которую Луиза, судя по всему, сейчас стремилась затопить. Моргана пыталась не обращать на нее внимания, но усталые полувсхлипы слишком напоминали о том, как ее саму в детстве дядя избивал и запирал в подсобках. Разница лишь в том, что Моргана вскоре перестала плакать, так как слезы совершенно не помогали. В конце концов, у девчонки есть настоящая спальня с удобной постелью и мягкими одеялами, а не чуланчик под лестницей или даже ящик, где приходилось сидеть целый день. Луизу не морили голодом, не били за то, что она не мальчик, а лишь обуза, которую надо кормить, когда еды и так мало. И вообще лить слезы надо над чем-то похуже.

Моргана со скрипом отодвинула стул, встала, шелестя темно-фиолетовыми юбками, и громко постучала.

— Замолчи сейчас же или останешься без ужина!

Сработало. Наступила тишина, замечательная благословенная тишина. Наконец-то.

— Снова угрожаете детям, матушка?

Моргана едва не вздрогнула. Общение с Себастьяном всегда требовало железных нервов, а теперь он повадился подкрадываться как кот. Иногда Моргана подозревала, что сын знает, насколько ее изводит.

— Ты опоздал.

Как всегда.

Он постоянно задерживался минут на десять-пятнадцать. Она ворчала, но наказание за каждый мелкий проступок ни к чему бы не привело. Этому ее научил дядюшка: чем больше наказываешь, тем скорее жертва к этому привыкает. Если делать больно редко, напряжение возрастает. Ты всегда ждешь удара, всегда начеку и следишь за мучителем. Иногда Моргане хотелось, чтобы дядя уже избил ее и покончил со всем этим.

Озаренный серым дневным светом, ее сын смотрел из окна на парк и машинально вертел в руках касторовую шляпу. Камзол и штаны безукоризненны и богато украшены. Себастьян походил на залихватского щеголя, но его отличал внутренний стержень, а не то, что Моргана дала ему богатой одеждой, хорошей обувью и бесконечными часами обучения. Он унаследовал от отца надменно вздернутый подбородок и сурово поджатые губы — признаки нетерпимости к слабостям других людей.

Единственный изъян заключался в отсутствие галстука и полурасстегнутой рубашке, в вороте которой виднелся золотой ошейник. Иногда Моргана подозревала, что сын специально демонстрирует ей это украшение, будто говоря: «Пусть ты меня им контролируешь, матушка, но я никогда не забуду, что ты со мной сотворила, и не прощу».

— У меня было важное дело, — ответил Себастьян.

Наверняка чтение книг в библиотеке, прогулка за дом или уход за его драгоценными чертовыми розами.

— Себастьян, события развиваются быстро. Мы воплощаем наш замысел. Если ты заставишь меня ждать еще раз…

Он холодно посмотрел на нее. Ртутный цвет глаз сын тоже взял от Дрейка, а вот хищное выражение — нет. Ее бывший муж никогда не был таким опасным, он воплощал собой тепло и страсть, а вот Себастьян походил на чистый лед.

— И что? Поставишь на колени с помощью ошейника? — Похлопывая шляпой по ноге, он шагнул к Моргане и улыбнулся, но выражение глаз не изменилось. — И сколько, как думаешь, это колечко на пальце защитит тебя? Сколько я пробуду твоим рабом?

Она думала об этом почти каждый день с его двенадцатилетия, когда у Себастьяна впервые проявились способности, а колдовская сила вызывала грозовые тучи на горизонте. Моргана никогда не видела ничего похожего, хотя давно знала, что украденный у Верховного отпрыск будет опасным и практически неуправляемым.

В конце концов, предыдущая Кассандра, леди Ретберн, предсказала такое развитие событий, нося под сердцем бастарда Дрейка.

Этот день навсегда остался в памяти Морганы. На чаепитии все члены Ордена злорадно наблюдали, как две дамы Верховного маневрируют у стола с маленькими сэндвичами, медовыми пряниками, булочками, вареньем и густыми сливками. Все знали, что Моргана с супругом не в ладах после произошедшего несчастья — отравления его племянника и наследника. То, что она зачала Себастьяна, стало чудом. Моргана обернула бурную ссору себе на пользу, и теперь в ней зрело драгоценное оружие, гарантия против развода, коим ей грозил Дрейк.

Если бы не любовница Дрейка, леди Ретберн, и тот неприятный факт, что она тоже носит его ребенка, Моргане удалось бы склонить мужа в нужную сторону.

Где-то между астрологическими играми и началом чтений она на некоторое время упустила соперницу из виду. А затем они столкнулись. Леди Ретберн фальшиво улыбнулась, приторно пропела «Пардон, мадмуазель» и походя нечаянно коснулась затянутой в перчатку рукой живота Морганы, после чего удивленно округлила глаза и вошла в пророческий транс.

— Этот сын никогда не станет твоим, — громогласно и без акцента заявила орденская Кассандра, слепо глядя в никуда.

А потом вдруг ахнула и отшатнулась, сбив с ног служанку с тарелкой лимонных пирожных и чуть не уронив столик с сэндвичами. Все обратили внимание на происшествие и стали перешептываться за кружевными веерами.

Моргана не смогла больше там оставаться и убежала, прижимая одну руку к оборкам, скрывавшим ее располневшую талию, а другой стискивая носовой платок. Она скрылась от чужих глаз в тихом уголке сада, но от мыслей спрятаться не могла.

«Он никогда не будет моим». Моргана могла и дальше себя обманывать, уверять, что наконец нашла того, кто в любом случае ее полюбит и никогда не предаст, но сомнения терзали душу. Ребенок ведь должен любить мать, разве нет? Но эта надежда пошатнулась, а от пророчества во рту остался неприятный привкус.

И дитя, которое сейчас беспокойно шевелилось в ней, резко толкнулось, будто подтверждая сей вывод.

Времени придумать выход не было. Неделю спустя Дрейк подал на развод. Даже угрозы аборта не остановили его надолго. По закону ребенок принадлежал ему. Орден приговорил Моргану к казни за отравление племянника Дрейка, лишая ее возможности увидеть, как растет сын, и пресекая попытки склонить его на свою сторону.

Единственный выход — бежать из Британии, и она со злорадным удовольствием пересекла Английский канал, зная, что Дрейк уже получил ее послание с окровавленными останками в тряпице.

«Вот твой сын. Скажи своей любовнице, что ее предсказание сбылось: я никогда не буду владеть им, но и тебе он не достанется».

Разумеется, Моргана солгала, но в те дни только мысли о причиненной Дрейку боли помогали ей улыбаться. Никто не смеет ее выкидывать. Хватит мужчинам портить ей жизнь кулаками и лживыми обещаниями. Больше она не будет им доверять.

Даже собственному сыну.

— Если попытаешься снять ошейник, Себастьян, то ощутишь такую боль, которую даже я не смогла бы причинить тебе за неповиновение. Мне говорили, что избавиться от него… практически невозможно.

Лишь трепет крыльев носа выдал его волнение.

— Поживем — увидим. Помнишь, ты рассказывала мне о своем дядюшке? О том, как он наконец доигрался, запирая тебя в тот ящик? Интересная сказка на ночь для семилетнего мальчика, но я ее не забыл, как и многие другие. В этой истории есть занятная мораль. Я тут подумал: как скоро для меня наступит тот момент, когда боль станет лишь мелким недоразумением, а желание убрать эту… штуку, — Себастьян дотронулся до шеи, — всепоглощающим? И будешь ли ты столь же самоуверенна тогда?

Моргана слегка улыбнулась, хотя по спине поползли капельки пота.

— Так пусть это послужит еще одним уроком: надо держать козыри в рукаве, Себастьян. Ты ошибаешься, если думаешь, будто я управляю тобой лишь через ошейник.

— И как же еще? — Колдовская сила в нем рвалась на свободу. Воздух похолодел, когда Себастьян стал втягивать в себя энергию. — Я сильнее тебя.

«Сильнее — да, но хитрости тебе не достает».

— О, я не стану противостоять тебе колдовством, Себастьян. Я знаю, на что ты способен и как силен. А еще тот городок в Провансе точно знает, что ты умеешь.

Моргана улыбнулась, когда сын неуверенно нахмурился, и шагнула ему навстречу. Ее не мучили угрызения совести. Люди умирают, дома рушатся. Иногда земля сама себя разрывает. Такова жизнь, и Моргане совсем не было жалко чужаков. Никто никогда ее не жалел. Но в Себастьяне слишком много от отца. Нельзя об этом забывать. Она прекрасно знала его натуру. Если он сорвался на экспрессию и уничтожил столько людей из-за одной смерти какой-то жалкой служанки, которую едва замечал, не то что любил (девчонка погибла под колесами экипажа могущественного союзника Морганы), то что же сделает, когда угроза нависнет над тем, кто ему небезразличен?

У Морганы изо рта вырвался пар. Воздух стал ледяным, дыхание застревало в легких, но она сделала еще шаг и потянулась к вороту сына.

— Если ты освободишься, Себастьян, я не стану с тобой сражаться. Я позволю тебе уничтожить меня, даже не попытавшись создать заклинание. — Она застегнула последнюю пуговицу, убирая ужасный ошейник с глаз, и отступила, нежно погладив сына по щеке. — Но я прихвачу с собой всех. Девчонку, что плачет в соседней комнате… — Себастьян резко повернулся в ту сторону, но мать схватила его за подбородок, обращая внимание не себя. — Дворецкого, горничных, грумов… Ту старую гарпию по соседству, к которой ты привязался… Я не стану бороться с твоими способностями, Себастьян, а усилю эффект. Представь, сколько лондонцев я заберу с собой, воспользовавшись твоей силой? Представь, скольких ты убьешь? Я уж позабочусь, чтобы ты выжил, мой драгоценный. Ты останешься среди развалин, будешь слышать крики раздавленных детей и матерей, оплакивающих своих чад. Запах крови и смерти — вот, что ты подаришь этому миру.

Моргана впервые увидела такие сильные чувства в его глазах. Себастьян жил в страхе, который она ему живописала. А неумолчное чувство вины делало воспоминание еще ярче.

Пол сдвинулся у нее под ногами. Моргана уставилась на сына. Опасная ситуация. Если он потеряет контроль над эмоциями, то, независимо от их намерений, сравняет город с землей. Стало трудно дышать, а воздух так похолодел, что у нее едва глаза коркой льда не покрылись.

— Вспомни о девчонке, что плачет на кровати. Сопротивляйся своему гневу страхом того, что ты можешь с ней сотворить. Управляй им, Себастьян.

Он зажмурился и крепко сжал кулаки. Из него вырвалась волна чистой силы, пошатнув стол и раскидав стулья по полу. Моргана вцепилась в камзол сына, пытаясь не упасть.

Затем ее слова дошли до его сознания, и Себастьян стиснул зубы. Пол перестал подрагивать, а хлопанье ставней стало тише.

Идеально выбрав момент, Морагана пропустила чары через кольцо на пальце. Ошейник на горле сына немного сжался, и он побелел, ощущая боль во всех нервных окончаниях. Эта агония помешала ему контролировать эмоции. К тому времени, как Себастьян рухнул у ее ног, тяжело дыша и сжимая ошейник обеими руками, гостиная перестала трястись.

— А теперь вставай, и хватит разговоров на эту тему, — приказала Моргана.

Она снова села за стол, взяла письмо и элегантно подписалась, пытаясь скрыть дрожь в пальцах. Пусть Себастьян придет в себя после небольшого урока. Теперь проще. Первый раз было хуже всего. Тринадцатилетний мальчик вытаращил глаза, будто не веря, что она это сделала. Моргане не нравилось предавать, слишком это напоминало о ее собственном прошлом, но она постаралась замкнуть сердце и отвернулась от сына. И тогда, и сейчас.

Если бы только он принадлежал ей… Если бы полюбил с самого начала, все было бы по-другому. Он сам навлек на себя ее недовольство. Ни одной матери не понравится, что собственный ребенок ее презирает.

— Полагаю, тебе от меня что-то нужно, — прохрипел Себастьян, вставая.

Моргана запечатала письмо.

— Для тебя несколько поручений. Как я уже говорила, наш план претворяется в жизнь. Вот. — Она вручила ему послание. — Нужно доставить это лорду Тремейну. Передай, что я согласна на его условия.

— Ты ведь говорила, что он слишком много просит.

— Я передумала. Его условия допустимы. — Моргана откинулась в кожаном кресле и сложила пальцы домиком. — Кстати, они напрямую касаются тебя. Я бы не хотела, чтобы ты вышел из себя, когда меня нет рядом, если граф вдруг об этом упомянет.

— И с чего мне выходить из себя? — Этот его смертельно опасный тихий тон она знала. Себастьян теперь быстрее оправлялся после их мелких «стычек». — На какое задание ты меня подписала? Убить кредитора? Трахнуть его жену или любовницу, а то и обеих одновременно, чтобы старому козлу не пришлось утруждаться?

— Нет, Себастьян, я знаю, что подобное тебе противно.

Три месяца назад леди Уормуолд, союзница Морганы, захотела посмотреть, так ли Себастьян красив без одежды, как и в ней. Он всегда был прекрасной приманкой для потенциальных союзников, и колдунья никогда не гнушалась предложить им сына. Однако после случившегося с леди Уормуолд… Моргана даже не думала, что мужчинам претят подобные обязанности, но лучше не ставить его в подобную ситуацию, когда он может поддаться эмоциям. Пришлось подкупить супруга леди, чтобы замять дело. Ему, считай, оказали услугу, избавив от стервы. Себастьян был самым опасным оружием Морганы, и нельзя допустить, чтобы до Дрейка дошли слухи об отпрыске.

Себастьян немного расслабился.

— Так что мне надо сделать?

— Жениться на его дочери. Этот союз подтвердит мое доверие Тремейну на сей…

— Нет. — Он ударил рукой по столу, рассыпав бумаги. — Нет, я этого не сделаю.

Моргана подняла голову, оценивая его недовольство, и решила, что опасаться не стоит.

— Сделаешь. Тебе и не придется иметь маленькую сучку. Супруги часто ночуют в отдельных спальнях, а Тремейн хочет, чтобы она осталась невинной. Я бы возразила, но мне предпочтительнее не смешивать нашу кровь, потому что у меня есть планы на Тремейна, но…

— Неужели мне нельзя ничего решать в своей чертовой жизни? Совсем ничего?

— Если перебьешь меня еще раз, Себастьян… — Она не стала заканчивать угрозу.

Он рассмеялся, глаза дико заблестели.

— Дяде следовало перерезать тебе горло. Он должен был понять, какую змею пригрел на груди и какая ты отрава. Оказал бы миру услугу.

— Тогда бы тебя не было на свете!

Нет, ей не больно. Нельзя поддаваться эмоциям.

— Разве это было бы так ужасно?

К удивлению Морганы, комната опять содрогнулась. Она даже не почувствовала, как он собирал силу. Нож для писем скатился со стола и скрылся среди бумаг на полу. Моргана ухватилась за столик и сглотнула. Этот импульс был сильнее прежнего и едва не разбил стекла в окнах.

Но на сей раз Моргане ничего не пришлось останавливать. В маленькой соседней спальне что-то разбилось, и раздался испуганный крик.

Землетрясение тут же прекратилось.

Девочка снова заплакала, прижавшись к двери, будто хотела сбежать. Моргана никогда в жизни не была так рада чужим слезам.

Она позволила им острыми иглами пронзать сердце сына. Себастьян зажмурился и опустил голову, словно наконец смирился.

На столе остался ледяной узор вроде того, что появляется утром на окнах… Пугающе. В комнате было так холодно и тихо. Весь дом замер, как будто из него за секунду вытянули все тепло и жизнь.

«Опасен. Он намного опаснее, чем я полагала».

Даже Дрейку не под силу собрать столько энергии так быстро.

И страх тут же пропал.

Даже Дрейк не выстоит против мощи Себастьяна. Триада советников склонится перед ее величием. Моргане лишь надо забрать у сына способности.

С пустым беспомощным выражением лица он взял письмо:

— Ты еще чего-то от меня хочешь?

Да. Намного больше, но сейчас Моргана не осмелилась это озвучить. Неужели она упустила признаки того, как близок он к срыву? Или Себастьян научился это скрывать? Надо быть с ним очень-очень осторожной.

— Просто… доставь это письмо. И это. — Она перебрала разбросанные бумаги и выудила закрытый конверт с прядью волос и инструкцией по доставке. — Пора заставить мисс Мартин выполнить свои обязанности. Проследи, чтобы наш дружок оставил послание у нее на кровати. Надеюсь, она приняла к сведению мои угрозы и сделала, как велено.

— Я не позволю тебе причинить боль этому ребенку.

— Я и не собиралась. — Моргана натянуто улыбнулась. — Убийство — на редкость грязное дело.

И бесповоротное. Можно уничтожить рычаги давления, но кто знает, вдруг они понадобятся снова? По этой же причине она родила Себастьяна.

— Мне надо лишь убедиться, что девчонка исчезнет без шума. Ее больше никто не увидит и не узнает, где она.

Себастьян положил оба конверта в карман камзола. Моргану нервировало, что он ничем не выдал своего согласия или несогласия.

— Тогда… сегодня днем ты свободен, — медленно процедила она. — Сделай что-то для себя, что тебе нравится, только не выдай нас. Выбери сам. Увидимся за ужином, вечером у нас дела. — Она склонила голову, заметив недоверчивый взгляд сына. Возможно, им удастся осторожно манипулировать. — Я могу быть доброй, Себастьян, сама бы так предпочла. Только перестань мне сопротивляться.

Он зажмурил красивые пустые глаза, обрамленные черными ресницами.

— Проблема в том, поверю ли я тебе?

***

Дрейк захлопнул книгу и поднял голову, глядя на юг. Воздух сгустился от чар, которых он прежде не видел. Они походили на яростную бурю. Часть ее вырвалась и ударилась о землю, словно молнии. Непредсказуемые и беспощадные, точно огромная приливная волна, что угрожающе замерла на горизонте. Дрейк никогда не сталкивался с таким колдовством. Обычно чары состояли из аккуратно связанных нитей. А эта сила хотела просто бить, атаковать, излиться в мир, словно извергающийся вулкан.

Вся кровь отхлынула от рук и ног к сердцу Верховного.

Вот черт!

Заметив его внезапную реакцию, Элинор Росс оторвалась от карты, над которой водила карманными часами:

— Какого дьявола произошло? — Она слишком хорошо знала Дрейка, чтобы прочитать сигналы лица и тела. — Что случилось?

— Кто-то пользуется экспрессией.

— Где? Ты можешь остановить это или выследить колдуна?

Он ощутил металлический привкус чар и закрыл глаза. Юг. Не слишком далеко, в пределах трех миль. Нужно было пересмотреть первоначальную оценку. Судя по всему, всплеск просто чудовищный по размаху. Ни один человек не может справиться с такой волной энергии.

С самой пропажи реликвии Дрейка мучила бессонница, но случившееся только что его ужаснуло. Найти этого колдуна — первостепенная задача. Пусть Ианта и Ретберн ищут артефакт, но если не вычислить того, кто выпустил столько силы на Вест-Энд, этот район перестанет существовать.

А то и сам Лондон канет в Лету.