В двух шагах от счастья

Глава 4

— Кто эти молодые люди? — взволнованно спросил Дэвид.

Аня взглянула на фотографию и слабо улыбнулась:

— Старые друзья моей матери. Как-то она говорила, что ей очень нравился один из них.

— Какой именно? — Дэвид изо всех сил пытался говорить спокойно.

Аня покачала головой:

— Мама не хотела раскрывать тайну. Когда я спрашивала, она только смеялась.

Дэвид закусил губу.

— Вы когда-нибудь встречались с ними, в детстве например?

— Нет. Когда я попросила маму рассказать мне про того, кто ей нравился, она грустно ответила, что он давно умер. Еще до моего рождения.

— И все-таки она продолжала хранить фотографию.

— Возможно, это было напоминание о днях ее молодости, когда она была счастлива.

— А ваш отец что-нибудь знал об этом?

— Не думаю, что он вообще видел эту фотографию. Но незадолго до смерти, мама отдала ее мне и попросила сохранить.

— Разве не странная просьба, учитывая, что эти люди вам чужие?

— Я не знаю. — Аня нежно улыбнулась Дэвиду, словно ребенок, которому еще многое нужно объяснить. — Когда у тебя почти ничего нет, ты не в силах уничтожить то, что так любил. Мама знала, что я сохраню фотографию, потому что она дорожила ею. Зачем ей было причинять себе боль, выбрасывая ее?

Повернувшись к чемодану, Аня положила снимок среди других вещей.

Дэвид медленно поднялся. Ему казалось, что это открытие встало между ними, затмив все остальное. Но все равно он не знал, о чем еще спросить Аню. Он пробормотал, что ее ждут за ужином, и вышел в тетину гостиную, закрыв за собой дверь.

— Тетя Мэри…

— Что такое, Дэвид? — удивленно подняла глаза леди Ранмир.

— Это совершенно невероятно… — Он приблизился к ней и, понизив голос, чтобы не услышала девушка в соседней комнате, сообщил: — Среди ее вещей есть одна фотография. На ней двое мужчин, и один из них — сын Терезы Престон.

— Хочешь сказать: Мартин? — Леди Ранмир уставилась на племянника во все глаза. — Это невозможно! Почему ты так уверен?

— Менее часа назад я видел фотографию, которую носит в медальоне миссис Престон. Ее могли бы вырезать из копии той, что хранит Аня. Это одно и то же лицо.

— Ты спросил об этом у девушки?

— Конечно. Я небрежно поинтересовался, кто эти двое мужчин. Она ответила, что это старые друзья ее матери и что та очень любила одного из них, но не сказала ей, кого именно. Если один из них был отцом Ани…

— Ты, правда так думаешь?

— Но ведь это вполне вероятно, учитывая то, что рассказал мне Беранов. Что нам теперь делать?

— Пока ничего, — твердо заявила леди Ранмир.

— Ничего? Но мы не можем оставить все как есть!

— Нет, но нельзя действовать, пока мы все не выясним. Ты же понимаешь, что Тереза будет ужасно волноваться.

— У нее есть на то причина.

— Да, но когда человек взволнован, он не может принять верное решение.

Дэвид промолчал, однако остался недоволен.

— В любом случае, — продолжила тетя, — сегодня вечером девушку нельзя расспрашивать. Давай поужинаем спокойно, а завтра, может даже позже, сообщим обо всем Терезе. И Селии, — задумчиво добавила она.

— Наверное, ты права. — Упоминание о Селии внезапно остудило пыл Дэвида. Он пообещал, что через полчаса встретит Аню и леди Ранмир внизу, и отправился в свой номер переодеться.

Дэвид беспокоился о том, какое впечатление произведет Аня на его спутников. Ему очень хотелось, чтобы они оценили по достоинству ее загадочный характер.

Когда Аня спустилась в холл, Дэвид с восторгом заметил, как прекрасно она выглядит. На ней по-прежнему было скромное платье, но на плечи она накинула шелковый палантин, придавший ей особое очарование. Блестящие волосы были гладко зачесаны над высоким лбом, а мягкие губы казались такими алыми на фоне бледной кожи, что Дэвид догадался: леди Ранмир нашла для нее губную помаду.

Увидев Дэвида, Аня улыбнулась, и эта улыбка осветила ее глаза и все ее юное серьезное личико.

— Вот и мы. — Леди Ранмир не привыкла говорить очевидное, и племянник догадался, что ей тоже не по себе. — Где остальные?

— Наверное, они уже в столовой. Идем? — Дэвид ободряюще улыбнулся Ане.

Их спутники уже сидели за столиком в углу, но все встали, когда леди Ранмир представила Аню.

— Садись, милая, — дружелюбно сказала девушке миссис Престон. — Мы очень рады, что ты с нами.

Тут Дэвиду пришло в голову, что, возможно, сейчас Тереза обращается к собственной внучке, и этот момент показался ему особенно трогательным. Селия была вежлива, но не более того, и с легким удивлением разглядывала Аню. Бертрам тоже с любопытством смотрел на незнакомку и через некоторое время шепнул кузену:

— Лицо для сцены! Почти идеальные черты и выражение покоя. Интересно…

Но тут он замолчал, а у Дэвида не было возможности выяснить, что же так заинтересовало Бертрама, потому что за столом завязался разговор, чтобы их гостья не чувствовала себя одинокой и не предавалась мрачным воспоминаниям.

Наверное, Аня впервые в жизни ужинала в отеле, даже провинциальном, и все казалось ей странным. Но она не подавала виду. Когда к ней обращались, вежливо отвечала и улыбалась, время от времени поглядывала на Дэвида, словно искала поддержки. Когда миссис Престон восхитилась ее палантином, Аня застенчиво пояснила:

— Это Дэвид мне подарил. Он узнал, что у меня сегодня день рождения.

Некоторых очень удивило, что она так неформально обращается к Дэвиду, и только Селия не смогла этого скрыть. Она подняла тонкие брови, а Бертрам спросил:

— Если не секрет, сколько вам лет? Или вы уже леди и должны это скрывать?

— Я еще не леди. Мне восемнадцать.

Возможно, всем ее спутникам пришло в голову, что никто не должен праздновать свой восемнадцатый день рождения в грустном настроении. На Аню устремились сочувственные взгляды, а миссис Престон погладила ее по руке.

— В следующий раз мы отпразднуем, как следует. Ужасно, если дни рождения запомнятся тебе только печальными событиями.

И тут случилось то, чего не ожидали ни Дэвид, ни его тетя. Взгляд Ани упал на медальон миссис Престон.

— Кто это? — спросила девушка, наклонившись к ней.

Миссис Престон гордо улыбнулась:

— Это мой сын.

— Но этого не может быть! — Аня растерянно оглядела сидящих за столом, словно в поисках объяснения. — Я его знаю. То есть, я хочу сказать, мне знакома эта фотография.

— Ты его знаешь? — В голосе Терезы Престон послышались взволнованные, почти истерические нотки, так что Селия поспешила вмешаться:

— Успокойся, мама. Возможно, она ошибается.

— Я не ошибаюсь, — возразила Аня. — Мне знакома эта фотография. У меня такая же наверху. Дэвид, вы же видели ее. Вы даже меня расспрашивали.

— Дэвид, это правда? — с укором спросила миссис Престон.

— Да, но…

— Почему ты мне не сказал? Разве ты не понимаешь, что это значит? Это доказывает, что…

— Нет, Тереза, это ничего не доказывает, — спокойно заговорила леди Ранмир. — Это я попросила Дэвида пока ничего не говорить. Я решила, что сегодняшний вечер не подходит для волнующих обсуждений. Насколько мне известно, на фотографии Ани два молодых человека. Она не знает, кто из них… тот самый.

— Не понимаю, о чем ты. — Обычно бледное лицо Терезы Престон вспыхнуло, а глаза гневно засверкали. — У тебя нет права, Мэри, скрывать это от меня. Милая моя… — Она коснулась дрожащей рукой руки Ани.

— Мама, пожалуйста, не делай выводов, пока всего не узнаешь. — Селия произнесла это холодным, спокойным голосом, в котором слышались властные нотки.

— Но я хочу, чтобы девочка рассказала мне все, что ей известно. Ты покажешь мне твою фотографию?

— Дайте ей сначала поужинать… — начала было леди Ранмир, но Аня, глядя на миссис Престон с жалостью, сказала:

— Если вам так хочется, я принесу фотографию. Правда, я не понимаю…

— И мы тоже, — заметил Бертрам. — Но будь умницей, принеси снимок.

Аня тут же поднялась, и Дэвид, чувствуя, что она все еще слишком беззащитна перед окружающим миром, быстро спросил:

— Мне пойти с вами?

— Нет, спасибо, я помню дорогу.

Она ушла, и несколько секунд все молчали. Потом миссис Престон закрыла лицо руками и простонала:

— Не понимаю, как вы можете быть такими спокойными. Ведь это первое известие о Мартине с тех пор, как он исчез двадцать лет назад!

— Тереза, милая, конечно, мы всё понимаем. И ты не должна считать нас бесчувственными. — Леди Ранмир смотрела на подругу с жалостью. — Но эта фотография у неизвестной девушки может ничего не значить. Совершенно ничего.

— Ее отец был англичанином.

— Да, я знаю, это совпадение, но…

— Совпадение?!

— Леди Ранмир права, мама, — спокойно и строго произнесла Селия. — Если отец этой девушки был англичанином, ее мать могла знать нескольких англичан. Вполне вероятно, что Мартин был одним из них.

— Вы все хотите разубедить меня? Но я знаю! Мне подсказывает сердце. Как только я увидела ее, я поняла. Как ты можешь разубеждать меня, Селия? Ты понимаешь, что эта девушка может быть дочерью твоего брата? Твоей племянницей?

Селия чуть заметно вспыхнула, и было ясно, что это предположение ей не по душе. Оно и понятно. Едва ли привлекательная молодая женщина захочет стать тетушкой почти взрослой племянницы.

— Ситуация необычная, — прервав неловкое молчание, взял слово Бертрам. — Разыграй ее на сцене — никто не поверит. Если только эта девушка не актриса. Тогда любой может поверить.

— Неужели? — Селия враждебно посмотрела на него. — Она кажется милым, безобидным существом, но не личностью.

Дэвид был рад, что Бертрам ответил, иначе он сам принялся бы горячо защищать Аню.

— У нее прекрасное лицо для сцены, Селия. — Бертрам говорил почти небрежно, но было ясно, что Аня ему очень понравилась.

Селия презрительно пожала плечами:

— Я не понимаю, как ты можешь говорить, что эта невзрачная, плохо одетая девушка годится для сцены.

— Я этого не говорил. Актрисе, кроме броской внешности, нужен еще и талант. Я хотел сказать, что у нее идеальные пропорции лица, а это встречается крайне редко, и что все ее мысли отражаются на лице прежде, чем она успевает оформить их в слова.

— Она может выглядеть загадочной, — не удержался Дэвид.

— Я думаю, вы оба преувеличиваете, — возразила леди Ранмир, а Селия посмотрела на мужчин так, будто они сошли с ума.

Вскоре вернулась Аня, подошла к Терезе Престон и положила перед ней прекрасно сохранившуюся фотографию.

— Ошибки быть не может, — сдавленным голосом объявила миссис Престон и передала фотографию дочери. — Ошибки нет. Это Мартин. Леди Ранмир и Бертрам тоже склонились над снимком.

— Да, — тихо согласилась Селия, — это Мартин. — После этого она повернулась к девушке и спросила:

— Откуда у вас эта фотография?

Аня вкратце объяснила, что молодые люди были друзьями ее матери, и после минутного колебания добавила, что ее мать любила одного из них. При этих словах воцарилась тишина, и миссис Престон хриплым голосом спросила:

— Кого именно? — Когда Аня покачала головой, женщина издала сдавленный стон. — И ты ничего о нем не знаешь? Может, твоя мать говорила что-то еще? — Миссис Престон беспомощно смотрела на девушку, неуверенная, стоит ли обнять ее или отвергнуть как самозванку.

— Простите. — Аня нахмурилась, пытаясь вспомнить. — Я его не знала.

— Он умер до твоего рождения?

— Один из этих людей, — поправила Селия. — Тот, кого любила мать Ани. Мы не знаем, кого именно.

И тут Дэвид понял, что имел в виду Бертрам, когда говорил, что на лице Ани отражаются все мысли. Можно было догадаться, что она озадачена, немного боится кого-нибудь расстроить, догадывается о какой-то семейной трагедии, но не понимает, какое она сама имеет ко всему отношение.

— Я не понимаю… — начала она и посмотрела на Дэвида.

Он подошел к ней и только присутствие других людей удержало его от того, чтобы обнять ее за плечи. Он взял ее за руку и произнес:

— Мы не хотели втягивать вас в семейную сцену, Аня. Но дело в том, что сын миссис Престон Мартин пропал где-то на континенте много лет назад. А теперь она узнала, что ваша мама была с ним знакома и у вас есть его фотография. Вы понимаете, что она очень расстроена…

— Бедная моя! — В порыве сострадания Аня обняла миссис Престон. — Я думала, что такие люди, как вы, всегда счастливы и благополучны. Но вы потеряли сына… Это даже хуже, чем не иметь своего места в мире. — И она горячо поцеловала женщину.

— Милая… — Миссис Престон разразилась рыданиями. — Я знаю, что ты его… Иначе ты не могла бы быть такой доброй. Они все пытаются убедить меня… Но они не понимают…

— Мама, не надо! — Селия подошла к матери, что бы заслонить ее от любопытных взглядов. — Думаю тебе лучше пойти наверх, мы обсудим это наедине. Но, помни, что Аня… — она с видимым трудом заставляла себя произнести имя девушки, — сегодня уже достаточно переволновалась.

— Прости. — Миссис Престон взяла себя в руки на удивление быстро. — Но все это так странно.

— Простите меня, — произнесла Аня, понимая, что Селия винит ее. — Не плачьте. Я постараюсь вспомнить все, что мама говорила о нем.

— Не переусердствуйте, — сухо заметила Селия. — Иначе у вас может разыграться воображение.

Аня отпрянула, а Селия взяла мать под руку и решительно вывела ее из комнаты.

— Может, все-таки поужинаем? — предложила леди Ранмир, и все последовали ее совету, правда, без особого удовольствия.

Разговор не клеился. Дэвид догадался, что тетушка хочет уйти и спокойно поговорить с миссис Престон, но в то же время чувствует себя ответственной Аню.

Не будучи уверен, помогает ли он тете или старается ради себя, Дэвид повернулся к девушке и спросил:

— Если вы не устали, как насчет прогулки?

— С удовольствием!

В ее глазах вспыхнул благодарный свет, и не успела леди Ранмир возразить, как Дэвид сказал:

— Поговори с миссис Престон, тетя Мэри, а мы с Аней постараемся приятно провести вечер.

— Хорошо, но не задерживайтесь.

— Ладно.

Когда они вместе вышли из отеля, у Дэвида было странное чувство, будто они совершили побег. Он понял, что ему нелегко делить Аню с другими людьми. По крайней мере, с теми, кто живет в своем благополучном мирке. Теперь они были вдвоем, и все стало проще. Они вышли из города и стали подниматься по извилистой тропинке к вершине холма, где впервые встретились. Они почти не говорили, но молчание не было тягостным, и никто из них не хотел нарушать его.

Только когда они оказались там, где Дэвид впервые увидел Аню, она обернулась, посмотрела сверху на город и задумчиво проговорила:

— Здесь все началось. Мое знакомство с вами, и смерть отца, и встреча с этой несчастной женщиной, которая потеряла сына… Скажите, что она имела в виду, когда сказала, что я имею к нему какое-то отношение?

Дэвид озадаченно посмотрел на нее:

— Это длинная история, Аня. Давайте сегодня поговорим о чем-нибудь другом, хорошо?

Она не ответила и перевела взгляд на город. Дэвид был уверен, что девушка ищет взглядом бараки, плохо видимые в сумерках.

— Мне хотелось бы, чтобы вы рассказали, — мягко попросила она. — Почему она смотрела на меня так, будто была готова полюбить? И почему Селия смотрела так, будто была готова возненавидеть?

— Глупости! Вы преувеличиваете. Селия боится, что ее мать сделает какую-нибудь глупость. Вот и все.

— Это касается меня?

— Да. — И тут Дэвид понял, что больше не может ничего от нее скрывать. — Давайте присядем на несколько минут, Аня. Думаю, мне стоит вам все объяснить.

Она послушно опустилась рядом с ним на сухую траву.

— Надеюсь, вы не расстроитесь, узнав, что, когда отец отослал вас из комнаты и говорил со мной наедине, он кое-что сообщил мне о вас. Вы не знаете, что бы это могло быть?

Аня покачала головой и посмотрела на него такими невинными голубыми глазами, что Дэвид вдруг подумал: а почему это он вдруг решил, будто у нее загадочный взгляд?

— Вкратце он объяснил, что на самом деле вы не его дочь. Ваш отец был англичанином, который умер еще до вашего рождения. Потом Беранов женился на вашей матери и увез вас в Прагу.

Дэвид замолчал, а Аня шепотом спросила:

— Значит, я тоже англичанка, как и вы?

— Да, вы англичанка.

— А из-за фотографии миссис Престон думает, что я могу быть дочерью ее пропавшего сына?

— Да, Аня. И надо признать, что в этом есть крупица правды.

— Что же будет?

— Увидим. А теперь я должен отвести вас в отель, иначе тетя будет ругаться.

Аня послушно встала, но когда Дэвид начал спускаться по склону холма, она задержалась наверху и досмотрела на извилистую реку и мрачные бараки, бывшие ее домом столько лет. Внезапно она подняла руки, словно прощаясь с кем-то.

— Прощай, — прошептала она так тихо, что Дэвид не услышал. — Ты всегда был моим милым и любящим отцом, что бы они ни говорили. Но теперь я должна идти с ним.