В глубинах тьмы

Глава 12

РОК

Как только София произнесла это, я стал тверд. И ничего не мог с этим поделать.

Я ненавижу свое тело за то, что оно так реагирует. Не знал, что мама здесь. Я думал, она умерла. Во многих отношениях это было бы лучше. Видеть ее такой — это слишком для моего разума. Когда отец ухмыляется, моя мучительная печаль сменяется гневом. Я убью его. У меня нет выбора.

У меня нет плана, я просто знаю, что сделаю это. Маму едва можно узнать, я сжимаю кулаки при мысли о том, как с ней обращались.

А потом позади я слышу ее крик.

Я поворачиваюсь, и София говорит мне взять ее, она кладет мою руку себе на грудь. Чувствую, как ее сосок напрягается от моего прикосновения, а я такое животное, что все мысли, кроме нее, вылетают у меня из головы.

— Поцелуй меня, — шипит она сквозь стиснутые зубы.

Я наклоняюсь, с трудом веря, что она это сказала. София губами касается моих, и я слышу, как за мной закрывается дверь. Как только она закрывается, я отпрянул от Софии.

Она притягивает меня обратно к себе.

— Сделай это, — приказывает она, беря мои руки и обнимает ими свою спину.

Я прикусываю губу, но не могу остановиться. Открываю рот и рычу от ярости. Знаю, что отец это слышит, знаю, что он будет смеяться, но не могу остановиться. Я так зол.

София делает шаг назад, выглядя испуганной. Боевой дух покидает меня, и я оседаю вниз, падая на пол. Ее рука тут же оказывается у меня на плече. Она ничего не говорит. Я жду, пока мое дыхание замедлится, прежде чем заговорить. Я должен сказать ей. Должен кому-то рассказать.

— Я здесь, потому что я плохой, — объясняю.

— Нет, — отвечает София. — Ты не плохой.

— Так и есть. Я убил свою сестру. Я сделал это со своей матерью. Я — зло. Я чудовище.

— Ты не монстр, — успокаивает она, отрицательно качая головой. — Монстр изнасиловал бы меня, если бы у него был шанс. Ты освободил меня.

Я слышу слова, но они не доходят до меня. Я все время вижу безразличное лицо матери. Чувствую что-то на своей щеке и понимаю, что София оторвала больше ткани от своей ночной рубашки. Окунув ее в воду из шланга душа, она протирает тканью мою кожу, смывая кровь и грязь, пока я сижу неподвижно.

— Здесь боец, — напоминает она, отрывая еще полоску. — Не монстр.

— Я сражаюсь, потому что он заставляет меня.

— Почему не скажешь «нет»?

— Ты видишь камеры?

Она кивает.

— Есть еще комнаты с большим количеством камер. Если я не буду драться, женщины, которых он мне приводит, отправятся туда. Люди много платят, чтобы посмотреть, что он с ними делает.

Она морщится.

— Это они монстры, а не ты. Разве ты не видишь? Ты хороший, Рок, ты хороший человек.

Я качаю головой:

— Хороший человек смог бы спасти свою мать.

— Ты не знал, что она здесь, я бы та сказала. Полагаю, он держал это в секрете?

Я хочу плакать, но слез нет. Не знаю, как себя заставить.

— Как давно ты здесь? — спрашивает она.

— Я не знаю. С детства.

— Что? Только в этой камере?

Я киваю головой.

— Здесь и в нескольких других комнатах. Но когда я подрос, он заставил меня остаться здесь, сказал, что это защитит меня от мира, что мир так же плох, как и я.

— Мир не так уж плох, — поясняет София.

— Там люди, которые смотрят, как я сражаюсь, смотрят, что он делает. Это так же плохо, как и я.

— Конечно, там есть плохие люди. Но есть и хорошие, и в мире гораздо больше хорошего, чем плохого. — София вздыхает, завязывая полоску ткани вокруг моих костяшек пальцев. — И не только люди. Там есть океаны, деревья, леса, реки и так много красивых вещей, и однажды ты увидишь их все, я обещаю.

— Я никогда не видел океана.

— Увидишь, — отвечает она, сжимая мой бицепс. — Я обещаю, что ты увидишь.

— Я не заслуживаю этого.

София смотрит на меня, ее лицо в нескольких дюймах от моего. Она сидит на полу рядом со мной, наклонившись ко мне. Ее рука все еще лежит на моей руке. Ее губы выглядят такими мягкими, и когда она закрывает глаза, я не могу удержаться, чтобы не поцеловать ее.

София целует меня в ответ, ее голова остается на месте. Боль в моем сердце утихает, когда растворяюсь в ее поцелуе. Голод, который, как думал, у меня был, на месте, но он другой, мягче. Руками я обнимаю Софию, и когда мы целуемся, я поднимаю ее в воздух. Она ахает мне в рот, и я погружаю свой язык внутрь.

Я никогда не знал никого, кто разговаривал бы со мной так, как она, словно я важен, словно что-то значу. Знаю, что она лжет, чтобы сделать меня счастливым. Я нехороший. Хороший человек помог бы ей сбежать, а не опустил бы ее на кровать и продолжил целовать, подминая под себя.

Я чувствую тепло ее тела и не думаю о том, чтобы помочь ей сбежать. У меня есть только мысли о том, чтобы сделать то, что я хотел сделать с ней, сколько себя помню. Я целую ее снова и снова, скользя губами к ее шее, касаясь ее зубами, пробуя ее сладость, когда она обнимает меня за спину. Наконец я отрываюсь, переводя дыхание, в то время как она смотрит на меня, выглядя ошеломленной.

— Возьми меня, Рок, — просит она. — Я хочу знать, каково это.

Я уже возбужден, член пульсирует, когда смотрю на ее губы, задаваясь вопросом, каково это, заполнить ее рот своей плотью. Я встаю на ноги и срываю с себя одежду, пока София смотрит на меня, наполовину испуганная и улыбающаяся. Этот взгляд сводит меня с ума.