В глубинах тьмы

Глава 17

СОФИЯ

Я пытаюсь предупредить его, но рот заклеен скотчем. Я могу только наблюдать, как он выходит из камеры, идет по коридору и заходит в комнату, где его ждет Чарльз.

Он хитер. Знает, что не может победить Рока в честном бою, и поэтому не сражается честно. Сначала он ослабил нас, оставив на несколько дней без еды и воды. Затем вынес меня из камеры, пока я спала, связал меня прежде, чем у меня появился шанс сразиться.

Даже когда понимаю, что происходит, я слишком слаба, чтобы справиться с ним, и он это знает. Чарльз рассказывает мне свой план, как худший из злодеев. Я ничего не могу поделать. И вынуждена смотреть на экран телевизора, как он ждет Рока, вырубает его, как только тот входит в комнату.

Теперь я привязана к стулу перед экраном телевизора. Вижу, как Чарльз затащил бессознательного Рока в бойцовскую комнату. Он переодел его — нелегкий подвиг. Чарльз сказал мне, что в этот раз сделал много ставок. Сколько потребуется, чтобы убить его сына?

Я внутри плачу, наблюдая, как Рок медленно приходит в себя. Чарльз вновь рядом со мной, говорит мне, что это моя вина, что он должен был прислушаться к своему инстинкту и взять меня для себя.

— У тебя будет достаточно времени, — произносит он, ухмыляясь мне сверху вниз. — Ты подаришь мне другого сына, лучшего сына. Потом внука. Мы будем семьей. — Его глаза — маска безумия, он искренне верит, что я приму то, что он говорит, что рожу ему ребенка. Как только

освобожусь, я убью его, никогда не отдамся ему, не сейчас, когда он счастливо смотрит, как Рок умирает.

— Не хочешь попрощаться? — спрашивает он, когда Рок медленно поднимается на ноги. Вокруг него осторожно кружат трое мужчин. Даже слабый, он все еще представляет собой грозное зрелище, выше их всех.

Чарльз снимает скотч с моего лица.

— Теперь тебе не нужно молчать, — поясняет он.

— Ты знаешь, чего я хотел, — внука? Все, что тебе нужно было сделать, — это позволить ему войти в тебя, а ты даже этого не смогла.

— Пожалуйста, — прошу я слабым голосом. — Я не знала. Дай мне еще один шанс.

В его глазах искрится огонек, когда он смотрит на меня.

— Ты будешь хорошо себя вести?

— Буду, — киваю я. — Но если он умрет, ты не получишь внука.

Не знаю, сработает ли это. Смогу ли проникнуть в безумие, которое кружит вокруг него облаком. Ничто из этого не имеет смысла, если мыслить рационально. Но Чарльз не рационален. Когда смотрит на меня, он видит лицо, которое улыбается и жаждет угодить.

— Но у зрителей должно быть свое шоу. — Чарльз смотрит в телевизор, а затем снова на меня. — Вот что я тебе скажу. Если он выживет, я дам тебе последний шанс. Должно быть, я становлюсь мягкотелым на старости лет.

Я поворачиваюсь к телевизору как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рок замахивается кулаком на первого из мужчин. Они, подобно гиенам, пытаясь утомить его, делают выпады в него, когда у них есть шанс. Они приближаются к нему, и я думаю, что все потеряно. Рок слабеет.

— Пожалуйста, прекрати это, — прошу я, но Чарльз только смеется.

— Разве ты не веришь в своего возлюбленного?

Пока он смотрит на экран, я освобождаю руку от пут. Я сжимала и крутила путы с того момента, как меня сюда привели, и это наконец сработало. У меня есть план, если я смогу освободить руку. Мне просто нужно еще несколько секунд.

Чарльз заворожен дракой, и я тоже смотрю, молясь, чтобы Рок одержал верх. Один мужчина лежит, нянчась с тем, что, вероятно, является сломанной ногой. Двое других в ярости набрасываются на Рока, но он стряхивает их, с силой поворачивается и прижимает того, кто лежит на спине, к стене позади него. Я почти освободила руку. Вынужденное голодание помогает, на моем запястье нет мышц, только кожа и кости. Оно горит, но это сработало.

Через минуту бой заканчивается. Я вздыхаю с облегчением, видя, что Рок жив, а остальные мужчины все еще на полу. Они живы?

Штора опускается над экраном, и Чарльз поворачивается ко мне, не замечая, что мой кулак теперь сжат.

Он слишком взволнован.

— Ты сдержишь свое обещание? — спрашивает он с отчаянием в голосе.

Я киваю, что угодно, лишь бы он был счастлив.

Я развязана, моя рука снова в путах, словно ничего не случилось. Как только я освобождена, Чарльз ведет меня обратно в камеру, заталкивает внутрь и опускает люк как раз в тот момент, когда внутри появляется Рок. Он снова весь в крови. Я ахаю от его вида.

— У тебя один час, — напоминает Чарльз. — Не разочаровывай меня.

Он поворачивается и уходит, и я остаюсь наедине с Роком, который, шатаясь, подходит ко мне, тяжело дыша.

— Час для чего? — спрашивает он, слегка хрипя.

Я притягиваю его ближе и целую, шепча ему на ухо так тихо, как только могу:

— Ты слышал о шахматах?

Он качает отрицательно головой.

Я снова шепчу:

— Это игра с двумя игроками. Когда ты впервые учишься, думаешь о том, что нужно сделать. Когда станешь лучшим, думаешь на пару шагов вперед. Лучшие игроки думают на много ходов вперед. Я никогда по-настоящему не понимала этого до сих пор.

Я передаю ему то, что у меня в руке, у него никакой реакции, и оно сразу же оказывается у него в кармане.

Я засекла это в первый раз, когда увидела Чарльза. Информацию я запомнила, и все шаги, которые предприняла после этого, были в надежде добраться туда, где сейчас нахожусь. Я играла против хорошего игрока, но оказалась лучше. Впервые мы впереди, я и Рок против Чарльза. Время для финальной игры.