В когтях у хищника

Глава 13

Во вторник вечером Айрис и Саймон вернулись домой. В руках Айрис несла большую плетеную корзину. Осторожно поставив ее на стул в холле, она пошла поцеловать Антонию. Лицо Айрис было обветрено, а нос шелушился от солнца. На фоне непривычно загорелой кожи глаза ее казались совсем зелеными.

— Дорогая, слава богу, что ты жива и здорова! — воскликнула она. — Никаких больше падений? Никаких страхов? — В ее глазах были забота и тревога.

— Никаких! — весело ответила Антония.

— А как твоя лодыжка?

— Хорошо, если не наступать на ногу слишком много. А где Саймон? И что это там в корзине?

— Саймон возится с багажом. Он такой медлительный! Что в корзине, говоришь? Подожди, сейчас увидишь. Будь добра, закрой, пожалуйста, все двери.

Антония удивилась, но сделала так, как ее просили. Айрис приподняла крышку корзины, и оттуда выпрыгнул великолепный белый персидский кот. Он важно обошел холл, внимательно исследуя каждый уголок.

— Красавец, правда? — прошептала Айрис. Мне дал его в «Уединенном уголке» один гид, вернее, я выклянчила у него кота. Конечно, я за него заплатила. Наверняка даже больше, чем Птолемей стоит. Жена гида умерла, и, когда он уезжает с группой, за котом совершенно некому присматривать. Сказать по правде, Саймону эта затея не очень понравилась, но, в конце концов, У него ведь есть птички!

Тотчас же входная дверь открылась, и с сумками в руках вошел Саймон. Почти в ту же минуту Птолемей заметил птиц и с такой силой прыгнул на сетку, что от удара она зазвенела, а попугайчики испуганно вспорхнули и защебетали.

Выронив вещи, Саймон бросился к клетке, его лицо покраснело от волнения.

— Айрис! Я же говорил, что так и будет! Он до смерти их перепугает!

Айрис тоже прыгнула вперед и, схватив кота на руки, попыталась его приласкать. Тот вырывался, показывал когти и вращал зелеными глазами. Такие же зеленые глаза Айрис, казалось, смеялись.

— Не расстраивайся, дорогой. Твоих бесценных птичек ему все равно не достать. Он скоро привыкнет и оставит их в покое.

— Не оставит! Кошки всегда охотятся на птиц.

— Ну и пусть себе охотится — ему все равно их не поймать. — Айрис начинала недовольно дуть губы. — Могу и я тоже завести себе любимца — вон у тебя их сколько!

Птичий гомон затих, и Саймон, казалось, уже раскаивался:

— Ну, конечно, можешь. Извини, я не подумал. Наверное, можно как-нибудь сделать, чтобы Птолемей не смог достать их сквозь сетку. А, Антония! Я с тобой даже еще не поздоровался. Ну и синячище же у тебя на лбу!

Антонию немного удивил столь быстрый переход Саймона от гнева к умиротворенности. Если он будет так легко подчиняться Айрис, то станет совсем бесхарактерным. Похоже, что и кота она завела всего лишь из ревности к его птичкам.

— Да, ужасный синяк, — подтвердила Айрис. — Антония, ты должна подробно рассказать нам обо всем, что случилось в ту ночь.

— Только не сейчас, — ответила Антония. — Во-первых, Белла уже приготовила чай, а во-вторых, нам, к сожалению, придется рассказать вам об одной неприятности. Белла винит за это Гасси, но он не признается.

— Еще бы! Но я нисколько не сомневаюсь, что это он. Что опять натворил этот негодник?

— Он намазал на стене твоей помадой. Мы пытались ее смыть, но безуспешно. Говорят, придется наклеивать сверху новый кусок обоев.

— Где? — воскликнула Айрис. — Надеюсь, не в моей комнате?

К сожалению, стереть неприятную надпись так и не удалось. На обоях отчетливо проступали выведенные губной помадой слова. Прочитав их, Айрис сжала губы и побледнела. Саймон взял ее под руку:

— Вот щенок! Ну, я ему всыплю!

К удивлению Антонии, Айрис покачала головой. Она заговорила, немного задыхаясь, как будто детское озорство больше напугало, чем рассердило ее:

— Не надо. Я побеседую с Беллой. Гасси просто глуп. В любом случае я сама виновата, что оставила на виду помаду. Тони, спасибо, ты сделала все, что смогла. А как с другими комнатами? Джойс и Дэвид Холстеды приедут завтра утром, а доктор Билей — днем.

Антония рассказала им, что удалось сделать, и Айрис снова углубилась в свои планы. Казалось, она твердо решила не обращать внимания ни на Гасси, ни на его выходку. Она вернулась домой полная сил и энергии. Ее заостренное личико сияло. Если и раньше она не могла сидеть без дела, то сейчас бегала по дому в два раза быстрее, взволнованно поблескивая глазами.

В первый вечер Айрис была необыкновенно мила с Саймоном, добра к Белле с Гасси и благодарна Антонии за ее попытки подготовить две комнаты в пустом крыле. Айрис пролистывала каталог мебели, обдумывала, сколько официанток, горничных и садовников им следует нанять, делилась планами на будущее. Саймон выглядел совершенно озадаченным, однако ни в чем ей не возражал. Раз Айрис счастлива, она может здесь все хоть вверх дном перевернуть. Но он очень устал с дороги и хотел пораньше лечь спать. Вполне возможно, что он спешил побыстрее оказаться на постели в комнате Айрис, вместо того чтобы уныло брести в отель. Да, теперь все изменилось, подумала Антония. Она с беспокойством представила, как, лежа на широкой кровати, Саймон читает на стене надпись: «Вы злая женщина!» — зная, что она относится к его жене.

После того как супруг ушел наверх, Айрис взяла на руки белого кота и в длинном зеленом халате стала бродить по комнате, уткнувшись острым подбородком в пушистую шубку своего любимца. Похоже, она совсем не торопилась к Саймону и была очень обеспокоена. Когда Антония поднялась со стула, чтобы тоже отправиться наверх, она заметила, что волнение в глазах Айрис сменилось чуть ли не страхом. Ее взгляд как будто умолял девушку не оставлять ее одну.

Впрочем, скорее всего, Антонии это только показалось, потому что Айрис беззаботно сказала:

— Спокойной тебе ночи! Не броди больше во сне. — Она потерла обветренный нос. — Если не свалюсь с ног от усталости, попробую придумать, делать с этой мерзкой надписью. Саймон все равно спит как убитый.

Однако еще долго после того, как Антония легла в постель, она слышала, как Айрис расхаживает по комнате. Не из-за Саймона ли, который спит как убитый, ей не спится? А может, она слишком перевозбуждена или испугана?

Утром приехали Холстеды — довольно приятная и ничем не примечательная супружеская пара. У него было круглое слегка глуповатое, но добродушное лицо. Она же оказалась громогласной, общительной и очень смешливой женщиной. Похоже, что свою химическую завивку она сделала совсем недавно — мелкие колечки волос подчеркивали морщинки на лице. Судя по одежде, даме явно недоставало воображения, если не сказать больше. Антонию немного удивило, что Айрис выбрала для знакомства таких заурядных людей.

День выдался теплый, и Айрис предложила всем спуститься на пляж и искупаться. Сказав, что у нее все еще побаливает нога, а тропинка на пляж слишком крутая, Антония от прогулки отказалась. Айрис засуетилась и настояла на том, чтобы Антония прилегла в холле на кушетку и отдохнула. Айрис опустила жалюзи, и солнце проникало в комнату лишь сквозь узкие щели.

— Вздремни, дорогая. В доме будет полная тишина. Мы не вернемся, пока не скроется солнце.

Где-то монотонно тикали часы, приглушенно переговаривались птицы Саймона, за окном тихо шелестел листвой ветер, а далеко внизу плескалось море. От всех этих успокаивающих звуков Антония заснула. Ей казалось, что она качается на волнах в маленькой лодке, а солнце, как огонь, жжет ей щеку. Она пошевелилась, потому что сквозь жалюзи луч солнца действительно падал ей прямо на лицо. В ту же секунду Антония почувствовала, что над ней кто-то склонился.

Сквозь ресницы девушка разглядела лишь узкое бледное лицо.

Она еще не совсем проснулась, и это лицо — неясное и призрачное в полумраке, испугало ее. Ей показалось, что она слышит злорадное бормотанье: «Не бойся, моя дорогая. Скоро все кончится».

Открыв глаза, она подскочила на кушетке и отпрянула назад.

Мужчина шевельнулся.

— Не бойтесь, — действительно говорил он ей. Теперь эти слова не казались ей такими зловещими. Его тон был вежливым и извиняющимся. — Наверное, я напугал вас? Я принял вас за миссис Майлдмей. Я бы не ворвался к вам сюда так бесцеремонно, но дверь была открыта. Похоже, в доме больше никого нет.

— Все на пляже, — задыхаясь, ответила Антония. Она тут же пожалела, что так сказала, потому что теперь ей стало еще страшнее. Ее так и подмывало вскочить и выбежать вон из комнаты. Но это было совершенно невозможно.

Прихрамывая, она подошла к окну и подняла жалюзи. Комната наполнилась солнцем, и, немного осмелев, Антония сказала:

— Вы, наверное, доктор Билей. Я вспомнила. Айрис говорила, что вы должны приехать сегодня днем.

— Все верно, — ответил мужчина, и Антония, к которой наконец вернулось самообладание, взглянула на него.

Тут ее ждало еще одно потрясение. Ведь этот молодой мужчина с узким носом, близко посаженными темными глазками и желтоватой кожей оказался не кем иным, как тем человеком, который столь пристально смотрел на нее в самолете. Как же он оказался в Хилтопе? Скорее всего, не случайно.

— А вы мисс Вебб? — поинтересовался он.

— Откуда вы знаете? — подозрительно нахмурилась Антония.

— Ну конечно, от Айрис.

Ах вот в чем дело! Ну конечно, доктор Билей не мог специально шпионить за ней и приехать за ней сюда.

— Я заметил, что вы хромаете, — говорил он. — Что у вас с ногой?

— Просто растянула лодыжку.

— Упали? — Был ли вызван его вопрос одной лишь вежливостью? И может быть, злорадная нотка в голосе ей тоже только послышалась?

Не успела девушка ответить, как из холла донеслись чьи-то шаги. Затем в комнату с радостным возгласом чуть не вбежала Айрис:

— О! Ральф! Я думала, вы не появитесь здесь раньше, чем вечером. Как хорошо, что было кому вас встретить. Я вижу, вы уже познакомились?

— Но мы уже встречались раньше, — спокойно заметила Антония.

Айрис бросила на нее испуганный взгляд. Ральф Билей слегка улыбнулся. При этом его губы растянулись в совершенно прямую линию.

— Ах да, в самолете. Вы это имеете в виду, мисс Вебб? Но, к сожалению, тогда мы с вами не познакомились. Польщен, что вы меня запомнили.

Говорит как по писаному, подумала Антония. Похоже, он твердо выучил свою роль. Кто же он все-таки такой?

— Надо же! — удивленно воскликнула Айрис. — Какое совпадение! Ну вот, Ральф, я уже говорила, какая Антония симпатичная.

— Надеюсь, вы не расхваливали меня так же, как свою кухню? — весело спросила Антония.

— Ну что ты! Я наоборот отговаривала его приезжать. Но из-за праздника цветов в городе сейчас совершенно невозможно устроиться. Боюсь, что у нас вам будет недоставать комфорта, Ральф.

Его темные глаза остановились на Антонии. Как и в самолете, от его взгляда девушке стало не по себе. Она никак не могла соотнести этого человека с теми странными событиями, которые с ней произошли. Его голос даже отдаленно не напоминал тот, что она слышала по телефону. И все же его присутствие наполняло ее тем же непонятным чувством опасности.

— Если надо, я могу спать и на соломе, — заверил Ральф. — А, вот и Саймон! Привет, старик! Я прибыл, как видишь.

— Вижу, — повторил Саймон. На нем была старая серая футболка и мешковатые фланелевые брюки. Приоткрытый рот придавал ему довольно глуповатое выражение.

Айрис нетерпеливо подтолкнула мужа вперед:

— Саймон, у тебя такой вид, как будто ты перегрелся на солнце. Возьми сумки и покажи Ральфу комнату.

— Ах да! Конечно! — Саймон засуетился. — Я и забыл, что я хозяин. Пойдемте, доктор. И не обращайте внимания на голые стены. У нас ведь еще ничего не готово. Вы у нас незваный гость.

Когда Ральф Билей скрылся вслед за Саймоном, Айрис повернулась к Антонии. Казалось, она ужасно недовольна:

— Ну, как я смогу держать отель, если Саймон будет так себя вести!

— Похоже, ему не очень нравится доктор Билей, — заметила Антония.

— Да он вообще ведет себя как ребенок! И все только потому, что в «Уединенном жилище» я уделила Ральфу немного внимания — совсем немного! Нельзя же быть таким ревнивым!

Затем лицо Айрис просветлело:

— Но теперь-то он поймет, как был глуп, потому что совершенно ясно — Ральфу нравлюсь не я, а ты. Надо же, он и словом не обмолвился, что видел тебя в самолете.

— Вряд ли он ожидал меня здесь встретить, — рассудительно заметила Антония.

— Ну да, конечно. Хотя, можешь не сомневаться — уж если его заинтересует девушка, он разузнает и кто она, и где живет. Он такой дотошный.

— Да? А кто он? Вы уже были знакомы?

— Я познакомилась с ним в Окленде в гостях. И когда мы встретились в «Уединенном жилище», мы, конечно, сразу узнали друг друга. Он приехал, чтобы открыть в Крайстчерче практику. — У нее заблестели глаза. — Кстати, пока он здесь, он наверняка смог бы тебя посмотреть.

Антония вдруг отчетливо вспомнила, как в сонном полумраке комнаты перед ней возникло зловещее бледное лицо этого человека. Возможно, зловещим оно показалось со сна, однако девушка была твердо уверена, что это впечатление не скоро сотрется из ее памяти.

— Нет, спасибо, — решительно отказалась она.

— Но почему? Ты же сама знаешь, что не совсем здорова. А Ральф немного занимается и психиатрией тоже.

— Нет! — отрезала Антония. — Мне не нужны врачи.

— Ну, ладно, дорогая. Я только предложила. Я и сама думаю, что ты выглядишь уже лучше. А теперь у нас будет еще веселее. Пожалуй, это надо отметить. У нас ведь есть джин и все остальное. Уверена, что Генриетта и Дугал присоединятся к нам. Прекрасная идея!

Затея Айрис удалась на славу. Однако, как ни выдавливала Антония из себя веселье, танцы с Ральфом были ей явно не по душе. Айрис, как во сне, двигалась в такт музыке с Дэвидом Холстедом. Генриетта энергично танцевала с Саймоном, все время громко с ним о чем-то беседуя. Дугал, с каким-то застывшим лицом, составил пару разговорчивой Джойс Холстед, а Белла с помощью Гасси меняла граммофонные пластинки. Антонии казалось, что она постоянно ощущает на своей спине и руке прикосновение холодных пальцев Ральфа. На лбу его черные волосы заметно редели, а на бледном подбородке проступала темная щетина.

Пожалуй, некоторые и сочли бы его привлекательным. Но непонятно почему она испытывала к нему антипатию. Наверное, это несправедливо. Ей следует узнать его получше, прежде чем делать решительный вывод, что он ей не нравится.

Саймон, исполняющий обязанности бармена, не жалел выпивки, и вскоре все немного захмелели. Перед глазами Антонии мелькали лица — черно-белое Ральфа, красное Саймона и золотистое — Дугала. Совсем еще недавно она хотела, чтобы Дугал ее поцеловал. Теперь ей казалось, что он ужасно далеко — он то танцевал с глуповатой и шумной Джойс Холстед, то с Айрис. Белла тоже пропускала рюмку за рюмкой и иногда по ошибке ставила им вместо тустепа какой-нибудь менуэт или ноктюрн.

Отделавшись от Ральфа, Антония подошла к Саймону. Решив, что кузина хочет с ним потанцевать, тот раскинул руки.

— Саймон, а где Белла достает себе бренди? — спросила она.

Его маленькие глазки с тревогой взглянули на нее:

— Бренди?

— Да, бренди. Мы тут с Дугалом обнаружили ее совершенно пьяной.

Саймон испуганно зашикал:

— Тсс! Должно быть, она его просто покупает.

— Не говори ерунды! На какие же деньги? Скорее всего, таскает?

— Знаешь… — Он отвел глаза. — На самом деле я этого тоже не одобряю. Я уже говорил Айрис, что не одобряю. Но поди удержи у нас здесь прислугу! И если уж мы терпим этого ее отвратного сынка, то одна-другая бутылочка бренди… — Он не стал договаривать. Антония подумала: «И получила она эту бутылочку именно тогда, когда я первый раз осталась в доме совсем одна. Случайно ли это? Ну конечно! Ведь Белла праздновала их свадьбу. Еще бы Саймону не расщедриться!»

Но подспудно девушка чувствовала — хозяевам удобно, что Белла пьяна. Иногда им это очень удобно. Например, когда кто-то кричит по ночам…

— Знаешь, Саймон, в одной из пустых комнат я нашла длинный седой волос.

Саймон уставился на нее в крайнем изумлении:

— На кой черт ты поднимаешь всякую гадость! — И затем добавил: — Пару раз мы нанимали уборщицу. Какая ты все-таки смешная!

Так, значит, уборщица. Что ж, вполне убедительно. Пожалуй, Саймон прав, она ведет себя как идиотка.

Немного покачиваясь во время танца, Саймон думал о своем:

— Жалко, что Айрис захотелось этого кота. Конечно, несправедливо было бы не дать ей его завести, но я так беспокоюсь за птичек. Ведь если он до них доберется, от бедняжек ничего не останется. Только перья полетят.

— Антония! — послышался голос Дугала. — Пора бы вам потанцевать и со мной. — Как только Саймон выпустил ее из рук, Дугал обнял за талию. При первом же шаге он наступил ей на палец.

— Ой! Какой вы неуклюжий! — воскликнула девушка.

— Простите! Я знаю, что некоторые танцуют лучше.

— Вы имеете в виду доктора Билея? Да, он действительно отлично танцует. — Из-за упрямства она не добавила, что готова танцевать с кем угодно, только бы не с доктором Билеем.

— И все же вам не надо было бы танцевать с больной ногой, — неодобрительно заметил адвокат.

— Я знаю. По-моему, она начинает отекать. Как странно, Дугал, ведь Ральф Билей — именно тот человек, который следил за мной в самолете.

Похоже, Дугал очень удивился. Его ясные голубые глаза изумленно уставились на нее из-под широких золотистых бровей. Антония с удовольствием посмотрела в эти открытые и честные глаза:

— Ему хотелось со мной познакомиться, — мечтательно произнесла она.

— Какой банальный способ, — презрительно фыркнул Дугал.

— Тем не менее, он все еще действует. Во всяком случае, Ральфу так кажется.

— А вам?

Антония улыбнулась. Ей захотелось снова почувствовать на своей коже прикосновение его шершавой, как язык котенка, щеки. Ей хотелось слушать, как он говорит, неважно даже о чем. Нет, Пожалуй, с нее довольно джина, а то, чего доброго, она подумает, что влюбилась в этого милого, честного и начисто лишенного воображения новозеландского солиситора. Вряд ли он ответит ей взаимностью, а значит, она будет ужасно несчастлива. Уж лучше тогда совсем не влюбляться!

— Мне?! По-моему, если кто-то понравился, годится любой способ.

Лицо его стало жестким. Дугал снова наступил ей на палец и сердито пробурчал:

— Извините! А вы уверены, что он не охотится за вашим капиталом?

Антония весело рассмеялась:

— Дугал, сейчас одна тысяча девятьсот пятьдесят первый год. Четыре тысячи фунтов даже с натяжкой нельзя назвать капиталом. У некоторых это составляет всего лишь годовой налог.

— А вы уверены… — начал Дугал, когда из холла вдруг послышался пронзительный вопль и шипение. Айрис бросилась к двери.

— Гасси! — взвизгнула она. — Гасси, сейчас же отпусти кота!

Быстро оказавшись у дверей, Антония увидела, как Гасси держит Птолемея за лапы — по две в каждой руке — и кружит его по комнате. Кот вырывался и шипел. Когда подбежала Айрис, Гасси помчался на лестницу.

— Глядите! — злобно выкрикнул он. — Глядите, как он пикирует.

Он еще раз крутанул насмерть перепуганного кота в воздухе. Затем с диким криком Птолемей все-таки вырвался и бросился в открытую дверь.

Вне себя от ярости, Айрис подбежала к Гасси и влепила ему две звонкие пощечины.

— Ах ты скотина! Бессердечная скотина!

— Ой! — в ужасе выдохнула Белла.

Гасси потер щеку и захныкал:

— Я все про вас расскажу. Все расскажу!

Пошатываясь, к нему подбежала Белла:

— Гасси, поди ко мне! Ну, неужели нельзя совсем без озорства, чертенок ты этакий?!

Айрис повернула к ней красное от злости лицо:

— Белла, ради бога, смотрите за ним получше! Он становится совершенно невозможным. Сначала беспорядок в моей комнате, теперь еще и это…

Белла грубовато, но ласково обняла мальчика за плечи. Гасси сердито поглядывал на Айрис из-под поднятых над бровями кулачков.

— Она меня ударила! — бормотал он. — Я скажу мисс Вебб, что…

— Успокойся, — шикнула на него Белла. — Отправляйся лучше в постель.

— Правильно, уложи его спать, Белла. — Голос Айрис стал вдруг необыкновенно усталым. Она улыбнулась гостям широкой, но вымученной улыбкой. — Простите за этот досадный случай. Как вы скоро убедитесь, Гасси — как раз то, что называется трудным ребенком.

Саймон подошел и неуклюже подал ей руку, как будто все еще смущаясь проявлять нежность на людях.

— Не принимай это так близко к сердцу, любимая. Если Гасси и впредь будет доставлять нам столько хлопот…

Но Айрис уже успела взять себя в руки. Словно раскаиваясь, она сказала:

Антония услышала в коридоре тяжелые шаги Саймона. Он громко зевнул и с шумом направился в спальню. Затем кто-то быстро прошмыгнул по лестнице. Послышался сердитый шепот Айрис:

— Убирайся вниз, негодный мальчишка!

Подойдя к двери, Антония увидела, как, схватив Гасси за худенькое плечо, Айрис подталкивает мальчика к лестнице.

— Что это он здесь делает? — спросила Антония.

Айрис повернула к ней раскрасневшееся лицо:

— Кто его знает! Нет, он меня уже замучил. — Она в последний раз пихнула Гасси. — Сейчас же отправляйся вниз и ложись спать!

Затем она направилась к Антонии:

— Ну и ребеночек! Можно я зайду к тебе покурить? — Она тяжело дышала, а ее глаза снова возбужденно блестели.

— Конечно. Мне самой ни капельки не спится. Гасси такой непослушный…

— Просто сил нет! Я терплю его здесь только из жалости к его матери. Теперь вот еще придумал сочинять всякие небылицы. Скажи, успел он тебе уже что-нибудь наплести?

— Обещал только рассказать о том, что ему якобы кто-то дал. Я, правда, не обратила на это особого внимания.

Закурив, Антония посмотрела на Айрис. Та подошла к окну и рывком задернула шторы.

— Интересно о чем? Впрочем, в таком возрасте дети вечно придают значение всяким пустякам. — Она села и, затянувшись, тяжело вздохнула. — Господи, я так устала. Правда, славная была вечеринка, пока ее не испортил Гасси? Ну, как тебе Ральф Билей?

— Он хорошо танцует. — Антония попыталась отделаться ничего не значащей фразой.

— Я знаю. И у него очаровательные манеры. Наверное, женщины от него без ума. Он обязательно будет нашим консультантом по всем медицинским вопросам. Он снимает в городе квартиру, но дом пока не подыскал. Конечно, он скоро женится.

— Будем надеяться, — пробормотала Антония. Интересно, что на сей раз придумала Айрис.

— Сказать по-правде, — призналась Антония, — я ему не совсем доверяю.

Айрис широко раскрыла глаза:

— Не доверяешь! Что ты имеешь в виду? Неужели ты так старомодна, что думаешь, будто он тебя соблазнит?

— Нет, я думала совсем не об этом, — холодно ответила Антония.

— Тогда о чем же?

— Да так, сама не знаю. Мне только кажется, что он очень и очень непрост.

— Дорогая, нельзя же относиться к людям так строго. Лучше принимай их такими как есть и получай от этого удовольствие. Я, например, так и делаю. Мне кажется, Ральф очень мил, а ты настроена против него только потому, что вообще не любишь врачей. Это просто психоз. Но не будем сейчас об этом. Ложись-ка лучше в постель. Спокойной ночи, дорогая. — Наклонившись, она прикоснулась ко лбу Антонии холодными губами. — Тебе надо больше отдыхать. Поспи завтра подольше.

Антония легла в постель и очень быстро уснула. Однако во сне она увидела Ральфа Билея, руки которого были в два раза больше, чем туловище. Он приближался к ней, протягивая эти огромные ручищи с растопыренными пальцами. Когда же она в ужасе оттолкнула их прочь, в руке ее оказалась вдруг телефонная трубка, из которой доносился зловещий шепот: «Теперь твоя очередь. Ты следующая».

Затем послышался чей-то пронзительный вопль.

Но это было уже не во сне. Антония не сомневалась, что отчетливо слышала чей-то крик. Она села в постели. Сердце ее бешено стучало. На лбу выступил холодный пот.

Кругом было очень тихо. Лишь слабо шумели сосны и металлически полязгивали листья копейного дерева. Антония заставила себя подняться и подойти к окну. Лунный свет серебрил холм и холодно поблескивал на воде. В саду лишь слабо колыхались тени деревьев. Ни в одном окне дома не горел свет. Похоже, проснулась только она. Так кричал ли кто-нибудь или нет?

Теперь она уже в этом сомневалась, и собиралась было снова улечься в постель, когда услышала, что по лестнице кто-то крадется. Под ее дверью мелькнула и тут же скользнула прочь полоска света.

Антонию так и подмывало немедленно нырнуть в постель и зарыться под одеяла. Но так она никогда ничего не узнает. Девушка сделала над собой нечеловеческое усилие и, подойдя к двери, распахнула ее.

Кто-то резко обернулся, и по коридору пронесся луч фонарика.

— Ах, это ты, Тони? — прошептала Айрис. Она запыхалась и тяжело дышала. — Я тебя разбудила? Я спускалась за Птолемеем. Он дрался с каким-то огромным котом. Я услышала, как он закричал.

В темноте Антония различила у Айрис возле груди лишь бледное пятно. Она облегченно вздохнула.

— Я тоже слышала. Я так испугалась.

— Неудивительно. — Айрис немного отдышалась. — Он вопит, как сирена. Правда, моя милая? Мне очень жаль, что ты проснулась, Антония. Ложись скорей в постель и засыпай.